Текст книги "Собаки моей жизни (сборник)"

Если же порассуждать о прививках, которые не от бешенства, то мне почему-то кажется, что они более опасны, чем необходимы. Ещё, с моей точки зрения, – не посчитайте только моё мнение за истину – уровень знаний ветврачей при капитализме резко упал в свете возможности покупки в переходах метро – да где угодно – нужной корочки об окончании любого вуза. И в вузах активнее стала приниматься плата за сдачу экзаменов, как мне неоднократно рассказывали не только телевидение, но и многочисленные знакомые, имеющие своих учащихся отпрысков. И это во всём, во всех специальностях. А уж ветеринария… Нет… Доверие ко всему этому, ветеринарному, уже утеряно. К тому же, Линда, несмотря на прививки, даже в советское время, заболела чумкой. И стоило больших усилий и трат её вылечить. Об этом двумя абзацами ниже. Так что последних своих хвостатых дружков мы не прививаем на протяжении как минимум пятнадцати лет. И ничего: ни бешенства, ни других хитроумных болезней. От добра, как говорится… Ну, дальше вы знаете.

Применять химию для борьбы с блохами и клещами или не применять, вот в чём вопрос?! Прям-таки шекспировская трагедия. Я ищу на него ответ – нет ответа… Порассуждаем… Ну, будет у вашего друга на десяток-второй клещей меньше и что? Всё равно это проворное существо свою «щель» найдёт, обрабатываете вы любимца или нет. А блох почему-то на последних своих «уличных»[4]4
  «Уличная» собака надо понимать как собака, которая живёт во дворе дома, огороженного забором, и именно на улицу её и не выпускают. Точнее надо было сказать «дворовая» (прим. авт.).


[Закрыть] собаках я ни разу не видел. Да и они беспокойства не проявляли. Блохастая собака постоянно что-то выгрызает или чешется. Нет такого. Перемёрли они, что ли? В конечном итоге, всё сводится к тому: таскаете ли вы своего любимца в постель или нет. Я сейчас – нет. Так что прочувствуйте разницу.

Итак, вернёмся к Линде. Примечательно, что, относясь спокойно к другим породам собак, с которыми весело играла, когда удавалось сорваться с поводка или когда была спущена с него добродушным Хозяином, она совершенно не переносила своих одноплеменников-доберманов, вне зависимости от масти, коварно и нековарно кусая их при малейшей возможности. Так что, если на горизонте появлялся доберман, я считал за благо взять её, если удавалось, на поводок и отвести куда-нибудь подальше. Иначе драки было не избежать. А вот мужчин она покусывала, только когда находилась на поводке. Думаю, для разминки или из вредности. Не больно. Просто тяпала. Знай наших! Много позднее она приобрела ещё одного врага – догов.

В городе основной враг собак – чумка. И мы с Линдочкой не смогли миновать этой беды. При чумке – понос с кровью, и собака, если сразу не взяться за лечение, погибает. Я бросился к врачам. Они прописали целую кучу таблеток и уколы. Пришлось браться за шприц. За свою «собачью» жизнь мне пришлось сделать тысячи уколов в разные части тела животных, как своим, так и чужим собакам. Навык пригодился и при болезнях близких людей. Конечно же, делать уколы собакам психологически легче, чем людям. Но людям проще. Собак, кроме стаффордширов, надо фиксировать, а человек сам не дёргается, терпит. Самые трудные уколы я делал своей таксе. Это нечто!.

Борьба с чумкой продолжалась целый месяц, и мне удалось победить недуг. В дальнейшем всё шло хорошо. Но с суками постоянные трудности с набуханием сосков после течки. Течка обычно проходит два раза в год. Период для владельцев неприятный. Три недели приходится избегать встречи с собаками противоположного пола. А так как издалека трудно различить пол собаки, то вообще стараешься обходить на всякий случай всех. Обычно во время течки время прогулки невольно сокращается. Приходилось массировать набухшие соски, сдаивать молоко. Если проявишь беспечность, собака заработает мастит или мастопатию. А эти штучки ведут к опухолям, которые, будучи сначала неопасными, как говорят, доброкачественными, перерождаются иногда в раковые.

