Текст книги "Восход"

Окрестности с. Горинчево, Закарпатская область, Украина

22–23 марта 2012

– Хватит!..

Это был не сон. Проклятая реальность стучала в висках, не позволяя забыться.

Боже мой, за что?

Он убил их всех! Убил их всех! Ни в чем не повинных людей… Позволил жизни покинуть их тела, чтобы насытить утробу бездушного камня. Он их убил…

Антон сидел прямо, опираясь на спинку дивана с такой силой, словно тот был его плотом в бушующем океане.

У полупрозрачной стены корчился полковник. Он стонал и хрипел, пытаясь подняться, упершись руками в пол. В его стонах было что-то особенное. Немного оправившись от потрясения, Антон понял, что Павел Геннадиевич задыхается от восторга и физического удовольствия. Силовик издавал такие звуки, как стонет человек во время соития. И все же несмотря на необычайность ситуации, полковник не бросил пистолет – оружие виднелось в его потной руке. Впрочем, это Антона волновало меньше всего.

Ученый согнулся в три погибели. Горло раздирало рыданиями.

Сколько он убил? Сотню человек? Тысячу?..

Проклятый алтарь различимо пульсировал бледно-розовым сиянием. Насовсем исчезло сходство с журнальным столиком, теперь Антон видел перед собой угрюмую дьявольскую машину, использующую человеческие жизни, словно бревна для растопки печи.

– Хватит, – еще раз прошептал Аркудов, ударяя кулаком по гладкой поверхности алтаря.

На этот раз сознание не поплыло. Просто возникла мысль – будто бы и своя, личная, но в то же время Антон знал, что говорит Звено:

Состояние ожидания по команде Оператора. Боеготовность 4,015 процента. Звено напоминает, что для успешного выполнения боевой задачи ему требуется 55 процентов боеготовности. Мне разрешается возобновить режим «забор т-энергии»?

– Нет! – взвыл Антон. – Нет! Скольких ты еще убьешь?

Возникла краткая пауза.

Необходимо критическое истощение человекоресурсов в количестве восемьдесят пять тысяч шестьсот четыре единицы.

– Нет!

Звену разрешается возвратиться в режим ожидания по команде Оператора?

– Да, – устало выдавил Антон.

– Что ты сделал? – донесся из-за стены шепот полковника.

Лицо силовика исказилось до неузнаваемости, глаза остекленели. По морщинистому лицу, стекая с влажных усов, катились капли пота. Он выглядел так же, как во время припадка в квартире археолога. Но тогда голосом Павла Геннадиевича с Антоном разговаривал умерший отец, а сейчас полковник явно пребывал в здравом рассудке.

– Что ты сделал, Антон? – спросил он еще раз.

Дрожащими пальцами ученый провел по щекам и подбородку:

– Кажется, я нашел один из кусочков вашей Системы управления миром. И убил десятки людей… – Его голос сорвался.

– Молодец. – Полковник проигнорировал сообщение о гибели жителей деревни. – Какой же ты молодец, Антоха! А дневник нашел? Узнал, где находятся остальные Звенья?

– Нет! – взвизгнул ученый, представляя, что будет, если смертоносные игрушки активируются не вблизи небольшого селения, а рядом с мегаполисом. – Не нашел.

– Тогда ищи, – в который раз за этот день приказал полковник.

Все события последних дней вдруг вспомнились до малейших деталей. Невообразимым грузом на Аркудова навалились боль, уныние и страх. И, казалось бы, такая ненужная сейчас, проснулась совесть. А вместе с нею накатило что-то позабытое и почти неузнаваемое: чувства человека, которого в детстве воспитывали с толикой христианских традиций.

Чем я заслужил такую кару? Неужели мне, успешному ученому и преподавателю, уготована судьба кровавого преступника? Ведь вся моя вина лишь в том, что заваривший кашу с исследованиями корней человечества Игорь Аркудов – мой родной отец! Да и вина ли?

«Что же я наделал, Господи? – спросил себя Антон, изо всех сил переплетая пальцы рук. – Что же теперь будет?.. Стольких убил…»

На самом деле он не боялся последствий содеянного. Надо будет отсидеть – пожалуйста, жаль только дочку без присмотра оставлять.

