Текст книги "Конституционно-правовой статус светского государства в России и Италии: сравнительно-правовое исследование"

На территории Италии, кроме Католической Церкви, действует множество религиозных организаций с различным правовым статусом.

Общим законом об их деятельности является закон от 24 июня 1929 года № 1159 «Положения о религиозных культах, признаваемых в пределах государства, и о заключении церковного брака». Статья 1 данного закона гласит, что государство признает деятельность религиозных культов, отличных от католической, апостольской и римской религии, при условии, что они не придерживаются принципов и не исполняют обряды, противоречащие общественному порядку или морали²²³. Но этот нормативно-правовой акт не закрепляет конкретный порядок приобретения религиозными сообществами правоспособности: данные положения отражены в Гражданском кодексе Италии.

Конфессии могут выбирать между различными видами правоспособности. Гражданский кодекс Италии предусматривает два вида ассоциаций:

1) ассоциации, не признаваемые в качестве юридического лица (associazione non riconosciuta, ст. 36–38 Гражданского кодекса Италии). В виду относительной простоты данной формы, она часто также используется политическими партиями и профсоюзами;

2) ассоциации, признаваемые в качестве юридического лица (associazioni riconosciute , ст. 14–35 Гражданского Кодекса Италии и указ Президента Республики от 10 февраля 2000 года № 361)²²⁴.

Таким образом, во-первых, если конфессия провозглашает себя в качестве associazione non riconosciuta, то она, не имея учредительного договора или устава, приобретает правоспособность в полном объеме, включая независимость в вопросах собственности, возможность получения пожертвований и совершение юридических действий. Однако полной имущественной автономии в отличие от associazioni riconosciute они не имеют.

Во-вторых, конфессии могут приобрести правоспособность юридического лица через более конкретные и обязательные правила. Они приобретут статус юридического лица после регистрации в Префектуре, при условии выполнения ими социально полезных целей и наличия достаточных экономических средств. В качестве примера таких ассоциаций, действующих в Италии, можно назвать, ассоциацию Международного общества сознания Кришны, католическую ассоциацию миланцев «Христианская Россия».

Кроме того, ст. 16 «Положения о праве в целом» (Disposizioni sulla legge in generale) Гражданского кодекса Италии²²⁵ и ст. 2 Договора о Дружбе, Торговле и Судоходстве с США, заключенного в 1948 году²²⁶, предусматривает возможность получения гражданско-правовой дееспособности через предоставление иностранным юридическим лицам права итальянских юридических лиц на условиях взаимности.

Около сорока религиозных сообществ (или конфессиональных юридических лиц) получили правоспособность таким путем. К ним можно отнести приходы Русской Православной церкви (Московский Патриархат), Исламский культурный центр, Фонд национального духовного собрания Бахаи Италии и т. д.

На двенадцать конфессий, заключивших соглашение с итальянским государством, не распространяет свое действие закон № 1159 от 1929 года, который в их случае был заменен на гораздо более благоприятные условия, содержащиеся в отдельных соглашениях²²⁷. Необходимо отметить, что на сегодняшний день подписано, но не утверждено законом Парламента Италии соглашение между итальянским государством и христианским собранием Свидетели Иеговы от 4 апреля 2007 года.

По содержанию и структуре соглашения практически одинаковые, однако, каждый договор учитывает специфику учения и деятельности конфессии. Все соглашения регулируют вопросы, связанные с правовым статусом конфессии, религиозного образования, пастырского попечения в армии и т. д. Статья 2 соглашения между Итальянской Республикой и Евангелической Церковью Вальденсов «признает автономию и независимость Церкви Вальденсов. Итальянская Республика, ссылаясь на права свободы, гарантированные Конституцией, определяет, что назначение духовных лиц, церковная организация и юрисдикция в церковных делах осуществляется без государственного вмешательства»²²⁸

Также, например, ст. 4 соглашения между Италией и Союзом еврейских общин устанавливает право иудеев соблюдать субботу, в том числе и для лиц, занятых на государственной службе, детей, обучающих в государственных школах и т. д.²²⁹. Интересно, что на еврейские общины и их Союз, с другой стороны, никогда не распространял свое действие закон 1159/1929, они получили статус юридического лица на основании закона (№ 1731 от 1930 года²³⁰), созданного специально для них и подробно регулирующего их деятельность. Этот закон был отменен, когда были заключены соглашения, но общины и их Союз сохранили правоспособность, предоставленную им на основании этого закона.

