Текст книги "Пришедшему – крест"

Целитель

На следующее утро у калитки, которая вела к храму, собралось человек пятьдесят. Каждый нищий рассказал своим родным и знакомым о странном знахаре. Та, которую исцелили от глаукомы, давала посмотреть свой глаз, а избавленная от экземы показывала совершенно чистые руки. Люди удивлялись, высказывали сомнения, с нетерпением ждали знахаря. Тот появился неожиданно. Все обратили внимание на незнакомца, когда исцеленная от экземы женщина воскликнула:

– Вот он! Он пришел! – Женщина бросилась к мужчине в армейской куртке, схватила его руки, стала целовать, несмотря на то, что он был в хлопчатобумажных перчатках.

– Спасибо, добрый человек! Смотрите: все прошло!

Женщина повертела перед седым руками.

– Я рад, что ты снова здорова, – сказал мужчина. – Иди и никогда никому не завидуй!

– Всю оставшуюся жизнь я буду молиться за тебя! – горячо произнесла женщина.

– Поживем – увидим! – сказал знахарь.

Наблюдавшие необычную сцену придвинулись к знахарю.

Отовсюду посыпались мольбы:

– Помоги мне!

– И мне!

– И мне!

– У меня рак!

– У кого рак? – спросил седой.

– У меня, у меня! – пробралась вперед молодая женщина в белом берете и синем платке, повязанном вокруг шеи.

– Здесь?

Знахарь указал на правую грудь.

– Да! – сказала она.

Окружающие издали удивленный вздох.

– Как он узнал?

– Они в сговоре. Это трюк!

– Сами вы – трюк!

– Расслабься, – сказал седой, словно не слыша разговоров вокруг. Снял перчатки, правую руку засунул под пальто, положил на грудь женщины.

– Я тоже так умею! – пошутил кто-то, но на него зашикали.

Знахарь уверенно расстегнул пальто, блузку, бесцеремонно сдвинул бюстгальтер. Длинными худыми пальцами попытался что-то нащупать. Взгляд его был сосредоточен и строг. Видимо, нащупав то, что искал, замер, затем стал массировать. Процедура длилась минут десять. Все это время вокруг висела напряженная тишина.

Наконец знахарь отнял руку, надел перчатки.

– Все, моя хорошая, – сказал он, – иди и радуйся жизни!

У тебя ничего нет.

Женщина стояла в растерянности.

– Это… правда? – тихо спросила она.

– Говорю тебе, помолись Господу, Отцу нашему!

Женщина обняла седого, поцеловала в щеку.

– Спасибо тебе, добрый человек! Я буду молиться за тебя!

Женщина вынула заранее приготовленные деньги, сунула в руку знахарю. Тот равнодушно посмотрел на купюры.

– Деньги не стоят и тысячной доли твоего святого чувства.

Не унижай его!

Знахарь вложил деньги в руку растерявшейся покрасневшей женщине.

– Отдай долги за квартиру, – сказал он.

Оцепенение прервал голос, раздавшийся с задних рядов:

– Помогите мне!

Толпа раздвинулась. Вперед, с трудом переставляя непослушные ноги, вышел мужчина на костылях.

– Помогите мне! – повторил он. – У меня…

– Я знаю, – перебил его знахарь. – Ты перенес инсульт.

Седой снова снял перчатки, положил руки на обнаженную голову мужчины. Застыл, словно прислушивался к чему-то, затем перенес руки на одно из полушарий, легко помассировал его. Замер. Прислушался. Помассировал. Так он делал несколько раз. Наконец сказал:

– Брось костыли! Они тебе больше не понадобятся.

Мужчина растерянно смотрел на странного лекаря, не в силах двинуться с места.

– Не бойся. Дай сюда костыли, иди с Богом!

Мужчина протянул костыли седому, постоял, осторожно сделал первый шаг. Затем второй. Развернулся, пошел.

Толпа загудела.

– Пошел!

– Пошел!

– Чудо!

– Не может быть!

– Они сговорились!

– Чудо!

Мужчина вернулся, упал перед знахарем на колени, заплакал.

