Текст книги "Они награждают только себя…"

Я зашел к начальнику отдела кадров и сказал ему:

– Меня сокращают. А как же завод будет обходиться без сметчика и переводчика?

Этот начальник только недавно пришел на завод. Он многого не знал и не понимал, но в тот момент главной его задачей было сокращение штатов. Поэтому он сказал мне:

– Незаменимых работников не бывает.

Тогда я обратился в прокуратуру. Но там мне разъяснили, что завод находится в частной собственности, а собственникам предоставлены широкие права решать свои внутренние проблемы. Так что, если не нравятся действия хозяина, то лучше уволиться с завода – насильно там никого не держат. Конечно в этом была справедливость. Хозяин завода был серьезным игроком на машиностроительном рынке, подвергался многочисленным рискам, и конечно он сам должен был решать кого увольнять, а кого принимать.

Я понял, что должен уйти с завода. Расставание с заводом было очень эмоциональным для меня. Я ходил по его территории, заглядывал в цеха. За 30 лет, которые я проработал на заводе, все это стало как бы родным для меня. За эти годы завод ничего плохого не сделал для меня – только хорошее. Здесь я проделал свой путь от простого рабочего до инженера самой высокой категории. Не верилось, что я больше никогда уже ничего этого не увижу. Я прощался с заводом – предательские слезы текли по щекам.

Я зашел в отдел. Виновником моей трагедии был начальник отдела – трудно было понять, чем я ему не угодил. Во мне кипел гнев. В этот момент пришел сам начальник. Я подошел к нему и, собрав все свои силы, начал кричать ему в лицо:

– Ты подлец, ты мразь! Ты соображаешь, что ты творишь? Подонок! Ты увольняешь больного человека, инвалида, за полтора года до пенсии!

Все работники отдела оцепенели. Опустив глаза они с ужасом слушали, как оскорбляют их начальника – человека, которого они всегда боялись и перед которым пресмыкались. От неожиданности начальник опешил, потом нерешительно направился к выходу. Наверно в тот момент он говорил себе: «Пусть подлец, пусть мразь, пусть подонок, но зато живой остался». Обычно люди на моем месте в такой ситуации кричат вслед уходящему:

– Сука подлая! Я тебя поймаю где-нибудь и изуродую!

Но смысл этой фразы я выразил в несколько более культурной форме. Я крикнул ему:

– За это твоя совесть будет мучить тебя до конца твоих дней!

Я сел за свой рабочий стол. Гнев в душе перерастал в ярость. В голове пробегали мысли: «Как этот подонок посмел вторгнуться в мою жизнь и поломать ее? Причем без всякого на то повода». Мне было известно, что до меня он таким же подлым образом уволил несчастных людей – беженцев из бывших союзных республик, у которых в нашем городе не было никаких родственников. Ярость нарастала. Я думал: «Неужели на этом заводе не найдется человек, который бы остановил этого подлеца и отомстил бы ему за все? Этим человеком буду я». Следующая мысль была страшной: «Взять молоток и разбить этому скоту голову?» Но опыт солдата и инженера тут же выдал мне все возможные проблемы, которые возникнут при этом: «С первого удара молотком ты не сможешь его вырубить. Он окажет тебе сопротивление, овладеет тем молотком и вырубит тебя самого». Я вспомнил, как во время службы в армии я вступил в рукопашную схватку с противником, бил его прикладом автомата по голове – но настоящего удара нанести ему не мог. Вместо этого у меня получались какие-то слабые толчки – я не мог по-настоящему, с намерением убить, ударить живого человека.

Я постепенно начинал успокаиваться. В голову приходили уже более здравые мысли: «Ты не посмеешь убить человека. Надо искать какой-то другой, более цивилизованный, путь». И тут я вспомнил, что месяц назад этот начальник приказал мне внести в смету большое количество дорогостоящего материала – этот материал не требовался для изготовления механизма. Подписанная мной смета давала право на получение на складе указанного в ней материала. Начальник хотел получить этот материал и забрать его домой – то есть совершить кражу. Никогда за всю свою работу сметчиком я не позволял кому-либо таким образом обворовывать завод. Но в данном случае я должен был выполнить распоряжение начальника. Я нашел правильное решение – внес тот материал в смету, сделал ее копию и потребовал у начальника написать на полях этой копии, что указанный материал внесен в смету по его распоряжению, в чем расписаться. Очевидно, не понимая, что он подписывает себе приговор, начальник выполнил мое требование.

