Текст книги "Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»"

Глава 6. «Моссад» с улицы Тулье

7 июня 1975 года в аэропорту Бейрута был задержан Мухарбал, возвращавшийся в Париж после совещания в штабе Народного фронта. В чемодане израильского сексота были обнаружены чистые паспорта, пачки долларов и подробные схемы планируемых операций. Ливанские разведчики также уведомили Париж о записях, найденных в его личных вещах… В них были детально расписаны планы операций против министра внутренних дел Франции князя Понятовского, все того же директора компании «Маркс и Спенсер» бедолаги Зифа и еще ряда известных персон. Два дня Мухарбала мариновали дознаватели, и в конце концов им удалось узнать, что именно он возглавляет европейское направление Народного фронта в Париже. Ливанец также упомянул и некоего Нуреддина, который осуществляет операции от лица Народного фронта:

– Это всего лишь его боевик, исполнитель, обычный убийца, который выполняет все мои приказы.

Опешившие сотрудники местных спецслужб связались с ДСТ, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию. Ответ их не менее удивил: единственным, что интересовало ДСТ, было самочувствие Мухарбала, и им посоветовали отпустить его в Париж. После того как он перешел в зал ожидания, ливанцы сделали еще один звонок людям из Народного фронта и поделились предположениями, что Мухарбал ведет двойную игру. Когда самолет с ним поднялся в небо, Карлос уже все знал о случившемся.

При, казалось бы, полном наборе улик, указывающих на то, что Мухарбал связан с палестинской организацией в Париже, ДСТ не хотели ввязываться в арабо-израильские разборки, сулившие только неприятности: за первые дни по возвращении во Францию Мухарбала было сделано всего лишь несколько кадров, написан отчет… и все. Дошло до того, что Мухарбал смог из-под носа ДСТ вылететь в Великобританию, но не из-за каких-то своих выдающихся способностей подпольщика, а из-за бездействия или халатности французских спецслужб.

К тому времени друзья рассказали Мухарбалу, что в Бейруте у некоторых людей возникли подозрения в связи с его действиями и они хотят вызвать его на разговор. Согласно свидетельству офицера Островского, к этому моменту «Моссад» уже решил ликвидировать Карлоса, но Мухарбал хотел только получить новые документы на другое имя и уйти со сцены как можно быстрее. Он стал бояться, что Карлос найдет его и казнит. В конце концов штабом «Моссада» было санкционировано убийство Карлоса, однако стоял вопрос, кто выступит исполнителем: израильские спецслужбы не хотели задействовать для этого дела Риффа и решили прибегнуть к излюбленной тактике – вынудить французскую полицию убрать Карлоса своими руками.

10 июня 1975 года Карлос позвонил Мухарбалу, который тут же запаниковал и сказал, что хочет уехать из Парижа. Но тот попросил его успокоиться и пригласил зайти поговорить в свои апартаменты в доме на улице Тулье в Пятом округе Парижа. Это был один из старых домов, расположенных во дворе другого здания. То есть войти в такой дом можно было лишь через дом, стоящий фасадом к улице, и сад либо по нескольким лестницам и через проход. Так как у дома был только один вход и, следовательно, только один выход, это затрудняло пути отступления в случае непредвиденной ситуации.

Благодаря сайану (добровольный еврейский помощник за пределами Израиля. – Примеч. авт.) – домовладельцу офицеру Риффу удалось снять квартиру в переднем доме с видом на двор и квартиру Карлоса. Это была небольшая квартирка вроде тех, которые арендуют приезжие на несколько дней. Зато она была на верхнем этаже, что позволяло Риффу наблюдать сверху за всем происходящим.

Французской полиции сообщили, что в квартире находится один мужчина, связанный с известным контрабандистом оружия, а второй (Мухарбал) готов заговорить, чтобы порвать с криминальными делишками. О том, что контрабандист – знаменитый Карлос, а Мухарбал – агент головорезов из «Моссада», полиции никто ничего не сказал.

