Текст книги "Мемуары рижской куртизанки"

Это был великий общественный деятель, сносно скроенный и с довольно миловидным лицом. Впрочем, чего греха таить, по сути своей он являлся невыносимым животным, как и все, по обыкновению, люди этой профессии. Послушать его, так наша планета не казалась ему достойной нести это его бренное, но бессмертное тело. Ему было присуще суверенное презрение ко всему остальному в мире, кроме его персоны, он считал себя универсальным талантом, рассуждая обо всём непререкаемым тоном, вечно всем противоречил, и несчастье тому, кто посмел бы ему возразить, бессмертный хотел, чтобы все только его слушали, не желая слушать никого. Одним словом, палач заносил топор над горлом невинных людей, несправедливо обвинённых, и претендовал на то, чтобы ему аплодировали.

Самое лучшее из того, что француз сделал, появившись в моём доме, состояло в том, что он попытался реформировать плохой вкус, который английский милорд привнёс в мою кухню, заменив роскошь и обжорство на деликатность приёма пищи. Теперь у меня с утра до вечера было восемь приёмов разнообразных продуктов питания, из которых шесть регулярно были оккупированы компанией поэтов, художников и музыкантов всех мастей, и все они приходили на эти обеды исключительно из желания набить своё брюхо вкусной едой, и расточали в качестве рабов свой наёмнический фимиам моему Крёзу6161
  Крёз (595—546 до н. э.) – последний царь Лидии в 560—546 до н. э. из рода Мермнадов. Богатство Крёза вошло в поговорку.


[Закрыть]. Мой дом стал судом, где непрерывно судили и осуждали таланты и искусство, словно в литературном салоне-трактире кундзе Йохансоне6262
  Кундзе Йохансоне (1749—1805), Александрина Йохансоне – курляндская куртизанка и писательница, сестра епископа Йохансона. В литературном салоне кундзе Йохансоне, бывали многие известные персоны Лифляндии.


[Закрыть]. Все хорошие и любимые в обществе авторы были порублены у нас на кусочки и поедались с такой же жадностью, как и телячьи почки. Щадили только плохих, частенько помещая их аж в первый ряд для подражания. Я даже видела, как эти паразиты осмелились иронизировать над неподражаемыми письмами автора Книдского храма6363
  Имеются в виду имевшие значительный успех Персидские письма и чувственная пастораль «Книдский храм» Шарля-Луи́ де Секонда́, барона Ля Брэд и де Монтескьё – французского писателя, правоведа и философа.


[Закрыть] и посмеивались над аббатом Палкавниексом6464
  Палкавниекс – латышский писатель, монах, автор трагедий, комедий, хвалебных од, мадригалов, эпитафий, представитель литературной богемы. Многие считали его творчество бездарным, что обрекало его на многочисленные насмешки. Жил, в основном, на гонорары от своего творчества.


[Закрыть], полностью искажая его творчество. Этот бедный священник, единственным недостатком которого была его нищета, повлёкшая за собой сделки с совестью, заставлявшие его за деньги писать оды для богатых телом, но нищих душой представителей сильных мира сего, невольно поселившие в его очень красивой душе и теле искру продажности, но этому бедному человеку, всю его жизнь подвергавшемуся несправедливому сарказму, лично я должна сказать слова благодарности, к его славе в веках, как я надеюсь. Если у меня есть некоторый вкус к хорошей литературе, то этим я обязана его заразительному остроумию и советам.

Именно аббат Палкавниекс открыл мне глаза на то, на сколь малоценны и незначительны бывающие в моем доме шершни с Парнаса6565
  Парнас – гора в Греции, мифологическое место пребывания муз, а также символ поэзии, поэтического признания.


[Закрыть], вразумил меня, что настоящий разум должен был чистым и гореть божественным огнём, что божий дар не может быть приобретён за деньги и при помощи власти, и что необходимо воздержаться от того, чтобы называть священным именем писателя одновременно действительно счастливые таланты, отмеченные божьим даром, и это презренное сборище мелких писак, лишённых остроумия, нищих духом, дабы потом, из-за их плохой репутации, люди не смотрели с позором на представителей этой самой благородной профессии.

