Текст книги "Иллюзия"

Я смотрел на акулу и чувствовал что она что-то не договаривает. Но эта мысль прошла так же внезапно, как и появилась, и спустя несколько минут я попросил Агафью Тихоновну:

– Расскажите мне о Времени. Все что вам известно.

Артак, услышав мои слова, мысленно присоединился к нам. После полета над полем, в которое превратилось черное озеро, он снова уменьшился и лежал рядом, напоминая достаточно крупную, но все же ящерицу, а не дракона.

Агафья Тихоновна посмотрела на меня без тени удивления, словно ждала этот вопрос, и сказала:

– О Времени вам лучше меня может рассказать его создатель. Тот, кто вдохнул в него жизнь. Тот, кто дал ему власть над собой. Вы понимаете кого я имею в виду? – акула не ждала ответа, – конечно же, это человек. Человек, – повторила она, – да и вы сами знаете больше любой акулы, – Агафья Тихоновна улыбнулась.

– И все же…

– Время – живое, пластичное и гибкое, для каждого свое, – акула усмехнулась, – Время настолько многообразно что для каждого отдельного человека формирует свой отдельный слой. И каждый человек является хозяином своего слоя Времени. И уж никак не наоборот.

– И где прячется мое время? Лично мое? Я могу его положить в рюкзак вместе с красками и расходовать по своему желанию?

– Конечно. Если у тебя есть такое желание, то можешь, – акула повернулась к Артаку и обратившись к нему сказала, – покажи ему.

Артак лапами расчистил от верхнего слоя земли небольшую площадку, после чего начал увеличиваться. Он рос и рос, пока его тело не затмило добрую половину небосвода. Приблизив свои желтые, с вертикальным зрачком глаза к земле, дракон внимательно смотрел на грунт, будто что то выискивая. Из его глаз, с каждым мгновением набирая силу и плотность, вырывались лучи желтого, как наше Солнце света. Они плавили почву, почва клокотала под его взглядом, бурлила, и нехотя, но все же расступалась. Тело дракона опять заблистало внутренним Светом, который пробивался сквозь толстую шкуру, оно, его тело, становилось ярче, красочнее, интенсивнее и насыщеннее.

– Солнце внутри Артака дает ему достаточно Энергии для всего, – Агафья Тихоновна гордо и с восхищением смотрела на дракона, – а в этом, чувственном измерении, для нас Время отсутствует, поэтому чтобы его найти, мы должны воспользоваться инструментами более привычных нам миров.

Постепенно, под напором концентрированных солнечных лучей, льющихся из глаз дракона, земля расступилась, образовав длинное и узкое отверстие. Агафья Тихоновна, где-то достав веревку с небольшим ведерцем на конце тут же опустила его в трубу, быстро разматывая моток. Судя по всему, она собиралась зачерпнуть немного Времени и поднять его на поверхность.

– А почему мы не сделали этого раньше, используя дыру с пробкой, в которую утекло озеро? – я хотел понять причины наших действий, – ведь это было бы намного удобнее.

– И что мы там могли зачерпнуть, кроме ненависти и страха? Подводные чувственные озера – далеко не редкость, – размотав клубок до конца, Агафья Тихоновна дергала за веревку вверх-вниз, пытаясь определить наполнилась ли посудина, – а сейчас там уже все перемешалось и мы получим полноценную субстанцию, не перегруженную никаким негативом.

Артак молча наблюдал за нашими действиями, внимательно прислушиваясь к словам. И скорее всего, к мыслям.

– Но основная причина все же не в этом, – акула уже поднимала ведерце вверх, стараясь не расплескать содержимое, – основная причина в вашем желании. Только сейчас вы выразили желание познакомиться с Временем поближе, и набрав его ранее, мы совершили бы преждевременный и необдуманный поступок. Никогда не следует торопиться, – Агафья Тихоновна опять стала похожа на учительницу, – тем более в таком важном и нестабильном деле, как поимка Времени.

