Текст книги "Лишнее золото. Без права на выбор"

– Наоборот, – ответил Карим, – наслаждаемся наступившей тишиной. Разве плохо?

– Это здо́рово. – Чамберс опустился на стул и обвел нас хмельным взглядом. – Шли бы вы, потанцевали, что ли… А то гости наших дам развлекают, пока собственные кадры сидят за столом и изображают эту… как ее…

– Бурную деятельность охраны. Уничтожаем запасы продовольствия, сэр!

– Вот! – Джек поднял палец. – Именно! Поль, ты, как всегда, прав! А надо веселиться! Жить надо… Кто знает, сколько нам отмерено… Да и женщины скучают.

– Что-то не тянет, – коротко отрезал я.

– Это еще почему? – спросил Чамберс и удивленно уставился на меня.

– Не хочу выслушивать христианские нравоучения. – Карим сделал большие глаза, но я не заметил и закончил свою мысль: – Людям, которые их исповедуют, в реальном мире делать нечего!

– Солдафон! – В этот момент мимо нашей компании прошла Елена и вместе с этим резким словом бросила в мою сторону злой взгляд.

– Вот зануда… – покачал головой я.

– Вижу, что вы уже подружились? – В нашу словесную дуэль включился Чамберс.

– А как же иначе? – пробурчал я. – Мы просто влюблены друг в друга…

5 год по летоисчислению Нового мира

Ангар № 39, Порто-Франко

– Не п-пью…

– Правильно. Я вот тоже – сейчас это допью и… брошу. – Голоса звучали совсем рядом. Рядом, но как-то неестественно и плоско. Как через вату. И говорят на русском… Это еще что такое? Все наши гости уехали, и русских среди них не было.

– Эй, кто там пить надумал? Вчера не нагулялись? – Я поднял голову от подушки. – Горло вырву!

– Не бузи, Нардин! Никто ничего не пьет, – раздался голос Шайя, – это фильм.

– Фильм?! Какой еще, к дьяволу, фильм?

– Ты что, Поль, совсем тут одичал?! Про видеомагнитофон слышать не доводилось?

– Черт подери! – Я сел на койке, стирая ладонью остатки сна. Да, уже начал забывать… В этом мире быстро отвыкаешь от таких привычных вещей, как телевидение, реклама и кинотеатры. Были разговоры про создание частной радиостанции, но идея быстро заглохла.

– Смотрю «Белое солнце пустыни», – пояснил Шайя, – вчера вечером взял у Насти. У нее есть несколько кассет с русскими фильмами.

Да, конечно. Совсем забыл. Два дня назад мы притащили в вагончик телевизор и видеомагнитофон, обнаруженные в одном из ящиков. Была и видеокамера, но кого нам здесь снимать? Разве что Рино, и то с сюжетами будет сложновато. Или он что-нибудь грызет, или дрыхнет, раскинувшись на свободной койке. Вот и сейчас рысенок развалился на кровати Эндрю. Прикрыл глаза лапой и тихо сопит, уткнувшись носом в подушку.

Все, поспать уже не получится. У Карима после последней контузии случались перебои со слухом, и звук телевизора он выкручивает на полную громкость. Пока я принимал душ, он приготовил кофе. Кофейный аромат несколько примирил с ранним подъемом. Выбиваю из пачки сигарету. Звонкий щелчок зажигалки…

За окном висели предрассветные сумерки. Все еще спят, и только в вагончике Чамберса окно светится привычным бордовым светом. У него что, приступ бессонницы? С другой стороны, нет худа без добра. Если не спит – значит, можно поговорить о делах. Оставив Карима досматривать фильм, я вышел на улицу и направился к Джеку.

– Ну что, голова не трещит после вечеринки? – спросил я, вваливаясь к шефу.

– Иди ты к черту, Нардин, – хмуро отозвался Чамберс.

– Еще бы: столько выпить! А мы тебя предупреждали? Предупреждали. Говорили, что незачем мешать вино, виски и пиво? Говорили. Пить надо что-то одно, и желательно русскую водку. Под правильную закуску, разумеется.

