Текст книги "Гроссмейстеры афер"

В один из ненастных январских вечеров Юлий Герцог, отправив свою жену Ирму на её половину дома, остался в компании своего верного телохранителя Махмуда, чтобы за чаем, пахлавой и урюком потолковать о житье-бытье да и, если удастся, сыграть партию-другую в нарды.

Они только что вернулись из Северной Пальмиры, куда отвезли очередную партию самородков и золотого песка, а заодно отпраздновали Новый год в обществе друзей Юлия.

На лицах обоих – абсолютное спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, переходящие в летаргическую умиротворённость.

Первым заговорил Махмуд:

– Юлий Львович, это, конечно, хорошо, что вы сумели поставить под свой контроль и обложить огромным денежным оброком администраторов столичной эстрады и выступления залётных гастролёрш из разных мюзик-холлов страны, приезжающих к нам на золотые прииски Магаданской области, но…

Махмуд выдержал паузу, делая вид, что раздумывает, в какие ячейки разместить кости нардов.

Герцог, зная манеру начальника личной охраны никогда и никому не навязывать своего мнения, а высказывать его ненароком, как бы между прочим, насторожился:

«Неужели я чего-то не учёл? Неужели кто-то из залётных актёров остался неохваченным мздой, оказался вне поля моего зрения? Быть того не может! Судя по всему, Махмуд что-то задумал, но деликатничает, подчёркивает своё передо мной подчиненное положение… Н-да, Восток – дело тонкое!»

– Махмудик, дорогой мой! У вас на Кавказе говорят: «если ты зашёл в реку по пояс – то полезай уж весь». Ты, мне кажется, уже по шею стоишь в воде, а всё никак не решишься, поделиться своими мыслями или нет… Или ты боишься обидеть меня, потому что идея, которую ты вынашиваешь, первой пришла в голову не мне, а тебе, а? Тогда напрашивается другой вопрос: а что же мы за друзья такие, если будем ревновать друг друга к появившимся идеям?! Ну какой нам смысл блуждать вокруг да около, будто мы только что познакомились? Есть идеи – выкладывай, обсудим. Дивиденды делить будем поровну…

– Вы – умный человек, Юлий Львович, от вас ничего не скроешь… Только я вот что хотел сказать: наряду с известными столичными артистами и их администраторами магаданские золотые прииски с неменьшим рвением посещают и гастролёры другого профиля – всесоюзно известные мастера колоды, картёжники экстра-класса.

Так же как и мастера эстрады, они появляются здесь с октября по февраль, то есть в период «мёртвого сезона», когда из-за морозов на приисках прекращаются все работы и досуг старателей превращается в поиск развлечений, оканчивающийся беспробудной пьянкой.

Для катал и шулеров всех мастей, съезжающихся к нам на прииск со всего Союза, именно в это время и начинается основной сезон добычи, так называемый гон лохов, во время которого катали за месяц-другой могут взять здесь столько, что и за целый год не накатают на материке…

Я вам уже говорил, что до поступления в милицию преподавал историю в Грозненском университете и даже написал кандидатскую диссертацию по теории и практике шулерских приёмов…

Дурак я был, конечно! Кому всё это было нужно? Научным мужам? Оказалось, что всё то, чем я занимался столько лет, пригодилось только мне самому. Даже в милиции на меня смотрели как на блаженного!

Короче, Юлий Львович, я вам кое-что сейчас расскажу, а вы примите решение, как нам действовать дальше, хорошо?

– Вперед, Махмуд!

– Вы не будете возражать, если я начну издалека, с исторической справки?

– Валяй…

* * *

История изобретения карт так же противоречива, как вся история человечества.

Геродот писал, что ещё VIII–VII веках до нашей эры в картишки активно резались в Мидии.

Согласно старинному китайскому словарю Чингцзе Тунга, относящему нас к концу XVII века, карты были изобретены в Китае 1120 году, а уже 1132 году увлечение ими можно было сравнить разве что с национальным бедствием или повальной эпидемией – никакие запреты не могли воспрепятствовать китайцам ставить на кон всё, кроме Великой стены…

Первые карты делали круглыми, многогранными, треугольными, из слоновой кости и кожи, из дерева, серебряных или медных листиков, наконец, из пергамента, шелка и бумаги.

