Текст книги "Гости из космоса. Факты. Доказательства. Расследования"

4 октября 1957 мир облетела новость: Советский Союз запустил на орбиту первый в истории искусственный спутник Земли. На его борту находился бездушный радиопередатчик. Но уже через месяц второй искусственный спутник Земли отправился на орбиту с пассажиром.

Опять же многим известны легендарные Белка и Стрелка, потому что они вернулись с орбиты живыми и невредимыми. Однако первым космонавтом в истории была собака по кличке Лайка. Она отправилась на орбиту 3 ноября 1957 года. Увы, с билетом в один конец – тогда еще не была готова система обратного спуска с орбиты. Лайка погибла в течение нескольких часов полета, но своим подвигом спасла жизни будущих космонавтов. Причина смерти собаки крылась в недостатках терморегулирующей системы – в кабине случился сильный перегрев, температура поднялась на отметку более 40 градусов, и это в сочетании с сильным стрессом и перегрузками сыграло роковую роль. А изначально капсула, изготовленная для Лайки, готовилась к недельному полету – именно на неделю рассчитывался запас воздуха, пищи и воды. Однако возможности вернуться у собаки на Землю не было.

У Лайки в этом полете была задача определить возможность длительного пребывания живого существа в условиях невесомости. У собаки не было скафандра, но была система подачи воды. Присутствовали также специальная поилка и система подачи пищи. А вот система кондиционирования кабины была несовершенной.

Просчеты в системе вентиляции объяснялись тем, что капсула «Спутник-2» создавалась в страшной спешке – советское руководство требовало от конструкторов удивить мир к 40-й годовщине Октябрьской революции. Тем не менее целую неделю ТАСС сообщало миру, что полет проходит по плану и космонавт Лайка чувствует себя хорошо. Это была заведомая неправда – на самом деле собака прожила на орбите не более пяти часов.

Космический корабль «Спутник-2» длительное время находился под воздействием солнечных лучей, и собака погибла от перегрева довольно быстро. Терморегулятор не смог справиться с этой температурой.

ТАСС сообщило об этом полете вскользь и как бы между делом, уделив основное внимание научному оборудованию, установленному на корабле. Однако на Западе новость произвела фурор, особенно среди любителей животных, которые живо заинтересовались тем, как себя чувствует Лайка на орбите. Советские ученые не могли признаться, что у Лайки не было шансов вернуться на Землю, и некоторое время спустя ТАСС объявило, что собаку было решено усыпить. Много лет спустя в Москве, неподалеку от метро «Петровско-Разумовская», поставили бронзовый памятник первой в истории собаке-космонавту по кличке Лайка.

А в 1957 году Лайка стала звездой мирового масштаба – портрет двухгодовалой дворняги напечатали все мировые газеты. Ее симпатичная мордашка смотрела с почтовых марок десятка стран мира. Но больше всего Лайку запомнили советские курильщики – с 1958 года сигареты «Лайка» стали популярной народной маркой на несколько десятков лет.

Страшную тайну полета Лайки мир узнал лишь несколько лет назад, однако газета The New York Times уже тогда предполагала, что Лайка – это «самая лохматая, самая одинокая и самая несчастная в мире собака».

Следующий полет собак в космос стал более гуманным, с точки зрения защитников животных. На борту второго космического корабля «Восток» 19 августа 1960 года находились две дворняжки: Белка и Стрелка. Их космическое путешествие продлилось сутки, и за это время собаки успели совершить 17 полных оборотов вокруг Земли, после чего благополучно приземлились. И это был триумф советской науки. О полете собак трубили все мировые газеты, а имена Белки и Стрелки выучили едва ли не все люди на планете. Изображение собак можно было видеть на упаковках халвы в магазинах и на почтовых марках.

Вот только имена перед стартом у них были совсем другие. Изначально их звали Капля и Вильна, а новые клички собакам придумал маршал Неделин, которому прежние прозвища казались то ли «буржуйскими», то ли просто неблагозвучными. Так или иначе, под именами Белка и Стрелка собаки объехали полмира, прожив интересную и сытую жизнь. Белка потомства не принесла, а вот Стрелка порадовала своих ученых хозяев. В том же 1960 году она родила шестерых абсолютно здоровых щенят, и одного из них Никита Хрущев подарил дочке президента США Кэролин Кеннеди. В качестве ответной любезности американцы спустя десять лет передадут в Москву побывавший на Луне флаг СССР и клочок лунного грунта. Но в начале 60-х годов подарок недвусмысленно намекал: США проигрывают космическую гонку.

