Текст книги "Собаки моей жизни (сборник)"

Фрина. Американский стаффордшир

Вышло так, что знакомая предложила нам купить щенка очень редкой в те времена породы – американского стаффордшира, палевую суку Эх!!! Где две, там и три. Главное, что не кобель. Кобель с суками – дело трудное. Это нам предстояло ещё понять в полном объёме через несколько лет. Щенка назвали Фрина[19]19
  По паспорту Фрина Элоди Пидхард.


[Закрыть]. Надо было на «ф». Требование клуба. Так они различали помёты. Все щенки определённого помёта назывались на одну букву. Вы бы послушали разговор клубных дам. Это песня! Они могли часами перечислять всех родственников своих псов до десятого, если не больше, колена, заскакивая на параллельные линии и возвращаясь обратно, как ни в чём не бывало. Это поистине профессионалы своего хобби. Кстати, Сергей Образцов, величайший «кукольный» мастер и рассказчик, как-то во время своего выступления спросил зал: «А вы знаете, как на русский переводится слово „хобби“?» и сам же ответил: «Хобби – это по-русски „дурь“».

На снимке Фрина крайняя справа

Дурь – не дурь, а в доме с этого момента оказалось сразу три собаки… Благо, что работа не донимала. Долгожданная отставка, как называется это действо в армии, – то есть уход на пенсию – позволила предаться небольшому, с нашей точки зрения, замечательному безумию.

На этот раз мы решили, что раз приобрели очень серьёзную собаку, всё же стаффордширы считались «бойцовыми» собаками, надо безукоризненно выучить её охранно-караульной службе. Как решили, так и сделали. Наняли инструктора, и окончательная жена занялась дрессировкой, как человек более последовательный и требовательный. Неожиданно, впервые в жизни, через примерно месяц у нас появилась отлично выдрессированная собака, которую можно было посадить или положить в любую точку пространства, обозначив место или без этого, просто похлопав, скажем, по дивану ладонью и скомандовав: «Место!», и она с него до новой команды не сдвигалась. Могла пробыть «на месте» и пять, и шесть, и более часов, что бы ни происходило вокруг. А уж для того чтобы она стала по настоящему охранной, потребовалась лишь пара занятий. Наняли мальчика, который делал вид, что проникает в квартиру. Собаку при этом держали за ошейник в конце длинного коридора. Она, естественно, рвалась к раздражителю.

Вообще, чтобы собаку подтравливать на людей, достаточно в щенячестве оттягивать малыша от любого встреченного человека. Даёшь пообщаться, собака вырастет доброй, не даёшь – есть шансы получить злючку. Некоторые неопытные собаковладельцы делают это невольно, не подозревая, что разогревают интерес к агрессии у своих питомцев. При дрессировке мы давали ясную чёткую команду: «Взять!», так как я очень не любил классическое «фас!» Да и мало ли кто, знакомый с этой командой, начнёт твою собаку провоцировать. После команды собака спускалась на «нарушителя». Быстрый желанный результат обрадовал. Теперь Фрина знала эту команду и только по команде, а не произвольно, могла защитить как имущество, так и жизнь Хозяина. Но этого, слава Богу, никогда не потребовалось, так как ей достаточно было только взглянуть на противника, чего вполне хватало, чтобы любой понял – собака или человек, – не надо с этим животным шутить. Все отступали. Фрина заслуженно вызывала восхищение у знакомых с нею людей.

Забегая вперёд, хочется описать один случай. Пробил час, когда эта её способность пригодилась по-настоящему. Наняли мы одного работника по имени Валера что-то сделать на участке. После выполнения задания он возьми и предложи: «А давайте я, когда вы будете уезжать в Москву, поживу здесь с вашими собаками, поохраняю дом…» Мы переглянулись и согласились. Сдуру. «Мальчик» он был крупный, сильный – такой работник в хозяйстве пригодится, полагали мы. Да и на зимний период оставаться на даче мы ещё не были готовы. Никогда у нас так много не пропадало, как за время его «охраны». И всегда пропаже находилось какое-нибудь, пусть и нелепое, объяснение. Мы терпели. Всё же, рассуждали между собой, это удобно, да и собакам не надо возвращаться в город, где много разных неприятных разностей. Но Валера нас всё-таки достал своим вольным поведением на нашей территории. Пообвыкнув, он начал самовольно ликвидировать деревья и кусты. И наконец, не спросив, спилил любимую нами врытую в землю скамейку.

