Текст книги "Хроники весёлой пекарни"

Ах, эта свадьба, свадьба…

 
…Свадьба пила и плясала,
И крылья эту свадьбу
В Египет понесли…
 

– Уважаемые пассажиры, авиакомпания «ВАСО», командир корабля и экипаж рады приветствовать вас на борту нашего рейса Москва – Шарм-эль-Шейх… Надеемся, что полёт вам понравится… Ваши бортпроводники сегодня – Алла, Манана и Василий… Пока самолёт готовится к взлёту, позвольте продемонстрировать вам…

Петров, устроившись поудобнее, насколько это было возможно в эконом-классе недобитого временем Ил-86, не верил своему счастью: он в отпуске! И пусть рядом сидит другое счастье – жена – и пилит его за чуть не сорвавшийся опять отдых, который они планировали на типа «мёртвый» август, последовательно перенося его потом на конец сентября, затем на где-то на середину октября, и наконец, на конец ноября!

– Уф-ф! Всю печень выела, на отпуск почти ничего не оставила!

– Серёжа, хватит работать! Отпуск! В такси всю дорогу стучал по клаве, здесь стучишь без конца!

– Слушай, Инна, я хочу закончить наконец этот злосчастный меморандум и расслабиться в отеле, чтобы ничего нам не мешало, счастье ты моё!

Поэтому на коленях пока сидит не счастье, а перегревшийся, как и юрист, ноутбук с незаконченным меморандумом, который нужно завершить в полёте и выслать клиенту по приземлении. И пусть на соседнем с женой кресле оказалась – вот сюрприз! – его секретарша Маша, но у неё – слава богу! – слишком интеллигентная внешность хрестоматийной анорексички с несуразными очками-«кисками». Так что жене ничего не нужно теперь объяснять.

– Ах, ещё знакомая коллега-паралигал? Серёжа, не до хрена ли ты гарема себе набрал?

– Послушай, случайно всё получилось. Ты же помнишь, как долго мы переносили отпуск?

– Не мы, а ты и твоя долбаная работа! И что это за правило такое – за день до вылета получать согласие партнёра на отпуск?!

– Не согласие, любимая, а подтверждение…

– А какая разница?

Здесь Инка, конечно, права: отпуск могли зарубить в любой момент до посадки в самолёт. Про секретаршу Машу и паралигала Катю Петров благоразумно промолчал, решив выждать более удобный момент, чтобы рассказать, что пригласил их обеих на ужин за то, что…

На самом деле у старшего юриста была на то очень веская причина. Катенька так плакала, валяясь в ногах у начальника отдела регистрации ценных бумаг ФКЦБ, чтобы вымолить у него разрешение на исправления в уже зарегистрированный проспект эмиссии. Тот самый злосчастный проспект, который Петров готовил всё последнее время и который, собственно, и был причиной переноса отпуска. Легендарный ныне документик, из-за которого Сергей Захарович провёл столько нервных бессонных ночей и сумасшедших дней в офисе на полной измене, пока Екатерина не уговорила начальника отдела заменить пару страниц в документе, а иначе…

А иначе петровской карьере пришёл бы полный и моментальный кирдык, а крупному иностранному клиенту пришлось бы увеличивать уставный капитал не на восемь миллионов долларов, а на все восемьдесят восемь! Вот цена ошибки перегруженного работой юриста! Платить такие бабки из-за ляпа юриста американская компания, конечно, не стала бы, просто аннулировала бы выпуск ценных бумаг, но очень удивилась бы, почему это уважаемые «ИЛьФ энд Партнерс» до сих пор не прислали уведомление об увольнении Петрова с копией приказа!

– Ну и как, Иннюся, не пригласить было на ужин нашу с тобой спасительницу и благодетельницу, а? – придумал Сергей завершающий аккорд для своего ударного выступления на египетском пляже.

Меморандум был почти готов, как и самолёт к взлёту. Старший юрист удовлетворённо закрыл ноутбук, прикрыл глаза в сладкой полудрёме с надеждой предварительно просмотреть свой «курортный трейлер» о ласковом тёплом море, прогретом солнцем белом песочке, шустрых разноцветных рифовых рыбках, свежевыловленном сибасе на углях под холодное белое или розовое…

Приятная дурманящая дрёма быстро заволокла сознание Петрова, подобно белёсым невесомым кольцам яблочного кальяна, уносящимся к звёздам в ночном небе.

