Текст книги "Полководцы шпионских войн"

Летом 1944 года руководство НКВД предложило «Патрии» работать на постоянной основе в нелегальном подразделении внешней разведки, и она без колебаний ответила согласием.

С тех пор начинающая разведчица прервала всякие контакты с земляками, соратниками по гражданской войне. Она никогда их больше не увидит, ничего не будет знать и о судьбе своих родственников. Для них Африка также канет в небытие. А за границей она будет выступать под «чужим флагом» – чужими анкетными данными, – ведя, в сущности, анонимное существование. Таковы безжалостные законы мира нелегальной разведки, и чтобы в нем выжить, кроме владения иностранными языками, надо иметь огромный запас специальных знаний и навыков.

Разведывательная деятельность в особых, зачастую смертельно опасных, условиях враждебных СССР государств для «Патрии» началась в январе 1946 года и закончилась в 1976 году.

Полковник Африка де Лас Эрас Гавилан, виртуоз-профессионал, за годы службы не допустившая ни малейшего промаха, избежавшая предательства и репрессий, в течение 60 лет была обречена на публичное небытие. Ее имя было рассекречено лишь в 1997 году. Имя, но отнюдь не операции, в которых она участвовала, и не все страны, где она выполняла задания Центра, – они еще лет 50 будут оставаться под грифом «Совершенно секретно».

Мерилом ее труда и таланта стала оценка коллег и правительственные награды: орден Ленина, ордена Отечественной войны I и II степени, орден Красной Звезды, две медали «За отвагу», медаль «Партизан Отечественной войны» I степени, нагрудный знак «Почетный сотрудник госбезопасности».

(Подробнее – в книге Атаманенко И.Г. «Женщины в войне разведок».)

Глава восьмая. Триумфальный эндшпиль

В 1936 году в Испании генерал Франсиско Франко поднял мятеж против демократично избранного правительства Народного фронта. Сталин вслед за открытым выступлением Германии и Италии на стороне франкистов (Гитлер послал в Испанию авиационный легион «Кондор» – 6 тысяч военных летчиков; Муссолини – экспедиционный корпус в 10 тысяч головорезов) принял решение оказать помощь республиканскому правительству и направил в Испанию советских военных советников и боевую технику.

В сентябре 1936 года Фельдбин (оперативный псевдоним «Швед) и его жена (кодовое имя «Жанна») прибыли в Испанию соответственно: резидентом и рядовым сотрудником. По документам Фельдбин значился Николаевым Львом Лазаревичем, атташе по политическим вопросам посольства СССР в Мадриде.

…Резидент являлся самым высокопоставленным официальным советским представителем в Испании, которому подчинялся даже посол СССР в Мадриде. Он не только отвечал за разведку и контрразведку в советских воинских частях, но и контролировал поставки оружия для республиканской армии (СССР поставил в Испанию 648 самолетов, 347 танков, 60 бронемашин, 1186 орудий, 340 минометов, 20 486 пулеметов, 497 813 винтовок, а боевую выучку там прошли более 4 тысяч советских командиров и специалистов).

Под руководством Фельдбина контрразведка республиканцев успешно вела тайную войну против германской, итальянской и английской спецслужб. По его наводке республиканские спецслужбы в декабре 1936 года арестовали двух сотрудников французской военной разведки.

С целью получения сведений об отправке отрядов СА из Германии в Испанию «Швед» организовал работу разведки республиканцев за границей, а также наладил охрану лидеров компартии Испании во главе с Долорес Ибаррури, на которых франкисты готовили покушения.

По инициативе Фельдбина на удерживаемой республиканцами территории была создана тайная полиция, которая подчинялась резидентуре. Ее основным предназначением было ослабление оппозиции через запугивание ее членов, их аресты и даже ликвидацию.

С подачи резидента испанцы учредили Службу военных расследований (Servicio de Investigacion Militar), а надзор за ее деятельностью осуществляла, опять же, резидентура.

При содействии «Шведа» в Мадриде была открыта разведшкола, которую прошли многие будущие советские разведчики-нелегалы. Как это произошло, к примеру, со знаменитым советским разведчиком Моррисом Коэном, Героем Российской Федерации (посмертно).