– Вы бы ни за что не угадали, – сказал мне однажды аббат Палкавниекс, – почему Рига буквально заражена этим проклятым отродьем. Дело в том, что сама по себе наша профессия не требует ни ума, ни таланта, и чтобы вы могли в этом убедиться, преподайте вашему кучеру дюжину слов неологического словаря, а затем пошлите его в кафе «Трис Брали»6666
  «Трис Брали» – (русск. «Три брата») – известное кафе в Риге на улице Маза Пилс. Там бывали многие известные поэты и писатели того времени.


[Закрыть] на один или два месяца, и я вам гарантирую, что по возвращению ваш кучер будет также остроумен, как и другие местные писаки. Увы! – Добавил он, испуская глубокий вздох, – Вся моя вина заключена в жестокости моих родителей, именно им я обязан своей нищетой и злословием, надолго обременившими меня. Варвары, они испоганили мою юность, насильно отправив меня к братьям-монахам в монастырь ордена слуг Святой Марии. Отвращение, которое мне внушила монашеская жизнь, лишь приумножилось с годами, ведь мне пришлось несколько лет стонать под клобуком, и я умер бы там от отчаяния, если бы не нашёл способ секуляризоваться, став, наконец, светским человеком… но, одновременно, без друзей и денег… я был лишён всего, и вскоре обретённая мной свобода стала грузом на моих плечах, и ещё немного, и я бы пожалел о совершенном мной поступке, об оборванных разом связях. Наконец, не зная чем себя занять, моя нерешительность привела меня сюда, в Ригу. Вначале я добывал средства к существованию написанием месс и проповедей, которые продавал монахам нищенствующих орденов. Нужда и безделье не позволили мне слишком уж обременять себя выбором знакомств, и я частенько посещал небольшое заведение для курения возле ярмарки на берегу Даугавы, где собирались канатоходцы, игроки марионеток, несколько актёров Немецкого театра, и, между прочим, сам премьер кунгс Орловскис из Оперы. Все эти господа, чей благосклонности мне посчастливилось добиться, предоставили мне возможность бесплатно посещать их спектакли. Скоро меня обуял зуд бумагомарания, и я рискнул написанием нескольких плохоньких сцен, которые у меня, к моему удивлению, купили за хорошие деньги. Я был столь любезен, что смог даже примирить Церковь и театр, продолжая извлекать мою ежедневную дань из алтаря, но архиепископ лишил меня этой маленькой радости, запретив мне исполнять функции священника, в результате чего я потерял пятнадцать копеек в день, которые мне приносила месса, и которые были моим самым стабильным доходом. Чтобы компенсировать эту потерю, я решил открыть лавочку поэта, и принялся писать комедии, оперы, трагедии, которые я подписывал именем моего брата, либо продавал кому бы то ни было, кого поразила мания бумагомарания, желание стать автором автором какого-нибудь поэтического произведения. Помимо этого я не брезговал ничем, что было в компетенции моего разума. Вам захотелось стать автором любовного письма, эпиталамы, духовной песни, проповеди по случаю Поста? Всё это вы могли найти по сходной цене в моей поэтической лавочке. Я вам даже признаюсь, только обещайте хранить эту тайну, что один известный петодьер6767
  Петодьер – фр. Pétaudière – производное от имени короля Пето, экстравагантного персонажа, появившегося в 1546 году в книге Рабле, изображавшей «двор короля Пето, где каждый главный».


[Закрыть] из старого Рижского замка не пренебрёг моими услугами для составления своей вступительной речи, да и впоследствии не позабыл дорогу ко мне. Но кто бы мог подумать, что столь значительная торговля не позволит мне иметь даже кучера? Вы сами видите, какую выгоду я извлёк из продажи произведений моего ума. За более чем пятьдесят лет я написал миллионы стихов, а у меня нет даже приличных брюк.

Чистосердечность и наивность, с которой со мной разговаривал прекрасный аббат Палкавниекс, убедила меня в том, что из всех профессий наиболее неблагодарной и легкомысленной является та, которой занимался остроумный священник, и его реальные заслуги также убедили меня в том, что счастливыми в этой профессии являются не талантливые авторы, а те, кто сумел тем или иным способом заработать репутацию. О, сколько мне известно писак, кому власть передала лучшие места среди учеников Аполлона, даже не способных вытянуть из своих бесплодных мозгов и сотую часть прекрасных произведений, написанных аббатом Палкавниексом? Сколько гнусных сравнений с ярмарочными шутами, усмешек коллег и насмешек невежественной публики вынес в своей жизни бедный аббат, хотя, в сущности, он был бесконечно более умелым поэтом, чем они. Давайте закончим на этом разбор Рижского литературного рынка моего времени, лишь замечу напоследок, что любая заслуга напрасна, если она не опирается на какую-нибудь основу, например, талант. Только великие люди способны создать значительные произведения, а природе лишь остаётся их заметить.