Самолёт уверенно выруливал на взлётную полосу, чтобы, разбежавшись и немного попугав пассажиров трясущимися крыльями, оторваться от земного притяжения и унести старшего юриста и его случайный гарем в долгожданную сладкую, как халва с хересом, сказку, ради которой, пожалуй, и стоило так горбатиться весь год в этом беспросветном рабстве международной юридической фирмы!

Как часто это бывает с чартерными рейсами, самолёт проделал подготовку к разбегу ещё раз, потом ещё раз, а потом ещё долго кружился по аэродрому снова и снова, словно пьяная пчела, упавшая в стакан с портвейном.

– Уважаемые пассажиры! Это…

«Это яблочный кальян, а-а-а!» – мечтал во сне Петров.

– …говорит командир корабля. На аэропорт внезапно опустился туман, поэтому взлёт будет по готовности и по погоде!

– Да что же это такое! Кто-то явно не хочет отпустить меня в отпуск! – проснулся Серёга.

Он пошарил бутылку портвейна в кармане своего кресла – та была уже почти пустая – и недовольно посмотрел на сидевших на одном с ним ряду жену и секретаря, которые были уже навеселе.

– Вот так, милый, ты прохрапел всё!

– Сергей Захарович, уже почти час катаемся туда-сюда! – подтвердила секретарь.

– Дальше посмотри, с кем твой паралигал сидит! – ткнула мужа в бок Инка, ехидно улыбаясь.

Через проход, как и должно было быть, сидела Катя, а за ней… вся в белом невеста и её жених. А Петров в стрессе и работе над меморандумом их даже не заметил! Он приветственно им кивнул и поднял свой пластиковый стаканчик с остатками портвейна – мол, «Горько!», или «Поздравляю!», или «С медовым месяцем», или всё вместе. А невеста с женихом и Катей ему в ответ…

 
                                        * * *
 
 
А эта свадьба, свадьба,
Свадьба пела и плясала,
И крылья эту свадьбу
Вдаль несли…
 

Вдоволь наползавшись по аэропорту, самолёт наконец-таки взлетел, набрал заданную высоту и взял курс на желанный египетский курорт.

А свадьба продолжила набирать свои обороты на борту авиалайнера. Счастливые молодожёны откупорили для себя и дорогих гостей-соседей литровую бутылку виски Johnnie Walker Red Label, и веселье понеслось навстречу красивой восточной сказке. Невесту при желании и без поправки на всё выпитое можно было назвать красивой, ну, во всяком случае, очень симпатичной. Белое платье по фигуре, туфельки на небольшом, но всё-таки каблучке и, конечно, остатки вчерашней роскошной укладки, усиленные праздничной эйфорией отпуска и свадебного путешествия, способны на настоящее волшебство.

Чок!

Чок!

Чок!

Под череду бесконечных тостов Серёга задремал. Ему снилась широкая разгульная свадьба с льющейся рекой самогонкой, лихим гармонистом, удалыми плясунами и задорными частушками – точно как в песне Муслима Магомаева!

…И всё должно быть как у людей, и не то что не хуже, а лучше. Необычные, интересные гости на свадьбе – юристы из международной юридической фирмы «ИЛьФ энд Партнерс», танцы… Петров пригласил на танец сначала свою жену Инку, потом ещё раз её, а затем она великодушно разрешила пригласить на медленный танец худосочную очкастую Машку.

– Инню-у-усь! Но не она меня… нас спасла, а Катя!

– Катька твоя подождёт! Обещал ей ресторан? Вот, пригласили на свадьбу, и хватит с неё! Пусть сидит, кушает и пьёт по-тихому!

– А-а-а, на москвича засмотрелась! Щас в морду получишь у меня!

Пьяный в дым жених, зажав голову своей невесты стальным захватом, забивал её наотмашь своим здоровенным кулачищем, как кувалдой гвоздь в подкову.

– Мало ему своих подружек!