Мы сделали замечание, на что получили: «Земля того, кто её обрабатывает…» Надо же! Самое забавное, что именно по обработке земли его ничего за целый год и не просили. Он ничего и не делал. Мы решили разорвать с ним словесный «контракт». Все договоры в деревнях осуществлялись сугубо на словах. Люба сообщила ему об этом, когда я отсутствовал. Валера не хотел уходить, поднял хай, замахал руками, наседая на беззащитную женщину. Жена потом с удовольствием мне рассказала, что находящаяся неподалёку Фрина мгновенно просекла ситуацию, злобно зарычала и бросилась без всякой команды – это, конечно, с формальной точки зрения собачьей дрессировки форменное безобразие – на обидчика, подпрыгнув и щёлкнув зубами у его носа. Он опешил. Собаку в расчёт не принимал, потому что считал, что кормя её, являлся её сохозяином, не менее. Испугавшись, работник, получив заработанное, ретировался с участка и больше не появлялся. Через год до нас дошёл слух, что он был убит в пьяной драке.

Собаки иногда болеют. Каждая порода, как я уже писал, подвержена каким-то своим заболеваниям. У стаффордов это демодекоз. Начинается очаговое выпадение шерсти. Мы много времени провели в лечебнице-институте близ Таганки, сдавали соскобы, контролировались во время лечения. Лечили нас разными препаратами, из которых я запомнил только ям (это такая мазь). Долго, но успешно. Когда появились в нашей семье, против нашей воли, другие стаффорды, пришлось вспоминать пройденное. Однажды и на Берте появилось небольшое оголённое пятно. Подумал, демодекоз. Оказалось – лишай. Оставшийся после лечения стаффордширов, так сказать, под рукой ям быстро помог.

Сначала надо создать себе трудности, затем – бесстрашно их преодолевать. С тремя собаками в городе жить оказалось очень трудно, и мы постепенно перебрались на постоянную (условно) жизнь на дачу в деревне. Условно, потому что по разным делам всё же приходилось на несколько дней, да и на зиму приезжать в столицу и захватывать с собой всю ораву. Роли между нашими собаками были чётко распределены: мозговой центр – Трудица, силовое обеспечение – Берта, ученица – Фрина. Труди взяла на себя роль ещё и воспитательницы подрастающего поколения, ни на минуту не оставляя её без своего внимания. Тут-то она и сама научилась у Фрины делать все необходимые маленькие и большие делишки на дворе и домой возвращаться в этом смысле опустошённой. У Фрины было правило: как только она понимала, что надо идти домой, она всегда присаживалась на всякий случай, что не прошло мимо внимания хитрой рыжей морды. Она же учила Фрину ловить всё, что движется, делать подкопы под забор, уводя подопечную без разрешения в лес, – Берту с крыльца без «калача» сманить было невозможно – где приходилось их отлавливать, грозно командовать: «Домой!», и они дисциплинированно бежали друг за дружкой: впереди – Труди, сзади – Фрина, возвращаясь к «месту преступления» – лазу, вырытому совместными усилиями под руководством вертлявой шмакодявки под забором, невольно выдавая его местоположение, и пролезали на участок. Мне же, в силу возраста и размеров, приходилось обходить, проходя через калитку. Они же гордо возвращались к Берте, всем видом показывая своё превосходство: мы вот погуляли по лесу, а ты здесь лежишь, рохля. Берта на все выходки молодёжи не реагировала. Она несла с достоинством своё жизненное предназначение.

Фрина в нежных жениных объятьях. Вот оно-счастье!

