Текст книги "Свободу мозгу! Что сковывает наш мозг и как вырвать его из тисков, в которых он оказался"

Существует астрономический феномен, о котором наука знает еще очень немного и поэтому дает слабое представление о структуре такого сложного организма, как Вселенная. Даже если держишь в руках некий объект, это вовсе не означает, что понимаешь его. Речь идет о моделировании распределения в пространстве темной материи и темной энергии на суперкомпьютере Pleiades НАСА.

В этом эксперименте под названием «Большой» исследуют Вселенную по тщательно разработанной программе, исключающей всякие случайности, которые часто происходят при изучении распределения галактик. Обозримая Вселенная сформирована из скоплений разного уровня сложности: от простой звезды до сверхскопления типа Ланиакеи[86]86
  Ланиакея – это в каком-то смысле наш адрес во вселенной, она представляет собой сверхскопление из 22 тысяч галактик, среди которых находится и наша галактика, и все они движутся вокруг потока черной материи, называемой «Великий аттрактор», о котором нам почти ничего не известно. Ланиакея означает «необъятные небеса» в переводе с гавайского языка. Tully, R.B., Courtois, H., Hoffman, Y. Et Pomarède, D., «The Laniakea superclaster of galaxies», Nature (2015), 513, 71–73 (прим. авт.).


[Закрыть]. Может быть, когда-нибудь мы откроем существование тонких связей между звездами, которых во Вселенной намного больше, чем нейронов в мозге[87]87
  Двести миллиардов в квадрате – такова наиболее часто встречающаяся оценка количества звезд во вселенной. Сто миллиардов – это верхняя граница количества нейронов в мозге (согласно исследованию, их в среднем восемьдесят шесть миллиардов: Azevedo, F.A., Carvalho, L.R., Grinberg, L.T., Farfek, J.M., Feretti, R.E., Leite, R.E., Lent, R. Et Herculano-Houzel, S., «Equal numbers of neuronal and nonneuronal cells make the human brain an isometrically scaled-up primate brain», Journal of Comparative Neurology (2009), 513, 532–541). Принято считать, что количество человеческих существ, когда-либо населявших Землю, к сегодняшнему дню составляет около ста десяти миллиардов. См. также: Haub, C., «How many people have ever lived on earth?», Population Today, (1995), 23, 4–5; Keyfitz, N., «How many people have lived on the earth?», Demography (1996), 3, 581–582; Weiss, K.M., «On the number of members of the genus Homo who have ever lived, and some evolutionary implications», Human Biology (1984), 637–649; Westing, A.H., «A note on how many humans that have ever lived», BioScience (1981), 31, 523–524 (прим. авт.).


[Закрыть].

Вопрос: «Обладают ли звезды сознанием?» вытекает из самой идеи познания. Он настолько объемен, а мы настолько плохо им владеем, что не в состоянии даже воспроизвести акт познания в лаборатории. Дело в том, что познание непредсказуемо. Если крикнуть что-нибудь вслед брошенному камню, его траектория от этого не изменится. А если окликнуть бегущего человека, то его поведение станет другим – это результат умственных процессов.

Итак, познание кардинально отличается от работы компьютера. Какие-то давние исследователи и философы решили свести познание к языку, но если психика и включает в себя язык, то язык не включает психики. Но мы продолжаем упорствовать в трагических заблуждениях, сводим неизвестное к известному, неосвоенное к освоенному, творца к творению. Эта ошибка сохранилась во многих философских школах и в некоторых направлениях когнитивной науки. Она породила слепую веру, что любая работа может быть отнесена к определенному типу (в понимании Бертрана Рассела), а если нет, то она не является строго философской[88]88
  Если говорить конкретнее, то речь идет о группе философов, которые заявили, что раз уж идея французского философа и теоретика литературы Деррида не соответствовала их пониманию философии, то он не может считаться философом. Эта точка зрения все еще принята в академическом мире (прим. авт.).


[Закрыть].

Споры по этому поводу не утихают и по сей день. Это значит, что функционирование нашей мысли отличается от машинного. А также что в мире инженеров и техников важнее всего заключить мозг в тиски инструкций для компьютера[89]89
  Компьютерная программа, записанная на машинном языке, состоит из инструкций для машины (прим. пер.).


