Текст книги "Только мы"

Глава 6

Если крылья оборваны – время на ноги встать,

Если дверь заперта, значит – пора в путь,

Если цепь и железный свод – я выучусь ждать,

Пусть огонь – это боль, зато память не сможет уснуть.

Мартиэль

Негромкий голос муллы разносился по классу, где царила мертвая тишина. Ясные глаза детей были устремлены на учителя, но они, против обыкновения, не донимали его вопросами, на которые он чаще всего не знал, что отвечать. Слишком эти вопросы были необычны и парадоксальны. Слишком глубоки. Они затрагивали даже сами основы веры. Фатиху едва удалось уговорить детей не задавать таких вопросов другим учителям, они этого не поймут. А то однажды Мустафа забылся и обратился к одному из ортодоксов, что вызвало дикий скандал. Мулле с трудом удалось списать это на возраст и детскую непосредственность мальчишки. Пришлось даже пообещать, что строго накажет виновника.

Фатих снова посмотрел на детей – они, в отличие от обычных мальчишек, его изумляли. Они понимали с полуслова самую сложную тему, спорили, доказывали свою точку зрения, а не отбывали повинность, как остальные. Беда в том, что других учителей школы поведение ясноглазых почему-то сильно раздражало, они считали, что дети должны покорно заучивать то, что им преподают, и не сметь думать самостоятельно. А эти дети так не хотели, они просто не понимали, как можно воспринимать что-либо на веру. Им требовались доказательства, четкие и ясные.

Впрочем, самому мулле происходящее в родной стране тоже не нравилось, но он не подавал виду и молчал, понимая, что произойдет, если он осмелится открыть рот. Недовольные просто исчезали, а остальные делали вид, что ничего не случилось. Больше всего Фатиха коробила нетерпимость, даже ненависть ко всему хоть немного отличному от общепринятого в Саудовской Аравии. Ваххабиты не признавали никаких компромиссов, они готовы были убивать всех подряд, их фанатичные муллы утверждали, что за убийство неверного можно попасть в рай. Какая чушь! Ведь Аллах создал всех людей, создал разными и для разного. Да, Фатих считал ислам единственно верной религией, но некоторые его течения вызывали у муллы ужас. А ведь раньше ислам был самой веротерпимой религией в мире, арабская цивилизация являлась примером для остальных, арабский язык считался международным, на нем общались люди разных стран, как сейчас на английском. Почему же все изменилось? Фатих не находил ответа на этот страшный вопрос.

Вспомнив об американизации страны, мулла горько усмехнулся. С одной стороны нетерпимость, а с другой – принятие ценностей золотого тельца. Все вокруг меряется на деньги, почти как в проклятой Аллахом Америке. И при этом они смеют утверждать о чистоте и правильности веры. Да какая вера может быть у этих продажных шкур?! Двойные стандарты…

Появление ясноглазых стало для Фатиха глотком чистого воздуха, отдушиной – ведь эти невероятные дети настолько отличались от обычных, что оставалось только восторгаться. Ни один из них не признавал ни жестокости, ни личной выгоды, ни нетерпимости – они были будущим, которое уверенно заявило о себе. Одновременно мулла страшно боялся, что дети себя выдадут, и на них обратят внимание власть имущие. И похоже, это уже случилось – что-то зачастили в их небольшую частную школу проверяющие, причем кое-кто из этих проверяющих однозначно относился к силовым структурам, о чем говорили их речь и манера себя держать.

С утра Фатих заметил поблизости несколько машин, из которых за школой, не скрываясь, наблюдали крепкие молодые люди. С тех пор предчувствие надвигающейся беды не оставляло его.

– Учитель, не надо бояться, – внезапно заговорил один из ясноглазых, Салех, странно улыбаясь. – Все идет, как должно. Первый замок открыт.

– Первый замок?.. – растерялся Фатих. – Что это значит?..