Сходные положения применяются к Tavola Valdese и консисториям церквей в долинах (Vaudois), которые – даже после заключения соглашения –сохранили правоспособность, полученную не на основе правовых норм, а вследствие «antico possesso di stato» (статус давнего владения, которое означает, что они имели правоспособность еще до того момента, когда было создано итальянское государство)²³¹.

В целом соглашения играют ключевую роль в процессе формирования законов, регулирующих деятельность религиозных конфессий.

Кроме вышеперечисленных актов в Италии действуют также законы и подзаконные акты, регламентирующие основы отношений между государством и конфессиями. К ним относятся уже упоминавшийся закон Итальянской Республики от 24 июня 1929 года № 1159 «Положения о религиозных культах, признаваемых в пределах государства, и о заключении церковного брака», королевский указ от 28 февраля 1930 года № 289 «О порядке применения закона от 24 июня 1929 года № 1159 в отношении религиозных культов, признанных государством, и соотношении его с другими законами»²³² и др.

Вместе с этим, кроме нормативно-правовых актов, содержащих общие положения, существует еще множество законов, подробно регламентирующих вопросы государственно-конфессиональных отношений. В основном они раскрывают отдельные аспекты взаимодействия в рамках действующих соглашений. В качестве примера можно указать на закон от 18 июля 2003 года № 186 «Положение о правовом статусе католических преподавателей религии колледжей и школ всех уровней»²³³.

В науке конституционного права ученые-правоведы называют Италию регионалистическим государством, что выражается в конституционно гарантированной автономии регионов Италии. Статья 123 Конституции Италии устанавливает, что каждая область имеет свой устав, устанавливающий основы деятельности региона и принципы организации.

Уставы (статуты) некоторых областей содержат положения, касающиеся принципов отношения государства и религиозных объединений. Так, п. 10 ст. 6 Устава области Лацио (Lazio)²³⁴ от 11 ноября 2004 года № 1 определяет, что регион сотрудничает с Католической Церковью в рамках конкордата, а также с религиозными конфессиями, с которыми государство заключает соглашения в целях защиты достоинства человека и стремления к благу общества в соответствии с принципами Конституции. Пункт 5 ст. 5 Устава области Венето (Veneto) от 6 мая 2004 года закрепляет, что «регион, опираясь на принципы христианской цивилизации и традиции светскости и свободы науки и мысли, руководствуется в своих действиях принципами равенства и солидарности в отношении каждого человека, независимо от национальности, культуры и религии, способствует развитию прав и обязанностей человека, противодействует предрассудкам и дискриминации, созидает дружественное солидарное сообщество»²³⁵. Также в п. 1. ст. 2. Устава области Умбрия (Umbria) от 16 апреля 2005 года № 21 указано, что регион в качестве одной их основных ценностей, которые необходимо донести до следующих поколений, признает духовное наследие, основанное на гражданской и религиозной истории Умбрии²³⁶.

Примечательно, что ни один устав областей со специальным статусом (Сицилийская область, автономные области Сардиния, Валле-д’Аоста, Трентино-Альто-Адидже, Фриуле-Венеция-Джулия) ничего дополнительно по этому поводу не закрепляет.

Статуты коммун в Италии не содержат понятия светскости, однако, анализ первых статей коммун, где закрепляются их фундаментальные принципы деятельности, показывает их светский характер.