Она подняла на поверхность ведро, которое внутри оказалось разделенным на две части. В обоих частях была дымящаяся субстанция сероватого цвета, и Агафья Тихоновна, ловко орудуя плавниками, быстро перелила каждую часть в отдельную бутылочку, плотно закупорив бутылочки крышками.

Достав, как обычно, из-за спины бумажные этикетки, она подписала их, и наклеила на посудины.

– Чтоб не перепутать, – объяснила акула и подмигнула дракону.

– «Мгновения», – прочитал я на одной из бутылочек. На второй этикетке красовалась надпись «Вечности».

– Мгновения и вечности? Это что?

– Два самых серьезных оружия Времени, – акула подчеркнула, – минуты и даже секунды – ничто по сравнению с нестабильными мгновениями и их противоположностью – густой и неподвижной вечностью. Любая секунда на самом деле состоит из бесконечного числа мгновений. Именно бесконечного. Цифрой не выразить. Если вы скажете – единица с миллиардом нулей, то я с легкостью добавлю еще сотню, другую мгновений. Конечного числа просто нет.

– А вечности?

– И вечности тоже, – немного помолчав, добавила Агафья Тихоновна, – вечности включают в себя часы, минуты, столетия и миллениумы, но разобравшись, понимаешь что вечности состоят из тех же мгновений. Впрочем, даже некоторые мгновения иногда вмещают в себя пару-тройку вечностей.

– Получается что это одно и тоже?

– Получается что так, и именно поэтому мы подписали бутылочки, чтоб не перепутать в нужный момент.

Хитрая акула явно чего-то не договаривала. А может и не знала сама.

– Думаю, теперь мы действительно заслужили отдых, – Агафья Тихоновна, откуда-то из-за спины достала палатку (уже собранную), уже горящий костер и красивую подстилку для Артака. Она установила все на земле и жестом пригласила нас располагаться.

Я залез внутрь, устроился покомфортнее и, высунув голову из палатки, убедился что все устроились удобно. Артак лежал на ковровой подстилке и положив голову на передние лапы с интересом посматривал на костер. Акула следила за огнем, подбрасывая невесть откуда бравшиеся дрова.

– А где вы нашли палатку? Откуда огонь? Дрова? Тут же ничего не было!

– Я уже устала повторять, что этом мире нет Времени. Кроме, конечно, той его части, что крепко-накрепко закупорена у нас в бутылочках, – Агафья Тихоновна объясняла мне, как объясняют невнимательному ученику, – а что это значит для нас? – она смотрела в мою сторону и ждала ответа.

– То что мы не стареем?

– Это само собой. Но есть еще один нюанс. В мире где нет Времени все существует одновременно. Сразу. И везде. Поэтому я просто беру то что мне нужно в любом месте Пространства.

– Ого! Если я правильно понял, то в любой точке есть сразу всё всё всё?

– Да. Именно так. Никак иначе просто не может быть.

– Почему мы не видим этого?

– Человеческий мозг показывает вам только то что считает нужным. То что вы видите, не является объективной реальностью, это лишь ваша собственная реальность, смоделированная вашим мозгом. И он, моделируя ее, исходил исключительно из своего опыта, знаний и желаний. Из того, что по его разумению может быть, а что – нет.

– Кто – он?

– Мозг. – Агафья Тихоновна подбросила в костер полено, выхватив его прямо из воздуха, – ваш мозг.

– И я так могу? – манипуляции с дровами для костра завораживали.

– Конечно. Но для этого вам надо скинуть с себя обусловленность. Ваш мозг точно знает что воздух не горит, а мой – нет, мой не знает, – акула повела плавником слева направо, и воображаемая линия тут же загорелась, весело и сухо потрескивая.

– Ничего себе, – я в изумлении уставился на горящий зигзаг, не зная что сказать.

– Ваш мозг также точно знает что, например, металлическая наковальня тоже не горит, – Агафья Тихоновна достала из-за спины тяжелую чугунную наковальню и каким-то образом подпалила ее, – и уж тем более, наковальня не висит в воздухе просто так, – она подвесила кузницу рядом с горящей линией и засмеялась.