Мухарбала проинструктировали, что он должен сказать полицейским:

– Ты скажешь им, что хочешь выйти из игры и уехать в Тунис. Мы позаботимся, чтобы они ни в чем не смогли тебя обвинить. Ты знаешь, что не можешь спать спокойно, пока Карлос на свободе. Они покажут тебе фотографию, где ты рядом с Карлосом, и спросят тебя, кто другой человек. Попробуй выкрутиться, скажи, что это кто-то несущественный. Они все равно захотят его увидеть, тогда приведешь их к нему. Они арестуют его для допроса, а потом они сами постараются получить всю информацию о нем. Так что он навсегда окажется за решеткой, а ты сможешь свободно жить в Тунисе.

То есть план был так себе. Однако если он поможет заполучить Карлоса, то «Моссад» был совсем не против. В назначенный день Мухарбал рассказал комиссару полиции Аррану про опасного контрабандиста, прокручивающего свои криминальные делишки в Париже. Он сказал, что в Латинском квартале по адресу: улица Тулье, дом 9, снимает квартиру венесуэльская любовница Карлоса… Спасибо Мухарбал, ливанец с длинным языком.

До начала операции Рифф потребовал от штаба разведки в Тель-Авиве разрешения передать французской полиции большую часть досье на Карлоса, чтобы французы знали, с кем имеют дело. Он объяснял это тем, что может пострадать и Мухарбал, ведь полиция не будет осведомлена о том, что он израильский агент. Ну и к тому же французы могут легкомысленно отнестись к операции и упустить Карлоса, если не будут точно знать, кто перед ними.

Риффа заверили, что агенты в Париже при необходимости передадут французам всю необходимую информацию, но уже после того, как Карлос будет взят под арест. Существовали еще пункты, по которым им придется договариваться, поэтому не следовало спешить. Другими словами, «Моссад» предлагал чем-то заплатить французам за Карлоса.

Островский вспоминает:

«Такое нежелание рассказать что-то французам о Карлосе объяснялось просто враждой и ревностью между двумя отделами Моссад: “Цомет” (позднее “Мелуха”), управлявшим 35 активными “катса”, и “Тевель” (или “Кайсарут”), т. е. отдел связи. Люди из “Тевель” всегда спорили с людьми “Цомет” о передаче сведений. “Тевель” считал, что щедрая передача информации разведслужбам дружественных стран воздастся сторицей в виде возросшей готовности иностранных разведслужб сотрудничать с Израилем. Но в “Цомет” постоянно противились таким планам, считая, что нельзя так легко раздавать информацию, а следует всегда и немедленно получать за нее плату».

Чисто еврейские разборки.

Например, когда руководители этих двух отделов встретились, чтобы обсудить просьбу Риффа о передаче досье на Карлоса французским спецслужбам, их роли на этот раз удивительным образом поменялись. Теперь «Цомет» требовал передать полную информацию, но этому сопротивлялся «Тевель». Глава «Тевель» видел в этой ситуации возможность получить очки во внутренней борьбе отделов в бюро и сказал:

– Как же так? Вы хотите дать французам информацию? Когда мы хотим передавать информацию, вы нам не даете. В этот раз мы вам не дадим.

И все в таком духе.

В это время на противоположном берегу Сены в съемной квартире сидели пятеро молодых людей: самый старший сам Карлос, его подруга Нэнси и еще три студента – Лейма Поломес, Эдгар Мюллер и Луис Урданета Урбина. Студенты пришли выпить и проводить Нэнси в Венесуэлу, куда она традиционно уезжала на летние каникулы.