Пункты 2 и 3 ст. 1 статута города Бари отмечают, что Бари является традиционным местом встречи, обмена и переплетения цивилизаций Востока и Европы, их религий и культур. Город признает в «Старом Бари», расположенном около моря, особую историческую его сущность и с этой целью обеспечивает восстановление и укрепление всех традиционных аспектов его жизни: социальных, экологических, религиозных, экономических, архитектурных и художественных²³⁷.

Статут Рима (утвержден Ассамблей 7 марта 2013 года № 7) определяет, что «столица Рим, осознавая ответственности, которые вытекают из специальных традиций и историко-политических и культурных особенностей города – столицы Италии, центра христианства, местом встречи разных культур, религий и этнических групп – обязуется <…> обеспечивать его многонациональный характер и связанные с ними культурные различия; развивать диалог, сотрудничество и мирное сосуществования между народами»²³⁸ (п. 4, ст. 1). Интересно, что устав Рима особо выделяет исполнение административных функций города в отношениях с Ватиканом и его учреждениями и устанавливает, что конкретный порядок определяется исполнительным органом Рима (джунтой).

Важную роль в закреплении светского характера государства имеют постановления Конституционного Суда Италии по светскости. Наиболее существенными являются: постановление от 22 января 1982 года № 18, постановление от 12 апреля 1989 года № 203, постановление № 259 от 1990 года, постановление № 235 от 1997 года, постановление № 440 от 1995 года, постановление № 334 от 1996 года. Содержание каждого из них рассматривалось в параграфе 2.1. Все постановления последовательно раскрывали содержание принципа светскости в зависимости от поставленного вопроса. Например, Конституционный суд Италии в постановлении от 22 января 1982 года № 18 признал сохранение церковной юрисдикции по делам об аннулировании канонических браков совместимым с основами конституционного строя итальянского государства²³⁹.

В своем постановлении от 12 апреля 1989 года № 203 суд определил, что обучение католической религии для школьников и членов их семей является необязательным. Если они отказываются от уроков католической религии и от альтернативных вариантов, то они могут не посещать данные занятия²⁴⁰.

Проведя анализ нормативно-правовых актов, закрепляющих светский характер государства и основы статуса религиозных объединений, можно сделать следующие выводы.

1. В Италии и в Российской Федерации сложилась многоуровневая система источников. В России она охватывает федеральный и субъектный уровень, и в зависимости от юридической силы их можно классифицировать: а) Конституция; б) постановления Конституционного суда Российской Федерации; в) международные договоры, участником которых является Российская Федерация, г) федеральные законы; д) послания Президента Федеральному Собранию Российской Федерации; е) конституции (уставы) субъектов; ж) законы субъектов. В Италии – общегосударственный, региональный и муниципальный уровни, охватывающие: а) Конституцию; б) постановления Конституционного суда Италии; в) международные договоры и конкордат с Католической Церковью; г) соглашения с двенадцатью конфессиями; д) законы республики; е) статуты (уставы) областей; ж) статуты коммун. Данные различия обусловлены историческими особенностями и различным подходом к политико-территориальному устройству: Россия – федеративное, Италия – децентрализованное унитарное государство.

2. В Италии не существует закона, аналогичного российскому федеральному закону от 26 сентября 1997 года № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», общего для всех религиозных общин. Вместо этого, можно сказать, что итальянское законодательство, закрепляющее принцип светскости и фундаментальные начала отношений между государством и религиозными конфессиями, образует четырехуровневую систему, основанную на итальянской истории и культуре.

а) наиболее значимое место занимает Католическая Церковь, которая из-за числа приверженцев и ее особой роли в истории Италии занимает привилегированную позицию, обусловленную Договором Villa Madama и множеством других норм в различных обычных законах;

б) на втором уровне находятся двенадцать конфессий, которые пришли к соглашению с государством. Данные соглашения гарантируют им практически равное положение с Католической Церковью, за определенными исключениями.