Пугало другое.

Далекий от религии Аркудов не так давно узнал, что загробный мир возможен. Он разговаривал с умершим год назад отцом, когда тот неизвестными путями вернулся с загадочного «Ретранслятора». Следовательно, возможен бог… или боги. А вместе с тем наверняка после смерти возможен и «разбор полетов».

Что он скажет, умерев, столкнувшись лицом к лицу с кем-нибудь из убитых им горинчан? Извините – так вышло, да?

Что же я наделал…

– Искать? – с безумными интонациями в голосе спросил Антон, поднимая голову. Жаль, полковник не видел его оскаленного лица. – Искать, сукин ты сын?! Из-за тебя и издохшего пердуна я убил целую кучу людей. Дневника тебе надо? Систему с Правителями? Да иди ты на х…

Антон еще долго матерился, задыхаясь на каждом слове и тяжело переводя дух, чтобы изречь новую словесную конструкцию. Наконец, совершенно обессиленный, он завалился на спинку дивана и слабо шмякнул кулаком по открытому дневнику.

– И все же тебе придется найти этот дневник, малыш, – ласково отозвался полковник.

– Иди в жопу, полкан…

– Звено ведь показало тебе, против кого настроено?

Антон промолчал, скорее чтобы вдохнуть немного воздуха, чем размышляя над словами силовика.

– Я же знаю, почувствовал. Это ведь наше Звено – меня слегка подзарядило, – поделился впечатлением Павел Геннадиевич. – Это не Система, сынок, гораздо важнее! Это Цепь! Звено из Цепи… Большая удача найти его здесь, слава твоему гениальному отцу!

– Ты не понял? – рассвирепел ученый, срываясь с дивана и опускаясь обратно – вспомнил про пистолет оппонента. – Я же сказал тебе: иди в…

– Антон, вернись на землю. – Полковник посуровел. Он приглаживал растрепанные волосы и смахивал пот с лица – видимо, активация Звена доставила ему немало удовольствия. – Ты же серьезный ученый, профессор, а не уличная шпана. Попробуй забыть о том, каким образом Звено обновляет ресурс. Подумай лучше, какую пользу оно может принести!

– Да какая тут, на х…, польза? – выругался Аркудов. – Шмальнуть по летящей в космосе дуре? Сделать пару выстрелов и угробить население Закарпатской области, чтобы отогнать ту хрень от Солнечной системы? Что это, кстати?

– Остаешься ученым. – Полковник улыбался.

Антону было неприятно смотреть на его раскрасневшееся лицо. Он чувствовал себя, будто стал невольным свидетелем особо извращенной постельной сцены с участием полковника. Учитывая, что силовик наслаждался убийством десятков людей…

– А вы остаетесь гэбэшным говном, – не сдержался он.

– Не хами, малыш. – Улыбка Павла Геннадиевича ничуть не изменилась; жаль, что отсутствовала возможность посмотреть прямо в глаза. – Найди дневник Игоря и сам обо всем узнай. Чутье мне подсказывает, что после прочтения ты поймешь наши методы и больше не будешь так остро реагировать на обычный забор энергии.

– Забор? – ахнул ученый. – Обычный?!

– Найди дневник, – махнул рукой полковник, вновь усаживаясь напротив стены, за которой находилось убежище Аркудова.

– А если откажусь?

– Будет хуже.

– Кому?

– Тебе, Антон.

– Допустим, совести моей хуже быть не может. Что еще? Честь и достоинство придется задвинуть в дальний уголок. Дальше? Ага – пытки кагэбэшными инструментами или убийство. А вот хрен вам – сперва доберитесь.

– Ты забываешь еще про один очень маленький фактор, – вкрадчиво напомнил полковник. – Очень маленький.

Антон похолодел.

– Вы получите свой дневник, – сказал он, скрипя зубами. – Вы же не сделаете ей ничего плохого? Только попробуйте…

– Абсолютно ничего плохого, пока ты сотрудничаешь. Твоя маленькая дочка в полном порядке. Честное офицерское.

