Текст книги "Размышления о политике"

Доверие отличается от уважения. Доверие складывается на основании взаимного согласия и общих интересов в ситуации, когда совместное сотрудничество в группе представляется более выгодным, чем индивидуальная деятельность. Без доверия люди подозревают, что сотрудничество более выгодно одной из сторон и что жертвы, приносимые конкретной группой, эксплуатируются другими группами, – иными словами, опасаются, что при взаимообмене между разными группами одна группа выйдет победителем, а другая – проигравшим. Без доверия масса энергии тратится на подозрения, холостую внутреннюю борьбу и т. д.

Доверие основано на общих интересах. А поскольку для того, чтобы обнаружить общие интересы, требуется время, для начала необходима вера в то, что они в принципе возможны и когда-нибудь будут выявлены. (Отсюда – выражение «в жизни то находишь, то теряешь».) Мы очень часто готовы чем-то пожертвовать в надежде что-то потом получить.

Как культивировать доверие на глобальном уровне? Необходимо устранить любые пережитки колониальной философии, когда доминирующие игроки на политической карте получали прибыль от угнетения других стран. Необходимо, чтобы взаимоотношения строились по принципу взаимообмена. Нужно начать думать на новом уровне, искать общую пользу, а не индивидуальную прибыль.

Все взаимосвязано: если каждая отдельно взятая страна будет продолжать вести себя так, словно ее личные интересы важнее интересов всех остальных стран, вместе взятых, то глобальные проблемы никогда не будут решены.

Когда, преследуя собственные интересы, мы начинаем учитывать интересы всего мира, на поверхность всплывают различные проблемы, многочисленные и очевидные. Так, например, постоянное загрязнение воздуха в Китае ведет к снижению качества воздуха в Калифорнии; разрушение тропических лесов в Бразилии – к снижению качества воздуха по всему миру. Все взаимосвязано: если каждая отдельно взятая страна будет продолжать вести себя так, словно ее личные интересы важнее интересов всех остальных стран, вместе взятых, то глобальные проблемы никогда не будут решены. В лучшем случае мы начнем перекладывать проблемы на чужие плечи. И в конце концов они к нам вернутся в виде всеобщего кризиса, который затронет весь мир.

Поскольку мы зависим друг от друга, нам необходимо сотрудничать. Текущее положение дел – тесная взаимозависимость при отсутствии сотрудничества – ведет к катастрофе. Если ситуация не изменится, нас ждет провал.

Что ждет нашу цивилизацию – успех или катастрофа?

На протяжении десятилетий ученые-социологи пытаются вывести фактор экономического успеха (в выражении экономического роста). В чем секрет? В технологии? Свободном рынке? Доступности природных ресурсов? Размерах рынка? Больших объемах инвестиций? Создании рабочих мест? Конкуренции? Социальных гарантиях?

Я посвятил свою жизнь изучению этого вопроса и пришел к выводу, что успех, независимо от его определения, является функцией одной переменной, которая в свою очередь является функцией четырех других переменных; эти четыре переменные также определены функцией четырех других переменных и т. д. В основании этой пирамиды может находиться более миллиона разных факторов[13]13
  Подробнее об успехе см. в книге: Ицхак К. Адизес. Управляя изменениями: как эффективно управлять изменениями в бизнесе, обществе и личной жизни. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014.


[Закрыть].

На вершине пирамиды находится переменная культуры. В любой системе, будь то личность, семья, коммерческая организация или целая страна, важнейшим активом является культура взаимного доверия и уважения.

Фактор культуры определяет объем энергии, доступный в рамках системы для ее интеграции в окружающую среду, а это является условием успеха любой системы, как бы вы его ни измеряли.

Внешняя интеграция является функцией того, насколько успешно организация отвечает потребностям внешней среды; насколько адекватно способности системы отвечают меняющимся нуждам среды. В отношении личности эта функция измеряется объемом энергии, потребляемой для достижения успешной карьеры, а в деловом мире – объемом энергии, затраченным на освоение желаемой доли рынка. В отношении страны это объем энергии, который требуется для внедрения успешной промышленной и экономической политики, необходимой для успешной интеграции страны в глобальную экономику.

Внутренняя дезинтеграция исчисляется объемом энергии, который расходуется непродуктивно на такие явления, как внутренние противоречия, склоки, непонимание и т. д.