в) ассоциации, признаваемые в качестве юридического лица, деятельность которых регулируется законом № 1159 от 1929 года. Это обеспечивает им снижение ряда налоговых ставок при осуществлении религиозной деятельности; создание благоприятных условий для финансирования культовых сооружений из региональных средств, возможность при определенных условиях присутствия в государственных школах, армии, тюрьмах и больницах;

г) ассоциации, не признаваемые в качестве юридического лица (причем некоторые из них, в виду миграционных процессов, имеют значительное число сторонников (напр., мусульмане), но сравнительно недавно обосновались в Италии). Они могут просто пользоваться льготами, гарантированными по Гражданскому кодексу для всех частных групп

Важно, что в Италии признание конфессиональной группы юридическим лицом не предоставляет максимального объема прав и обязанностей, как в Российской Федерации. Для этого необходимо перестроиться на новый формат отношений – в рамках двустороннего соглашения, причем заключение его в большей степени зависит от деятельности и согласия Парламента Италии, нежели инициативы самой конфессии (хотя здесь есть исключения – см. параграф 2).

Созданное таким образом «общее право соглашений» может повлечь решение вопросов государственной властью в отношении функционирования религиозных конфессий, действующих без соглашений, по своему усмотрению, что может привести к нарушению равенства, гарантированного Ч. 1 ст. 8 Конституции Италии.

3. Нужно указать на существенное сходство всех подписанных соглашений между Итальянской Республикой и конфессиями. По сути соглашения применяются Государством для предоставления прав «признанным конфессиям». Маттео Визигалли обращает внимание на то, что реальные конкретные потребности каждой конфессии в соглашениях (он их называет «фотокопиями») не отражаются, не учитывается их индивидуальность, исключение составляет только соглашение с Союзом еврейских общин²⁴¹. «Государство не добавляет ничего нового, – вполне справедливо пишет Андреа Пин, – а лишь распространяет предыдущие соглашения на новые конфессии»²⁴².

Поэтому многие вопросы, по мнению Сильвио Феррари, которые могли быть включены в общий закон о свободе вероисповедания (потому что они отражают потребности, общие для всех конфессий²⁴³), стали вопросом конкретных соглашений, подписанных органами публичной власти, имеющих большое усмотрение. Подобный закон оставил бы для урегулирования договорами и соглашениями только те проблемы, которые представляют особую важность для конкретных конфессий (например, отказ от переливания крови для «Свидетелей Иеговы», ритуальный забой животных для Иудеев, суббота покоя для Иудеев и Адвентистов)²⁴⁴.

Полагаем, что для Российской Федерации оптимальным способом урегулирования базисных отношений между государством и религиозными организациями является не соглашение, а установление равного для всех конфессий правового статуса в едином федеральном законе, но с закреплением специфического положения некоторых религиозных организаций (например, национальные религиозные сообщества).

Пчелинцев А. В. полагает, что такими критериями могут быть: «а) история возникновения и развития религии, передаваемой новым поколениям; б) укорененность религии на конкретной территории, ее включенность в этническую культуру и народные традиции; в) вклад конкретной религии в духовное и культурное развитие народа; г) поддержка конкретной религии значительной частью населения»²⁴⁵. Губин А. Ю. дает следующее определение: «традиционная религия представляет собой религиозное учение народа, которое внесло решающий вклад в развитие его духовности, культуры, политических институтов, язык и самосознание»²⁴⁶.

При определении такой конфессии, по нашему мнению, нужно учитывать целый ряд факторов: историческую роль и вклад в становление российского государства, текущую деятельности религиозной организации (работа над социальными, просветительскими проектами, пропаганда традиционных семейных ценностей, количество последователей и т. д.), ее взгляды и позиции по вопросам жизни общества и государства. Но вопрос остается открытым – какие религиозные конфессии можно включить в этот список?

Мы не согласны с позицией Губина М. Ю., который полагает, что, «учитывая национальный и религиозный состав населения Российской Федерации логично утверждать, что Россия является мононациональным государством с традиционной религией, представленной Русской православной церковью»²⁴⁷. Не совсем солидарны и с подходом Пчелинцева А. В., считающего, что на такой статус могут претендовать «десять организаций, представленных в Совете по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ»²⁴⁸.

