Текст книги "Закон абордажа"
Автор книги: Игорь Недозор
Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Салуд, капитан! Салуд, Хор! – на палубе появилась третья женщина из команды «Акулы» – Кармиса, корабельный маг.
Маг, по правде говоря, слабенький, так себе... Но другого мага пока не намечалось. Опять же, Кармиса, как ни крути, родилась тут, на одном из островков, и великое Изумрудное Море было ей родным. И это не раз уже выручало «Акулу» и ее лихую команду.
Расхлябано шлепая по доскам пятками, Кармиса подошла.
– Ну что, сестры, когда отплываем? – справилась она, зевая во весь рот. – А то ты, капитан, уже скучаешь – после полуночи притащилась, да загибала так, что боцман позавидовал. Я вот на всякий случай приготовила тебе питье для поправки.
Протянула фляжку.
Роскошное красное платье, уже слегка потрепанное, обвисая складками, сползло с плеча, обнажив гладкую смуглую кожу.
– О-х-х, и впрямь скорей бы в море! Может прибарахлюсь, а то это уже надоело до чертиков, – она недовольно одернула платье.
Игерна улыбнулась.
Пристрастие к роскошным модным платьям было слабостью Кармисы, и она даже выговорила в консорте себе право сверх доли на все женские тряпки, что окажутся на захваченном судне.
И это при том, что сидели они на вчерашней рыбачке чуть получше, чем сутана на мартышке.
Уже не раз магичка приставала к Игерне – пусть де она объяснит, как правильно носить эти господские одеяния? Сама ведь дворянка как-никак!
И капитанша все порывалась объяснить, что не шились эти платья в расчете, что их оденут на голое тело – путь даже такое молодое и крепкое, как у Кармисы.
А полагалось надевать под него пять, ну три, в крайнем случае, нижние юбки с оборками, да еще пояс, на котором держаться чулки, и к которому крепятся фижмы, поддерживающие турнюр. А сверху, под корсаж, надо надеть сорочку, ровно повторяющую форму декольте, и такой же старательно скроенный корсет из плотной ткани да кожаных ремешков, которые затягивают и зашнуровывают, чтобы они поддерживали талию да поднимали грудь. И уж подавно немыслимо, чтобы в таком платье появиться босиком.
Де Альери невольно опустила глаза.
Чистую протертую с песком палубу «Отважного» попирали три пары не самых худших женских ножек.
Белые, чуть позолоченные загаром, с узкой аристократической ступней – ее, капитана Игерны Отважной. Смуглые, с крепкими икрами – рыбачки Кармисы. И стройные, блестящие полированным деревом – кока.
Ни дать, ни взять – три богини с трех сторон света из легенд об Ахайской войне, собравшиеся, чтобы решить спор – кому достанется смертный красавчик, царевич Состарп.
– Ладно, заходите или проваливайте! – пригласила, распахнув дверь в свои покои.
Подруги, разумеется, зашли.
Войдя в каюту сама, Игерна плотно закрыла дверь и, раскидывая пинками бутылки, прошла к столу.
Отхлебнула несколько глотков сваренного сестрицей Кармисой пойла и принялась переодеваться. Выпрыгнув из штанов и сбросив рубаху, она, совершенно обнаженная, подошла к сундуку, надавила на шпенечки секретного замка.
В полумраке каюты светилось матовым сиянием ее тело, и топорщились округлости грудей с яркими вишневыми пятнышками сосков. Маг восхищенно прищелкнула языком.
– Вот это сиськи! Ты, капитан, зря не носишь эти вот… со шнурками…
– Корсажи, – машинально подсказала Игерна.
– Ага! – кивнула Кармиса. – Грех перед Эллом такое богатство прятать! Хотелось бы мне такие иметь.
Альери Отважная довольно повела плечами.
– Так ведь твои побольше будут!
– Ну-у-у-у, – скорчила гримаску знахарка, – сравнила! Мои-то обвисшие, хоть я и помоложе тебя... А твои – просто чудо: твердые, аккуратненькие, просто прелесть!
– С мужиками поменьше надо валяться! – пошутила капитанша.
– Ха! А что еще делать, когда работы нет? Так и вовсе забыть можно, что ты женщина. Не все же такие монашки, как вы с Хор!