Петров понял, что свадьба точно русская и без драки не обойдётся. Он встал покачиваясь, но никак не мог протиснуться между своим креслом и столом. Так и стоял, размахивая ноутбуком и ремнём с увесистой пряжкой и балансируя на невидимой грани между явью и…

– В свадебное путешествие собралась? На тебе! Епигет ей подавай? Щас в… би… би… епи… бипет… будет тебе… билет в… ё-моё! Медовый месяц захотела? В морге будешь у меня… На тебе! На тебе!! На тебе!!!

Невеста подозрительно молчала и не сопротивлялась. Её голова моталась во все стороны, послушно-смиренно следуя в направлениях, которые задавал ей своими жестокими тумаками молодой муж. Звонкие удары кулаками перемежались глухим стуком, с которым лоб девушки бился о столик.

Свадьба абсолютно пьяная. На разборку молодых никто не обращал внимания. Всем было просто весело. И только старший юрист Петров не понимал, почему никто не хочет заступиться за невесту.

– Катя! Катя-а-а, не нада-а-а-а! Он убьёт тебя-а-а!!!

Петров в ужасе увидел, как его спасительница медленно поднялась со своего места, чтобы заступиться за невесту. Сейчас эта невероятно добрая и отзывчивая на чужое горе помощница Катенька получит от жениха по полной программе. В жизни Сергея Захаровича, похоже, наступил момент истины.

«Долг платежом красен!» – вздохнул он. «На миру и…» – подсказывала ему память ещё одно уместное выражение.

– Горько! – вдруг заорала Катька и упала пьяная на своё место совершенно без посторонней помощи.

– Слава богу! – выдохнул старший юрист, с облегчением засовывая непочатую бутылку портвейна обратно в карман кресла и застёгивая пряжку на своём ремне. – Не пригодился!

– Горько! Очень горько!! Горька-а-а-а-а!!! – понеслось над импровизированным свадебным откидным столиком.

Захарыч поискал глазами свою помощницу, чтобы удостовериться, что с ней всё в порядке. А ей очень хорошо, как и всем всегда на широкой русской свадьбе! Катькино лицо расплылось в довольной пьяной ухмылке. Такое шоу – и бесплатно!

– Home violence? Серёженька, окстись, это даже не домострой!

– А что же это? Захреначили первый кирпичик в надёжный фундамент будущего счастливого дома?

Но оттопыренный вверх большой палец на правой руке Екатерины, которым она тыкала на «влюблённую пару», довольно икая, красноречиво говорил о том, что вот оно, Катькино счастье, которое она ждала столько лет, подобно многим другим одиноким женщинам за сорок. Отвесив своей любимой напоследок пару мощных тычков, жених успокоился, забывшись в тяжёлом пьяном сне. Его любимая тоже была не против поспать.

 
                                         * * *
 

– Всем ша! Тихо, я сказал! – объявился тамада.

– У молодых должна быть первая брачная ночь! А мы ещё тихонько посидим…

– Нет! – орёт пьяный жених. – Требую салюта! Та-та-та!!! – это он, сложив свои руки в воображаемый «шмайсер», запустил очередь в египетского солдата, охранявшего прибывший из Москвы рейс.

Петров от такого кошмара во сне похолодел: сейчас мусульманин ведь полоснёт боевыми в ответ – и писец, а ведь так хочется в туалет и так не хочется просыпаться!

…Опять всё обошлось. Измученный долгим рамаданом часовой смог лишь слегка приподнять дуло своего автомата и скосить в страшной гримасе своё лицо. Но двери спасительно захлопнулись, и автобус тронулся.

– Ну что ж, спать так спать!

И жених, отбросив автомат и ноги в разные стороны, плюхнулся в своё кресло совершенно без сознания.

 
                                           * * *
 

«Может, всё-таки ещё раз отредактировать меморандум, чтобы по прилёте бухнуть вискарика и сразу бухнуться в море?» – подумал Петров, но приятная дремота уже овладела его затухающим сознанием, тихонько уговаривая: «Давай, глазки закрывай! Баю-бай! Я покажу тебе, малыш, волшебную египетскую сказку о русском отдыхе!»

