Текст книги "Право остаться"

15

Избушку обыскивали по всем правилам. Потрошили, да так, что пыль стояла столбом. Пару раз даже пришлось прерваться и выбираться на свежий воздух – подождать, пока пыльная завеса уляжется, иначе было не продохнуть. Человеческие останки вынесли наружу и упаковали в старую оленью шкуру, которую прихватили из дома. Сняли с петель дверь, чтобы света было побольше, и продолжили.

Ну что… пожалуй, можно начать описание?

Если разобраться, то это не избушка, а лачуга. Размером… три на три метра, не больше. Маленькое окошко величиной с носовой платок, полуразвалившийся очаг, стол и две койки, связанные из жердей. Между ними небольшой закуток, где я и обнаружил труп.

– Странно, – сказал Брэдли. Он шмыгнул носом и обвел взглядом хижину.

– Что именно тебя удивляет?

– Где ты, говоришь, золото нашел?

– Кошель валялся рядом с входом, среди мусора. Я бы его и не заметил, но зацепился унтом.

– Потерять кошелек с золотом? Разве что он был не единственным… – хмыкнул он.

– Или уходили в спешке, – продолжил я.

– Именно! Тогда могли и выронить, и потерять.

Повторный обыск ничего не дал. Не было ни оружия, ни какой-нибудь рухляди, которая могла бы пролить свет на личность убитого. Вообще ничего, если не считать нескольких ржавых банок и сломанного капкана. Мы уже собрались уходить, но тут Брэдли прищурился и начал разглядывать входную дверь. Если быть точным – раму. Это и рамой назвать-то сложно, скорее несколько горбылей, кое-как прибитых к бревнам. Марк подошел к ним и несколько секунд ощупывал гвозди.

– Что там?

– Эти гвозди, – задумчиво протянул он, – несколько раз вбивали в одно и то же место.

– Уверен?

– Да. Тащи топор.

Брэдли, старый лис, не ошибся! Когда отодрали доску, то среди древесной трухи нашли винную бутылку, наполовину заполненную песком. Разумеется, золотым. По крайней мере, так мне сказал Марк. Кроме этого в бутылке нашли обрывок бумаги с нацарапанной картой. Какой-то петляющий ручей и несколько жирных точек, пронумерованных от одного до пяти. Рядом с каждой – колонка цифр, столбиком.

Забегая немного вперед, могу сказать, что, как мы ни старались, привязать эту грубо начерченную схему к нашей карте не получилось. Или парни плохо рисовали, или мы плохо прикладывали. Схему перерисовали и отложили к бляхам, которые Брэдли должен был доставить в Форт-Росс.

Через два дня Марк собрал вещи и с мечтательным видом расписывал свои планы. Судя по всему, его ждала очень насыщенная программа, включая экскурсию по барам и борделям. Он запрягал повизгивающих от нетерпения собак и тщательно проверял шлейки. Если вам интересно, то собачьи упряжки в этих краях запрягают цугом, то есть двумя рядами, одну собаку за другой. Шлейки крепят к центральной веревке – потягу. Такой способ хорош для дальних поездок и перевозки грузов.

– Первым делом, после Управы и банка, отправлюсь к шлюхам!

– Правильно, – хмыкнул я. – Заодно уговори какую-нибудь милашку приехать в гости.

– Давай я найду Настю Бестужеву?

– Чего?!

– Ну не знаю… Мне кажется, она тебе так понравилась… Ты на нее так пялился…

– Шел бы ты, Брэдли… Прямо и никуда не сворачивая!

– Нет, я серьезно! Ты бы написал девочке какое-нибудь душещипательное письмо. Бери пример со Стива Палмера! Кстати, надо будет ему весточку отправить, узнать как здоровье и вообще что нового в Ривертауне. Так что будем делать с Настей? Напишешь письмо?

– Марк… не зли меня, – начал закипать я.

Брэдли довольно осклабился и осмотрелся по сторонам.

– Вроде ничего не забыл?

– Езжай давай! Забыл… Разве что мозги, но в борделе они тебе точно не понадобятся!