Итак, я возвращаюсь к моей французской финансовой голубой ленте6868
  Голубая орденская лента (Le cordon bleu) была знаком отличия рыцарей Сен-Еспри. Фамильярно термин обозначает знаменитого человека.


[Закрыть]. Решив, что пора двигаться дальше, мы с моим бессмертным академиком дружелюбно разорвали наш контракт, и я вновь оказалась свободна.

Уже давно, должно быть, я должна была ответить на вопрос, который мои читатели, безусловно, не раз хотели задать мне. Как это возможно, чтобы Лайма, рождённая с темпераментом Мессалины6969
  Валерия Мессалина (Valeria Messalina, ок. 17/20 – 48) – третья жена Римского императора Клавдия, влиятельная и властолюбивая римлянка, имя которой приобрело переносное значение из-за её распутного поведения.


[Закрыть], могла удовлетвориться такими не интересными людьми, которых она описала в этой книге, и отнюдь не похожими на Геркулесов на ниве похоти и разврата?

Это совершенно справедливое замечание и моё упущение. Поэтому вам следует знать, господа, что по примеру герцогинь из Рижского замка и многих моих подруг я всегда содержала в своём доме наёмного работника. Но пусть это, прошу вас, останется большой тайной. Итак, у меня всегда под рукой был один молодой и сильный лакей, и пока моя душа не покинет моего тела, я не изменю этому методу. Конечно, их привилегированное положение, позволяющее им вставлять свой выдающийся конец в лоно, а также и другие беззащитные места своей госпожи, откладывают, обычно, отпечаток на их поведение. Становятся ли они наглецами? Обычно… да, но это устранимо. Несколько ударов палкой оплаченному экзекутору, и пошёл прочь. У меня всегда хватало ума не бросаться в крайность, привязавшись к какому-нибудь красавчику с большой и толстой битой, ведь найти другого такого же, если у вас есть деньги, не проблема, поэтому я проявляла осторожность и частенько меняла своих жеребцов, принимая к себе на службу нового успокоителя моей необузданной похоти и плоти. Мне доставляло удовольствие брать новое дикое молодое тело, воспитывать его владельца, подчинять своим фантазиям, подчас фантасмагоричным, и получать полное удовлетворение от их воплощения в жизнь. Единственное, чего я не могла терпеть от этих маленьких копий Приапа, так это, главным образом, чтобы у них одновременно со мной была какая-либо связь с себе подобными девицами, и то, исключительно из-за страха, как бы мои полюбовники не испортили свою невинность и их не развратили эти шлюхи с предместий Риги с Задвинья своими плебейскими фантазиями. Поэтому я их держала, образно говоря, в постоянном напряжении. Впрочем, что касается victum и vestitum7070
  Victum и vestitum (лат.) «Пища и одежда.»


[Закрыть], то к ним я проявляла бережное внимание. Они были чисты, хорошо одеты и накормлены, как цыплята в клетке, или, если говорить менее метафорически, как блаженные, управляющие монашками в женских монастырях, у которых есть и другая забота в этом мире, кроме обозначенной в прямых обязанностях, а именно благочестиво, набожно, с благоговением и бурно орошать своим природным соком всё, что следует увлажнять. Так вот, господа, надеюсь, что мне удалось удовлетворить вашу любознательность, и мой рецепт, которым я пользуюсь ежедневно, чтобы смягчить огонь моей несдержанности, поможет и вам. Посредством столь разумной системы, мои удовольствия никогда не были смешаны с горечью разочарований. Я получаю чувственные наслаждения, причём любые, какие только могут заглянуть в моё похотливое сознание, потихоньку, не опасаясь капризов и плохого настроения настоятельного и состоятельного любовника, который меня использовал бы в качестве рабыни, и заставлял бы, возможно, покупать его ласки ценой моих же денег, что привело бы меня однажды к разорению и нищенству. Я не из таких грю7171
  Грю (фр, grue) – женщина лёгкого поведения.


