Текст книги "Основной аргумент контрразведки"

Глава восьмая. Шпионы-парашютисты

Операция «ВОЗДУХ» – КГБ дискредитировал в глазах западных руководителей идею засылки в СССР диверсантов по воздуху

Не по земле – так по воздуху

В начале 1950-х политическое руководство США испытывало жестокий дефицит в информации о положении дел в экономической и военной отраслях СССР. Восполнить этот пробел, – и в этом ни у кого на Капитолийском холме не возникало сомнений, – можно было лишь с помощью шпионских акций.

С приходом в Центральное разведывательное управление энергичного и предприимчивого Аллена Даллеса деятельность этого ведомства резко активизировалась. Учитывая провальный опыт английских коллег, шеф ЦРУ сделал ставку на переброску агентов-нелегалов не по земле, а по воздуху. Активную помощь в этом стал оказывать опытный специалист по России, ас шпионского промысла, шеф западногерманской разведки Рейнхард Гелен.

Где вербовать агентуру? Нет проблем! После войны на Западе остались сотни тысяч перемещенных лиц – бывших советских граждан, по тем или иным причинам не пожелавших вернуться в СССР. Чего греха таить – среди них было немало и тех, кто был готов с оружием в руках выступить против своей бывшей родины. Именно из них и подбирались кандидаты в агенты-нелегалы, которых затем натаскивали в спецшколах.

Первыми агентами, засланными на территорию СССР, были Виктор Воронец и Александр Ященко, дезертиры, с 1943 года служившие во власовской РОА. Местом их назначения был Минск, куда 18 августа 1951 года они были выброшены на парашютах с американского военно-транспортного самолета, взлетевшего с секретной базы в Салониках (Греция).

Воронец и Ященко были нацелены на поиск и обнаружение атомных предприятий. Оба имели убедительную легенду и отлично сфабрикованные документы. Воронец стал «Раенко», рабочим московской табачной фабрики «Ява», который якобы проводит отпуск на кавказском курорте, куда ему надлежало прибыть после приземления. Через месяц после высадки он должен был перейти турецкую границу вблизи г. Ахалцихе. Ященко, ставший «Касаповым», имел задание прокатиться на Урал и вернуться также через турецко-грузинскую границу.

Лазутчики были экипированы миниатюрными радиопередатчиками, складными велосипедами производства ЧССР (они продавались в СССР), пистолетами «Парабеллум», а также получили по 5 тысяч рублей, кожаный кисет с золотыми царскими червонцами и несколько пар советских часов на случай подкупа. Но…

Недолго музыка играла! Афинский радиоцентр принял от парашютистов лишь сообщение о благополучном приземлении, затем связь прервалась. Через 3 месяца все наши центральные газеты сообщили о поимке «двух американских шпионов», которые по приговору суда были расстреляны.

Тем временем с аэродрома в Висбадене (ФРГ) поднялся еще один военно-транспортный самолет, «Дакота», американских ВВС и взял курс на Кишинев.

Агент «Солист»

25 сентября 1951 года оперативный дежурный Министерства государственной безопасности Молдавской ССР принял телефонограмму из штаба ВВС Приднестровского военного округа:

«В 2 часа 24 минуты стационарные посты ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение и связь) зафиксировали появление воздушного судна неизвестной принадлежности с погашенными бортовыми сигнальными огнями. На большой высоте оно двигалось в направлении Кишинева. В районе Каушаны – Бендеры самолет резко снизился, сделал круг и, набрав высоту, удалился в сторону черноморского побережья.

Поднятые по тревоге истребители-перехватчики настигли нарушителя. На предупредительные сигналы он не реагировал и в 2 часа 58 минут был атакован. Резко снизившись, с горящим левым крылом самолет упал в море. Координаты: 31°02’ восточной долготы и 44°56’ северной широты. Держал курс на зюйд. Пилот выпрыгнул с парашютом в море и был подобран экипажем сухогруза “Жолио Кюри”. В ходе допроса пилота установлено, что в вышеуказанном районе снижения самолета была произведена выброска одного парашютиста».

* * *

Через час после поступления телефонограммы в МГБ Молдавии парашютист в ходе физического прочесывания местности силами личного состава (!) двух мотострелковых дивизий был пленен. Им оказался 25-летний Константин Хмельницкий.