[Закрыть]. Но мозг должен приложить немалые усилия, чтобы работать с искусственными языками, потому что природа создавала его не для этого. Итак, пока не доказано обратное, не существует ни одной инструкции, позволяющей машинам выжить в природе без помощи человека. Если мозг отказывается работать их методами, то у него есть на это основания.

В частности, наша психика не типизирует, не раскладывает по полочкам переменные, которыми оперирует. Бертран Рассел ввел типизацию переменных величин, чтобы устранить парадокс, который носит его имя, и заставил побледнеть логика Фреге: содержит ли множество множеств, которое не принадлежит самому себе, само себя в качестве элемента? Чтобы разрешить этот парадокс, Рассел ввел логический принцип запрета на смешивание в одной логической фразе содержащего и содержимого. Но именно это постоянно делает мозг. Нам свойственно ставить «я» и «все люди, как я» на один уровень в одной фразе. Так работает мозг, но не компьютер.

Этот аспект очень интересен с точки зрения умственной пяди. Как я уже говорил, если удается поднимать громоздкие предметы больше пяди нашей руки, то они наверняка снабжены рукояткой. То же самое можно сказать о научных концепциях. Человек способен усвоить «громоздкие» концепции, если они будут представлены в эргономичном виде. Жаль, что искусство приделывать рукоятки, или педагогика, пока не на должной высоте. Овладение им могло бы в корне изменить образование и науку, в частности математику.

За работой математик не ограничен ничем, кроме пяди своего сознания, которое не может все заранее предусмотреть. Он не в состоянии одновременно осуществлять несколько умственных операций и сопоставлять слишком много понятий. Если бы удалось искусственно увеличить объем умственной жизни, прорыв человека в ноосферу был бы гораздо быстрее, эффективнее и более синергичным, попросту более мощным. Но поскольку сознание все еще очень ограниченно, я не могу даже представить себе, как сильно мог бы измениться мир, если бы наш интеллект обладал бо́льшим количеством рычагов.

Ум может жонглировать несколькими пядями сознания, что и делают спортсмены-мнемонисты и вундеркинды, причем совершенно осмысленно. Представим себе такой умственный объект, как город Рим: для разума он слишком обширен. В отличие от физических предметов, которые можно взять в руки, умственные объекты ничего не весят, когда о них рассуждают. Если вы поднимете кувшин с водой, то почувствуете его тяжесть. Но если захотите сказать «Рим», то при этом ничего не ощутите. Потребуется лишь немного больше времени, чтобы, например, произнести в уме: «Колизей». Но если бы это были компьютерные файлы, то второй был бы объемнее первого. Невозможно охватить мыслями весь Рим, и тогда мы призываем на помощь искусственные субъективные образования, своего рода этикетки. Этот механизм лежит в основе создания «клише». Невозможно целиком загрузить в мозг Вечный город как таковой, со своей историей, улицами, проспектами и людьми. Точно так же обстоит дело со всеми объектами текущей психической жизни: «я», «он», «моя мать», «мой сосед», «мои дети» и т. д.

Клише существуют, потому что человеческий мозг, по образному выражению Сьюзен Фиске и Шелли Тейлор, – это «когнитивный скряга», который всегда стремится к наименьшему количеству умственных операций. Мозгу нравится упрощение, он любит прибегать к автоматическим мыслям, а когда ему приходится выбирать между простотой и истиной, он чаще выбирает простоту. Невозможно постичь умственный объект во всей его целостности. Именно это хотели реализовать такие творцы, как Сен-Жон Перс, который в своей поэме предпринял попытку охватить процесс основания города во всем его величии. Метод Перса, пользовавшийся большой популярностью в ту эпоху (начало ХХ века), известен как «поток сознания». Он представляет собой череду образов, имеющих прямое отношение к Риму, и требует больших усилий от читателя.

Так как мозг является сторонником наименьшего действия, громадное большинство людей даже и не пытаются расширить свое сознание. Это является источником бесчисленных людских неприятностей, и именно поэтому так трудно читать поэму Сен-Жона Перса.