– Однажды я показал Мухарбалу это место, – рассказал мне Карлос, – где у меня были некоторые товарищи, они даже не были товарищами, они были друзьями, знаешь? С одной девушкой мы дружили с детства, ее родители и мои родители были друзьями, когда мы были еще детьми. В тот день я был там, чтобы попрощаться с этой девушкой, которая улетала в Венесуэлу. Так что там было несколько людей, с которыми я не был знаком, и это была единственная девушка, которую я хорошо знал, и я знал ее мужа, который сопровождал ее в аэропорт. Я видел, что за мной ведется наблюдение, а однажды даже почувствовал, что меня кто-то фотографирует. Когда я собирался застрелить людей, снявших фотографию, я заметил, что они французы, а мы не стреляли во французов, имея с ними соглашения о ненападении. Во всяком случае, вы видите, что это была очень опасная игра, в которую мы играли.

Вернувшись в квартиру, Карлос взял гитару: на стене висело большое фото Фиделя Кастро, эмблема, на которой была изображена мертвая голова с надписью «Куба сражается с дьяволом», и вырезки из газет о героических страницах палестинского сопротивления. Здесь же у него стояла походная кровать, где он мог периодически ночевать, и совершенно контрастирующий со всем остальным в студенческой однушке шкаф, наполненный роскошными костюмами Карлоса – от Нины Риччи до Кристиана Диора. Один костюм мог стоить больше, чем месячная рента за это жилье, на которое скидывались две подружки-студентки (кроме Нэнси здесь жила Мария Тереза Лара, отсутствовавшая на тот момент). Такая одежда была его визитной карточкой – он ведь выдавал себя за уважаемого и обеспеченного торговца коврами. Покачивая бутылками с виски, Карлос присоединился к компании, уже зная о том, что Мухарбал – предатель.

В тот день комиссар Арран планировал поехать к семье в Тулузу, и болтливость Мухарбала уже не приносила ему удовольствия – он твердо решил отправить мерзавца в Бейрут, обрекая его на верную смерть. Но перед этим надо было проверить ту квартиру. Ему и двум напарникам пришлось ехать за ливанцем. То и дело в отношении Мухарбала раздавались незлобные проклятья – инспекторы Раймонд Ду и Жан Донатини был «сняты» с вечеринки в честь уходящего на пенсию коллеги. Пока они ехали по темным улицам Парижа, Мухарбал донес, как выглядит этот связной, и, помешкав, добавил, что он может быть очень опасен. Арран только махнул рукой.

«Агент Моссада Рифф увидел, как Карлос вошел в свою квартиру. Следом приехал Мухарбал в гражданском автомобиле полиции вместе с полицейскими. Двое из них остались стоять с ним на лестнице, а третий постучал в дверь. Карлос открыл, полицейский в штатском представился, и Карлос впустил его. Они проговорили около 20 минут. Карлос производил, очевидно, приятное впечатление, никаких проблем. Они никогда его не видели и никогда о нем не слышали. Полицейские думали, что они просто проверят какую-то “наводку”. Незначительное дело», – вспоминает Островский.

Рифф рассказывал потом, что его так колотило при наблюдении за происходящим, что он готов был все бросить и побежать предупредить полицию. Но он этого не сделал. Наконец полицейский сказал Карлосу, что он привел с собой человека, которого он, видимо, знает:

– Я хотел бы, чтобы вы с ним поговорили. Вы не возражаете выйти на минутку?

По версии Островского, полицейский дал знак своим коллегам на лестнице подняться вместе с Мухарбалом. Когда Карлос увидел его, то ему все стало ясно. Он сказал полицейскому: «Хорошо, я пойду». Другие в комнате не подозревали, что происходит, и продолжали веселиться. Карлос спросил, может ли он оставить гитару и взять куртку. У полицейского не было возражений. За это время к двери подошли еще трое его коллег.

Карлос зашел в смежную комнату, бросил гитару, схватил куртку и открыл футляр гитары, где лежал пистолет-пулемет 38-го калибра. Завязалась перестрелка.

«У Риффа едва не сдали нервы, когда он из своей квартиры наблюдал за этой мясорубкой. У него не было оружия, беспомощно он увидел, как Карлос пристрелил Мухарбала и спокойно покинул место преступления».

