Текст книги "Исповедь бесхребетного. Псих, с которым невозможно договориться"

Исповедь бесхребетного. Псих, с которым невозможно договориться
Игорь Апальков
Станислав Белоусов

© Игорь Апальков, 2023

© Станислав Белоусов, 2023

ISBN 978-5-0060-8256-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Игорь Апальков – «Исповедь бесхребетного»

1.

Я прекрасно помню день нашей ссоры. Это была неделя, в течение которой мы встречаемся с Аделиной два раза из-за дежурств. В то воскресенье она пришла домой раньше меня и позвала прогуляться с кроликом. Я отказался, так как решил позавтракать яичницей. Тем не менее, я наблюдал за ними в окно. Как сейчас помню Аделину, сидящую передо мной спиной в белой футболке и розовых штанах и кролика, поедающего клевер. Мы тогда обменивались сердечками в сообщениях. Их всегда было по три. Я иногда использовал сердечки объятые пламенем. Аделина так не делала.

По их возвращению, Аделина начала меня уговаривать прогуляться хотя бы до магазина. Мы ещё перед этим читали эту книгу по психологии, которую Аделина не понимала до наших с ней отношений. По крайней мере она так говорила. Там была фраза «выгуляй меня». После этого мы и пошли гулять.

По дороге в магазин мы встретили девушку, которая никак не могла найти дом офицеров. Она ещё так смешно его называла: «ДОФУ». В магазине мы закупались продуктами. Аделина спросила: «Чтобы я хотел на ужин?» Меня этот вопрос всегда ставил в неловкое положение, поэтому я промямлил что-то невнятное.

В итоге мы пошли ещё и в другой магазин, по дороге договорились зайти в «Вайлберриз». У сопок стоял плотный туман, я объяснил Аделине, что он заходит в устье реки. Метеоролог во мне тогда не проснулся и я не подумал, что этот солнечный день скоро закончится.

Я упомянул, что скоро мне получать старшего лейтенанта и посетовал на то, что придётся менять фотографию в личном деле и вписывать очередное звание в удостоверение. Аделина ответила мне тем, что: « Представь, сколько мне документов придется поменять, чтобы взять твою фамилию?».

В этот момент я ощутил знакомое чувство разочарования и обиды. Мне казалось, что момент с фамилией был давно обсуждён и решён. Мы планировали роспись в день годовщины нашего знакомства, 30 ноября. А так, как 17 сентября Аделине исполнялось двадцать лет, то вместе со сменой паспорта, она могла сменить и фамилию. Аделина дома рассказывала, как она лопнет шарик со своей девичьей фамилией во время росписи. Меня злило её непостоянство.

Дойдя до второго магазина, я уже, кажется, только молчал, давая понять Аделине, что не всё норм. На обратном пути, мы забрали её заказ, я скрипя зубами, помог ей открыть подводку для глаз и молча выслушал её рассказ про блокнот, который после прочтения нужно сжечь.

Дома ссора начала набирать обороты. Я сказал Аделине, что мне пох.. и на роспись и на свадьбу. После этих слов замолчала она. Недолгое время спустя, я пошёл на стрижку. Туман уже полностью закрыл посёлок, словно намекая мне, что стоит остановиться, зажмуриться и выблевать всё дерьмо, что копилось во мне двадцать пять лет. Однако я пошёл за «Афобазолом».

Само собой пара таблеток ничего не решила. Вернувшись домой я лёг рядом с Аделиной. Разговаривать она со мной отказалась, попросив не кричать, дабы не пугать кролика. Я сказал, что: «Мне пох.. на него». Поняв, что выходной день невозвратно испорчен, я, в затуманенном разуме, спустился за двумя полторашками пива.

Стоит оговориться, что у нас с Аделиной была договорённость насчёт алкоголя. Точнее, после 22 мая я не пил уже месяц, мотивацией же мне послужила очередная ссора на этой почве. Скажем так, я с юношества верил в магическую силу неисполненных обещаний. А так как я всегда ставил себе слишком радикальные цели, я их не выполнял и казнил себя.