– Зависть, мистер Талицкий, – он назидательно поднял палец, – это плохо!

– Я в курсе.

Марк поправил ружье на груди и оперся о задник нарт. Подмигнул и присвистнул.

– Вперед!

С отъездом Брэдли жизнь немного замедлилась, но день уже по привычке начинался еще затемно. Я поднимался, топил камин, варил кофе и грел воду для бритья. Чтобы не расслабляться, брился каждый день, оставляя лишь усы. Если Марк подыщет подходящий котел в Форт-Россе, то займемся баней. Надоело греть воду в ведре, чтобы помыться.

После завтрака занимался домашними делами или вставал на лыжи и уходил вдоль берега – проверить капканы и рыболовные снасти, поставленные в небольшой бухте. Зверья, как уже говорил, много. Лисы, кабаны, олени. Соболя с нахальным видом таращились с деревьев, разглядывая нового обитателя Прошкиной пади. По вечерам издевательски кричал филин, которому определенно было нечем заняться. Он жил где-то рядом и своим уханьем частенько дразнил собак. Брэдли как-то предлагал его изловить и приручить, но руки не дошли. Да и чего его ловить? Разве что чучело сделать? Жалко. Черт с ним – пусть живет.

Примерно через неделю после ухода Брэдли я собрался пройти на юго-западный берег озера. Там, в небольшом заливе, ловилась жутко вкусная рыба. Жирная, чем-то похожая на селедку. Не знаю названия, но вкусная. Если ее приготовить, свежевыловленную, на рожнах, то пальчики оближешь! Сугудай тоже хорош! Эх, еще бы картошки вареной, но тут с этим сложновато. Дорогое блюдо. Редкое.

Погода стояла хорошая, солнечная. На небе ни облачка. Просто живи и радуйся! Вот я слегка и расслабился. Разве что песни не распевал, дурья башка! Съехал с холма на берег, обошел прибрежные кусты… и замер.

Медведь…

Знаете, скажу честно: я испугался. Сердце сначала замерло, потом ухнуло куда-то вниз, к желудку, а потом и вовсе растворилось, испуганное этой встречей. Я серьезно! Медведь… Первый раз вижу этого зверя так близко! Такая громадина, что… лучше с ней не связываться! Тем более с таким, поднятым какой-то напастью из берлоги! Медведь-шатун – это вам не олень. Это серьезно! Смерть. Быстрая, лютая и гадкая. Не отрывая глаз от зверя, я стянул с плеча винтовку и зачем-то передернул рычаг, хотя патрон уже был в стволе.

Выстрел!

Он ахнул, отозвался эхом от промороженных, покрытых инеем скал и растворился в заснеженном лесу. Дьявол! Меня колотило так, что я промазал! Промазал с пятнадцати метров! Зверь глухо зарычал и повернул ко мне свою окровавленную морду.

Клацнул затвор.

Время словно замерло, а воздух превратился в густой морозный сироп. Тягучий, вязкий и звонкий… Вылетела гильза… Клянусь, она летела так медленно, что можно было разглядеть мельчайшие царапины! Если бы я рассматривал эту, будь она неладна, гильзу. Если бы… На самом деле, я глаз не мог оторвать от зверя. Руки как ватные, а ног и вовсе не чувствовал. В голове мелькнула какая-то глупая и совершенно бесполезная мысль. Мелькнула и тотчас ушла, будто ее сквозняком выдуло. Растворилась. Ствол – на медведя… Лязгнули холодным испугом зубы. Не торопись, Талицкий! Не торопись… Господи…

Выстрел!

Есть! Послышался рев раненого медведя! Уже потом, несколько минут спустя, насчитал в этой тушке четыре пулевых отверстия. Видимо, я так испугался, что мой мозг зафиксировал только последний, решающий в этой схватке выстрел. Это было потом, позже. Пока что я сидел задницей на снегу и жадно зачерпывал горстями снег. Глотал, таращился на убитого зверя и не чувствовал холода.