– Это Господь моими руками помогает тебе, – сказал седой.

– Кто ты?! – выкрикнули из толпы.

– Сын Божий, – ответил седой.

– Кто?!

– Сын Божий, – повторил целитель.

– Ты хочешь сказать, что ты – Иисус? – насмешливо спросил тот же голос.

Все обернулись к тому, кто это сказал. Мужчина лет сорока протиснулся вперед. Судя по грубым рукам, испещренным ссадинами и шрамами, он имел дело то ли с металлом, то ли с кислотой.

– При рождении меня нарекли Йешуа, – сказал знахарь. – Иисус – это по-гречески.

– Ты – Иисус из Назарета?!

В голосе мужчины были растерянность, удивление, желание поверить и боязнь в глазах окружающих выглядеть смешным.

– Да, я – Иисус из Назарета, – подтвердил седой.

Десятки глаз впились в знахаря.

– Нашел дураков! – крикнул мужчина в вязаной шапочке, с пухлыми губами и мясистым носом.

Знахарь подошел к нему.

– Почему ты не веришь мне? – спокойно спросил он.

– Да потому что много всяких было! Все говорили, что они Иисусы. А оказывалось – мошенники.

– Но разве я дал повод усомниться в том, что я – Сын Божий?

Мужчина окинул знахаря с ног до головы.

– Кто ж тебя знает! – сказал он, дотронулся до плеча знахаря, пощупал ткань куртки. – Ты ничем не отличаешься от нас.

– А должен?

– Ну да!

– С чего ты взял?

– Так в Священном Писании…

– Ты хорошо знаешь Священное Писание?

– Да. У меня хорошая память. Там сказано: «И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою».

– Там еще говорится, что Христос придет в «божественном свете». И выглядеть он будет по-другому, и имя его будет другим.

– Верно! – воскликнул мужчина, в порыве увлеченности сорвал шапочку, обнажив редкие слипшиеся волосы. – А с твоим появлением все не так!

Знахарь долго смотрел на собеседника. Мужчина был не брит, от него пахло дешевыми сигаретами. Похоже, жизнь спихивала его с той последней ступеньки, за которой начинаются нищета и забвение.

– Чем глубже заглядываешь в прошлое, тем меньше шансов увидеть будущее, – сказал знахарь.

– Как? – не понял мужчина.

– Многие пытались его угадать, – пояснил седой. – Но никто не угадал.

– Может быть, может быть… – задумчиво произнес мужчина, обнаружил в руке шапочку, натянул на голову. Что-то вспомнил. – Я еще хотел спросить… В Священном Писании сказано, что Иисус придет на землю перед всеобщей погибелью. Раз ты пришел…

– Раз я пришел, значит, плохи ваши дела, – сказал знахарь.

Люди растерянно посмотрели друг на друга.

– Почему?!

Вопрос вылетел из толпы, как камешек из рогатки.

– Вы не справились с жизнью, – сказал знахарь.

– Почему мы не справились с жизнью?!

– Вы ненавидите друг друга.

– Как это понимать?!

– Вы лицемерны и лживы.

Знахарь двинулся сквозь толпу. Она покорно расступилась. Свернув за храм, Йешуа направился к Патриаршему мосту.

Какое-то время люди молчали. Происходящее казалось слишком невероятным!

– А ведь у него на обоих руках шрамы! – воскликнула женщина, у которой был рак.

– Могу поклясться, я тоже видел! – сказал перенесший инсульт.

– И я видел! – подтвердил мужчина, стоявший рядом со знахарем.

– Да вы что!

– Не может быть!

– Вот вам крест!

– Фантастика!

– Может, это и вправду Иисус?

– Это пришествие Христа?..

– Пришествие…

– Слава тебе, Господи!

– Не может быть!

– Надо позвонить в полицию!

– Я тебе позвоню!

– Что же делать?

– Молиться!

Люди крестились, перешептывались и нехотя расходились.