В тот же момент, мысль об обещании отошла в подсознание. На первый план вышла уверенность в том, что если Аделина нарушает наши договоренности, то почему я не могу? Говорят, что слабые люди всегда найдут оправдание своей слабости. Бродский предостерегал от этого студентов Мичиганского университета. Наверное, они тоже этого не поняли.

Так или иначе, я взял пива и пошёл убираться на балконе. В какой-то момент на шум пришла Аделина, я тогда ещё подумал, что она видела пиво. Я успокоился, что она ничего не сказала. Как бы ни так.

В тот день я забрал домой Лучика – котёнка мейн-куна. Аделина очень его хотела, но потом передумала. Я же решил довести дело до конца. Войдя в спальню, я показал котёнка Аделине, что вызвало улыбку на её лице. Через некоторое время она пришла с ним на балкон, и у нас даже завязался разговор. Всё бы пошло на лад, если бы Аделина не увидела алкоголь. Она спросила: «Что это?». Я ответил: «Пиво». И вот – очередное наказание за невыполненное обещание– молчание Аделины.

Под действием алкоголя я только набирал обороты. Начал выносить мусор и в один из заходов увидел, что Аделина куда-то собирается. На мой вопрос: «Куда?», ответила: «Не твое дело». Меня это задело, в особенности чувство ревности. Я сказал Аделине: «Иди тешь свою шлюшечью душу». На очевидный вопрос: «Что?», я ответил: «Что слышала».

Жаль, что за невыполненные обещания люди не умирают. Хотя бы такой, как я.

Я зашёл в магазин и купил ещё полторашку пива. Придя домой, попросил черную нитку с иголкой у Аделины для того, чтобы пришить петлицы и начал готовить погоны. Она всё-таки ушла, пообещав вернуться до 22:00. Пиво я допивал уже лёжа в кровати.

Скажем так, что я всё ещё был обижен и зол, поэтому решил для себя, что если Аделина не придёт до 22:00, то я не пущу её домой. Она не пришла, я начал звонить ей на все доступные мне мессенджеры. Ответа не было. Позвонив маме Аделины, я уточнил, не с ней ли она? Нет, не с ней. После этого, я уже начал писать Аделине, что она может ночевать там, где гуляла. Потом я сказал ей, что мы расстаёмся. Аделина вышла на связь и попросила хотя бы открыть дверь, чтобы поговорить. Все мои подозрения, как всегда, были болезненны и беспочвенны. Она просто взяла немного сидра и пошла на опушку в тайге, которую обещала мне показать и, само собой, уже не показала.

Когда раздался стук в дверь, на мгновение мне пришла в голову мысль проигнорировать, но ноги уже несли меня открыть ей. Увидев Аделину, я грубо втащил её внутрь за грудки. Она уже плакала, я же только начинал. Аделина говорила, что она сама справится – попросит кого-нибудь помочь с линолеумом, проводкой в её квартире, поставит раскладушку и уйдёт туда жить. Цветы, которые я ей подарил за пару дней до этого, оказались её нелюбимыми. Немного позже я пойму, что Аделина любит пионы. Мне было больно, но не из-за цветов, а потому что она права. У меня начиналась истерика. Я не помню, как и когда назвал Аделину поебушкой. Но она сказала, что если я ещё раз её так назову, то она мне врежет. Я назвал её так ещё два раза. Порой мне казалось, что я делаю ей больно для того, чтобы ощутить чувство вины, которое перекроет чувство обиды. Как жаль, что сентенцию: « Я-гандон», я покрывал толстым слоем умственных изысканий.

Когда мы перешли в зал, случилось то, что я уже не в силах буду исправить. Я толкнул Аделину и, зацепившись ногами о лежащий на полу чемодан, она упала, ударившись головой о морозильный ларь, который не так давно мы купили у её мамы. У Аделины выступили слёзы, как у маленького ребёнка. Я начал поднимать её и прижимать к себе, однако уже в момент падения понял, что точка невозврата пройдена.