Тоша. «Дворянка»

Осенью 1993 года в нашей большой семье Горбуновых[20]20
  Род наш шёл от Михаила Михайловича Горбунова, 1849–1914 гг. Говорили, он был городским Головой (мэром) Ростова-на-Дону, и все родственники по этой линии всегда держались друг друга довольно плотно. По мере возможностей. Многие переехали в Москву. Из очень известных – сын его родного брата Петра – Николай Петрович Горбунов, личный секретарь В. И. Ленина, управделами Совнаркома до 1924 г. Затем академик. Расстрелян в 1937 г.


[Закрыть] появилась ещё одна собака. Раньше я писал всё «тётя» и «тётя», лишь раз отвлёкшись на дядю Алёшу, второго и шестого мужа тёти Леры, и то мельком. Но вот пришло время описать моего любимого дядю Андрея Михайлова, тоже доросшего вместе со своей женой, тётей Таней, до Члена корреспондента Академии Наук РФ. То есть они оба доросли. В нашей семье доктора наук очень любили становиться академиками. Сначала для этого член семьи становился кандидатом наук, потом много работал и писал, писал и работал, защищал докторскую. А потом… Ну тут уж как у кого получалось. Некоторые так и не стали академиками. И ничего. Добились других, не менее или менее значимых жизненных результатов.

Когда ребята поженились в пятидесятых, у Андрея жил доберман. Андрей тоже любил Есенина, а посему звали добермана… Джимка. «Дай, Джим, на счастье лапу мне…» Появление Тани он встретил «в штыки», всячески выражая своё неудовольствие. Его поведение можно было перевести следующей фразой: «Нам и вдвоём жилось неплохо…» Наибольшее умиление вызывал их рассказ о том, как Джим ночью, когда все спали, вытащил из шкафа всю Танину одежду и разорвал в клочья. Только Танину. Всё это противостояние окончилось трагически: Джим пропал во время одной из прогулок. Убежал. Просто убежал. Скрылся за углом и был таков. Найти его не смогли. Может, и украли. Порода для Союза в те годы считалась редкой и модной. Попереживав, завели таксу, но и она долго не прожила. Тогда решили: не судьба, и полностью отдались науке, зимой в Москве, летом на даче в Салтыковке.

И вот как-то в начале сентября Андрей обнаруживает под своим дачным крыльцом малюсенького беспородного щенка. Человек он был чуткий, нежный, беспокойный, иначе говоря, ответственный. Специалист по французской литературе. Один из крупнейших в стране. Скрупулезно всю жизнь вёл дневник. Лучше, чем он своё состояние в эти дни, никто не опишет. Итак, выдержка из дневника Андрея Дмитриевича Михайлова за 19.09.1993 г. «Последние два или три дня у меня очень плохое и тревожное настроение. Возможно, это из-за того, что мы с Таней вынуждены были взять бедную собачку, которая поселилась у нас под крыльцом. Она маленькая – по возрасту (три месяца) и по генетике (дворняга с какой-то частицей болонки). Делает на пол, но когда её выводишь, понимает, что от неё ждут «дел». Боязливая и благодарная. Готова на всё – и на то, что снова выгонят под крыльцо. Нам с ней будет трудно сначала, но со временем она может принести много радости…» Он понимал, что предстоит переезд в город и что много времени придётся отдать этой милой собачке.

Андрей с Тошей

Мы с Любочкой часто посещали их и в Салтыковке, и городе. И всегда с нами находилась Тоша: то под столом, то на коленях у Хозяина. Он любил её безумно. Она его. Но его жена, Татьяна Михайловна Николаева[21]21
  То, что её фамилия такая же, как у моей тёщи, совпадение. Отец Тани – доктор наук, профессор-фармаколог Николай Петрович Николаев, автор учебника фармакологии, мама – доктор наук, профессор-фармаколог Мария Михайловна Николаева (Горбунова), начальник кафедры фармакологии Первого медицинского института. Забавно мне рассказывала, как её вызвали на освидетельствование смерти И. В. Сталина.


[Закрыть], потихоньку рассказывала: «Это тайна. Не хочу огорчать Андрея, но Тоша больше любит меня». Всё, как с ребёнком: на кого похож и кого больше любит? Мне до сих пор кажется, что Тоша не помесь, а настоящая породистая собака. Какой-то неизвестный мне терьер или болонка.