…и имя его будет другим

Следующим утром у храма Христа Спасителя толпилось человек триста. Разговоры были только о странном мужчине, который называл себя Сыном Божьим. Те, кому об этом рассказывали впервые, усмехались. Но когда им говорили, что человек на глазах у толпы инвалидов делал здоровыми, улыбаться переставали и интересовались, придет ли он снова. Видевшие все собственными глазами оказались в центре внимания. Десятки людей окружали свидетеля, улавливая каждое слово, задавали вопросы, качали головами, сомневались.

– И что, прямо так сразу и вылечил? – спрашивали вновь подошедшие.

– Прямо на глазах у всех! – отвечали свидетели. – Подержал руку возле головы и говорит: «Костыли тебе больше не нужны. Иди с Богом!» И человек пошел!

– Очень странно разговаривает! – делились впечатлениями в другом месте.

– Он – иностранец?

– Вроде бы нет. Но рассуждает чудно.

– Как же?

– Говорит, что храм не нужен!

– Не нужен храм? Свят, свят, свят! Да в своем ли он уме!?

– В том-то и дело! Говорит, с Богом можно общаться и без храма! Где угодно!

– А где молиться?

– Где стоишь, там и молись. И еще сказал: раз вы золотом кроете церковные купола, значит, хотите Бога задобрить, считаете его взяточником.

– Так и сказал?!

– Собственными ушами слышала!

– Нехорошо как-то.

– Не то слово! А послушаешь – умный. И очень простой. Ну, как настоящий Иисус!

– А вы знаете, какой настоящий Иисус?

– Нет, но мне кажется…

– Если кажется – креститься нужно!

Но женщина и так непрестанно осеняла себя крестом.

Такие речи велись по всей пощади. Разговоры распаляли людей. То там, то здесь спрашивали: «Пришел?»

Знахарь появился незаметно. Первым от глухоты вылечил мужчину в клетчатом пальто с ондатровым воротником. Следующим был младенец с пороком сердца. Молодая мать рыдала, умоляя помочь годовалому ребенку. Затем подвезли юношу с церебральным параличом. Потом подошла женщина с камнем в мочевом пузыре. Знахарь исцелил их всех. И если проверить, действительно ли здоров ребенок и разрушен ли камень в мочевом пузыре на месте было невозможно, то когда подросток встал с кресла-каталки и, поддерживаемый родителями, сделал несколько неуверенных шагов, толпа ахнула. У кого-то началась истерика. Многие из тех, кто был поближе к целителю, упали на колени, стали отвешивать поклоны и креститься.

– Слава Иисусу! Слава Иисусу! – шептали они.

– И мне! И мне помоги!

Десятки людей, незрячих, на костылях, со скрытыми болезнями, бросились к целителю.

– Я не могу всем помочь, – сказал он. – Моих сил не хватит. Все, что я мог, я отдал этим четверым.

– Как?! – удивились жаждавшие исцеления. – Ты не всемогущ?!

– Наберусь сил, – сказал знахарь, – и завтра помогу еще кому-нибудь. Но я не помогу всем.

– Ты не Иисус! – крикнул кто-то. – Иисус лечил всех!

Неправда! – возразил знахарь. – Я не лечил всех. В Иудее было много больных, но я смог помочь только некоторым. Вон сколько у вас больниц, врачей, дорогой техники, однако страждущих не становится меньше. А вы хотите, чтобы я один излечил весь мир?

– Истинная правда! – шептали многие и крестились.

– Но ты же Иисус! Ты все можешь!

– Я могу многое, – сказал знахарь. – Но, к сожалению, не все. Слишком много болезней, слишком много пороков… Я не могу всех вылечить. Но я могу научить, как это сделать.

– Как?!

– Научи!

– Это трудный путь. На это уходят годы и даже вся жизнь. Нужно стать другими.

– Мы это знаем! – крикнули в толпе.

– Знаете, а не делаете.

– Мы каемся! – воскликнула молодая женщина с лицом, изможденным частыми постами.

– А толку!

– Мы молимся!

– Молитесь и обманываете! Молитесь и облизываетесь на чужое! Молитесь и исходите желчью!

– Ты не Иисус! – воскликнула женщина, чья одежда выдавала в ней истовую верующую: на ней была длинная до пят юбка, короткая куртка и тщательно повязанный на голове платок. – Ты говоришь злые слова!