Поднялся и на подгибающихся ногах подошел к медведю. Да, вы будете смеяться, но я с каким-то бешеным наслаждением, будто хотел отомстить ему за испуг, всадил еще одну пулю в голову. Тьфу… Ну и чего тебе не спалось в своей берлоге?

И тут я заметил, кого именно он жрал. На снегу лежал человек. Первой мыслью было, что это Брэдли. Глупая и никчемная мысль. Слава богу, что увидел незнакомую, довольно странную куртку, отороченную рыжим лисьим мехом, и охотничьи, но не подбитые камусом лыжи. Даже полегчало. Будто камень с души упал. Снег был красным от крови.

Я не подошел к человеку. Незачем. После таких ран не выживают.

Мелькнула еще одна мысль: снять шкуру с медведя. Глупо, скажете вы? Да, пожалуй что глупо, но мне было необходимо это сделать. Понятия не имею зачем. Машинально, бездумно, с маниакальным упорством я свежевал этого шатуна, пачкаясь в его густой крови. Пока… Пока не услышал хрип человека, которого считал мертвым. Он захрипел и, как мне показалось, даже дернулся.

С каким-то непонятным равнодушием я подошел к лежащему на снегу мужчине. Судите сами – я не врач, не знахарь и не волшебник. Если этот парень, по какой-то счастливой случайности, еще и живой, то ненадолго. Не лицо, а кровавая маска. Вместо правой руки – какие-то ошметья. Умрет. Сейчас или немного позже. Живот распорот, кишки наружу вывалены. Нет, не жилец. Было бы правильнее его пристрелить, чтобы не мучился.

Единственное, что меня сразу удивило, так это отсутствие собачьей упряжки. Слишком уж далеко от жилья для лыжных прогулок. Да и напарник бы не помешал. Такие одиночные прогулки, как видите, плохо заканчиваются. Следов не было. Разумеется, кроме лыжни, уходящей куда-то на юг, и следов схватки.

Я не ошибся. Парень умер через полчаса, даже не приходя в сознание. Так или иначе, мне пришлось его обыскать. Хотя бы для того, чтобы при случае найти его близких. Перевернул тело, снял рюкзак. Вот дьявол… Даже он испачкан в крови. Поморщился и осмотрелся по сторонам. Нашлось и ружье, которое было отброшено далеко в сторону – только приклад из сугроба торчал.

Ружьишко я достал. Обтер снег и, присвистнув от удивления, с интересом посмотрел на мертвое тело. Хм… Надо бы обыскать парня, да повнимательнее. Таких ружей в этом мире я еще не видел. Двуствольная вертикалка, комбинашка. Верхний ствол – двенадцатого калибра, а нижний – нарезной, под винтовочный патрон «семь шестьдесят два». Хм… Ты кто, парень? Неужели опять «часовщик» по мою душу? Я даже поморщился… И какого черта им от меня нужно?

16

Лагерь погибшего парня я нашел в двух километрах от озера. Слава богу, что ветра не было и лыжню не замело. Удалось – разумеется, со всеми предосторожностями – дойти до его временного пристанища. Бивак был разбит в небольшом распадке между холмами, под прикрытием заснеженных елей. Они росли такой густой стеной, что менее внимательный путешественник мог пройти совсем рядом и ничего не заметить.

Я шел медленно, осторожно, чтобы не нарваться на очередные неприятности. Да, судя по некоторым деталям одежды, это был один из «часовщиков». Такая вот напасть с этими ребятами. Не дают мне спокойно пожить… Знать бы, за что… Ладно, разберусь со временем. Если раньше пулю не схлопочу.

Лагерь был пуст. Как понимаю, погибший парень пришел сюда один, без напарников. Палатка, спальный мешок, баул с пожитками… Вот черти! Они не перестают удивлять своей любовью к разным техническим игрушкам! Вместо собачьей упряжки нашелся буер – сани, поставленные на лыжи. С парусом! Долго думал, что с ним делать, а потом решил тащить домой. Как он выглядел? Как вам сказать… не силен я в таких вещах, могу и напутать с терминами.