По одной из версий, в Европу карты попали после походов крестоносцев в Малую Азию (1096–1270 гг.), по другой – авторство приписывается малоизвестному французскому живописцу, некоему Жикомину Грингонеру, который, якобы, придумал их в XIV веке для услады короля Франции Карла Безумного – перекинувшись пару раз в картишки, тот из бешеного зверя превращался в нормального человека…

Со временем игральные карты стали домашней забавой и страстью не только богачей, но и простолюдинов всей средневековой Европы.

Церковь сразу узрела в карточной игре крамолу и занесла её в список самых тяжких грехов наравне с прелюбодеянием, окрестив их «игрищами Люцифера».

Вслед за этим люди, опасаясь церковной кары, перестали играть публично, скрываясь в специальных притонах, где с азартом предавались «богопротивному промыслу». И надо сказать, зело в этом преуспели.

Так, английский король Генрих VIII во время игры вошёл в такой раж, что умудрился поставить на кон и проиграл колокола собора Святого Павла.

Известные своей приверженностью к карточной игре, герцоги Оранский и Орманский в пылу сражения за ломберным столом перессорились насмерть, в результате чего началась одна из самых кровопролитных и ожесточенных войн в истории Франции.

Индейцы, несмотря на свой аскетизм и приверженность законам племени, ставили на кон и проигрывали не только собственных жён, но и свои томагавки.

Хладнокровные англосаксы ставили на карту своих любовниц против скаковых лошадей. А азартные великосветские леди из окружения английской королевы готовы были удовлетворить самые изощренные сексуальные желания кредиторов, лишь бы иметь возможность продолжить игру и отыграться…

Надо сказать, что женщины – самые азартные игроки, о проделках которых я знаю не понаслышке. Мне лично довелось встретить одну такую бой-бабу…

Дело было лет пять назад, когда я ещё учился в Москве в аспирантуре. Я как раз сошёлся с группой катал (профессиональных картёжников), земляков-чеченцев…

– Что, и чеченцы катают? Не ожидал! – вырвалось у Герцога.

– Как говорил Карл Маркс: Homo sum, humani nihil a me alienum puto! «Я – человек, и ничто человеческое мне не чуждо!» – с некоторой обидой в голосе произнес Махмуд.

– Дружище, Махмуд, ты зря обиделся на мой вопрос. Я никогда не мог представить, что твои земляки занимаются такими мелочными вопросами, как мошенничество в картёжных играх… Ну, я понимаю, там банк «взять», золото-алмазный прииск экспроприировать, то есть заставить его работать на себя, – это вам по плечу. Но чтобы твои земляки занялись операциями с картами, уволь, никогда бы не подумал… Это – всё равно, что встретить чеченца – часовщика или чистильщика обуви.

– Да-да, Юлий Львович, не заблуждайтесь. Чеченцы, как и все смертные, занимаются катанием… И ещё как преуспели в этом! Приведу вам лишь один пример. Он, во-первых, развеет ваше заблуждение в отношении того, могут ли быть мои земляки шулерами. А во-вторых, как нельзя лучше охарактеризует женщин как самых отчаянных и азартных игроков. Когда играют женщины, они аж попискивают от удовольствия. Проигравшись, начинают на себе волосы рвать, плакать: «Я на себя руки наложу!»

Так вот, лет пять тому назад, сижу я со своими земляками-каталами в баре гостиницы «Россия». Подсаживается к нам очень эффектная крашеная блондинка, но видно, что женщина не первой молодости. Тары-бары, растабары – познакомились. Оказалась директором крупного универсама. Привезла взятку для какого-то шишкаря из горпищеторга. Свидание он назначил ей в баре, а сам, значит, задерживается. Ну, моим землякам только того и нужно. Сначала угостили Светлану – так она представилась – шампанским, а затем, чтоб не сидеть впустую, баба-то – полная деловой энергии! – предложили сыграть в три листика, то есть в буру, потом в очко. Она как начала шпилить. «Конец вам ребята! – кричит от радости. – Вы сегодня отсюда без трусов уйдёте, мне сегодня карта прёт. Бросайте ещё!»