Я предложил Аделине поехать в лазарет, но она отказалась. После этого у меня окончательно снесло башню, и началась истерика. Я пошёл на кухню и начал пытаться вскрыть вены тупым ножом. Аделина увидев это, сказала, что она вызывает скорую. Естественно, я ожидал другой реакции. У истерики всегда должен быть наблюдатель.

После этого я взял нож и пошёл в спальню, из которой позвонил, матери и сказал ей, что всё, я себя убью. По окончанию разговора контакт мамы я заблокировал.

Я начал крушить всё вокруг, пытавшись перевернуть всё, что переворачивается, пытался разбить стекло в прихожей. Мне трудно сказать, зачем я это делал. Скорее всего, наблюдая за тем, как мелкая ссора превращается в ад, я хотел усугубить положение ещё сильнее. Я могу сравнить это с тем, как, будучи ребёнком, я продолжал обижаться на маму и ругаться с ней, хотя не хотел уже конфликтовать. Возможно, я всегда так проверял, останется ли со мной человек после этого или нет.

Аделина легла на раскладушке в зале, я же начал собираться на работу, намериваясь ночевать там. Перед этим я сожрал всю пачку «Афобазола». Как будто он мог меня убить. Взяв сидр Аделины с собой, я двинул в сторону аэродрома, однако через пятьсот метров остановился и повернул назад.

Кажется, уже тогда я начал просить прощения у Аделины и попытался лечь рядом с ней на полу. Она попросила оставить её одну. С глуповатым истеричным смехом я закрылся на кухне и снова начал резать руку. Поняв, что ничего не получается, я вернусь и ещё покидаю вещи, потыкаю ножом в подушку и засну.

На утро я проснусь, войду в зал, где Аделина уже не спит. Я не знаю спала ли она вообще. Я снова начну извиняться и плакать. Аделина даст мне два пакетика своего детокс средства, один я выпью сразу, второй не выпью никогда. А никогда – это значит и после смерти.

Аделина снимет кольцо в этот день во второй и последний раз. Я спросил её: « ты кольцо не наденешь?». На что она мне ответит: «А почему должна?». Я промолчу, но на работу мы пойдём вместе. Я плохо ощущения от той прогулки. Кажется, так идут узнавать о смерти близкого – быстро, но при этом не торопясь.

У магазина перед штабом мы разойдёмся и попрощаемся. Аделина меня даже обнимет. Возможно, число соприкосновений наших тел будет уменьшаться с каждым последующим часом, пока не достигнет нуля. Ниже нуля. Ведь никогда – это значит и после смерти.

Позже я прочитаю в её блокноте, который нужно сжечь после заполнения о том, что она поздравила себя в том, что ошиблась при нашей ссоре. Ошиблась во мне. В известной степени, это так. А ещё Аделина на вопрос: «Когда последний раз теряла близкого человека?», ответит: « Наверное, ещё не потеряла (но это не точно)». Зато я точно её потерял.

2.

Истории с алкоголем были следующие:

Первая: В день Гидрометеорологической Службы Вооруженных Сил стояла отличная шашлычная погода, несмотря на то, что на календаре еще была зима. Мы всем метео не могли пропустить данную субботнюю вечеринку. С Аделиной мы ещё вместе не жили, собственно, как и оправдываться за свои выпивки у нас было не принято. Однако всё было согласовано. Я не ограничивал себя в этот день, переписывался с Аделиной. В какой-то момент у неё сработал триггер на алкоголь, что вывело меня из себя. В итоге она написала моей матери, а моя мать написала мне. Она просила меня остановиться и идти домой, мама говорила, что мы должны быть одним целым и всё делать вместе. Меня тогда взбесило, что Аделина вынесла сор из избы. Как выясниться позднее, для Аделины это был первый момент, когда она испытала желание прекратить отношения со мной. Она с одной стороны хотела ко мне, а с другой ненавидела алкоголь. Мама убедила её прийти ко мне, отсылая детские фотки.