Знахарь подошел к женщине, покачал головой.

– Помнишь: «Меня ненавидит этот мир потому, что я свидетельствую о нем, что дела его злы»?

Из-за пальто и курток выглянула большая лысая голова.

– Пройдись по воде! – крикнул карлик. – Тогда мы поверим, что ты – Иисус!

– Я не пришел показывать фокусы, – сказал знахарь.

– А зачем? Зачем ты пришел?! – раздались крики.

– Бросить камень в болото.

– Камень? В болото? Зачем?

– Чтобы увидели, как живете.

– Мы и так знаем, что жизнь – дерьмо!

– Помоги нам! – крикнули в одном конце площади.

– Помоги материально! – крикнули в другом.

– Как манной небесной! – язвительно поддержали в третьем.

Знахарь обвел взглядом толпу, помолчал.

– Вы все время ждете чуда, – с горечью сказал он. – В этом ваша беда…

Протоиерей Ионафан озадачен

Ключарь снял с полки трактат Фомы Кемпийского «О подражании Христу», сел за стол, раскрыл на том месте, где была закладка, и вслух, тихо и неторопливо стал читать.

«Много у Иисуса любителей царства Его небесного, но мало носителей креста Его. Много у Него искателей утешения, но мало искателей страдания. Много находит участников трапезы, и мало участников воздержания. Все хотят со Христом радоваться, но не многие хотят что-либо претерпеть за Него. Многие последуют за Иисусом даже до преломления хлеба, и немногие до того, чтоб испить чашу страдания. Многие чествуют чудеса Его, и немногие следуют крестному поношению. Многие любят Иисуса, покуда не встретят бедствий. Многие восхваляют Его и благословляют, покуда принимают от Него что-либо в утешение, а как только скроется Иисус и хотя на малое время оставит их, впадают или в ропот или в чрезмерное отчаяние».

Подумав, ключарь второй раз прочитал текст. Снял очки, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Перед ним предстала маленькая комната с серыми стенами и низким потолком. За грубо сколоченным столом сидят молодые мужчины, едят козий сыр с лепешками, пьют вино и оживленно разговаривают. Лишь один ушел в себя, думает о своем. Судя по тяжелой задумчивости, мысли его безрадостны. Складывалось впечатление, что происходящее вокруг не имело для него значения.

Петр отпил вино, поставил чашу, посмотрел на Йешуа.

– Равви, какие думы одолели тебя?

– Мне недолго осталось жить, – ответил проповедник.

– Не накликай беду! – вздрогнул Петр.

Йешуа грустно усмехнулся.

– Разве можно накликать то, что уже прячется в складках одежды?

– У тебя просто дурное настроение, – вмешался Фома. – Ты пьешь воду. А ты выпей вина, оно тебя немного развеселит.

– Я слышу, как стучат молотки.

– Это в соседнем доме готовятся к свадьбе, – пояснил Иосиф.

– У тех молотков, которые слышу я, другой звук.

– Ты сильно преувеличиваешь, – сказал Иосиф. – Нет никаких причин преследовать тебя.

– Первосвященник думает иначе.

– Почему?

– Завтра он мне об этом скажет.

Запала тишина. В дверном проеме боязливо посвистывал ветер.

– Мы будем с тобой до конца, Йешуа! – горячо сказал Фома. Глаза его горели решимостью.

– Да, Йешуа, мы не позволим людям Каиафы схватить тебя! – встал Яков, сын Заведеев.

Почти каждый нашел слова, чтобы поддержать Учителя. Но они не приободрили Йешуа. Глаза его еще более погрустнели, в уголках губ еще резче обозначились складки.

– На всякой пирушке друзья клянутся в верности, – вымолвил он. – Но утром все забывается.

– Йешуа, ты несправедлив! Мы любим тебя и пойдем за тобой всюду! – воскликнул Петр.

– Легко любить, когда не нужно идти на крест…

– Ваше Высокопреподобие!

