Текст книги "Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник)"

Игорь Губерман
Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник)

Гарики предпоследние

Друзьям, которые уже ушли

Залог душевного спокойствия – цветы и фрукты удовольствия

 
Я глупо жил и опрометчиво,
был раб любого побуждения,
зато порой с утра до вечера
изнемогал от наслаждения.
 

* * *

 
На нас огромное влияние
(и на победы, и на бедствия)
оказывает возлияние,
включая все его последствия.
 

* * *

 
В деньгах есть тоже благодать,
зависит жизнь от них,
и чем их тупо проедать —
я пропиваю их.
 

* * *

 
Свой век я прогулял на карнавале,
где много было женщин и мужчин,
потери мне веселья придавали,
находки добавляли мне морщин.
 

* * *

 
Багрово, лилово и красно,
и даже порой фиолетово
алеют носы не напрасно,
а лишь от того и от этого.
 

* * *

 
Ценя покой в душе и нервах,
я пребываю в людях средних,
и хоть последний между первых,
зато я первый из последних.
 

* * *

 
Попался я, как рыбка на крючок,
мне страсть моя, как бабочке – сачок,
а кролику – охотничий зрачок,
но сладок наживленный червячок,
и счастлив загулявший старичок.
 

* * *

 
Ушел наплыв похмельной грусти,
оставил душу змей зеленый:
меня родители в капусте
нашли, мне кажется, в соленой.
 

* * *

 
Вот чудо века: после пьянки
среди таких же дураков
лететь в большой консервной банке
над белой пеной облаков.
 

* * *

 
Блаженство витает шальное,
стихают надрыв и надлом,
когда закипает хмельное
вампиршество душ за столом.
 

* * *

 
Глаза не прикрыл я рукой,
а занял закуской на блюде,
и жизнь принимаю такой,
какой ее нет и не будет.
 

* * *

 
Я пленник любых искушений,
все планы успехов – просрочены,
я шел по дороге свершений,
но лег отдохнуть у обочины.
 

* * *

 
От выпивки душа нежней и пористей,
и видно сквозь ледок житейской стужи,
что корни наших радостей и горестей
ветвятся изнутри, а не снаружи.
 

* * *

 
К искушениям холодно стоек,
воздержанье не числя бедой,
между ежевечерних попоек
обхожусь я водой и едой.
 

* * *

 
Бутылка без повода круче всего
калечит и губит мужчину,
дурак может пить
ни с того ни с сего,
а умный – находит причину.
 

* * *

 
Загадочная русская душа
вселяется в отзывчивое тело:
душа как только выпить захотела,
так тело тащит выпивку спеша.
 

* * *

 
Внезапно понял я сегодня,
каким высоким занят делом
желудок наш – лихая сводня
души с умом и мысли с телом.
 

* * *

 
Мы не глупы, не злы, не спесивы,
любим женщин, азарт и вино
и всегда будем так же красивы,
как мы были когда-то давно.
 

* * *

 
Закончив шумную попойку,
игру идей и мыслей пир,
зови к себе подругу в койку
и смело плюй на Божий мир.
 

* * *

 
Отнюдь я, выпив, не пою,
а учиняю праздник духа,
плетя мелодию свою
душой без голоса и слуха.
 

* * *

 
Черной зависти жар —
горячее огня,
и душа моя стонет больная,
если знаю, что где-то
сейчас без меня
затевается песня хмельная.
 

* * *

 
Не было у выпивки причин,
в песне пьяной не было резона,
каждый ощутимо получил
порцию душевного озона.
 

* * *

 
Снова пьянка тянется шальная,
в мире всюду – ясная погода,
радость в каждом госте мне двойная —
от его прихода и ухода.
 

* * *

 
Смотрю, садясь попить-поесть,
на пятки дней мелькающих,
у пьянства тоже много есть
последствий вытекающих.
 