– Все-таки вы говно, – констатировал Аркудов, злясь на себя и свою доверчивость. – Офицерское… Правду люди говорят, что от смены названия с КГБ на СБУ пованивающий стержень благоухать не стал. Давно решили меня шантажировать? Дочку уже взяли в заложники? Кстати, крокодилью челюсть, когда спать ложитесь, вы под подушку суете или не снимаете?

Полковник обиду прожевал и выплюнул. Невозмутимо пригладил усы стволом пистолета. Весь вид подонка говорил: болтай-болтай, сынок, меня дешевыми фокусами не возьмешь.

– Что, на правдивое слово шавка брехать не готова? – крикнул Антон.

Колени предательски дрожали. На какой-то миг показалось, что в них пошевелилось что-то чужое, не свойственное организму. Но неудобство прошло, будто и не было.

Погони, перестрелки и мистические события закалили ученого. Если два дня назад он сошел бы с ума от увиденного, то теперь взял себя в руки и решил не отвлекаться на внешние раздражители.

Вряд ли Светланку обидят раньше, чем он отдаст полковнику дневник. Получив же бумаги умершего, Павел Геннадиевич наверняка не будет церемониться со строптивым помощником – пулю в лоб, и все дела; Антон не сомневался, что у последователей Отцов имеются специалисты, готовые раскусить простенький код археолога намного быстрее, чем его родной сын. Другое дело, если доказать свою необходимость.

В памяти незамедлительно появились четкие координаты и названия мест. Шесть маленьких точек на земном шаре, обозначенных Звеном как «предположительно принадлежащие Цепи», следом – двадцать объектов побольше, их Звено назвало «чужеродными». Без сомнений, эту двадцатку полковник и разыскивает. Хочет он убить находящихся рядом Правителей или нет, Антона не интересовало. Даже очень умный человек зачастую вместо огромного воображаемого общечеловеческого блага изберет очень маленькое, но свое, персональное. Личный мирок всегда важней большого мира.

Антон размышлял о том, как может использовать информацию о Звеньях. Было несколько идей, но для решения катастрофически не хватало информации. Для начала необходимо выведать у полковника несколько подробностей – ученый прикинул для себя короткий план будущей беседы. В первую очередь он хотел побольше разузнать о таинственных личностях Отцов и Правителей. Вдруг информация окажется настолько весомой, что удастся вырвать дочку из лап силовиков или кем они там являются. И еще неплохо получить хотя бы малейший намек на то, с чем столкнулось сознание Антона в открытом космосе у Земли. Наверняка исполинское облако играет в пьесе, куда зашвырнула Аркудова судьба, весьма серьезную роль.

– Эй, – позвал Антон. – Дайте мне еще минут пятнадцать. Кажется, я нашел подсказку, где искать дневник.

– Давай, – звонко ответил Павел Геннадиевич.

Он был весьма бодр – прямо-таки лучился энергией и, казалось, даже помолодел на несколько лет. Отбивал пальцами на рукоятке пистолета какую-то незамысловатую мелодию и негромко напевал. Интересно, каким образом на него повлияло Звено? Неужели перекачало часть загадочной т-энергии убитых в тело силовика?..

Антон вздохнул и решил отложить решение всех загадок сразу. Сперва дневник!

«Что ж, теперь перейду к самому интересному. Ты ведь наверняка хочешь узнать, зачем мне такая таинственность с этими дневниками и убежищами. Прости, что не рассказал тебе об этом раньше. В этой борьбе замешаны столь многие, что информация, будь она неосторожно разглашена, навлекла бы на тебя очень большую беду».

«Да уж, – подумал Антон, искоса поглядывая на полковника, – куда уж больше?..»

«Сомневаюсь, что этот труд когда-нибудь будет опубликован. Когда откроется правда о нашей цивилизации и жизни на планете, большинство представителей человечества будет не в состоянии ее оценить. Как ни прискорбно сообщать об этом, но практически каждый на Земле погибнет…»

Страница на этом заканчивалась. На полях было приписано закодированными символами «теперь читай сначала».