Несмотря на молодость, это был стреляный воробей. В возрасте 15 лет поступил на службу к немцам, оккупировавшим его родное село Вилюйки, что под Минском. В 1943 году за заслуги перед Фатерляндом был зачислен в батальон СС, в составе которого воевал против англо-американских войск в Италии. После капитуляции гитлеровской Германии перебрался во Францию, где поступил на учебу в Сорбонну. Там ему стало известно, что в своей оккупационной зоне на территории Западной Германии американцы вербуют молодых русских и украинцев для выполнения спецзаданий в СССР. Без сожаления оставил учебу в университете и поступил в разведывательно-диверсионную школу в городке Имменштадт.

В течение года с ним в условиях строжайшей конспирации проводил индивидуальные занятия инструктор-американец капитан Джеймс Хиггинс. Обучение топографии на картах Советского Союза чередовалось с выездом на местность, чтобы уметь двигаться по азимуту с компасом; теория взрывного дела – с приобретением практических навыков разрушать железные дороги и поджигать промышленные объекты.

В процессе обучения Хмельницкий (теперь уже – курсант по кличке «Солист») постепенно овладевал своей новой легендированной биографией, которая, в частности, обязывала знать на зубок фамилии всех должностных лиц Вилюйского райкома партии и райисполкома.

При выпуске «Солист» был представлен лично Гелену как наиболее перспективный агент-нелегал.

* * *

В начале октября Хмельницкий установил связь с американским центром на территории ФРГ и сообщил, что приступил к выполнению задания. Вслед за этим на его хозяев обрушился водопад разведсообщений, который не иссякал около трех лет. Согласно радиограммам, «Солист» разъезжал по всему Советскому Союзу, создавая «ячейки недовольных» для последующего проведения террористических и диверсионных акций, похищения документов из советских учреждений, распространения слухов, компрометации советских и партийных должностных лиц.

Кроме того, регулярно выезжая в Свердловск и Челябинск, агент собирал сведения о промышленных объектах Атоммаша. Затем в обусловленные тайники аккуратно закладывал пробы земли, воды и веток кустарника, взятые вблизи атомных предприятий (разумеется, все эти «закладки» были абсолютно нейтральны, что дезориентировало и сбивало с толку американских операторов). Тем не менее передаваемые «Солистом» материалы настолько впечатлили Аллена Даллеса, что он лично поздравил Гелена с успехом.

И вдруг – как гром среди ясного неба – в июне 1954 года отдел печати МИД СССР организовал специальную пресс-конференцию для двухсот иностранных журналистов, аккредитованных в Москве.

В зале, ярко освещенном юпитерами, за столом, на котором аккуратно была разложена шпионская экипировка: парашют, американский радиопередатчик, пистолет, топографические карты, мешочки с золотыми червонцами-«николаевками», ампулы с ядом, восседал… «Солист», он же – Константин Хмельницкий.

Отвечая на вопросы репортеров, он заявил, что с 1945 года был агентом советской военной контрразведки (СМЕРШ) и по ее заданию влился в среду перемещенных лиц, чтобы быть завербованным американскими «охотниками за головами» и в дальнейшем пройти подготовку в разведывательной школе.

Не без юмора Хмельницкий рассказал, как в течение всей учебы в спецшколе «американцы и их “геленовские охвостни” поощряли среди нас, курсантов, пьянство, азартные игры и даже организовывали походы в аморальные дома, для чего вывозили нас в Мюнхен».

После этого двойной агент сделал свое самое сенсационное заявление: три года он успешно вел радиоигру с американцами, передавая информацию, подготовленную органами госбезопасности СССР. По его словам, «игра велась настолько изощренно, что на основании полученных инструкций и запросов были раскрыты многие планы ЦРУ».

Конфуз был так велик, что канцлер ФРГ Конрад Аденауэр отдал приказ Гелену прекратить парашютные операции против СССР. Однако ЦРУ спорадически продолжало заброску агентов, заручившись «дружеской помощью» Гелена. Вслед за этим, – что со временем превратилось в правило, – в нашей печати сообщалось о поимке шпионов-парашютистов. Например, американской группы под кодовым названием «Квадрат Б-52» Охримовича и Славного под Киевом в 1954 году.