Мои земляки сидят посмеиваются. Под неё загружают тысячу долларов, а она, дура, хоть бы что. Закрывает и грузит две тысячи дальше. Всё проставила, сняла серьги с изумрудами, три платиновых кольца с «брюликами». Потом говорит: «Отвернитесь». Задирает подол и откуда-то из трусов достаёт ещё «пресс зелёных» из пяти тысяч долларов…

Когда карты вскрыли (там её шансами и не пахло), такой мат-перемат начался, что, по идее, к нашему столику должна была сбежаться вся обслуга бара. Но нет, никто даже не пошевелился и в нашу сторону не взглянул, потому как обслуга заранее была прикормлена моими земляками!

Я как самый сердобольный, при таком спектакле впервые присутствующий, говорю ей, чтобы хоть как-то подсластить пилюлю: «Может, вам ещё шампанского?» А она мне в ответ: «Опиз…нел, что ли? Какое ещё шампанское, мля, водку возьми!» И из горла всю бутылку. Выпила, крякнула, закурила сигарету и строевым шагом сержанта сверхсрочника – к выходу…

Или вот ещё был случай. Сняли мы проституток на Тверской – и в номера гостиницы «Москва», она с начала девяностых фактически является незарегистрированным публичным домом. Покувыркались, расплатились, а на прощание предложили девочкам сыграть партию в Баккара племени майя.

Так у всех троих «шехерезад» мы за десять минут выиграли все их деньги. Более того, каждая из них осталась должна нам по 1001 ночи. Уж и не знаю, когда им теперь работать?..

А вообще, я полностью согласен с одним американским каталог% который однажды произнес вещую фразу: «У 99 процентов населения земного шара хоть однажды в жизни вдруг появляется буйное желание сыграть. Задача специалистов моего профиля – оказаться в этот момент рядом с таким лохом и предоставить ему возможность добровольно освободить от денег свои карманы».

– Махмуд, ты где, в каких библиотеках исторический материал для своей диссертации подбирал?

– В основном в Москве, в Ленинке, потом в Ленинграде, в Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина… А что?

– Да всё очень складно в твоих устах звучит… А когда ты личный практический опыт экскурсом в историю подкрепляешь – вообще заслушаться можно… Давай, поливай дальше!

– Значит так, Юлий Львович, первыми гиулерами считаются европейские бродячие фокусники. В XVIII столетии шулерство стало такой престижной профессией, что английские катали даже набирали учеников. Курс приобретения «профессии» стоил тысяча пятьсот фунтов стерлингов (сегодня на те деньги можно было бы приобрести престижный автомобиль «Ягуар»!) и считался законченным, если риск быть пойманным с поличным равнялся нулю. В 30-е годы XIX столетия капитаны американских речных пароходов считали дурной приметой, если на борту не было хотя бы одного картёжного жулика…

В Россию «дитя Люцифера» завезли в начале XVII века, и почти тут же началась с ним неравная борьба властей. В «Уложении» 1649 года царём Алексеем Михайловичем предписывалось поступать с игроками так, «как писано о татях», то есть пороть их кнутом, а особо неисправимым отрубать пальцы и руки. Самое удивительное состояло в том, что и «Уложение», и последовавшие затем указы, касавшиеся карточных игр, неизменно вызывали у населения эффект, диаметрально противоположный желаемому властями.

У российских авторитетных историков можно найти утверждения, что «вся Русь с восьми вечера до восьми утра играла в карты, а с восьми утра до восьми вечера думала о них». Самыми неудачливыми российскими игроками XIX столетия были признаны Александр Сергеевич Пушкин и Федор Михайлович Достоевский.