[Закрыть]. Упорствует лишь дурак, который хочет одновременно получить и безумную страсть и платоническую нежность. Рафинированные и витиеватые чувства любви – блюда, которые не соответствуют моему вкусу, мне нужна более сильная и острая пища.

Действительно, господин Платон был приятным оригиналом со своим способом любить, но где был бы сегодня человеческий род, если бы он последовал за пустяшными идеями этого философа, опорочившего свою профессию? Человек с необыкновенной внешностью, которой его наделила природа, не решился, для избавления от мирских страстей сделать то, на что решился великий философ и теолог Ориген7272
  Ориге́н (род. ок. 185 года в Александрии – умер в 254 году в Тире) – греческий христианский теолог, философ, учёный. Автор термина «Богочеловек» Ориген спал на голой земле, постился, не носил обуви, не имел смены одежды, но пользовался популярностью у женщин и не хотел, чтобы это неправильно истолковывалось. Поэтому, поняв буквально слова Иисуса: «Есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного» (Евангелие от Матфея 19:12), он оскопил и себя.


[Закрыть]. Ничтоже сумняще я вообразила, что живя в Платоновские времена, я могла бы изменить направление философской мысли, став для Платона той же самой музой, что и Элоиза для Абелляра7373
  Французская монахиня XII-ого века, выдающаяся для своего времени женщина: в отличие от своих сверстниц любила читать книги, в том числе и философские, знала латинский, греческий и древнееврейский языки, племянница влиятельного парижского каноника Фульбера, а её учителем был Абеляр, каноник церкви Нотр-Дам де Пари. Абеляр воспылал страстью к Элоизе, ответившей ему полной взаимностью, и она родила от него сына. Дабы наказать их за это, её дядя, каноник Фюльбэр, заставил кастрировать Абеляра, чтобы, кроме всего прочего, таким образом, по каноническим законам, преградить ему путь к высоким церковным должностям Эта история девушки, соблазнённой её наставником, внушила Руссо название его романа, Жюли или Новая Элоиза (1761).


[Закрыть]. Но не буду вас утомлять пародией на философию, и давайте возобновим нашу историю.

Как только известие о моем очередном вдовстве распространилось по Риге, меня стал преследовать сонм моих потенциальных жертв всевозможных видов и состояния. К моему счастью, чрезвычайный посол одной зарубежной страны чрезвычайно быстро освободил меня от их докучливости, и я не смогла скрыть от самой себя степень той радости, что я ощутила, завоевав для себя этот дипломатический статус. Какой лестный триумф, какой пик моего тщеславия и честолюбия! И какое я испытывала удовлетворение, видя у моих ног человека, который из своего посольства в Риге формировал мнение одного из самых влиятельных правителей Европы, который, в свою очередь, мог из своего дворца изменить всю систему политики всей Европы! Такова была благоприятная картина, которую я себе рисовала, прежде чем узнала господина посла поближе. Я не сомневалась, что он обладает редкими и возвышенными талантами, позволявшими ему вершить судьбы мира, но к своему удивлению обнаружила одно странное обстоятельство – прежде чем браться за дело, мой дипломатический корифей обращался за советом ко мне. Представьте себе, что европейские и мировые проблемы частично решались на основании переговоров со мной, и секретные агенты ведущих мировых держав стали искать встречи с моей персоной, чтобы я могла донести их депеши в более приемлемом виде до моего дипломатического кавалера, делегируя их в моей интерпретации, после чего мы вместе с послом их обсуждали и принимали решение. Конечно, бывали разногласия. Как без этого? Точку соприкосновения мы находили в любовной борьбе на нашем ложе плотских утех, и после этих, довольно частых конференций, нами уполномоченные легаты, к счастью для многих стран, подписывали договоры, служившие взаимному удовлетворению как этих государств, так и нас лично.

Поскольку у меня есть веские причины полагать, что мой читатель достаточно нетерпелив в желании узнать подробнее о его Превосходительстве господине После иностранного государства, не смею его более заставлять ждать, и сделаю карандашный набросок портрета иноземного дипломата.