Хор' Тага хихикнула. Кем-кем, а уж монашкой она не была.
– Кстати, – хлопнула себя по лбу рукой Кармиса. – В порту новая купальня открылась. Наведалась бы ты туда...
– Зачем?
– Как это, зачем?! Для чего люди в бани ходят? Чтоб мыться, конечно. Вон как пропахла винищем. Хотя что с тебя взять? Ты, наверное, только попав на море, воду каждый день видеть стала!
– Ты это... – нервно передернула плечами Игерна. – Скажешь тоже...
– Хоть мой отец был и небогат, но уж раз-то в неделю корыто горячей воды мы согревали да мыла флакончик покупали… – уточнила.
– Фи, корыто, – сморщила носик магичка. – Сходи в купальню, хоть посмотришь, как люди живут. Там все заведено по восточной моде. Один бассейн чего стоит – размером с небольшое озеро. А уж массажист – закачаешься!
– Массажист? – переспросила Игерна, от неожиданности уронившая юбку. – Мужик?!
– Да что ты! – всплеснула руками Кармиса. – Какой еще мужик – евнух! Танисский. Пальцы у него такие… – она мечтательно закатила глаза.
Игерна и в самом деле вспомнила, что массажистами и слугами у танисцев все больше евнухи работают – а во дворце султана Омасской империи так вообще их, говорят, семь тысяч. Неудивительно, что их при таком количестве уже везут через океан.
Так что сходи – там вот купальня – не то что твоя лохань – он ткнула пальцем в медную ванну за дверью в гардеробную.
А что – ванна как ванна – такие в Арбонне не всякий дворянин имеет...
Ага – как раз малость побольше свиного корыта... Тоже – баловство таскаешь это...
Что верно то верно.
Игерна привыкла ходить в холщовых штанах и бесформенной зюйдвестке, она могла питаться солониной и пить не морщась "кровь базилиска" – жуткий пиратский коктейль – треть морской воды, треть пресной и треть рома – но вот без того чтобы хоть раз в три дня не сполоснуться – а лучше каждый вечер – не могла. Для этого даже брала отдельную бочку пресной воды, стоявшую в бывшей гардеробной там же где и ванна.
– Ладно, подумаю, спасибо за совет, – кивнула капитанша.
Повинуясь женской логике, она в первую очередь вытащила пару сережек – больших тяжелых кружков золота. Встав перед зеркалом, вдела в уши жемчужные розетки, не забывая любоваться своим телом. Помнится, ее сравнивали с Девой Моря... Она очень обижалась, думая, что имеются в виду русалки (не на море будь помянуты).
Затем скользнула в рубашку, отороченную кружевами, обмотала бедра айланскийм суронгом алого цвета («Видела бы сейчас меня дуэнья!»), затем влезла в короткую нижнюю юбку, а сверху натянула юбку обычную – тоже короткую – всего на ладонь ниже колен. Обмотав кушак вокруг талии, сунула за него сзади короткий кривой восточный клинок с волнистым лезвием. Рукоятью вниз – так, чтобы в случае чего выхватить сразу.
Накинула сверху бурнус.
– Все, сестрички, я пошла. Может, сегодня повезет найти подходящую работенку. А то и впрямь совсем сопьемся...
Схолия первая
О ДАЛЬНИХ ЗЕМЛЯХ
Было то уже пять без малого столетий назад в год 2900 от возведения в подлунном мире первого храма Единому Творцу.
В то время еще не было ни пушек, ни аркебуз, и даже ныне забытый за ненадобностью «танисский огонь» считался бесовским оружием, подсказанным язычникам самим Хамираном.
Не было и нынешних стран.
Арбонн был разделен на три герцогства – Гиссу, Ретанну и Арторику. Хойделльцы только-только закончили свою Войну Лилий, и каждый остров кичился своей свободой, еще не зная, что через три десятка лет Канут Ютский наложит на них свою тяжелую лапу в кольчужной перчатке. Эгерия едва-едва загнала южных язычников за горы, и переводила дух после гибели у Алькантары армии короля Иверо Мученика, надеявшегося сбросить танисцев в море.