Невезучесть в карточной игре гения всемирной поэзии являлась притчей во языцех и даже вошла в поговорку: «Во всем Петербурге и Москве едва ли найдётся два-три человека, у которых он сумел бы выиграть». После смерти за ним остался картёжный долг в несколько тысяч рублей.

Фёдор Михайлович, напротив, был более удачлив в картах, ему случалось даже сорвать весомый куш, однако всепоглощающая страсть не позволяла вслед за этим покинуть стол, и он просаживал весь выигрыш. Вернувшись домой, он на коленях умолял жену дать хоть сколько-нибудь денег, чтобы отыграться. При этом неизменно клялся «завязать», но… играл опять, снова и снова увеличивая ставки.

Этот период в жизни автора «Игрока» продолжался более десяти лет. В одном из писем своей жене Фёдор Михайлович признавался, что, спустив всё до копейки, «он не раз испытывал чувство оргазма, более сильное, чем то, которое знавал во время совокупления с женщиной…»

Два известнейших на Руси карточных афериста XIX века – герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов и поэт Николай Некрасов. Последний, полунищий к тридцати годам, благодаря картам озолотился к сорока, став одним из богатейших людей России. За баснословную сумму он приобрёл огромное имение с померанцевыми рощами, выписывал из Англии породистых собак и охотничьи ружья, наконец увёл чужую жену-красавицу, соблазнив своим богатством. Да что там уведенная в полон чужая жена-красавица! Сам министр финансов Российской империи Александр Агеевич Абаза висел у него «на векселе», был постоянно ему должен…

Однако все эти Пушкины, Достоевские, Некрасовы – были всего лишь дилетантами. Настоящие элитные игроки, или, как их ещё называли, мастаки, или червонные валеты, были редкостью во все времена. Хотя они существовали, независимо от того, какой на дворе строи: капитализм, нэп, социализм… Не могу утверждать, сохранились ли они в Западной Европе при Гитлере, Франко и Салазаре, но то, что во все времена советской власти они не переводились – факт непреложный и многократно доказанный.

Достаточно обратиться к мировому опыту. Он показывает, если государство нищее и у населения нет шальных денег – нет и большой игры. Шулера появляются одновременно с миллионерами. В 1940–1950 годы в СССР таких было немного. Тогда играли блатные, банщики, торгаши, спекулянты, в лучшем случае – заправилы «теневого» бизнеса.

В настоящее время ситуация изменилась в корне, и мы сейчас, в конце 1960-х, наблюдаем начало карточного ренессанса…

Однако элитные катали (шулера экстра-класса) – величина постоянная, независимая от общественно-политического строя. Их искусство передаётся по наследству – от деда к отцу, от отца к сыну.

Работая над диссертацией, мне доводилось общаться с людьми, чьи семейные династии насчитывали сто пятьдесят и более лет. У каждой такой династии свой именной шанец (уловка), оттачиваемый десятилетиями…

Элитный игрок никогда не рассуждает: «Карта – не лошадь, к утру повезёт!» Все эти поговорки – «знал бы прикуп, жил бы в Сочи», «против прухи интеллект бессилен» и прочие, как и само понятие фарта (удачи), не для мастаков – для лохов. Профессионал почти всегда знает, какие карты находятся в прикупе. А прухи не бывает. Если карта тебе «не идёт», значит, твоим противником применено тайное оружие…

Чтобы выигрывать большие деньги сегодня, в конце 1960-х годов, нужно постоянно что-то изобретать.

Раньше в основном колдовали с колодой – зарядка, крап, подрезка. С наступлением технического прогресса вошли в моду мульки (ухищрения) с видеоаппаратурой; рациями; магнитами; столами с «секретом»; увеличительными стёклами и зеркалами; спецочками и контактными линзами; хитрые перстни с вмонтированными в них пипетками, чтобы помечать карты…

Кстати, все технические «прибамбасы» делались не в домашних условиях ремесленниками-кустарями, отнюдь! Всё это за огромные деньги изготавливалось для элитных игроков не где-нибудь, а в секретных лабораториях и цехах ЛОМО, Ленинградского оптико-механического объединения…

На практике же техника применялась так: игрок сидел спиной к глухой стене, в соседней комнате его карты рассматривали с трёх ракурсов и информацию передавали через устройство, вклеенное в парик шулера.