Тошу Андрей всегда водил за участком или по московским улицам центра Москвы (они жили на Большой Никитской) на поводке, чтобы даже и мысли о размножении у неё не возникло. Забавно, что в душе он был кошатником. И кошек, которых у них порой собиралось несколько штук, тоже водил, как собаку, на поводках, будучи противником размножения. Это возымело действие. Приплодов в их доме я не видел.

Тоша с Асей на даче в Салтыковке

Тоша прожила долгие для собаки пятнадцать лет. Все эти годы, как рассказала их дочь, Татьяна Андреевна Михайлова, претендентка в академики (ждём-с), но пока доктор филологических наук, профессор МГУ: «Тоша являла собой образец верности и кротости, доброты и понимания. Играла с моей дочерью Асей, прижималась к папе. Он очень любил гулять с ней по вечерам… Вспоминаю такой эпизод: в августе 1997 года мы взяли от соседей по даче для нас самих маленького рыжего котенка. Он вырос с отцом, матерью и сестрами (от других пометов), а собак до этого близко не видел. Мы принесли его на дачу и поставили в столовой на пол. Тоша тут же подошла к нему с доброжелательным любопытством. Он испугался и стал жалобно мяукать, распушив шерсть и дрожа. И Тоша поняла, что ему надо к ней привыкнуть, а пока, чтобы не пугать, ушла на террасу и легла под стол. Потом они подружились… Но больше всех Тошу любила родительская кошка Муся, отличающаяся в целом характером вздорным и мрачным. В Москве она иногда убегала во двор, тогда брали Тошу, и только при её появлении Муся выходила из-под очередной машины, где она злобно пряталась. И следом за Тошей постепенно входила в подъезд… Щенков у Тоши никогда не было. Кажется, эта область жизни была ей просто не интересна, настолько она целиком посвящала себя интересам моих родителей. Не помню, чтобы она не то чтобы укусила кого-нибудь, но даже не рычала ни разу. Да, была трусовата. Когда к нам в квартиру стал с криками ломиться пьяный сосед, она не кинулась с лаем на защиту хозяев, а тихо заползла под кресло».

Фрина и Трудица

Фрина быстро по мере взросления создала нам трудности во время прогулок. Уже в пять месяцев на собачьей площадке у известной сталинской высотки «дома на Котельнической» она здорово порвала десятимесячного собрата-стаффордшира, так что наше появление там не приветствовалось. Пришлось водить её по улицам, если заезжали в город, только на поводке, но даже в этой ситуации она находила способ подраться. Больше всего не переваривала овчарок. Выскочил однажды громадный кобель-овчарка из подворотни – и к Фрине, хотел, как принято в собачьем сообществе, понюхаться, и тут же был схвачен за нос, завизжал, Фрина от неожиданной реакции пса – она ожидала обычной драки – отпустила, и он мгновенно испарился в пространстве.

Ещё маленькой она просочилась из квартиры между моих ног на лестничную площадку, когда я разговаривал с соседом напротив, Юрием Петровичем Вайнбергом, обсуждая изобретённое им лекарство «деринат», и, завидев за незакрытой дверью его квартиры высовывающийся чёрный курчавый нос старенького, но очень-очень большого чёрного терьера, бросилась драться. Трудька, естественно, оказалась тут как тут и приняла активнейшее участие в «сражении». Пришлось активно вмешаться, и послушная Фрина, отпустив жертву и покорно склонив голову, засеменила домой, за ней гордо шествовала Труди в лучах славы, высоко задрав рыжую довольную мордочку с клоком чёрной шерсти в зубах: мы победили! Весь её сияющий победный вид был пронизан непреклонной уверенностью – это я растерзала противника! Хорошо ещё, что наши соседи были людьми в высшей степени интеллигентными, а не то – нагоняя нерадивым хозяевам было бы не избежать.