Про Сурию, почти стертую с лица земли кочевниками, почитай никто и не слышал, и даже образованные люди, впрочем, весьма немногочисленные, были свято уверены, что за Хелмией, за Сурьянским морем лежат земли одноглазых великанов и собакоголовых людоедов.
А уж о том, что по ту сторону Океана, и помыслить было страшно!
Конечно, в мудрых книгах что-то говорилось о Ата-Алане, а в баснях и сказаниях – о Стеклянных островах, островах Дев и великой земле О'Маггал.
Но куда больше веры было эгесскому епископу Косимо, говорившему, что от берегов Арторики до края плоской Земли, где вечно клубится туман от извергающегося в бездну океана, ровно шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть морских миль. Не называли тогда Старые Земли – Старыми Землями, ибо про иные страны почти не знали, именуя огромный остров окруженный девятью морями, где обитают приверженцы истинной веры – Святыми Землями, или даже просто Мир Сей.
Моряки тогда обычно плавали вдоль берегов, ориентируясь по отмелям и прибрежным скалам, по полету птиц и цвету воды, по солнцу и звездам, но больше, пожалуй, полагаясь на чутье.
Компас и у танисцев только появился, а с астролябией умела обращаться хорошо если три четыре сотни звездочетов и астрологов на всем материке.
Так что моряк, отважившийся пересекать напрямую даже Эгерийское море, не говоря уже о плаваниях к Свальдбарду, считался изрядным храбрецом.
И тем удивительнее было то, что сделали те два человека, имена которых ныне знает каждый моряк. О которых поют песни, и чьими именами называют корабли.
Жили тогда в вольном городе Лирде, поставленном, по преданию, на месте древней крепости ата-аланцев (все города Валиссы поставлены на месте древних крепостей ата-аланцев, и не вздумайте спорить с горожанами!) два морехода.
Первый – амальфиот Илаис Вальяно, сын настоятеля соборного храма Вертранга, отказавшийся от сутаны во имя моря и парусов. Второй – потомственный купец и мореплаватель в невесть скольких поколениях, Бранн Мак-Мор.
Как встретились они, в какой таверне, а может быть на одном из столь любимых в Эгерии празднеств, или может на дружеской пирушке у таких же, как они, пенителей моря – теперь уже никто не скажет. Потому как в те уже баснословные времена никому из хронистов не пришло бы в голову интересоваться какими-то там грубыми моряками. А когда спохватились, уже и многих помнивших не было в живых.
Говорили, что Мак-Мор был пиратом, взявшим корабль Вальяно на абордаж и не сумевшим победить Илаиса в мечном бою – отчего, мол, и проникся уважением к противнику, ибо прежде это никому не удавалось. Другие же, напротив, полагали Вальяно хозяином пиратской флотилии, нанявшим Мак-Мора на службу. Третьи заявляли, что во время плавания китобоев на Норгрейн наткнулся капитан Бранн на каяк обитателей еще не открытого Иннис-Тона, унесенный ветрами далеко от родных вод, но поскольку по необразованности ничего не разобрал из их рассказа, обратился к Вальяно, чтобы тот начертил карту для плавания в земли дикарей. (Понятное дело, выкинутых бывшим пиратом за борт, когда в них отпала нужда). Четвертые – что Вальяно сам нашел в древних храмовых записях карту времен Ата-Алана, да вот не надеялся на свои капитанские дарования... Пятые... Седьмые...
Но как бы ни было, оба они верили в одно – что за океаном и скалистыми островками Эль-Хазарда лежит неведомая людям земля.
Сперва соратники сунулись было со своими идеями в королевский дворец, но придворные лишь отмахнулись от докучливых простолюдинов. А когда они начали толковать о какой-то пользе, которую может извлечь Эгерия из открытия новых стран в океане, им сурово сообщили, что ежели мореходы хотят послужить во славу короля, то пусть для начала найдут деньги в каком-нибудь другом месте, а не у обожаемого монарха.
Купцы выслушали более внимательно, но денег все равно не дали. Вот если бы уважаемые действительно открыли какие-то земли, на которых имелось бы что-то полезное, вот тогда, возможно, их бы и взяли в долю – процентов за десять, ну в крайнем случае – за двадцать.