Я нашел тот документ с его подписью, снял с него копию и приложил ее к докладной записке на имя директора, в которой сообщал о факте хищения заводского имущества моим начальником. Все это передал директору. Хозяин завода очень жестоко расправлялся с работниками, совершавшими кражу его имущества. Я понимал, что уже гарантировано мой начальник будет уволен с работы, имея в своей трудовой книжке запись: «Уволен по статье … за хищение имущества». С такой формулировкой этот подлец уже не имел никаких шансов устроиться на приличную работу.

На другой день начальник вызвал меня в свой кабинет. Не поднимая на меня глаз, он произнес: «Из-за твоей докладной у меня большие неприятности. По-человечески помоги мне – забери назад докладную». Конечно, другой человек на моем месте крикнул бы ему:

– Подонок! О чем ты просишь меня? А сам ты что творишь?

Ну не был я кровожадным монстром. Человек просил меня о помощи – пусть это был мой враг. Но мы же должны любить наших врагов. Я ответил ему как старому хорошему другу:

– Я помогу тебе.

В тот же день я забрал у директора свою докладную и порвал ее. Но, как я узнал позже, вскоре после моего увольнения, руководство завода заставило начальника тоже уволиться. Поле этого я несколько раз встречал его в городе – он всегда подходил ко мне и молча протягивал руку. Я жал ему руку и приветливо спрашивал:

– Ну как жизнь?

Он отвечал:

– Нормально, – и спешил по своим делам.

Оказавшись безработным, я еще раз убедился в справедливости пословицы: «Что бог ни делает – все к лучшему». Теперь мне не надо было рано вставать, добираться до завода, напрягать все свои умственные силы для выполнения неимоверно сложной и ответственной работы, стараться угодить начальникам, а после окончания рабочего дня безмерно уставшим добираться домой. К моей пенсии по инвалидности в «Центре занятости» добавили еще небольшое пособие – и я мог довольно сносно жить на эти деньги, нигде не работая. Я даже накопил на сберкнижке приличную сумму на приобретение компьютера.

Мои сыновья были уже взрослыми. Они честно отслужили в Российской армии, так же как я когда-то в Советской. Они были неплохими специалистами по компьютерам. Жили они на родине моей бывшей супруги. Я позвонил им и попросил их приехать ко мне, чтобы помочь мне купить хороший компьютер. Они приехали и сделали все как надо – и в доме у меня появилась эта интересная игрушка. Вскоре я подключил к компьютеру Интернет.

Однажды, перебирая книги, я наткнулся на ту газету 12-летней давности с моей статьей о спасении мальчика. Я перечитал ее. Впечатления были очень яркими.

У меня было много свободного времени. Я часто заходил на городской рынок, в ту его часть, которая называется барахолкой. Там по дешевке можно было купить интересные книги и другие вещи. А еще у меня там было много знакомых, таких же одиноких мужчин, как и я. Мы всегда собирались там и рассказывали друг другу какие-нибудь истории – чтобы не забыть в одиночестве родной язык. Я рассказал им про ту статью в газете с описанием случая, когда один мальчик погиб в воде, а другого я спас. Все слушали мой рассказ с особым интересом. Когда я закончил, меня спросили:

– Ну тебя чем-нибудь наградили за это?

Я ответил:

– Нет.

Кто-то сказал:

– Тебя должны были наградить медалью «За спасение погибавших».

Одна женщина, которая стояла рядом и тоже слушала мой рассказ, возмущенно крикнула:

– Эти сволочи только себя награждают!

Кто-то посоветовал мне:

– Обратись куда-нибудь. Должны наградить. Тем более, сохранилась статья в газете.

Придя домой, я серьезно задумался над этим советом. При этом я вспомнил, что когда-то прочитал в одной книге, как 200 лет назад один русский мужик спас человека, упавшего в прорубь. В тот же день об этом доложили русскому царю. И царь без всяких наградных листов и справок, подтверждающих факт спасения, не откладывая ни на день, наградил спасавшего медалью «За спасение погибавших». Я подумал, что если 200 лет назад существовала такая простая процедура награждения этой медалью, то сейчас эта процедура никак не может быть сложнее. Я считал, что достаточно сообщить о моем поступке нашему Президенту, и он в тот же день наградит меня этой медалью.