– Как? Подождите, но как? – я был поражен, но находился от происходящего в восторге, – как вам удается?

– А теперь они горят вместе, – Агафья Тихоновна придвинула наковальню к линии, – а сейчас тухнут и исчезают, – она повела плавником и все исчезло, – ваш мозг точно знает что этого не может быть, поэтому просто не показывает вам всего что видит. Из всего многообразия, из бесконечного числа вариантов, он выбирает только то, что по его пониманию, может оказаться реальностью. Остальное он вычеркивает, как выдумки и фантазии.

– А ваш мозг?

– Какой с меня спрос? – Агафья Тихоновна улыбалась, явно довольная произведённым на меня эффектом, – я всего лишь сказочный персонаж. Фантазия.

– И я могу всему этому научиться? Но как?

– А вот для этого вам надо попасть в сказку, – акула посерьезнела, – то есть, в объективную реальность.

– Объективная реальность и есть сказка?

– Она просто есть. Она существует. Это единственное во Вселенной что можно описать одним-единственным глаголом. Для всего остального следует употреблять имена существительные.

– Каким глаголом?

– Быть.

– Быть?

– Быть! – Агафья Тихоновна погладила меня плавником по голове и добавила, – именно быть. Вот так просто.

Некоторое время мы просто молчали, слушая треск огня и наблюдая за причудливыми узорами пламени. Спустя некоторое время я попросил:

– Расскажите мне еще о Времени. Все что вы знаете.

Акула некоторое время молчала, подкладывая в костер поленища, и наконец, повернулась ко мне:

– Для серьезного разговора вам необходимо определить фундамент, на который мы будем опираться, – она подбирала нужные слова, пробуя их на вкус, – ведь человечество погрязло в суете. И в этой суете оно проходит мимо действительно важных вещей. А действительно важное никогда не бывает суетливым или суматошным. Действительно важное никогда не будет от вас требовать быстрых, необдуманных действий, – она немного подумала, – да что там говорить, быстрых, но обдуманных действий оно не потребует тоже. Действительно важное всегда рядом с вами, если хотите, внутри вас. И, следовательно, вы ничего не можете упустить или прошляпить, даже если будете просто сидеть, никуда не торопясь, натянув эту самую шляпу на голову и закрыв глаза, находясь в молчании и одиночестве. Вам надо найти именно нечто такое. Фундаментальное и основательное. Базовое, можно сказать. Найти, определить, выразить словами и использовать как основу. Ошибиться нельзя, – Агафья Тихоновна развела плавники в сторону и подытожила:

– Суетливые, взбалмошные вещи не могут быть фундаментом, иначе ваша постройка завалится как карточный домик.

– Что будет если мы допустим ошибку?

– Ошибка на стройке всегда приводит к разрушению конструкции, какой бы прочной она не казалась с виду. Одна единственная ошибка в фундаменте неизбежно приведет к двум ошибкам на первом этаже, к четырем на втором, восьми на третьем, шестнадцати на четвертом и так далее. На 10 этаже единственный фундаментальный просчет обернется тысячью ошибок, а на 20–ом их число возрастет до более чем миллиона! – Агафья Тихоновна считала в уме, быстро нашептывая себе под нос все увеличивавшиеся цифры, – смотря какой этажности дом вы хотите построить. Пара этажей смогут вытерпеть ваше невежество, но небоскреб построить не удастся. Если основа дома заложена с нарушением технологии, рано или поздно дом завалится. И в данном случае лучше раньше чем позже.

– Почему?

– Потому что если он завалится сразу после начала строительства, в него еще не успеют заселиться люди, – Агафья Тихоновна улыбнулась и постучала себя плавником по лбу, – а если люди уже заселились, – она еще раз выразительно постучала себя по голове, – то жди беды.

– Какой?