Церковь Элла устами всех трех епископов королеувства заявила, что если и есть там, в водной пустые, острова, то людям на них взяться неоткуда, и слово истины нести некому. И вообще, пусть почтенные мореплаватели прочтут «Космографию» преподобного епископа Эгесского и хорошо помолятся Эллу, чтобы он их простил и вразумил.
Так, может, и до сего дня не были бы открыты Дальние Земли, да только вот и Вальяно, и Мак-Мор были не только мечтателями, но еще и капитанами, и у каждого был свой корабль, и имелись верные люди, готовые пойти за ними.
И вот, на двух галеасах, нагруженных здоровенными кувшинами-арробами с водой и вином, вяленым мясом в смоленых бочках и сухарями в мешках из вощеной кожи, отплыли они из гавани Лирда на закат.
Потом, века спустя, стали говорить, что двум храбрецам тогда воистину сам Элл помог. Ибо шансов переплыть океан на тех скорлупках у них, почитай, было меньше, чем у раненного клыкача – пересечь Море Химер.
Но не зря ведь говорится, что кому суждено сгореть, тот не утонет.
Случаем или чутьем они двинулись именно тем курсом, по которому проще всего пересечь океан. Невзначай курс этот проходил мимо двух островков, где можно было пополнить запасы воды, когда на «Змее Бурь» в качку побились амфоры с водой, и укрыться от шторма, когда маленькую флотилию настиг редкий в тех широтах ураган.
(Острова эти именуются ныне островами Святого Мартина и Святой Агаты.)
Они проскочили мимо Курийского течения, где ветра не дали бы им продвигаться на запад, а сила исполинского потока измотала бы гребцов.
К тому же плавание их пришлось на «тихий год», какие обычно наступают каждые одиннадцать лет.
Наконец, команды настолько верили в своих капитанов, что ни разу за все время плавания никто даже не выразил и тени недовольства, что приходится плыть в неизвестность. И вполне возможно – к гибели.
Так все благоприятно совпало для двух мореходов, одержимых зовом бескрайнего горизонта, что впору было говорить о помощи Творца – не случайно же это плавание потом приводили в пример маститые теологи как доказательство промысла Всевышнего.
Впрочем, трезвый и расчетливый мог бы сказать – так выпали кости.
И кто из них прав? Как судить?
Но, так или иначе, а спустя тридцать четыре дня «Змей Бурь» и «Копье Вертранга» достигли мест, где океанская синь вод сменилась густой зеленью, а вскоре пристали к берегам обширного, поросшего буйными лесами острова. Он получил имя Андайя – в честь девы-спасительницы из старой хойделльской легенды, а море, за цвет воды – Мар-дель-Имарагдо – Изумрудным.
Пристав к берегам обширной бухты, Вальяно и Мак-Мор провозгласили найденную землю владением эгерийского королевского дома. (А что же еще могли сделать его верные подданные?)
Но плыть дальше оказалось невозможно – как выяснилось, какие-то морские черви источили днища кораблей, так что первый же шторм пустил бы галеасы ко дну.
Однако ни капитаны, ни их команды не пали духом. Вытащив суденышки на берег, они разобрали «Змея Бурь» по досточкам, и за три месяца отремонтировали «Копье Вертранга».
Пока одни возрождали к жизни корабль, меньшая часть моряков рассылалась деятельными Вальяно и Мак-Мором по острову на поиски древесины, смолы, дичи и, прежде всего, людей. Однако если кабаны, огромные морские черепахи и здоровенные нелетающие птицы с вкуснейшим мясом попадались в изобилии, то ни туземцев, ни даже следа человеческого эгерийцы не встретили.
С вершин прибрежных холмов моряки видели на горизонте очертания других земель, но ни разу не промелькнул в морской дымке парус.
Пренебрегая опасностью, Вальяно с добровольцами-храбрецами сплавал на соседние острова на шлюпках – и не нашел там ни малейшего следа человека. Для него, грезившего уцелевшими за морем городами Ата-Алана, это было сильным разочарованием.
Зато было найдено кое-что другое, что и определило дальнейшую судьбу новооткрытых земель.