Заинтригованный откровением покойного археолога, Антон открыл дневник на первой странице.

– Ну как там, нашел? – напомнил о себе полковник.

– Да погодите вы! – отмахнулся ученый.

Перед ним разворачивалась странная история, в которой переплетались древние исторические трактаты, летописи, легенды и даже библейские истории из Ветхого Завета. Если вспомнить четкую хронологическую таблицу, предъявленную полковником Антону, остывающее тело песиголовца и хоровод событий, история приобретала пугающую реалистичность. И это очень не нравилось Аркудову. Он всегда считал человека венцом эволюции, способным на бесконечное развитие. Отцовский же рассказ свидетельствовал о том, что человек практически не отличается от обезьяны и других зверей.

– Ёлки-палки, – то и дело шептал Антон, жадно проглатывая строчки.

«Раньше я верил в Бога. До того самого момента, пока не столкнулся с первой частью всемирной головоломки. Теперь мое мнение о Боге очень отличается от той наивной веры, которая была тридцать лет назад.

Не могу сказать, что Бога не существует. Скорей всего, действительно есть Тот, кто создал Вселенную. А может быть, его нет, как нет той лживой истории, которую навязывали нам последние тысячелетия.

Бог есть. Но он не наш, чужой. Бог не может быть нашим – наш никогда не позволил бы случиться такому…

Забудьте бредовые теории эволюции. Мартышка взяла палку, поковырялась ею в гнилой колоде, добыла огонь и внезапно поумнела до такой степени, чтобы за считаные столетия изобрести компьютер и полететь в космос. Вздор! Прошли десятки и сотни тысяч лет, чтобы из грязной немытой обезьяны получились разумные гоминиды. И всего лишь десятилетия, чтобы из полуголого дикаря возмужал профессор экономики или астрономии. Вы верите этому?

Я не хочу хулить Дарвина или оспаривать более поздние теории происхождения человека. Я расскажу о своей – настоящей и правдивой. Но не теории, а настоящей истории, подтвержденной многими источниками и даже проверенной мною лично на практике.

В архивах КГБ СССР, а затем в хранилищах служб безопасности России и Украины находится немыслимое количество собранных мной документов, которое доказывает правдивость моих слов. Подвалы Ватикана таят в себе еще большее собрание таких материалов. Они настолько засекречены, что доступны лишь очень узкому кругу людей: исключительно руководителям государств и их приближенным; да и то не всем. Впрочем, я не сомневаюсь, что высшие чины – вообще все и каждый, кто управляет человеческой массой, отношения к человечеству не имеют. Нами командуют иные существа, которые вряд ли обрадуются, если об их существовании узнает общество.

Мы верим в чужие идеалы. В фальшивых предвыборных гонках мы выбираем далеко не тех, да и выбор у нас ограничен – нам подсовывают несколько вариантов правды, и ни в одном настоящей правды не найти. Политики, депутаты, судьи, даже мелкие администраторы в регионах любой страны не имеют ничего общего с человечеством. То же касается влиятельных общественных деятелей, финансовых магнатов, миллиардеров и даже главарей преступных организаций. Они – чужие. Пришельцы, если хотите, однако в то же время они намного старше людей и имеют намного больше прав на Землю, поскольку первыми здесь появились.

Ты даже не представляешь, насколько глубокая пропасть лежит между обычными людьми и так называемым «правящим классом». Основная масса человечества едва ли отошла на полшага от рабовладельческого строя, просто теперь колодки и ошейники сменились более эффективными кредитными системами и односторонней судебной системой. Нетрудно понять, что все в нашем обществе построено с одной целью – держать обычного человека в строгих рамках законодательных канонов и максимально разукрасить жизнь для тех, кто нами правит.

Не тешь себя мыслью о том, что ты свободен. Ты такой же невольник Системы, как и я. Дети и внуки тоже вряд ли вырвутся из замкнутого круга. Все мы заложники древнего уклада, построенного на Земле задолго до того, как человек осознал себя личностью.