То, что Аделина пришла я понял по горящему свету в окне зала. Тем не менее, я всё – таки зашёл в магазин за пивом, чтобы продолжить дома. Придя домой, я агрессивно разговаривал с Аделиной, повышал голос. Она ушла в другую комнату на занятие по психологии. Я же позвонил матери и кричал на неё, доказывал, что я всё контролирую и вообще, не им всем меня учить. Я старался повышать голос настолько, чтобы Аделина в соседней комнате тоже слышала. Грубо говоря, пока она пыталась разобраться в ситуации конструктивно со специалистом, я просто стучал кулаком о тумбочку.

Утром, когда я проснулся, я увидел, что она купила две бутылки игристого вина (одна из них простоит за кроватью до тех пор, пока я не начну собирать её вещи) и две одноразовые электронки. Отчего-то мне захотелось плакать. Я увидел в Аделине маленького ребёнка, который покупает всякие вкусные безделушки. Я ощутил вину за то, что вместо того, чтобы радовать её, я просто нажрался и начал доказывать какой я мужик.

Мы провели воскресенье вместе, сначала утром у меня на работе, потом в спортзале. Я пообещал ей и себе, что больше не буду пить вообще. Вечером, возвращаясь на работу, я повторил это обещание и матери. Обещание, которое я в итоге не сдержал.

Вторая: Я честно не пил до нашего общего отпуска. Даже в те моменты, в которые Аделина не смогла бы знать. Стоит отметить, что тогда, когда я находился в смятении, и мне хотелось выпить, она словно чувствуя, интересовалась: «Чем я занимаюсь?» Пожалуй, это действительно было важно для неё.

Однажды, когда мы ехали на автобусе, проезжая грязный снег морских склонов, Аделина сказала, что не против того, чтобы я выпивал в отпуске, оговорившись, что это должно быть не часто. Опуская пару моментов, всё было хорошо до нашей поездки в Орёл.

В первый день мы встречались с моими родственниками в ресторане. Я набрал баночного пива, а Аделина баночного шампанского. От крепкого алкоголя я, в целом, отказался, позволив себе пару рюмок в конце вечера. Всё было прекрасно, мы танцевали медляк под Стрыкало, вместе пошли домой, вместе поздно проснулись, тайком курили. Всё вместе.

На второй день у Аделины было мелирование. В первой половине мы погуляли, позависали в книжном, пили кофе и ездили на такси. Место, куда собиралась Аделина, находилось в семи минутах ходьбы от моего дяди, поэтому мы с моим братом решили выпить у него, пока ждём Аделину.

Изначально я взял только разливного пива, не собираясь пить крепкий алкоголь. Но в итоге, не смог сказать «нет». Я был в достаточно адекватном состоянии, чтобы вызвать такси через Аделину к нам. Однако в такси у нас произошёл конфликт, я оскорбил её. Когда такси приехало к дому, Аделина выбежала из него. Девушка моего брата побежала за ней, но я начал кричать на весь район, мол: « Пусть бежит и вообще идёт нах..» Мне было обидно, что она отстранилась от меня. Мать пыталась остановить меня, но я сказал ей, что « она родила меня от любовника и пусть вообще мне ничего не говорит». Придя в одинокую постель, я заблокировал Аделину везде. Только позже я увидел сообщение от неё в Сбер: « У тебя что-то с сетью? Сообщения не отправляются». Это было в полвторого ночи. Она переживала, а я злился. Как всегда.

Наутро я уточнил у Аделины: «Поедет ли она с нами или доберется сама?» Как потом я узнал, она переживала, что мы не возьмём её с собой. Я кинул телефон об пол. При встрече Аделина тряслась, как маленький лепесток пиона. В такси её хватила истерика при звуках нашей песни по радио. Обнял я её только по приезду.

3.

В первый день после ссоры я не находил себе места. Я судорожно звонил матери, друзьям. Сложно сказать каких слов я ждал, наверное, уже изначально ощущая за собой вину, я хотел, чтобы меня казнили, разорвали на мелкие кусочки, но вылечили.

В тот день я получил старшего лейтенанта. На улице всё ещё стоял июнь. Переменная облачность, слабые осадки на уже пожелтевших листьях. Аделины на построении не было, так как она дежурила. За пару дней до ссоры она говорила, что ей жаль, что она этого не увидит. Вряд ли по итогу она пожалела.