– Люди в своем большинстве всегда стремятся подмять, подтасовать факты под свою личную, собственную теорию, под рассуждения, которые они исповедают. Факты сначала спорят, но, в конце концов, плотно укладываются в нагромождении ложных заключений, и даже, – акула повернула голову набекрень, – если глянуть искоса, начинают их подтверждать. Но ложь от этого не становится правдой, и рано или поздно здание, построенное на непрочном фундаменте, рухнет.

– Время все расставит на свои места.

– Нет, что вы! Время радуется каждой ошибке, ибо само по себе является искусственным нагромождением ложный выводов и исследований, построенных на одной-единственной ошибке в фундаменте – принятии Времени как такового. И с каждым торжеством правды и постройкой нового, прочного и верного фундамента, оно само рискует исчезнуть в клубах пыли. Исчезнуть навсегда, как это бывает при сносе дома.

– Но есть же какие-то незыблемые научные аксиомы, на которые опираются величайшие умы человечества, продвигающие науку вперед?

– Конечно, есть, только так ли они незыблемы, эти аксиомы? В средние века Землю считали центром Вселенной и это было ох как незыблемо и нерушимо. Только в 1543 году математик и астроном Николай Коперник в своей книге «О вращении небесный тел» впервые описал то, что сейчас известно любому школьнику. И спустя 60 лет, уже после изобретения телескопа, Галилео Галилей подтвердил учение Коперника, доказав что Земля вращается вокруг Солнца, а никак не наоборот, – Агафья Тихоновна повернулась к дракону и, почему-то обращаясь к нему, продолжила, – однако много раньше, еще за 300 лет до нашей эры, греческий философ Платон утверждал что помещать Землю в центр Вселенной неверно, а астроном Аристарх из Самоса считал что не звезды вращаются вокруг Земли, а она сама вращается вокруг своей оси, – акула потрепала дракона за ухом и продолжила, – к тому же Аристарх был убежден что Земля описывает путь вокруг Солнца.

Артак негромким рычанием и движением головы выражал полное согласие с Агафьей Тихоновной. Казалось что если бы он мог заговорить, то добавил бы много интересного к фактам из средневековья.

– Однако современники Платона и Аристарха не разделяли их точку зрения. Человечество еще не знало о силе тяготения и не могло себе представить, чтобы люди вместе с Землей, иногда вверх тормашками, неслись на невероятной скорости в космическом пространстве, – Агафья Тихоновна вновь повернулась ко мне, и напоминая с чего начался наш разговор, произнесла:

– Вот вам только один пример незыблемых научных аксиом! Не бывает ничего настолько нерушимого и настолько верного, чтоб доверять этому безоговорочно, каким бы непоколебимым и несокрушимым не казалось на первый взгляд это что бы то ни было. И только величайшие умы человечества находят в себе смелость признать это, – акула утвердительно кивнула, – и вам предстоит. Никуда от этого не деться.

Я был в растерянности. Мне предстояло выбрать нечто базовое, фундаментальное в собственной жизни. Выбрать основу на которой можно будет выстроить небоскреб. На меньшее я не согласен. Цена ошибки была очень высока и я задумался, крепко обхватив голову руками.

– И что это?

– Подумайте сами. Что вы можете использовать как фундамент? Есть в вашей жизни что-то незыблемое, нерушимое? – Агафья Тихоновна произнесла последние слова с явной иронией.

– Я не знаю. Возможно, воздух? Вода?

– Возможно. Но все же, это должно быть какое-то чувство, а не материальная субстанция, – Агафья Тихоновна развела плавники, показывая вокруг, – мы сейчас в чувственном измерении, где чувства являются основой основ. Вслед за чувствами идут мысли, слова, рассуждения, а только потом действия и, наконец, результат, который впоследствии и проявляется в материальной Вселенной. Ошибкой будет считать, что наши действия, или даже мысли приводят к результату. Нет, – Агафья Тихоновна покачала головой, – нет, и еще раз нет. К результату приводят наши чувства. Научитесь чувствовать то что вы хотите и можете больше не работать ни дня.