Думая, как защитить дерево бортов от червей-точильщиков, Мак-Мор решил поискать, нет ли поблизости в горах слюды или свинцовых руд, чтобы было чем обить днища.
И вот, один из посланных им матросов, Федериго Анхелико, нашел в одном из горных ручьев тяжелый рыжий камень, при своем невеликом размере внушительно оттягивающий руку. Моряк прекрасно знал, что это такое, ибо два года провел в кандалах на рудниках Светоча Веры, халифа Иддин-ар-Уны, добывая золото.
В короткий срок мореплаватели обратились в старателей, так что даже работы на «Копье Вертранга» затормозились. И за месяц, пока не иссякла россыпь, намыли ни много, ни мало – восемнадцать пудов этого металла. Больше, чем было в казне даже очень богатых земель приверженцев истинной веры, за вычетом разве что монархов-пиратов Норгрейна, да еще амальфийских торговых городов.
И вновь люди удержались от соблазна, золото не помутило им разум, и никто не попытался устроить резню – ведь это были моряки из Лирда, заслужено считавшиеся лучшими в западных землях. Добыча была поделена по справедливости.
Погрузив золото на «Копье», они кинули жребий, кому остаться на вновь открытых берегах, а кому плыть обратно – ибо всех не вмещал корабль, да и запасы в трюмах были не бесконечны.
Принять «Копье Вертранга» под свое начало выпало Бранну Мак-Мору.
А Вальяно и те, кому не повезло, остались ждать возвращения товарищей. На берегах бухты, получившей имя Бухты Провидения, они заложили первое поселение, назвав его Геоанадакано, что на древнем языке значило просто – Новый Город. И принялись в ожидании возвращения товарищей искать новые россыпи золота, корчевать лес под первые посевы, да плавать на соседние острова, все еще надеясь встретить хотя бы след человеческий.
Мак-Мор же ушел в море. И вновь доказал, что он и в самом деле лучший капитан всех западных морей – от Тингиса до Тромсборга.
Он прошел вдоль побережья северного материка, найдя-таки заморских антиподов (впрочем это уже совсем другая история). Он сумел, поймав весенние восточные ветра, оседлать то самое Курийское течение, счастливо миновав с его помощью мертвые штили «сухих широт», отбиться от борребийских пиратов у мыса Хегарон и вернуться в Лирд, уже оплакавший своих сыновей ушедших в никуда.
По преданию, король Хайме Говорливый целый час не мог вымолвить ни слова, когда Бранн опустил к его ногам тяжелое блюдо с золотым песком, и так же молча коснулся монаршим клинком плеча Мак-Мора, посвящая того в рыцари…
(Можно лишь представить королевскую радость – ибо после провалившегося похода его старшего брата на Тингис в казне с тоски, наверное, провесились последние мыши).
Назад Мак-Мор отплыл во главе уже трех десятков кораблей, которые везли первых желающих поселиться на новых землях, и через месяц с небольшим привел их в бухту Гоандакано...
Вальяно и Мак-Мор совершили еще два плавания в Иннис-Тор. Одно – вдоль побережья на юг, до устья исполинской реки, получившей имя река Святого Лауренсио, и второе – за мыс Мароно, открыв Великий, он же Бескрайний, океан, который через почти век пересечет Ино де Ронго: человек, впервые обогнувший мир, наглядно доказав, что Элл сотворил его круглым.
Первооткрыватели Дальних Земель решили, что сумеют пройти бескрайние водные просторы – и спустя год отошли на трех кораблях из новозаложенной гавани Геанодакано на Запад.
И больше никто никогда не видел их вымпелов. Но говорили, что не погибли они, а просто в великой неисповедимой милости своей Всевышний сделал так, что корабли их ушли в Нездешние Моря, где и странствуют они до сих пор.
И по сию пору поют в кабаках всех портов от Корисса, до Рединга «Балладу о двух мореходах», открывших Дальние Земли.
Малым вперед,
как вел их лот, солнце в тумане все дни, —
Из мрака в мрак,
на риск каждый шаг, шли, как ветер, они.
И вел их свет
ночных планет, карта северных звезд,
На норд-норд-вест,
Западный Крест, за ним Близнецов мост...