Но сегодня дураков среди катал экстра-класса нет! Мастаки стараются играть в самых неожиданных местах, чтобы, значит, противник не успел заранее подготовить плацдарм для нападения.

Кружат на машинах по городу все вместе, присматриваются. А затем делают неожиданный выбор: «А вот зайдём да и сразимся в этом баре или за свободным столиком этого ресторана!»

Поди попробуй установить там технику – нет времени, да и всё это будет сразу замечено… Поэтому в практику карточного мошенничества вновь стали возвращаться крап, зарядка, подрезка колоды… Вновь ставка делается на ловкость рук, на заранее заготовленные шанцы, а не на технику.

Вот взять, например, двух червонных валетов, давно уже перебравшихся в Штаты, Женю Урюпинского и Васю Брайтон-Бичского. Они давно уже отказались от применения технических средств. А раз так, значит, напридумывали новые мульки (ухищрения). Как правило, они встречаются раз в году где-нибудь на Гавайях или Каймановых островах.

Снимают «люкс» в каком-нибудь пятизвёздочном отеле, о котором никогда заранее не договариваются, и катают без денег – на слово (зачем с собой тяжести в виде бумажных банкнот или кучи кредитных карточек таскать?).

Причем обоим известно, что никто из них никогда не станет катать влобовую (то есть играть по-честному). Каждый применяет свои заготовки и уловки. И тут одной только ловкостью рук не обойтись. Нужны козыри другого порядка – умная голова, феноменальная память, змеиная реакция, стальные нервы…

Они не употребляют ни спиртных напитков, ни табака. Спят по восемь – десять часов в сутки. Ежедневно по пять – шесть часов занимаются картами, тренируют пальцы, проверяют себя на знании постигнутых фокусов, изучают новые…

Единовременный выигрыш (а значит, и проигрыш) составляет от двухсот до пятисот тысяч долларов. Как бы для каждого из них не сложилась игра, они в заключение с улыбкой поднимаются из-за стола, жмут друг другу руки и расстаются до следующей схватки…

– Махмуд, а у нас, в Союзе, в каких городах в основном собираются катали?

– Городов, где для крупных дел встречаются червонные валеты, или по-другому мастаки, немного, в Союзе всего семь: Москва, Ленинград, Киев, Краснодар, Ростов, Ереван и Одесса.

– Ну а Сочи? – подал голос Герцог.

– Сочи – есть Сочи… Там встречаются для проведения решающих матчей. Это – как та нейтральная полоса, где не хозяйничают ни ваши, ни наши.

– Слушая тебя, Махмуд, – перебил Кочева Герцог, – у меня создаётся впечатление, что ты рассказываешь мне красивую сказку о каком-то великосветском клубе джентльменов. Я никогда не поверю, что в среде всех этих элитных игроков, мастаков или червонных валетов, назови ты их как хочешь, никогда не бывает разборок, и что все они преисполнены друг к другу благородства и уважения… Нет же, Махмуд? А где же общечеловеческая зависть, ревность? Они что? Начисто их лишены?!

– Тут я с вами, Юлий Львович, согласиться не могу… Впрочем, только отчасти.

Да, действительно, круг, в котором катают такие элитные игроки всесоюзного масштаба, как москвичи Борис Буряце, Марик Рабинович, Николай Гутаров по кличке Бабай, краснодарцы Серёжа Усенко и его подручный по имени Бруно, наконец, мастаки, даже в своём кругу известные только под кличками, например, Паштет, Стиляга, отец и сын Психи, никогда не допускают меж собой разборок!

Совсем другое дело – гонщики и майданщики (шулера, орудующие в общественных местах), а это, как правило, дальневосточники, комяки, екатеринбуржцы, пермяки, туляки. Среди них разборки – заурядное явление. И всё из-за сфер влияния в Москве.