– Чувствовать? – я закрыл глаза и представил мир, где все чувства тут же обретали материю.

– Да, просто чувствовать. Вселенная, медленно, со скрипом, развернется в вашу сторону именно тем своим боком, который вы научились ощущать. Остановить этот процесс невозможно, его можно только принять как данность. Принять, осознавая себя творцом. И наделяя себя полномочиями того, кого люди называют Богом.

Агафья Тихоновна говорила не торопясь, иногда останавливалась и задумчиво смотрела в одну точку. На огонь. Точнее на какую-то точку внутри огня.

– Жизнь прекрасна в любом ее проявлении, но всегда, вы слышите, всегда, она является лишь отражением вашего внутреннего, чувственного мира. Четким и безукоризненно выполненным отражением. И это отражение буднично и бессрочно, без передышки и без устали, в любое время будет демонстрировать вам то, во что вы верите. То, что ощущаете. То, о чем думаете. То, что строите. Исключений нет.

– А у него? – я кивнул в сторону Артака.

– У него?

– Да, что его ждет?

– Путешествия и старость. Созерцание. Он посеял свои чувства и взрастил желаемое. Это большой труд. Сложнее чем вырастить дерево или построить дом.

– Сложнее чем дом?

– Дома тоже состоят из наших мыслей и чувств… – Агафья Тихоновна усмехнулась как бы про себя.

– Артак был человеком?

– Атомы из которых состоит любой из нас много раз меняли своего хозяина. Возможно в вашем теле есть горсть или две атомов и молекул, из которых состоял, например, любимый вами, Сенека. Или тот же Сократ. Или Платон. А ваш зонт, ставший драконом, возможно, вмещает в себя пару атомов Адольфа Гитлера или Людовика XIV, нам не дано знать точно. С момента так называемого Большого Взрыва, – акула почему-то весело рассмеялась, – в Природе не появилось и не исчезло ни одного атома. И, в конце концов, все мы состоим из взорвавшихся звезд, – Агафья Тихоновна кивнула на наши тела, – если говорить о теле, конечно.

Она потрепала Артака за шею и произнесла:

– Возможно, Артак уже был великим полководцем или выдающимся физиком. Возможно, он открывал новые земли на нашей планете или, того больше, новые планеты и галактики во Вселенной. А то что мы видим перед собой сейчас – его осознанный, ну или не очень, выбор. Как я уже говорила, он посеял свои чувства и взрастил желаемое.

– Он пожелал стать зонтом? Или драконом? Так получается?

– Возможно и так, а возможно и совсем по-другому, – акула усмехнулась, – отдельный человек, впрочем как и все человечество, почему-то считает что чувствами нельзя управлять. Лишь единицы пытаются это делать, и надо сказать, небезуспешно. Поэтому, мы не знаем, сам он выбрал стать драконом или Департамент Чувственных Реализаций сделал это за него, исходя из его же чувств мироощущения и зрелости. Но мы знаем точно – ни одно чувство не проходит незамеченным или неучтенным. Каждая мелочь, каждое мгновение в ощущениях и переживаниях, каждая человеческая эмоция реализуется в полном объеме. И эта теперешняя его оболочка – оболочка дракона – только явно и ясно выражает суть того чем или кем он был. Кстати, вы знаете что драконы – священные животные? Да, драконы – существа высшего порядка. Однако их святость проявляется не в поклонении им какого-то количества людей, и даже не в способности творить чудеса, на которые эти люди так падки. Их святость – уровнем гораздо выше. Их святость – внутренняя, построенная на правильно выбранном фундаменте. Вполне возможно, они поэтому и вымерли, а если быть точной – то просто перестали являться людям.

– Так драконы существуют на самом деле?

– Конечно, – Агафья Тихоновна усмехнулась, – конечно, существуют. Только они и существуют в действительности. А вы пока еще нет. Не существуете. И неизвестно, будете ли существовать.

– Хм. Но почему тогда они перестали показываться нам, людям? Ведь они могли бы помочь человечеству перейти на новый уровень.