Однако дочку Кеннеди это не волновало – Пушинка быстро освоилась в Белом доме, научилась кататься с горки и проводила с детьми президента все дни напролет. А когда за дочкой Стрелки стал ухаживать местный вельш-терьер Чарли и у Пушинки появились щенки, радости детей вообще не было предела. Сам Джон Кеннеди прозвал щенков «пуппиками», соединив начало английского PUPPY и окончание русского слова «Спутник». Всех «пуппиков» раздали друзьям президентской семьи, поэтому можно с полной уверенностью говорить, что потомки Стрелки живут в США и поныне.

Но и это не вся правда о животных-космонавтах. Из рассекреченных документов стали известны и другие подробности. Оказывается, до Гагарина в космосе побывали не только Лайка, Белка и Стрелка. В экспериментах 50-х годов участвовало более сотни лохматых космонавтов, каждый из которых внес свою лепту в космические исследования. Они проложили дорогу в космос, по которой уверенно шагает человечество, благополучно забыв имена первых беспородных героев.

22 июля 1951 года вполне можно занести в историю космонавтики. В этот день в 4 часа утра на ракетном полигоне Капустин Яр все было готово к старту ракеты с собаками на борту. Накануне собак накормили тушенкой, хлебом и молоком, а потом одели в специальные костюмы, удерживающие датчики. Собак в головной отсек ракеты загружал лично руководитель медицинской программы Яздовский в присутствии генерального конструктора Сергея Королева. Многие из собравшихся откровенно не верили в успех – до этого момента ни одно живое существо в мире не поднималось за пределы притяжения Земли. Удалявшуюся ракету было видно на многие километры. Полет собак длился 14 минут, после этого герметичная кабина с высоты 100 км спустилась на парашюте. Команда ученых во главе с Королевым устремилась на машинах к месту приземления контейнера с лохматыми космонавтами. Сергей Павлович заглянул в иллюминатор и радостно улыбнулся – собаки были живы, и это была победа! По воспоминаниям очевидцев, Сергей Павлович Королев схватил собачку и начал бегать с ней вокруг капсулы. Это так не соответствовало образу главного конструктора, но эмоции возобладали – он понял, что полеты людей, в том числе и длительные, возможны.

Генеральный конструктор потом лично отвез собак в вольер. А через неделю участвовавший в эксперименте пес Дезик вместе с напарницей, собакой Лисой, отправился в следующий полет. Геофизическая ракета Р-1 благополучно достигла стратосферы, но разбилась при посадке, поскольку парашют не раскрылся. Собаки погибли, и это были первые жертвы советской космонавтики. Именно тогда Королев распорядился срочно разработать систему аварийного катапультирования космонавтов. Всего же в испытаниях 1951 года на стокилометровой высоте побывало шесть пар собак. Два запуска закончились трагически – кроме Дезика и Лисы погибли еще Мишка и Чижик. Они задохнулись из-за неисправности вентиляционного клапана.

Не обходилось и без курьезов. Во время шестого пуска прямо на стартовой площадке из запертой клетки таинственным образом исчез космонавт по кличке Рожок, причем уже экипированный в полетный костюм с датчиками. Разбираться в том, как удалось Рожку сбежать, времени уже не было. Надо было искать выход, поскольку срыв эксперимента грозил исполнителям военным трибуналом. И выход нашел один из солдат, который возле столовой отловил подходящую по размерам дворнягу, поманив ее приличным куском колбасы. Пса помыли, подстригли и прикрепили к нему датчики. На счастье сотрудников полигона, новоиспеченный кандидат в космонавты вел себя совершенно спокойно. Генеральный конструктор Королев заметил подмену, только когда спускаемый аппарат благополучно приземлился.

Было удивительно, что собака перенесла полет на ура. Как потом оказалось, это вообще был щенок. Ее назвали ЗИБ – сокращенно «замена исчезнувшего бобика». Для отчета Королев поименовал собачку как «запасной испытатель без подготовки». И вообще в отчете для руководства написали, что все задумывалось так изначально – то есть намеренно отправили собаку в космос без подготовки.