Я нашел в Интернете сайт, с которого можно было послать письмо Президенту. С помощью сканера я сделал копию той газеты. Потом написал Президенту письмо с описанием того, как спасал мальчика. В конце письма я сообщал Президенту, что до сих пор не представлен к награждению медалью «За спасение погибавших», хотя сохранилась газета с информацией об этом спасении. Письмо и копию газеты я отправил Президенту.

После этого я позволил себе немного помечтать. Я думал, что в администрации Президента получат мое письмо, распечатают его и в тот же день положат на рабочий стол Президента. Президент прочитает его и, не минуты не колеблясь, размашисто напишет на первой его странице: «Наградить медалью «За спасение погибавших»». Потом меня срочно вызовут в Москву, в Кремль, где в торжественной обстановке вручат эту медаль. Я часто видел по телевизору процедуру награждения в Кремле. Люди там были одеты празднично. После получения награды, каждый из них подходил к микрофону и произносил речь. Значит мне тоже надо будет прилично одеться – с этим не было никаких проблем. Но произносить речь в присутствии такой серьезной аудитории казалось для меня чрезвычайно сложной задачей – я буду сильно волноваться и наверняка опозорюсь с этой речью. Я решил, что заранее напишу речь и выучу ее наизусть – может быть все пройдет нормально.

А еще я думал, что обо мне на центральном телевидении снимут документальный фильм, в котором я буду рассказывать о своей жизни – о службе в армии, о работе инженером. В конце фильма его авторы преподнесут мне сюрприз. Они заранее отыщут того мальчика, которого я спас – теперь это уже взрослый парень. На экране он будет идти ко мне, держа в руках большой букет цветов. Вот он подходит ко мне, протягивает мне цветы – в глазах парня слезы. Дрожащим голосом он благодарит меня за то, что я спас ему жизнь. У меня тоже слезы. Ну не люблю я эти телячьи нежности. А куда деваться? Придется все это терпеть.

Конечно я рассказал знакомым на барахолке о своем письме Президенту. Все они были рады за меня и говорили:

– Награда найдет своего героя. Скоро будем обмывать медаль.

Через два дня из администрации Президента пришел ответ, в котором говорилось, что мое обращение на имя Президента рассмотрено и направлено в администрацию нашей области в целях объективного и всестороннего рассмотрения с просьбой проинформировать меня о результатах рассмотрения.

Конечно я испытал сильное разочарование. Этой медалью мог наградить меня только Президент, но никак не администрация нашей области. Ведь русский царь 200 лет назад не стал передавать вопрос о награждении на рассмотрение администрации той губернии, где мужик спас погибавшего – русский царь сам наградил этого мужика медалью.

Русский царь на основании только устного доклада принял решение о награждении – никаких документов, подтверждающих факт спасения, не было. Я же направил Президенту подтверждающий документ – копию газеты с описанием этого спасения. Президент, тем не менее, никакого решения о награждении не принял. Я думал: «Ну не мог наш Президент, этот прекрасный и справедливый человек, допустить такую несправедливость!» Было очевидно, что чиновники из Президентской администрации просто не сообщили ему о моем письме. Царские чиновники были дураками, сообщая царю о таких мелочах, как спасение погибавших. Современные чиновники конечно на много умнее – о таких мелочах Президенту они не сообщают. Мне было стыдно идти на барахолку.

Вскоре пришло письмо из областной администрации. В нем говорилось, что ходатайство о награждении государственной наградой возбуждается коллективом организации по месту работы лица, представленного к государственной награде – там же заполняется наградной лист и формируется необходимый комплект документов для награждения. Потом все эти бумаги согласуются в местной администрации. В конце письма отмечалась моя активная жизненная позиция.

Проблема состояла в том, что я уже нигде не работал – я был пенсионером. Но если бы я даже и работал, то как бы я мог заставить администрацию нашего завода заполнить на меня наградной лист и сформировать к этому листу еще огромный комплект каких-то документов? Это было совершенно невозможно. Я помнил, какой сложной проблемой было для меня заставить эту администрацию заполнить на меня простейший бланк на премию за какую-нибудь важную работу. Как я узнал позже, заполнение наградного листа являлось чрезвычайно сложной задачей, непосильной человеку со средними способностями. А на нашем заводе как раз и работали только люди со средними способностями. Я подумал, что было бы очень смешно, если бы 200 лет назад на мужика, спасшего человека, наградной лист заполняли бы в организации по месту его работы – мужики его артели сделали бы это запросто.