* * *

 
Не зря на склоне лет
я пить люблю и есть:
на свете счастья нет,
но вместе с тем и есть.
 

* * *

 
А если где-то ждет попойка
и штоф морозится большой,
то я лечу, как птица-тройка,
хотя еврейская душой.
 

* * *

 
Пускай расходятся в улет
последние гроши:
Бог дал нам душу – Он пошлет
и на пропой души.
 

* * *

 
Меж нас гуляет бес похмелья,
вступая с душами в игру:
он после пьяного веселья
их тянет выпить поутру.
 

* * *

 
С радостью по жизни я гуляю
в мире, лютой злобой поврежденном,
жажду выпить – водкой утоляю,
жажду просто – пивом охлажденным.
 

* * *

 
Ценю я в игре винопития —
помимо иных услаждений —
возможность подергать мыслителя
за яйца его убеждений.
 

* * *

 
Живу я славно и безбедно,
поскольку мыслю государственно:
народу в целом – пьянство вредно,
а каждой личности – лекарственно.
 

* * *

 
Курить, конечно, бросить надо бы,
загвоздка – в бедах совокупных,
а корни этой мелкой пагубы
растут во мне из дурей крупных.
 

* * *

 
В цепи причин и соответствий,
несущих беды, хворь и срам,
я не нашел дурных последствий
от пития по вечерам.
 

* * *

 
Люблю я проследить, как возлияние,
просачиваясь в мироощущение,
оказывает веское влияние
на духа и ума раскрепощение.
 

* * *

 
Забавный знаю феномен:
от генерала до портного
у нас химический обмен
устроен так, что ждет спиртного.
 

* * *

 
Пока еще в душе чадит огарок
печалей, интереса, наслаждения,
я жизнь воспринимаю как подарок,
мне посланный от Бога в день рождения.
 

* * *

 
Сокрыта в разных фазах опьянения
таинственная сила врачевания,
играющая ноты упоения,
текущие до самобичевания.
 

* * *

 
Когда бы век я начал заново,
то к людям был бы я внимательней,
а гул и чад гулянья пьяного —
любил сильнее и сознательней.
 

* * *

 
Я злоупотребляю возлиянием,
здоровье подрывая наслаждением,
под личным растлевающим влиянием
и с жалостливым самоосуждением.
 

* * *

 
Душа, мягчея от вина,
вступает с миром в компромисс,
и благ любой, сидящий на,
идущий по и пьющий из.
 

* * *

 
Мне грустно думать в час ночной,
что подлежу я избавлению
и чашу горечи земной
закончу пить я, к сожалению.
 

* * *

 
Экклезиаст еще заметил:
соблазну как ни прекословь,
но где подует шалый ветер,
туда он дуть вернется вновь.
 

* * *

 
Хоть пили мы, как пить не стоит, —
за это вряд ли ждет нас кара,
в нас только будущий историк
учует запах перегара.
 

* * *

 
Ко мне по ходу выпивания —
о чем бы рядом ни кричали —
приходит радость понимания,
что дух наш соткан из печали.
 

* * *

 
Верный путь, на самом деле,
различим по двум местам:
то во храме, то в борделе
вьется он то здесь, то там.
 

* * *

 
Виднее в нас после бутылки,
как истрепались в жизни бывшей;
мы не обломки, мы обмылки
эпохи, нас употребившей.
 

* * *

 
Наш путь извилист и неровен,
а жребий – тёмен и превратен,
и только жирный чад жаровен
везде всегда надежно внятен.
 

* * *

 
В года весны мы все грешили,
но интересен ход явления:
те, кто продолжил, – дольше жили,
Бог ожидал их исправления.
 

* * *

 
Каким ни вырос любомудром
и даже просто будь мудрец,
а все равно охота утром
к похмельной рюмке огурец.
 

* * *

 
Смотрю без тени раздражения
на огнедышащий вулкан,
и сразу после извержения
готов налить ему стакан.
 