Тем временем оборонный институт «Звезда» создал новое оборудование для аварийного катапультирования космонавтов. Вместо герметичной кабины разработчики предложили использовать индивидуальные скафандры с системой жизнеобеспечения. Этот скафандр состоял из гермошлема и собственно скафандра, в который помещалась собака. Для каждого пса скафандр изготавливался индивидуальный, его примерка была обязательной частью подготовки к полету. Внутри скафандра собаки проводили по несколько часов в день, привыкая таким образом к космической одежке. Параллельно проводились испытания первой системы жизнеобеспечения. Она представляла собой манометр, который контролировал давление, и вентиль для включения кислорода. Специальный механизм в определенное время размыкал клапан, связывавший скафандр с окружающей атмосферой. Кроме того, собаки теперь размещались на специальных катапультирующихся тележках. Никакой электроники тогда не было, и все операции, включая катапультирование, выполнялись механическими приборами. Реле времени запускали перед стартом на Земле, и в нужный момент оно командовало отстрелом катапульты. Другое реле отвечало за разгерметизацию скафандра, что давало возможность собаке-космонавту дышать, пока ее не найдут.

24 июня 1954 года систему аварийного спасения испытали Лиса и Рыжик – собак назвали так в честь погибших в прошлых экспериментах сородичей. Лиса спустилась на Землю на парашюте с высоты 80 км, а капсула с Рыжиком, разогнавшись вместе с головной частью ракеты до скорости звука, отстрелилась на высоте 45 км и так же благополучно приземлилась. Постепенно система катапультирования кресел была отработана до совершенства и позже была применена на первых кораблях серии «Восток». Первые шесть космонавтов, которые летали на «Востоках», приземлялись именно таким способом – мягко сажать корабль тогда не умели.

Юрий Гагарин был в курсе полетов животных в космос – по возвращении на Землю он сказал: «До сих пор не пойму, кто я: «первый человек» или «последняя собака». Более того, он прекрасно знал, что первые испытания ракеты «Восток», прошедшие за три недели до запуска Белки и Стрелки, закончились трагедией – на месте первого космонавта находились собаки Лисичка и Чайка. Королев любил всех животных, участвовавших в полетах, но к Лисичке испытывал особую симпатию. Прямо перед стартом, когда собаки были уже в полетных костюмах с закрепленными датчиками, генеральный конструктор взял Лисичку на руки и прошептал ей на ухо: «Я хочу, чтобы ты вернулась». Но, к сожалению, при запуске, уже буквально на двадцатой секунде, разрушилась часть первой ступени, произошел взрыв, и Лисичка погибла. Для Сергея Павловича это был большой удар – ведь все произошло на глазах собравшихся, на высоте всего в несколько десятков метров. После этой трагедии Королев лично распорядился создать систему, которая спасала бы жизни космонавтов на малой высоте. И у кабины с экипажем появились собственные твердотопливные двигатели, которые должны были увести спускаемый аппарат на безопасное расстояние от ракеты, даже если ее разрушение произойдет прямо на стартовом столе.

Перед полетом в космос Гагарина произошла еще одна драматичная история. У ракеты «Восток 1К № 6», стартовавшей 22 декабря 1960 года, при выходе на орбиту отказала третья ступень, и на высоте 214 километров ракета взорвалась. Головная часть упала в глухой тайге, и все думали, что космонавты погибли. Спускаемый аппарат нашли только на третьи сутки. Выяснилось, что жестокий мороз убил всех его обитателей: мышей, тритонов и даже насекомых. Но выжили собаки – Жулька и Жемчужина. Бытовало мнение, что выжили они только потому, что верили: хозяева обязательно их спасут. Несмотря на катастрофу, запуск 22 декабря 1960 года был признан успешным, поскольку впервые на практике было проверено, как работает система аварийного спасения в нештатной ситуации. Для собаки Жульки это был уже третий космический полет – годом раньше она дважды поднималась за пределы земного притяжения. И она вместе с другим членом экипажа по кличке Жемчужина, что называется, на своей шкуре испытала систему аварийного спасения. Жулька была отстранена от дальнейших полетов, и после перегрузок, невесомости и морозов собаку-космонавта ожидало 14 лет сытой жизни в хозяйском доме.