Убедившись в смерти агента, Карлос рывком вылетел из квартиры, по-киношному перепрыгивая через стены, разделяющие внутренний двор. На бегу он прячет автоматический пистолет себе за пояс и исчезает в темноте между домами.

Оказавшись на оживленной улице, Карлос мгновенно сбавил шаг и как следует отдышался: погони не было, свидетелей, которые сейчас его могли опознать, – тоже, и даже электричество, вдруг погасшее в просматриваемом участке, также было за Карлоса. Он ухмыльнулся и впервые за это время потер себе виски. Боль растекалась от основания черепа до этих самых пульсирующих висков. Он облокотился о телефонную будку…

В квартире на Тулье была паника: Эдгар первым выскочил из квартиры, за ним Лейма и Урданета. Молодые люди бежали, практически перестав дышать, и пришли в себя только у Люксембургского сада, когда Урданета сказал, что надо помочь раненым. Оказавшись снова у дома Нэнси, они увидели истекающего кровью Жана Аррана, бредущего по улице и прижимающего руку к развороченной пулями шее. Из четверых остался в живых только он. Но толком узнать ничего не удалось: никто не мог опознать Ильича Рамиреса Санчеса – ни плохо знавшие его студенты, ни раненый комиссар Арран, который… отказался давать показания. Этот неудобный факт никак не укладывался у меня в голове. Зачем комиссару было отказываться от опознания? Только потом мне стало известно о роли «Моссада» в этой операции. По телефону Карлос рассказал мне, почему Арран так поступил на допросе.

– Они пришли в больницу, показали ему мою фотографию, и он сказал, что на этом снимке не я. И потом я узнал позже, почему он сказал это: Арран был так зол, что израильтяне устроили ловушку, где было убито несколько человек. Конечно, это был я, без сомнения. Единственный свидетель, который мог что-то сказать, – он сказал, что это не я. Этот комиссар Арран, он был героем Франции, знаешь? Еще 19-летним старшим сержантом он командовал первым танком, который вошел в Париж. Есть фотография перед отелем San Regis, и на фотографии есть он. И этот человек – герой, в которого мне пришлось выстрелить. Я его не убивал, потому что он не пытался стрелять в меня. Тогда я показал ему, что я быстрее его и двух других. Когда я смотрел из окна, я видел, что там были еще люди, которые ждали меня на улице. Я просто бежал, перепрыгивая с крыши на крышу… Это было похоже на фильм, один из этих экшен-фильмов из Голливуда, вы знаете? Мне удалось выжить.

Карлос уверен, что Арран знал, что это была ловушка:

– Я дважды получал сообщения от него. В одном он писал: «Ты не должен был навредить моим товарищам. Они не были против тебя и не хотели оказывать сопротивление». Но ты знаешь, Игорь, мне пришлось убить предателя, а два других полицейских попытались взять меня, но я был быстрее их – я очень хороший стрелок. Я стреляю хорошо, очень быстро, как в фильмах, гораздо лучше профессионалов из спецслужб. Так что это грязная игра, и игра продолжается сегодня, ну ладно, я выполнил свой долг, и я горжусь этим, и я хотел бы выразить свое почтение комиссару Аррану, он умер… Настоящий французский патриот, он был другом палестинского дела.

По свидетельствам парижской подруги Карлоса Ампаро Сильвы Масмелы, утром он появился в ее квартире. Молча он включил свет и достал из комода бумажный сверток, где находился чилийский паспорт и наличные. Девушка вспоминает, что Карлос был взволнован и собирался ехать в Брюссель, перепутав при этом вокзалы. Только после того, как он сделал пару звонков, Ильич скользнул глазами по Ампаро и с деланой галантностью поприветствовал «мадмуазель».