– Этот Рэндолл, мать его так, пьет как лошадь и не хмелеет. – Он тяжело вздохнул и приложил к голове холодную банку пива. – Профессионал…

– Тебя тоже дилетантом не назовешь, – успокоил я начальника и устроился на свободном стуле. Стул жалобно скрипнул, но выдержал. Хлипкая здесь мебель… На письменном столе царил беспорядок: лежали какие-то коробки, пачки бумаг и пустой рюкзак Тернера. – С какой радости вчера надрался?

– Не знаю. Накатило что-то…

– Опять воспоминания?

– Нет, – Чамберс лениво отмахнулся, – скорее – усталость. Мне иногда кажется, что я слишком долго живу. Как ни крути, но в жизни есть определенный рубеж, за которым все выглядит иначе. Иначе смотришь на окружающих, на мир и на воспоминания. Ты начинаешь ценить то, что было, и перестаешь жалеть о том, чего у тебя никогда не будет.

– Ясно, – отрезал я. – Устал, значит, от жизни, меланхолик ты наш новоземельный? Джек, по-хорошему тебя надо вздуть за такие мысли. Чтобы дурь выбить. И не надо дергать на меня бровями. Ты начальник или так, погулять вышел? Запомни: это не усталость, а неправильное восприятие мира! Уезжать пора. В дороге все дурные мысли выдует, и хандру как рукой снимет. Поверь, я знаю.

– Он мне еще будет рассказывать, как там бывает!

– Что поделать, – я развел руками, – если до самого не доходит, то надо объяснять.

– Шел бы ты, Поль… прямо, и никуда не сворачивая…

– А я и пришел. К тебе. О делах поговорить. Если точнее – о людях.

– О людях? – Чамберс обреченно вздохнул и поставил пивную банку на стол. Судя по переполненной пепельнице, он спал всего несколько часов. – Давай о людях, если больше поговорить не о чем. С кого начнем?

– С пьяницы Джека Чамберса, – ухмыльнулся я и разложил на столе бумаги. – Ладно, не кипятись! Тебе, как я погляжу, и так хреново.

– Сказал бы я…

– Учти, за язык тебя никто не тянул. Итак, мистер Чамберс, скажи мне вот что… – я сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, – Билл Тернер, Анастасия Федорова и веселая компания, в виде трех охранников-отморозков. С этими ребятами все ясно – они больные на всю голову, но тебе такие и нужны. Есть несколько вопросов о четырех оставшихся. Первый из них – Александр Козин.

– А что с ним не так? – удивленно дернул бровью Чамберс. – Прекрасные рекомендации. Хороший механик-водитель. Полярник. В Новый мир пришел два месяца назад.

– Все так, – кивнул я и бросил взгляд в личное дело. – Сорок два года, в хорошей физической форме. Рост – метр восемьдесят пять, вес – девяносто пять килограммов. Русые волосы, глаза темно-серые. На правой руке не хватает мизинца. Разведен, детей нет. Разбирается в радиоделе. В Старом свете работал в Арктическом и Антарктическом научно-исследовательском институте. Участвовал в пяти экспедициях в Арктике и трех – в Антарктиде.

– И чем он тебе не нравится?

– Мы не говорим о моих симпатиях, Джек! Если бы Козин отправился куда-нибудь на Север, то все понятно. Привычный для него климат, привычная работа. За каким дьяволом он пришел в Новый мир? Здесь лед можно увидеть только в холодильнике. Экзотики захотелось? Сомневаюсь. Он, судя по всему, видывал такие виды, что нам и не снились! Покоя? Откуда ему взяться здесь, этому покою…

– Хорошо, я подумаю над этим. Давай дальше.

– Андрей Никоненко.

– Стоп! – При этом имени Джек хлопнул ладонью по столу. – Да, он уже не молод. Ему почти шестьдесят лет, но…

– Пятьдесят девять, – уточнил я.

– Нам чертовски повезло, что мистер Андрей идет с нами. Это профессионал экстра-класса. Такого картографа, как он, в Новом мире больше не найдешь. Он большую часть своей жизни провел в различных экспедициях и силен, как медведь. Тут ты можешь быть спокоен. Это Человек с большой буквы.