…16 октября 1936 года, после падения Толедо, возникла угроза захвата Мадрида войсками генерала Франко. Республиканское правительство поручило премьер-министру Ларго Кабальеро и министру финансов Хуану Негрину переместить золотой запас Испании в безопасное место. Кабальеро и Негрин, независимо друг от друга, предложили отдать его на хранение Советскому Союзу.

Сталин одобрил их инициативу, посчитав, что в наших хранилищах найдется закуток и для испанского золота. Ответственность за его доставку в СССР вождь возложил на наркома НКВД Ежова, и 20 октября «Швед» получил из Центра шифровку с приказом принять обеспечительные меры по охране и транспортировке драгоценного груза.

В итоге 7900 ящиков с золотыми слитками общим весом 510 тонн, на сумму $528 миллионов (сегодня это более $10 миллиардов), были погружены в трюмы четырех советских пароходов и доставлены в Одессу.

Глава девятая. Гонки на выживание

В июле 1938 года «Швед» получил предписание срочно прибыть в Центр. Зная, что в Москве полным ходом идет зачистка рядов чекистов-ветеранов (к тому времени отозваны из-за границы в Москву и расстреляны его сослуживцы Богданов Б.Д., Запорожец И.В., Мессинг С.А., Петерс Я.Х. и многие другие), он, прихватив часть оперативной кассы в $30 тысяч, вместе с женой и дочерью-инвалидом бежал в США.

Там он «держал круговую оборону» – мало того, что был чужим среди чужих, ему пришлось спасаться и от «летучего эскадрона смерти» – боевиков 13-го отдела специальных заданий НКВД, в чьи должностные обязанности входил поиск и физическое уничтожение перебежчиков и предателей.

В письме к Иосифу Сталину и Лаврентию Берии, занявшему пост главы НКВД после увольнения Ежова, Л.Л. Фельдбин так объяснил свой побег:

«Моя единственная задача на настоящий момент – это выжить. Выжить, чтобы поставить на ноги своего ребенка. Всегда помните, что я не предатель ни Партии, ни своей страны. Никто и ничто никогда не заставит меня предать дело пролетариата и Советской власти. Я хотел уехать из своей страны не больше, чем рыба желает выпрыгнуть из речки. Но незаконными действиями преступников был принужден к этому.

Меня не просто лишили родины, но отказали в праве жить и дышать тем воздухом, каким живут и дышат все советские люди. Если вы оставите меня в покое, я никогда не причиню никакого вреда ни Партии, ни Советскому Союзу».

…До 1953 года власти США не догадывались о его присутствии в стране. Открылся он после смерти Сталина. В мае 1954 года, чтобы заработать деньги на лекарства для дочери, он опубликовал серию статей в журнале «Лайф» и издал книгу «Тайная история сталинских преступлений». При этом использовал один из многих своих псевдонимов – Орлов Александр Михайлович, под которым и вошел в историографию спецслужб мира.

Авторитетные эксперты и историки спецслужб признают, что Фельдбин совершил уникальный, самый благородный поступок из всех, что знает история перебежчиков: он никого не выдал. Да и бежал он не с целью «срубить денег», а чтобы спасти свою жизнь и заодно вылечить дочь.

Все 35 лет пребывания в США, то есть до своей смерти в 1973 году, он играл в «кошки-мышки» с американскими властями и спецслужбами, сохраняя инкогнито всех известных ему штатных сотрудников и агентов советской разведки, работавших на Западе в пользу СССР. И даже во время дачи показаний перед комитетами Конгресса он отделывался уклончивыми ответами, лишь внешне походившими на правду.

P.S. К концу 1930-х генерал НКВД Фельдбин понял, что мир спецслужб – это авгиевы конюшни, в которых без труда захлебнется легион Гераклов. И еще – это тайный орден, из которого выход только в могилу или на социальное дно. Именно в те годы романтическое отношение к разведке трансформировалось у него в трезвый профессионализм, и он превратился в хитрого оборотня.

Впрочем, в Системе все были такие: оборотень на оборотне. Иначе не выживешь, да и оборотнем выживешь с трудом – невозможно понять, что на уме у главного Оборотня этой загадочной страны.