Мы живем в Их мире. По Их правилам, на Их территории и подчиняемся Их законам. Большинство таких законов написано для нашего удобства, но все равно поддерживает лишь Их интересы. Мы живем в Их государствах, эти институты были сформированы с той целью, чтобы замкнуть каждое человеческое общество в отдельно взятой Системе.

Нас разбили на кластеры и социальные единицы. С начала времен нам навязывают идеологию соперничества и вражды между этими единицами, не позволяют объединяться даже родственным народам и национальностям.

Мы знаем свои права, но в то же время не имеем никаких прав. Все это – порядок, справедливость, свобода, честь, партнерство, независимость, благосостояние, равноправие (особенно – равноправие!) и многое другое – красивая фикция. Свободного человека нет на этой планете, есть только подневольные наивные дураки, почитающие ценности, которых не существует.

Мне больно об этом говорить. Еще больнее осознавать, что мои слова истинны. Нет больше другой правды, нет других теорий. Я знаю доподлинно, поскольку окунулся в историю намного глубже всех ученых, вместе взятых. Наши верования, надежды, мечты и даже быт всего лишь иллюзия, не позволяющая нам, словно взбесившемуся скоту, удариться в панику и снести заграждения скотобойни. Ирония в том, что заграждений перед нами не существует. Их нет, потому что нет и выхода. Мы заперты на маленьком шарике, еще недавно казавшемся нам бесконечно большим. Наша планета суть обыкновенная ферма, на ее необъятных территориях размножаются пищевые ресурсы, которым вместо мешка с зерном и кормушки с сеном задурили голову прогрессом и материальными благами. Здесь живем мы, завоеватели этого мира. Самые сильные хищники этой планеты. И вместе с тем – пища для Тех, кто скоро придет завоевывать нас.

Могли когда-нибудь могущественные ацтеки предположить, что боги в сияющих доспехах принесут им гибель цивилизации? Догадывались ли шошоны или апачи о том, что владельцы «огненной воды» засунут их в резервации размером со спичечные коробки? О чем думали воинственные китайцы, падая на колени перед горсткой англичан в отутюженных кителях?

И что скажем мы, разглядев на подступах к нашему бастиону непобедимого врага, который играючи уничтожит весь наш род?

Сказать нам нечего. Технологически мы далеки от завоевателей, как далек дикарь с каменным топором от тактической ядерной боеголовки. Но если этот самый дикарь успеет поднять топор, то мы не сможем даже огрызнуться – Они имеют средство, способное играючи «отключить» всех нас, превратив человека разумного в неподвижную биомассу, ждущую гибели.

Нас ожидает та же участь, что и бедных шошонов, майя, ацтеков, зулусов. И спасение вряд ли найдется – не в этом тысячелетии.

«Такого не может быть!» – воскликнешь ты. Человек правит этой планетой и будет править.

Нет – скажу я. Не будет больше «Vi Veri Veniversum Vivus Vici[4]4
  Цитата из трагедии И.В. Гете «Фауст», означает: «Силой мысли я, человек, покорил Вселенную» (лат.).


[Закрыть]», это ложь! Придут более могущественные. Еще более страшные, чем хищники, что живут рядом с нами, поглощая нашу жизнь, – их когда-то оставили, чтобы присматривать за развитием человеческого «стада». Придут те, для кого это «стадо» предназначено.

Их не будет интересовать золото или драгоценности. Им не нужна земля, богатства или слава. Они придут за пищей. И мы падем, как гибли до нас наши далекие предки, склоняясь перед более развитыми завоевателями.

Ирония? Нет-нет. Узнай о том, что есть на самом деле.

Человек – искусственно созданная биологическая единица, чье предназначение весьма неоднозначно. Мы все от мала до велика являемся источниками энергии для более развитых существ. Как принято в пищевой цепочке, когда калории переходят от слабого организма к более сильному, так и мы растворимся под мощью Тех, кто скоро снова вернется.