…Всего в 1951–1954 годах советской контрразведкой были обезврежены 30 шпионов-парашютистов, большинство из которых по приговору суда были расстреляны. Уцелевшие агенты использовались в радиоиграх, которые разоблачали планы и намерения ЦРУ. Впрочем, сегодня американцы утверждают, что некоторые «парашютные операции» на территории СССР остались нераскрытыми и США стали обладателями весьма ценной информации. Что ж, вполне может быть.

Дурной пример заразителен

Несмотря на расстрельный финал (ставший традиционным!) операций по десантированию американских шпионов, о чём подробно писали советские газеты, французская спецслужба СДЕСЕ с 1951 года неоднократно пыталась забросить своих агентов на территорию СССР.

К сожалению, в шпионский промысел были вовлечены многие участники движения Сопротивления и даже бывшие асы эскадрильи «Нормандия – Неман», как это случилось с капитаном Габриэлем Мертизаном.

Надо сказать, что французов – и это стало притчей во языцех в среде англо-американского разведсообщества – изначально преследовало фатальное невезение. Достаточно сказать, что все 18 шпионов-парашютистов, высаженные СДЕСЕ в Чехословакии в 1951–1952 годах, были схвачены национальными органами безопасности, едва их стопы коснулись земли.

А поляки прямо-таки превратили в спектакль операцию французской спецслужбы. Высаженных близ Варшавы французских агентов-парашютистов польские контрразведчики пленили на месте приземления и… отослали назад во Францию, продемонстрировав тем самым пренебрежение к руководителям СДЕСЕ!

В 1956 году с наступлением эры самолетов-шпионов U-2 Аллен Даллес, а за ним и другие руководители спецслужб стран НАТО навсегда отказались от засылки шпионов-парашютистов на территорию Советского Союза.

Глава девятая. Подкоп под резидента

Операция «РЕЗИДЕНТ» – контрразведчики провели захват с поличным высокопоставленного офицера ЦРУ в Ленинграде

Поймать аса американской разведки на выемке тайника – всё равно что схватить за руку карманника, когда он вытаскивает бумажник из кармана своей жертвы. Бойцы «Альфы» умеют делать и это. Тем более что приказ «взять с поличным!» поступил от самого Юрия Андропова.

Полет мысли контрразведчиков, разработчиков спецоперации, вызывает восхищение, а оригинальность методов и ходов, примененных ими при захвате вражеского разведчика, поражает воображение.

Тайник в измайловском парке

К вечеру 20 июля 1983 года над Москвой нависла грозовая туча. Хлынул дождь, разогнав послеполуденную духоту и запоздалых туристов, бродивших у храма возле Серебряно-Виноградного пруда в Измайлово.

Поднимая фонтаны брызг, по шоссе неслась одинокая машина. Вспышка молнии осветила на мгновение дипломатический номер посольства США в Москве.

Авто остановилось неподалеку от окруженного рвом собора и из него вышел атлетического сложения молодой человек и осторожно достал из багажника тяжелую спортивную сумку. Воровато оглядевшись, нырнул в заросли кустарника. Промокший до нитки он выполз оттуда через минуту и вновь придирчиво осмотрелся. Никого. Только дождь да всполохи молнии. Иностранец облегченно вздохнул, небрежно бросил пустую сумку в багажник, уселся за руль и был таков.

Далеко за полночь чекисты вернулись из Измайлово. В кустах, где ползал под дождем любитель ночных прогулок из американского посольства, они обнаружили огромный валун, камень-тайник, внутри которого находились инструкции, микрофотоаппаратура, вопросник, шифрблокноты и крупная сумма денег в советских рублях.

…Рано утром следующего дня, едва солнце позолотило темную воду рва, у зарослей кустарника появился кучерявый молодой человек привлекательной наружности с сумкой в руках. В этот час на аллеях парка не было ни души. Молодой человек посмотрел по сторонам, нагнулся и скрылся в зарослях.

Через минуту он ползком, таща за собой неподъемную сумку, выбрался на тропинку. Резко выпрямился и тут же осел – от неподъемной тяжести и нахлынувшего страха подкосились колени.

Сидя на корточках, снова огляделся. Нет, ничего опасного, просто раздался гудок вынырнувшей из тоннеля электрички метрополитена.

«Быстрее, быстрее отсюда!» Страх гнал его от этого места. Подспудный, неосознанный, но… не безосновательный.

Озираясь по сторонам, кучерявый с трудом уместил сумку на плече и тут же оказался в объятиях «скорохватов» из «Альфы».