Представьте себе байдарку, стоящую на трех разлапистых ногах-стойках, к которым на шарнирах прикреплены широкие лыжи. Представили? Вот и славно, значит, рисовать не придется. Одноместная, с вместительным грузовым отсеком, который был закрыт люком. Про мачту с двумя парусами, уж извините, ничего умного не расскажу. С парусами дел никогда не имел и, если честно, даже не собираюсь. Я и забрал эти пожитки лишь для того, чтобы не маячили в распадке. Спрятать их надо, и чем дальше, тем лучше. Санки, даже со всем содержимым, довольно легкие. Неудивительно – гондола сделана из промасленной кожи, натянутой на деревянный каркас. Домой доставил без проблем, еще и медвежью шкуру сверху положил.

Ох и намучился с медвежьей шкурой! Это ведь не соболь – шкуру «чулком» не снимешь! Да, опять забегаю вперед, но что уж теперь… Тем более я не думаю, что вам будет интересно читать про этот процесс, на который я потратил, а если точнее – убил несколько дней. Шкуру выскоблил и обработал соляным раствором, чтобы не гнила. Подошла очередь «кислой» обработки. Недаром Марк настоял, чтобы бочонок уксуса купили. Нужная вещь для выделки шкур. После этого промыл, вычистил и высушил. Осталось дубление. Кстати, для этого хорошо подходит ивовая или дубовая кора. Если быть точным – отвар из коры. Шкуру я благополучно… испортил. Передержал при кислой обработке, и полез волос. Жаль, но ничего не поделаешь! Пришлось выбросить. Ну это так… мелочи.

Хоть медвежатины попробовал. Впервые в жизни. Понравилось. Мясо в меру жирное, с легким сладковатым привкусом. Уже гораздо позже узнал, что, по какому-то наитию, выбрал самую вкусную часть – лапы. Хорошие отбивные получились. Медвежатина, если разобраться, вообще полезна, особенно людям со слабым сердцем и тем, у кого проблемы с сосудами. Жевал и вспоминал героев Джека Лондона. Интересно, в этом мире уже написано что-нибудь подобное?

Пожитки… Черт бы их взял, вместе с дохлым хозяином. Погибшего парня я оставил там, где и нашел. Закопал в снег, весной земля оттает – похороним. Если успеем, конечно. Его раньше зверье сожрет да кости по оврагам растащит. Разобрал найденные вещи. Ружье хорошее, не спорю. Отложил в сторону – пригодится. Небольшой топор, нож, похожий на классическую финку, и револьвер – копия моего, купленного в лавке Брикстоуна. Кроме этих вещей – обычный запас продуктов и несколько твердокаменных плиток коричневого цвета. Нет, не чай. Пеммикан. Хорошая вещь, особенно, если приготовлен с умом. Можно и в кашу добавить, и так погрызть, не отрываясь от дела.

Котелок, кружка, ложка. Жестянка с кофе, фляжка, наполненная бренди. Ну и деньги, куда же без них. Две сотни марок, десять рублей и чек на предъявителя ценой в две сотни марок, выданный Юго-Западным банком. Чек, разумеется, отправил в печку, а вещи, кроме оружия, патронов и денег, утопил в проруби.

Половину найденных денег отложил для Марка Брэдли. Да, трофеи делим по-честному! Кстати, самородки и золотой песок, найденные в избушке, он забрал в Росс, чтобы сдать в пробирную палату. Часть денег пойдет на закупку товаров, а остаток Марк разделит пополам и отправит на счета в Русском Промышленном банке. По нашим предварительным подсчетам, там золота рублей на сто шестьдесят – сто семьдесят. Не властям же их сдавать, верно?

События последних дней меня слегка вымотали. Нет, дело здесь не в убитом медведе и не в парне, который попал под раздачу. Муторно. Любой человек, который какое-то время жил на природе в одиночку, подтвердит, что наступает переломный момент, и ты начинаешь по-другому смотреть на окружающий тебя мир. Будто и сам становишься частью этой дикой природы. Тебе уже не нужны часы, чтобы определить время. Не нужен будильник, чтобы не проспать. Ночью ты спишь, а не сидишь, измученный очередной и непонятной бессонницей, таращась в компьютер. Ты принимаешь течение Времени. Настоящего, а не созданного человеком в погоне за очередной, возможно – призрачной, целью. Ты живешь сегодняшним днем. Настоящим. Истинным. И умирать, если придется, будешь сейчас. Потому что так нужно. Друзьям, близким. Людям, которые тебе дороги… Ладно, это я так – задумался. Бывает. Думать вообще полезно. Особенно на природе.