Линда в кругу семьи

Но хватит о грустном. К десяти Линдиным годам родители научили её говорить «папа» и «мама», которые она произносила по просьбе «Линда, скажи „папа“ („мама“)» просто за словесную благодарность ясно и чётко, как человек, лишь чуть вытянув вперёд морду и напрягая связки. Она же, на свою голову, «помогла» мне и найти первую жену, потянув во время одной из прогулок на пахученькую помойку, чтобы малость подкрепиться тухлятинкой, где я и познакомился с милой очаровательной девочкой, выгуливавшей толстущую колли-трёхцветку, чёрно-бело-рыжую, по кличке Леся, производное от Олеся. С этой собакой мне и предстояло прожить несколько коротких долгих лет.

Лесси. Колли

Вот она красавица и умница

С появлением Лесси, как я уже намекал выше, места для Линды в нашем новом доме не нашлось. О, юноши! Не верьте до-свадебным клятвам и обещаниям! Вообще ничему не верьте… Пришлось просить родителей о предоставлении «политического» убежища моей Первой – и первой же брошенной, вернее, заменённой на молоденькую обворожительную женщину, – собаки. «Брошенной», к сожалению, далеко не последней, как бы я эти свои поступки ни оправдывал.

Для родителей падение на их плечи, читай «голову», нежданного «подарка» от «заводчика»[5]5
  Заводчик – термин, употреблявшийся в паспорте на собаку (прим. авт.).


[Закрыть] – так с юмором стал теперь называть меня отец, – как я теперь понимаю, было далеко не в радость, и они иногда указывали мне всуе на мою слабохарактерность, в глубине души понимая, что не один я в этом виноват, ибо являлся продуктом генной инженерии и определённого воспитания. У меня же наготове для своей больной совести имелся целый ряд очень веских оснований и оправданий, поддержанных первой в жизни, ни с кем не сравнимой жёнушкой: её учёба в институте, пусть и вечернем, маленький ребёнок, небольшая квартира, моя ненормированная работа, а тут ещё – две собаки… О чём думали до этого, не сильно понятно.

Как-то отец на мои стенания, что он не любит собак, сказал: «Зря ты так думаешь. Если бы я был помещиком, у меня была бы псарня…» Намёк оказался удивительно прозрачным и образным: за животным надо ухаживать, а это повседневный рутинный труд. Всё-таки труд. К тому же подобное живое существо привязывает к дому капитально – не рыбки. Отлучиться на несколько дней – проблема, может быть, и непреодолимая. Папа часто ездил в командировки по шахматным делам: где тренером, где врачом, где судьёй, а где и руководителем делегаций на международные турниры в разные города и страны в дополнение к постоянной работе: в то время он возглавлял крупный подмосковный военный санаторий «Архангельское». Однажды я застукал отца, сидящего рядом с возлежащей на диване Линдой и играющего её носом, качая большим и указательным пальцами чёрную мочку из стороны в сторону и ласково при этом шепча: «Носа, носа, носа…». А та умилённо глядела на него своими огромными каштановыми глазами, и наслаждалась этой нечастой лаской. Мама же, ограниченная наличием собаки в передвижении, вынуждена была оставаться дома. Как я теперь понимаю, скрепя сердце. «Оставаться дома» – громко сказано. Мама в то время ещё работала медсестрой офтальмологического кабинета поликлиники Большого театра, где и проработала тридцать лет своей жизни.

Лесси вещей не портила, вела себя тихо и мирно, стоически терпела домогательства быстро образовавшегося нашего маленького сына, таскавшего её за густую шкуру, тыкающего малюсенькими пальчиками в глаза, седлавшего и пинавшего собаку – ни звука. Когда он совсем доставал, вставала и, тяжело вздохнув, как старый человек при неожиданной лишней нагрузке, шла в другую комнату, пытаясь найти в доме такой закуток, куда бы её маленький приятель залезть не мог.