– Почему они перестали показываться людям? – акула повторила мой вопрос, – да все очень просто. Несоответствие их внутреннего Мира и Мира людей настолько велико, что оно их ранит. Сильно ранит. И даже иногда убивает.

– Даже так!

– Да, – Агафья Тихоновна кивнула головой, – поэтому с самых давних пор драконы являются только тем людям, чей внутренний Мир не может им навредить.

– И я – один из них?

Акула рассмеялась и быстро переглянулась с Артаком.

– Да. Вы – один из таких людей. А когда вы сможете определить свой личный, нерушимый фундамент и выстроите на нем крепкое здание – вы можете стать и одним из них, – она кивнула на лежащего дракона.

– Я могу стать драконом?

– Вы можете стать высшим существом, – просто ответила акула, – а уж кем конкретно – мне неизвестно.

– Высшим существом, то есть драконом? – я продолжал настаивать на ответе.

– Вам решать, – Агафья Тихоновна говорила загадками, – только вам и Никому более. Никому кроме вас.

– Вот это да! Никто тоже решает? Вот это да! И для того чтобы продвинуться вперед, я должен определить фундамент? Какое чувство для меня является основным?

– Даже не основным, потому что так не бывает. Не основным, а желанным. То чувство, испытывая которое вы понимаете что вы дома. То чувство, которое наполняет вас спокойствием и умиротворением. Ведь дом – это не там где вы живете. Дом – это там, откуда не хочется бежать.

– Мне не хочется бежать из этой палатки. Получается – это мой дом?

– Сейчас – да.

– А потом?

– А потом – другой. И этот другой уже формируется из того что и как вы чувствуете сейчас. Мир не останавливается ни на одно мгновение. Двери нового дома уже открыты и ждут вас.

Агафья Тихоновна пошерудила в огне массивной чугунной кочергой, которую взяла уже понятно откуда, и продолжила:

– Человеческий мозг слаб. Мир вокруг нас гораздо разнообразнее чем нам пытаются показать. Всё и везде существует одновременно. И Пространство с Временем – лишь миф, созданный человечеством в начале своего развития и осознания себя разумными. Однако, надо признать, что концепция и Пространства и Времени позволяет много объяснить простыми и понятными словами. Всё происходит не везде – потому что есть расстояние, то бишь Пространство, и все происходит не сразу, потому что есть Время. Просто и со вкусом. Но это не совсем так. Всё что есть во Вселенной – есть одновременно и есть в любой точке Пространства.

– Но если всё есть в любой точке, то и любая точка находится везде! А это значит… Подождите… Это значит что все существующее Пространство сконцентрировано в одной точке? Так что ли? – я немного оторопел от неожиданного открытия и смотрел на Агафью Тихоновну в ожидании.

– В одной точке, – повторила акула задумчиво, – в одной точке… А если принять во внимание, что сама эта точка не имеет ни длины, ни высоты и ни ширины, то…

– То само Пространство – не более чем миф…

– Хм, – акула прищурилась, – вы очень хороший ученик. Я бы даже сказала – замечательный ученик! Но давайте не будем забегать вперед. Покончим сначала со Временем, – она помолчала, вспоминая о чем конкретно шел разговор, – так вот, люди не в состоянии узреть всё и сразу. Поэтому мозг нам показывает картинку за картинкой. Как в фильме. И это длится до тех самых пор, пока тело не развалится и его атомы не будет использовать другой соискатель.

– Соискатель?

– Да. Соискатель. Ученик. Абитуриент. Тот, кто пришел сюда учиться.

– Как он может использовать его атомы?

– Как строительный материал, – Агафья Тихоновна усмехнулась, – повторюсь, со времени так называемого Большого Взрыва во Вселенной не появилось и не исчезло ни одного атома. Мы все состоим из друг друга. Ныне живущие из ранее живших. И так далее.

– Мне кажется я понимаю.