На закате, если выпадала свободная минутка, полюбил пить горячий чай, сидя на улице и наблюдая, как солнце скрывается в далеком распадке. Хоть и подморозило, но все равно сидел с большим удовольствием. Красиво здесь… Так красиво, что дух захватывает! Пока не начинал вспоминать про оставленную сестру и дочку. Ну и про «часовщиков», братца своего придурочного и прочие «неприятности». Оставалось сидеть, ждать, питаться медвежатиной и любоваться закатами. Они здесь буйные.

Марк Брэдли вернулся через две недели и, к моему большому удивлению, не один.

Сначала на южном холме появилась упряжка Брэдли, а за ней еще одна – знакомая по нашей дороге в Прошкину падь. Да, вместе с Марком прибыл и Силантий Капитонович. Собственной персоной. Я стоял на пороге и мог лишь догадываться, какое дело привело ко мне каюра. Послышался свист, и собаки, повизгивая от нетерпения и в предвкушении отдыха, потянули нагруженные нарты к дому.

– Привет, парни!

– Привет, Алекс!

– Вечор добрый, Ляксандр Сяргеич… – как всегда окая, протянул проводник.

– Марк, ну и где обещанные девки?

– Как тебе сказать, Талицкий… – Брэдли провел рукой по лицу и усмехнулся.

– Как есть.

– Девчат, если будет нужда, найдешь в Форт-Россе.

– Да, прямо завтра возьму и отправлюсь…

– Ты совершенно прав, старина. Собаки вот отдохнут денек, и… отправишься.

– Не понял? – вытаращился я. – Какого черта?

– В общем… Собирайся, Алекс!

– Куда?

– Тебя хотят видеть в Форт-Россе.

– Кто? – хлопая глазами, спросил я.

– Нотариус. Он сказал, что тебя хочет видеть один серьезный парень, с которым ты уже имел удовольствие общаться.

– Ничего себе…

– Да, я тоже удивился, но он выглядел очень серьезно.

– Ну и дела… – только и смог выдавить я.

– Не переживай, Ляксандр Сяргеич! – Каюр степенно провел рукой по бороде. – Налегке оно шибко выйдет. Ходко дойдем, с ветерком!

Если честно, то я ничего не понял. Стоял и переводил взгляд с одного на другого, пока не послышалось бурчание Марка:

– Алекс, ты нас кормить собираешься? Мы голодные как волки! Что на ужин?

– На ужин?.. Да, конечно… Медвежьи отбивные.

Пока парни осматривали и кормили собак, а потом отогревались чаем, я приготовил еду. Простой, но сытный ужин: лепешки, пожаренные на углях, жареные оленьи ребра, куски медвежьего мяса и уха. Ну и бутылка водки, разумеется. Куда же без нее. Поели, бутылочку распили. Силантий Капитонович, понимая, что нам нужно поговорить, отправился спать, а мы с Марком сели поближе к очагу, закурили и плеснули в кружки по нескольку глотков бренди. Брэдли, судя по характерным отметинам на шее, отдохнул со всем удовольствием и прилежанием. С усердием-с.

– Если честно, то я и сам ничего не понял. Бляхи и карту, как мы и договаривались, я отдал законникам. Парни поблагодарили и даже обещали премию выдать, но я их послал подальше с этими деньгами. Рассказал все как есть, и ладно… Найденное золото сдал в палату. Полторы сотни рублей. Тридцать пять потратил на покупки, а остальные положил в банк.

– У меня для тебя тоже есть новости, но про них позже расскажу.

– Что-нибудь серьезное? – насторожился Брэдли.