Столица – бездонный денежный мешок, здесь самые богатые лохи. Найти в Москве «золотого телёнка» легче, чем на периферии, они здесь самородками под ногами валяются. Поэтому самые крутые бригады катал пасутся в Первопрестольной, четко разделяя сферы влияния с московскими коллегами, в чьё число, конечно же, не входят упомянутые мною Буряце, Рабинович, Гутаров и другие. Последние – другой породы, а выражаясь их языком, другой «масти»…

Чаще всего разборки бывают среди шулеров-дилетантов. Мне, например, известно, когда Владимир Высоцкий проиграл «мерседес», подаренный ему Мариной Влади, случилась такая разборка, что в конце концов, чтобы её закрыть, Высоцкому пришлось отдать игроку, сорвавшему кон… певицу Анне Вески. Чтоб не отдавать «мерседес»!..

Или вот ещё случай из разряда экстраординарных, но тоже касающийся шулера-дилетанта. В начале 1960-х годов никому неизвестный пятнадцатилетний вундеркинд из Харькова трахнул всех самых мощных и именитых игроков Советского Союза. В преф, стос, деберц, буру – во все игры. Делал он это легко, походя, будто даже бравируя своим даром. Ему, казалось, не было никакой разницы, во что накалывать мастаков. Авторитеты «Больших Карт» впали в панику, растерялись: какой-то пацан «обувает» всех, невзирая на табель о рангах!

А мальчик в сопровождении отца – последний возил его на своей машине и договаривался с профессионалами об условиях и месте проведения турнира – преспокойненько гастролировал по стране, поочередно встречался с элитными игроками с глазу на глаз и за один раз выкатывал по 50–70 тысяч рублей! Чем в конце концов подписал себе смертный приговор – в прошлом году его застрелили в Дербенте. Но! Должников осталось столько, что и сейчас его родители регулярно получают по векселям суммы с четырьмя нулями…

– Махмуд, скажи, а вот если проигравший не в состоянии отдать свой долг, я, разумеется, не имею в виду Урюпинского и Брайтон-Бичского, Бориса Буряце, Марика Рабиновича, Гутарова и Усенко – с ними всё ясно. Меня интересуют лохи или каталы средней руки… Что может с ними сделать тот, кому они задолжали?

– Юлий Львович, традиции и законы погашения карточного долга такие же древние, как и сама игра в карты… Например, существует такое «золотое правило» шулера: выигрыш возвращается только в двух случаях – если у проигравшего свадьба или похороны. В остальных случаях правило железное, жестче не бывает: не отдашь долг – включают счётчик, наезжают. Арсенал всем известный: раскалённые утюги на живот, горячий паяльник в анальное отверстие, подвешивание за яйца, закапывание по уши в землю, на каком-нибудь кладбище, изнасилование жены, дочерей и даже сыновей…

Должник в милицию не пойдёт. Чаще ударяется в бега. На этот случай предусмотрены «конторы», которые отыщут беглого должника в любой точке планеты и привезут «папе» на дом. Дорого, конечно, хлопотно, волокиты и времени такой поиск занимает уйму, но… Сегодня, говорят, такие «конторы» процветают. А раз так, то их услуги пользуются спросом. Некоторые проигравшиеся в дым каталы пытаются отсидеться, а заодно и деньжат подсобрать для погашения долга в местах, называемых катранами…

Махмуд, наслаждаясь произведенным эффектом, протяжно посмотрел на Хозяина. Герцог под этим взглядом беспокойно заёрзал в кресле:

– Так, значит, они, эти каталы, имеются и на нашем прииске! Где ж они играют, ведь такая игра занимает не час, не два…

– Юлий Львович, вы, как всегда, попали в десятку… Да, и у нас есть места, где собираются шулеры. Это те самые места, которые я назвал катранами. В наших условиях это – квартиры медсестер и санитарок местной больницы, которые предоставляют свои жилища для круглосуточной игры. За ночь эти благодетельницы имеют больше, чем зарабатывают в больнице за месяц. С каждой ставки они имеют свои комиссионные, на которые закупают курево, чай, закуску, колоды на выбор, но основное всё равно остаётся им как содержательницам катрана.