– Очень скоро вы поймете сами, – с другого конца класса заверил Мустафа. – Уже сегодня. Не надо спешить, все придет в свое время.

Мулла вздохнул – дети, как обычно, говорили загадками. А попросишь объяснить, вообще наговорят такого, что голова кругом идет. У них совсем иная логика, понять их мышление практически невозможно. Но когда удавалось разгадать какую-то из их загадок, Фатих испытывал ни с чем не сравнимую радость – многие вещи при этом вставали на свои места. Многое из того, что он раньше не понимал, становилось ясным.

Прозвенел звонок. Фатих со вздохом завершил урок и отпустил детей. Затем не спеша собрал свои вещи и вышел наружу, в небольшой школьный сад. Он не рассчитывал увидеть там детей, поскольку урок был последний. Тем не менее дети, и не только из его класса, столпились в саду. Ничего не понимающий мулла взглянул за забор и похолодел. Школа была оцеплена вооруженными людьми в камуфляже и масках. На их рукавах красовалась эмблема спецназа СОР КСА – об этих бойцах не рисковали говорить вслух, только шепотом передавали страшные слухи об их жестокости. О Аллах, что им здесь нужно?!

Фатих протолкался вперед и уставился на преграждающих выход их школы бойцов.

– Что это значит?! – требовательно спросил он. – По какому праву? Это частная школа! Здесь дети!

– По личному приказу его величества дети из этого списка переводятся в закрытую государственную школу, – вышел вперед офицер, судя по знакам различия, так как лицо его тоже было скрыто. – Вот список и приказ. Ознакомьтесь.

Дрожащими руками Фатих взял бумагу и прочел, несмотря на плавающие перед глазами темные пятна. Действительно, личный приказ короля. А ниже был список детей, которых должны перевести. Чем дальше мулла читал этот список, тем ему становилось хуже – в нем были указаны все до единого ясноглазые. Завершающим ударом стали стоящие под этим списком личные печать и подпись его величества. Фатиху перехватило дыхание.

– Я должен быть с детьми, я за них отвечаю… – униженно попросил он.

– По вашему поводу никаких приказов не поступало! – отрезал офицер. – Отойдите и не мешайте! У меня есть приказ, и я его выполню.

К воротам тем временем подъехал автобус с матовыми стеклами, дверь автоматически открылась, и оттуда вышел человек в европейском костюме и черных очках. Почему-то Фатиху при виде него показалось, что он видит змею.

– Почему еще не началась погрузка? – холодно поинтересовался незнакомец. – Приступайте, у нас мало времени.

– Будет исполнено, – кивнул офицер и отдал какую-то команду своим бойцам.

Несколько из них проскользнули мимо оторопевшего Фатиха и схватили за руки детей. Ими оказались Салех, Мустафа, Абдурахман и Юсуф. Ясноглазые не сопротивлялись, они молча пошли вслед за солдатами и поднялись в автобус.

– Стойте!!! – отчаянно выкрикнул Фатих, бросаясь с бойцам, схватившим еще двух ясноглазых. – Да что вы творите, шакалы?!! Это же дети!!!

Один из спецназовцев отпустил ребенка и резко оттолкнул муллу, да так, что тот отлетел в сторону и ударился головой об дерево, потеряв сознание.

Когда Фатих очнулся, то его глаза уже не были глазами человека – в них горел безумный опаловый огонь, из кончиков пальцев выросли черные когти, невидимые никому, кроме него самого. Мулла знал теперь и кто такие ясноглазые, и что происходит с миром, и кто в этом виноват, и какова его миссия. Те, кто готов ради своей власти погубить все вокруг, в том числе и самих себя, вскоре пожалеют. Они еще не понимают, что творят, но вскоре поймут. Впрочем, его эти твари мало интересовали – через их жизни и судьбы Фатих переступит, и переступит легко, без малейших угрызений совести. Такие недостойны ни жалости, ни сочувствия, и все, что с ними случится, они заслужили в полной мере.