Когда система хорошо интегрирована, она работает слаженно, исполняя свои функции без потери энергии на разрушительные внутренние конфликты.

Чем больше в системе взаимоуважения и доверия, тем меньше вероятность внутренней дезинтеграции.

Почему это так важно?

По законам физики общий объем энергии в любой момент времени неизменен, а это означает, что энергия, растраченная на внутреннюю дезинтеграцию, сокращает объем, доступный для внешней интеграции.

В культуре прочного взаимного уважения и доверия уровень внутренней дезинтеграции низок, и большой объем энергии доступен для внешней интеграции. Если взаимного уважения и доверия мало, то внутренняя дезинтеграция растет и масса энергии затрачивается на внутренние конфликты, что в условиях ограниченной энергии ведет к нехватке энергии на внешнюю интеграцию.

Я обнаружил, что и без того ограниченная энергия расходуется в определенном порядке: сначала она тратится на разрешение внутренней дезинтеграции и лишь затем остатки, если они есть, идут на внешнюю интеграцию.

Так, например, если человек болен – я не имею в виду исключительно физическую болезнь, – у него совсем нет энергии на адаптацию к изменениям окружающей среды. Может быть, человек страдает низкой самооценкой или его одолевают сомнения в себе. Его энергия уходит на переживания о том, что о нем думают другие люди, и на сомнения в каждом принимаемом решении. Он перегружен внутренними конфликтами, и у него не остается энергии на то, чтобы решать внешние проблемы.

То же самое верно в отношении коммерческих организаций. Когда компанию раздирают деструктивные политические конфликты при отсутствии взаимоуважения и доверия, масса энергии уходит на внутренние трения, вплоть до того, что клиенты игнорируются, так как сотрудники растратили всю свою энергию на защиту своего места.

То же самое происходит в масштабе страны. Посмотрите на экономически успешные государства: далеко не все из них богаты природными ресурсами или технологиями. Скорее, это государства с культурой взаимного уважения и доверия, такие как Швейцария, Япония. Или Соединенные Штаты, которые добились большого успеха в приятии многообразия и в законодательном запрете дискриминации на основе религии, расы или пола. Благодаря этому по всему миру Америка известна как страна безграничных возможностей, где каждый может реализовать собственный потенциал успеха.

Для сравнения: всем известно, что происходит со странами, где нет ни уважения, ни доверия, даже если они обладают огромным природным потенциалом (например, Южная Африка или Ангола).

Залог успеха системы состоит не в богатстве ее ресурсов, а в богатстве культуры.

Теперь зададимся вопросом: как построить взаимное уважение и доверие?

Не стоит рассчитывать, что они появятся сами собой, а мы их потом разовьем. На самом деле, чем чаще происходят значительные изменения, тем более чувствительными к внешнему воздействию становятся доверие и уважение; чем больше проблем требуют решения, тем больше вероятность деструктивных конфликтов. Постоянный стресс со временем способен разрушить доверие и уважение, если только мы не будем противодействовать этому процессу, подпитывая многообразие и учась уважать различия.

Как это сделать?

Я обнаружил четыре элемента, которые позволяют трансформировать культуру системы в такую культуру, которая поощряет конструктивный конфликт на основе уважения и доверия. Вот эти элементы:

• общие видение и ценности;

• функциональная структура (мировое правительство);

• эффективный процесс принятия решений;

• люди с правильным подходом.

Рассмотрим эти элементы на глобальном уровне.

Для того чтобы наша цивилизация могла преодолеть ускоряющееся движение в сторону деструктивного конфликта, необходимо единое глобальное видение общества, отличного от того, в котором мы живем сегодня. В этом обществе взаимоотношения будут строиться на взаимной пользе, а не на пользе индивидуальной. Далее, культурные различия будут восприниматься как актив, а не как угроза. Права и их защита предоставляются не только людям, но также животным и нашей общей внешней среде – воздуху, воде и земле. Мы не можем продолжать разрушать элементы нашей среды ради корыстных интересов. Повторюсь: нельзя построить крепкие взаимосвязи, не наладив сотрудничества.

Президент США Барак Обама во многих своих выступлениях повторяет мантру о том, что для решения глобальных проблем нам необходимо глобальное решение на основе «взаимного уважения и общих интересов». Замечу, что общие интересы влекут за собой взаимное доверие, поэтому можно уверенно сказать, что мы говорим об одном и том же.