* * *

 
После пьянства
лихие творятся дела
в ошалело бессонных ночах:
мрак женился на тьме,
згу она родила,
мы сидим вчетвером при свечах.
 

* * *

 
Живя весьма благообразно
при нашем опыте и стаже,
мы не бежим на зов соблазна,
а просто надо нам туда же.
 

* * *

 
Ленив, лукав и невынослив,
я предан выпивке и блуду,
перенося дела на после
того, как я о них забуду.
 

* * *

 
Хвала Творцу, что время длится,
что мы благих не ждем вестей,
и хорошеют наши лица
от зова низменных страстей.
 

* * *

 
В виду кладбищенского склепа,
где замер времени поток,
вдруг понимаешь, как нелепо
не выпить лишнего глоток.
 

* * *

 
В основном из житейского опыта
мной усвоено важное то,
что пока еще столько не допито,
глупо брать в гардеробе пальто.
 

* * *

 
Я думал всегда, что соблазны,
которые всем нам являются,
хоть как-то годам сообразны,
но бесы, увы, не меняются.
 

* * *

 
От вида ландшафта, пейзажа
(и речки чтоб вилась тесьма)
хочу сразу выпить, и даже
не просто хочу, а весьма.
 

* * *

 
Угас дурак, тачая жалобы
на мир жестокий и тупой,
а для здоровья не мешало бы
менять занудство на запой.
 

* * *

 
У Бога я ни льготы, ни поблажки
ни разу не просил, терпя убытки,
за это у меня всегда во фляжке
божественные булькают напитки.
 

* * *

 
Моя душа передо мной
была душою ясновидца —
я мигом чувствую спиной,
что сзади выпивка струится.
 

* * *

 
Ко мне явилось откровение
о смысле жизни и нирване,
но было выпить настроение,
и я забыл его по пьяни.
 

* * *

 
Еще я на радость имею талоны,
но пристально если взглянуть —
питейной бутыли покатые склоны
рисуют мой жизненный путь.
 

* * *

 
Спешу с утра опохмелиться я,
чтоб горем не была беда,
если начнется репетиция
премьеры Страшного суда.
 

* * *

 
А в чем действительно я грешен,
и это мне припомнит Бог, —
я в этой жизни баб утешил
намного менее, чем мог.
 

* * *

 
Пока не позвала в себя кровать,
которая навеки нас уложит,
на кладбище должны мы выпивать
за тех, кто выпивать уже не может.
 

* * *

 
Не с горечью влачу я жизнь мою,
а круто благоденствую, доколе
все видимое ясно сознаю
и черпаю блаженство в алкоголе.
 

* * *

 
Первую без чоканья нередко
пьем теперь, собравшись за столом:
некто близкий выдернут, как репка,
и исчез у жизни за углом.
 

* * *

 
Плывя со всеми к райским кущам,
я только с теми теплю связь,
кто видит вечное в текущем
и плавно пьет, не торопясь.
 

* * *

 
Растает в шуме похорон
последних слов пустая лесть,
и тихо мне шепнет Харон:
– А фляжка где? Стаканы есть.
 

Есть мысли – ходят по векам, как потаскушки – по рукам

 
Забавы Божьего глумления —
не боль и тяжесть испытаний,
а жуткий вид осуществления
иллюзий наших и мечтаний.
 

* * *

 
Крайне просто природа сама
разбирается в нашей типичности:
чем у личности больше ума,
тем печальней судьба этой личности.
 

* * *

 
Прекрасен мир, судьба права,
полна блаженства жизнь земная,
и все на свете трын-трава,
когда проходит боль зубная.
 

* * *

 
Наш ум и дух имеют свойство
цвести, как майская природа,
пока жирок самодовольства
их не лишает кислорода.
 

* * *

 
Стихий – четыре: воду, воздух,
огонь и землю чтили греки,
но оказалась самой грозной
стихия крови в человеке.
 