– Еще бы. Вы понимаете. Но это Понимание – ничто, по сравнению с тем что вам еще предстоит понять, – акула вздохнула глубоко, но не тяжело, и добавила, – или просто принять, если ваше Понимание вдруг взбунтуется и откажется воспринимать правду…

– Понимание может так поступить со мной?

– Все возможно, – произнесла большая белая акула и замолчала.

– Расскажите мне о Времени. Все что вы знаете, – снова попросил я, глядя в упор на Агафью Тихоновну.

Немного поразмышляв она начала свой рассказ:

– ВРЕМЯ. Наверное, люди очень ценят эту не до конца понятную мне субстанцию, раз так сожалеют о нехватке времени или о попусту затраченном времени. В этом надо разобраться основательно, – она придвинулась ближе к костру и продолжила:

– Люди считают, что время однородно, линейно и движется только в одну сторону – из прошлого в будущее через настоящее. Будущего нет – но оно наступает каждое мгновение, становясь настоящим и в тоже мгновение превращается в прошлое. То есть между «нет уже» и «нет еще» лежит единственно присутствующая и вечно отсутствующая временная зона, называемая «теперь».

Современные люди считают время сырьем, которое человек получает бесплатно, и из которого должен извлечь как можно больше прибыли, выражаемой в деньгах, и во всем, что на них можно купить. Тот, кто зря тратит время – дурак или даже преступник: он ворует сам у себя. В понимании современного человечества и время и деньги тесно связаны, и имеют своего рода метафизическую ценность: наличие денег и отсутствие времени показывают востребованность индивидуума и придает жизни смысл, и, наоборот, отсутствие средств и наличие времени характеризуют человека отрицательно, как ненашедшего себя в жизни. Формула «время – деньги» очень широко распространена в современном обществе.

Агафья Тихоновна шумно вздохнула, как бы осуждая современное общество, и продолжила:

– В различных религиях понятие времени рассматривается, как нечто божественное, бесконечное, высшего порядка, неизменное и непостижимое человеческим разумом. Хотя, в христианстве, например, время заканчивается Страшным судом. После него наступает ВЕЧНОСТЬ. Она ни была, ни будет, она только есть. В вечном нет ни проходящего, ни будущего. В вечности нет изменчивости и нет промежутков времени, так как промежутки времени состоят из прошедших и будущих изменений предметов. Вечность – Мир, где всё раз и навсегда. Однажды и навечно.

Агафья Тихоновна сделала небольшую паузу и посмотрела на меня, словно хотела убедиться что я понимаю всё о чем она говорит. Видимо, она ждала моей реакции и я просто кивнул головой. Акула продолжила:

– В буддизме время не имеет ни начала, ни конца.  Всегда были и будут перемены, которые могут быть обозначены как ход Времени. Миры, цивилизации и одушевленные формы жизни непрерывно возникают и рушатся. Та форма, которую они принимают, зависит от их действий и, соответственно, от сознаний тех, кто им предшествовал. Круг цивилизаций и Миров.

Одно из индейских племен представляло время как поле, через которое идет человек. Это представление было интереснее, так как оно, по крайней мере, было двухмерным! Человек мог выбирать куда идти – прямо или свернуть. Но и это в полной мере не отражало действительность. Время – сложная для понимания структура, и чтобы лучше его понять, ну или еще больше запутаться, давайте проведем эксперимент.

С этими словами Агафья Тихоновна достала из-за спины парту с уже стоящим на ней и включенным компьютером и, попросив меня сесть за стол, объяснила условия:

– Вы сидите за компьютером и щелкаете мышкой по пустому месту на экране. На каждый Ваш щелчок экран отзывается вспышкой света на  месте, по которому вы щелкнули, это понятно?

Я молча кивнул головой стараясь не пропустить ни слова.