Глава 4
«Я повел себя как молодой дурак, который спьяну устраивает дела, а теперь терзается от жадности и сомнений... – злился Счастливчик, шагая домой. – К Эллу!! Лучше работать по мелочи, чем быть у кого-то на побегушках. Тем более – у попов! И Игерну еще приплел! Хотя ее приплел не я а этот самый епископ».
Ладно, раз уж заказ взят, то надо его исполнять. Хочешь, не хочешь – надо поднимать ребят, тем более они и впрямь застоялись.
Трудно сказать, что там есть и сколько, и не надул ли его преосвященный для какой-то своей надобности, но уж раз взялся, то слово надо держать, иначе какой же он пират?
Поднявшись на второй этаж «Зеленой Бороды» и найдя третью дверь, он осторожно открыл ее и заглянул вовнутрь.
Там, наконец, увидел Геордана. Его боцман крепко спал и из его полуоткрытого рта раздавался могучий храп.
Эохайд стоял очень тихо, любуясь открывшейся перед ним картиной: Геордан лежал, обнимая своими громадными ручищами двух юных и прелестных девушек.
Капитан усмехнулся в усы, прошел через комнату и оказался рядом со спящим трио.
– Полундр-ра! – гаркнул, что есть мочи.
Девушки с криком вскочили на ноги и, увидев чужака, поспешили прикрыться простыней. Видать, работали недавно, и не прониклись тем равнодушным бесстыдством, что отличает опытных постельных тружениц.
– Вставай, дружище, – усмехнулся Эохайд. – Время вышло.
Бернардо очумело выпучил глаза.
– Опохмелись-ка! – протянул ему Счастливчик кружку. – Где остальная команда?
Помощник схватил сосуд и с жадностью осушил. На его лице появилось более-менее осмысленное выражение.
– В заведении Лерны, где ж еще?..
* * *
Его парни сидели вкруг ложа и играли в карты – старые пергаментные квадратики затерлись почти до полной неузнаваемости. Все бы ничего, но играли они на спине у полуголой темнокожей девки, растянувшейся с закрытыми глазами на оном ложе. Моряки азартно шлепали картами по узкой блестящей спине, как по самому обычному столу.
В уголке сидела, потягивая арбоннское белое вино по десять серебряных за бутылку, Маго Языкастая. Шлюха уже не юная, но отличавшаяся умом и умевшая поддержать разговор в хорошей компании, за что и ценилась. Ведь вранье, что мужику нужно от бабы только одно. Бывает нужно и еще многое другое...
Он посмотрел на нее – и Маго, как дама неглупая, тут же удалилась, прихватив как бы невзначай и вино.
Моряки пару раз пнули девку, на спине которой так и остались раскинутые карты, но та даже не замычала, лишь глубоко дохнув, наполнила комнату духом перегара.
– Ладно, пусть ее, – сообщил Эохайд, – Заканчиваем, ребята, чалиться, – не терпящим возражения тоном молвил он. – Нашел я для нас работенку. Мы идем к Коралловому Заливу.
– В Ничьи Земли? – переспросил боцман. – А что там делать? Лесорубов трясти ради черного дерева? Или жемчуголовов? А потом самим бревна грузить?
– Нет, – просто ответил капитан. – Искать сокровища ата-аланцев…
Лица морских волков отразили глубокое разочарование. И неудивительно – про затерянные города ата-аланцев в землях Иннис-Тора говорят чуть ли не со времен Бранна и Вальяно.
– Успокойтесь, парни, дело верное. Я заключил консорт с господином Северином из Ордена Меча Истины, а у того железные доказательства.
Эомар не счел нужным называть полное имя заказчика.
– еще и поп... – пробормотал кто-то.
– Наша доля – треть того, что мы там найдем.
– Ага, – Геордан был явно зол на приятеля за то, что тот испортил ему удовольствие, – лазать по болотам и бултыхаться в мангровых зарослях?! Да пусть твой монах забирает и остальные две трети, и роется в этом дерьме сам! Эохайд, дружище, ты никак поглупел!
– А что ты скажешь насчет тысячи полновесных риэлей, старый перец? – улыбнулся в ответ капитан. – Из них пять сотен уже завтра?