* * *

 
Пускай оспорят как угодно
и пригвоздят ученой фразой,
но я уверен: зло – бесплодно,
а размножается – заразой.
 

* * *

 
Мне совсем в истории не странны
орды разрушителей лихих:
варвары захватывают страны,
скапливаясь тихо внутри них.
 

* * *

 
Я не люблю любую власть,
мы с каждой не в ладу,
но я, покуда есть что класть,
на каждую кладу.
 

* * *

 
Навряд ли может быть улучшен
сей мир за даже долгий срок,
а я в борьбе плохого с худшим
уже, по счастью, не игрок.
 

* * *

 
Бездарность – отнюдь не болото,
в ней тайная есть устремленность,
она выбирает кого-то
и мстит за свою обделенность.
 

* * *

 
Светится душевное величие
в миг, когда гримасой и смешком
личность проявляет безразличие
к выгоде с заведомым душком.
 

* * *

 
Когда б не запахи и краски,
когда б не звук виолончели,
когда б не бабушкины сказки —
давно бы мы осволочели.
 

* * *

 
В зыбком облаке марева мутного
суетливо катящихся дней
то, что вечно, слабее минутного
и его различить тяжелей.
 

* * *

 
Так жаждем веры мы, что благо —
любая искра в поле мглистом,
и тяжела душе отвага
оставить разум атеистом.
 

* * *

 
Готовность жить умом чужим
и поступать по чьей-то воле —
одна из дьявольских пружин
в устройствах гибели и боли.
 

* * *

 
Мы так то ранимы, то ломки,
что горестно думаю я:
душа не чужая – потемки,
потемки – родная своя.
 

* * *

 
До мудрых мыслей домолчаться,
чтоб восхитилась мной эпоха,
всегда мешают домочадцы
или зашедший выпивоха.
 

* * *

 
В воздухе клубится,
словно в чаше,
дух былых эпох, и поневоле
впитывают с детства души наши
это излучающее поле.
 

* * *

 
Все трое – Бог, эпоха, случай —
играют в карты – не иначе,
и то висят над нами тучей,
то сыпят блестками удачи.
 

* * *

 
У нас полно разумных доводов,
из фактов яркий винегрет,
и много чисто личных поводов,
чтобы в любой поверить бред.
 

* * *

 
Опиум вдыхает наркоман,
водкой душу пьяница полощет,
я приемлю с радостью обман,
если от него светлей и проще.
 

* * *

 
В нашем человеческом семействе,
в нашей беспорядочной игре
гений проявляется в злодействе
ярче и полнее, чем в добре.
 

* * *

 
Тяжко жить нам как раз потому,
что возводим глаза к небесам,
а помочь может Бог лишь тому,
кто способен помочь себе сам.
 

* * *

 
Когда повсюду страх витает
и нрав у времени жесток,
со слабых душ легко слетает
культуры фиговый листок.
 

* * *

 
Вряд ли в нашем разуме на дне —
мыслей прихотливые изыски,
там, боюсь я, плавают в вине
книжные окурки и огрызки.
 

* * *

 
Рассекая житейское море,
тратить силы не стоит напрасно;
если вовсе не думать, то вскоре
все на свете становится ясно.
 

* * *

 
Быть может, потому душевно чист
и линию судьбы своей нашел,
что я высокой пробы эгоист —
мне плохо, где вокруг нехорошо.
 

* * *

 
Не зря про это спорят бесконечно:
послушная небесному напутствию,
душа – это витающее нечто,
заметное нам только по отсутствию.
 

* * *

 
Любое сокрушительное иго
кончается, позора не минуя,
подпоркой, где возносится квадрига,
ничейную победу знаменуя.
 

* * *

 
Не только из дерева, камня, гвоздей
тюремные сложены своды —
сперва их возводят из чистых идей
о сути и смысле свободы.
 

* * *

 
Те, кто обивает нам пороги,
те, кто зря стучится в наши двери, —
выяснится позже, что пророки,
первые по вере в новой эре.
 