Согласно показаниям Ампаро, Карлос рассказал про ночное убийство Мухарбала и агентов ДСТ. В конце он предупредил девушку, чтобы она была сдержанна и осторожна. Все бы хорошо в этой истории, однако для чего Карлосу было нужно рассказывать про убийства каждой встречной, даже если он и имел с ней периодический секс? С трудом верится, что этот осторожный человек, как в пьяном дурмане, раздаривал сведения для уголовного дела.

Дальше, по воспоминаниям Ампаро, он достал пистолет и пересчитал патроны. После начал писать своей подруге (уже второй!) Анжеле Отаоле письмо, в котором опять признавался в убийстве. В книге «Тайная война Карлоса Шакала» приведен следующий текст этого письма:

«Дорогая Анжела! Как ты знаешь, все очень серьезно. Я еле унес ноги. Сейчас собираюсь за границу. Посылаю это письмо по двум адресам – в кафе, где ты работаешь, и тебе домой, на тот случай, если я перепутал адрес. Я уезжаю и не знаю на сколько, но надеюсь, что возвращения не придется ждать слишком долго. Что до “малыша”, я отправил его в мир иной, потому что он предатель. Целую, Карлос».

Через несколько дней после той ночи в ее квартире был обнаружен целый склад оружия, взрывчатки и боеприпасов: мощные чешские пистолеты в количестве 10 штук, 33 обоймы к ним, 28 ручных гранат, 15 динамитных шашек, шесть килограммов пластиковой взрывчатки, 30 запалов, а также большое количество детонаторов. По серийным номерам запалов удалось установить, что они идентичны тем, что были использованы во время акций в аэропорту Орли. А вот маркировки на гранатах совпадали с теми, что применялись бойцами Красной армии Японии во французском посольстве в Гааге.

Помимо оружия сыщикам удалось обнаружить устройства по изготовлению фальшивых денег и принадлежавшую Мишелю Мухарбалу записную книжку, в которую он скрупулезно записывал все расходы на дорогостоящие операции. В частности, там были найдены паспорта на имена: Ильич Рамирес Санчес, гражданин Венесуэлы, дата рождения 12 октября 1949 года; Карлос Андрес Мартинес Торрес, гражданин Перу, дата рождения 4 мая 1947 года; Сенон Кларк, гражданин США, дата рождения 20 июня 1945 года; Глен Хебхард, гражданин США, дата рождения 1 августа 1950 года. ДСТ не могла определить, кто именно из этой четверки был настоящий человек. Только гораздо позднее стало ясно, что все эти имена принадлежали урожденному в Каракасе Ильичу. А вот имя «Карлос» с тех пор не сходило с газетных полос.

Другой удар пришел из Лондона: дружок Анжелы Отаолы Барри Вудхемс обнаружил сверток с документами на имя некоего Адольфо Хоссе Мюллера Бернала, гражданина Перу; кроме того, там были водительские права, выданные Кувейтом. В другом конверте он нашел подробный список с адресами и фамилиями представителей банков и сионистских кругов – потенциальных жертв НФОП.

Как в сказке о Синей Бороде, Барри не мог остановиться и полез в закрытую на замок черную сумку, где обнаружил все те же чешские пистолеты и нитроглицерин для взрывчатки. Сопоставив находки с сюжетом по ТВ про бойню на улице Тулье, Вудхемс позвонил в редакцию «Гардиан» и заявил, что вышел на след предполагаемого преступника. Реакция «Гардиан» привела его в ступор: «А вы приносите свои находки к нам в редакцию». Раздосадованный тем, что ему не поверили, Барри схватил один чешский пистолет и подробно составленный список со смертоносными находками и пошел в редакцию.

Тогда же в квартире Отаолы и был обнаружен репортером роман Фредерика Форсайта «День Шакала» – это было третье рождение Карлоса под новым именем «Шакал». Хотя сходства никакого быть не могло – герой романа убивал за деньги, Карлос же боролся за идею. Но как часто бывает, клички, неловко подброшенные кем-то, прилипают намертво к человеку. Так что, собственно, это за роман?