Тогда я ещё верил в безрецептурные успокоительные. Я решил, что если уж «Афобазол» не помог, то есть смысл купить « Персен». В своё время я нашёл в нём успокоение, правда, я пожрал целый блистер, полируя его полторашкой пива и медитировал. В медитацию я тоже верил до поры, до времени. В тот же день я нашёл психотерапевта. И хоть я старался избежать гештальт терапии – снова нашёл гештальт специалиста.

Аделина написала во второй половине дня. Должен был приехать её дядя, и мне надо было убрать всё, что я разрушил в доме. Жаль, что так не работало с нашими отношениями.

На улице начались ливневые осадки. Аделина попросила денег на фартук для кухни. Для «моей» кухни, если быть точным. Я перевёл ей немного больше, но она вернула сдачу. Ещё я отвёз ей на телеграф телеграмму и шоколадку. Наверное, это ещё был период, когда она принимала от меня подарки.

Придя домой, я покормил кота, но вещи убирать пока не стал-пошёл на тренировку. Пока я тренировался, позвонила мама Аделины. Она поздравила меня с получением звания, я же ей сказал, что для меня самое главное – наши отношения с Аделиной. Мама ответила мне, что, да, она в курсе, что мы поссорились, но Аделина сказала, что поссорились немножко и она решила поиграть в молчанку. Я думаю, что это было до того, как я её толкнул.

Я написал Аделине, что безумно скучаю и очень боюсь прихода ночи. Придя домой, я обнаружил, что она уже дома. Извинившись перед ней, я начал убираться. У меня ещё было запланировано занятие с психотерапевтом, поэтому по привычке я начал делать себе кофе, но не успел. Аделина доделала его за меня, а сама ушла спать в другую комнату.

Спасибо ей. Я ночью лёг спать на полу. Рядом с ней.

4.

В один из первых дней после ссоры Аделина написала мне, что, как минимум хочет остаться в хороших отношениях, а в будущем, может быть, и снова сойтись, как пара. Я ей ответил, что на этот раз, я на самом деле намерен исправиться, а друзьями мы всё равно не сможем быть. Она поставила сердечко на этом сообщении.

В день, когда приехал её дядя, Аделина написала мне, как приготовить крылья. Я аккуратно выписал всё, что от меня требуется на бумажку и пошёл в магазин после работы. Я взял дополнительно пекинской капусты и колбасок. Пекинская капуста была нужна для того, чтобы красиво выложить крылья и колбаски.

Дома я занялся готовкой. Сделал крылья, пожарил колбаски. Когда пришла Аделина, она предложила мне поесть, но я сказал, что я уже сытый. Аделина хмыкнула так, как умеет только она. Потом она подарила мне часы. У нас был пакетик от помолвочного кольца, куда мы складывали вещи, так или иначе, связанные с нами. Это была первая и последняя вещь, положенная туда после нашей ссоры.

После этого пришли её родные. Я уже был с ними знаком и единственное, что я сделал в качестве приготовления к их встрече – надел кофту с длинными рукавами, чтобы не видно было пореза.

Через некоторое время мы с дядей Аделины пошли в магазин за мороженым и безалкогольным пивом. Аделина пошла с нами. В магазине, когда я (или её дядя) оплачивал покупку, Аделина чмокнула меня в плечо. Я наградил её удивленным взглядом, после чего она добавила, что сделала это по привычке.

Всем очень понравилось то, как я выложил мясо. Мама Аделины заметила, что так делают только орловские ребята. Аделина добавила, что «они самые лучшие, но иногда их надо ругать».

Когда родственники ушли, пообещав встретиться в Самаре, мы с Аделиной закурили, после чего я поблагодарил её за хороший вечер. В известной степени благодарят либо хорошие люди, либо те, кто чувствует за собой вину. Я надеюсь навсегда остаться в категории вторых, так как в категорию первых я не вхож по праву рождения.