Кстати, несколько позже Юрий Петрович и его уникальное изобретение – деринат помогли моим собакам в три дня избавиться от чумки. Когда появились сразу у троих её признаки: понос с кровью, я немедленно позвонил знакомому ветеринару, и мне был надиктован список лекарств, занявший целую страницу. Врач ещё пояснил, что и как надо колоть по нескольку раз в день и несколько недель. Всё, как в давнем случае с Линдой. Предстояла долгая и мучительная битва за собачьи жизни. Взволнованный до нервного тика, я помчался в аптеку. Но на лестничной площадке наткнулся на спокойно травящего себя никотином Юрия Петровича Вайнберга. Специально называю ещё раз фамилию этого уникального человека и учёного, безвременно ушедшего от нас по официальной версии от укуса осы.

Заметив смятение на моём лице и резкие движения остальных частей тела, спросил: «Куда это ты направился такой взлохмаченный?» Объяснил. «Успокойся! Иди домой, дверь не закрывай, я сейчас приду», – бросил он, немедленно затушив сигарету, и скрылся в своей квартире. Через пару минут появился у нас со шприцами, наполненными бесцветной жидкостью. После первых уколов из поноса собак пропала кровь. После вторых, на следующий день, – исчез понос. Третий всем бывшим вирусоносителям он сделал просто так, сказав: для закрепления. Это была сказка.

Потом уже, при встрече на лестнице, я спросил его, а как он определял дозу – собаки-то разновесные. Юрий Петрович довольно ухмыльнулся и объяснил, что деринат умное лекарство. Его не может быть слишком много. Это как кирпичи. Организм из него берёт нужное «для строительства» количество, а остальное выбрасывает с мочой и калом. Позже его жена Эля Николаевна излечила деринатом от плохого заживления послеоперационного шва мою жену Любочку, просто прикладывая к нему марлю, намоченную в деринате. У жены плохое срастание тканей, и она безрезультатно мучилась после операции почти неделю.

После нескольких лестничных «лекций» я стал рекламировать чудесные возможности лекарства среди своих знакомых, и некоторые прониклись и использовали его осенью, капая в нос, чтобы не схватить в зимний период простуду. Эффект оказался потрясающим. Люди перестали болеть. Укрепился иммунитет организма. Но самое главное, что это лекарство помогало больным продлить жизнь при некоторых видах рака. В любом случае, в каком бы восторге я ни находился, если кто-то захочет использовать деринат, который сейчас свободно продаётся в аптеках[22]22
  Когда Юрий Петрович колол деринат моим собакам, он ещё не был официально лицензирован.


[Закрыть], должен проконсультироваться с врачом. Организмы у людей, как и у собак, разные, и влияние лекарств на каждого индивида, с хвостом он или без, индивидуальное.

Фанни. Английский бульдог

К сожалению, век больших собак очень недолог. После того как не стало Берты, мы, чтобы самортизировать горечь потери, купили щенка английского бульдога Фаню[23]23
  По паспорту Фанни Бест Гамильтон.


[Закрыть]. Вот это порода! Прямая как … нет, пожалуй, ещё прямее. Пусть меня простят владельцы бульдогов, но всё же их умственные способности оставляют желать лучшего. Зато желаний у неё имелся целый ворох. Свои желания Фаня проявляла столь бесхитростно и настойчиво, что порой оказывалась на столе не только головой и передними лапами.

В жаркие дни бульдожка совершенно расклеивалась, её приходилось прятать в тень, прикладывать мокрую тряпочку к голове, чтобы она не потеряла сознание. Вся эта возня рождала у нас чувства, близкие к родительским – она стала нашим любимым ребёночком, постоянно требующим необычайной заботы и внимания, оттеснив очень ревнивую Трудицу на второе место. Бегала Фаня, которую мы ласково называли Фантик, забавно подбрасывая свой зад, на котором раскачивался малюсенький «штопорок» хвоста, как у поросёночка, да и толстенькое тельце мало чем от него отличалось. По чистоплотности «за столом» бульдог напоминал нам нашего дога.