* * *

«Кучерявым» оказался Константин Вишня, сотрудник Арктического и Антарктического НИИ Госкомгидромета. Он давно уже попал в поле зрения наших контрразведчиков по причине своих регулярных, но внешне безобидных контактов с иностранцами в заграничных портах, куда прибывал в качестве члена экипажа советских научно-исследовательских судов.

На первом же допросе Вишня развернулся во всём блеске своего предательского дарования: прямая ложь, ложь в форме умолчания, наконец, подтасовка и сокрытие фактов. Признавал только то, что уже и без него было известно контрразведчикам.

Однако, как только Вишне объяснили, что, лишь сотрудничая со следствием, он может рассчитывать на снисхождение на суде, он тут же развернулся на сто восемьдесят градусов и стал давать правдивые показания, выкладывая всё до мелочей.

Устный контракт о сотрудничестве начал действовать.

Взять с поличным!

В начале своего повествования Вишня с пафосом представился, сообщив свой рабочий псевдоним, присвоенный ему иноземными работодателями: «Паганэль».

Оперативники, сдерживая улыбки, переглянулись – им задержанный был известен как «Осьминог». Под этой кличкой он значился в файлах КГБ и проходил по делу оперативной разработки.

«Очень приятно, господин “Паганэль”! У вас очень звучное имя, но на текущий момент нас более интересует, когда, где и как вы должны осуществить следующий сеанс связи с вашими работодателями».

Вишня открыл инструкции, изъятые из валуна, и коротко сказал:

«Я должен заложить тайник на сороковом километре Приморского шоссе, в том месте, которое в инструкциях проходит под кодовым названием “Сорок”…»

…Место известное: в этом районе трасса Ленинград – Зеленогорск имела ответвление к дачам сотрудников генконсульства США в Ленинграде. Среди них было несколько установленных разведчиков ЦРУ, «сидевших под корягой» – действовавших под дипломатическим прикрытием. Кому же конкретно выпадет кон изымать тайник?

Посовещавшись, контрразведчики пришли к выводу, что с таким ценным агентом, каким был для американцев «Паганэль», может работать только сам резидент ЦРУ в Ленинграде – Лон Дэвид фон Аугустенборг.

Как только об этом доложили Юрию Андропову, поступил категоричный приказ: «Резидента взять с поличным!»

Муки оперативного творчества

Из волкодавов контрразведки, поднаторевших на разоблачении иностранных шпионов, а также из самых опытных сыщиков «наружки» и бойцов «Альфы» был сформирован оперативный штаб, который в течение трех дней должен подготовить и доложить лично Андропову план захвата американца на тайнике «Сорок».

Штаб возглавил начальник 1-го (американского) отдела Второго главного управления КГБ генерал-майор Рэм Сергеевич Красильников.

Но одно дело «высочайшее повеление», даже исходящее от такого признанного в чекистской среде авторитета, как Андропов, другое – реализовать его, то есть взять с поличным профессионала экстра-класса, коим являлся Аугустенборг.

…Задача сверхсложная. Место, на котором предстояло осуществить операцию, – открытое, как столешница: слева и справа от Приморского шоссе чистое, хорошо просматриваемое во все концы поле. Спрятаться группе захвата на обочине невозможно.

А о том, чтобы устроить засаду непосредственно на шоссе, не могло быть и речи, ибо, появись на шоссе ремонтные бригады или сотрудники ГАИ, – всё, пиши пропало. Аугустенборг – разведчик матерый и осторожный, хорошо осведомленный об ухищрениях, к которым прибегают наши контрразведчики при проведении операций по задержанию шпионов. Уж с ним-то традиционные уловки КГБ не сработают.

Заметь резидент ремонтников или гаишников вблизи места закладки тайника, даже если они будут всамделишные, он не станет рисковать и не остановится, чтобы изъять контейнер. Он попросту перенесет сеанс связи на другое время в иное место.

Надо было найти какое-то нестандартное решение, нечто из ряда вон выходящее, доселе не использованное в контрразведывательной практике.

* * *

Свою работу члены штаба начали с изучения поднятых из архивов дел оперативных разработок, закончившихся захватом иностранных разведчиков при выемке ими тайников.

Первым было дело полковника Петра Попова, сотрудника Главного разведуправления Генштаба (ГРУ), работавшего на ЦРУ в 1953–1958 годах.