Однако хорошо известно, что одних намерений недостаточно. Помимо общего видения на основе взаимоуважения и доверия, нам нужна структура, способная поддержать внедрение этой философии.

Нам нужна новая глобальная организация, которая будет представлять интересы мира в целом, а не отдельно взятых стран, как Организация Объединенных Наций.

Кто войдет в состав органа, принимающего решения в такой организации? Целостно представленная проблема требует целостного решения, а для этого необходимо собрать такую группу влиятельных людей, которые могли бы представлять собой весь спектр дисциплин, характеризуемых объединенными авторитетом, властью и влиянием (Coalesced Authority, Power and Influence, CAPI), необходимыми для внедрения этого решения[14]14
  Об объединенных авторитете, власти и влиянии (CAPI) см. подробнее в 7-й беседе «Управляя изменениями. Как эффективно управлять изменениями в бизнесе, обществе и личной жизни». М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014.


[Закрыть]. Это также означает, что необходимо вовлечь все организации, которые в противном случае способны подорвать внедрение этого решения, потому что, по моему опыту, те, кто гребет, меньше раскачивают лодку.

Зачем нужна группа, обладающая CAPI? Затем, что мы как цивилизация не можем продолжать пользоваться исторически сложившимся процессом принятия решений. Нам нужна организация, наделенная влиянием, в рамках которой личные и национальные интересы, наряду с неполитическими общественными элементами, могут послужить основанием для формирования целостных политик, благоприятных для всех участников. На всех уровнях влияния эта группа должна обладать авторитетом и способностью внедрять нужные изменения.

Эта новая глобальная организация наряду с профессиональными политиками должна включать в себя представителей ключевых международных корпораций; ведущих артистов; академиков и ученых; религиозных лидеров, а также магнатов международных средств массовой информации.

Необходимо вовлечь интеллигенцию и профессионалов в области технологий – людей, обладающих конкретным пониманием того, что необходимо сделать. Речь не обязательно о навыках принятия или внедрения решений (на самом деле мне часто приходится наблюдать, что в условиях дезинтеграции у людей, наделенных авторитетом сказать «да» или «нет», не всегда достаточно влияния, чтобы внедрить это решение). А еще у них зачастую не хватает знаний, чтобы принимать правильные решения. И наоборот, у тех, у кого есть и знания, и необходимая информация, не всегда есть необходимый авторитет. Хуже всего то, что хватает людей, не обладающих информацией, но обладающих влиянием, чтобы подорвать внедрение принятого решения. Они выступают разрушительной силой, не имея какого-либо полезного экспертного знания или авторитета, чтобы построить что-то полезное.

Мы привыкли считать, что процесс решения проблем – это цепь событий: экономические перемены вызывают общественные перемены, а те в свою очередь – политические изменения; или наоборот: политические перемены вызывают экономические изменения, которые влекут за собой изменения в обществе. Однако на самом деле наша среда изменяется слишком быстро, чтобы подобные изменения происходили линейно. Поэтому нам нужен системный подход: необходимо адресовать одновременно все перечисленные компоненты.

Что я имею в виду под «правильным» подходом? Нам нужны люди, которые не боятся конфликтов и знают, как преобразовать их в конструктивную силу; люди, способные управлять командой и транслировать уважение и доверие к остальным участникам.

Для этого необходимы масштабные изменения в системе образования. В настоящее время мы учим конкуренции, а не сотрудничеству, будь то спорт, бизнес или наука. Вместо этого необходимо осознать ценность и важность сотрудничества, взаимного уважения и доверия в качестве ключевого компонента глобальной системы образования.

Итак, наша цивилизация стоит перед радикальным выбором: мы можем продолжать движение к саморазрушению посредством беспрецедентной ядерной катастрофы или продолжительной войны с терроризмом – или принять новую глобальную философию: культуру взаимного уважения и доверия, которая преобразует неизбежные конфликты, вызванные постоянными переменами, в конструктивную силу.