– Нет, ничего страшного. Рассказывай, что было дальше?

– Ну… загулял немного.

– Нотариус сам тебя нашел?

– Да, – кивнул Брэдли и провел рукой по усам. – Не скрою, меня это удивило! Я как раз отходил после одной милашки… – Он усмехнулся и покачал головой. – Сижу, супчик хлебаю, а тут он. Сам, собственной персоной.

– Еще бы… Черт, мне это не нравится.

– По части закона ты чист.

– Приставы знакомые шепнули?

– Разумеется. Я сразу нашел этих парней и попытался выяснить, с чего вдруг в этом городе так полюбили Алекса Талицкого.

– И что они ответили?

– Развели руками.

– Могли солгать…

– Нет, Алекс, этот человек мне врать не стал бы. Не тот случай. Я ведь и наведаться могу. В гости. Без приглашения.

– Да, это ты можешь…

– Полагаю, что это как-то связано с твоим братом, – предположил Марк.

– Почему так решил?

– Не знаю, но мне так показалось. Это что-то очень важное, Талицкий!

– Опять твои догадки?

– Как тебе сказать… Нотариус оплатил дорогу нашему каюру. Силантий тебя не только в Форт-Росс доставит, но и обратно. Дорога, как он сказал, «v dva konca plachena».

– Хоть это радует… Ладно, давай спать. Ты уже сидишь и носом клюешь.

– Да, устал немного. Пойдем покажу, какой котел для бани купил – и спать!

– Завтра покажешь.

Марк отправился на боковую, а я сидел у камина и курил. После таких новостей даже если и захочешь, то не заснешь. Вот черт… Всю жизнь у меня так! Не может быть спокойно, размеренно. За полгода, проведенные в этом мире, уже научился каким-то внутренним чутьем чувствовать приближение неприятностей. И вот именно сейчас что-то мне шептало и подсказывало, что спокойная жизнь закончилась. Знаете, от одной этой мысли волосы на загривке вставали дыбом.

17

В Форт-Росс мы прибыли вчера вечером. Силантий Капитонович доставил меня прямо на постоялый двор Луки Фомича, тепло попрощался и отправился отдыхать, обещая загулять на весь подаренный ему рубль. Мол, дорога была гладкая, без стрельбы, и не выпить за такое-то дело – великий грех!

Утром за мной пришли…

Нет, не приставы, хотя я и такое развитие событий предполагал. Меня навестил курьер с лаконичной запиской от нотариуса – господина Резанова, что меня ждут. Самое интересное, что ждут не в конторе, а совсем по другому адресу. Я даже малость занервничал… Если бы не его, уже знакомый мне, почерк, то черта с два я бы туда поехал!

С другой стороны, хозяин гостиницы, Лука Фомич, с курьером здоровался, как со старым знакомым, и силком меня никто не тащил. Наоборот, все очень вежливо прозвучало. Мол, извольте, Александр Сергеевич Талицкий, заглянуть на огонек, часикам к двум пополудни, если других визитов не намечено-с. Я бы сказал про свои планы, но постеснялся. Пожрать, в баньке попариться и в бордель – вот и все планы. Увы, но их пришлось отложить, чтобы не опоздать на встречу. Отчего бы не заглянуть, если так вежливо приглашают?

Небольшой бревенчатый домик на берегу реки, но построен добротно и, можно сказать, с некоторой долей изящества. Слишком уж тщательно все сделано. Кстати, судя по размерам дома, здесь комнат пять, а то и шесть. Никак не меньше.

Внутреннее убранство оказалось под стать дому. Вроде и просто, но вещи дорогие. Пол натерт воском или какой-то мастикой, того и гляди поскользнешься! Только… не жилой это дом. Женской руки не чувствуется. Чисто, аккуратно, но без души. В общем – контора. Книжные шкафы под потолок, печь, изразцами отделанная. Мягкие кресла, кушетка… Несколько литографий на стене и даже цветок в кадушке.