Приехал дядя, который отвозил маму Аделины и лёг в другой комнате, поэтому она была вынуждена лечь со мной. Пока она собиралась, я переименовал Аделину в «Телеграме» на « больше, чем жизнь». Во сне она плакала. Меня слёзы накроют позже.

5.

В следующие дни было несколько знаменательных моментов как то:

– Сообщение Аделины мне о том, что она как минимум хочет остаться со мной в хороших дружеских отношениях, а потом может быть, и снова сойтись в качестве пары. Я ответил ей, что друзьями мы быть не сможем и на этот раз, я действительно сделаю всё для того, чтобы измениться. Аделина поставила на это сообщение сердечко, чего я не видел долгое время, а в будущем уже не увижу никогда. А никогда – это и после смерти.

– Аделине стали написывать коллекторы. Вполне возможно, якобы коллекторы. На моё предложение о помощи она ответила отказом, после чего я написал ей, что: «Я совершенно не сомневаюсь в том, что ты справишься одна. Ты много чего уже достигла и достигнешь ещё больше». Аделина справедливо заметила на это: «Тсс..».

Скажем так, я чувствовал, что лёд, сковавший пространство между нами, не прочнее того, который был в первой «Пенумбре». Ощущение катастрофы было, но неизбежности, а тем более отчаяния – нет. Но, уже тогда я ясно осознавал, что как всякий юнец, страдающий юношеским максимализмом, хотел одного – действия. Надёжного и сиюминутного.

И вот, в один из таких дней я проснулся с неуёмной тягой к действию. Тогда, к слову, был день рождения Дениса – нашего общего друга. Пообщавшись с лётчиками про всякие удивительно неразумные вещи вроде, частных самолётов, построенных своими руками, в голове у меня промелькнула идея попросить Дениса ударить меня на своём дне рождения. Была у меня такая идея фикс ещё со времен первого просмотра «Бойцовского клуба». Сложно сказать, что в мире должно поменяться из-за этого удара. Но только до тех пор, пока не вобьёшь себе в голову строки Егора Летова о том, что: «Покончив с собой – уничтожить весь мир». Денис отказался, но пообещал с ней поговорить.

К обеду мы с Аделиной списались, кажется, она даже собиралась составить мне компанию. Я сказал ей, что Денис очень ждёт её на своём празднике, и что он очень хочет поддержать её. Аделина немного удивилась, но в целом, большая часть удивления распространилась на мою риторику о том, что: « Я виноват и чувствую себя подсудимым, а подсудимые сами себя не судят. Они лишь собирают камни».

Так или иначе, при встрече в штабе, Аделина, завидев меня, поспешила удалиться. Со временем я пойму, что подобных, очевидно привлекательных для моего внимания движений станет мало, если не сказать больше – их не станет вообще. А ведь когда-то эта девушка была обручена со мной. Или обречена. Никогда – это и после смерти.

На построении мы тоже лишь обменялись взглядами. Несолоно хлебавши я стоял и после него. Как вдруг, Аделина меня окликнула и предложила пройти до дома вместе. Сказать, что это была приятная неожиданность – это ничего не сказать. По дороге она спросила умею ли я кататься на велосипеде, на что я ответил: « Нет». Веское и неприятное замечание Аделины было, наверное, многозначительно: «Так научись».

По дороге я ещё предложил выкинуть старые цветы, которые ей не нравились, на что она мне ответила: « Это не твои цветы и не тебе их выкидывать». В известной степени это было приятно, почему я просто шёл и слушал удивительную историю о том, как Аделина съездила посмотрела обои, и как она купила букет ландышей у детей, который теперь стоит на работе. Наверное, я с ней не смогу жить никогда. А никогда – это и после смерти.

Дома Аделина посетовала на то, что я так и не посмотрел фартук для кухни. Мы условились, что пить не будем, но в итоге Аделина не пошла на день рождения. Я же взял остатки безалкогольного пива с твёрдым намерением не пить. Жаль, что я тогда не понимал истинную цену твёрдости и, собственно, из чего она формируется. Точнее я знал, но за семь или даже больше лет забыл.

Перед уходом я нарвал травы кролику.