Пытаться остановить изменения – это не решение. Пытаться ограничить многообразие – катастрофа в ближайшем будущем и провал в долгосрочной перспективе. Остается лишь один путь: приложить все возможные усилия для разработки глобального видения, структуры, процесса принятия решений и правильного подхода, которые поддерживают многообразие и обеспечивают конструктивный конфликт. Если многообразие жизненно необходимо, означает ли это, что мы должны мириться с политическими партиями и религиозными группировками, которые агрессивно отрицают многообразие? Если мы проповедуем толерантность, означает ли это, что мы должны толерантно относиться и к тем, кто борется с многообразием?

Нет. Недавно почивший профессор Гарварда Сэмюэл Хантингтон в своей знаменитой статье «Столкновение цивилизаций?»[15]15
  Сэмюэл Хантингтон. «Столкновение цивилизаций?» (Samuel P. Huntington, «The Clash of Civilizations?», Foreign Affairs, Summer, 1993).


[Закрыть], а затем и в книге «Столкновение цивилизаций и передел мирового порядка»[16]16
  Сэмюэл Хантингтон. «Столкновение цивилизаций и передел мирового порядка» (Samuel P. Huntington, The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order, Simon & Schuster, 1996).


[Закрыть] утверждал, что после падения коммунизма наиболее серьезные международные конфликты происходят не между экономическими классами или военными группировками и даже не между нациями, а между «культурами», условно объединенными по признаку общей религии, истории, языка и традиций.

Чтобы выжить, считает Хантингтон, Западу необходимо укреплять и защищать свою культуру. Каким образом? Путем союза с другими либеральными западными державами. Интеграция различных чуждых, несовместимых с западным образом жизни традиций приведет к ослаблению западной культуры.

Я разделяю это мнение: вопреки принципу «живи и дай жить другим», нам в нашем обществе не следует мириться с теориями, режимами и культурами, которые выступают против многообразия. Это подвергает опасности нашу систему ценностей и наше видение общества, построенного на взаимном доверии и уважении. Не следует подпитывать течения, ведущие к деструктивному конфликту и, потенциально, всеобщему разрушению.

Я считаю, что демократические системы слишком толерантны в отношении антидемократических движений. Политологи спорят, следует ли в условиях демократии допускать существование антидемократических партий. Если бы перемены в нашей среде происходили не так быстро, я бы согласился, что приоритет должен принадлежать свободе слова. Однако с учетом того, что реальные изменения происходят с высокой скоростью и эта скорость влечет неопределенность, многозначность и страдания, я вижу опасность в том, что люди бесхитростные, не понимая сложность проблемы, будут искать банальные решения, а банальные решения зачастую оказываются самыми экстремальными.

Тоталитарные режимы предлагают четкие, черно-белые решения. При тоталитаризме все кажется простым и ясным, в противоположность неоднозначности и разнообразию решений, предлагаемых демократией. Поэтому тоталитарные режимы и различные фанатические движения приобретают значительное преимущество в период кардинальных перемен. Чем быстрее наступают изменения, тем громче звучит какофония фанатичных религиозных меньшинств, независимо от того, мусульмане то, евреи или христиане. Это характерная манифестация ускоряющегося темпа перемен.

Чем большее влияние приобретают эти движения, тем больше опасности они представляют для многообразия.

В нашем изменчивом мире, я считаю, нельзя позволять кому бы то ни было подрывать демократическое видение мира и раздувать расистские взгляды. Любые провокационные фанатические культы должны быть запрещены, а система образования должна учить многообразию, толерантности и приобщению к другим культурам.

В глобальном обществе мы не можем запретить или объявить вне закона реакционные, нетерпимые правительства, выступающие против многообразия. Но мы не обязаны с ними сотрудничать. Решения, требующие конструктивного конфликта, взаимного доверия и уважения, по определению не могут быть приняты такими группами, где участники не разделяют единое видение и общие ценности, например такими группами, где участники планируют уничтожить друг друга.

Нам следует вытеснять такие режимы, оградив себя от влияния их разрушительной культуры. Со временем, изолированные от свободного мира и не располагающие средствами преобразования конфликта в конструктивную силу, такие режимы рушатся сами собой, как это произошло с Советским Союзом и Югославией.

В глобальном мире наши цели и решения, ведущие к их осуществлению, будут меняться и уточняться с ходом времени, когда каждая участвующая нация адаптируется к быстрым и интенсивным переменам, обогащая общий международный стол переговоров своими мнениями.