С нашей точки зрения, к таким конфессиям необходимо отнести те, которые существовали на территории Российской империи к моменту издания указа императора от 17 апреля 1905 года «Об укреплении начал веротерпимости», а также их правопреемников, действующих в настоящее время.

Мы разделяем позицию Понкина И. В., указывающего, что «использование в тексте преамбулы Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» неопределенных формулировок «православие», «ислам», «буддизм» еще больше запутывает ситуацию»²⁴⁹, в виду сложности определения той организации, которая в действительности представляет ту или иную религию, а не прикрывается ее названием.

Представляется необходимым указать перечень организаций, которые будут признаваться традиционными. К ним следует отнести следующие религиозные организации (название приводится в соответствии с данными единого государственного реестра юридических лиц): 1. Религиозная организация Русская Православная Церковь; 2. Религиозная организация Русская Православная Старообрядческая Церковь; 3. Централизованная религиозная организация Римско-католическая Архиепархия Божией Матери в Москве; 4. Центральное духовное управление мусульман России; 5. Буддийская традиционная сангха России; 6. Централизованная религиозная организация ортодоксального иудаизма «Федерация еврейских общин России»; 7. Централизованная религиозная организация Российская и Ново-Нахичеванская епархия Святой Армянской Апостольской Православной церкви; 8. Централизованная религиозная организация «Российский Союз Евангельских христиан-баптистов»; 9. Религиозная организация Западно-российский союз Церкви христиан-адвентистов Седьмого дня и Религиозная организация Восточно-Российский союз Церкви христиан-адвентистов Седьмого дня; 10. Централизованная религиозная организация Российский объединенный союз христиан веры евангельской (пятидесятников).

Определенную сложность представляет собой определение организации, представляющей традиционную евангелическо-лютеранскую церковь, т. к. в настоящее время существуют разногласия между самими лютеранами, а установить «правопреемство» не так просто²⁵⁰.

Таким образом, если бы были преодолены разногласия в лютеранской церкви, то одиннадцать централизованных религиозных организаций должны получить специфический статус в ФЗ № 125.

Именно данным организациям должна быть предоставлена возможность доступа в воинские части, учреждения здравоохранения и образования, пенитенциарные учреждения, оказана помощь в реализации различных проектов социальной направленности. Подобный подход вполне согласуется и с европейским опытом «разделения религиозных организаций на субъекты публичного и частного права»²⁵¹.

В параграфе 2.1. нашего исследования мы рассмотрели тенденции к пониманию светскости в трудах итальянских и российских ученых.

Тем не менее, несмотря на то, что на протяжении нескольких десятилетий учеными-юристами обсуждался вопрос о понимании светскости²⁵², больших успехов в этом вопросе достигнуто не было. Это мнение Джузеппе дель Торро (Giuseppe Dalla Torre), профессора кафедры канонического и церковного права Свободного Университета св. Марии Ассунтской. Он пишет: «Были хорошие исследования общих, теоретических вопросов, но, как мне кажется, что с точки зрения доктринальных, концептуальных подходов не было сделано ощутимых шагов вперед. Другими словами, не была достигнута конвергенция смысла, того однозначного, общего, что помогло в развитии государственно-конфессиональных отношения, пусть и в разнообразии подходов и культурных ходов»²⁵³.

Поэтому полагаем важным выяснить отношения самих религиозных организаций к светскости государства, его понимание в доктрине канонического права и внутриконфессиональных документах. Подобное знание имеет важное практическое значение по ряду причин:

1) «светское и каноническое право (lex canonica), будучи явлениями правового и общественного порядка, – пишет Пчелинцев А. В., – находятся в системной корреляции», именно поэтому «задача юридической науки состоит в том, чтобы выявить эти точки соприкосновения»²⁵⁴;

2) доктрина самих ученых-богословов может оказать влияние или даже изменить понимание светскости в государстве. Так, Фадеев В. И., отмечая влияние доктрин и религиозных учений на развитие юридической науки, пишет: «Целый ряд понятий современного учения о государстве и праве представляет собой, как отмечается в литературе, секуляризованные теологические понятия»²⁵⁵;