Об ответах, полученных из Москвы и областного цента, я рассказал друзьям на барахолке. Я видел что-то наподобие безысходности в глазах этих людей. Но один из них отчаянно крикнул мне:

– Стой до конца! Иди в администрацию города. Не сдавайся, только вперед!

После некоторых колебаний, взяв с собой все уже имевшиеся у меня документы, я пошел в городскую администрацию. Там я спросил:

– Кто у вас занимается вопросами награждения?

Меня направили к женщине по имени Ольга. В ее кабинете я долго рассказывал о гибели одного мальчика и спасении другого. Я видел, что глаза этой женщины горели неподдельным интересом. Потом я поднял вопрос о награждении. Ольга взяла у меня документы и попросила принести ей еще и ту газету с описанием спасения. Я принес. Оставляя ее у Ольги, я убедительно просил ее не потерять эту газету, так как это была единственная память о тех событиях. Ольга обещала. Потом она сказала:

– Я постараюсь решить этот вопрос с награждением. Но вы можете сами понять, что произойдет это не скоро. Я позвоню вам.

Я ушел от нее, полный надежд, что эту медаль я все-таки получу. Прошел месяц – Ольга не звонила. Прошел второй – звонка не было. Тогда я позвонил ей сам. Ольга сказала, что надо еще подождать какое-то время. Наконец еще через месяц она сама позвонила мне и сообщила, что в городской службе Министерства по чрезвычайным ситуациям (МЧС) не сохранились документы о том, что я в 2002 году спас мальчика. Она просила меня прийти и забрать все бумаги.

Я пришел к ней, и она вернула мне все мои документы, включая и ту драгоценную газету. Я понял – это означало, что мое награждение медалью не состоится, и я должен оставить Ольгу в покое. Но уйти просто так я не мог. Я сказал ей:

– Если человек спас погибавшего ребенка, а в МЧС об этом не составили документ, то этот человек не имеет право на награду? Тогда, прежде, чем спасать погибающего, необходимо вызывать сначала МЧС, а уж потом спасать его – чтобы МЧС задокументировало факт спасения. Но пока МЧС приедет, человек может погибнуть. К тому же человек может погибать в таком месте, откуда невозможно вызвать МЧС. Тогда вообще не надо спасать погибающего?

Ольга холодно ответила:

– Ну попробуйте хотя бы найти того мальчика, которого вы спасли.

Я вышел из здания администрации и сел на скамейку в сквере напротив мясокомбината. Настроение было паршивым. Честно признаться, я не ожидал, что вся эта эпопея с награждением приведет к тому, что мне самому придется искать спасенного мной мальчика. Было чрезвычайно глупо и несправедливо со стороны этих чиновников заставлять меня искать спасенного. Я чувствовал себя до предела униженным и растоптанным.

Я думал: «Конечно я буду идиотом, если начну искать того мальчика. Что я буду говорить всем этим людям, с которыми мне придется при этом столкнуться? Как я буду объяснять причину, зачем я его ищу? Этой причиной является то, что я хочу быть награжденным медалью за спасение? Глупо, как глупо! Ведь 200 лет назад русский царь не заставлял того мужика искать спасенного им человека». Я уже начинал мыслить нравственными категориями: «Отношения между людьми должны строиться на доверии, но не на подозрительности. Особенно в таких деликатных сферах, как спасение погибающих детей и награждение государственными наградами».

С того места, где я сидел, была видна проходная мясокомбината. И тут я вспомнил -где-то вроде бы я слышал, что мать погибшего мальчика в то время (13 лет назад) работала на мясокомбинате. Но может быть я ошибался, и мне все это просто показалось?

Я долго колебался – идти мне или не идти на мясокомбинат. Наконец, подготовив себя к еще более страшным унижениям, я побрел к его проходной. Там я попросил вахтера вызвать женщину, у которой 13 лет назад погиб сын. Я вполне оправданно ожидал, что вахтер грубо выставит меня за дверь. Но очевидно близость к свежему мясу была причиной того, что на том комбинате работали очень умные люди. Вахтер, ни слова не говоря, куда-то позвонил, и буквально через минуту на проходную пришла какая-то женщина. Все произошло так быстро, что я не сразу понял, что это и была та самая женщина, которую я искал. За 13 лет она очень сильно изменилась, и я совершенно не узнал в ней ту красавицу, которую видел в тот роковой день.