– О'кей, – я поднял ладони, – значит, с ним заканчиваем. Идем дальше. Джерри Стаут. Тридцать четыре года. Рост – метр семьдесят, вес – восемьдесят два килограмма. Близорук. Коренной американец. Холост, детей нет. Работал на кафедре Йельского университета. Занимался биологией. Судя по его досье, подавал большие надежды. Холеный голубоглазый блондин с ямочками на щеках. И вдруг этот плейбой идет в поисковую партию? Да, здесь хорошо платят, но и риск немаленький. Тебе не кажется это странным?

– Да, с этим парнем не все ясно, – согласился Чамберс, – но другого свободного биолога на Базе нет. Дальше.

– Елена Куликова, – начал я. – Двадцать девять лет. Окончила Первый Ленинградский медицинский институт…

– Можешь не продолжать. – Джек вдруг весело засмеялся. – Медики в Новом мире – на вес золота. Я не знаю, почему вы так невзлюбили друг друга, но лучше бы вам, ребята, подружиться.

– Смотри сам, – буркнул я, – мое дело – предупредить.

– Ладно, Поль, оставь свои бумажки, я посмотрю. Ты лучше сюда взгляни! Видишь? – И хмурое лицо Чамберса неожиданно просветлело. Он разложил на столе потрепанную карту. Бережно разгладил ее ладонями, прижал завернувшийся уголок пустой кружкой и уставился на бумагу.

– И что именно я должен увидеть? Твою похмельную физиономию или грязную кофейную кружку, которую наш Билл оставил на твоем столе?

– Тоже мне, остряк-самоучка! – пробурчал он и ткнул пальцем в карту. – Сюда смотри!

– Так бы сразу и сказал. Обзывается еще… Это что такое? Новый город? Откуда?

– Нет, это не город. Форт! Толстяк Рэндолл поделился информацией. Он его и основал. Крестный отец, мать его так.

– Крестный, говоришь? Слушай, а ему подходит это звание. Есть в нем что-то такое, – я развел руки в сторону, – основательное.

– Лишний вес! – подсказал Джек и расхохотался.

Новым поселением на карте Нового мира оказался форт Ли. Он расположился на берегу, в двух тысячах километров, к западу от форта Линкольн. Экспедиция Алекса Рэндолла Ли не зря потратила деньги Ордена. Кроме уточненной береговой линии на карте синели две извилистые черты – реки. Одна из них, в дельте которой и разместился форт Ли, получила имя Большая. На старой карте эта часть побережья была изображена отдельными участками и, как правило, с большой погрешностью.

– Далеко твои приятели сходили, ничего не скажешь. Долго бродили?

– Они вышли из Порто-Франко год тому назад. На десяти машинах. Две утопили. Эти упрямые черти пытались идти вперед, когда начался сезон дождей. Еще одну потеряли при возвращении. В новом форте Рэндолл оставил большую часть команды. Там сейчас около тридцати человек. Говорит, что они там неплохо развернулись.

– У нас всего три машины. Надо еще парочку взять. Будет что утопить по дороге.

– Очень смешно, да, – кивнул Джек.

– Слушай, Легенда, а почему к нам такая несправедливость? Мы, значит, пойдем на трех машинах, а они, как господа, раскатывают целой автоколонной? Еще и служебный транспорт топят не глядя. Непорядок…

– Потому что они – экспедиция, а мы – поисковая партия. Улавливаешь разницу?

– Не совсем.

– Ничего, старина, с бывшими военными такое случается. Особенно с парашютистами. Вам, как говорится, все равно: что пулемет, что виски – лишь бы с ног свалило. Ладно, так уж и быть, объясню. Тебе повезло, что я сегодня добрый. – Чамберс посмотрел в окно и задумчиво поскреб щетину. – Экспедиции в Новом мире идут в те места, где люди уже бывали. Как правило, проверяют, уточняют и наносят данные на карту. Они работают по меткам, которые предоставлены разведчиками территорий. Поисковые партии, которые мы представляем, это и есть те самые разведчики. Стая гончих. В разговорах эти понятия часто путают, но между нами большая разница. Мы никогда не отправимся на разведку большим коллективом.

– Дешевле, – уточнил я.

– Я бы сказал иначе – целесообразнее, – Джек наставительно поднял указательный палец и продолжил: – Согласись, что для Ордена списать в безвозвратные потери десять человек легче, чем потерять экспедицию из сорока или пятидесяти человек.

– И совесть меньше мучает.