Мне, когда я работал над своей диссертацией, довелось побывать в одном таком катране. Я ожидал увидеть почтенную публику, увлеченную интеллектуальной игрой в преферанс, бридж, покер… Какое там! Переступив порог, я обнаружил, что в одной комнате режутся в буру, во второй – в секку, в третьей занимаются групповым сексом, а на кухне валялись в отходняке три здоровенных уголовника, сбежавшие из зоны, фото которых, кстати, были вывешены на дверях всех отделений грозненской милиции. Но то, что я встретил в первый раз – это, так сказать, дно. Думаю, что и у нас, на прииске, катраны не в лучшем состоянии.

Вообще-то, я считаю, что катраны – это уже отмирающее явление, потому что для настоящей игры уважающие себя и партнёров игроки, как правило, снимают «люкс» в самой лучшей гостинице города. Просто у нас на прииске нет других мест и условий для игры, кроме катранов. Кстати, в одном из них вчера поселился, кто б вы думали?.. Борис Буряце!

– Но я-то почему об этом не знаю?! – грубо оборвал собеседника Герцог. – Я же только вчера вечером просматривал журнал регистрации всех прибывших с материка на прииск артистов. Что за чертовщина! И потом. Где же его артистический реквизит, ансамбль цыган, наконец?! Ничего ведь этого нет, иначе я бы обратил внимание на приезд этого, с позволения сказать, артиста!! Это что ж получается, первым своим пением тенор обворожил меня?! А ты, Махмуд, куда смотришь? Ты же – моя правая рука! Н-да, распустил я вас, чертей. Добротой моей пользуетесь, так что ли?!

– Юлий Львович, – вкрадчиво произнес Махмуд. – Если вы помните, то сегодня вечером разговор о карточных шулерах и их проделках завёл именно я… И идею о том, чтобы поставить их под наш контроль, высказал тоже я… Кроме того, вам было интересно меня слушать, не так ли?.. А теперь я ещё и виноват!

– Извини, Махмуд, я погорячился… Ты не виноват… Продолжай!

– Буряце, да и не только он, Сережа Усенко с Бруно, Стиляга и другая рыбёшка помельче прибыли сюда совсем для других гастролей, не потешать старателей, а обирать их. Они приехали сюда за рыжъем (золотом)… Перечисленных фамилий вы не знаете, вернее, не знаете, чем занимаются люди, их носящие, поэтому и не обратили на них внимания.

А фамилия Буряце вам не бросилась в глаза, потому что её не было в журнале регистрации, раз. Потому что – это не фамилия, а псевдоним, два. Да-да, псевдоним, придуманный ещё его отцом, Леоном Гермайером-Ренардом. Так что и Боречка, прибывший в нашу вотчину за золотишком, зарегистрировался не как Буряце, а как Борис Леонович Гермайер-Ренард. И приехал он сюда не со своим ансамблем, а с чемоданчиком карточных колод, а возможно, и с шулерским набором, ну, там со спецочками, контактными линзами и прочими «примочками».

– Да знаю я прекрасно, что Буряце – это псевдоним… Давно, ох, как давно, знаю. Ну, господин Гермайер-Ренард, господин Гермайер-Ренард!.. Не знали и не ведали вы, что нам придётся свидеться через столько-то времени… И где? В моих вотчинах! Но вчера, признаюсь, маху я дал – не обратил внимания на эту давно мне известную фамилию, а ведь должен был! Н-да… Ну, ничего. Всё ещё можно отладить! – глядя куда-то в пустоту и думая о чем-то своём, раздельно, но внятно произнес Герцог. Тут же спохватился, будто очнувшись ото сна, и громко произнёс: – Так, Махмуд! Ты своим рассказом об элитных игроках основательно меня завёл… Я теперь себе места не найду, пока не встречусь с Буряце. Ещё проживая в Одессе, я был чемпионом микрорайона по игре в очко, буру, секку, деберц… Да и в преф мне равных не было!