Ключ ко всем дебатам, ко всем принимаемым решениям и политическим предпочтениям – это величие и широта сознания. Обычный политик труслив, малодушен и не способен оценить детали происходящего, хотя и манипулирует такими понятиями, как «Франция», «французы», «будущее», «экономика», «занятость», не имея ни малейшего представления о том, что все это означает. Отдали и исполнили приказ о ядерной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки те политики, кто ни на секунду не задумался, как протекала жизнь в этих городах, которые они стерли с лица земли вместе с семьями, историей, плотью и эмоциями.

Мозг насыщаем, и это имеет огромное значение для способности приспосабливаться. На нас производит большое впечатление разрушение целого города – и дорожно-транспортное происшествие с одним автобусом, потому что это так же насыщает потребность в сильных эмоциях, как и гибель Хиросимы. Мозг не в состоянии слишком долго томиться от скуки и в конце концов идет вперед. Его насыщаемость не случайно была отобрана эволюцией.

В 1980 году психолог Роберт Плутчик выдвинул теорию о существовании «колеса эмоций» или «конуса эмоций», которые включают все эмоции человека. Речь идет о розе из восьми элементов, в той или иной степени противостоящих и дополняющих друг друга.

Создается впечатление, что человеческий мозг маркирует реальный мир своими эмоциями, приклеивает к нему этикетки, которые регулярно обновляет. Это объясняет относительность эмоциональных ответов. Например, ребенок из богатой и ребенок из бедной страны плачут по разным поводам. Первый – потому что не получил долгожданного подарка, а второй – потому что его друг подорвался на мине. Мозг берет за основу близкие к нему события и устанавливает для себя уровень реакции, а сам ответ определяется содержанием обыденной жизни. Именно поэтому, несмотря на огромную разницу в физическом и психическом комфорте, наши предки в Средние века страдали и плакали столько же, сколько и мы сейчас.

Колесо эмоций Плутчика может быть полезно при обучении актеров методом Актерской студии, основанным на эмоциональной памяти. Не следует также забывать, что только от величия нашего сознания зависит величие человечества. Мы постоянно принимаем серьезные решения, без конца манипулируем слишком большими объектами психической жизни, и это делает нас не только безответственными, но и более стойкими.

Гораздо проще представить себе все то, что близко нашим чувствам, а не превосходящее их. Об этом мудро написал Сен-Жон Перс: «Мир красивее, чем шкура ягненка, выкрашенная в красный цвет». Красная шкура ягненка сушится у кожевника и имеет прямой доступ к моим чувствам, она растрогала меня и очаровала. Но у кожевника есть и другие шкуры, а в городе есть и другие лавки кожевников, и в каждой стране много городов, а на континентах расположено множество стран, и в огромном мире, который мне трудно себе представить, не один континент.

Разумеется, мир прекраснее красной шкуры ягненка, уже хотя бы потому, что мой интеллект это осознает.

Для сознания достижим путь к недостижимому. Это принцип педагогики, а следовательно, и нейроэргономики.

Лучший способ понять мозг – это представить его как отдельный мир, как планету, населенную людьми. Небольшая зона мозга очень похожа на крупный город, где каждый человек – нейрон. В отличие от людей, нейроны не перемещаются по мозгу, но зато они производят продукцию, которой обмениваются. Наша экономика является хорошей метафорой для понимания деятельности мозга. Сообщества граждан создают товары и услуги и передают их другим сообществам, которые их перерабатывают, собирают вместе и улучшают. Например, «производство» речи или письменности не сильно отличается от производства компьютера в глобальной экономике. Одни детали сделали в Таиланде, другие в Корее, некоторые были изготовлены в Калифорнии и т. д.

Функционирование мозга – это мировая торговля нейронными услугами, разработанная и в ходе эволюциии и при развитии нейронов в утробе матери. Нейробиолог Жан-Пьер Шанжё говорит о «синаптическом дарвинизме» для объяснения появления нейронных сетей до и после рождения. В своем развитии на мозг явно наступали волны активности, что-то вроде нейронного «давай-давай», – и некоторые нейроны в результате проб и ошибок, как в эволюции, сформировали рабочие сети. Этот механизм можно сравнить с пробиванием своего русла рекой.