– Теперь немного изменим условия – установим задержку так, чтобы вспышка света происходила позже щелчка, скажем, на 0.1 секунды, – акула ловко орудовала плавниками, нажимая кнопки на клавиатуре, – сделано! Ваш мозг привыкает к этой задержке – он понимает, что сенсорные ощущения от действия приходят несколько позже чем должны. Мозг начинает подстраиваться, и вам кажется, что нажатие кнопки  и вспышка происходит одновременно. Пробуйте! – Агафья Тихоновна пододвинула ко мне клавиатуру.

Все происходило точь в точь как она описала. Агафья Тихоновна, убедившись, что мой мозг уже подстроился под новые условия, снова придвинула клавиатуру к себе.

– Теперь уберем задержку. Что мы наблюдаем? Какое-то время вам будет казаться что вспышка происходит ДО ТОГО, как Вы нажали на кнопку. Понимаете? До того как ваш мозг снова установит свои правила и подгонит объективную реальность под свое восприятие – вам кажется что вспышка света появляется на экране компьютера в аккурат за 0.1 секунду до того как вы туда нажали! Человеческий разум не позволяет понять непостижимое. А то, что мозг не может объяснить и осознать – интерпретируется по своему, и реальность заменяется «индивидуальным видением». Она ускользает от нас. Человек не в состоянии противостоять  этому, как не в состоянии противостоять себе самому, и каждый отдельный экземпляр человека или животного получает свою отдельную шкалу со своим отдельно стоящим и существующим Временем. Так можем ли мы считать Время реальным?

Агафья Тихоновна смотрела на меня таким взглядом, словно думала что я могу ответить на поставленный вопрос. Но я молчал, как ученик, который уже знает правильный ответ, но все еще сомневается и ждет какую-то подсказку чтобы убедиться в своей правоте. Акула, немного погодя, продолжала:

– Если кому-то приходилось попадать в стрессовую ситуацию, например, в аварию, то этот кто-то мог испытать странное ощущение, что все происходит как бы в замедленном действии. Но в отличие от наркотического дурмана, этот кто-то смог бы живо припомнить малейшую деталь. Это пример искажения Времени памятью. Во время крайне напряженных ситуаций в мозгу включается аварийный центр и множество воспоминаний о происходящем событии очень плотно укладывается в голове. Вот почему кажется что все происходит так долго. В каждый момент времени мозг обрабатывает и синхронизирует огромное количество информации, и, если он не успевает, то сознательно растягивает Время. Так реально ли оно?

Агафья Тихоновна замолчала, теперь уже надолго, и старательно зашерудила кочергой, разгребая уже прогоревшую золу и освобождая место для картошки, которая уже лежала рядом и ждала когда ее испекут. Она положила клубни в самый жар и присыпала углями сверху.

– Прошлое разум заменяет памятью, настоящее – вниманием, будущее – ожиданием, принимая таким образом игру «во Время» – самое большое из известных мне на сегодняшний день заблуждений человечества, – акула потрясла кочергой в воздухе, – человек не в состоянии измерить момент Времени в настоящем, но продолжает упорно настаивать на его существовании. По факту, люди могут измерить только прошлое – и то, даже не измерить, а присвоить сравнительную характеристику придуманной человечеством шкалы – год, месяц, день, час… Тогда о какой реальности мы можем говорить? – и Агафья Тихоновна уверенно и коротко подытожила, – Время – это миф. Времени не существует. Точнее, существует все одновременно – и то, что называют прошлым, и то, что называют настоящим, и то, что называют будущим.  Все возможные варианты прошлого, настоящего и будущего существуют стационарно, в едином Пространстве, и пока мы не сделали выбор – возможно абсолютно все. Окружающий мир всегда дает людям то, что они выбирают. Вселенная и человек – единая материя, и она никогда не будет спорить сама с собой. Для того чтобы конфликтовать необходима свободная Энергия, незадействованная ни в одном из существующих процессов, а такой попросту нет, – Агафья развела плавниками в стороны, – ну нет такой Энергии! В Природе все идет по пути, наименее затратному энергетически, и вся существующая Энергия востребована до капли. Она и есть  Бог в людском понимании. И ее ровно столько, сколько необходимо – ни больше, ни меньше.