3) это знание необходимо для выстраивания эффективных государственно-конфессиональных отношений на всех уровнях власти: федеральном, региональном и муниципальном. Без выявления представлений религиозных организаций по вопросу светскости конструктивный диалог маловероятен²⁵⁶;

4) также, по мнению Фадеева В. И., «религия, как показывает опыт многих государств, нередко выступает фактором интеграции общества, государствообразующим фактором». Таким образом, если все или большинство религиозных объединений выразят положительное отношение к конституционному принципу светскости, засвидетельствуют об уважении к основному закону Российской Федерации, это окажет положительное влияние на развитие общественных отношений между государством и религиозными объединениями;

5) это нужно для учета в законодательной деятельности, для достижения паритета между взаимными интересами верующих и государства, так как федеральные и региональные органы законодательной власти, осуществляя нормативное регулирование отношений в различных сферах, должны знать отношение конфессий к концепции «взаимного невмешательства». Кроме того, в последнее время все чаще мы можем видеть представителей конфессий в разнообразных экспертных советах и консультационно-совещательных органов на федеральном и региональном уровнях.

Важно отметить, что для большинства религиозных объединений Италии и Российской Федерации характерно положительное отношение к конституционному принципу светскости, однако, в понимании этого принципа и его реализации есть определенные отличия. Мы попытаемся рассмотреть официальные позиции большинства конфессий, отраженные в их доктрине или в высказываниях их руководителей в случае отсутствия фундаментальных разработок данного вопроса.

Специфика отношения Католической Церкви к светскости в Италии обусловлена особенностями исторического становления итальянского государства, а именно существованием на протяжении не одного столетия на территории современного итальянского государства Папского государства во главе с римским понтификом.

Доктрина канонического права во второй половине XX века, за некоторыми исключениями, полагает Джузеппе дель Торро, не была затронута дискуссией – весьма яркой и конструктивной – продолжавшейся более двух десятилетий между специалистами по церковному праву²⁵⁷. Этому есть объяснение. Во-первых, слабость изучения данного явления в рамках Jus publicum ecclesiasticum externum («церковного публичного права»). Данный термин появился в XVI–XVII веках во время Контрреформации; «в интеллектуальном и культурном климате «осады», полемики с протестантизмом с одной стороны, и с абсолютистским государством с другой, в католическом мире рождается новая парадигма канонического права»²⁵⁸. Церковь была провозглашена societas perfecta, что уравнивало ее с государством в том, что касается прав самоуправления. «Совершенное» (perfecta) общество – это то, – указывает Эудженио Корекко, швейцарский канонист и католический епископ Лугано, – которое обладает внутри себя всеми необходимыми средствами управления и достижения своих целей. В юридическом смысле эта модель была ориентирована на развитие публичного права, которое переживает в эту эпоху период бурного развития»²⁵⁹. Канонисты того времени объявляют церковное право правом публичным, сопоставимым с тем, которое создавали европейские государства. Концепция отношения церкви и государства как равных субъектов, разработанная в рамках данной парадигмы, и по сей день служит частичным основанием в государственно-конфессиональных отношениях.

Во-вторых, невнимательность к вопросам светскости в доктрине канонического права обусловлена сложностью выработки универсального подхода к ней. Например, светский характер государства в странах Латинской Америки является выражением определенных политико-культурных особенностей и их нельзя просто перенести и применять к странам англо-саксонской группы. Именно поэтому такие вопросы не входили в предмет доктрины канонического права, сторонники которой стремились к повсеместному установлению связей и универсализации.

В официальном вероисповедном документе – катехизисе Католической Церкви – не содержится положений, затрагивающих отношения церкви к светскому государству. Документ закрепляет лишь отношения христианина к гражданской власти и ее указаниям: «Отказ от повиновения гражданским властям, когда требования их противоречат совести, находит себе оправдание в различии между служением Богу и служением политическому обществу. «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21). «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5:29)»²⁶⁰.

