Текст книги "Стрелок"

15. Станция Янов (Меченый)

Едва мы переступили порог в станции, как Карлушка вспорхнул с моего плеча и полетел в буфет. Там он, перепархивая со стола на стол, деловито пробежался по всем столам, вызывая всеобщее веселье сидящих за столами. Яновцы стали подначивать Карлушку, но он не поддался на провокации, а, громко каркнув, вспорхнул под потолок вокзала. Должно быть, полетел проверять свой схрон с «драгоценностями», ни дать, ни взять – сталкер.

Из-за одного из столов вскочил и буквально, чуть ли не спотыкаясь о стулья, подбежал ко мне Док.

– Меченый, а Ведьмак с Вами? – радостно улыбаясь и пожимая мою руку, спросил Док.

– Нет, Док, Ведьмак не со мной, – ответил я.

Улыбка исчезла с лица Дока, он растерянно спросил:

– Как же так? Карлуша, ведь, вернулся с вами!

– Да, Карлуша вернулся с нами, я принес его с Затона. Но Ведьмак в Затоне не был, – ответил я.

– Меченый, Ведьмак пропал, – горестно сказал Док.

– Знаю, и даже где и при каких обстоятельствах. Спрашивается только, вот, какого рожна, он поперся на завод один? – спросил я.

– Всё из-за Карлушки, хотел раздобыть ему клетку в красном уголке административного здания завода, – ответил Док.

Чертов придурок, в Зоне без году неделя, а уже возомнил себя опытным сталкером! Хотя, нет, не стал бы Ведьмак, вот так попусту, рисковать. Наверно, клетка была только предлогом, а ходил он на завод по своим шпионским делам.

– Постойте, Меченый, вы сказали, что вам известны обстоятельства исчезновения Ведьмака? – спросил Док.

– Да, но об этом потом. Скажите, Док, Ведьмак ожидал появления на станции каких-то своих друганов, Ван Гога и Ботана, кажется. Они случайно не приходили? – спросил я.

– Матис и Ботаник пришли через три дня после исчезновения Ведьмака, они тоже ходили на завод, но тоже ничего не нашли, – ответил Док.

– Что значит «тоже» ходили? – спросил я.

– Комбат был сильно обеспокоен исчезновением Ведьмака. За последние три недели это был уже третий случай исчезновения сталкеров-одиночек на заводе. Поэтому Комбат приказал повторно тщательно зачистить территорию завода. Только, всё было тщетно – Ведьмак исчез бесследно, – ответил Док.

– А где сейчас Матис и Ботаник? – спросил я.

– Тут рядом, обосновались в теплушке возле водокачки, – ответил Док.

Что ж, пришло время подключать «тяжелую артиллерию» – Матиса. Вопреки всем инструкциям и наставлениям Гурона, обстоятельства вынуждают меня пойти на контакт с Матисом.

– Мне надо с ними повидаться, – сказал я.

– Пойдёмте, я вас к ним отведу, – предложил Док.

– Сейчас, я только определю своих спутников в «камеру хранения» и пойдём, – согласился я.

Я оглянулся, Джо стоял невдалеке от меня, подпирая плечом стену. Я осмотрел буфет, Кент уже был у стойки. Возле него столпились яновцы, они оживлённо его о чём-то расспрашивали, с любопытством посматривая в сторону Джо. Я усмехнулся, негроамериканец в Зоне – это, конечно, нечто!

Подозвав Кента и кивнув Джо, я пошел в подвал станции. Устроив Джо на нарах, я сказал Кенту, что мне, мол, надо отойти ненадолго, и напомнил о просьбе нашего благодетеля и работодателя, Бороды, заботиться и беречь Джо.

Поднявшись из подвала станции, я сказал Доку, мол, всё в порядке, мы можем идти.

Уже через три минуты Док постучал в дверь теплушки.

– Заходите, не заперто, – послышался из-за двери голос профессора.

Вслед за Доком я вошел в теплушку. Матис, сидя за столом, чистил пистолеты, профессор у буржуйки колдовал над сковородкой. Профессор, отставил сковороду на столик рядом с буржуйкой, вытер тряпкой руки и пожал руку Доку.

– Познакомьтесь, это Меченый, друг Ведьмака, – представил меня Док.

– Ботаник, – представился профессор, здороваясь со мной.

Матис, отложив свои пистолеты, поднялся из-за стола и подошел ко мне. Он с любопытством разглядывал моё лицо. Пожав мою руку, он её не выпустил, а мельком глянув на неё, ехидно заулыбался. Я напрягся.

– Стрелок, значит, тебя теперь следует называть Меченый? Ладно, Меченый, так Меченый, – сказал после некоторой паузы Матис, отпуская мою руку.