– Да воздастся каждому по делам его… – раздался в садике скрежещущий потусторонний голос.

После этого Фатих зловеще рассмеялся и двинулся к выходу, который охраняли двое спецназовцев. Автобус с детьми уже уехал, но мулла знал, что он направляется в окрестности города Эль-Убайла. Откуда пришло это знание он не анализировал – знал, и все. Он найдет детей, а Рейли найдет его. Это будет нелегко, но они выполнят свой долг перед Всевышним.

– Стой, ты кто?! – в голосе бойца, увидевшего встрепанного человека с горящими опаловым светом глазами, явственно слышалась тревога. – До окончания обыска выходить запрещено!

– Кто я? – хрипло рассмеялся Фатих.

Он шагнул вперед, взмахнул руками, и два дюжих спецназовца, словно кегли, разлетелись в стороны.

– Я – ключ! – бросил через плечо мулла и быстрым шагом скрылся в ближайшем переулке, оставив стонущих бойцов баюкать сломанные руки.

Он знал, что должен делать. И он это сделает.

* * *

Нам платят дешево и мы боимся платы.

Лишь горсть монет – за множество распятых,

Кровь на стене не остановит взгляда,

И все спокойны, все идет как надо.

Мистардэн

Халед нервно ходил по своему кабинету и лихорадочно размышлял. Да что, черт возьми, происходит?! Он пытался логически связать последние события и не мог этого сделать – логика всего этого оставалась для него тайной за семью печатями. Он еще не знал, насколько прав по поводу печатей, но все равно никак не мог успокоится, чувство надвигающейся катастрофы заставляло лихорадочно искать выход.

– Мистер Халед! – донесся из селектора голос секретаря. – Пришло срочное сообщение из Саудовской Аравии от принца Фейсала.

– Давайте!

Быстро прочтя несколько листов текста, Халед замер, обдумывая содержание. Любопытно! И более, чем странно. Немного поразмыслив, он вызвал главного аналитика проекта. К счастью, тот находился на месте, поэтому через пять минут уже осторожно вошел в кабинет – Халеда все его сотрудники опасались, если не сказать, боялись, он был слишком непредсказуем и никогда не прощал подчиненным даже малейшей ошибки.

– Здравствуйте, Майкл, – кивнул Халед. – Присаживайтесь, мне нужна ваша консультация.

– Добрый день, – аналитик наклонил голову и аккуратно присел на краешек стула.

Майкл Лорино происходил из итальянской семьи, уже четвертое поколение жившей в Штатах, поэтому даже не говорил по-итальянски, да и не интересовался своими корнями, считая себя коренным американцем. Однако характер имел взрывной, кровь все-таки сказывалась. При всем этом Лорино являлся одним из лучших аналитиков АНБ, поэтому Халед и взял его в свой проект, когда набирал людей. Аналитик прошел все проверки практически безупречно, его взгляды соответствовали стандартам Халеда, поэтому тот в некоторой степени доверял итальянцу. Полностью он не доверял никому, даже самому себе.

– Прочтите это. – Халед пододвинул Лорино полученные из Саудовской Аравии документы. – Хочу услышать ваши выводы.

Тот молча взял бумаги и принялся за чтение. Через несколько минут отложил их, достал блокнот и принялся что-то быстро чиркать в нем, морща лоб. Он рисовал какие-то кружочки, проводя от них к прямоугольникам и другим фигурам бесчисленные стрелочки. Халед с интересом наблюдал за ним – работа профессионала всегда завораживала.

– У нас большие проблемы, мистер Халед… – наконец поднял голову от блокнота аналитик. – И это еще слабо сказано.

– На основании чего вы сделали этот вывод? – подался вперед тот.