– Уважаемые пассажиры, командир включил табло «Пристегните ремни», и наш самолёт приступил к снижению, просьба…

– Сергей! – Инна толкнула своего супруга. – Убирай свой ноутбук! Садимся!

Петров, довольный тем, что его кошмарные сновидения закончились, протёр глаза.

С другой стороны прохода невеста тоже пыталась растолкать своего суженого, но тот в ответ только мычал что-то нечленораздельное.

– Ну и хрен с тобой, мог бы с утра и поцеловать, козёл! Я пошла в туалет привести себя в порядок!

Все – и соседка Катя, и секретарша Маша, и жена Петрова Инна, да и сам Сергей Захарович – посмотрели ей вслед с огромным сожалением и глубокой скорбью, ну прям «милая моя, солнышко лесное…»!

Или вот тоже подходящая к месту классика: «Свет мой, зеркальце, скажи: я ль на свете всех…»

Неважно, какое именно зеркальце открыла невеста: то ли в подарочной пудренице, то ли то, что было в сортире Ил-86, важно…

Не-а, как раз любой может не только догадаться, но и воспроизвести без акцента и запинки то, что сказала на весь салон разукрашенная синяками и румянами красавица, выйдя из туалета!

Оставим только её пронзительное, явно не про свадьбу накануне, «Блин, что со мной было?!».

Жених открыл глаза и сразу в ужасе их закрыл, типа «На ком это я вчера женился?». Выражение «на ней не было лица» совершенно не подходило к той ситуации, так как лицо на невесте всё-таки было, но очень какое-то кривое, с синяками и кровоподтёками и распухшими, как от передозировки ботоксом, губами.

Но что характерно для русской свадьбы, помимо помятых и побитых лиц? Конечно! Никто, включая добрую Катю, ничего не помнил. Только Сергею Петрову что-то похожее мерещилось сквозь сон.

Лайнер, тряхнув крыльями при посадке самую малость, чтобы сбросить с пассажиров остатки дрёмы и похмелья, бодренько побежал по взлётно-посадочной полосе, словно отдыхающий по пляжу к желанной воде. Прошло ещё десять минут томительного ожидания, подошёл автобус, был пройден пограничный и таможенный контроль, получен багаж, и автоматические двери аэропорта Шарм-эль-Шейх выбросили всех прибывших в жаркие объятия пустыни.

Наконец-то начался отпуск, а если кто-то ещё помнит, и медовый месяц!

 
А эта свадьба, свадьба,
Свадьба пела и плясала,
И крылья эту свадьбу
Вдаль несли,
Широкой этой свадьбе
Было места мало,
И неба было мало, и земли!
 

Муслим Магомаев

Москва (Шереметьево) – Шарм-эль-Шейх (Египет), 1999

Оп-ля, конопля!

На набережной стояла, держась друг за друга и покачиваясь, парочка влюблённых. Ноги у них время от времени подкашивались в коленях, причём в разное время, и поэтому они неожиданно для себя самих и смешно для окружающих приседали. Чаще вразнобой – то он, то она; а иногда одновременно. Так, не бросая друг друга, пара долго приседала на месте в режиме «ванька-встанька», веселя прохожих и думая, что идёт назад, к себе в гостиницу.

– Ва-а-аль, а мы идём или стоим?

– О-о-оль! Чё за вопрос? Конечно, идём!

– А мы идём, стоя на месте? – хихикнула подружка. – Или…

– Или стоим, идя на месте? – таким же дурацким смешком ответил ей на русском языке приятель.

Но данный вопрос для них был не праздный, так как здесь они стояли уже не один час и на самом деле ни на шаг не продвинулись к гостинице.

Парень, которого звали Валентин, тряхнул своей головой, пытаясь хоть как-то прояснить своё очень затуманенное сознание, но у него в голове был самый настоящий «вертолёт». Длинная монотонная набережная реки Амстел и её бесконечные кованые решётки, горевшие в сумерках фонари, шелестящие листвой деревья, киоски с пахучими хот-догами и такие же запашистые открытые туалеты, многочисленные прохожие и туристы – всё это кружилось перед ним, создавая полную иллюзию движения.

А тут ещё… Что ещё?