Лица как по волшебству изменили выражение.
– Тысячу? – переспросил кто-то. – Недурно. А далеко то место?
– Не очень, – пожал плечами Счастливчик.
– Четыре-пять дней туда, дней пять-семь там, ну и обратная дорога – дней пять, – начал загибать пальцы Фрейсон, который хоть не умел ни читать, ни писать, но в подсчетах, касающихся добычи, мог дать фору любому эгерийскому казначейскому нотариусу. – Двадцать дней самое большое... По шесть золотых на долю – и сотня сверх! Ну, капитан, за такие деньги можно искать хоть самого Хамирана!
Моряки кинулись вон из борделя – собираться. А темнокожая шлюха-«стол» даже не пошевелилась. Похоже, она и в самом деле спала.
* * *
Эохайд шел по улице, слушая болтовню своих топающих позади ребят, уже предвкушающих «отвальную» пьянку, и думал.
Воспоминания опять нахлынули давящей тяжестью. Пусть все перегорело, пусть месть исчахла... Но все же никогда не думал, что придется работать на церковь, мать нашу!
...Это было давно и далеко отсюда. Там, где море не зеленое, и даже не синее, а серое и холодное...
В тот день – серый, декабрьский – в тот день шел снег. Летела по ветру крупная, как горох, снежная крупа, набивалась в стыки между булыжниками городской площади; пахло первым снегом, навозом и дымом; переступали, фыркая паром, лошади. Тонкие оголенные ветви царапали небо, и побуревшие палые листья заледенели в грязи, втоптанные конскими копытами.
И помост казался мальчишке огромным, до неба, – желтые свежеструганные столбы, и где-то высоко-высоко, под самыми сеющими темные точки хмурыми тучами, столб с привязанной к нему фигуркой. Возле столба выложены вязанки сухого хвороста.
Народу собралось немало – почитай, половина городка.
Еще бы – давненько, уж лет с пятьдесят, не веселил Священный Трибунал обывателей Глейвина аутодафе.
Эохайд не выдержал, отвернулся. И стоявший рядом с ним стражник – немолодой пузатый дядька, грубовато, хотя и без излишней жестокости – что поделать, приказ – повернул его голову. Вновь его взор обратился туда, где ожидала смерти в огне его мать.
Он вновь отвернул голову. И вновь стражник оборвал эти попытки.
Пристав с эшафота охрипшим басом зачитывал приговор.
До слуха Эохайда доносились лишь отдельные слова.
Отравительство… наведение порчи… лишение мужской силы… убиение детей во чреве матери… служение Рогатому…
Толпа встречала речь судейского злобным гудением, хотя обреченная бездушным законом на смерть Сихен Мей не сделала никому из них ничего дурного. Сколько их детей, что тоже собрались тут и развлекаются, кидая комья грязи в эшафот, появились на свет с ее помощью! Сколько женщин, одобрительно выкрикивающих: «Сжечь ведьму!!» спасено от родильной горячки!
Мама Эохайда молчит, лишь вздрагивая, когда очередной комок грязи попадает в нее.
Эохайд молча смотрел на маму, зная что видит ее последний раз. Пытки и истязания превратили цветущую молодую женщину в полуседую старуху. Она молчала, лишь плечи вздрагивали в рыданиях, и слезы текли по красному от ветра лицу с незаживающим ожогом от каленого железа на щеке...
И нет у нее уже сил кричать, что все это ложь, что нет за ней никакой вины, кроме того, что отказалась удовлетворить похоть верховного инквизитора графства.
Вот он – сгорбленный козлобородый монах в ярко-белой рясе, злорадно ухмыляющийся. Еще бы, теперь ни одна вдовушка, ни одна девушка округи не откажет ему, помня, что случается с гордячками! Приговор судей окончательный и обжалованию не подлежит, ибо по делам Священного Трибунала миловать может лишь архиепископ – а какое дело столь высокой особе до какой-то простолюдинки?!
Тут же и судьи светского суда. Двое разражено взирают на толпу и эшафот, явно думая лишь об одном – чтобы неприятная процедура закончилась, и они отправились бы по домам. Третий, немолодой здоровяк отводит глаза, угрюмо подергивая себя за бороду.