У господина посла было одно из таких лиц, которые смело можно назвать неприметным, и, следовательно, довольно трудным для описания. Роста он был чуть выше среднего, и сложен кое-как, или, как говорится, ни так, ни сяк. У него была нога приличного человека, то есть, как принято считать, худая и лишённая излишнего мяса, а тривиальное лицо опровергало каноны возвышенного благородства, которое от рождения, согласно расхожему мнению, должно сопутствовать благородному дворянину. Господин посол ходил с высоко поднятой головой, надувая щеки и безостановочно бросая самодовольный взгляд на всё и вся. Впрочем, его серьёзное, молчаливое лицо, погруженная в себя натура… весь этот антураж позволял окружающим считать, что он постоянно поглощён в глубокие размышления, и по меньшей мере, о судьбах мира, и день его расписан по минутам. Господин посол почти не говорил, чтобы окружающим без лишних слов было понятно, как много он размышляет о глобальных проблемах, и что присущий ему характер предписывает быть осмотрительным и взвешенным в его речах. Если господина посла о чём-то спрашивали, тот отвечал неким лёгким кивком головы, сопровождаемым удивительно приятным взглядом или почти неощутимой маленькой улыбкой. Кто мог бы полагать, не зная закулисной рижской жизни и столь двусмысленной внешности, что я была уже около месяца жертвой сексуальной озабоченности господина посла одной из самых могущественных европейских держав и во многом определяла политику старушки Европы? Я сама не представляла себе, что имею дело с одним из величайших людей мира, если бы не его секретарь, который нарисовал мне несколько иной, чем мне представлялось до сих пор, портрет господина посла. Я выше уже говорила вам, что нет для нас более строгих и грозных цензоров, чем наши слуги. Несмотря на то, что мы практически не замечаем их в повседневной жизни, наши малейшие просчёты не ускользают от их зоркого взгляда и мгновенно становятся поводом для едких насмешек всей прислуги. Разве можем мы надеяться, что сумеем ускользнуть от этого постоянного надзора нашей челяди? А секретарь господина посла являлся чересчур просвещённым и образованным человеком, чтобы его ослепило и покорило высокомерие и надменность его хозяина. Как бы там ни было, я нашла наблюдения этого секретаря столь разумными, что думаю, моему читателю будет интересно их послушать.

Вот что он мне рассказал:

– Вспоминайте мои слова, – сказала мне, эта, как оказалось, весьма информированная персона, – чтобы вас никто и никогда больше не обманул, что вы никогда не должны поддаваться слепому и малодушному уважению в отношении большой и важной персоны с титулом, априори считая себя незначительной в сравнении с ней. Осмельтесь внимательно её рассмотреть, отважьтесь абстрагироваться от псевдо уважения и поклонения, которым они окружены, и престиж этих лиц падёт ниц в ваших глазах. Вы незамедлительно узнаете их подлинную стоимость и увидите, что то, что вы принимали столь часто за величину и достоинство, на самом деле не что иное, как гордыня и глупость. Правда, одно правило, главным образом, всё же следует соблюдать. Не следует забывать, что личные заслуги, ум, знания в наше время больше не являются синонимом значимости поста, и если образно выражаться, необходимо помнить, что добротность лошади не выражается в богатстве конской сбруи, которая её покрывает. Взнуздайте полудохлую клячу, покройте её золотой попоной, поставьте на лучшее место в самом пышном экипаже, и всё равно все эти украшения не смогут превратить это бедное животное в превосходного рысака. Как вы не дубасьте эту клячу отборными кожаными ремешками нагайки, в финале вас ждёт фиаско и позор. И в дополнение, как приложение к вышесказанному, некий бонус, знайте, что ограниченный талант, каким обладает Его Превосходительство, позволяет ему предполагать, что скромное лицо, вальяжная и чопорная внешность, вкупе с одновременно властной и спесивой внутренней сущностью – единственные качества, которые определяют и характеризуют министра. А я добавлю от себя, что они выдают ещё и самодовольного фата, который напрасно старается казаться важным, щеголяет и надувается спесью от внушительного веса своей миссии, хотя для него эти усилия всегда будут в глубине души утомительны, ведь его крестец слишком слаб, чтобы тащить на себе столь тяжёлый груз. Но, вместе с тем, как преображается мой хозяин, лишь только у него случается возможность скрыться от глаз публики. Как вы думаете, что делает мой хозяин в то время, когда мы корпим над расшифровкой секретных телеграмм и подготовкой ответов на них? Он шалит со своими слугами, своей обезьяной и собаками, напевает весёлые и фривольные песенки, играет на флейте, развалившись в кресле, пьёт, курит, зевает и засыпает, открыв рот и мерзко похрапывая. Однако не думайте, что все министры в нашей стране такие же жалкие персоны, как та, что я вам сейчас описал. Есть среди них люди талантливые, которые выполняют огромную работу во благо государства, но они не выпячивают свои заслуги, а потому незаметны и неизвестны широкой публике.