Она отказывалась гулять со мною на поводке, жалобно-просительно смотря в глаза, да и грешно было её к этому понуждать, так как на улице следовала строго в фарватере гуляющего с нею человека, никогда ни на кого не лаяла, даже не рычала. Просто не обращала ни на кого никакого внимания. Но, если ей давали команду «охраняй!», визга и лая во все стороны было предостаточно, при этом она хитро посматривала на Хозяина: когда кончать это дело?

Поучительно, что, как поведала мне первая жена, Ирина Ивановна, в юности, примерно до полутора лет, Лесси проявляла себя, как дьяволёнок: гонялась за птицами, кошками, другими собаками – всем, что движется, кусалась и царапалась, не слушалась команд и прочее, что хозяева связывают с очень плохим собачьим поведением. И вдруг, в одно мгновение, поменялась. Гены, как я понимаю, взяли верх над юношеской бесшабашностью. Пастушья порода. Она определила свою «стаю» и своё место в ней – подчиненное. Если это качество свойственно всей породе, владельцам таких животных можно только позавидовать.

Естественно, что долгое общение с разными особями одной и той же породы позволило мне сделать вывод, что, несмотря на нечто общее в поведении, объединяющее породу, в каждом экземпляре, то есть в каждой собаке, проявляется что-то индивидуальное: желаемое человеком или нет, сообразно её характеру. Есть в породе собаки беззаветно смелые, а есть и трусливые, есть благородные, а есть коварные и прочая. Имеются общие рекомендации по выбору щенка, и всё же, беря его в дом, получаешь «кота в мешке». Не всегда в юном создании разглядишь его будущие положительные или отрицательные качества. Дай каждый Хозяин, зачастую, не очень знает, какая черта характера будущего спутника будет ему необходима и удобна, а какая «смерти подобна». Всё, как у людей. Милая невеста может превратиться в такую фурию… Но о последнем – только по слухам. В моей практике такого не было. Скорее всего, для города удобней иметь собаку не слишком смелую, не бросающуюся на каждого встречного человека или животное. А если кому-то хотелось именно такого пса, то всё равно любишь своего, пусть и трусишку, отнюдь не меньше. Оправдываешь умом и сообразительностью: «Мой не полезет на рожон. Умница!»

Если же берёшь друга для жизни в сельской местности, хочется очень смелого. Но труса в «эксплуатации» сразу и не отличишь от смельчака. Такие собаки за оградой порой готовы разорвать любого, заливаются громким лаем, однако при «лобовом» столкновении с чужаком теряются, подходят крадучись, медленно, как бы оценивая угрозу. Затем начинают прыгать на пришельца, показывать, что и они что-то могут сделать. Может, при особой дрессировке, пройдя курс охранно-караульной службы, и удастся превратить трусишку в «бойца». Не знаю. Не пробовал. Но, если ничего не предпринимать, так и будет ваш дружок – другом не только для вас, но и для незваных гостей, что радует посетителей и неприятно ранит душу владельца пса, купленного не только для души, но и для охраны и защиты. Однако, после долгой практики, могу сознаться, что «трус» в обиходе много удобнее, чем смельчак. Не надо тратить усилий на запирание и отпирание после ухода гостей. Разве что, только для сохранения их одежды чистой, а носа – не поцарапанным от трогательных объятий.

Олесю приходилось подолгу и часто, без особого успеха, вычёсывать, чтобы комки шерсти не катались по комнатам подобно перекати-поле. Успокаивало: вычесанный подшёрсток можно использовать для вязания носков и кофточек, способных согреть тело любой теплоёмкости. Носки из собачьей шерсти бесподобно греют даже самые мёрзнущие ноги, особенно людей с плохими капиллярами, замерзающих под одеялами из шерсти других животных. Это опробовано жизнью. Однако в моей первой семье никто этим никогда не заморачивался, и собранная шерсть – жаль выкидывать – хранилась до лучших времён. Разве что иногда раздаривалась. Но времени на заботу о Лессиной шерсти всегда не хватало, и она пребывала везде: на полу, мебели, одежде и даже в еде. Хорошо ещё, что пионерские лагеря и, позже, казарма, а ещё позже длительная работа в арабских пустынях усовершенствовали отношение к понятию «чистота», и вынимаемый из тарелки или собственного рта собачий, да и вообще любой волос (и не только волос) не приводил к особо негативным проявлениям организма.