Мозг – это гигантское производство, а каждая зона является и поставщиком, и потребителем произведенных товаров и услуг.

Как и гигантская международная корпорация, мозг создает свои производственно-сбытовые цепи и разрабатывает столь же сложные функции психической жизни, как продукты и услуги глобальной экономики. Точно так же, как нельзя установить страну производства компьютера, если его дизайн и программное обеспечение калифорнийские, детали – из Таиланда, Кореи и Японии, а сборка китайская. Но можно определить главные участки сборочного конвейера мозга.

Как и в системе мировой экономики, каждая зона мозга ответственна за свой участок работы, а ее продукт может быть пригоден для многих целей, как и на обычном производстве: мебельная фабрика может снабдить работой и другие заводы с иными рынками сбыта. В мозге мозжечок предоставляет услуги по регуляции равновесия и координации движений, но может оказаться полезным и при счете в уме. Именно это делает знаменитый вычислитель Рудигер Гамм, который использует свой мозжечок для деления в уме простых чисел вплоть до шестидесятого знака после запятой.

Мозг – это гигантское производство, а каждая зона является и поставщиком, и потребителем произведенных товаров и услуг. Умственные возможности человека сравнимы с Лего в вопросе сборки функций, но в этом огромном Лего функций мы используем далеко не все возможности, поставляемые нейронными детальками. Чтение и письмо, которых мозг не знал на заре существования Homo sapiens sapiens, являются замечательным примером сборки новой функции благодаря сочетанию уже имеющихся возможностей нейронов. Эта работа далека от завершения, мы вполне способны манипулировать нейронами и создавать новые неожиданные способности, которые изменят весь мир, как это было с письменностью. Я назвал этот новый тип сборки «гиперписьменностью».

Мы не можем изменить базовые производства нашего мозга, созданные эволюцией: основные услуги, которые оказывают клетки Пуркинье в мозжечке, неизменны, как и услуги, оказываемые нейронами в гиппокампе или нейронами решетки энторинальной коры. Функции зеркальных нейронов премоторной коры[90]90
  Различные зоны мозга (прим. ред.).


[Закрыть] также строго установлены, как и нейронов внутритеменной борозды, отвечающих за счет. Но продукт нашей психической жизни, наше сознание, то есть мысли, умственное планирование, пение, чтение, игры и т. д. – все это такой же сложный монтаж, как и сборка компьютера. Если полностью осознать происходящее, можно создать множество новых когнитивных (умственных) связей по принципу fab lab. Мы могли бы до бесконечности улучшать свою психическую жизнь, этот конечный продукт работы нейронов. Мы находимся в самом начале пути по переустройству нейронных функций, и сколько новых технологий общения, сколько других форм психической жизни еще предстоит открыть и развить! Даже письменность, которая стала заметной вехой в эволюции человечества и зафиксировала его историю, может оказаться сущим пустяком по сравнению с будущими революционными открытиями.

Точно так же, как существуют микроэкономика (ведение хозяйства одним потребителем или одной семьей), мезоэкономика (экономика предприятия) и макроэкономика (экономика страны либо мира в целом), существуют и нейронная микроэкономика (деятельность одного или нескольких нейронов), нейронная мезоэкономика (деятельность отдельной зоны мозга) и нейронная макроэкономика (деятельность мозга в целом, т. е. сознание). В психической жизни имеется столько же когнитивных показателей, сколько эквивалентных экономических показателей в анализе экономики страны, например, ВВП[91]91
  IQ из той же серии, но он еще более ограничен, чем ВВП в экономике (прим. авт.).


[Закрыть].

Развивая экономическую метафору, можно говорить о «базовом нейронном продукте», под которым понимаем основную услугу от отдельной зоны мозга, а под «конечным нейронным продуктом» – совокупность служб, ответственных за чтение или работу сознания.