* * *

 
Всегда в июле неспроста
меня мыслишка эта точит:
вот летний день длиннее стал,
вот жизнь моя на год короче.
 

* * *

 
Забавная подробность мне видна,
которую отметил бы я плюсом:
в делах земных и Бог, и Сатана
отменным обладают оба вкусом.
 

* * *

 
Куда чуть зорче ни взгляни —
везде следы вселенской порчи;
чем мысли глубже, тем они
темнее, тягостней и горче.
 

* * *

 
Много еще черного на свете
выползет чумой из-под обломков:
прах и пепел нашего столетия
радиоактивен для потомков.
 

* * *

 
Я разумом не слишком одарен,
однако же теперь, на склоне дней,
я опытом житейским умудрен.
Отнюдь не став от этого умней.
 

* * *

 
Умом нисколько не убогие,
но молят Бога люди многие,
трепя губами Божье имя,
как сосунки – коровье вымя.
 

* * *

 
Прости мне, Боже, мой цинизм,
но я закон постиг природный:
каков народный организм,
таков, увы, и дух народный.
 

* * *

 
В морали, это знает каждый,
нужна лишь первая оплошка;
нельзя терять невинность дважды
или беременеть немножко.
 

* * *

 
В любом из нас
витает Божий дух
и бродит личный бес
на мягких лапах,
поэтому у сказанного вслух
бывает соответствующий запах.
 

* * *

 
Часто сам себе необъясним,
носит человек в себе, бедняга,
подло поступающее с ним
некое глухое альтер-Яго.
 

* * *

 
Подлинного счастья
в мире мало,
с этим у Творца ограничения,
а кого судьба нещадно мяла —
счастливы уже от облегчения.
 

* * *

 
Мир иллюзий нам отечество —
всё, что кажется и мнится;
трезвый взгляд на человечество —
это почва, чтобы спиться.
 

* * *

 
А кроме житейских утех, —
негромко напомнит мне Бог, —
еще ты в ответе за тех,
кому хоть однажды помог.
 

* * *

 
В одном лишь
уравнять Господь решил
и гения, и темного ублюдка:
в любом из нас гуляние души
зависит от исправности желудка.
 

* * *

 
Увы, но играм интеллекта
извечно всюду не везло:
всегда являлся некий некто,
чтоб их использовать во зло.
 

* * *

 
Пока живем и живы – мы играем;
до смертной неминуемой поры
то адом озаренные, то раем,
мы мечемся в чистилище игры.
 

* * *

 
Только с возрастом
грустно и остро
часто чувствует честный простак,
что не просто все в мире непросто,
но и сцеплено как-то не так.
 

* * *

 
Реки крови
мы пролили на планете,
восторгаясь, озаряясь и балдея;
ничего не знаю гибельней на свете,
чем высокая и светлая идея.
 

* * *

 
В наших каменных
тесных скворечниках,
где беседуют бляди о сводниках,
Божий дух объявляется в грешниках
несравненно сильней,
чем в угодниках.
 

* * *

 
Я не трачусь ревностно и потно,
я живу неспешно и беспечно,
помня, что еще вольюсь бесплотно
в нечто, существующее вечно.
 

* * *

 
В коктейле гнева, страха, злобы, —
а пьется он при всяком бедствии —
живут незримые микробы,
весьма отравные впоследствии.
 

* * *

 
От первой до последней
нашей ноты
мы живы без иллюзий и прикрас
лишь годы,
когда любим мы кого-то,
и время,
когда кто-то любит нас.
 

* * *

 
У зла такая есть ползучесть
и столько в мыслях разных но,
что, ненароком и соскучась,
легко добро творит оно.
 

* * *

 
Есть мера у накала и размаха
способностей – невнятная, но мера,
и если есть у духа область паха,
то грустен дух от холодности хера.
 