Дойдя до места проведения праздника, я повесил зонт на крючок кунга. Кажется, зонт меня уговорила взять Аделина. Честно начав пить безалкогольное пиво, в конце концов, раз на седьмой я не смог отказаться от крепкого. Как сейчас помню этот низкий туман над зелёными хвойными ветвями. Впрочем, не в тумане дело, а в том, что я привык нарушать обещания. Зачем же их давать.

Когда я даю обещание – я один человек, и я искренне не вру. Я снова пришёл к более языческой философии. Философии, когда за обещанное спрашивают.

Аделина предупредила меня, что маленький медвежонок пробегал где-то рядом, чтобы я был осторожнее, когда пойду домой. Однако я был пьян. Я даже специально проблевался, но это помогло относительно, так как Аделина всё – равно бы всё поняла. Поэтому дома я лёг отдельно на раскладушке, чтобы не докучать ей.

Наутро Аделина меня спросила: «Бухал?», на что я ответил: «Три рюмки». Само собой, лгать уже было бесполезно, но и лапки к верху я поднимать устал. По – крайней мере, мне так казалось тогда. Как выясниться позднее, настоящий Игорь сделает все, чтобы убить меня.

6.

Через пару дней я узнаю, что результат диалога Дениса с Аделиной получился, ожидаемо негативный. Для, Аделины, которая не поленилась заставить человека выпить три рюмки и сравнить его перегар с моим– всё было предельно ясно, поэтому и выводы были очевидны. Зонтик я, кстати, забыл, но вернулся за ним на следующий день, чтобы отдать хозяйке.

Я иногда вспоминаю питерское метро, реже московское, когда пытаюсь успокоиться. Что может быть прекраснее зелёной ветки в Питере или желтой в Москве? На этих станциях я искал и находил, нет, не смысл жизни, но хотя бы её оправдание. Некое ощущение, когда находишь глаза Бога и видишь в них: « Да, на то была моя воля». По Гребенщикову. Жаль, что его « Господу видней», я понимал немного максималистично, даже бунтарски. Поэтому и решил написать Аделине письмо.

В нём должны были содержаться две главы из моей рукописи про Диму и Вику. Они оба как-то понимали невозможность не то чтобы любви, а их любви. А ведь это не намного утешительнее, ведь после дождя не наступит никогда. А никогда – это и после смерти.

Кроме того, я распечатал карту наших городов и поселений, собрал из них незамысловатую склейку и написал сверху стих Бориса Рыжего. Тот, который про то, что в России расстаются навсегда.

Я звонил, матери Аделины, я честно признавался в том, что сделал. Я искал того, кто скажет мне, что я гондон и мразь. Но мама Аделины лишь похвалила меня за честность и пообещала позвонить Аделине как-нибудь, чтобы поддержать её. Я видел, как она спала десять часов. Я видел, как ей тяжело. К сожалению или к счастью, разговор о том, что я гандон и мразь, я получу лишь через два с половиной месяца, уже находясь в дурке. От Димы, боксёра с десятилетним стажем и снайпером с СВО. Мы с ним немного сойдемся, в основном для игры в кулачки, которая будет переводить мою психологическую боль в физическую. Но всё это будет позже, а сейчас ни помогут, ни родственники Аделины, ни мои «друзья». Настоящим я так ничего и не скажу.

Бабушка Аделины также меня поддерживала и обещала написать ей. Вокруг меня создавалось поле нормальности. Мнимая ничегонезначимость вкупе с реакцией Аделины сводили меня с ума.

Перед уходом из дома я закинул письмо в её почтовый ящик. О том, что она его получила, я понял по статусу в соцсетях: « А она бы так хотела его простить и быть с ним всегда и никогда не расставаться. Но когда никогда не расстаются, то писем не пишут». Ринувшись домой, я увидел Аделину. Она отказалась со мной разговаривать, только сменила каблуки на босоножки со словами: « Я же шлюха еб..». Письмо я порвал.

7.

