Текст книги "Игры, угодные богам"

Давайте начнём знакомство с другими авторами по порядку.

Павсаний

Следующим после Пиндара по значимости для нашего вопроса можно смело поставить Павсания. Фигура Павсания очень важна для олимпийской историографии. Если Пиндар дал нам сведения о начале олимпийских игр и олимпиад, то Павсаний описал место, где располагалась древняя Олимпия. Раскопки Олимпии в конце 19-го века стали для археологов даже своеобразным образцом, идеалом того, как надо работать с первоисточником. С книгой Павсания в руках они раскопали всё то, что сегодня раскопано в Олимпии. Прибыли на указанное античным автором место, воткнули в землю лопаты и через некоторое время на поверхности было всё то, о чём писал древний автор. Однако более детальное знакомство и с этим вопросом рассеивает радужный оптимизм школьных учебников.

Во-первых, не следует излишне доверчиво внимать историкам, которые бойко ссылаются на Павсания, приводя какие бы то ни было хронологические утверждения. Не то что эпоха, описанная этим автором, но даже сама фигура Павсания довольно туманна для исследователей. Время, о котором он писал, строго говоря, неизвестно. Более того, неизвестно даже кто такой Павсаний, где он жил и когда. «Мы не знаем ни времени, ни места рождения Павсания. Лишь по его же случайным указаниям мы делаем заключение, что он родился в Малой Азии около горы Сипилла, приблизительно во втором веке нашей эры…» – пишет С.П. Кондратьев в предисловии к своей работе по переводу «Описания Эллады» (7, стр. 8). Попытки «идентифицировать» Павсания предпринимались очень многими историками. Однако не очень успешные. Всё что с ним связано до сих пор остаётся лишь гипотезами. Сами древние писатели о Павсании хранят упрямое молчание. Известно только то, что труд этого автора получил известность лишь в 16-м веке, после издания его в Венеции, и после этого сразу начал распространяться по Европе в переводах на многие языки. Первоисточник, датируемый началом 15-го века, с которого, собственно, и делалась типографская копия, естественно, утерян. Интересно то, как историки вычисляют время жизни Павсания – второй век. «В сущности, единственным источником для реконструкции биографии Павсания служит само «Описание Эллады», те немногие его места, которые несут какую-то информацию об авторе. К счастью, примерные даты его жизни без особого труда могут быть извлечены из книги» – пишут Л. Маринович и Г. Кошеленко в предисловии к труду Кондратьева (7, стр. II). Далее самое интересное. Они проводят вычисления абсолютно теми же методами, что и древний Диодор, с которым мы тоже познакомимся ниже. Время жизни Павсания вычисляется Мариновичем и Кошеленко по номеру олимпийских игр. Вот как это происходит: «…в той же самой пятой книге он (Павсаний – авт.) упоминает статуи в Олимпии, о которых говорит: «современной мне работы», а затем строчкой ниже объясняет, что эти статуи были созданы на деньги, полученные в виде штрафов от нарушителей правил спортивной этики во время 226-х олимпийских игр. Ещё один несложный подсчёт даёт нам дату: 125 год нашей эры». Ну что же. Прекрасно. Несложный обратный подсчёт даёт нам точку, которую Л. Маринович и Г. Кошеленко считают началом олимпиад: 125–226 × 4–4 = –775 год. Понятно, что они имеют в виду традиционную дату – 776 с точностью до года, который, видимо, накинули скульпторам на оприходование денег и изготовление статуй или учитывая то, что начало нашей эры произошло не в нулевой, а в первый год. Это начало отсчёта их почти устраивает, так как они пишут: «Все остальные хронологические реперы хорошо согласуются с этой датой». Однако –776 год – это ведь, как говорят они же – историки, не год начала олимпиад, а год первой задокументированной олимпиады, а игры проходили и раньше. Олимпиада –776 года была уже 27-й. В этом случае год первой олимпиады смещается на 884-й год до нашей эры. Но позвольте, тогда 125-й год, как один из годов жизни Павсания, никак не получается и хронологическая идиллия пропадает. Начинают не вязаться правления императоров Антонианов, даты разрушения Коринфа и другие «реперные точки». Только –776 год их (историков) в данном случае удовлетворяет. Это год, канонизированный самим Скалигером и на его неподвижности построено всё хронологическое здание[12]12
  Следует понимать, что –776 год согласуется с номерами олимпиад, умноженными на четыре по определению. Его ввел Скалигер как результат арифметических действий и это согласование не может быть принято в качестве доказательства чего-либо. Расчёт номера любой олимпиады относительно даты «–776» есть не что иное, как просто выполнение обратного действия. Оно обязательно даст «правильный результат». Это абсолютно зависимые друг от друга датировки.