«Странно, кто мог так обратиться к Йешуа?» – подумал ключарь и снова услышал: «Ваше Высокопреподобие!»

Ключарь открыл глаза. Перед ним в учтивой позе стоял протодиакон Филарет.

– Ваше Высокопреподобие, – повторил протодиакон. – Не хотел бы беспокоить, но и не поставить в известность об увиденном счел бы неверным.

– Слушаю вас, отец Филарет.

– Перед храмом полно народа. Люди очень возбуждены.

– Прихожане?

– Да, там есть и прихожане. Но в основном люди случайные.

– Вас что-то тревожит?

– Как вам сказать, Ваше Высокопреподобие… Среди них объявился проповедник. Называет себя Иисусом.

– Кем?

– Иисусом.

– Еще один сумасшедший!

– Так оно и есть! Только это очень странный сумасшедший.

– Странный? Чем же?

– Он исцеляет больных.

– Знахарь, что ли?

– Наверное.

– Реально исцеляет или головы людям морочит?

– Реально исцеляет. Вчера подростка, с детства страдавшего церебральным параличом, на глазах у всех поднял. Тот встал из кресла-каталки и пошел.

– Они в сговоре!

– Вначале я тоже так думал, Ваше Высокопреподобие. Но он здесь уже третий день и каждый день кого-то исцеляет. Одну женщину избавил от экземы, другую – от рака.

– От рака?

– Да.

– Чушь! Он может объявлять, о чем угодно! Поди проверь!

– Женщина в тот же день побежала в онкоцентр. Там сказали, что ошиблись в постановке диагноза: у нее ничего нет.

– Могли действительно ошибиться…

– У нее на руках результаты прежних обследований…

– Хороший знахарь!

– Есть проблема, Ваше Высокопреподобие, – сказал протодиакон.

– Какая? – насторожился ключарь.

– Он ведет странные разговоры.

– В чем же их странность?

– На днях нас посетил патриарх. Так он перед всеми высмеял Его Святейшество.

– Каким образом? – насторожился отец Ионафан.

– Спрашивал, почему приехал на дорогой машине и с охраной. Говорил, что купола храма покрыты золотом, чтобы подкупить Господа.

– Что?!

– Назвал Господа взяточником.

– Откуда такие сведения?

– Один нищий поведал.

– Что он еще говорил?

– Что для общения с Богом храмы не нужны. Православную церковь обозвал министерством. Говорит, пришел научить людей любить друг друга.

– И как воспринимает эти речи народ?

– По-разному. Кто только подходит на площадь, не верят. Но, послушав его, начинают сомневаться. И исцеление делает свое дело.

– Ловкий шарлатан!

– У него на руках шрамы, как будто его действительно прибивали гвоздями к кресту.

Отец Ионафан внимательно посмотрел на протодиакона.

– Может, позвонить в полицию, чтобы не позволяли собираться возле храма? – предложил отец Филарет.

– Это ничего не даст, – сказал ключарь. – Они соберутся в другом месте.

– Ну и пусть! Главное, чтобы не возле храма.

– Через неделю они снова придут сюда.

– Вы полагаете?

– Не сомневаюсь!

– Что же делать?

– Он еще на площади?

– Ушел, Ваше Высокопреподобие. Но люди еще не разошлись. Обсуждают увиденное.

Ключарь прошелся по комнате, остановился у окна, выходившего на Москву-реку.

– Он завтра придет? – не оборачиваясь, спросил протоиерей.

– Он каждое утро приходит, – ответил протодиакон. – Лечит, беседует. Уверяю вас, завтра людей будет не меньше тысячи!

– Не меньше тысячи! – воскликнул ключарь.

– Да, Ваше Высокопреподобие, не меньше тысячи.

– Я завтра пойду туда.

Протодиакон удивился.

– Стоит ли, Ваше Высокопреподобие? Это может не понравиться патриарху.

– Но как можно судить о чем-то, не увидев это собственными глазами?

– Мы вас обеспечим подробной информацией. Наши люди там уже работают.

– Работают? – удивился ключарь.

– Да. Я распорядился.