Но это счастье продолжалось очень недолго. В годовалом возрасте Фаня что-то не поделила с Фриной, бросилась на неё, но стаффорд – это стаффорд, никуда от этого порой, к сожалению, не денешься. Хотя эта порода создана в противовес бойцовой – питбулю – и собственно-то бойцовой не является, тем не менее, у неё сохранился от питов не только одинаковый, сто процентов совпадающий экстерьер, но ещё кое-что, в подкорке. Они, если не учить, к людям относятся индифферентно, то есть безразлично. А вот к животным… Хлебом не корми – дай подраться. Одно движение, и Фрина располосовала у бульдога бровь над глазом. Решили, что надо зашить, так как это произошло, когда мы по делу находились в Москве. Поздно. Обычные поликлиники закрыты. Какое счастье, что не далеко, в переулке у Нового Арбата, расположена ветеринарная поликлиника, работающая круглые сутки!

Фрина и Фанни условно позируют

Время приближалось к часу ночи и врач, видимо, спал. Медсестры решили зашить рану самостоятельно. Я попытался подсказать, что бульдог существо очень хрупкое, что надо быть осторожней с наркозом. Они отмахнулись: знаем, знаем… Собака не проснулась. Фантика не стало… Прибежал разбуженный испуганный врач, попытался нас успокоить: «Мы вам купим равноценного щенка (разве может быть что-то равноценным любимому существу?), приходите завтра». Мы, как загипнотизированные, всё же пришли. На этот раз жену принял главврач и грубо сказал: «Что вы хотите? Ваша собака умерла, потому что у неё было заболевание». Тогда мы рассвирепели, взяли мёртвое Фанино тельце и повезли в государственную ветклинику на медицинское заключение. Те сделали… И в посмертном заключении написали такое, что одна из знакомых врачей ветеринаров, кандидат наук, прочитав написанное, печально сказала: «Надо же! Они нашли даже то, что в трупах быть уже не может. Но я вам ничего не говорила, – спохватилась она, – это ведь мафия». Я специально не называю эти клиники. Кто знает, может быть, за двадцать прошедших с тех пор лет квалификация медсестёр повысилась, а главврача заменили за профнепригодность? Да мало ли, что могло случиться за двадцать лет…

Находясь в городе, чтобы не досаждать другим людям, я специально просыпался в пять часов утра, желая отгулять Фрину до шести, а вечером выходил близко к полуночи. Труди, естественно проблем во время прогулок не создавала. Но всё же неприятность подстерегла меня. Обычно я надевал Фрине намордник при выходе из дома и при входе. Однажды, посчитав, что уж очень рано – ещё не было шести, – не одел при возращении домой. Собираясь открыть дверь парадного, с ужасом увидел, как из-за неё высунулась человеческая рука, по которой от неожиданности Фрина не преминула чиркнуть зубами. Владелицей руки оказалась симпатичная молодая девушка лет двадцати пяти. Я извинился. Не увидев на руке ничего ужасного, типа крови, спокойно удалился.

Вскоре у нас дома появились бабушка и дедушка укушенной, подняли крик. Конечно же, они были правы, а я виноват. Девочке, оказалось, нельзя делать прививки от бешенства. На мои уверения, что собака не бешенная, раздавались только угрозы. Тогда я предложил, чтобы убедиться, поехать со мной и с собакой в ветлечебницу, что и сделали. От их семьи выделили для этой цели папу. Тихий, интеллигентный, но решительный, папа девочки, войдя в неожиданно громадный кабинет, прошёл вдоль длинного стола – я, закрыв за собой дверь, остался с Фриной у двери – и попросил врача, сидящего в его торце, осмотреть собаку, бешенная ли она или нет?

Врач, весьма колоритная личность – огромный, борода лопатой, – не глядя в мою сторону, громко сказал: «Собака не бешенная». Папа выглядел обескуражено и дрожащим голосом попытался ещё раз объяснить ситуацию, но врач ещё громче повторил: «Собака не бешенная», – и, увидев огорчённое лицо собеседника, пояснил: «Если бы она была бешенная, вы бы её сюда не привели… Не смогли бы привести. На этот момент она не бешенная. Приходите через неделю ещё раз, посмотрим, какая она будет.» – завершил он. Через неделю отец девочки позвонил мне и тихо, уже без надрыва, спросил: «Собака нормальная?» – и, получив положительный ответ, успокоился. С этого момента я повысил бдительность. Собаку отлично выдрессировали, и с ней было общаться легко и просто.