Господин секретарь поведал мне ещё бесконечно много превосходных историй, часть из которых я могла бы вставить в своё повествование, но так как они слишком длинны, я предпочитаю сохранить взятый темп и быстрее приблизить вас к финалу моей истории.

Восхищение и уважение, что вызывал у меня до тех пор Его Превосходительство господин посол, скоро снизилось до нуля и переросло в презрение. Несмотря на его великолепие и щедрость, я была уже готова на какую-нибудь дерзкую выходку, чтобы освободиться от него, и тут мне на помощь пришло внезапное расстройство моего здоровья, предоставившее нам с господином послом взаимный повод для разрыва. Итак, я вдруг впала в апатию и меланхолию, которые всегда были подводными камнями в знаниях и навыках даже самых знаменитых учеников Эскулапа. Каждый из них, игнорируя злую реальность, которой я была поражена, воображал невесть какую причину моего заболевания, приводил мне столь убедительные умозаключения, что я, принимая их на веру, употребляла все сваренные ими снадобья, которые вскоре превратили моё тело в ходячую лавку аптекаря. Между тем, я таяла на глазах, превратившись в печальную тень той, кем была ещё совсем недавно, и напрасно я старалась заменить естественную свежесть моего лица, блеск моих глаз и статность фигуры иллюзорными тайнами искусства макияжа и изысками заморской одежды. Киноварь, помады, белая краска и мушки7474
  Мушки – кусочки чёрной тафты, приклеенные к лицу или телу, были чрезвычайно модны в Европе в XVII-ом веке. Кокетки и знатоки знали специальный язык мушек: страстная помещалась под глаз; готовая на любовные отношения женщина прикрепляла мушку на углу рта, а кокетка на губе, бесстыдница на носу, а любезная к кавалерам в середине щеки, игривая же на ямочку щеки, умеющая хранить тайну женщина на нижней губе и т.д..


[Закрыть] не были способны вернуть в моем зеркале изображение когда-то красивой мордашки Лаймы, покорившей светскую Ригу. Однажды, после двух часов глубокого размышления и тягостного изучения своего лица и туалета, я едва смогла обнаружить в себе хоть одну маленькую черту, которая бы мне напомнила о моей былой красоте.

Постепенно в жизни я стала выглядеть, как театральная актриса на собственном бенефисе, восхитительная издалека, и ужасная вблизи. Несколько слоёв декоративной косметики, которыми я перегружала своё лицо, создавали издалека обманчивое впечатление о моей красоте, но чего стоили эти ухищрения, когда я приближалась к кому-нибудь поближе? Люди видели только хаотическое и странное нагромождение грубых цветов, оскорбляющих требовательный взор истинного ценителя, и под которыми не было никакой возможности узнать прежнюю Лайму. Увы! Частенько в то время скорби и отчаяния я вспоминала счастливое время, когда эта самая Лайма, вполне невежественная по части хитростей макияжа и изысканности украшений, была богата своим собственным телом и лицом, и заимствовала свою привлекательность только сама у себя, а не у парижских парфюмеров! Наконец, когда я, уже практически мёртвая, под грузом постигших меня неприятностей и заключений врачей, тащилась к концу своей жизни, мне совершенно случайно, буквально мимоходом, довелось услышать об одном знахаре, которого многие считали шарлатаном. У него было прозвище Меркейошс Бутиба7575
  Латыш. mērķējošs būtībā – целящийся в суть.