– Я хочу увидеть этого человека! – решительно сказал протоиерей, дав понять, что разговор закончен.

Ключарь омывает ноги нищему

Пятое утро со дня появления у храма странного человека началось с того, что уже к девяти часам на площади, как и предполагал отец Филарет, собралось не меньше тысячи человек, и народ все прибывал. В толпе царило сильное возбуждение. Все ощущали необычность происходящего, предчувствовали события бурные, скандальные. Люди обсуждали слухи о появлении странного человека, многие уверенно говорили о пришествии Христа. Даже скептики, которых в любой толпе набирается много, не язвили, а, наэлектризованные общим ожиданием, молчали, не зная, как воспринимать происходящее.

– Иисус!

Имя пронеслось по толпе, словно шелест листьев, по которым пробежался ветер. Многие бросились на колени, стали молиться. Несколько человек кинулись к знахарю, хватали его за руки и целовали. Толпа сжалась вокруг целителя.

В это время из храма вышла небольшая группа людей во главе с протоиереем Ионафаном. Все были в будничном черном облачении с клобуками на головах. Когда священники вышли за калитку, народ почтительно расступился, освобождая проход к знахарю. Ключарь остановился в двух шагах от седого и внимательно посмотрел на человека, взбудоражившего паству. Знахарь спокойно смотрел на священнослужителя. Тому было далеко за шестьдесят, даже просторная риза не могла скрыть его полноту. На груди лежала густая белая борода и наперсный крест.

– Здравствуй, добрый человек! – произнес протоиерей.

– Здравствуй, преподобный! – ответил знахарь.

– Пришел посмотреть на тебя. Слухи о тебе разные ходят. Кто ты?

– Сын Божий.

– Ты хотел сказать – раб Божий?

– Нет, я не раб. Я – Сын Божий.

– Значит, ты рожден от Создателя?

– А это возможно?

– Что? – не понял протоиерей.

– Родиться от Всевышнего.

– Так был рожден Иисус!

– Это неправда!

– Ты кощунствуешь, сын мой!

– Я не твой сын, преподобный!

– Но ты и не Сын Божий! – воскликнул ключарь.

– Почему? – спокойно спросил знахарь.

– Если ты рожден не от Духа Святого, ты – не Сын Божий!

Застывшая толпа, ловившая каждое слово в этом необычном диалоге, очнулась и зашумела. Знахарь посмотрел на пунцовые щеки протоиерея и подумал, что старик, помимо прочих болячек, страдает повышенным давлением.

– Преподобный, – сказал знахарь, – тебе известен хоть один случай, когда бы женщина понесла не от мужчины?

– Нет, не известен, – ответил тот. – Но Иисус один такой. Потому он и Иисус!

– Он Иисус не потому, что один такой, – возразил знахарь. – Он Иисус потому, что оказался ближе всех к Создателю по духу своему. Я – пятый ребенок в семье.

После меня родилось еще двое. И ты утверждаешь, что женщина, родившая столько детей, осталась девственницей?

– Это таинство, подробности которого нам, смертным, неведомы!

– Там, где вы не можете что-то объяснить, вы всегда напускаете туман…

– И после этого ты настаиваешь, что ты – Иисус?

– Я не настаиваю. Просто я – Йешуа. Так же, как ты – от рождения Петр.

Отец Филарет наклонился к уху протоиерея.

– Ваше Высокопреподобие, это еретик. Об этом нужно объявить и уйти.

– От этого он не перестанет так думать, – ответил отец Ионафан и обратился к знахарю.

– Ты помнишь свою мать?

– Помню. Она была доброй женщиной, но считала, что я непутевый сын.

– Почему?

– Вместо того, чтобы заниматься каким-нибудь ремеслом, смущал людей речами. Иногда мне казалось, она не любит меня.

– Это оговор! – вырвалось у женщины в черном платке.

Седой обернулся.

– Ты видела Марию? Ты присутствовала при ее разговоре с сыном?

– Не видела! – запальчиво ответила женщина. – Но мать не могла не любить сына, которого ждал крест!

– А разве она знала, что ее сына ждет крест?

Женщина промолчала.