– Как ты меня узнал? – спросил я, расслабляясь.

– Я же художник, ты не забыл? Для меня руки так же уникальны, как и лица людей. Кроме того, у тебя на лице такая нарочито уродская пластика, что просто диву даёшься. Явно – работа дилетанта. Природа так обидеть человека не могла. Это Гурон тебя так отделал? Кстати, где он? – спросил Матис.

– Стрелок, точно, Стрелок! А я всё думал, что ваши лицо и голос мне напоминают! – обнимая меня, воскликнул Док.

– Стрелок, ах, простите, Меченый, как же я рад вас снова видеть, где вы пропадали? – похлопывая меня по плечу, вставил профессор.

– Друзья мои, всё расскажу, отвечу на все ваши вопросы, только не наседайте на меня все сразу. И ещё, я бы чего-нибудь поел и выпил, я только что пришел с Затона, – взмолился я.

После ужина я вкратце изложил, что со мной было в последние месяцы, и очень подробно пересказал события последних недель. По ходу моего рассказа, Матис мрачнел всё больше и больше.

– Я так понял, ты считаешь меня угрозой человечеству, тогда зачем ты пришел? – спросил Матис.

– Нет, ты меня неправильно понял. Угроза не ты, а Переписчики. Ты пока единственный феномен Зоны. А ты можешь представить, как поведёт себя сотня или тысяча таких, как ты, «универсальных солдат»? Я не могу. Но ты, несмотря на свои новые временные возможности, остался человеком. К тому же, я считаю тебя своим другом, – ответил я.

– А что Механоиды, они ведь понимали, кто я такой, но со мной они были внимательны и обходительны? – спросил Матис.

– А что Механоиды? Из разговора с Капралом, я понял, что даже их хозяева, СуперИскИны, не могут просчитать Переписчиков. Поэтому они и приказали своим роботам-нянькам ретироваться за сотни миллионов километров от Земли. Ящеры, и те, уж насколько непредсказуемы и агрессивны, тоже боятся корректоров – смылись с Земли первыми, – ответил я.

– Меченый, вы решили отдать гуманоида американцам? – спросил профессор.

– Нет, с Джо хватит плёнок и фотографий – Америку надо, всё же, предупредить, а гуманоид нам самим пригодится, – ответил я.

– А что вы решили насчет Шотландца, он ответит за смерть Ведьмака? – спросил Док.

– Шотландец, конечно же, заплатит жизнью, но я думаю, что Ведьмак ещё жив, – ответил я.

– Как это, после того, что ты рассказал? – удивился Матис.

– А так! Я долго думал, на чём долговцы могли сговориться с леоподами.? Лекарства – это существенно, но не то. Оружие – нет, долговцы не дураки, оружие повернётся против них же самих. Остается предположить, что леоподы решили поделиться артефактами «Крововик» с долговцами исключительно из человеколюбия, то есть, за «живой товар». Я думаю, исчезновение в последнее время на заводе Юпитер трех сталкеров-одиночек не случайно – это долговцы-штрафники захватили и продали их леоподам, – ответил я.

Все мои друзья были в шоке, все сидели молча, сосредоточенно обдумывая мои слова.

– Если Ведьмак жив, его надо вытаскивать, – наконец сказал Матис.

– Надо попытаться. Только вот, как до него добраться? Вот посмотрите, это спутниковые снимки района Зыбунов. Вот тут видны какие-то сооружения, – я вынул и расстелил карту, полученную от Бороды.

– Знаю это место, я был там лет шесть назад. Там из Пьяного леса в болота Зыбунов выходит небольшой полуостров. Там какой-то заброшенный санаторий, организованный в бывшей дореволюционной усадьбе. Через весь Пьяный лес идёт мощёная дорога, но сейчас она совершенно непроходима – слишком много аномалий. Место тихое, из интересностей – только крысы-мутанты, – сказал Матис.

– Что за мутанты? – спросил я.

– Какие-то малошерстистые крысы, покрытые броневыми пластинами, – ответил Матис.

– Матис, у вас фотографическая память, вы не могли бы нарисовать, как выглядели эти крысы, – попросил профессор.

– Да, пожалуйста, – Матис перевернул карту и, вытащив из разгрузки угольный грифель, набросал рисунок.

– Я так и думал – это девятипоясный броненосец! – ответил профессор и спросил, – Меченый, а вы знаете, какие лекарства запросили леоподы с Бороды?

– Знаю, они запросили препараты из группы каких-то сульфанов – Дапсон, – ответил я.

– Тогда всё сходится, леоподы никакие не мутанты – они прокаженные, – сказал профессор.

– Профессор, я думаю, вы ошибаетесь. Мало ли в Зоне всяких мутантов, а леоподы – мутанты человеческие, – возразил я.