– Несмотря на это, – он пропустил мои слова мимо ушей, – информация, которую мы приносим, стоит десяти таких экспедиций. Понимаешь?

– Стараюсь, – я еще раз посмотрел на карту. – Хорошее они место выбрали.

– Да, нам очень повезло. Просто сказочно.

– Еще бы! Такая промежуточная база…

– Именно, Поль! Именно! Через три дня туда отправят небольшую грузовую посудину. Ты ее должен помнить – мы на ней ходили в форт Линкольн.

– Это плавающее корыто еще не утонуло? Через три дня, говоришь? Так быстро?

– Я сам удивляюсь! Орден в последнее время сильно озаботился расширением обитаемой части своего мира. К чему бы это, не знаешь?

– Откуда мне знать, Джек? – Я укоризненно покосился на шефа.

– Ладно, это их проблемы. Давай наши обсудим.

Через полтора часа, набросав список дел на сегодня, я выполз из вагончика на свежий воздух. Ветер дул со стороны моря, и в воздухе пахло солью и гниющими водорослями. Обвел взглядом территорию: народ уже проснулся и пытался трудиться. Я повернул за угол и столкнулся с… твою мать!..

– Привет, Поль, – просто сказал Виктор. – Чамберс у себя?

21 год по летоисчислению Нового мира

К северу от перевала Арч-Корт

Несколько бандитов неторопливо шли к пещере, где держали приисковых рабочих. Рабов, если быть предельно точным. Один из чеченцев прихрамывал. Он немного отстал от своих приятелей, остановился, прикурил сигарету и заковылял дальше, припадая на левую ногу.

Они подошли к входу, который был закрыт грубо сваренной решеткой. Рядом, привалившись спиной к скале, на корточках сидел караульный. Через несколько секунд двое бандитов передали коллегам свое оружие и вошли внутрь. Спустя минуту вернулись обратно, таща за собой четырех пленников. Пинками согнали их в кучу и заставили сесть на землю.

Одежда, превратившаяся в лохмотья, истощенные и потемневшие от грязи бородатые лица. Длинные, спутанные волосы, закрывающие тусклые глаза. Люди еще живы, но разве это жизнь? Они даже думать разучились. Один из рабов, мужчина лет тридцати, настолько изможден, что даже не пошевелился, когда чеченец ударил его ногой в спину. Безвольно мотнулась голова, он упал и завалился на бок. Послышались смех и гортанные выкрики. Слов было не разобрать, но мучители веселились вовсю.

Через полчаса к этой группе подошли еще двое мужчин. Один из них – Асхад – был вне себя от злости. Это выдавали его движения. Они были нервными, рваными, будто человек сомневается в каждом движении и ищет любую точку опоры. И такая опора нашлась – рабы. Мужчина подошел к группе невольников и внимательно посмотрел на измученных людей. Так смотрят на стадо баранов, собираясь приготовить шашлык. Выбирают, кто первым пойдет под нож. Безучастно.

Асхад повернул голову и что-то сказал Умару Гаргаеву. В ответ тот лишь пожал плечами и отрицательно покачал головой.

– Посмотри, как они трясутся, – оскалился Асхад, – эти твари боятся смерти!

– Смерти боятся все, – спокойно ответил Умар.

– Мои шахиды не боятся!

– Это означает одно – они тупы и невежественны. Или они надеются попасть в рай? Как бы не так…

– Что?!

– Ничего, Асхад. Ничего. Это всего лишь старые мысли старого человека. Но ты забыл слова, которые сказал Абу-Хурейра?[5]5
  Абд ар-Рахман ибн Сахр (Абу-Хурейра) – один из десяти сподвижников пророка Мухаммеда.


[Закрыть] «Первым из тех, над кем будет произнесен приговор в День Воздаяния, будет тот, кто умер мученической смертью. Он предстанет перед Аллахом, даст знать о своих дарах, и Господь признает их. И тогда Всевышний спросит шахида: «И как ты распорядился ими?» И тот ответит: «Я сражался за тебя, пока не умер мученической смертью». И ответом ему будут следующие слова: «Ты лжешь. Ты сражался, но лишь для того, чтобы о тебе могли сказать – он храбр и отважен. Так о тебе и говорили». И потом, по предписанию Аллаха, шахида протащат лицом вниз и сбросят в ад, – закончил Гаргаев и умолк.