Если разобраться в анатомии такого города, как Париж, можно понять и анатомию коры головного мозга. Современный Париж создан градостроительными реформами Османа, который проложил широкие авеню вдоль осевых линий и застроил их в основном шестиэтажными жилыми домами. Это нас вполне устраивает, потому что неокортекс[92]92
  Новые области коры головного мозга, которые у низших млекопитающих только намечены, а у человека составляют основную часть коры (прим. ред.).


[Закрыть] человека тоже имеет шесть слоев. Раньше считали, что только такая организация обеспечивает развитие сложных когнитивных функций. Однако недавние исследования интеллекта птиц (которые лишены неокортекса, но обладают анатомически отличной структурой, которая называется «паллидум») подтвердили: как города могут иметь различную планировку, так и два мозга с различной нейронной архитектурой способны осуществлять одинаковые когнитивные процессы.

Выберем в Париже один дом времен барона Османа, в котором расположено множество офисов: на одном из этажей находится адвокатская контора, на другом – медицинский кабинет, на следующем этаже мы видим рекламное бюро, а еще выше – внедренческую компанию. На каждом этаже в офисах трудятся люди, и каждый из них представляет собой нейрон. Человек находится в постоянной связи со своим непосредственным соседом, которого он может подавлять или стимулировать, но то же самое он делает и с людьми на другом конце света. С ними он обменивается информацией даже чаще, чем с теми, кто находится этажом ниже или выше. Мозг действует в соответствии с этим же архитектурным принципом, за исключением того, что близлежащие нейроны облегчают работу друг друга. Создание нейронных функций, как и человеческих производств, опирается на формирование связей на местном уровне между коллегами и удаленных связей с помощью электронной почты.

В течение длительного времени в османовском Париже каждый этаж ассоциировался с определенным социальным слоем. Второй, «благородный», этаж занимало богатое сословие, а в мансарде находились комнаты прислуги. С появлением лифта, как отмечает Серж Судоплатофф, эта вертикальная социология была заменена горизонтальной, бедные семьи постепенно выдворили из Парижа, а самые светлые и спокойные последние этажи заселила модная элита. Человеческий неокортекс также образован послойно, причем слои иногда играют самые разные роли, и это также является плодом революционной эволюции.

В мировой экономике трудно определить роль, которую играет город Кембридж в Великобритании, из-за разнообразия его продукции и его клиентов. Городок невелик, но его влияние на весь мир огромно. То же самое можно сказать о некоторых зонах мозга: наш эпифиз настолько важен, что в буддизме он считается чакрой, а в суфизме – точкой латаиф[93]93
  Орган чувственного и сверхчувственного восприятия (прим. науч. ред.).


[Закрыть], хотя размером он с рисовое зернышко. Без него мы не могли бы ни спать, ни мечтать, ни жить, и еще далеки от понимания всех тонкостей его работы.

С помощью метода Корбиниана Бродмана, основанного на реакции биологических тканей на голубой краситель типа анилина, оказалось довольно просто поделить кору головного мозга на отдельные зоны. Метод позволил выделить пятьдесят две зоны в каждом из полушарий. Например, зона 7 в теменной доле состоит из нейронов, обеспечивающих конечный когнитивный продукт: «определение положения объектов по отношению ко мне». Этим объясняется ее стратегическое положение между зрительными и моторными зонами. По мнению Месмуди и ее коллег[94]94
  Mesmoudi, S., Perlbarg, V., Rudrauf, D., Messe, A., Pinsard, B., Hasboun, D., Cioli, C., Marrelec, G., Toro, R. Et Benali, H., «Resting state networks’ corticotopy: The dual intertwined rings architecture», PloS One 8 (2013), e67444 (прим. авт.).


[Закрыть], эта зона находится в центре широкой сети VSA-PTF (визуально-пространственно-слуховая – теменно-лобно-височная)[95]95
  В вышеуказанной статье VSA расшифровывается как visual-somatic-auditory (прим. науч. ред.).