Герда. Курцхаар

Когда Лесси не стало, мы завели охотничью собаку, курцхаара[6]6
  Курцхаар – немецкая короткошёрстая легавая (прим. авт.).


[Закрыть], милейшее существо с коричневыми пятнами по серому фону или, наоборот – с серыми по коричневому Очаровательную, чрезвычайно эстетичную, тонкую, умненькую и невероятную лизунью. Вот уж кто дарил радость любви, так это курцхаар! Бурно, неудержимо…

Шерсть курцхаара настолько коротка, что ни о каких «перекати-поле» речь уже не шла. Так… Лёгкий мусорок под ногами. После колли о каждодневных уборках можно было забыть. Она по своему менталитету являла собой полнейшую противоположность сторожевым собакам. Ей было совершенно безразлично, кто с ней гуляет: любой, даже абсолютно незнакомый человек мог взять её из дома и повести на улицу. Но, когда дело доходило до охоты – тут её учить оказалось нечему. Уже в два месяца она делала стойку, поджав под себя ногу и всем телом показывая направление на дичь, а когда Хозяин целился из ружья, не пересекала линию стрельбы, мечась в волнении за спиной в ожидании выстрела. Прожила она у нас не более года – увели. В Семхозе, на даче… Это был сигнал к разводу.

Марта. Боксёр

Пригласили пожить друзья. Учли мою любовь к пёсам. Им срочно нужна была помощь. Та же проблема – собака. Замечательный молодой рыжий, почти красный боксёр, вернее боксёриха, готовилась, если так можно выразиться, вот-вот родить. Хозяева работали и волновались: а вдруг роды, то есть щенение[7]7
  Этим термином, как и многими другими, люди пытаются отделить себя от собак.


[Закрыть], начнётся в их отсутствие? Так что я со своим довольно вольным в те времена режимом работы оказался для них, как они говорили сами, находкой. Но всё же и мне в результате пришлось взять отпуск.

Её звали Марта. Несмотря на беременность, она оставалась подвижной и игривой, носилась по пустырям окраины Москвы, постоянно принося мячик, требуя его бросить подальше, чтобы снова принести, гипнотизируя меня огромными карими умными глазами. Договорились и с повитухой, которую я должен был немедленно вызвать, как только начнётся ЭТО. Настало! Отошли воды. Позвонил. Женщина оказалась в данный момент занята с другой собакой. Подучила: если будут сложности, погонять её по лестнице вверх-вниз и, если это не даст результата, массировать шейку матки. Роды оказались очень тяжёлыми. Первый щенок шёл как-то не так, спинкой. Собачье влагалище имеет особенность: крутой изгиб. Если плод идёт спиной к изгибу, повреждается позвоночник и всё. Мы с Мартусей изошли слюной и стонами, но всё же примчавшаяся повитуха извлекла мёртвого первенца. Зато два других вышли сами и довольно быстро. Марта благодарно смотрела на меня уставшим взглядом опытной женщины и даже лизнула протянутую ей в ласке ладонь. Всё-всё животные понимают. Только сказать ничего не могут. И в этом вся проблема.

Она оказалась хорошей, заботливой мамой и отчётливо переживала, когда мне настало время поблагодарить приветливых хозяев за гостеприимство. Жизнь сложилась так, что не посещал их лет восемь, а когда выдался случай заехать, заранее волновался: узнает ли? Зря сомневался в собачьей памяти. Ещё за дверью, лишь нажал кнопку звонка, услышал вместо серьёзного лая и рыка визг восторга. Марта не только узнала меня, но и сделала это через закрытую дверь и, лишь вошёл, несмотря на свой пожилой для собаки возраст, подпрыгивала, плача от радости встречи, пытаясь вымыть самым тщательным образом моё мокрое от таявших снежинок или, может, слёз лицо.