В вышедшей в 1971 году книге Форсайт пишет о попытке вождей подпольной организации OAS убить президента Франции Шарля де Голля руками наемного профессионального убийцы и о противодействии этой попытке со стороны французских силовых структур. Первая часть начинается описанием неудавшегося покушения на де Голля группой оасовцев под руководством офицера Бастьена-Тири. Его отряд обстрелял президентский кортеж, однако Бастьен-Тири, скрупулезно подготовивший покушение, ошибся с наступлением времени сумерек, и его люди не заметили поданный им сигнал о появлении кортежа. Бастьен-Тири был задержан и впоследствии расстрелян. Остальная часть романа является вымышленной. Но вот в революционной реальности история приобретает плоть и кровь.

Хотел ли сам Карлос иметь такую кличку или походить на главного героя книги? Было бы странно, поскольку сам он ни разу не брал эту книгу в руки. Вот так с легкой руки газетчиков он стал для всего мира Карлосом Шакалом – самым опасным человеком в мире.

И вот теперь его сумки вытряхивали в специальной лаборатории министерства внутренних дел. А решивший раскрыть его тайны Барри вместе с Анжелой Отаолой был отправлен за решетку по все тому же обвинению в хранении оружия и боеприпасов. Так и подмывает позлорадствовать и спросить Вудхемса словами классика: что, помогли тебе твои ляхи? Впрочем, его отпустили уже через три месяца, а Анжелу держали за решеткой целый год.

Наглый Барри потом удивлялся:

– После освобождения она даже не захотела со мной разговаривать!

Одним словом – мерзавец.

Что касается Нидии Тобон, то ее арестовали как «банкира» Карлоса, предъявив обвинение в пособничестве. Она дала показания на Карлоса по той злополучной ночи и провела в тюрьме год. Ни одного доказательства, не выбитого под давлением, против Карлоса у них не имелось. Так и не раскрывшее убийство на улице Тулье, министерство внутренних дел ограничилось высылкой тех самых несчастных студентов, которые были свидетелями перестрелки. Французская полиция знала, что именно агент «Моссада» Рифф привел туда ее людей, исчезнув через несколько часов в форме стюарда на борту самолета «Эль-Аль», вылетевшего в Израиль. Операция была выполнена не так, как планировалось, но тем не менее успешно: соглашение о ненападении между французским государством и палестинцами было нарушено пролившейся кровью.

«Люди погибли бесцельно и нелепо. Со временем офицеры связи разведок других стран просто не будут больше доверять Моссад. Он утратит доверие в сообществе секретных служб. Именно это и происходит сейчас. Израиль мог бы стать самой лучшей страной в мире, но Моссад разрушает его, манипулируя властью не в интересах Израиля, а в своих собственных», – пишет о той ночи Островский.

Что касается Народного фронта, то сразу после того, как известие о смерти Мухарбала было доставлено Хаддаду, в НФОП вышло коммюнике, где он был назван «героем».

– Я очень злился на это, – вспоминает Карлос, – Абу Шариф даже написал стихотворение, где воспевал героическую смерть Мухарбала. Я думаю, два предателя могли испытывать симпатию друг к другу.

И тогда началось внутреннее расследование того, что произошло в Париже. Но факты говорили сами за себя: когда стало известно, что его сжимают в кольцо французы, уполномоченные органы НФОП предложили Мишелю взять охрану, но тот начал юлить, что все в порядке и лишние глаза ему совсем не нужны. На предложение о переводе в другое место он также ответил отказом. Он продолжал вести себя странно, будто хотел, чтобы НФОП не увидел некоторых вещей.

В результате руководство НФОП признал, что Карлос поступил правильно, а через некоторое время он получил вотум доверия, и сам доктор Хаддад объявил его «самым блестящим агентом и ударной силой арабской революции в Западной Европе». Его авторитет был укреплен, и теперь Карлос готовился к делу, которое потрясет весь мир.