Интерес к животным у исследователей космоса возник примерно за десять лет до первого полета Лайки. Правда, тогда речь шла об обезьянах. Конструкторы одного из самых секретных в стране Института авиационной медицины присутствовали на выступлении французского дрессировщика Капеллини в московском цирке на Цветном бульваре, который представлял номера с участием мартышек. После представления они пошли за кулисы и прямо спросили у дрессировщика: как вы думаете, можно ли отправить обезьяну в космос? В ответ Капеллини рассказал историю, когда одна из его артисток умерла от разрыва сердца, услышав на гастролях пароходный гудок. Этим он намекал на то, что фантастические трюки его подопечных – результат очень долгой и тяжелой дрессировки. После этой беседы от обезьян было решено отказаться и сосредоточиться на собаках. Тем более что собака, благодаря во многом Ивану Павлову, стала традиционным объектом научных физиологических исследований в СССР. И это не павловская прихоть, а объективная реальность – по своей структуре и физиологии собаки очень близки к человеку.

Все собаки, побывавшие в космосе, до этого были обычными московскими дворнягами. Их отлавливали в обычных московских подворотнях, но потом животным надлежало пройти специальный кастинг – морды дворняг должны были быть симпатичными, вес не должен был превышать 6 кг, а рост в холке не должен был быть выше 35 см. Особое внимание уделялось расцветке – во время связи с Землей собаки должны были выглядеть на телеэкране контрастно. Поэтому отлавливали псов со светлой шерстью.

По причине полнейшей секретности советского космического проекта отловом собак занимались сотрудники спецслужб. И очевидцы рассказывают, что лучше всех с заданием справлялась хрупкая женщина, заведующая виварием Института военной авиационной медицины Шура Королева – однофамилица генерального конструктора. С собаками у нее завязалась взаимная любовь – когда после работы Шура шла домой, новоиспеченные космонавты увязывались за ней. Шура жила дома вместе с двумя детьми, быт ее не отличался особым комфортом, и с собаками в буквальном смысле делили последнюю краюху хлеба и даже спали с ними на одних полатях. Поутру довольные дворняги уходили с новой хозяйкой «на работу». Учитывая, что все давали подписку о неразглашении любых деталей сверхсекретных опытов, это было вопиющим нарушением режима.

Во время тренировок собакам создавали перегрузки на центрифуге и вибростенде, приучали не бояться громких звуков и подолгу находиться в замкнутом пространстве. Лохматые космонавты постепенно привыкли носить одежду, спокойно относиться к датчикам и даже питаться космической едой. Для чистоты экспериментов собак было решено запускать парами, и тут врачам пришлось освоить собачью психологию. Они внимательно наблюдали за поведением подопечных, пытаясь понять, кто кому симпатизирует. В пары ставили только лучших друзей.

Было совершенно непонятно, как животные перенесут экстремальные факторы космического полета. А это и шум ракеты, и вибрации при запуске, и перегрузки, и взлет, и кратковременная невесомость, и, наконец, катапультирование, приземление на парашюте и удар о землю. Немудрено, что скептиков среди и биологов, и инженеров было предостаточно. Что же касается Лайки, то она является символом эпохи, предшествующей развитию космической биологии и первому полету человека в космос. На ракетах запускались также крысы, морские свинки, мыши и даже кролики. Но все-таки основным акцентом исследований были собаки.

В целом же в период 1951–1960 годов было совершено 29 пусков ракет с собаками-испытателями. Точное их количество подсчитать трудно, потому что после каждого старта им меняли клички. А некоторые летали и по три, и по пять раз. Число погибших известно – 13, и каждую неудачу ученые воспринимали как личную трагедию. К собакам-испытателям относились не как к животным, а как к героям и первопроходцам космоса.

Глава 11
Полет Юрия Гагарина

12 апреля 1961 года в 8 утра на космодроме Байконур 287-тонная ракета-носитель «Восток» была установлена в громадной шахте на стартовой площадке. Инженеры проделали последние приготовления к старту, проверили все системы и двигатель, после чего специальный лифт доставил тогда еще мало кому известного Юрия Гагарина на 39-метровую высоту к космическому кораблю. И в те минуты только технические службы Байконура знали о том, что полет может не состояться. Или, хуже того, что Гагарин уйдет в космос, чтобы никогда оттуда не вернуться… Из рассекреченных документов стало известно, что за час до запуска космического корабля «Восток» техники обнаружили неисправность, и ее удалось устранить буквально перед самым стартом. После закрытия входного люка корабля на пульте оператора не сработал индикатор, который должен был подтвердить герметичность корабля. Неисправность устранил слесарь-монтажник за несколько минут до старта. Можно было, конечно, отложить старт, но о нем уже было доложено Хрущеву, фактическому руководителю Советского Союза. И, естественно, никто не мог взять на себя такую ответственность. Летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза Виктор Горбатко объясняет это так: «Ну конечно, торопились! Нужно было опередить американцев. Они ничего не знали про это, поэтому когда все случилось, получился большой удар по их престижу».