Рами. Малый пудель

О, тётя Лера! Как сильно она повлияла на мою жизнь. И даже, в каком-то смысле, на выбор жён. Они обе – милые женщины – до безумия любили этих пачкающих, лающих и рычащих, порой кусающих, создающих массу жизненных неудобств, замечательных созданий. С женщиной, не понимающей этой радости, я вряд ли связал себя узами Гименея. Наши предпочтения определяются «на генетическом» уровне. А мы наивно полагаем, что делаем что-то сами. Внезапно узнал, что нами правят не только гены, а и микробы, своевольно проживающие во всех частях человеческого организма. Учёные уверяют, что эти малютки требуют для себя от дающего им жизнь, являющегося их Вселенной вашего организма, сообразно своим вкусовым предпочтениям, то или иное питание. И мы, как рабы, начинаем желать есть тот или иной продукт, думая, что это нам хочется. Ха-ха!

Конечно, если вернуться к генам, мы можем противиться предначертанному, выбирая попутчика по уму, то есть какому-то расчёту, а не по чувству, которое люди обозвали термином «любовь». И в этом случае, проявив, так сказать, волю, делаем ошибку, за которую предстоит ещё заплатить по полной. Имеется в виду «мере». Поэтому, когда умер мой любимый дядя, муж уже не раз упомянутой тёти Леры, она попросила меня со второй женой, которая до сих пор настаивает на термине «окончательной» – и мне кажется, что она права, – пожить с нею некоторое время и заодно помочь с выгулом её собаки. Да и вообще, она не привыкла жить одна. Шесть человеко-браков – тому весомое подтверждение. Хорошо ещё, что тётины собачьи предпочтения в очередной раз поменялись, а то бы мог в её доме оказаться боксёр или доберман, овчарка или русская борзая. Всё это было, было…

Но с возрастом рассудок взял верх над эмоциями, и тётя купила себе, как потом оказалось, скорее дяде, небольшую собачку. Это был огромный малый пудель, ярко-чёрного цвета, с такими же выразительными круглыми внимательными глазами. Для ясности, существует три мне известных разновидности пуделей: королевский, малый и карликовый. «Королевским» был пудель Артемон, питомец Мальвины, подруги деревянного, но очень толкового мальчугана, нашедшего-таки свой, просто золотой, ключик. Малый – тётин. А карликовые – такие маленькие, что их можно спокойно носить за пазухой даже человеку неброских физических возможностей.

Взаимность

Звали её, пуделиху, Рами, что, как утверждал дядя, Алексей Семёнович Антонов[8]8
  Антонов Алексей Семёнович – секретарь парткома НКВД-МВД с 1942 по 1953 г. С 1964 по 1976 г. – секретарь парткома АПН (Агентства Печати Новости).


[Закрыть], приписывавший себе, кроме русской и сербской, ещё и цыганскую кровь, означало «чёрная». Ну чёрная – не чёрная, а она была-таки действительно очень из себя чёрная. Как говорится, «как смоль». Этакий антрацитик, сверкающий в солнечных лучах. С чёрными-пречёрными бусинками глаз. Выгуливать её, как нам указала тётя, надо (пришлось!) обязательно два раза в день, и мы переложили на себя обязанности дяди.

Дело происходило в самом центре столицы, на Маяковке. Каменный мешок. Гулять с собаками совсем негде. Приходилось, приезжая после работы, таскаться в темноте по незнакомым подворотням и пачкать там, где это уже не юное, но очень упрямое создание предпочтёт. Всё время на ум приходили строки детской присказки: «хорошо быть кисою, хорошо собакою, где хочу…» и так далее с полнейшей, тоже детской, непосредственностью. Хотя собачники знают, что этот стишок совершенно не отражает действительности. Собаки не совершают свои действия, где придется. В этом сакральном месте должно должным образом пахнуть. Нет запаха – нет действа. А с другой стороны, может быть, всё-таки… «где хочу»?