Каждый день ежеминутно из наших жил выкачивается жизнь. Она стекается со всей земли, концентрируясь в так называемых Звеньях, и через Ретранслятор переправляется к Ним. Это продолжается не первый год – тысячелетиями нас используют как экзотическую батарейку. Многие циклы, последний из которых должен закончиться в 2012 году, нас «доят» и позволяют нам размножаться, чтобы в итоге уничтожить подчистую. Массово «забить», словно стадо коров, с целью освободить территорию для нового стада.

Однако же давай перейдем от общего к частному. Наверняка мой любознательный сын хочет все узнать и поэтапно разобраться в этой истории, начавшейся задолго до создания человека и оканчивающейся в наши дни…»

Читая, Антон все больше бледнел. Стресс, вызванный массовым убийством жителей деревни, понемногу отходил, но вместо него подступал чистейший ужас перед масштабностью отцовского рассказа. В маленьком дневнике находилось такое, чего нормальный человеческий рассудок не мог осознать без потрясения. Углубляясь, Антон все больше терял связь с реальностью. Ему казалось, что все происходит в каком-то другом мире, где нет промышленности, городов, оружия, систем связи, телевидения, а есть лишь один гигантский загон для жертвенных зверей. Оградой для загона служат не обычные изгороди – целая планета, окруженная космосом, является смертоносной ловушкой для всех ее обитателей.

– Долго там еще? – рыкнул сквозь иллюзорную стену полковник. – Что-то ты замолчал.

– Имейте терпение, – тут же отозвался ученый. – Дайте еще пару минут. Кажется, я уже вплотную приблизился к месту, где спрятан проклятый дневник.

– Хорошо, – согласился Павел Геннадиевич. Он сунул пистолет в кобуру под мышкой и похлопал себя по карманам, видимо, в поисках сигарет. – Даю тебе последний шанс.

– Последний шанс? – удивился Антон, отрываясь от чтения. – Мне послышалось или в вашем голосе прибавилось угрозы?

– Послышалось, – буркнул полковник. – Но рекомендую отыскать бумаги поскорее, иначе…

Он сделал паузу и посмотрел с кривой полуулыбкой на Антона. Ученому на какой-то миг показалось, что силовик видит его сквозь толщу горы. Стало неуютно.

– Иначе что? – превозмогая неприятный холодок в горле, спросил ученый.

«Только не вспоминай о Светланке! Не смей о ней говорить! Не смей, сукин сын!..»

– С голоду помрем здесь. – Полковник соорудил искусственную улыбку. – Ищи.

Антон не понимал, почему его грубый компаньон вдруг изменился и стал еще грубее, чем был. Он чувствовал, что дело не только в желании полковника побыстрее отсюда уйти и даже не в дневнике. Что-то беспокоило. Неуловимое, прозрачное, словно здешние стены, а потому весьма пугающее. Поэтому и засуетился кагэбист недоделанный.

– Дайте еще немного времени, – попросил Аркудов, как можно тише перелистывая дневник.

– Все! – рявкнул Павел Геннадиевич. – Выходи оттуда и неси сюда бумаги!

– Я еще не… – сказал было Антон, но запнулся.

В руках полковника виднелась та самая маленькая коробочка, которую он недавно подарил ученому, а потом отобрал, ссылаясь на меры безопасности. Теперь Аркудов знал, что высокотехнологичная безделушка вряд ли принадлежит гению человеческих инженеров, скорее всего ее разработали те, кого отец называл «Они». Проклятый широкополосный сканер, позволяющий заглянуть сквозь толщу стен! Машинка «смотрела» на несколько метров, поэтому не оставалось сомнений, что на маленьком мониторе полковник видит перед собой Антона с дневником руках.

– Да, отцовские записи у меня, – подтвердил очевидное Аркудов. – И чем больше я читаю, тем неприятней мне становится. Ведь получается, что ваши Правители-аннунаки энергетически паразитируют на людях. Причем то же самое делают Отцы-нифелимы.

– Приятно узнать, что ты настолько углубился в тему, – не без удовольствия оскалился полковник. – Теперь ты знаешь, с какими темными личностями я борюсь.