Полет готовился в строжайшей тайне, о старте космического корабля знали только те, кто готовил орбитальный полет, и руководство страны. В те минуты особенно нервничал Сергей Павлович Королев – главный конструктор «Востока». Ему как никому другому были понятны последствия ошибки или дефекта конструкции корабля. Разгерметизация грозила космонавту мучительной смертью в случае аварийной посадки. Малейшая неточность в расчетах и сбой систем управления грозили еще более страшными последствиями – «Восток» мог выйти за расчетную траекторию и навсегда стать искусственным спутником Земли. И тогда первый космонавт был бы обречен на медленную смерть. Стыковки и спасательные модули были тогда неизвестны.

До другой неисправности – проблем с костюмом самого Гагарина – дело так и не дошло. Как выяснилось всего за 4 дня до старта корабля «Восток», даже в случае успешного полета само приземление первого в мире космонавта могло окончиться его гибелью. Ведь последние испытания скафандра Гагарина, которые проводились 8 апреля 1961 года в Крыму, на морском испытательном полигоне Чауда, едва не закончились гибелью испытателя – парашютиста Петра Долгова. При посадке на воду парашют не отделился от скафандра и с огромной скоростью понес Долгова по волнам, едва не переломав испытателю кости. И если бы не подоспевший торпедный катер, Долгов мог утонуть или погибнуть от ударов о гребни волн. А значит, для Гагарина, облаченного в тот же скафандр, с тем же парашютом и теми же несовершенными средствами его отстыковки при приводнении, которое могло произойти в любом водоеме Советского Союза и где помощи, скорее всего, было ждать неоткуда, приземление грозило гибелью. Но намеченный на 12 апреля полет должен был состояться при любых условиях, а дорабатывать костюм космонавта было уже некогда.

Сын бывшего первого секретаря ЦК КПСС Сергей Хрущев вспоминает, что Никита Сергеевич нервно ходил вокруг телефона: «Позвонил Королев: «Запустили». Он говорит: «А как?» А Королев говорит: «Что как? На орбите. Ждите. Через полтора часа позвоню».

Королев знал, чем рискует. В эти минуты ему приходилось решать уравнение со многими неизвестными.

Тем не менее 12 апреля 1961 года ровно в 9 часов 7 минут утра на полигоне Байконур прозвучала команда «пуск». И последние перед стартом «Востока» переговоры между космонавтом Юрием Гагариным (позывной Кедр) и конструктором Сергеем Королевым (позывной Заря-1) зафиксировали следующие фразы:

«Настроение бодрое, к старту готов, прием…»

«Отлично. Кедр, я Заря-1. Идут надувы, отошла кабель-мачта, все нормально…»

С космонавтом Гагариным поддерживалась двусторонняя радиосвязь. За состоянием пилота с Земли следили при помощи специальной системы «Трал Т», которую вскоре назовут первым космическим телевидением. В кабине Гагарина была установлена специальная телевизионная камера, которая передавала картинку прямо в стартовый комплекс. При этом полет проходил в полностью автоматическом режиме – кораблем Гагарин не управлял. Это означало, что космонавт не трогал рычаги и был наблюдателем, и только! Однако в случае отказа автоматики он должен был взять управление на себя. Но для того чтобы перейти в этот режим, космонавт должен был преодолеть так называемый «логический замок», то есть набрать специальный код на пульте. Секретный шифр (число 125) заранее Гагарин не знал, он содержался в запечатанном конверте, приклеенном к внутренней обшивке корабля. По мнению космонавта Горбатко, это было сделано потому, что непонятно было, как поведет себя в полете первый космонавт, правильные ли команды он будет подавать кораблю. Таким образом, секретный конверт был своеобразной «страховкой от безумия».

И действительно, во время старта и выхода на орбиту Юрий Гагарин перенес ужасную тряску, шум и сильные перегрузки. А вот в состоянии невесомости, напротив, он почувствовал себя сносно. Правда, у космонавта уплыл карандаш, и ему не удалось сделать записи в бортовом журнале. Но самая главная проблема поджидала дальше – вовремя не отключился двигатель и корабль вышел на более высокую орбиту, чем рассчитывали специалисты (327 км).