[Закрыть]. Нельзя его убирать. Все сведения, противоречащие этой дате, отметаются, даже в тех источниках, на которые деятелям скалигеровской школы приходится самим же ссылаться. Но если эта начальная дата верна, то она должна удовлетворять и всем другим «достоверно известным» датам, отсчитанным от неё. Как бы не так. Эта дата сразу же перекашивает хронологию спартанских царей. Впрочем, выход есть. И историки его блестяще в данном случае используют. Они при вычислении правления спартанских царей и, в частности, такой значимой личности как Ликург, просто-напросто забывают, что только что остановились на дате первой олимпиады –776 год и берут другую дату –884 год[13]13
  Напомню, что одним из фигурантов истории о начале олимпиад выступает спартанский царь Ликург, который «достоверно» известно жил в минус 9-м веке. Т. е. получается, что игры начались через 110 лет после того, как были основаны.


[Закрыть]. Понять их можно. Иначе во времени жизни Ликурга будет неувязочка лет в сто – сто двадцать. Приходится менять положение начала отсчёта, чтобы получить желаемый результат. Это красивый ход. На каждый случай жизни у историков припасён свой год начала олимпиад. Не один, так другой всегда подойдёт. Но можно ли принять такой подход к делу за научный? Избирательность в доводах просто поражает. Современность первых олимпиад и Троянской войны 13-го века до нашей эры, например, списывается на фантазии Пиндара. Однако все имена победителей, упомянутые Пиндаром, берутся на веру. Пиндар, дескать, был фантазёр, но частичный. Цифры путал, имена помнил хорошо.

Мы видим, что историки без смущения используют любой из вариантов начала олимпиад, в зависимости от того какой в данный момент им удобнее. В данном случае, вычисляя время Павсания, взяли как аксиому дату первых игр – 776 год до нашей эры, так как она даёт приемлемый ответ. Это не увеличивает их авторитет в наших глазах. Сомнение в истинности их представлений усиливается.

Между тем, для нас время жизни Павсания очень важно, потому что он описывает современные ему события и как очевидец рассказывает нам о состоянии Эллады в его время. Так что, не зная, когда он жил, мы не знаем и того, Эллада какого времени им описана. Кстати, писал Павсаний уже на закате древнего олимпизма. Многие сооружения и храмы, им описываемые, уже либо в упадке, либо вовсе разрушены. О многих событиях ему «рассказывают некие старики». Т. е. Павсаний жил, вероятно, действительно очень близко к концу олимпийского движения античности. Поэтому нам его время жизни очень интересно ещё и потому, что, зная его, мы сможем примерно определить, когда олимпиады завершились.

Во-вторых, в части географии тоже не всё так гладко, как нам бы хотелось. В конце 19-го века, т. е. после того, как начались раскопки в Олимпии, и именно по поводу сопоставления «павсаниевой» и реальной географии Олимпии и Аттики известный историк того времени У. Вилламовиц – Меллендорф прямо назвал Павсания обманщиком. Он был в этом утверждении не одинок. В частности, был с ним согласен и А. Калькман. Многие утверждали, что Павсаний описывал Элладу «не съезжая со своего места», лишь обобщая некоторые описания других путешественников, при этом многое напутав. Но не будем вдаваться в бурные споры того времени, рассуждая, кто больше напутал – Павсаний или археологи прошлого века, отметив для себя лишь то, что не всё так гладко с этим первоисточником. Формула «прочитали – приехали – раскопали» не так безукоризненно работает в случае с «Описанием Эллады», как нам преподносят «на выходе» процесса исследования.

На задворках музея в Олимпии кипит работа по ремонту старинных колонн. Некоторые из таких старинных колонн выглядят только что вышедшими из рук мастера. Впрочем, обилие сырья и заготовок не оставляет сомнения, что так оно и есть. Производство «антиквариата» продолжается по сей день. Все магазины города переполнены товаром «real antique».

Кстати, историки, любя ссылаться на Павсания сплошь и рядом в своих презентационных работах, в душе не очень им довольны. В комментариях к его текстам всегда много «поправок». То он путает годы правления тиранов, то считает что до сих пор (до его времени) живы львы, напавшие на войско Ксеркса[14]14
  Т. е. львы жили более полутысячи лет.