– Сейчас объясню. Первый факт. Вы знаете, что все разговоры ясноглазых пишутся и анализируются. Недавно они говорили о том, что вскоре откроется первый замок, и что он, этот замок, уже отправился к своему ключу. Затем мы зафиксировали резкий скачок напряженности ментального поля ясноглазых, у ученых даже приборы зашкалило. После этого один из мутантов обронил, что первый замок открыт, но для дальнейших действий нужно открытие хотя бы еще одного. Мы не могли понять, что они имели в виду под замками и ключами, и долго ломали над этим голову, но и до сих пор мало что понимаем. Однако этот отчет объясняет многое. Смотрите сами, бывший воспитатель ясноглазых в Саудовской Аравии, Мустафа Фатих, никогда не отличался хорошими физическими данными, наоборот, имел субтильное телосложение. После того, как ясноглазые были изолированы, с Фатихом произошло нечто странное – согласно докладу искалеченных им спецназовцев, он смел их одним движением, причем двигался так быстро, что уследить за ним было невозможно. При этом глаза Фатиха светились опаловым светом, хотя это еще не проверенный факт – я опять же сужу по докладу. На вопрос, кто он, Фатих ответил, что – ключ. Из этого я могу с некоторой долей уверенности предположить, что ключи и замки – это люди, которые должны встретиться и что-то вместе сделать. Встреча первых двух уже произошла, судя по словам ясноглазых, после чего они стали сильнее. То есть, если встретятся другие пары, то мутанты еще больше усилятся. Что это сулит нам, мне вам говорить не нужно.

– Не нужно… – внезапно охрипшим голосом подтвердил Халед. – Это все?

– К сожалению, нет, – вздохнул Лорино. – Из России поступила интересная информация. Из ФСБ. Они очень обеспокоены и считают, что это связано с нашим делом. По крайней мере, полковник Новицкий думает так, а этому человеку я имею все основания доверять – он давно с нами сотрудничает.

– И что же доложил полковник? – слегка прищурился Халед.

– В Москве двое суток назад произошли очень странные события, – аналитик пожевал губу. – На первый взгляд, ничего особенного – сборище байкеров устроило гонки по окружной дороге.

– Ну и что из этого? У нас они тоже гоняют, как хотят.

– Все далеко не так просто, как кажется. Во-первых, возглавлял гонку старый знакомый нашего фигуранта Солнцеффа, Роман Гольдман по прозвищу Хоббит Баффа. Однако он никогда до сих пор не являлся лидером ни одного движения, хотя и участвовал в них. Но это далеко не все. ФСБ успело опросить обнаруженных свидетелей, а также получить видеозаписи с некоторых камер – большинство камер на окружной дороге по неизвестной причине вышли из строя. К счастью, полученного оказалось достаточно, чтобы понять – произошло нечто невозможное.

– Невозможное? – удивленно приподнял брови Халед. – Поясните.

– А что тут пояснять? – устало усмехнулся Лорино. – Записей продемонстрировать не могу, самолет с ними прибудет только через восемь часов, передавать такие данные через интернет мы не решились. Но по уже имеющимся данным, байкеры неслись со скоростью далеко за триста километров в час, что физически невозможно. Над ними гремел хеви-металл, причем с такой громкостью, что потребовались бы мощнейшие стационарные динамики, чтобы добиться этого. И что совсем уж непонятно – они перелетали машины, едущие впереди, по воздуху. Причем, все вместе взлетали и потоком неслись над ними. Хотя я, пока сам не увижу записи, не склонен в такое верить – это уже слишком.

– Как только записи прибудут, немедленно просмотрите и проверьте, не подделка ли это – вполне возможно, что русская разведка начала какую-то свою игру, с них станется, – приказал Халед. – Если не фальшивка, немедленно доставьте записи ко мне. Это все?

– Нет, есть еще один факт, – покачал головой аналитик. – Сами понимаете, что после случившегося ночью русские немедленно начали поиск участников безобразий. Гольдмана дома не оказалось, поэтому по всем полицейским отделениям России была направлена на него ориентировка. Через четыре часа выяснилось, что его мотоцикл видели в Башкирии, в районе Стерлитамака. Добраться из Москвы до Уфы за столь короткое время можно только на самолете, однако проверка всех авиационных рейсов не выявила прохождения Гольдманом регистрации. Тем более, не выявила провоз мотоцикла. Как он оказался в Башкирии, хотя еще несколько часов назад находился в Москве, – неизвестно.