Иностранного разведчика взяли при так называемой «моменталки», то есть при обмене шпионскими контейнерами «в одно касание». Попов должен был передать связнику-американцу похищенные секреты, последний – инструкции-задания.

Всё бы хорошо, если б не одно но…

«Сладкую парочку» брали в рейсовом автобусе, пассажирами которого были исключительно… сыщики «наружки»!

Однако сороковой километр Приморского шоссе – это не автобус, битком набитый сотрудниками службы наружного наблюдения, а абсолютно открытое и отлично просматриваемое пространство. Так что опыт захвата иностранца-связника в случае с Аугустенборгом пригодиться никак не мог.

Тогда обратились к делу по захвату на тайнике другого американца, Ричарда Джекоба, связника еще одного предателя из ГРУ, полковника Олега Пеньковского, «таскавшего каштаны из огня» – поставлявшего американцам наши секреты – в 1960–1962 годах.

И опять неподходящий вариант: Джекоба брали в подъезде жилого дома на улице Пушкинской, 5/6, устроив там засаду.

Пролистали еще с десяток дел оперативных разработок – всё не то, что надо!

* * *

Генерал Красильников решил прибегнуть к другому методу: предложил дискуссию, свободный обмен мнениями, в результате которого, по его мнению, должен был вызреть план мероприятий.

Члены оперативного штаба между собой называли эти оперативные посиделки «устными сочинениями на вольную тему».

Заслушаны были десятки самых на первый взгляд невероятных и фантастичных до абсурда предложений.

Так, например, полковник С-ов предложил произвести захват шпиона с… неба.

По замыслу С-ова «альфовцев» следовало разместить в вертолете, который барражировал бы вдоль шоссе.

В момент остановки Аугустенборга вблизи тайника бойцы «Альфы» должны были бы катапультироваться из кабины Ми-8 и произвести задержание…

Участники дебатов отвергли идею с порога, потому что она противоречила элементарным арифметическим расчетам.

«Альфовцы» физически не смогли бы достичь цели одновременно с американцем. Для того чтобы остановиться, выйти из машины и поднять бросовый тайник, иностранцу потребовалось бы от силы 40 секунд, а группе захвата? Не менее пяти – семи минут!

Кроме того, одно уже появление вертолета над шоссе сразу бы насторожило американца – ведь никогда до этого винтокрылые стрекозы там не летали, а тут на тебе! Стоило только заняться разведывательным промыслом, выехать на задание, как вдруг в небе вертолет… К чему бы это?

…Заместитель начальника Службы наружного наблюдения КГБ СССР полковник Ш-ко, в прошлом один из самых изощренных «топтунов» Союза, предложил поставить «альфовцев» на… роликовые коньки.

Присутствующие встретили предложение дружным смехом.

«Я всё продумал и всё сейчас объясню, всё-всё, – будто оправдываясь, скороговоркой произнес Ш-ко. – Значит так. По Приморскому шоссе с двух сторон к пункту “Сорок” будут медленно двигаться два грузовика, за задний борт каждого будут держаться четверо, ну, может быть, пятеро “альфовцев” на коньках. Метрах в ста от «закладки» грузовики остановятся и будут ждать команды. Как только “альфовцы” получат сигнал, что объект подъехал к тайнику, грузовики с двух сторон на огромной скорости подлетят к месту, ребята отцепятся от бортов, подрулят на коньках к объекту “Сорок” и повяжут этого, как его? А… Густенперда!»

«Отставить! – Красильников хлопнул ладонью по столу. – На коньках, Семён Ильич, пусть катаются твои подчинённые. За объектами, что поглупее…

Наш подопечный, Аугустенборг, другого поля ягода. Он – резидент, то есть руководитель, досконально знающий мельчайшие подробности работы всего вверенного ему коллектива разведчиков! Это – как на конвейере. Каждый отвечает только за отдельную операцию, которой обучен, а начальник участка за всех.