Ошибка в расчетах означала, что Гагарин сможет вернуться на Землю не раньше чем через пять суток. Но на пять суток в корабле просто не хватило бы воздуха и первый космонавт Земли неминуемо бы погиб. К счастью, все закончилось благополучно. Невероятным образом корабль удалось вернуть на заданную орбиту, и через 108 минут, совершив единственный виток вокруг Земли, спускаемый аппарат корабля «Восток» вошел в плотные слои атмосферы. Гагарин катапультировался на высоте 1500 метров. Напряжение в те минуты в Центральном командном пункте было невероятное. Возможна была любая неожиданность.

Связи с Гагариным в тот момент не было. Непонятно было, жив он или нет и куда упадет спускаемая капсула… В центре управления полетами была страшная напряженность, но без элементов паники. По словам Виктора Горбатко, все подбадривали друг друга и говорили, что все будет хорошо, – ведь только потом узнали, что вероятность возвращения его на Землю была 60 %.

И только через полчаса Гагарин связался с центром управления полетами и сообщил, что приземлился на колхозное поле в Саратовской области, неподалеку от Энгельса. Отклонение от расчетного места посадки составило около 600 км. Обожженную капсулу спускаемого аппарата и самого космонавта обнаружили колхозный механик Анатолий Мишанин, проезжавший мимо на мотоцикле, и жительница близлежащего села Анна Тахтарова, сажавшая в поле картошку.

Кстати, знаменитую надпись «СССР» на гагаринском гермошлеме, которая позже станет визитной карточкой советского космоса, буквально за час до выезда на стартовую площадку приказал сделать начальник центра подготовки полета Евгений Карпов. Надпись была сделана простой кисточкой и краской прямо у служебного автобуса. Дело в том, что в мае 1960 года над Свердловской областью советские ПВО сбили американский самолет-разведчик. Пилот Гарри Пауэрс выпрыгнул с парашютом и приземлился на советскую землю как ни в чем не бывало. История Пауэрса получила большую огласку, и в результате каждый советский мальчишка мечтал поймать американского летчика-шпиона. Как в воду смотрел Карпов: первый космонавт приземлился не в заданном районе, и надпись на шлеме пригодилась – саратовские колхозники не спутали первого космонавта с американским шпионом.

А в это время в Москве, в здании ТАСС, уже готовились к экстренному выпуску новостей. Были готовы и согласованы три варианта текста-молнии: первый – торжественный, объявляющий о победе отечественной космонавтики, второй – с просьбой к дружественным странам помочь в поиске космонавта в случае его приземления за пределами СССР и, наконец, третий вариант – о трагической гибели Гагарина. Текстов второго и третьего варианта не слышал никто. Но они и по сей день хранятся в архивах как доказательство того, что СССР не собирался скрывать правду, сколь бы горькой она ни была.

Исхода запуска первого человека в космос с нетерпением ждал еще один человек. Никита Сергеевич Хрущев находился в государственной резиденции в Пицунде и готовился к докладу на приближавшемся очередном съезде партии. Но работа у первого секретаря не шла. Хрущев нервничал и то и дело поглядывал на телефон. Сергей Хрущев вспоминает, что когда наконец Королев отзвонился и сказал: «Спускается», то Никита Сергеевич закричал ему по телефону: «Скажите одно, он живой?» А тот отвечает: «Откуда знаем – живой или нет? Спускается. Парашют открылся. Отстрелился».

На следующий день, 13 апреля, на самолете первого космонавта привезли в аэропорт Внуково, где его встречало чуть ли не все руководство страны, журналисты и кинооператоры. Первоначально грандиозная встреча в Москве не планировалась, но в последний момент решение об этом принял Никита Хрущев. Он был готов носить на руках первого покорителя космоса, потому что он опередил американцев. По словам его сына, Никита Сергеевич позвонил министру обороны Малиновскому и сказал, что Гагарина нужно повысить в воинском звании. Малиновский ответил, что старший лейтенант Гагарин может рассчитывать на капитана, на что Хрущев заметил: «Да не будь ты таким жадным!» И тогда министр обороны сказал: «Ну ладно – майора».