По всей видимости женщина тоже не узнала меня. Я извинился перед ней за то, что тема моего разговора будет ей неприятна. Потом я сказал:

– 13 лет назад погиб ваш сын. Вместе с ним был еще один мальчик, который был спасен. Пожалуйста, назовите его имя и фамилию. Помогите мне найти его.

Женщина была довольно спокойна, мои слова не причинили ей какой-либо боли. Она сказала, что зовут того мальчика Ильей и назвала его фамилию. Она сообщила мне, что его мать работает в парикмахерской недалеко от этого комбината – она даже назвала имя этой женщины. Я поблагодарил ее и, довольный тем, что все так удачно получилось, повернулся, чтобы поскорее уйти. Но женщина все-таки успела спросить меня:

– А зачем все это нужно?

В тот момент я нашел удачный ответ:

– Сейчас производится повторное расследование того происшествия.

Пока все складывалось как нельзя лучше для меня, и я уже надеялся в тот же день найти спасенного мной мальчика. Я зашел в ту парикмахерскую и попросил позвать мне женщину, имя и фамилию которой мне подсказала мать погибшего мальчика. Мне сказали, что такой работницы у них нет. Я был несколько расстроен – поиски мальчика усложнялись. Но так как его имя и фамилия были мне уже известны, то шансы найти его еще сохранялись. Я уже собирался уходить, когда вышла заведующая парикмахерской и сообщила мне, что женщина, о которой я спрашивал, когда-то работала у них, но в данный момент она работает в другом месте. Заведующая подсказала мне, как туда пройти.

Я пошел туда и быстро нашел там мать спасенного мальчика. Конечно мне было неудобно признаться ей, что это именно я спас ее сына – я только сказал, что сейчас производится повторное расследование, и мне нужна некоторая информация. Это не понравилось другим женщинам, которые там находились. Они начали всячески упрекать меня в том, что я понапрасну беспокою эту женщину. Но, преодолев их сопротивление, я все-таки сумел побеседовать с ней. Она сказала, что ее сын до сих пор глубоко переживает ту трагедию – ему постоянно снится, как его товарищ, погибая, уходит под воду. Поэтому она просила не тревожить его – не ходить к нему и не приставать к нему с расспросами о том происшествии. Я никак не мог ее переубедить. Расстроившись, я уже повернулся к выходу, когда одна из женщин сказала ей:

– Ну дай уж ему телефон сына.

Мать мальчика дала мне номер его телефона. Была еще только первая половина дня, и я решил сразу позвонить ему. Он поднял трубку. Я сказал ему:

– Илья, это звонит дядя, который спас тебя 13 лет назад. Можно с тобой встретиться сегодня?

Илья от неожиданности не знал, что ему делать. Придя в себя, он назвал свой адрес. Но потом добавил:

– Скажите ваш адрес, и я сам подъеду к вам.

Я назвал свой адрес и стал с нетерпением ждать его. Прошел час – Ильи не было. Я позвонил ему. Он сказал:

– Сейчас подъеду.

Так же безрезультатно прошел и второй час. Я опять позвонил Илье. Он снова обещал подъехать. Но и после третьего часа он не появился. Было понятно, что спасенный мной человек не хочет видеть меня и, более того, бессовестно меня обманывает.

Тогда я сам пошел к нему. Нашел его дом, квартиру и постучал в дверь. Он вышел. Я рассмотрел его – невысокого роста, но фигура спортивная, мускулатура развита. Мы поговорили с ним, вспоминая эпизоды того трагического дня. Он назвал мне имена и фамилии еще двух мальчиков, которые были тогда с ним. Собираясь уходить, я спросил его:

– Если тебя вызовут в городскую администрацию, чтобы рассказать от этом, придешь?

Он ответил утвердительно. Я сразу же поспешил к Ольге и положил на ее стол бумагу с именем, фамилией, адресом и телефоном спасенного мной мальчика. Конечно она не ожидала, что я найду его так быстро. Еще не веря этой информации, она позвонила ему. Он быстро поднял трубку. Удостоверившись, что это именно он, Ольга попросила его прийти в городскую администрацию на следующий день. Она сказала в какое время приходить и в какой кабинет. Положив трубку, Ольга попросила меня тоже прийти вместе с ним.