– И одновременно поддерживаете таких же темных личностей! – повысил голос ученый. – Это же замкнутый круг! Человек изначально в проигрышном положении. Ведь даже если уничтожить Правителей, останутся Отцы.

– Заметь, что Отцы должны остаться в любом случае.

– Почему?

– Хотя бы потому, что лишь благодаря им человек сейчас относительно свободен. – Полковник ткнул указательным пальцем вверх. – В дневнике есть история о том, как Отцы, или как ты их называешь – нифелимы, освободили человечество от рабства?

– Есть, – кивнул Антон. – Однако больше похоже на то, что ваши Отцы беспокоились лишь о своей шкуре и пошли против своих создателей, преследуя единственную цель – оставить планету за собой…

– Кончай балаган, – приказал полковник. – Вытаскивай свою жопу из гранита и давай, наконец, займемся делом.

Скрепя сердце ученый поднялся. Окинул прощальным взглядом убежище-Звено и ступил по металлическому настилу в стену. Было еще несколько очень важных вопросов, на которые не удалось найти ответы среди бумаг и, судя по всему, не удастся. Антон понимал, что вряд ли Павел Геннадиевич позволит ему прохлаждаться, изучая дневник. Наверняка впереди ждала экстренная расшифровка интересующих полковника данных, а затем и убийство.

– Вы ведь меня не убьете? – спросил Антон, остановившись у самого края иллюзорной стены.

Силовик даже не пытался вытащить оружие. Он держал перед собой сканер и победно улыбался.

– Мне незачем тебя убивать, малыш, – сказал он, вплотную приближаясь к стене. – Ты ведь один из нас. Сын одного из нас. У тебя в крови стремление помогать Отцам на благо всего мира.

Антона передернуло. Перед глазами возникли скрюченные пальцы, налитые кровавой болью глаза, оскаленные мукой рты.

– Я не… – проговорил ученый.

Больше всего на свете он не хотел быть таким, как полковник. Получать удовольствие от убийства сотен людей?!

– Поэтому ты сейчас вернешься, – очень ласково и настойчиво – так родитель говорит маленькому шалуну – проговорил Павел Геннадиевич. – Вернешься и активируешь Звено.

– Что? – выдохнул Антон, пошатнувшись и едва не свалившись с рельса.

– Я чувствую, ему не хватает мощности. Оно очень слабо и не сможет сработать, когда Нибиру приблизится на нужную дистанцию.

– Нибиру? – прошептал ученый, вспоминая.

Короткое название сказало об очень многом. Оно не встречалось на первых страницах дневника, но вкупе с записями Игоря Аркудова создало четкую картину. Шумерский миф о планете-разрушителе, загадочном страннике, скользящем сквозь время и космическое пространство. Имена древних богов, самая первая космогония и первый источник письменности. Война между богами вселенского масштаба, столкновения планет, ужасные катаклизмы…

Сердце забилось быстрее. Калейдоскоп провернулся в последний раз и остановился.

– Вы сказали «Нибиру»? – переспросил Антон, выдвигаясь из стены. Он напрочь забыл о страшном приказе полковника.

– Именно так и сказал, – кивнул Павел Геннадиевич. – А ты куда намылился?

Он схватил ученого за плечи и с силой втолкнул его обратно.

– Подождите!..

– Лезь обратно, сучок! И сделай так, чтобы оно наполнило свои баки. Или что там у него вместо баков…

– Подождите, Павел Геннадиевич. Умоляю вас, выслушайте! – взмолился Антон, делая еще одну попытку выйти из убежища.

Полковник не пускал. Но смилостивился и, упершись ладонями в стену на уровне, где была грудь ученого, кивнул:

– Слушаю.

– Павел Геннадиевич, вы наверняка не знаете, что для работы Звено использует жизни людей.

– Почему это? – удивился полковник. – Я отлично проинформирован. Еще и тебе много чего расскажу, когда засядем с дневником твоего папаши.

– Итак, вы в курсе, – разочарованно вздохнул Антон. – Мне следовало ожидать. Но я все равно отказываюсь подчиниться.

– Придется, Антон. Никуда ты не денешься.

– Вы никогда не заставите меня умышленно убить человека… тысячи человек.