В этот же день Гагарин надел майорские погоны. Бодрой походкой он вышел из самолета и по красной дорожке пошел на доклад первому лицу государства. В историю вошел эпизод с развязавшимся шнурком, который комментаторы обычно связывают с волнительностью ситуации и подчеркивают, что Гагарин не обращал на это никакого внимания. Однако, по словам все того же Сергея Хрущева, это был не шнурок. Дело в том, что в 60-е годы не было носков с резинками, и офицерам по уставу полагалась подвязка – собственно, от этого произошел известный орден Подвязки. Подвязка застегивалась на железку, и вот вся эта конструкция развязалась и сильно хлопала по ноге Гагарина.

Дальше была поездка в открытой «Чайке» по Москве. Гагарин стоял, утопая в цветах, которые люди кидали к его машине с тротуаров, из окон и даже с крыш домов, и всех приветствовал своей знаменитой улыбкой. На заднем сиденье еле угадывался первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев. По словам его сына, первый секретарь не хотел ехать в гагаринской машине и дословно сказал следующее: «Вы с Валей поедете в машине, а я поеду следом». Однако Гагарин втянул Хрущева за руку. Сын подозревает, что отцу на самом деле тоже хотелось ехать в головной машине, поэтому он, что называется, немножко играл, а Гагарин ему просто подыграл.

Любопытный момент: отчество Гагарина было неизвестно советским руководителям. Виктор Горбатко вспоминает, что его неожиданно вызвал курировавший космонавтику со стороны Совета министров СССР Дмитрий Устинов и задал вопрос: «Как правильно: Юрий Алексеевич или Юрий Александрович?» Этим вопросом он поставил в тупик и самого Горбатко, поскольку в отряде космонавтов было не принято обращаться друг к другу по отчеству, а только Юра, Герман, Паша и т.д. Пришлось звонить в центр подготовки космонавтов, поднимать личное дело и уточнять отчество. Это было нужно для того, чтобы знаменитый диктор Левитан объявил о состоявшемся полете всему миру.

На известие о первом полете человека, бывшего гражданином СССР, в космос сограждане отреагировали восторженно. Люди самых разных возрастов как дети взбирались на парапеты, играли на музыкальных инструментах прямо на Красной площади. Это ликование было сравнимо разве что с тем, которое страна испытала с известием о победе в Великой Отечественной войне. Полет Гагарина безо всякого преувеличения стал событием мирового масштаба. Случилось поистине невероятное: человек впервые сумел преодолеть земное притяжение и побывать в космосе.

Однако всемирно известные телевизионные кадры полета Юрия Гагарина были сняты не в день запуска, а уже по возвращении, для истории. Гагарин точь-в-точь повторил все, что делал при реальном запуске. Это потом появятся прямые телетрансляции из космического корабля, системы телеметрии будут в режиме онлайн отслеживать каждый вздох космонавта и передавать данные на Землю. А тогда в крошечной капсуле космического корабля «Восток» у Юрия Гагарина был лишь небольшой магнитофон. На пленку он наговаривал свой отчет о полете. Никакой автоматики: нажал запись – пошла пленка, стоп – выключил. Именно с этой магнитофонной пленки мир услышал его знаменитое «Поехали!». Еще один любопытный нюанс – во время недолгого по современным меркам космического полета (всего 108 минут) Гагарин почему-то не записал момент выхода на космическую орбиту. Спустя несколько минут он отмотал пленку назад и затер это место. Слова, которые сказал человек, когда впервые увидел Землю со стороны, не вошли в историю! Мы никогда не узнаем правду, но, возможно, все дело в том, что слова вырвались ненормативные… Кроме того, именно тогда возникли проблемы – корабль не остановился на расчетной высоте и начал крутиться вокруг своей оси, как волчок. Сам Гагарин рассказывал, что Земля проходила у него во «взоре» сверху вниз и справа налево.

Капсула «Восток» едва не унесла первого космонавта на слишком высокую орбиту, с которой он никогда не смог бы вернуться. Гагарин рассказывал: «Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Получился «кордебалет»: голова-ноги, голова-ноги с очень большой скоростью вращения. Все кружилось. То вижу Африку (именно над Африкой произошло это), то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от солнца, чтобы свет не попадал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрыл шторки. Мне было интересно самому узнать, что происходит. Я ждал разделения. Но разделения не было. Я знал, что по расчету это должно произойти через 10–12 секунд после выключения ТДУ. При включении ТДУ все огни на пульте контроля ракетных систем погасли. По моим ощущениям, времени прошло гораздо больше, чем следовало, но разделения все не было…».