Молчаливый слуга провел меня в комнату, жестом предложил располагаться и удалился. Экий он важный! Не успел толком осмотреться, как открылась боковая дверь, и я увидел знакомую фигуру. Дмитрий Алексеевич Ростовский. Статский советник. Он вошел в комнату и поздоровался:

– С приездом, Александр Сергеевич.

– Добрый день, ваше… высокородие.

– Рад, что вы нашли время для нашей беседы. Как добрались?

– Без приключений.

– Вот и славно, – кивнул он. – Чаю хотите?

– Не откажусь…

– Вам с лимоном?

– Нет, благодарю. Мне бы покрепче.

– Оно и верно. Лимон – он что, только дух убивает… Зеленый, черный?

– Черный.

– Правильно, – кивнул Ростовский, – зеленый пусть китайцы пьют. Присаживайтесь! В ногах правды нет.

– Благодарю…

Сидел и удивлялся. Мало того что их высокородие меня чаем потчует, так еще и вежлив до изумления. В прошлый раз он беседу иначе строил. Что-то здесь нечисто. Чопорный слуга, появившийся на звон колокольчика, подал и разлил чай, поставил перед нами на столик и наконец удалился. Хм… Разговор, судя по всему, неофициальный. Сидим в креслах за небольшим журнальным столиком. Чай в стеклянных стаканах с подстаканниками, блюдце с лимоном, колотый сахар, розетка с вареньем и даже сушки. Ну просто праздник какой-то! Если бы меня предупредили, что так душевно чаевничать будем, то я бы сюртук прихватил, а то сижу, понимаешь, как бродяга – в свитере, кожаных штанах, унтах и с револьвером на поясе. Хорошо, что хоть парку и шапку в прихожей забрали.

– Дело у нас к вам. Небольшое… – начал мой собеседник. Осторожно начал, неторопливо. Вроде бы так, между прочим. Чай хорош, отчего бы и не поговорить о разных мелочах?

– Я вас слушаю.

– Неожиданно все это… Как же это вам так повезло с этими знаками?

– Простите?..

– Я про бляхи приставов, которые привез ваш друг, – пояснил Дмитрий Алексеевич.

– Случайность. Земли осматривал, да и заплутал немного. Набрел на избушку, а там…

– Ну да, конечно. Понимаю… – Он кивнул и замолчал. Долго молчал.

– С ними что-то не так? – не выдержал я.

– Как вам сказать… История за ними нехорошая. Жизни людские. Золото.

– Здесь везде золото… Земля такая.

– Да, земли богатые и золотом, и мехами. Самородки, которые вы нашли, удачно продали?

– Вполне…

– Вы не волнуйтесь, Александр Сергеевич! Никто и не ждал, что вы это золото в Управу сдадите. Это ваша законная добыча. Трофей, так сказать… О чем мы с вами говорить начали? О землях? Да, земли здесь богатые, да не всегда это богатство в радость.

– Простите, ваше высокородие, но я не понимаю.

– Приставы, чьи бляхи вы обнаружить изволили, убиты при ограблении золотого обоза, который направлялся в Форт-Росс из поселка Золотой Берег.

– Не приходилось там бывать… – начал я, но Ростовский не дослушал и продолжил:

– Вся охрана была перебита, а груз исчез.

– Большой груз?

– Пятьдесят пудов золота в песке и самородках. Это случилось три года тому назад.

– Простите, но три года назад меня здесь не было…

– Вас, сударь, и в Ривертауне не было, и вот что интересно, Александр Сергеевич…

– Вы меня в чем-то подозреваете?

– Если бы подозревал, – сухо заметил он, – то и разговора бы не было. Взяли бы вас под белые ручки да в острог – для обстоятельного разговора. Вы чаек-то пейте, пейте. Беседа у нас длинная будет. Еще и поужинать успеем. Вы как к русской кухне относитесь?

– С большим уважением.

– Вот и славно. До ужина времени еще много, а чаем аппетит не испортишь.

– Благодарю. Чай и правда вкусный.

– Вы, надеюсь, помните, что я обещал вашей жизнью поинтересоваться?

– Да, конечно, – насторожился я.