– Когда я разговаривал с мамой, – сказал знахарь, – она вроде бы понимала меня и жалела. Но ей хотелось, чтобы я был как все. Ей было стыдно за меня перед соседями.

Поэтому я и ушел из Назарета.

– Ваше Высокопреподобие, – снова наклонился к уху ключаря отец Филарет, – такие речи нельзя оставить без ответа. Ему нужно возразить.

Ключарь резко обернулся.

– Я ведь там не был!

Протодиакон изумленно посмотрел на Его Высокопреподобие.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что выслушаю этого человека, – ключарь обернулся к седому. – Говорят, ты хворых исцеляешь?

– Исцеляю, кого могу.

– А ты смог бы исцелить меня?

– У тебя застарелая подагра.

Отец Ионафан удивился.

– Откуда ты узнал, что у меня подагра?

– Вижу.

– Как же ты можешь видеть?

– Сердцем.

Отец Ионафан помолчал, словно на что-то решался и наконец сказал:

– Окажи милость, избавь старика от мучений.

Протодиакон придвинулся к ключарю вплотную.

– Что вы делаете, Ваше Высокопреподобие! Шарлатан будет лечить высокопоставленное духовное лицо!

– Разве может быть более удобный случай проверить, шарлатан он или нет? – усмехнулся ключарь.

– Патриарх будет недоволен.

– Наоборот, если я разоблачу самозванца, патриарх оценит это! Я в твоем распоряжении, – обратился он к знахарю.

Седой присел, приложил одну руку к колену, другую – с обратной стороны. Он медленно осторожно поглаживал ногу, на какое-то время замирал, затем поглаживал снова. После нескольких минут манипуляций то же самое проделал со второй ногой. Затем выпрямился.

– Присядь! – сказал он.

Старик с недоверием посмотрел на целителя, согнул ноги в коленях. Вопреки ожиданию, болей не было, он присел еще глубже. Выпрямившись, снова присел.

– Ну как? – усмехнулся знахарь.

– Меня семь лет лечат врачи и не могут вылечить. А ты это сделал за десять минут!

– Ты бы тоже мог это сделать, – сказал седой.

– Да? – удивился ключарь. – Почему же я этого не умею?

– Не о том думаешь. Не так живешь.

– Вот как! Но я молюсь Богу. Держу посты. Знаю многое наизусть из Священного Писания.

– Если знаешь всю Библию и все изречения мудрецов, что пользы во всем том, когда нет любви и благочестия?

– Ты цитируешь Экклезиаста!

– Нет, я цитирую себя. Можно не знать. Можно не уметь объяснить. Но важно всем сердцем полюбить себя и других.

– Я сам говорю об этом пастве!

– Но слова лишь тогда имеют силу, когда в каждом бьется сердце того, кто говорит!

– Ты хочешь сказать, что я неискренен в своих проповедях?

– Ты повторяешь чужие слова. Ты не выстрадал их. Ты не знаешь им цену!

– А ты выстрадал?

У озера Кинерет я много думал. Там хорошо думается. В безветренную погоду поверхность озера гладкая, словно стекло, и синяя, как утреннее небо. Сядешь на камень и чувствуешь, как его тепло передается тебе. Воздух сухой, прозрачный. Ничто не шелохнется. Выскочит невесть откуда ящерица, уставится на тебя глазками-бусинками, будто о чем-то хочет спросить. Глядя на ящерицу, я впервые понял, что я – такой же, как она. Или она – такая же, как я. У нас одинаковые права в этом мире и одинаковая судьба. Она мне стала так дорога, я испытал к ней такую нежность и сострадание, что если бы мне сказали – отдай свою жизнь, чтобы жила она, я бы не задумываясь отдал! Когда ты это понимаешь, с тобой что-то происходит, ты начинаешь видеть то, что прежде не видел… Начинаешь слышать то, что прежде не слышал… Исчезают претензии к этому миру, откуда-то вливается сила, которую не знал прежде… Все становится простым и понятным.