– Я тебя не понимаю, Умар, – покосился на него Асхад.

– Чего именно ты не понимаешь?

– Ты начинаешь говорить, как наш старый мулла.

– Твой мулла тебе таких слов не скажет. А я уже слишком стар, чтобы играть в эти игры, – несколько секунд Гаргаев молчал, потом поправил висящий на плече автомат и сказал: – Мне здесь делать нечего. Если буду нужен – найдешь в палатке.

Асхад проводил недовольным взглядом уходящего Умара, а потом повернулся к бойцам. Несколько отрывистых фраз – и они, повинуясь жесту хозяина, схватили пленников. Выволокли их на окраину лагеря, где среди валунов был свободный от камней пятачок, похожий на арену. Пленники сбились в кучу и замерли, бросая осторожные взгляды на палачей. Было в этом что-то звериное. Первобытное. Стайное.

А потом началось то, ради чего их сюда привели. Казнь. Обычное для этих мест зрелище. Не прошло и получаса, как все было закончено. Пленников зарезали. И они даже не сопротивлялись. Вот один из палачей торжествующе взревел и поднял на вытянутой руке отрезанную голову. Послышался одобрительный рев его приятелей. Надо заметить (это было заметно), убивали так, словно позировали для невидимых зрителей. Уж слишком много ненужного шума и пустой бравады.

Бандиты, а точнее – Асхад, не ошиблись: зрители были. В двухстах метрах отсюда, укрывшись между утесами, за этой бойней наблюдали два человека.

– Зря я его тогда не добил! – прошипел Шайя.

– Зря, – согласился Поль. – Но выбор, если память не врет, был невелик. Или оставить живым, или погибнуть вместе с ним. Кстати, а он знает, что мы здесь. Поэтому и устроил этот спектакль.

– Уверен?

– На все сто процентов. Посмотри на этих людей! Они истощены до предела и работать не могут. Отработанный материал. Их все равно должны были уничтожить, но вместо того, чтобы тихо пустить им пулю в затылок, Асхад решил устроить представление. Любит он дешевые эффекты.

– На что он надеется? Что мы сорвемся их спасать? Это глупо.

– Глупо. Но вода камень точит…

– Тварина…

– А Гаргаев почти не изменился. Постарел, конечно, но все такой же упрямый. Судя по его жестам, у них не все гладко.

– Асхад – обычная тварь, – пожал плечами Шайя, – а Умар – воин. Хорошо, что Никита этого не видит. На одном из пленников – демидовский камуфляж. Точнее – то, что от него осталось.

– Уходим отсюда, – кивнул Нардин, и они осторожно покинули свой пост.

5 год по летоисчислению Нового мира

Арсенал Ордена, Порто-Франко

К нашему удивлению, не прошло и тридцати минут, как Виктор уехал. Так спешил, что даже поговорить не подошел. Махнул рукой на прощанье, сел в ожидавший его джип с двумя вооруженными до зубов охранниками и убрался восвояси. Когда на дороге осела пыль, Шайя поднял голову и выругался по-арабски:

– Виктор всегда появляется перед неприятностями. Опять что-нибудь придумал, стратег хренов. Очередную комбинацию, после которой возникнет куча проблем.

– На то он и начальство, чтобы их создавать, – философски заметил я.

– Сказал бы я… – хмуро начал Карим, но подумал и замолчал.

– Ты лучше заканчивай играть с этими железками и собирайся. Надо наведаться в арсенал Ордена.

– Вот это хорошее дело. Давно пора, – задумчиво кивнул Шайя, ковыряясь в двигателе нашего джипа. – Когда уезжаем?

– В экспедицию? Через пять дней. Меньше недели, а у нас дел по горло…

– А когда было по-другому? – Карим пожал плечами. Он бережно опустил капот и вытер руки ветошью. – Увидишь, что накануне выхода незаконченных дел только прибавится…

Через десять минут мы выезжали за ворота. На заднем сиденье лежали пачка документов и два автомата. Я коротко пересказал Кариму наш разговор с Джеком.

– Знаешь, в чем причина твоих тревог, Поль? – спросил он, когда я закончил.