[Закрыть] – «Целящийся в суть», потому что он ставил диагноз, узнавая о природе любого заболевания по глазам пациента, проникая через них в его душу и природу постигшего её заболевания. Хотя у меня к тому времени уже не осталось большой веры в разных чудотворцев, но предсмертное состояние, в котором я тогда пребывала, придало моему разуму некую долю наивности, и я попросила передать кунгсу Меркейошсу Бутиба, что убедительно прошу его навестить меня. При его появлении в моём доме я перестала сомневаться, что вскоре он поднимет меня на ноги, ведь уже с самого первого взгляда мне понравилась физиономия этого врачевателя. Я нашла, что у него открытое и бескорыстное лицо, не чета этим напористым и устрашающим чертам, запечатлённым на физиономиях большей части рижских врачей и шарлатанов. Он начал с того, что милосердно попросил у меня короткую исповедь моей жизни до начала заболевания, и режим, который мне установили прежние врачи потом, после чего, внимательно и молча осмотрев меня в течении двух или трёх минут, нарушил молчание следующей фразой:

– Яункундзе, вам посчастливилось, что врачи, лечившие вас до сих пор, не убили вас окончательно. Источник вашего заболевания коренится, чего они не смогли понять, не в вашем теле, а в вашем разуме, у которого возникло сильнейшее отвращение к злоупотреблениям слишком прелестной жизнью, которую вы вели до болезни. Удовольствие моментально селится в душе после хорошей еды, попавшей в желудок, но даже самые чудесные блюда при ежедневном употреблении становятся пресными, и они у нас в конце концов начинают вызывать отвращение, в результате чего мы их больше не можем переваривать. Излишек наслаждения пресытил, образно говоря, ваше сердце, и сковал чувства. Несмотря на привлекательность вашего настоящего положения, всё окружающее стало для вас просто невыносимо. Удручённое состояние, огорчение, тревога стали охватывать вашу душу прямо посреди вечного праздника вашей жизни, и само удовольствие вдруг стало мукой для вас. Вот ваше состояние в данный момент, вот в чём заключается ваша болезнь! Если вы хотите прислушаться к моему мнению, мой вам совет – бегите прочь от шумной и праздной жизни, которую вы вели до сих пор, кончайте заниматься тем видом коммерции, который стал уделом вашей жизни. Питайтесь только полезными для здоровья продуктами, возьмите за правило рано ложиться спать вечером и рано просыпаться утром, посещайте только тех людей, которые вам приятны, чьё настроение согласовывается с вашим, имейте всегда в запасе некоторое занятие, интересное вам, чтобы заполнять им пустоты дня. И главное – не употребляйте больше никаких лекарств, и я вам гарантирую, что через шесть недель вы будете настолько красивы и свежи, как никогда ранее.

Речь кунгса Меркейошса Бутиба произвела на меня, во всех смыслах, чудесное впечатление. Настоль магическое, что мне показалось, будто он дотронулся до меня волшебной палочкой. Мне показалось, будто я очнулась от глубокого сна, во время которого мне лишь привиделось, что я больна. Убеждённая, что кунгс Меркейошс Бутиба вырвал меня из рук смерти, я бросилась ему на шею с бурным потоком благодарностей, и отпустила его, заставив принять в знак благодарности двенадцать альбертинеров.

Решив строго соблюдать его рекомендации, моей первой заботой стала отставка со службы в Опере. Хотя после подачи заявления об уходе требовалось формально отслужить ещё шесть месяцев, кунгс Мейтерс проявил понимание и освободил меня от этой обязанности. У меня появилось много свободного времени, и я задумалась о вещах, на которые раньше не обращала внимание. С того самого дня, когда я ушла из дома моих родителей, мне не случалось думать о них, и я не знала даже, живы ли они. Изменившаяся ситуация всколыхнула мою память, и я упрекнула себя в неблагодарности по отношению к ним, подумав, наконец, о том, что необходимо исправить свою ошибку. Предположив, что они продолжали жить по старому адресу, я отправилась туда, но мои поиски были довольно долго безрезультатны. Со прежней квартиры родители съехали, и никто не знал, куда. Наконец, старый торговец целебными травами рассказал мне, что кунгс Аматниекс закончил свои дни каторжником, прикованным к веслу на галерах, а мою мать я сейчас могу найти на принудительном лечении в больнице Кроня, к которой к тому времени была пристроена тюрьма для проституток, и где она оказалась, предварительно получив маленькое публичное наказание от руки кунгса Париса7676
  Так иронично называли палача.


[Закрыть].

Конечно, я была глубока тронута этим рассказом, но, между тем, далека от мысли, чтобы порицать поведение и образ жизни моих родителей, в результате которого судьба забросила их туда, где они оказались. Я не таила зла на них и не смогла сдержаться от того, чтобы оправдать их в моем сердце, вспомнив разумные размышления адвоката Патлена7777
  «Адвокат Пьер Патлен» (Фарс об адвокате Пьере Патлене – La Farce de Maître Pathelin) – анонимный французский фарс (ок. 1470-х гг.), один из наиболее знаменитых драматических текстов средневековья. Из этого фарса происходит знаменитая фраза «вернёмся к нашим баранам» («revenons à nos moutons»).