Вместе с тем, для канонического права вопрос о светскости государства может быть прослежен в дуалистической христианской концепции в документах II Ватиканского собора, а именно в параграфе 76 «Политическое сообщество и Церковь» Пастырской конституции «О церкви в современном мире «Gaudium et spes²⁶¹», проводящем различие между церковью и политическим сообществом. Далее говорится: «В сферах своей деятельности политическое сообщество и Церковь автономны и независимы друг от друга. Однако и Церковь, и сообщество служат, хотя и на разных основаниях, личному и общественному призванию одних и тех же людей. Свое служение ради всеобщего блага они будут нести тем успешнее, чем лучше они будут развивать здравое сотрудничество между собою, принимая во внимание условия места и времени. <…>. Церковь же, основанная на любви Спасителя, содействует тому, чтобы в пределах каждой страны и между различными странами еще более процветали справедливость и любовь»²⁶².

Однако наиболее полно позиция церкви по отношению к светскости государства нашла отражения в выступлениях и трудах римских понтификов, которые в силу догмата о непогрешимости римского папы в вопросах веры и нравственности имеют весьма существенное значение. Папа Пий XII установил принцип различия функций между государством и церковью «одним из принципов католической доктрины». Также в своей знаменитой речи он впервые ввел термин «здоровой светскости» (sana laicita)²⁶³. Его учение полностью подтверждал и цитировал папа Павел VI. Иоанн Павел II указывал, что христианство устанавливало «с самого начала здоровую светскость структур гражданского общества, благоприятствовало установлению фундаментального различия между светским и духовным порядком»²⁶⁴.

Тем не менее, наиболее авторитетным источником в этом отношении является учение папы Бенедикта XVI, который неоднократно высказывался о католической концепции отношения с государством.

В понятие «здоровой светскости» вкладывается следующее. Церковь положительно относится к светскому государству, но не к каждому, а только к тому государству, которое не отрицает «публичной религии»²⁶⁵ в виде религиозных сообществ и верующих. Т.е., с одной стороны, признает организованные религиозные организации как объединенные части общества, с другой, позволяет верующим «внести свой вклад в строительстве социальной структуры общества»²⁶⁶.

Вместе с тем, сегодня, благодаря Бенедикту XVI, в Католической Церкви более предпочтителен термин «позитивная или положительная светскость» (positiva laicita). Впервые этот новый термин появился в первый раз 15 октября 2005 года в письме на имя президента Сената Марчелло Пера (Marcello Pera), где папа римский, раскрывая данный термин, отмечал, что такая «светскость гарантирует каждому гражданину право на жизнь со своими собственными религиозными убеждениями в истинной свободе даже в публичной сфере». Затем этот термин появляется только 15 апреля 2008 года в интервью с журналистами во время полета в США. Джорджио Фелличиани отмечает, что «Упоминание данного термина почти после трехлетнего перерыва, вероятно, связано с тем, что сказал президент Франции Саркози 20 декабря 2007 года, по случаю принятия звания почетного канонника Латеранской базилики святого Иоанна в Риме: «Я бы хотел, чтобы появилась позитивная светскость, которая, гарантировала свободу мысли, свободу верить и не верить, в то же время, считаю, что религия является преимуществом, а не угрозой»²⁶⁷.

В своих выступлениях Бенедикт XVI часто упоминал, что «Церковь в Италии, и в каждой стране, а также в различных международных организациях, не намерена требовать для себя никаких привилегий, а только иметь возможность выполнить свою миссию, уважая светский характер государства»²⁶⁸.

Эти слова практически полностью цитируют последние слова параграфа 76 пастырской конституции «О церкви в современном мире»: «<…> сама Церковь пользуется преходящими вещами, насколько того требует ее собственная миссия. Но она не возлагает своих надежд на привилегии, предоставляемые гражданской властью; более того: она откажется от осуществления некоторых законно полученных прав, если будет очевидно, что пользование ими может поставить под сомнение искренность ее свидетельства и если новые условия жизни потребуют иного»²⁶⁹.