– Валяй…

– Видишь ли, мой недоверчивый друг, – Шайя сделал привычную паузу и выбросил окурок в окно. Спустя несколько секунд он уже прикуривал новую сигарету. Затянулся, выпустил дым и неторопливо продолжил: – В каждом человеке, который отправляется с нами в экспедицию, ты видишь частичку себя.

– В смысле?

– Если коротко – каждый из нас в Старом Свете оказался лишним. У каждого есть что-то неприятное в прошлом, «скелет в шкафу», что и подтолкнуло отправиться в Новый мир. Ты это чувствуешь, и это тебя напрягает. Отсюда и недоверие, и вечная подозрительность.

– Лишние, говоришь…

– Именно так. В этом мире других и быть не может. Здесь нет людей, которые привыкли к мирной жизни. К размеренной и спокойной. Пресной. Ты знаешь, как это выглядит? Нет? Правильно, – он покачал головой, – откуда тебе знать? Представь: живет человек, работает. Дома держит аквариум с рыбками или маленькую собачку с большими ушами. Копит деньги в надежном банке, а по субботам ходит в церковь, где выслушивает обнадеживающие проповеди. Жена выдает ему пару франков по воскресеньям, чтобы он мог выпить кружку пива с приятелями и сыграть партию в боулинг. И так было вчера, так будет завтра. Так будет всегда! Вечно. К чему я это говорю? К тому, что таких людей здесь не найдешь. Их просто нет. И я очень надеюсь, что никогда не будет! Им не надо уходить в Новый мир, чтобы обрести себя. У них есть все, что нужно для комфортного прозябания. Тепло, сытно, уютно и лениво. Мы привыкли к другой жизни, и жвачкой у телевизора ее не заменишь.

– И все здешние обитатели…

– Именно! Похоронили свое прошлое и пытаются жить сначала. Но я тебе скажу больше, Медведь. Эти люди себя обманывают. Да-да… Дело в том, что они никогда не обретут покоя. Они устроятся в этом мире, построят домик где-нибудь на взморье, а потом опять все бросят и уедут осваивать какие-нибудь новые земли. Благо, что этого здесь хватит на всех. Такая уж натура у этих людей. Их не переделаешь.

– К чему этот разговор, Карим?

– Будь к людям терпимее, Поль. Просто будь терпимее…

Арсенал Ордена находился неподалеку от ворот порта. Сразу за воротами мы повернули направо и поехали вдоль арочных ангаров. Метров через сто узкий коридор закончился, и мы подъехали к оружейному складу. Еще один пост, еще одни ворота, еще несколько дотошных караульных, придирчиво проверявших машину и документы.

В первой комнате, куда нас привели, документы проверили еще раз. Личное оружие попросили сдать. Разрядили, аккуратно сложили в брезентовые мешки и заперли в шкаф.

– Прошу, молодые люди, за мной, – вздохнул служитель.

Его звали Михаил Гершман. Он взял наши бумаги и повел в соседний ангар. Ему около шестидесяти лет. Небольшого роста, слегка полноват и очень нетороплив в движениях. Часто поправлял очки с толстыми линзами, за которыми прятались грустные карие глаза. Орлиный профиль, густые темные волосы с проседью и высокий лоб. Знакомый типаж. Такой человек будет провожать взглядом каждый выбранный нами автомат и при этом горестно вздыхать, как больная корова. Трату боеприпасов на тренировках воспринимает как личное оскорбление. Даю голову на отсечение, что выражение «нет в наличии» он произносит автоматически. Даже в постели с женой.

– Вот, Медведь, каким я вижу рай! – Карим вертел головой на сто восемьдесят градусов, разглядывая полки с разнообразными железками.

– Можно подумать, что ты в армии не наигрался, – хмыкнул я.

– Устройтесь сюда на работу – и наиграетесь, – отвлекшись на минуту от бумаг, сухо сказал Гершман.

– Я бы здесь и поселился.

– Через неделю, максимум через две вы взвоете, как гиена. От количества документов и посетителей, – закончил кладовщик и опять вздохнул. – Хотя кому я это говорю?! Вы знаете правила снабжения? Что будете брать?

– Разве есть ограничения? – удивился Шайя.

– В ваших документах указан допуск «B1». Вы, как я понимаю, из этих, – он постучал карандашом по документам, – поисковых партий?

– Да, Джека Чамберса.