[Закрыть], который говорил в одной своей защитительной речи, что трудно быть честным человеком, когда ты нищий. Действительно, кто знает, как поступили бы в некоторых ситуациях богатые люди, слывущие в обществе образцом порядочности, если бы они оказались в подобной ситуации! Никто в этом мире не ведает, не покинет ли нас в одночасье удача… и не настигнет ли следом несчастье. И именно этих несчастных потом вешают на площади, и без сомнения, если бы всех тех, кто этого заслуживает, наказали аром7878
  Ар (фр. hart) – веревка для виселицы.


[Закрыть], мир был бы вскоре опустошён.

Убеждённая в этом, может быть и верном, а возможно и нет, сугубо личном мнении, я употребила все мои связи и деньги, чтобы освободить мою мать из заточения, не сомневаясь, что изменение условий вскоре сделает её не менее честной женщиной, чем раньше и создаст ей со временем репутацию порядочной рижанки. Слава богу, я не заблуждалась и ни мгновения не пожалела о принятом решении! Сегодня все могут это увидеть. Моя мать любезно приняла на себя заботу о моих домашних делах, и я вам признаюсь, что мой дом никогда не находился в большем порядке, чем сейчас. Одним словом, если я способствовала её счастью, то могу сказать вам, что моя мать не меньше способствовала моему, благодаря нежной привязанности, которую она ко мне испытывала, и искреннему усердию, с которым матушка теперь летит навстречу всему тому, что может польстить моим желаниям.

Сегодня мы с ней разделяем наше время между городом и деревней, общаемся с очень узким кругом лиц (так как друзья – это, поверьте мне, чистая химера), поэтому жизнь моя прелестна во всех жанрах. Что касается моего здоровья, то теперь всё несравненно лучше, несмотря то, что временами меня продолжает мучить лёгкая бессонница. Но, поскольку кунгс Меркейошс Бутиба строго настрого запретил мне пользоваться всяческими медикаментами, я каждый вечер перед сном читаю несколько отрывков из наркотических произведений маркиза Аржана7979
  Жан-Батист де Буайе, маркиз д’Аржан (1704—1711) – французский писатель-романист и философ эпохи Просвещения.


[Закрыть], шевалье Муи8080
  Шарль де Фьё, шевалье де Муи (Charles de Fieux, chevalier de Mouhy, (1702—1748), обычно упоминается просто как «шевалье де Муи» – французский писатель. В романах де Муи дана обширная картина парижской и провинциальной жизни. В наше время его называли «самым скучным из романистов XVIII века»


[Закрыть] и многих других превосходных писателей из этой плеяды, благодаря чему сплю, как сурок, и пытаюсь убедить своим примером всех, кто атакован подобным же недомоганием, пользоваться такой же хитростью. Это средство очень надёжное, поверьте моему опыту.

В заключение мне остаётся ответить лишь на упрёк, который, возможно, мне будет предъявлен читателем за свободу живописания некоторых пикантных или фривольных картин моей жизни. Поверьте мне, что подвигло меня на это в моих скромных мемуарах отнюдь не желание увлечь читателя чем-то запретным, я лишь полагала, что цель моих словесных излияний имеет противоположное направление – защитить репутацию девушек, которых народная молва обесценивает описанием в сугубо гнусных красках, наделяет наиболее бесчестными атрибутами их профессии. Впрочем, каким бы ни было чувство читателя после прочтения сего опуса, я оставляю за собой некоторую возможность считать, извините за такое самомнение, что непристойная часть этого повествования будет искуплена той их частью, из которой молодые девушки, вступающие в этот опасный и многогранный мир, смогут извлечь пользу из размышлений, которые я сделала на основании собственного опыта жизни на коварном поприще Рижской куртизанки, и узнают об опасностях, которые могут их подстерегать на жизненном пути, чтобы их, естественно, избегнуть, и не повторять моих ошибок. Если успех, которого они добьются, будет связан и с изучением моего опыта, тем лучше. Иначе, я умываю свои руки. За сим, всегда к вашим услугам,

Лайма