– Значительными результатами, увы, пока похвастаться не можем, но кое-что наши архаровцы узнали…

Чиновник замолчал, а мне сушка поперек горла встала. Пришлось чайку хлебнуть, чтобы не подавиться. Не дождавшись от меня вопроса, Дмитрий Алексеевич продолжил:

– Вы и правда служили в Ривертауне помощником шерифа, но с мэром не заладилось, и ушли-с. На вольные хлеба подались. Людей убивали. Дело житейское, тем более что убивали по службе. Тем не менее под судом успели побывать. Опять же – за убийство. Подробностей не знаю, но это дело времени. Надо будет – узнаем. Виселицы разве что чудом избежали. Друзья помогли?

– Да, вы правы, – кивнул я.

– Друзья – это хорошо. Особенно если это настоящие друзья, а не так… знакомцы какие-нибудь. Простите, а ваш братец, Влад Талицкий, сейчас где проживать изволит?

– Он уехал домой.

– Вот как… Куда же?

– В Россию, разумеется.

– Это хорошо, – кивнул чиновник. – Вы уж не обижайтесь на старика, но эти земли – не для него. Здесь, как любит выражаться моя дочь, климат не тот. Человек он, может, и хороший, но… таким, как он, лучше там, – он как-то неопределенно махнул рукой, – где трава растет. Там люди другие. Живут проще и на жизнь смотрят… иначе. Вы чаек пейте, пейте. Чай у нас хороший, цейлонский. Не бывали?

– Нет, не довелось.

– Побываете, если желание возникнет. Какие ваши годы! Там, правда, не так спокойно, как на русских землях, но тут уж ничего не поделаешь! Французы, будь они неладны, никак этот остров с британцами не поделят.

Тут я опять затих, ожидая какого-нибудь подвоха. Да, со здешней мировой политикой у меня совсем плохо. Надо бы взять подшивку газет и прочитать, чтобы не тупить при таких вот замечаниях. Ох, Талицкий… сгоришь ты когда-нибудь на мелочах! Пока я мысленно ругал себя последними словами, статский советник продолжал рассуждать:

– Так вот, господин Талицкий… Вы, надо понимать, на брата не похожи. Это, признаюсь, радует. Хоть и людишек вы положили… не приведи господь. Ну да и ладно! Душегубов на земле меньше будет. Только вот некие господа… Я уж не знаю, что вы там не поделили, но они вам спокойной жизни не дадут. Не те люди.

– Вы имеете в виду «часовщиков»?

– Да, слышал про такое прозвище. Смешное…

– Я постараюсь решить эту проблему. Со временем.

– Похвально, похвально. Только без помощи вам это будет очень непросто.

– У меня есть друг. Это уже немало.

– Друг? Хм… Non multum, sed multa!

– Вы правы, ваше высокородие. «Не много, но многое».

– Знаете латынь? – удивленно хмыкнул Ростовский.

– Увы, не так хорошо, как хотелось бы.

– Скажите, а если мы вам поможем решить эту проблему?

– Вы? Но…

Скажу честно – подумал, что ослышался. Слишком предложение неожиданное. Если мне память не изменяет, то при первой встрече этот господин высказывал несколько иную точку зрения на мою персону. Мол, и своих душегубов девать некуда!

– Ну что же вы так удивляетесь, право слово!

– Это несколько неожиданно.

– Как посмотреть…

– Что я должен для этого сделать?

– Для чего? – улыбнулся статский советник. – Вы уж потрудитесь, сударь, излагать свои мысли более понятно для старика.

– Что я должен сделать, чтобы заслужить право на вашу помощь?

– Есть у меня одно предложение для вас. Хотел небольшую работу предложить. Вы как, не против потрудиться для России?

– России служат, – как-то совсем не подумав, брякнул я, – всяк по своим способностям и разумению.

– Хм… – Он удивленно дернул бровью. – Вы дворянин?

– Нет.

– Итак, что вы решили?

– Я вас слушаю, ваше высокородие.

– Можете называть меня попросту, без чинов. По имени-отчеству.

– Благодарю, Дмитрий Алексеевич. Я вас внимательно слушаю…

– Итак…