[Закрыть], то он приводит какие-то неправдоподобные (с точки зрения современных историков) цифры или сведения. Есть у него и «перегибы», связанные с субъективизмом. Например, всех давно и устойчиво возмущает тот факт, что Павсаний ходит по Олимпии, но видит только то, что хочет видеть. Среди множества скульптур он отыскивает и описывает только те, что поставлены не позже второго века до нашей эры, совершенно игнорируя первый век, работы, сделанные после Рождества Христова, и тем более те, которые стоят «совсем новёхонькие» – выполненные его современниками. Вот цитата: «Давно обращало на себя внимание то обстоятельство, что Павсаний говорит только о статуях победителей до II-го века до нашей эры (т. е. минимум 300-летней давности для Павсания – авт.), хотя раскопки нам показали много позднейших памятников…» Далее идёт предположение, что Павсаний просто был неравнодушен к древности, а изваяния современной работы его попросту не интересовали (7, стр. 137). Кстати, интересно, а как раскопки могли показать, что есть более поздние статуи? Как можно определить возраст каменного идола? Оказывается, ничего сложного. По почерку. Это же очевидно. Например, на статуе единственной женщины – победительницы олимпийских игр древности, нечто написано. Написан совершенно нейтральный с точки зрения хронологии текст: «Я, Киниска, воздвигла эту статую и с гордостью говорю вам, что я единственная женщина во всей Элладе, получившая олимпийский венок». Казалось бы, у исследователя должны опуститься руки. Ничего информативного для датировки. Но нет. Вот что пишет современный историк: «По форме букв эта надпись относится к 4-у веку (390–380)». Конец цитаты. Вот так-то. С точностью до 10 лет. Кстати, здесь имеется ввиду минус 4-й век. Такие мелочи, как минус, даже уже не упоминаются. И так ясно, что в плюс четвертом веке писали совсем по-другому. Даже после –390 года форма букв, видимо, уже была иной. Очевидно, у историков должна быть строгая таблица почерков каждого десятилетия, начиная, как минимум, с трёхтысячелетней давности. Иначе непонятно, как можно, увидев почерк, определить десятилетие, в которое он был применён для записи. Очень хотелось бы взглянуть на эту таблицу. Но даже если на секунду предположить, что такая таблица есть, почерк всё равно не научный аргумент. Ведь, согласитесь, от того, что я сегодня напишу пару слов буквами пусть даже минус четвёртого века, мой текст не станет древнее на две с половиной тысячи лет. Почему же считается, что статуя древняя лишь оттого, что на ней написано якобы старым почерком. Сегодня в Олимпии, как на конвейере, выпускаются в свет колонны, сделанные в «дорическом» и «аттическом» стилях. Я лично посетил производство. При мне на станке выточили небольшую пилястру. Прямо на территории археологического музея! Но это же не значит, что такие колонны сделаны дорийцами – потомками Геракла в шестом поколении. Нет. Эти колонны сделаны греческим рабочим, если и являющимся родственником Геракла, то не очень близким.

Более того, даже суть тех немногих надписей, которые есть на статуях, с совершенно спокойным сердцем редактируется. Например, на статуе древнего кулачного бойца написано: «Дважды на играх истмийских и дважды на играх немейских, раз в олимпийской борьбе славу побед получил Аристодем, сын Фрасида. Не тяжестью мощного тела я её заслужил, но своих ловкостью рук». Однако современные историки, в частности Бруни, поправляют скульптора. Не мог элеец Аристодем участвовать в истмийских играх. Бруни это знает совершенно твёрдо. Поэтому он поступает очень просто. Он меняет слово «истмийские» на «пифийские». И мы получаем уже существенно искажённый текст первоисточника. Только лишь потому, что Бруни так хочется. Нам остаётся только порадоваться за то, что у нас есть такой историк Бруни, который «поймал за руку» жуликоватого античного скульптора, желавшего исказить для нас, дальних потомков, картину античности. Интересно, а что вообще осталось сегодня от первоисточников, прошедших через руки сотен переводчиков, если каждый добавил что-то от себя, подправил неверные даты, откорректировал размеры храмов и надписи на скульптурах?

Надо сказать, что Павсаний, где бы и когда бы он ни жил, подкупает своей честностью и объективностью как исследователя. Он доносит до нас много сведений, даже тех, которым сам не доверяет. Ему это кажется правильным, а нам остаётся только сказать ему за это спасибо.

Например, один житель Эфеса поведал Пасанию, что река Акидант раньше называлась Иорданом. Павсаний не доверяет этой информации, но всё-таки приводит её в своём труде (7, стр. 18). Подобных примеров множество. Я не буду ими загромождать повествование, отметив лишь, что всё это говорит о том, что уже во время Павсания, ещё раз повторю, когда бы он ни жил, география даже такой давно обитаемой древней и просвещённой Эллады и история буквально вековой давности были «тёмным лесом» для самых образованных людей. Что уж говорить о более удалённых местах и более глубоком прошлом.