Самое первое, что я осознал, уже познакомившись с Рамичкой и длительное время живя рядом, в одной квартире и не раз уже выгуляв, что лучше её, не убедившись, что ничего нет во рту, не ласкать. А я-то всего лишь хотел с нею поиграть, отнюдь не претендуя на данную ей хозяйкой печенюшку Протянутая к курчавой игрушечной головке ладонь была немедленно схвачена маленькими остренькими зубками за выступающее из неё место, то есть палец. До крови. О, злобное отродье! В этом я, как мне кажется, не совсем прав. Настоящим хозяевам, которых «девочка» очень, до безумия любила, позволялось абсолютно всё. Я же казался ей человеком временным. А разве она была не права?

И всё же, этот момент надо учитывать. Оказалось, что мелкие собаки зачастую бывают более свирепыми и бескомпромиссными, чем крупные. Думаю, от страха. Они очень опасаются, что их обидят, и предпочитают, как змеи, наносить удар первыми. Тут же вспомнилось, как меня покусал, ещё в юности, чей-то пекинес, внезапно встреченный в тёмном проходе подъезда. Нежданное знакомство стоило мне кровавой раны на ноге и порванной штанины. А готовность к атаке карликового пинчера подруги дошкольного и школьного детства Татьяны Жилкиной, встречавшего каждый мой приход жутким нескончаемым лаем, с бросками на ногу! Выше он бы не дотянулся. И это, повторюсь, в каждый приход, хотя знал он меня очень хорошо, так как потом, когда сквозь истеричный лай, внутренне содрогаясь от страха, я проходил в комнату и занимал место на стуле или диване, он сразу успокаивался и как ни в чём не бывало тащил игрушку – давай поиграем! Или пытался совершить с убережённой от укуса ногой половой акт.

Он был замечательным чёрным с жёлтыми подпалами кобельком, отличавшимся от Линды лишь цветом, полом и размерами. Вот такое собачье коварство. Так что не суйте к ним, милым малышам и малышкам, свои нежные ручки, пытаясь приласкать, и обходите подальше, если встретились на «узкой тропинке». Чревато. Где-то читал, что такие или подобные им собачки – карликовые пинчеры – успешно использовались японцами в русско-японскую войну для борьбы с подкопами противника. Они чутко чувствовали, где копают, чтобы подложить мину, и сразу поднимали лай. Это надо мотать на …жёнам (многоточие можете использовать по своему усмотрению, так как слово «ус» в данном контексте не подходит). Мораль: любое, даже самое жалкое существо можно использовать с заметной пользой, если придумать ему соответствующее место, как это сделали с пинчерами наши вечные друзья японцы.

Очень интересно тётя относилась к кормлению Рами. Она, несмотря на то что подшефная давно была взрослой собакой, даже очень взрослой, выдавала мясо и другие продукты чётко по науке, то есть по весу, для чего приобрела весы и взвешивала каждую порцию строго по граммам. А вот маленькие собачьи радости давала по сердцу. Печенье и сухарики всегда находились под рукой, и, может быть, поэтому Рами нельзя было назвать истощённой. Они замечательно понимали друг друга и долгие годы радовались общению.

Такой вот зверь

Говорят, что пудели шерсть не теряют. Возможно. Я, по крайней мере, не могу утверждать обратное. Что абсолютно точно – собачьего запаха, так сказать, волнующего духа «псинки», от пуделя нет. Зато бестолковостью наша Рами много превосходила собак крупных пород, встреченных когда-либо на моём пути. Ни одна моя собака без особых на то причин не лаяла на человека, с которым уже познакомилась. Рами же неистово верещала, будя всех и вся, когда кто-нибудь из нас, уже живущих много месяцев с нею под одной крышей, вставал ночью, чтобы пройти по дому по любой надобности. Ощущение осаждённой крепости не покидало. Поэтому мы через восемь месяцев мук счастья совместного бытия очень обрадовались, когда пригрело солнышко, наступила весна и тётя решила переехать с так и не полюбившейся мне собачкой на дачу.