Огромные, как слоны, двухэтажные автобусы подруливали к Музею изобразительных искусств имени Пушкина. Прибывающие туристы пополняли очередь, хвост которой заканчивался напротив храма. От нечего делать люди наблюдали за толпой у собора. Некоторые пошли полюбопытствовать, что там происходит, да так и остались.

– Я знаю, что там, в самом конце площади, у кафе, стоит женщина, – сказал знахарь. – Она хочет подойти ко мне, но не может решиться. Пропустите ее!

Люди стали расступаться, оглядываясь в сторону кафе. Образовался узкий коридор, в конце которого стояла молодая женщина лет тридцати, с короткой стрижкой, в темно-синем плаще. Оказавшись на виду, женщина растерялась и прижалась спиной к ограде.

– Идите! – говорили ей. – Он зовет вас.

Женщина робко двинулась по коридору, подошла к знахарю, смущенно посмотрела на него и вокруг.

– Ты хочешь родить? – спросил седой.

– Да, – едва слышно произнесла она. – Но… не могу.

– Подойди ближе.

Знахарь взял руки женщины в свои.

– Смотри мне в глаза! – приказал он.

Женщина подняла глаза. Иисус долго смотрел в них. Наконец, улыбнулся, поцеловал руки женщины и бережно опустил.

– Все будет хорошо! – сказал он.

Женщина прижала руки к груди.

– Правда?

– Правда, – улыбнулся седой.

Ключарь взял руку знахаря, снял перчатку, дотронулся до шрама, снял вторую, прикоснулся к страшной отметине между синими прожилками. Старик поднял глаза, впился взглядом в целителя. Он разглядывал его так, как исследователь рассматривает ветхую рукопись – букву за буквой, слово за словом… Затем тихо выдохнул:

– Ты…

– Я так изменился? – усмехнулся знахарь.

– Тогда ты едва дышал…

– Я же говорил, что приду.

– Да-да, говорил…

Его Высокопреподобие растерялся.

– Господи, это случилось!

Отец Ионафан обернулся к свите.

– Принесите таз, кувшин с теплой водой и два стульчика!

– Что вы задумали, Ваше Высокопреподобие? – забеспокоился отец Филарет.

Ключарь не ответил. Мысли его были слишком далеки от осторожного протодиакона.

– Где ты был все эти годы? – спросил он Йешуа.

– На земле так много мест, где много греха!

– Люди узнавали тебя?

– Нет. Говорили, что я самозванец. Иногда били. Видишь этот шрам?

Йешуа указал на белую линию от левой брови до виска.

– А в Китае два года меня держали в холодном сыром подвале вместе с крысами.

– И ты не мог уйти?! – удивился отец Ионафан.

– Я не мог бросить человека, который сидел со мной в одной камере. Когда он умер, я ушел.

Толпа расступилась, пропустив молодого диакона, принесшего эмалированный таз, два раскладных стульчика, кувшин с теплой водой и махровое полотенце.

– Как просили, Ваше Высокопреподобие!

Ключарь разложил стульчик.

– Садись, сынок! – сказал он.

– Не надо, преподобный! – возразил Йешуа. – Я не привык к этому.

– Садись! – повторил ключарь. – Это нужно всем нам.

Йешуа сел на стульчик. Протоиерей тоже сел, расшнуровал кроссовки Йешуа, снял их, стянул несвежие белые носки, завернул штанины джинсов. Стоявшие рядом увидели худые бледные ноги, покрытые волосами. Старик налил в таз воду, опустил в него ноги Йешуа.

– У него на ногах нет шрамов! – заметил протодиакон Филарет.

– И не должно быть! – отозвался ключарь. – Ноги ему не прибивали.

– Но говорят…

Отец Ионафан потрогал черный ноготь.

– Ты его повредил в детстве?

– Лошадь наступила.

Ключарь неспешно омыл ноги мужчины, тщательно вытер, обул.

По толпе разнеслось:

– Признал! Его Высокопреподобие признал!

– Омыл ноги!

– Слава Иисусу!

– Наконец-то!

– Что теперь будет!

Потрясенный народ растерянно крестился, еще не до конца уверенный, что седой мужчина в куртке действительно Иисус Христос.