В Системе, где на службе абсурда все потеряли себя, но зато нашли – каждый – свою маску и должность, ас шпионажа Фельдбин не мог без лирики, – и в этой удушающей атмосфере возобладала его любовь к больной дочери. Бегством и добровольным изгнанием он спасал любимого ребенка, нарушая циничный порядок вещей своей Системы. Как угодно может искривиться и запакоститься мир, но у человека выбор есть всегда, и Лейба Лазаревич Фельдбин его сделал.

Часть VII. Король нелегалов

Глава первая. «Без права на славу, во славу державы»

Все страны, заботящиеся о своей безопасности, занимаются разведкой, в том числе и нелегальной, а она в силу исторических и иных причин была более присуща Советскому Союзу, чем большинству стран мирового сообщества.

По мнению «Апостола» советской внешней разведки Геворка Андреевича Вартаняна, среди государств, активно занимающихся разведкой, лишь США и Израиль используют разведчиков-нелегалов:

«Насколько мне известно, спецслужбы США прибегают к помощи нелегалов для выполнения в нашей стране разовых заданий. Зашлют его на три месяца, ну, на шесть. Сделал дело – давай обратно. А вот такой Службы нелегальной разведки, какая у нас была создана в 1922 году, нет ни у кого. Разве что израильский Моссад имеет нечто подобное. У них ведь во всех странах очень сплоченные диаспоры. Они – опора Моссад, и он их может использовать в своих интересах.

На практике это выглядит так: Моссад вербует своего соплеменника, и он становится разведчиком-нелегалом в той стране, где проживает, а дальше цепная реакция, эффект домино: в своем окружении он вербует себе подобных. В итоге возникает целая резидентура нелегалов, руководимая из штаб-квартиры Моссад…»

…Кто-то метко назвал сотрудников легальной разведки КГБ и ГРУ, действующих за границей под дипломатическим прикрытием, «солдатами, воюющими за рубежом в окопах холодной войны».

Следуя логике автора этого выражения, наших разведчиков-нелегалов обоснованно можно назвать «партизанами, действующими в тылу врага».

…В чем же разница между разведчиком-нелегалом и его «легальным» коллегой из Службы внешней разведки?

Положение разведчика-нелегала за рубежом в корне отличается от статуса сотрудника «легальной» резидентуры. Последний известен окружающим под истинным именем, на руках у него подлинные документы, и работает он в официальных учреждениях: дипломатических, торговых и культурных представительствах, информационных агентствах, частных фирмах или международных организациях, которые представляют его страну.

Разведчик-нелегал находится за рубежом с документами лица, которого либо вообще не существовало, либо он уже отправился в мир иной. Прикрытие, то есть род деятельности, у нелегала может быть самым неожиданным, но сам он не связан с официальными представительствами своей страны и никогда не посещает их, чтобы не расшифровать себя перед местными спецслужбами.

Так, разведчик-нелегал Вильям Генрихович Фишер, более известный как Рудольф Иванович Абель (кодовое имя «Марк»), был хозяином нью-йоркского фотоателье, к его услугам обращались даже служащие центрального аппарата ФБР, чтобы сняться на служебные удостоверения.

Геворк Андреевич Вартанян (оперативный псевдоним «Анри»), более 40 лет проработавший в десятках стран на трех континентах, выступал, как правило, торговцем персидскими коврами, которые ему доставляли прямо из Ирана.

Нелегал Конон Трофимович Молодый (кодовое имя «Бен»), носивший имя Гордон Лонсдейл, был известен на Западе как преуспевающий бизнесмен, владеющий монополией на прокат музыкальных, игральных и торговых автоматов (вендинг, говоря современным «рыночным» языком) для увеселительных заведений.

…Разведчик-нелегал перед местными властями совершенно беззащитен. В стране с жестким политическим режимом его могут, не оглашая факта события, посадить в тюрьму, подвергнуть допросу третьей степени, то есть применить пытки, а то и тайно (а значит, безнаказанно) ликвидировать.