* * *

 
С чего, подумай сам и рассуди,
душа твоя печалью запорошена?
Ведь самое плохое – позади.
Но там же все и самое хорошее.
 

* * *

 
Дыхание растлительного яда
имеет часто дьявольский размах:
бывают мертвецы, которых надо
убить еще в отравленных умах.
 

* * *

 
Формулы, при нас еще готовые,
мир уже не примет на ура,
только народятся скоро новые
демоны всеобщего добра.
 

* * *

 
Возможность новых приключений
таят обычно те места,
где ветви смыслов и значений
растут из общего куста.
 

* * *

 
Педантичная рассудочность
даже там, где дело просто,
так похожа на ублюдочность,
что они, наверно, сестры.
 

* * *

 
Много блага
в целебной способности
забывать, от чего мы устали,
жалко душу,
в которой подробности
до малейшей сохранны детали.
 

* * *

 
В истории нельзя не удивиться,
как дивны все начала и истоки,
идеи хороши, пока девицы,
потом они бездушны и жестоки.
 

* * *

 
Падшие ангелы, овцы заблудшие,
все, кому с детства
ни в чем не везло, —
это заведомо самые худшие
из разносящих повсюдное зло.
 

* * *

 
Зря в кишении мы бесконечном
дребезжим, как пустая канистра;
вечно занятый – занят не вечным,
ибо вечное – праздная искра.
 

* * *

 
Я научность не нарушу,
повторив несчетный раз:
если можно плюнуть в душу —
значит, есть она у нас.
 

* * *

 
Нечто я изложу бессердечное,
но среди лихолетия шумного
даже доброе сеять и вечное
надо только в пределах разумного.
 

* * *

 
Всегда витает тень останков
от мифа, бреда, заблуждения,
а меж руин воздушных замков
еще гуляют привидения.
 

* * *

 
Все восторги юнцов удалых —
от беспечного гогота-топота,
а угрюмый покой пожилых —
от избытка житейского опыта.
 

* * *

 
В этом мире, где смыслы неясны,
где затеяли – нас не спросили,
все усилия наши – напрасны,
очевидна лишь нужность усилий.
 

* * *

 
Известно веку испокон
и всем до одного:
на то закон и есть закон,
чтоб нарушать его.
 

* * *

 
Так как чудом
Господь не гнушается,
наплевав на свои же формальности,
нечто в мире всегда совершается
вопреки очевидной реальности.
 

* * *

 
Искусство – наподобие куста,
раздвоена душа его живая:
божественное – пышная листва,
бесовское – система корневая.
 

* * *

 
Вот нечто, непостижное уму,
а чувством – ощутимое заранее:
кромешная ненужность никому —
причина и пружина умирания.
 

* * *

 
Свято предан разум бедный
сказке письменной и устной:
байки, мифы и легенды
нам нужнее правды гнусной.
 

* * *

 
Страдания и муки повсеместные
однажды привлекают чей-то взгляд,
когда они уже явились текстами,
а не пока живые и болят.
 

* * *

 
От вина и звучных лир
дико множатся народы;
красота спасла бы мир,
но его взорвут уроды.
 

* * *

 
Забавное пришло к нам испытание,
душе неся досаду и смущение:
чем гуще и сочней
у нас питание,
тем жиже и скудней
у нас общение.
 

* * *

 
Несчастны чуть ли не с рождения,
мы горько жалуемся звездам,
а вся печаль – от заблуждения,
что человек для счастья создан.
 

* * *

 
Когда мы раздражаемся и злы,
обижены, по сути, мы на то,
что внутренние личные узлы
снаружи не развяжет нам никто.
 

* * *

 
Пока, пока, мое почтение,
приветы близким и чужим…
Жизнь – это медленное чтение,
а мы – бежим.
 

* * *

 
А пока мы кружим в хороводе
и пока мы пляшем беззаветно,
тление при жизни к нам приходит,
просто не у всех оно заметно.
 