 
                                          * * *
 

Как в каком-то сюрреалистическом фильме с замедленной съёмкой, перед Валей и Олей медленно, очень медленно пропрыгало несколько парней в приличных костюмах, съехавших набок галстуках и торчащих из штанов белых рубашках.

– Смо-о-о-три, О-о-оль, на-а-а-ши, кажется! – растягивая слова, с огромным трудом произнёс её спутник, то ли кивая своей головой в сторону скачущих через друг друга, то ли просто будучи не в силах её, голову, держать.

– По-о-о-че-му на-а-а-ши?

– Па-а-а-та-му что – ха-ха! – а-а-на-ша и на на-ших действует!

– Ну и…

– В чехарду играют только наши!

Действительно, перед русской парой, которая была не в силах стронуться с места и вернуться в отель, прыгало шестеро молодых парней, которые весело ржали, по-русски незло матерились каждый раз, когда кто-нибудь из их компании спотыкался, падал в лужу, или, не сумев перепрыгнуть через стоящего в наклоне приятеля, зависал на нём, или, воткнувшись в его зад, валил того на скользкую от недавнего дождя брусчатку набережной.

Амстердамцы и туристы офигевали от невиданной доселе русской забавы, через каждые пять-десять метров завершавшейся кучей-малой. И всё это в костюмах, галстуках и когда-то белых рубашках!

Медленно – но Валентину с Ольгой показалось, что прошла целая вечность – разудалая компания всё-таки упрыгала от них.

– ???

– Ну почему у них такой весёлый «приход», а мы с тобой как два тополя на Плющихе?

– Sir, do you need help?

– Help? Why? – Валя ничего не понимающим взглядом с почти закатившимися в поисках сознания зрачками уставился на двоих полицейских.

Это подошёл патруль туристической полиции, специально обученный помогать таким вот загулявшим и обессилившим бедолагам.

– Because we noticed you did not move for few hours!

– Ва-аль, о чём это они?

Оп-ля! Jum-ping Rus-si-ans…

– Го-во-рит, ти-па мы нес-коль-ко ча-сов сто-им на мес-те! – перевёл Валентин и далее продолжил уже на английском, всё так же растягивая слова: – No, we ne-ed fun li-ke the-se jum-ping Rus-si-ans!

– No-no, you had enough fun! You must go to the hotel!

– Ва-а-ля, чё он сказал?

– Что нам уже хва-тит и пора воз-вра-ща-ться в гос-ти-ни-цу!

– Скажи им, что мы устали, щас отдохнём немного и пойдём! Скажи, что отель наш о-о-о-чень далеко-о-о! По-о-о-ка-жи нашу го-о-о-сте-вую кар-то-о-о-чку.

Полицейский взял у Ольги картонку и молча, без эмоций, показал коллеге на адрес отеля. Тот, не подавая виду, что ему смешно, а может быть, и правда привык уже, произнёс:

– It is hundred meters from here! And they could not make it!

И полицейские, вежливо подхватив русскую парочку под руки, повели её к гостинице, которая находилась всего в сотне шагов от места, где они застряли и…

– И где весёлые русские ребята?

– Куда они от нас ускакали?

 
                                               * * *
 
 
Куда уехал цирк?
Он был ещё вчера,
И ветер не успел
Со стен сорвать афиши…
 

– Водка закончилась! – воскликнул Тараканов, посмотрев на свет полупрозрачную бутылку и для верности тряхнув горлышком над своей рюмкой.

– Шеф, принеси ещё одну такую же, бамбуковую, пожалуйста! – сигнал SOS! был моментально принят кем-то из шумной и весёлой компании и передан в бар.

Но бармен с сожалеющим видом развёл руки в стороны, что-то втолковывая на китайском официанту. Официант вернулся к респектабельной, хоть и пьяной, компании из шести русских юристов, все как один одетых в приличные костюмы с белыми рубашками и галстуками. У одного можно было заметить в манжетах даже запонки! Какой официант в нормальном уме отпустит такую компанию?

– Солли! – начал он на корявом английском, подойдя к русскому столику. – Ви усё уип-пил-ли. Нисево не осталось, ни пампуковой, ни лисовой moutai!

– Н-да, Европа, блин!

– Только ведь пришли!