– Того самого? Вейз мир… Искренне сочувствую… Такие приятные молодые люди…

– Скорее завидуете, – парировал Карим. – А зависть, надо заметить, плохое чувство.

– Господи, – мужчина покачал головой, – и так каждый раз! Обязательно попадется какой-нибудь умник, который решит, что он лучше комика Энди Кауфмана!

– А у нас все такие, – хмуро брякнул я, – остроумные…

– Кстати, Поль, – тихо спросил Шайя, – а что это за допуск такой?

– Карим, – укоризненно протянул я, – ты опять служебные документы не читал?

– Оно мне надо?! – возмутился он. – Это ты у нас начальник охраны, тебе и карты в руки.

– Вот бродяга! В нашем случае это категория оружия и амуниции, которую мы может взять со складов Ордена для нужд поисковой партии. Если коротко, то: «Все что угодно, но не более, чем…» Взрывчатые вещества, под эту категорию не попадают. Чамберс их получит по отдельным документам.

– И что полагается нашему, не побоюсь этого слова, дружному коллективу? Кстати, а как быть с гранатами? – не унимался Шайя. – Их тоже Джек будет получать? Он как наберет, так мало не покажется!

– Допуск «B1» – это автоматическое, короткоствольное и гладкоствольное оружие, а также боеприпасы к нему, – подал голос Гершман. Он говорил медленно, будто диктовал текст ученикам. – Гранаты для этих ваших «подствольников» и ручные гранаты проходят по нашим документам как амуниция. Их вы получите без проблем и волокиты. Единственное, что может вас расстроить, – в «B1» есть ограничение на калибр оружия. Не более десяти миллиметров! Конечно, за исключением короткоствольного и гладкоствольного оружия. Взрывчатка, детонаторы, запальные шнуры и прочая пиротехника, если она, не дай бог, потребуется, будет выдана лично мистеру Чамберсу.

– Смотри ты, как строго! Еще и калибр ограничили…

– Увы, но крупнокалиберный пулемет Браунинга взять не получится. А вам оно надо? Вы уж простите старика, но вы едете воевать или искать приключений? Поверьте мне на слово, что для приключений будет достаточно пулемета MG-3 или советского РПК.

– «Вот что, ребята: пулемет я вам не дам!» – ответил цитатой из фильма Карим и довольно усмехнулся.

– Ладно, давай посмотрим, что у них есть, – предложил я и пошел к ящикам.

Минут сорок мы рассматривали оружие, боеприпасы и прочие нужные в дороге вещи. Не скажу, что ассортимент был очень богатым, но нам этого и не требовалось. Некоторые модели оружия, лежащего в ящиках, искренне удивили. Вот скажите, зачем в арсенале Ордена лежит несколько десятков ящиков с винтовками Мосина? Новых, в масле. Или американские M1-Garand? Нет, я бы понял, если все это предназначено для продажи поселенцам. Дешево и сердито. Но этот арсенал открыт исключительно для «служебного пользования», и гражданским сюда хода нет.

Через полчаса мы добрались до более современных образцов, где и остановились. Старик-служитель прав: не воевать едем. Еще через час ему надоело ходить за нами следом.

– Молодые люди, я, если вы еще не заметили, все еще здесь. Скажу больше – вы молоды и можете себе позволить питаться, когда вам вздумается.

– При чем здесь обед? – покосился на него я.

– У меня скоро обеденный перерыв, и я не хочу совместить его с ужином. Это вредно для здоровья и нервов! Если первое еще может вытерпеть чашку кофе и булочку, то моя жена Рива не может! Она обязательно закатит скандал. Это испортит мне аппетит, настроение и нервы. Вот я стою и прикидываю, что лучше: хороший обед и покой в семье или пустой желудок и два сомнительных юмориста? Выбирайте ваши игрушки, и попрощаемся.

– Эх, мсье, – тяжело вздохнул Шайя и отложил в сторону очередную железку, – нет в вас ни капли романтики!

– Романтики? – развернулся к нам мужчина, блеснув толстыми линзами очков. Он слегка картавил, отчего вопросительных знаков в голосе прозвучало в несколько раз больше. – Вы сказали: «романтики»? Ох, молодой человек! Когда вы еще только учились попадать в унитаз и писали непристойности на заборах синагоги… с ошибками… Так вот – уже тогда я имел этой, с позволения сказать, романтики больше, чем вы можете себе представить! Эти милые времена прошли. Теперь мне хочется хорошего здоровья и немножечко покоя.