– Простите, Юлий Львович, но ведь с тех пор прошло столько времени, а в таких делах, как карты, нужна ежедневная тренировка, – вкрадчиво заметил Махмуд.

– Я всё понял, Махмудик! На текущий момент в твою задачу входит лишь представить меня Буряце, то есть Гермайеру-Ренарду. На контакт он пойдёт охотно – я ведь не какой-то Пупкин-Залупкин, я – Герцог! С завтрашнего дня прекращаем попусту тратить время, гонять чаи вечера напролет. Принимаемся за дело, за карты… Но тебе, Махмуд, я поручаю самое главное – вывести меня на него. Можешь даже пообещать ему использование моей квартиры в качестве катрана, места здесь всем хватит. Поэтому пусть ведёт сюда всех своих карточных партнёров, но только элитных, ты понял? Скажешь, что я хотел бы освоить некоторые премудрости их искусства выставлять лохов из денег… Разумеется, я готов за это платить ему немалые деньги! За каждый сеанс, за каждый урок. Скажешь ему, пусть даже цену назначит – для меня это не проблема! Словом, придумай что-нибудь. А вот когда я поближе познакомлюсь с этим тенором-псевдоволшебником, вот тогда-то мы и скрестим шпаги за ломберным столом и я завладею его часами…

– А что в них такого ценного, Юлий Львович? – в голосе Махмуда звучало разочарование.

– Видишь ли, Махмудик, есть две категории ценных вещей: первая – это просто очень дорогие вещи, которые таковыми являются в силу их рыночной стоимости. А есть другая категория – фамильные драгоценности, передающиеся из поколения в поколение. И даже если их рыночная цена намного ниже вещей первой категории, всё равно человек, ими владеющий, никогда, ни за какие деньги с ними не расстанется. Вот я и хочу заставить нашего прославленного тенора-шарлатана добровольно отдать мне свою фамильную реликвию – часы!

Мне пришла в голову колоссальная идея, как это сделать… Вот только бы побыстрее войти в форму!

Нет, пожалуй, форму картёжника-профессионала я быстро не обрету, да, впрочем, это для задуманного мною плана и не требуется… Я должен просто сделать вид, сыграть роль мастака-любителя, мастака-одиночки, а? Ну, как тебе идея?!

– Да что ж за часы такие у этого Буряце, что вам покоя не дают, Юлий Львович? – Махмуда уже била нервная дрожь.

– Ладно, Махмудик, с тобой, как с братом, буду откровенен до конца. Часы сами по себе очень дорогие – швейцарские, Philip Patek в платиновом корпусе. Но самое главное не в них – в браслете. Он инкрустирован десятью бриллиантами, каждый из которых весит два карата! В 1912 году он был выигран в карты дедом Буряце, Теодором Гермайером, у отца моей матери, то есть у моего деда, Иегуды Эстеррайхера. Они, мой дед и Гермайер, тогда были учредителями компании по разработке Ленских золото-алмазных приисков. По тем временам браслет оценивали в сто – сто пятьдесят тысяч золотых рублей! Сейчас он потянет на несколько миллионов долларов! Буряце с этим браслетом никогда не расстаётся, на все выступления надевает его как талисман, приносящий удачу. И вот после какого случая.

В 1962 году снюхался Буряце с дочерью нашего генсека, Галиной Брежневой, и решили они расписаться, чтобы стать, значит, законными мужем и женой. Галине в то время было тридцать четыре года, Борису – девятнадцать. Но дело, в общем-то, не в этом. Авантюристы ровесников не ищут. В Москве даже за огромную взятку расписывать их никто не брался – боялись гнева Галиного папаши, из-за которого можно было потерять прибыльное место. А вот в Сочи нашлась одна жадная до денег заведующая загсом, которая сказала сгоравшим от страсти и нетерпения жениху и невесте: «Приезжайте, распишу без проблем в течение пяти минут, а того, что вы обещаете заплатить, мне хватит надолго, и я тем временем с помощью своих связей смогу подыскать себе, в случае чего, новую неплохую работу!»