Павсаний даёт много цифр и порядковых номеров олимпиад. Но, к сожалению, с цифрами у переводчиков устойчиво существует какая-то проблема. Например, у Павсания написана некоторая дата. В переводе Спиро сегодня она читается так: «В 95-ю олимпиаду было выбрано 9 элланодиков (третейских судей)…» Однако в других изданиях рукописи эта же дата читается так: «В 25-ю олимпиаду было выбрано 9 элланодиков …» (7, стр. 28). Но позвольте, господа, 70 олимпиад – это по вашему счислению 280 лет? Три века туда, три века сюда. Неужели это не имеет никакого значения? Речь не идёт об опечатке. Это принципиальная позиция разных переводчиков. Или: «Эту сокровищницу мегарцы соорудили в Олимпии … лет назад». Что значит троеточие на месте даты? Читаем комментарий: «Клавье и Роберт читают: 50 лет назад, другие: много лет спустя» (7, стр. 121). Вот ещё пример. Павсаний сообщает нам: «длина храма – 163 фута, ширина – 63, высота не меньше 50». Тут же следует комментарий современных переводчиков: «Цифры даны по Спиро. По Фрезеру: 163 длины, 61 ширины» (7, стр. 44). Странно. Как хочешь, так и читай? Или существует проблема с древнегреческими цифрами? Складывается впечатление, что верно последнее. Но хронология без цифр бессмысленна[15]15
  Древнегреческие цифры записывались обычными буквами, теми же, что и простые слова. Например, буква А’ могла обозначать 1, буква В’ – 2, буква Г’ – 3, слово из двух букв мю-тета (µθ) могло обозначать 49 и т. д. Возможно, проблема состоит в трудности вычленения букв-цифр из всего массива текста (что действительно нетривиально) или неполном понимании системы древнегреческого цифрообразования. Как бы то ни было, множество разночтений и проблем с переводом цифр налицо.


[Закрыть]. Если нет уверенности в надёжности понимания цифровых записей, то как можно доверять хронологии, извлечённой из древнегреческих текстов?

Впрочем, и без цифр с переводом немало проблем. Зачастую смысл приносится переводчиками в жертву красоте слога. Когда выкинуть слово представляется заманчивой идеей, переводчики с удовольствием делают это. Каждый любопытный может в этом убедиться, почитав комментарии к переводам Павсания.

Итак, вывод, который может быть сделан после детального знакомства с нашим автором, печален. Павсаний, так же как и Пиндар, «висит в хронологическом и географическом воздухе».

Филострат

Филострат – не основной источник по истории олимпиад, хотя Ллойд его знает и упоминает. Примечательно, что на изучении его (Филострата) трудов очень хорошо можно увидеть, какие трудности испытывают историки без наличия у них инструмента объективного анализа творений прошлого. Филострат прославился тем, что описывал произведения античного искусства. Естественно, до эпохи Просвещения никто о нём ничего не знал, и труды его много веков пылились в каких-то чуланах, ожидая своего часа, того самого, когда будут извлечены и оценены доросшими до них потомками, вырвавшимися из тёмных веков мрачного Средневековья. Потомки доросли, открыли, прочитали и … усомнились. Сразу же после обнародования трудов Филострата начались споры об их подлинности или, вернее сказать, о подлинности тех якобы древних картин, которые Филострат описывал. Существовало мнение, что Филострат не видел в действительности ни одной из картин, им описанных, а придумал их сам. Этот вопрос разделил ученых на два лагеря: один, в котором были такие известные ученые как Вильгельм, Роберт и Перро, решительно отвергавшие подлинность этих картин, и другой, во главе с Гете, в который входили также Бруни, Велькер и Буго, признававшие их подлинность. Решить этот вопрос окончательно не удалось в прошлые века, не удается и сегодня.

Смущает не само наличие проблемы. Это, в сущности, нормально для науки. На то она и наука, чтобы решать проблемы. Смущает то, что, осознавая наличие проблемы, историки делают вид, что её попросту нет, выпуская в свет книги с радужной, но заведомо ложной информацией, утверждая нам, что всё бесспорно, доподлинно известно и решено однозначно. Филостратом козыряют в ссылках многие писатели. Ллойд – не исключение. Видим, что, к сожалению, это не совсем корректно. Когда указывают в качестве доказательства чего-либо на произведения Филострата – нас попросту дурачат. Филострат был, есть и, вероятно, ещё долго будет ненадёжным источником.