– И что, ради этого стоило переселяться в Новый мир? – пробурчал Карим, разбирая очередной автомат. – С тем же успехом могли сидеть в Старом Свете.

– Нечто похожее мне говорили мои коллеги. Вы, по молодости лет, про них и не слышали, – покачал головой старик, – а жаль… Очень жаль! Это великие люди! Трешников, Романов, Чилингаров…

– Трешников? – перебил я служителя. – Простите, вы сказали – Трешников? Руководитель Арктического научно-исследовательского института?

– Да… – удивленно протянул Михаил. – Вы что, были с ним знакомы?!

– Увы, – развел руками я, – всего лишь читал.

– Да-да, конечно, – покачал головой служитель, – откуда вам знать этого человека! Эх, куда ушли эти времена, которые создали таких людей? Куда ушла эпоха великих открытий? Исполины! Титаны! Я вам скажу даже немного больше! Я скажу честно и откровенно – таких людей больше не делают, и секрет их изготовления утерян! Навсегда!

Карим с удивлением наблюдал за нашим разговором, а после следующей фразы вообще впал в ступор, где и оставался ближайшие полчаса.

– Мсье Гершман, – обратился я к мужчине, – как вы считаете, а не пообедать ли нам в соседнем ресторанчике? Позвоните жене, извинитесь. У вас дома установлен служебный телефон, не правда ли? Скажите, что обед, в конце концов, можно подать и к ужину. Вы, как я понимаю, много повидали. Чертовски интересно было бы послушать… Мы, молодые, что греха таить, иногда забываем посоветоваться со старшими. Набиваем шишки на ровном месте. А все потому, что вовремя не попросили совета! А оружие… да черт с ним, с этим железом! Его можно выбрать и после обеда.

Гершмана мы решили подождать на улице. Ему сейчас не позавидуешь – предстоит нелегкий разговор с женой. Но что такое небольшой семейный скандал по сравнению с удовольствием быть выслушанным! Рассказать о своей бурной молодости и людях, которые были рядом.

– Если честно, Поль, – Шайя посмотрел на меня, – то я ни хрена не понял…

– Карим, – ухмыльнулся я, – если тебе кто-нибудь скажет, что мир тесен, – плюнь ему в глаза. Мир не просто тесен, – в нем не протолкнуться!

5 год по летоисчислению Нового мира

Ангар № 39, Порто-Франко

Мы засиделись почти до самого вечера. Михаил оказался прекрасным рассказчиком. И куда только делись его сухость и педантизм?! Он был из тех людей, кто несколькими штрихами способен нарисовать картину, и она оживет, послушная его разуму. Картины прошлого как живые вставали перед нами. Нет, здесь не было рассказов про героизм. Оставим это журналистам. Здесь были люди. Их повседневные дела, заботы и радости. И суровая северная природа – всего лишь декорация. Опасная, подчас жестокая, но декорация. Как северное сияние. Михаил будто помолодел. Он выпрямился, в глазах появился упрямый огонек… Как мало нужно человеку. Внимание и слушатели. Если честно, то мне стало немного стыдно. Хотел получить информацию о Александре Козине, а перед нами раскрыли душу. Хреновый из меня детектив. Но были и плюсы. За нашего механика-водителя я спокоен. Это надежный человек. По словам Гершмана, сли будет надо, то он под танк ляжет!

После обеда в ресторане Гершман размяк и был щедр, как Меценат. Выделил нам новенький MG-3, два десятка лент и три запасных ствола. Два ящика полезных мелочей, кобуры, подсумки для магазинов и достаточное количество гранат. Про патроны я лучше промолчу. Их много не бывает, но мы загрузились так, что больше просто не увезти.

Для сотрудников взяли автоматы Калашникова. АКМС, под патрон семь шестьдесят два. Михаил предлагал «семьдесят четвертые», но мы дружно отказались. Вернувшись, выгрузили все в ангар, и я зашел к Чамберсу, чтобы узнать про утренний визит Виктора. Хотя… не надо быть ясновидящим, чтобы понять причину такого внимания.