Но дело, в общем-то, не в этом… Именно в тех местах, где ты предлагаешь остановить грузовики, американец может выставить контрнаблюдение…

Ну, представь: едут по шоссе два разведчика, подчиненные резидента. Один с востока, второй с запада. И вдруг у обоих одновременно, секунда в секунду, забарахлили моторы. Что они делают? Правильно! Выходят из своих лимузинов и начинают делать вид, что копаются в моторах… А сами в это время поглядывают вокруг, а не катит ли кто на роликовых коньках, чтобы повязать их шефа… Причем, и я в этом уверен, Аугустенборг расставит своих офицеров именно там, где ты предлагаешь остановиться грузовикам, не дальше…

Мало того, что они будут постоянно поддерживать с ним визуальный контакт, так еще и переговорными устройствами, настроенными на наши частоты, будут пользоваться… А ты, Семён Ильич, говоришь: “как только “альфовцы” получат сигнал”…

Никаких сигналов! Все наши переговорные устройства должны быть переведены в режим молчания в ту же секунду, как только мы узнаем, что Аугустенборг начал движение к тайнику! Ясно? Так что забудь о коньках, Семён Ильич!»

В диком возбуждении Красильников обеими руками схватил со стола графин с водой, наполнил стакан, залпом его осушил и обвел присутствующих протяжным взглядом.

«Кто еще желает высказаться? Только прошу лыжи и санки не предлагать!»

Желающих не оказалось, и генерал объявил получасовой перерыв.

Когда члены штаба собрались вновь и выяснилось, что ни у кого из них новых оригинальных идей по задержанию Аугустенборга не появилось, генерал Красильников обратился к заместителю командира «Альфы» подполковнику Владимиру Зайцеву:

«Немедленно дайте указание, чтобы на вашем Ярославском полигоне был возведен отрезок дороги, полностью копирующий ту часть Приморского шоссе, где будет проводиться операция по захвату… Для этого предлагаю направить в Ленинград кого-нибудь из ваших подчиненных, чтобы он заснял на видео объект “Сорок” и прилегающую к нему местность… Надеюсь, что, имея перед глазами и под ногами макет предстоящего поля боя, нам будет проще наметить план мероприятий, а впоследствии и проводить там тренировки».

«Товарищ генерал-майор, – Зайцев поднялся из-за стола, – к какому сроку должен быть готов макет?»

«Через сутки! Действуйте!»

* * *

О задержании «Паганэля» и свои соображения о том, у кого он может находиться на связи, чекисты доложили Андропову.

Надо сказать, что, даже став генеральным секретарем ЦК КПСС, Юрий Владимирович продолжал живо интересоваться всем происходящим в недрах Комитета, который он возглавлял в течение пятнадцати лет.

Как только Андропов услышал имя оператора «Паганэля», он отдал приказ: «Резидента взять с поличным!»

На то у него имелись причины различного свойства и значимости.

Одна из них была совершенно очевидна, так как с его уходом из системы КГБ на территории СССР не был разоблачен ни один американский агент или разведчик. В то же время сотрудники КГБ из вашингтонской и нью-йоркской резидентур «сыпались» – проваливались – пачками.

Как раз накануне задержания «Паганэля» два наших разведчика, З-ский и К-ов, действовавшие под прикрытием высокопоставленных чиновников советского посольства в Вашингтоне, были объявлены персонами non grata и высланы из США.

Это событие было раскручено американской пропагандистской машиной, операторы которой в высылке из страны советских «дипломатов» нашли еще одно подтверждение заявлению президента Рональда Рейгана, назвавшего нашу страну «империей зла».

Захват Аугустенборга с поличным на тайниковой операции мог бы, если и не оправдать разведактивность КГБ на территории США в глазах мирового сообщества, то хотя бы уравнял наши шансы с американскими спецслужбами на ниве разоблачения шпионов, а также заставил бы американцев извиняться и оправдываться.

Второй причиной, побудившей Андропова отдать категоричный приказ о захвате американского резидента с поличным, была личная неприязнь к его отцу – Дэвиду фон Аугустенборгу. Он, так же как и Андропов, в 1956 году был послом в Венгрии. По данным советской разведки, именно через его руки проходили деньги ЦРУ, подпитывавшие будапештское восстание, целью которого было свержение в Венгрии социалистического правительства.

В феврале 1957 года Чрезвычайный и Полномочный посол СССР в Венгрии Ю.В. Андропов был отозван в Москву. И хотя вслед за этим он был назначен заведующим отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, что, конечно же, являлось повышением, тем не менее Андропов считал, что восхождение на партийный олимп ему далось слишком большой кровью.

Виновником своей безвременно прерванной дипломатической карьеры он считал посла США в Будапеште Дэвида фон Аугустенборга, поэтому решил, что по долгам отца должен заплатить его сын, резидент ЦРУ в Ленинграде Лон Дэвид фон Аугустенборг.