* * *

 
Словами невозможно изложить,
выкладывая доводы, как спички,
насколько в этой жизни тяжко жить
и сколько в нас божественной привычки.
 

* * *

 
Я бы мог, на зависть многих,
сесть, не глянув, на ежа —
опекает Бог убогих,
у кого душа свежа.
 

* * *

 
Мне лезет в голову охальство
под настроение дурное,
что если есть и там начальство —
оно не лучше, чем земное.
 

* * *

 
Никто не в силах вразумительно
истолковать устройство наше,
и потому звучит сомнительно
мечта о зернах в общей каше.
 

* * *

 
Мир хочет и может устроиться,
являя комфорт и приятство,
но правит им темная троица —
барыш, благочестие, блядство.
 

* * *

 
Давным-давно уже замечено
людской молвой непритязательной,
что жить на свете опрометчиво —
залог удачи обязательной.
 

* * *

 
Мы и в познании самом
всегда готовы к темной вере:
чего постичь нельзя умом,
тому доступны в душу двери.
 

* * *

 
А жалко, что на пире победителей,
презревших ради риска отчий кров,
обычно не бывает их родителей —
они не доживают до пиров.
 

* * *

 
Споры о добре,
признаться честно, —
и неразрешимы, и никчемны,
если до сих пор нам не известно,
кто мы в этой жизни и зачем мы.
 

* * *

 
Пути судьбы весьма окружны,
и ты плутать ей не мешай;
не искушай судьбу без нужды
и по нужде не искушай.
 

* * *

 
Я вижу, глядя исподлобья,
что цепи всюду неослабны;
свободы нет, ее подобья
везде по-своему похабны.
 

* * *

 
Боюсь, что Божье наказание
придет внезапно, как цунами,
похмелье похоти познания
уже сейчас висит над нами.
 

* * *

 
Молчат и дремлют небеса,
внизу века идут;
никто не верит в чудеса,
но все их тихо ждут.
 

* * *

 
Предел земного нахождения
всегда означен у Творца:
минута нашего рождения —
начало нашего конца.
 

* * *

 
Хотя я мыслю крайне слабо,
забава эта мне естественна;
смешно, что Бог ревнив, как баба,
а баба в ревности – божественна.
 

* * *

 
Числим напрасно
мы важным и главным —
вызнать у Бога секрет и ответ:
если становится тайное явным,
то изменяется, выйдя на свет.
 

* * *

 
Похожи на растения идеи,
похожи на животных их черты,
и то они цветут, как орхидеи,
то пахнут, как помойные коты.
 

* * *

 
Бежать от века невозможно
и бесполезно рваться вон,
и внутривенно, и подкожно
судьбу пронизывает он.
 

* * *

 
Стихийные волны истории
несут разрушенья несметные,
и тонут в ее акватории
несчетные частные смертные.
 

* * *

 
Здоровым душам нужен храм —
там Божий мир уютом пахнет,
а дух, раскрытый всем ветрам, —
чихает, кашляет и чахнет.
 

* * *

 
Природа почему-то захотела
в незрячем равнодушии жестоком,
чтоб наше увядающее тело
томилось жизнедеятельным соком.
 

* * *

 
Развилка у выбора всякого
двоится всегда одинаково:
там – тягостно будет и горестно,
там – пакостно будет и совестно.
 

* * *

 
С переменой настроения,
словно в некой детской сказке,
жизни ровное струение
изменяется в окраске.
 

* * *

 
Наши головы – как океаны,
до сих пор не открытые нами:
там течения, ветры, туманы,
волны, бури и даже цунами.
 

* * *

 
Устроена забавно эта связь:
разнузданно, кичливо и успешно
мы – время убиваем, торопясь,
оно нас убивает – непоспешно.
 

* * *

 
Уставших задыхаться в суете,
отзывчиво готовых к зову тьмы,
нас держат в этой жизни только те,
кому опора в жизни – только мы.
 