В тот день я ездил в вечнохмурый соседний поселок. Аделина собиралась делать ремонт в квартире, и ей нужны были электрический рубанок и шлифовальная машинка. Естественно, я сказал, что у меня всё есть. В местном «ДНС» у меня появились ещё новые свёрла, в мот числе по металлу и степлер для строительства.

Помимо того я искал клиники для кодирования от алкоголя. Но их не было, либо были откровенные мошенники.

Вечером, во время занятий в спортзале, я общался с бабушкой Аделины и своей мамой. Бабушка всячески меня поддерживала, а мама, как наверное и все представители моего племени, перешла к прямому действию. Она общалась с Мариной, местной гадалкой. Касательно меня, мама обращалась к ней уже четвертый раз. Сейчас же она сказала, что никто ни от кого не уйдет, потому что, и я, и Аделина любим друг друга безумно. Только я её сильно обидел, а она теперь пытается меня подмять под себя, чему я не должен поддаваться. Марина обещала свадьбу не позднее двадцать четвертого года, говорила, что мы подходим друг другу прекрасно, за исключением моей вспыльчивости и Аделининого упрямства. Это были те черты характера, не исправив которые, мы обрекали себя на сложную жизнь. Но всё-таки жизнь вместе.

На следующий день я отправил подчинённого купить мне бутылочку «Валосердина», а начальник привёз мне безвкусный, но довольно дорогой букет цветов. Подарить его сам я так и не смог, поэтому, опять же, попросил подчинённого поставить этот букет на стол моего дома. По иронии судьбы, он встретился с Аделиной на пороге.

После этого я позвонил Марине сам. Она сказала, что всё было бы хорошо, держи я свои руки на месте. Марина обещала мне второй и последний шанс от Вселенной. Она сказала держаться этой честной девушки, которая никогда не ударит в спину, и воля у которой намного твёрже моей. Марина видела несколько повышений у меня по службе, хорошую зарплату, белую и чёрную машину. Она сказала, что уже в ближайшие дни станет проще, но никто мне ничего просто так не даст. Я всего добиваюсь сам. Я был счастлив.

Как-то Аделина села рядом со мной, когда я прикручивал когтеточки и спросила: « Какие планы на вечер?». Я сказал, что у меня гитара и она как-то осеклась. Насколько же было тяжело этой девочке внутри? Мне очень тяжело всё это описывать, но, если бы она спросила, какие у меня планы на жизнь – я бы ответил «Только ты». Поэтому я начал думать.

8.

Утром командир моей части дал указание снести два сарая. Скажем так, я никогда не был слеп к знакам судьбы, но тут было совершенно очевидно: Геракл, конюшни, все дела. Жаль, что я пытался откупиться лишь одним подвигом. В тот же день мы с моим начальником прокатились по магазинам, накануне были выходные, поэтому он предложил начать с понедельника. Я же, ведомый слепым наитием, предложил ему бартер: я начинаю работу в субботу, а в понедельник еду в Комсомольск для того, чтобы купить собачку. Это был маленький померанский шпиц, которого хотела Аделина, но хотела, но хотела, чтобы подарил ей её именно я. Тем более, это как нельзя лучше соотносилось со словами Марины о том, что я сам всё сделаю.

Есть удачные дни в моей жизни, и я тоже довольно неплохо умею их определять. Они как-то светятся. Вот и этот июльский день светился, я довольно быстро нашёл машину и, не долго думая, взялся за работу. Стоит отметить, что снести два сарая под ноль было нелёгкой задачей, и уже на первом шаге – на первой загугленной машине, мы решили остановиться. Не то чтобы это занимало долгое время – нет. Но сил тратилось много.

После работы меня ждал психотерапевт. Я в очередной раз окунулся в вязкую лужу своей ревности и травм различной тяжести после первых отношений. В какой-то момент мне стало легко. Но, что мне всегда не нравилось в психотерапии – так это попытка сделать клиента невиновным.

После занятия с психотерапевтом написала Аделина. У них случился конфликт с моей мамой по переписке. Спасибо психотерапевту и «Валосердину», у меня хватило ума погасить это пламя. А может, Аделина тогда действительно ещё рассматривала возможное продолжение наших отношений, и мне просто повезло.