Много позже Эохайд узнает, что лорд Редди единственный из трех не подписал приговор, заявив в лицо преподобному Акури, что серьезных доказательств нет, а под пыткой даже сам инквизитор сознается в чем угодно, хоть в сожительстве с Хамираном.
Но двое других не были столь разборчивы, а может просто не хотели ссориться с церковью, и судьба целительницы Сихэн Мей была решена.
Вот оглашение приговора закончилось, и палач поднес к хворосту пылающий факел. Пламя жадно набросилось на поживу... И вырвавшись из рук стражника Эоахйд ринулся по неровному булыжнику улицы куда глаза глядят – лишь бы подальше от воя пламени и воя толпы...
Последнее что сохранил его взгляд – серую сутану преподобного Акури, на которую бросает рыжие отблески разгорающееся пламя. Рука его лежит на эфсе церемониального клеймора – знака посвященного ордена Меча Истины...
...Это случилось в Хойделле. Там, где море мутное, серо-зеленое и холодное, где зимой идут дожди со снежной кашей…
* * *
Гавань была полна народа.
Игерна с трудом пробиралась через толпу торговцев. Кругом были натянуты тенты, и стояли открытые палатки, наполненные всевозможной одеждой, обувью, кружевами, скобяными изделиями, вином, маслом, инструментами, галантереей, благовониями.
Она потратили около получаса, прежде чем выбрались из толпы, но теперь мимо нее постоянно сновали носильщики, переносившие тюки с хлопком, табаком, индиго, какао, ванилью, сундуки с жемчугом, золотом, серебром, кораллами и изумрудами.
Где же эта купальня, о которой говорили подружки?
Кармиса сказала, что это где-то поблизости от таверны «Луна и устрица», куда направлялась капитанша.
Так, «Черный Кот», «Синий Якорь», «Зеленый Дракон», «Рука Короля», «Корабль», «Сахарный Хлеб», «Серебряная Корона», «Три Моряка», «Водяная мельница»... Сколько же их тут понатыкано?!
Ага, вроде оно.
Приличное на вид здание с двумя куполами, отделанное мрамором. На вывеске изображен темнокожий мускулистый красавец, лукаво подмигивающий прохожим: мол, не зайдете ль?
Зашла.
Точно такой же красавец, но уже живой, почтительно встретил ее и проводил в предбанник. Здесь де Альери разделась и, завернувшись в простыню, прошла в наполненный паром зал. Отчего-то он пустовал. Лишь все тот же красавчик-атлет с темной кожей приветливо улыбался дорогой клиентке.
– Массаж, абуна?
Так это и есть евнух-массажист?! Надо же, как обманчива наружность! А она думала...
– Меня зовут Ондонго.
– Ну, давай, – позволила.
Он уложил ее на горячую мраморную плиту. Лицом вниз.
Содрогнулась, ощутив, как на кожу пролилась холодная струйка ароматического масла. Но неприятное ощущение тут же и прошло.
Умелые руки забегали по ее спине, рукам, ногам, разминая каждую косточку. Девушка замурлыкала от удовольствия. Похоже, парень и впрямь был мастером своего дела.
Что интересно он чувствует, прикасаясь к недоступному для него женскому телу?
Хотя… Слышала она что если евнуха оскопили не в детстве, и так сказать не полностью, то он вполне может быть для женщины полезным…
Игерна осознала, что происходит, лишь секунды через три после того, как сверху на нее навалилась необорная тяжесть чужого тела.
Она дернулась, пытаясь вскочить, но крепкие руки притиснули ее к мрамору.
А потом горячая сладость наполнила ее, расслабив вмиг налившиеся сталью мышцы, и она ощутила мужскую плоть – отменно твердую и тугую, там, где этой самой плоти не было уже весьма давно.
Промелькнуло в голове: хороша она будет, если сейчас начнет орать, кричать, отбиваться, поднимая на ноги все заведение. Но потом стало не до мыслей.
Первый раз она издала негромкий стон наслаждения. Второй – буквально завыла от блаженства. Третий – вновь застонала, но стон этот длился, казалось, вечность. На четвертый раз ее сил хватило лишь испустить долгий тихий вздох.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?