– Ну и чё? Куда теперь пойдём?

– Твою мать! Так хорошо сидели!

– Столько закуси на столе ещё, и вот на тебе – кончилась, родимая!

Китаец не понимал, о чём говорят русские клиенты, но по их мимике и жестам догадался, что уходить из ресторана они не собирались. Во всяком случае, никто счёт не просил, кредитками или наличными не размахивал.

– Падаздите сють-сють, тавалиси, – по-русски произнёс последнее слово официант и вышел на улицу.

Через некоторое время он вернулся с двумя керамическими, в иероглифах, бутылками крепкой китайской водки «моутай».

– Это всё, сто насол, и только лисовая!

– Ну, рисовая так рисовая!

– Хорошо сидим, однако!

– Отлично пошла, вонючая!

– Надо бы горяченького заказать, а то всё уже остыло!

– Товарищ, неси меню!

У бара, помимо бармена и официанта, стоял шеф-повар, он же владелец ресторана. Он специально вышел из кухни посмотреть на тех, кто зараз приговорил месячный запас водки, и теперь с довольной улыбкой наблюдал за русским «разгу-ляем».

– Ещё говядины по-сычуаньски?

– Свининки в кисло-сладком соусе?

– Ай-ай, канесна! Да чего душа дорогих «тавалисей» не пожелает!

– Нет-нет, не беспокойтесь, никуда не спешим. Мы и сами давно хотели перейти на работу «до последнего клиента»!

Но всему приходит конец. Остатки рисовой компания аккуратно расплескала по всем стопкам, расплатилась, оставив щедрые чаевые наличными, и вывалилась на улицу.

Было около часа ночи. Наступило воскресенье, и до вечернего рейса Амстердам – Москва ещё полно времени. Но его нужно как-то весело и содержательно заполнить.

– Какие будут идеи?

– Нужно куда-нить сесть, подумать, кофе попить!

 
                                          * * *
 

Вот именно!

Нужно выпить кофейку и немного взбодриться перед длинной, не спешившей заканчиваться амстердамской ночью. А где, как не в многочисленных и очень популярных сoffeeshop, это можно делать?

Кофешопов в голландской столице, конечно, много, очень даже много, просто-таки безумное количество.

Выбирать сложно, но не искать. Уже через пять минут прогулки неспешным туристическим шагом по набережным и прилегающим к ним улочкам русские носы, продышавшись, почувствовали эфиры травки – это конопля невидимым, но хорошо уловимым туманом повисла в воздухе. Можно даже и не заходить внутрь кафе, а постоять рядом и вдыхать, вдыхать этот запах, чисто по-голландски экономя на самокрутке, но чашку кофе так вам никто не подаст.

Какие же сложности с выбором?

Если вы равнодушны к грязи, мусору, неубранным опустошённым пивным бутылкам, если вам наплевать на мятые скатерти или вообще на их отсутствие, если вы готовы мириться с немного хамоватым сервисом вечно балдеющей обслуги или отсутствием всякого внимания, то в таком случае не запаривайтесь с выбором, садитесь за первый свободный столик в первом же попавшемся на вашем пути кофешопе и, не дожидаясь никого и ничего, сразу топайте к бару, просите special menu и, щёлкнув дорогой инкрустированной Zilli или обычной пластиковой зажигалкой, вдохните чуть сладковатый дымок cannabis и…

Сидите и ждите.

Чего? Кого? Когда?

Ничего не скажу. Здесь всё очень индивидуально, но именно поэтому я рекомендую всё-таки быть в компании.

Что же наши русские, респектабельно одетые юристы? Эти как раз мучились выбором – расцветка скатертей, видимо, не подходила под их галстуки! Наконец, нашли! И скатерти белые, чистые, накрахмаленные и отглаженные. Вежливый, без каких-либо признаков алкогольного или наркотического опьянения, опрятный официант и ещё один, такой же мило… ну очень мило улыбающийся за барной стойкой, радушно встретили развесёлую, хмельную и исключительно мужскую компанию.

– Чё они так лыбятся?

– Клиентам обрадовались, наверное. Кафешка почему-то пустая.

– Что-то здесь явно не так! – забеспокоился Серёга.