Итог сказанного. Наличие в списке первоисточников Филострата ничего не доказывает. Его самого надо идентифицировать и размещать во времени.

Вакхилид

Вакхилид был современником Пиндара. Много писал об олимпийских играх. Но Ллойд Вакхилида не знал. Папирус с работами Вакхилида в 17-м веке ещё не был найден. Это случится в Египте через сто восемьдесят лет после смерти епископа. Однако я привожу этого автора в перечислении первоисточников потому, что он дал нам кое-что в плане хронологии. Этот вклад обсудим ниже, в соответствующей главе.

Что же известно о Вакхилиде? Александрийские филологи собрали его сочинения, по-видимому, в 9-и книгах. Но переписывались они мало, и на исходе античности последние рукописи теряются. Сохраняются лишь сравнительно немногочисленные отрывки в цитатах других авторов. Вернула Вакхилида к жизни неожиданная папирусная находка. В 1896 году в Египте были найдены два довольно больших свитка якобы 1–2-го в. н. э. (т. е. якобы редакции, отстоящей на полтысячи лет от оригинала). Они-то и составляют ныне известный корпус стихов Вакхилида. Первое издание появилось очень быстро. Буквально в следующем году после находки. По сути, тексты Вакхилида местами дублируют, местами дополняют тексты Пиндара, не противореча им по исторической и хронологической сути. Это важное наблюдение. Два современника придерживаются по главным (для нас) вопросам схожего мнения. Я имею ввиду основание олимпиад и персоны, стоявшие у истоков олимпизма. Вакхилид вместе с Пиндаром – один из древнейших авторов в этом вопросе.

Диодор Сицилиец

Очень интересная личность. Оставил внушительный труд, затрагивающий, в том числе, и историю олимпиад. О своём труде Диодор Сицилиец пишет сам: «…Мы работали над его созданием целых тридцать лет, подвергаясь множеству злоключений и опасностей, посетили значительную часть Азии и Европы, чтобы увидеть воочию большинство местностей и, в том числе, наиболее важных, поскольку из-за незнания местности совершили множество ошибок не только посредственные, но и некоторые из прославленных писателей…» (3, стр. 6). Однако его труд был оценён историками 20-го века не очень высоко. Вот, например, какую оценку дал Диодору его коллега из середины прошлого века, кембриджский профессор В. Тарн: «Он (Диодор – авт.) не был компетентным историком, но об этом, конечно, не знал; сам он был довольно глуп, но честен в серьёзном». Интересно было бы ещё узнать, как господин Тарн определил, что Диодор, посвятивший 30 лет жизни написанию довольно значительного труда, сбору и проверке огромного массива информации, был глуп. Видимо, что-то Тарну не понравилось в изложении Диодором истории. С такой характеристикой согласен и О.П. Цыбенко в предисловии к русскому изданию «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийца. «При взгляде на античную историографию из 20-го века труд Диодора не более чем компиляция; при оценке этого труда с точки зрения серьёзности автора Диодор «глуп, но честен» – пишет он (3, стр. 7). Цыбенко явно понравилась характеристика, данная Диодору кембриджским коллегой. Вероятно, эта критика вызвана чересчур прагматичным подходом древнего историка ко многим так «хорошо сегодня известным» фактам античной жизни. Например, Диодор пишет про Геракла: «Заслужив вскоре восхищение своей храбростью и военными дарованиями, он собрал необычайно сильное войско и прошёл с ним по всей обитаемой земле, оказывая благодеяния роду человеческому, за что с всеобщего согласия (! – авт.) и был удостоен бессмертия. Тем не менее, поэты, в силу обычной для них склонности к вымыслам, создали мифы, согласно которым Геракл совершил свои подвиги в одиночку и к тому же обнажённым». Т. е. античному автору кажется странным, что человек ходит обнажённым, совершая фантастические деяния. В то время, как в любом мало-мальски значимом музее мира есть статуя огромного голого мужика с дубиной, иногда в шкуре льва на плечах. И все знают, что это Геракл. Но Диодор, видимо, в силу своей глупости, не понял юмора поэтов, о чём честно и рассказал нам. Как бы там ни было, для нас здесь важно то, что Диодор не очень доверяет дошедшим до него источникам, а современные историки не очень доверяют Диодору. Все друг друга подозревают в пустых вымыслах. Это также не вяжется с фанатичной уверенностью авторов современных учебников в прочности своих знаний.

Итог. Диодор и его творения сегодня спорны. К работам этого автора мы ещё обратимся. Но пока заметим, что ссылка на Диодора не должна поднимать вес трудов Ллойда в глазах современных историков. У них Диодор не в почёте.