* * *

 
Хоть пылью все былое запорошено,
душа порою требует отчета,
и помнить надо что-нибудь хорошее,
и лучше, если подлинное что-то.
 

* * *

 
Тихой жизни копошение —
кратко в юдоли земной,
ибо жертвоприношение
Бог теперь берет войной.
 

* * *

 
Не разум быть повыше мог,
но гуще – дух добра,
когда б мужчину создал Бог
из женского ребра.
 

* * *

 
Хоть на ответ ушли года,
не зря душа ответа жаждала:
Бог есть не всюду, не всегда
и существует не для каждого.
 

* * *

 
Все твари зла – их жутко много —
нужны по замыслу небес,
ведь очень часто к вере в Бога
нас обращает мелкий бес.
 

* * *

 
Я вдруг понял —
и замер от ужаса,
словно гнулись и ехали стены:
зря философы преют и тужатся —
в Божьих прихотях нету системы.
 

* * *

 
Покуда все течет и длится,
свет Божий льется неспроста
и на высокие страницы,
и на отхожие места.
 

* * *

 
Как бы ни было зрение остро,
мы всего лишь наивные зрители,
а реальность и видимость – сестры,
но у них очень разны родители.
 

* * *

 
Когда устали мы резвиться
и чужды всякому влечению,
ложится тенями на лица
печать покорности течению.
 

* * *

 
По жизни понял я, что смог,
о духе, разуме и плоти,
а что мне было невдомек —
душа узнает по прилете.
 

* * *

 
На торжествах любой идеи,
шумливо празднуя успех,
различной масти прохиндеи
вздымают знамя выше всех.
 

* * *

 
Дабы не было слово пустым
в помогании душам пропащим,
чтобы стать полноценным святым,
надо грешником быть настоящим.
 

* * *

 
Когда б достало мне отваги
сказать мораль на все века,
сказал бы я: продажа шпаги
немедля тупит сталь клинка.
 

* * *

 
Веря в расцвет человеческой участи,
мы себе искренне врали,
узкие просеки в нашей дремучести —
это круги и спирали.
 

* * *

 
Давно томят меня туманные
соображения о том,
что все иллюзии гуманные —
смешными кажутся потом.
 

* * *

 
Звуков симфония, зарево красок,
тысячи жестов ласкательных —
у одиночества множество масок,
часто весьма привлекательных.
 

* * *

 
От жизни утробной до жизни загробной
обидно плестись по судьбе
низкопробной.
 

* * *

 
Природы пышное убранство
свидетельствует непреложно,
что наше мелкое засранство
ей безразлично и ничтожно.
 

* * *

 
Страх бывает овечий и волчий:
овцы блеют и жмутся гуртом,
волчий страх переносится молча
и становится злобой потом.
 

* * *

 
Прекрасна образованная зрелость,
однако же по прихоти небес
невежество, фантазия и смелость
родили много более чудес.
 

* * *

 
Сценарист, режиссер и диспетчер,
Бог жестокого полон азарта,
и, лишь выдохшись, жизни под вечер,
мы свободны, как битая карта.
 

* * *

 
При Творце с его замашками,
как бы милостив Он ни был,
мир однажды вверх тормашками
все равно взлетит на небо.
 

* * *

 
Одни летят Венеру посмотреть,
другие завтра с истиной сольются…
На игры наши
молча смотрит смерть
и прочие летающие блюдца.
 

* * *

 
Чувствую угрюмое томление,
глядя, как устроен белый свет,
ведь и мы – природное явление:
чуть помельтешили – и привет.
 

* * *

 
Мне любезен и близок порядок,
чередующий пламя и лед:
у души за подъемом – упадок,
за последним упадком – полет.
 

* * *

 
Киснет вялое жизни течение —
смесь докуки, привычки и долга,
но и смерть – не ахти приключение,
ибо это всерьез и надолго.