[Закрыть], которая является своеобразным Шелковым путем нашего мозга. Эта впечатляющая модель идентифицирует два главных направления экономики мозга: один из них объединяет информацию, поступающую в мозг от органов чувств, мобилизуя при этом мультимодальные нейроны[96]96
  Эти нейроны «говорят» как на языке зрительных образов, так и на языке слуховых образов. Не следует забывать, что мозг похож на наш мир и все его зоны «разговаривают» на разных языках (прим. авт.).


[Закрыть]. А другой, видимо, сопоставляет ее с воспоминаниями и планированием в уме.

К функциям кольца VSA относится объединение поступающей информации, тогда как PTF сравнивает ее с уже имеющимся опытом и планированием в уме. Вместе с мозолистым телом – сплетением нервных волокон, объединяющим оба полушария, – эти кольца VSA и PTF являются самыми большими путями мозга для обмена услугами между нейронами.

Если воспользоваться зонами Бродмана для изучения географии человеческого мозга, то можно составить карту, которую представил публике исследователь Марк Дау.

На первый взгляд открывающаяся картина может показаться сложной, но если учесть, что существует всего лишь пятьдесят две зоны Бродмана – карта является симметричной, то окажется, что их гораздо меньше, чем стран на Земле. Только в одной Евразии почти в два раза больше стран, чем зон Бродмана!

Модель VSA-PTF Месмуди с соавторами: два кольца переплетены и структурируют человеческий мозг. Черным цветом выделено визуально-пространственно-слуховое кольцо (VSA), пунктиром – теменно-лобно-височное кольцо (PTF).

Окидывая взором экономику мозга, нетрудно запомнить пятьдесят две страны с их импортом и экспортом. Это довольно простая задача, которая требует не более пяти часов для своего решения. Можно отправиться в путь на юг, начиная с Северного полюса, вдоль центральной борозды между фронтальной и теменной зонами, вокруг которой расположены соматосенсорные[97]97
  Осуществляет осязание, ощущение температуры, контроль пространственного положения частей тела между собой и др. (прим. ред.).


[Закрыть] и соматомоторные[98]98
  Отвечает за произвольные движения мышц тела (прим. ред.).


[Закрыть] зоны, и продолжить знакомство со странами и их народами.

Недавний 2016 год был отмечен грандиозным открытием в области картографии головного мозга, значительно улучшившим понимание зон коры. Если усреднить силуэты двухсот десяти человек, можно найти более точные пропорции человеческого тела. Международная группа исследователей проделала почти то же самое с мозгом, совместив двести десять его изображений с целью изучения архитектуры путей общения (белого вещества). В результате этого выдающегося исследования построили более подробную карту, на которой четко проявились сто восемьдесят различных зон мозга. По словам первого автора публикации Мэтью Глассера[99]99
  Glasser, M.F., Timothy Coalson, Emma Robinson, Carl Hacker, John Harwell, Essa Yacoub, Kamil Ugurbil, J. Anderson, C. E. Beckmann et Mark Jenkinson, «A multi-Modal Parcellation of Human Cerebral Cortex», Nature, 2015 (прим. авт.).


[Закрыть], «каждая зона похожа на саму себя и отличается от остальных»[100]100
  Scutti, S. «New brain map identifies 97 previously unknown regions», CNN, 20 июля 2016 (прим. авт.).


[Закрыть].

Под выражением «отличается от остальных» нужно понимать, что у каждой зоны свои анатомия, функции, способности образовывать связи, точно так же, как индустриальные районы города отличаются по своей архитектуре, функциям и дорожной сети от застроенного особняками пригорода.

Важность этого открытия образно пояснил исследователь Грег Фарбер: «Вы видите разницу между географической картой 1500 и 1950 годов? По разрешению и качеству изображения мы только что перешли от 1500 к 1950 году»[101]101
  Scutti, S., op. cit. (прим. авт.).


[Закрыть]. Метафора очень точна по своей сути, поскольку кора мозга напоминает скомканный лист бумаги (а сжатие, как известно, это лучший метод вместить максимум пространства в минимум объема). Досконально разработанная, эта карта не превышает размера пиццы, и на ней 180 государств. А мозг – это целый мир, и хочется надеяться, что однажды наш мир будет функционировать так же эффективно, как и наш мозг.