Узнав об аресте нелегала, посольство родной страны не может ему помочь, разве что через надежного посредника нанять хорошего адвоката. В случае осуждения за шпионаж, а сроки за этот вид преступления самые длительные, нелегалу остается лишь уповать на то, что ему смогут организовать побег, или обменяют на провалившегося коллегу-разведчика из противоборствующей спецслужбы. И то, и другое весьма проблематично, ибо на шпионской войне не любят отпускать пленных и не спешат выручать из неволи тех, кому не повезло.

…Что ж это за люди такие – нелегалы, и откуда они берутся? Ответ дает бывший первый заместитель начальника внешней разведки СССР, многие годы курировавший нелегальное направление, генерал-лейтенант В.А. Кирпиченко:

«Кандидатов мы находим сами, перебирая сотни и сотни человек. Работа, действительно, штучная. Чтобы стать нелегалом, человек должен обладать многими качествами: смелостью; сильной волей; быстрым умом, способным просчитывать различные ситуации; способностями к овладению языками; навыками одной или несколькими профессиями, которые дают возможность зарабатывать на жизнь…

Но и это еще не всё! Даже если найден человек, обладающий указанными достоинствами, это вовсе не означает, что из него получится разведчик-нелегал. Необходимы еще некие неосязаемые свойства натуры, которые трудно передать словами – особый артистизм, способность к перевоплощению, склонность к приключениям, к разумному авантюризму.

Действует нелегал, бесповоротно уверовав в канон нелегальной разведки: “Без права на славу, во славу державы”, ибо люди этой профессии о славе не помышляют никогда, а о содержании своей работы не рассказывают никому, даже своим коллегам по цеху. Потому, что даже в закрытой Службе внешней разведки есть сроки давности, но их нет в разведке нелегальной.

Разведчик-нелегал, не допустивший провала и избежавший предательства, обречен на публичное небытие. А высшим мерилом его труда, таланта и заслуг является оценка коллег и правительственные награды…»

Глава вторая. Герой с нуля

Родился Саша Коротков 22 ноября 1909 года в Москве. Накануне его мать Анна Павловна разошлась с мужем и уехала из Кульджи, где тот работал в Русско-Азиатском банке. Саша никогда не виделся с отцом, потому что после развода мать прервала всякие отношения с ним. Хотя мальчик знал, что Михаил Антонович Коротков до 1917 года работал в различных банках Российской империи, а после революции – в Госбанке СССР.

Анна Павловна окончила гимназию и для своего времени была весьма образованной женщиной. Работая машинисткой в столичной редакции, она на свое жалованье содержала дочь, маленького Сашу и престарелую мать. Но во время Гражданской войны и по ее окончании семья испытывала такую нужду, что Сашу пришлось отдать в детдом.

Невзирая на лишения, Александр получил среднее образование и мечтал поступить на физический факультет МГУ. Однако нужда заставила его сразу по окончании средней школы в 1927 году стать учеником электромонтера. Работу он сочетал с занятиями футболом и большим теннисом в обществе «Динамо». Завоевав определенные высоты в теннисе, Александр исполнял роль спарринг-партнера известных чекистов на знаменитых кортах на Петровке. Там осенью 1928 года помощник председателя ОГПУ Вениамин Герсон предложил ему поступить на работу в органы государственной безопасности. Так Коротков стал электромехаником хозяйственного отдела ОГПУ.

В те годы среднее образование считалось «весьма приличным», и через год на смышленого электромеханика обратило внимание чекистское руководство, и Александр был принят делопроизводителем в самый престижный отдел ОГПУ – Иностранный (ИНО) – так в ту пору называлась советская внешняя разведка. И как только в 1930 году Короткова назначили помощником оперативного уполномоченного, его сразу стали готовить для работы за кордоном.

* * *

Самым трудоемким было изучение иностранных языков, и Александр узнал, почем фунт лиха: занятия шли, невзирая на выходные и праздники, по несколько часов кряду сразу после завершения рабочего дня. Немецкий язык ему преподавала не какая-то престарелая фрейлина царского двора, а бывший гамбургский докер, коммунист-политэмигрант, экс-участник Веймарского восстания 1923 года, ныне работающий в московском отделении Коминтерна.