– Да хоть целый этот говенный материк! – взревел Павел Геннадиевич, превращаясь в того Павла из детского воспоминания. – Хоть два материка! Думаешь, мне приятно осознавать, что на моих руках останется кровь невинных жертв?! – Уже более спокойно добавил: – Идет война, малыш. Такая страшная, что ты себе и представить не можешь. Скоро все погибнут. Все! И не только в одной деревне и даже не на одном материке – везде! Понимаешь? На целой планете не останется ни одного живого человека!

К тому времени прочитав отцовский дневник более чем на треть, Антон уже знал, что полковник – как ни больно было признаваться в этом – совершенно прав. Лучше пожертвовать малым, да и к тому же не своим, чтобы иметь потенциальную возможность спасти свою шкуру (о человечестве в целом ученый не думал), чем дождаться тотального уничтожения людей на планете.

Но совесть, по-другому Антон не мог обозначить это чувство, не позволяла вернуться к столику-алтарю. Необходимо было что-нибудь сказать. Что-то глупо-благородное. Что-то возвышенно-наивное. Чтобы не терзали сомнения. Чтобы когда-нибудь можно было развести руками и сказать: «Я не имел другого выбора»…

– Я все равно не стану этого делать, полковник, – почти неслышно выговорил Антон, вновь упираясь грудью в ладони силовика. – Вы не заставите меня.

Павел Геннадиевич отошел так резко, что Аркудов едва не вывалился из стены на пол. Видя решительность в глазах полковника, он остановился, не осмеливаясь выйти.

– Ты ведь не дурак, – сказал ему полковник, глядя из-под сдвинутых бровей. – Давай без дурацких сцен, а? Без этой дебильной твоей мишуры.

Антон насупился.

– Зачем нам все эти голливудские сцены о спасителях человечества и героях, насмерть стоящих за идеалы? – продолжил Павел Геннадиевич. – Ты хочешь потерять немного моего времени? Хорошо. Сейчас мы с тобой выйдем из пещеры на открытый воздух, доберемся до места, где есть покрытие мобильной связи, я наберу один номерок и дам тебе поболтать со своей дочуркой. Позже, если ты продолжишь упираться, на тот же телефон поступит фотография, на которой твоей девочке отрезают пальчик. И так далее – до победного конца. Так будет повторяться до тех пор, пока ты не активируешь Звено и не укажешь месторасположение вражеских Звеньев.

– Ну ты и гондон, полковник, – сплюнул Антон.

Он понял, что проиграл. Даже отцовский обрез – невероятно тяжелая двустволка, осмотрительно перекочевавшая из-под дивана за пояс под рубашку сзади, не могла выручить Аркудова. Слишком большая вероятность, что дочку убьют, даже если он сейчас прострелит полковнику башку.

Антон шагнул обратно. Если забыть о том, что сейчас произойдет, то не все так страшно. Ну, не было другого выбора, господа. Меня заставили…

Звену разрешается активировать режим «забор т-энергии»?

Тяжелое черное облако, видимое только избранным, разрасталось над Карпатами. Невидимые щупальца стремились в разные стороны – к деревням и городкам на склонах. Чтобы прикоснуться, схватить упругими когтями за грудь, сдавить, раздирая сердце, впиваясь тысячами иголок в человеческий мозг, прокатиться под кожей обжигающей болью. Долгий протяжный стон, оскаленные смертью лица… Горячая волна хищной т-энергии захлестнула Антона с головой.

Он закричал, не слыша себя. Свалился на металлический пол, хрипя и захлебываясь слюной. Горя от стыда, понимая, что получает невиданное доселе удовольствие. Смерть катилась бурлящими волнами, превращая успешного ученого, отца, мужчину, доброго, хотя и немного эксцентричного человека во что-то, чему прежний Антон даже не подал бы руки.

Энергия хлестала через край, насыщая Звено.

За прозрачной стеной корчился в восторге полковник. Закатившиеся глаза смотрели вверх – туда, где за толщей камня и воздуха в пространстве Солнечной системы двигалась темная масса.