Он на мгновение замолчал, затем продолжил:

– Мало того, на записях, по утверждению полковника, есть мотоциклы с иногородними номерами. Однако после проверки выяснилось, что эти мотоциклы находятся в своих городах и никуда оттуда не выезжали. Точнее, их владельцы смеялись спрашивающим в лицо и крутили пальцами у висков, говоря, что телепортироваться вообще-то не умеют.

– Бред какой-то… – растерянно выдавил Халед. – Ничего не понимаю…

– Я тоже, – развел руками аналитик. – Но уже ясно, что ключи и замки – это люди, и эти люди имеют какое-то пока непонятное отношение к ясноглазым. А значит, мы обязаны отслеживать все их перемещения, чтобы вовремя принять нужные меры. И если от этих ключей и замков зависит хоть что-нибудь…

Они с Халедом совершенно одинаково усмехнулись, прекрасно понимая друг друга. Затем Лорино откланялся и удалился, пообещав немедленно сообщать о своих новых выводах, если они появятся.

Снова принявшись прохаживаться по кабинету, Халед размышлял – ему очень не понравилось сообщенное аналитиком. Значит, ключи и замки – это люди? Что ж, это уже легче – люди смертны, нейтрализовать их можно довольно легко. Главное – знать, кого именно нейтрализовывать. На ошибку он не имел права, слишком многое стояло на кону. Значит, главная задача найти эти самые замки и ключи. Один известен – Мустафа Фатих. Необходимо попросить принца Фейсала найти его любой ценой. Второй, скорее всего, Роман Гольдман, но где искать этого чертового байкера? Придется поговорить с Новицким, он разумный человек и понимает опасность данной ситуации, да и к ясноглазым относится правильно.

Вот только как обнаружить остальных? А обнаружить их необходимо. Пожалуй, единственным выходом будет отслеживание странных событий с разными людьми и доскональная проверка всех этих людей. И прежде всего нужно обратить внимание на тех, кто каким-либо образом уже связан с ясноглазыми – например, их учителя и воспитатели. Работы это, конечно, добавит немало, но деваться некуда, тем более, что ресурсов ему выделили достаточно.

Лежащий на столе спутниковый телефон внезапно зазвонил. Халед тут же бросился к нему – этот номер знало всего несколько человек, и они без уважительной причины звонить бы не стали.

– Халед! – бросил он в трубку. – Говорите.

– Полковник Новицкий, Москва, – с легким акцентом услышал он в ответ. – Добрый вечер.

Ах да, у них в Москве уже почти ночь, странно, что полковник до сих пор на службе. Что-то случилось?

– Здравствуйте, – тоже поздоровался Халед. – Я и сам хотел вам позвонить, но думал, что уже поздно.

– Мне сейчас не до сна, – хмуро бросил Новицкий. – События выходят из-под контроля.

– Ясноглазые?..

– Они самые. Точнее, их помощнички, чтоб им провалиться.

– Вы имеете в виду Гольдмана? – спросил Халед.

– Боюсь, не только его, – вздохнул полковник. – Вам что-нибудь говорят понятия «ключ» и «замок»?

– Говорят… – побледнел координатор. – Значит, вы уже в курсе о них?

– Пока все это только подозрения, доказательств нет, – вздохнул полковник. – Да и вообще вся эта история пахнет низкопробной мистикой, чертовщиной. Но есть и факты – энергетика ясноглазых скачком увеличилась почти на порядок, приборы зашкалило. А они сами после этого радостно смеялись и говорили, что первый замок открыт…

– У нас произошло то же самое, – уведомил Халед. – Проблема в том, что мы не знаем, кто такие эти самые ключи и замки. Возможно, Гольдман, но только возможно. Поймайте его, мистер Новицкий!