Я уверен, что этот путь нам все еще доступен. Возможно, это непривычный путь и окружающий ландшафт нам незнаком, но дорога ждет, когда мы ее найдем.

Вот только времени у нас остается все меньше.

Принятие ответственности[17]17
  Впервые опубликовано в Adizes Insights в марте 2009 года.


[Закрыть]

9 ноября 2008 года, находясь в Берлине на консультационном проекте, я заметил напротив гостиницы здание с надписью на иврите. Перед зданием у ограды лежало множество цветов.

– Что происходит? – спросил я полицейского, стоящего на посту у ворот.

– Канун Хрустальной ночи, – ответил тот, – а это здание принадлежит еврейскому культурному центру.

Хрустальная ночь (Kristallnacht), также известная как «ночь разбитых витрин», – ночь скоординированных властями погромов против евреев по всей нацистской Германии 9 ноября 1938 года, повлекшая разрушение тысяч еврейских магазинов, зданий и синагог. Участники «демонстрации» били окна принадлежавших еврейским семьям магазинов и угрожали тем прохожим, кто намеревался делать в этих магазинах покупки. Эту ночь помнят как начало массового преследования евреев в нацистской Германии.

Ежегодно в канун этой ночи различные немецкие организации возлагают венки к зданию еврейского культурного центра.

В тот же день я стал свидетелем беззвучной процессии примерно из тысячи человек перед Бранденбургскими воротами. Вряд ли это были евреи: в Германии их осталось не так уж много. Это были немцы, которые пришли почтить память событий Хрустальной ночи и заявить, что подобные события никогда больше не повторятся.

Немецкий мемориал жертвам Холокоста – суровая композиция из цементных глыб разной высоты, напоминающих кладбищенские надгробья, – расположен в центре Берлина, подле знаменитых Бранденбургских ворот, где ежегодно собираются миллионы туристов. Благодаря географической близости мемориал невозможно не заметить. Он открыт для всеобщего обозрения.

При входе на территорию мемориала расположен Музей Холокоста, собравший в своих залах различные записи и фотографии, документирующие зверства, совершенные нацистами.

Этот музей будит во мне больше эмоций, чем, скажем, Яд ва-Шем – Музей Холокоста в Иерусалиме – или Музей Холокоста в Вашингтоне. К тому же в нем представлено много фотографий и записей, документирующих преступления, совершенные во время Холокоста. Я даже нашел имена своих дедушек и бабушек в списке депортированных в концлагерь Треблинку и фотографию концентрационного лагеря, в который попал я.

Музей Холокоста в Германии заставил меня задуматься о других странах, где были совершены масштабные преступления против человечества. Как другие страны признают совершенные ошибки и как увековечивают память о происшедшем? И я не смог вспомнить ни одной страны, которая была бы столь готова к публичному покаянию, как Германия. Нигде в России нет мемориала миллионам украинских кулаков, казненных большевиками. В Турции нет памятников армянам, убитым в 1915 году; в Японии нет памятников китайцам – жертвам Второй мировой войны; в Сербии нет мемориалов, посвященных преступлениям, совершенным в Боснии.

Мы возводим памятники своей собственной боли, но как же быть с болью, причиненной другим?

Размышляя на эту тему, я подумал: на Ближнем Востоке (и если уж пошла об этом речь, то в любой семье) не будет мира, пока мы не научимся сочувствовать чужой боли.

На Ближнем Востоке (и если уж пошла об этом речь, то в любой семье) не будет мира, пока мы не научимся сочувствовать чужой боли.

В этом смысле немцы подают пример всему миру.

Я бы хотел предложить, чтобы один день в году был посвящен не просто памяти Холокоста, а в целом прощению, чтобы в этот день каждая страна могла попросить прощения у всех, кому причинила боль. В этот день турки могут организовать марш в память гонений на армян, а армяне – в память гонений на турок. Япония извинится за преступления против китайцев, а американцы – против индейцев. Люди по всему свету: женщины, мужчины, молодые и старые – подобно немцам, примут участие в акции памяти под лозунгом «Это никогда не повторится».

Важно не допускать обвинений в адрес других наций. Не следует искать виноватых. Нужно признать боль, причиненную нами другим. Это все, что требуется, – всего один день в году. А все остальное время можно посвятить поиску виноватых.