– Да ладно вам, отлично всё, садимся! – уговаривал всех Макс, единственный, кому здесь понравилось с первого взгляда. – Что не так? Вы же все шопы забраковали!

– Что не так? А вот это что такое? – и Тараканов извлёк из корзины порнографический журнал для геев.

Изданий для других ориентаций и конфессий там не было. Вот и объяснение, почему этот кофешоп так разительно отличался от остальных курительных заведений и почему так сладко-сладенько и мило-миленько улыбался официант. По-другому он не умел.

– Ну нет, я на такое не готов подписаться! – вскочил со своего места Андрюха, тот самый, в рубашке с запонками.

Вся компания поднялась и, к огромному разочарованию местного персонала, вышла из заведения обратно на улицу, над которой повсюду курился, вился и дразнился ароматный дымок растительного происхождения.

Сделав ещё один круг по брусчатке, из-под которой, казалось, вот-вот должна пробиться травка, и пройдя из конца в конец по параллельной улице, русские ничего приличного не нашли – все coffeeshops были из разряда неопрятных забегаловок, – как вновь оказались перед той же «Луной под голубой балдой».

Драйв от китайской водки уже начинал пропадать, и нужно было срочно поддать в топку, иначе амстердамская ночь, так весело начавшаяся, могла превратиться в почти трезвое возвращение в гостиницу и скучное упаковывание чемоданов…

– Чёрт с ними! – произнёс Тараканов. – Один раз не… А раз так, то можно!

И юристы сели за тот же столик с теми же журналами в корзине, к великой радости Максимки. А уж как был рад официант такому неожиданному возвращению – лучше не говорить!

– Все будут эспрессо?

– Мне двойной!

– Американо!

– Капучино хочу!

– Ну, милый фрэнд, всё запомнил? И всем по самокруточке, плиз.

– Easy, standard or…?

– Спрашивает, какую смесь будем: лёгкую, стандартную или…

– А хрен её знает!

– Пусть обычную несёт, а там посмотрим!

За разговором под кофе и лёгкий, струящийся наверх, к божественному блаженству, ароматный дымок cannabis прошло полчаса. Русские болтать между собой болтали и байки с анекдотами травить травили, но по недоуменным и вопросительным взглядам, которые они то и дело бросали друг на друга, было заметно, что им чего-то не хватает. Кого-то очень-очень ждут, а он всё, зараза, не приходит!

– Прихода-то нет!

– Сколько уже сидим?

– Может, эти нетрадиционно ориентированные редиски нам подсунули лёгкий сорт? Он дешевле на пять евро!

– Как ты проверишь? На папиросах нет никакой маркировки!

– Действительно, косяк и косяк! – покрутив у себя перед очками «беломорину», сказал Тараканов.

– Тогда ещё по одному раунду?

– Эй, приятель, нет ли посильнее чего? А то, видишь ли…

 
                                            * * *
 

– Тараканов, ты что-нибудь видишь?

– Я постоянно вижу чью-то жопу перед собой! – ответил тот, не сразу сообразив, отчего вдруг улица сузилась, превратилась в пешеходную, а мокрые камни приобрели странный красноватый оттенок. И вообще, вокруг что-то подозрительно много стало красного цвета.

– Кто знает, где мы?

– Где-где, в… – впилился в чью-то задницу Макс.

К окнам, ярко подсвеченным неоном всех оттенков красного, прильнули проститутки и их клиенты и с удивлением наблюдали за игрой под трудновыговариваемым названием «чехарда», которую русские устроили в квартале красных фонарей!

Именно там – а где ж ещё? – была вынуждена остановиться той ночью кавалькада накурившихся по пьяной лавочке весёлых юристов из международной юридической фирмы «ИЛьФ энд Партнерс». Чехарду пришлось прекратить из-за сузившихся улиц и толп гуляющих по ним людей, но распрыгавшиеся ребята не сразу заметили, что на узких улочках привлекательного района Амстердама они давно не одни. Как и не заметили парни, как к ним незаметно подкрался «весельчак-приход»!

 
…Куда уехал цирк?
Он был ещё вчера,
И ветер не успел
Со стен сорвать афиши…
 

Амстердам, 2000