– Вы думаете, я этого не хочу? – язвительно поинтересовался тот. – По Башкирии уже объявлен план «Перехват», ориентировки на Гольдмана разосланы по всем отделам ФСБ и полиции страны. Но пока все безрезультатно.

– Узнать бы, к кому он едет…

– У меня есть одно предположение, но оно тоже нуждается в проверке.

– Какое предположение? – насторожился Халед.

– Вчера в Уфу, столицу Башкирии, неожиданно вернулся некий Лазарев Михаил, гляциолог с антарктической станции «Восток». Недавно он провалился в ледовую каверну, провел там там несколько часов, после чего начал очень странно себя вести.

– Странно – это как? – поинтересовался координатор.

– Да как вам сказать… – полковник явно пребывал в сомнениях. – Вроде бы ничего особенного. Но он прекратил свои исследования, хотя раньше был фанатиком науки, часами сидел на одном месте, глядя в никуда, и бормотал слово «ключ». Более того, по прибытию первого же самолета он немедленно вернулся на родину, не зайдя даже в бухгалтерию, чтобы получить зарплату, а у полярников она немалая. В Уфе он, ненадолго появившись дома, куда-то бесследно исчез. Я на всякий случай дал на него ориентировку в местное ФСБ – пусть узнают, почему он так быстро вернулся, по какой причине. Его коллеги – в полном недоумении. Лазарев стал непохож на себя, возникает ощущение, что его что-то сильно волнует, а все остальное перестало иметь значение. Так, по крайней мере, охарактеризовали Лазарева люди, работавшие с ним не один год.

– Да, это может быть и он, – задумчиво сказал Халед.

– Поскольку Лазарев не собирается выезжать из России, то никуда он не денется, – заверил Новицкий. – Мы выясним, почему он так быстро уехал со станции, и сообщим, если узнаем что-то важное.

– Кстати, есть еще один человек, который вызывает у меня подозрения.

– Кто именно?

– Ваш представитель, Солнцефф Николай, – немного помолчав, сообщил Халед.

– А что с ним не так? – удивился полковник.

– Не могу объяснить, но моя интуиция буквально вопит, что с ним не все чисто, – тяжело вздохнул координатор. – Не могли вы выяснить всю его подноготную? Чем дышит, чем живет, во что верит. Прошлое и настоящее.

– Ну, думаю, вам известно, что в молодости он был неформалом, увлекался ролевыми играми, но потом взялся за ум и сделал неплохую карьеру, – немного помолчав, произнес Новицкий. – Многие в молодости разными глупостями занимались, себя вот вспоминаю – тот еще ветер в голове гулял. Но я проверю, мало ли…

– Вот именно, мало ли, – жестко бросил Халед. – Ведь Солнцефф, насколько мне известно, старый приятель Гольдмана, а это уже настораживает.

– Вы правы. – Голос полковника сделался жестким. – Я немедленно займусь этим вопросом вплотную. Странно только, что вам эта информация известна, а мне – нет.

– Мне ли вам объяснять, что у любого ведомства свои секреты, – усмехнулся координатор. – Я, со своей стороны, поговорю с Солнцеффым и посмотрю на его реакцию. Сразу скажу, что никаких действий по отношению к нему без согласования с вами я предпринимать не буду.

– Хорошо. Как только я узнаю что-либо, я вам сообщу. Всего доброго.

Новицкий положил трубку. А Халед снова задумался. Значит, еще один фигурант появился? Хотя появился ли? На всякий случай надо отдать приказ взять Михаила Лазарева в разработку – русские вряд ли сообщат все, что узнают, всегда были себе на уме. Впрочем, как и любая другая спецслужба – это в порядке вещей.

Затем он отдал приказ найти и вежливо пригласить к нему Солнцева.

* * *