На другой день я пришел в городскую администрацию на полчаса раньше назначенного времени и стал с нетерпением ждать Илью. Я почему-то был уверен, что он не придет. Но он пришел. С ним была симпатичная девушка. Внимательно рассмотрев меня, она разочарованно фыркнула и отвернулась. Потом мы вдвоем с Ильей долго поднимались по ступенькам лестницы – нужный нам кабинет находился высоко. Когда мы были почти у цели, Илья неожиданно остановился и резко крикнул мне:

– Ну зачем ты все это поднимаешь?

Я тоже остановился и взглянул на него. Мне показалось, что в тот момент он мог ударить меня. Чувствуя себя очень неловко, я произнес:

– Это нужно … чтобы наградить … медалью …

Я с ужасом понял, что человек, которому я спас жизнь, не испытывает благодарности ко мне за это. Наоборот, он презирает меня. Я не знал, куда деваться от стыда. Я всячески торопил время, чтобы как можно быстрее пережить этот позор.

Мы вошли в кабинет Ольги. Она предложила нам сесть и, обращаясь к Илье, сказала:

– Я понимаю, что для тебя это очень неприятная тема. Но, пожалуйста, расскажи, что же произошло в тот день 13 лет назад.

Илья начал рассказывать. Сначала он был спокоен. Но когда он стал говорить о том, как его товарищ, захлебываясь, уходил под воду, голос его дрогнул, плечи затряслись. Илья был близок к тому, чтобы зарыдать. В конце своего рассказа он, показав на меня, сказал:

– Потом прибежал вот этот и снял меня со льдины.

Затем Ольга попросила меня рассказать о тех событиях. Моя версия почти не отличалась от того, что рассказал Илья. Выслушав меня, Ольга отпустила Илью. Она заметно волновалась, как бы переживая все то, что мы с Ильей пережили 13 лет назад. Она сказала:

– Все. Сажусь заполнять наградной лист.

Я вышел из ее кабинета, испытывая огромное облегчение. Я думал: «Наконец-то! Самое трудное и унизительное позади! Я все-таки получу эту медаль!» Потом я ходил по городу и рассказывал об этом всем своим знакомым, показывая на груди то место, где будет красоваться эта медаль.

Через месяц я позвонил Ольге. Ничего не объясняя, она попросила меня зайти к ней. Идя в городскую администрацию, я предчувствовал, что награждение медалью опять срывается. Это предчувствие не обмануло меня. Ольга сказала, что у нее не хватает времени на оформление наградных документов – к тому же нет опыта. Ходатайствовать о награждении должны по месту моей работы. Но так как я не работаю, а являюсь пенсионером, то ходатайствовать должна какая-нибудь общественная организация – в данном случае для меня подходит Организация ветеранов (пенсионеров). Ольга говорила мне:

– Я вижу, что вы грамотный человек. Найдите в Интернете форму наградного листа и сами заполните его от имени Организации ветеранов (пенсионеров). Потом отнесите наградной лист в эту организацию. Там работают прекрасные люди – уверена, что они помогут вам.

Ну что мне оставалось делать? Как было хорошо тому мужику 200 лет назад – его не заставляли заполнять на себя наградной лист. А мне пришлось этим заниматься. Конечно я нашел в Интернете форму наградного листа, рекомендации по его заполнению и образец заполнения. Сам наградной лист состоял из огромного количества пунктов, которые необходимо было заполнять в соответствии с рекомендациями. Правильность заполнения надо было проверять, сравнивая с образцом. Однако сразу выяснилось, что этот образец абсолютно не подходит к моему конкретному случаю. Поэтому необходимо было полностью положиться только на рекомендации.

Прочитав их, я понял, что какой-то чиновник писал эти рекомендации в спешке, стремясь поскорее избавиться от этой ненавистной ему работы. Написав их, он конечно должен был перечитать, что у него получилось – чтобы исправить непонятные места. Но этого он не сделал. Я несколько раз перечитывал текст рекомендаций и с ужасом убеждался в том, что смысл того, что тот чиновник имел в виду, абсолютно не доходит до меня. Но конечно мой многолетний опыт работы с различными техническими, юридическими, финансовыми и другими документами помог мне заполнить тот наградной лист. Незаполненными я оставил только пункты, касавшиеся Организации ветеранов (пенсионеров), а именно: дату собрания этой организации, номер протокола этого собрания, а также фамилию и инициалы ее руководителя. Уверен, что любой другой человек, не обладавший моим опытом, не смог бы заполнить наградной лист – как этого не смогли сделать работники городской администрации.