С апостольским терпением гуру он не только вкладывал в распухшую от напряжения голову ученика максимально возможный для запоминания за один урок словарный запас, но и рассказывал о традициях и обычаях немцев, нормах поведения на улице и в присутственных местах.

Разумеется, он посвятил адепта во все тонкости табуированной лексики, благо, в немецком языке, как ни в одном другом, она самая разнообразная и изощренная.

Будучи любителем пенного напитка, немец вдохновенно разъяснил, как бирштубе отличить от келлера, локаля и кнайпе. Хотя в России все эти заведения имели одно название – пивная.

«Профессор» французского языка обогатил процесс обучения, принося на уроки грампластинки с записями известных парижских шансонье. Он научил Александра завязывать галстук разными узлами и подбирать его под цвет костюма. Объяснил, почему молодой человек обязан бриться, менять носки и чистить башмаки каждый день, а брюки гладить хотя бы раз в неделю.

…Изучение языков – это был лишь пролог. Особое внимание уделялось вживанию в образ, то есть овладению легендой прикрытия, разработанной Центром конкретно под Короткова.

Попутно Александр приобретал специальные навыки – как обмануть наружное наблюдения, резко сменив на маршруте вид транспорта: из автобуса или метро пересесть в такси и наоборот; как использовать библиотеки и кинозалы для передачи и приема документов, а для продолжительных встреч – явок – кабинеты доверенных врачей-урологов.

По окончании «курсов на выживание» Коротков получил назначение в нелегальную разведку, и в 1933 году был командирован для работы в Париж.

Глава третья. Запах провала

Путь Александра в столицу Франции лежал через Австрию. В Вене он получил австрийский паспорт на имя словака Гржимека Районецкого и был принят на трехмесячные курсы немецкого языка при Венском университете. Но так и не освоил «хохдойч» – классическое немецкое произношение, и с тех пор говорил по-немецки как коренной венец.

В Вене, благодаря своим исключительным адаптивным способностям, Коротков приобрел лоск коренного европейца, что было совсем не просто для человека, выросшего в московских дворах Совдепии. К легенде прикрытия он прикипел так крепко, что никакие форс-мажоры и «детекторы лжи» не могли «расколоть» его ни во время сна, ни во время бодрствования. Во всяком случае, так считал Александр, пока не вмешался господин Случай.

Было так.

В конце сентября, «зачистив» очередной квартал Вены, – мероприятие по изучению города для последующего (вероятного) проведения разведакций: встреч с агентами, закладок тайников, ухода от «хвоста» и т. п., – Александр, то есть Гржимек Районецкий, отработав программу и основательно устав, побрел в студенческое общежитие.

Ночь была лунная, но на Будапестштрассе, узенькой безлюдной улочке, стиснутой с обеих сторон средневековыми домами-дворцами, царил полумрак. Тишину и покой нарушал лишь звук шагов Александра.

Погруженный в свои мысли он едва не столкнулся с выросшим, будто из-под земли, пожилым амбалом в поношенном английском френче без погон. В глазах – пол-литра хорошего настроения и облако перегара изо рта. С трудом удерживая свое тело в вертикальном положении, незнакомец вежливо задает вопрос: «П-простите, с-сударь, а где тут м-можно отлить?»

Александр не менее вежливо, он же – студент университета, отвечает: «Отлить? К вашим услугам любая подворотня, милейший!»

И только когда амбал исчез в подворотне, наш герой с ужасом осознал, что его спросили по-русски, и ответил он тоже на родном языке. Это – провал!

…С «места происшествия» Александр исчез аки призрак. Долго петлял то по ночным улицам, то по пустым проходным дворам – проверялся. Нет, «хвоста» не было. Поостыв, пришел к заключению, что если бы встреча с «френчем» была подстроена австрийской контрразведкой, которая заподозрила в Гржимеке русского разведчика, то он был бы закован в «браслеты», едва успев закончить фразу. Значит, еще не провал, а просто досадный промах!

Ну, а амбал? Судя по возрасту, френчу и по старорежимному обращению «сударь», он – из «бывших», похоже, нищенствующий белогвардейский офицер в эмиграции…

…Этот эпизод был самым охраняемым личным секретом Короткова, о котором знала только его жена.