Удовлетворенный проделанной работой, я понес наградной лист и другие документы в Организацию ветеранов (пенсионеров). Ее руководитель, весьма пожилой человек, внимательно выслушал мой рассказ о спасении мальчика и сказал:

– Конечно, спасение ребенка – это святое дело. Мы поможем вам. Оставьте все свои документы у секретарши.

Секретарша потребовала от меня паспорт, трудовую книжку, диплом и характеристику с места работы. Первые три документа я занес ей в тот же день, а за характеристикой пришлось обращаться на родной завод.

На проходной завода меня пропустили в отдел кадров. Оказалось, что там уже новый начальник – молодая женщина по имени Лена. Опять я долго рассказывал ей о спасении мальчика и в конце сказал:

– В организации, где на меня заполняют наградной лист, требуется моя характеристика с места работы.

Лена, потрясенная моим рассказом, обещала немедленно заняться подготовкой этой характеристики. Она сказала:

– По закону на составление этого документа дается 1 месяц. Но я вам сделаю его за неделю.

Идя с завода домой, я встретил Иру, которую не видел уже несколько лет. Она сильно изменилась – постарела, подурнела. Я помнил, что когда мы жили с ней вместе, у нее было прекрасное зрение. Теперь она носила очки. Я подумал: «Чем-то испортила свое зрение. Наверно много читала». Она спросила меня:

– Как дела?

Я радостно ответил:

– Все нормально! Меня награждают медалью!

Она хотела еще что-то сказать, но я поспешил пройти мимо.

Через неделю я сходил на завод и получил готовую характеристику. Прочитав ее, я был несколько разочарован. Нет, она была конечно положительной, но – написана небрежно, содержала много грамматических и смысловых ошибок. Безусловно, я не стал заставлять Лену переделывать эту характеристику – тем более, что характеристика не входила в перечень документов, которые прилагались к наградному листу.

Я отдал эту характеристику секретарше в приемной Организации ветеранов (пенсионеров). Эта женщина сказала мне, что собрание у них намечено провести через неделю. Участники этого собрания и будут решать мою судьбу. Я уходил от нее уверенный, что уже не существует никаких преград на моем пути к награждению.

Через месяц я зашел в эту организацию. Секретарша сказала мне, что их областное начальство категорически запретило им заполнять на меня наградной лист. Потом она достала из стола и швырнула мне мои документы. Мне было обидно от того, что мне опять отказали, а еще от того, как небрежно эта женщина швырнула мои бумаги. К тому же, проверив их, я не обнаружил там некоторые документы. Я сказал секретарше:

– Тут не все документы.

Секретарша закричала на меня:

– Ну что ты пристал ко мне? Нет у меня больше ни каких твоих бумаг!

Я решил, что должен как-то показать этой женщине, что она не права. Я сказал ей:

– Ну зачем вы так? А если это коснется ваших родственников, и их надо будет спасать?

Секретарша, скривив свое и без того неприятное лицо, крикнула мне:

– Это твоих родственников коснется, дурак!

Конечно, в другой ситуации я бы не позволил этой женщине безнаказанно обзывать меня дураком – я бы ответил ей еще большей грубостью. Но в том момент я позорно промолчал. Я думал, что мне нельзя портить отношения с этим человеком – а вдруг опять придется обращаться к ней с наградным листом.

Я вышел от нее и направился в администрацию города. В голове пробегали мысли: «Что же такое происходит? Человек, которому я спас жизнь, чуть не набил мне морду. Женщина, которая должна была заполнять на меня наградной лист, обзывает меня дураком. И это все потому, что я когда-то сделал доброе дело – спас ребенка. Мир сошел с ума!»

В кабинете Ольги я сообщил ей о том, что в Организации ветеранов (пенсионеров) категорически отказываются заполнять наградной лист. Ольга сказала:

– Даже не знаю, что с вами делать. Остается только единственный выход. Идите на завод, где вы работали, и попросите там заполнить наградной лист.

В тот же день я сходил на завод. Опять пришлось разговаривать с Леной. Я рассказал ей о ситуации, сложившейся с наградным листом и попросил ее, если можно, подготовить наградные документы на заводе. Лена обещала разобраться с этим в течение недели.

Через неделю она сообщила мне, что они в принципе могут заполнить наградной лист, но нужны свидетельства, подтверждающие факт спасения. Я дал ей телефон Ольги. Лена сказала, что будет звонить ей, а потом мне. Опять забрезжила надежда.