– Стрелок, то есть, Меченный, вы послушайте. Во-первых, в Чернобыльской области, до взрыва атомной станции был лепрозорий – это я узнал, готовясь к посещению Зоны. Во-вторых, одутловатые лица леоподов напоминают львиные морды, а это явный признак запущенной проказы. В-третьих, человеческий штамм лепры живёт именно на девятипоясных броненосцах, поэтому именно этих броненосцев и используют в лепрозориях для экспериментов. В-четвёртых, лепра лечится именно сульфанами, – ответил профессор.

– Вы хотите сказать, что прокажённых случайно забыли вывезти из Зоны? – спросил Док.

– Нет, их всех, хоть и с большим опозданием, вывезли в лепрозорий под Одессой, а вот броненосцы, по всей видимости, были брошены, и они вырвались на волю, или какая-то добрая душа их выпустила, – ответил профессор.

– Броненосцы не могли выжить зимой в наших краях, они, ведь, не суслики или кроты, – с сомнением высказался я.

– Не должны были выжить, но, однако, выжили – Матис их видел, – парировал профессор.

– Если всех прокаженных вывезли, откуда они опять там появились, ведь шесть лет тому назад в санатории никого не было? – спросил Матис.

– Должно быть, лет пять назад одна из бандитских групп забрела в тот самый санаторий, и они остались там на зимовку. Наверно, с голодухи они отлавливали броненосцев и ели. Кстати, говорят, что у броненосцев очень вкусное мясо. И как результат – они все заразились лепрой, – ответил профессор.

– Интересная гипотеза, профессор, но в ней есть одно уязвимое место – время! Меченый сказал, что три года тому назад он уже участвовал в операции против леоподов в Оазисе. У лепры один только инкубационный период может длиться от шести месяцев до нескольких десятилетий. А потом ещё и длительный латентный период, когда лепра себя почти никак не проявляет. Не могли люди за пару лет, даже если они заразились лепрой, превратиться в хроников, – возразил Док.

– Да, лепру называют «ленивой смертью», но ведь лепра могла и мутировать. Микобактерии лепры размножаются простым делением, каждое такое деление происходит в среднем раз в восемнадцать дней. Если процесс деления ускорится, то болезнь потечёт «веселей», – ответил профессор.

Мы все озадаченно замолчали.

– Собственно, лепре даже не надо было мутировать, микобактерии лепры могли просто видоизмениться в скороживущую форму. Природой во все живые организмы заложен огромный потенциал, позволяя видоизменяться и без мутаций, – сказал профессор.

– Что значит видоизмениться? – спросил Матис.

– Каждый биологическая популяция стремится к сохранению собственного вида. Биологи однажды проделали интересный опыт над плодовыми мушками Дрозофилами по регрессивному отбору. В эксперименте биологи удаляли самых активных самцов, оставляя самых ленивых. Однако подопытная популяция мушек из поколения в поколение продолжала существовать, просто из отложенных самками яиц стало вылупляться гораздо больше самцов. Когда же биологи прекратили отбор, всё вернулось на круги своя, при этом никаких генетических изменений у мушек не произошло. Так, возможно, и с лепрой – микобактерии «поняли», что их носители долго не живут, а для сохранения своей популяции им самим надо жить быстрей, – сказал профессор.

– Есть одна неувязка, профессор. Все леоподы носят амулеты из «Крововика», но излучение артефакта их, как и меня, не лечит, – возразил Матис.

– Матис, вы – это другое. Кроме того, излучение «Крововика», я думаю, само по себе ничего не лечит. Оно как бы синхронизирует клетки, тем самым исправляя их генетические дефекты. Возможно, у леоподов излучение исправляет генетическую программу микобактерий лепры, заставляя их прекратить быстрое деление, – поддержал профессора Док.

– Пожалуй, я с вами соглашусь, действительно, если отнять у леопода «Крововик», он быстро погибает от трофических язв, – сказал я.

– Ладно, мне, собственно, без разницы, кто такие леоподы – мутанты или прокаженные. Если Ведьмак попал к леоподам, остается надеяться, что его не съели сразу, например, берегут угощенье к Рождеству. Давайте решим, как мы будем его вытаскивать, – сказал Матис.

– Может, под предлогом смотрин гуманоида, добиться от долговцев личной встречи с леоподами, тогда можно будет им предложить обменять Ведьмака, например, на оружие, – предложил я.

– Предложить можно, а обменять – вряд ли, долговцы не позволят нам это сделать, – сказал Матис.

– Оружие можно протащить леоподам, минуя Дальний кордон, через Пьяный лес, – сказал я.

– А если леоподы не согласятся на обмен или им уже некого обменивать? Нет, надо быть готовым к силовому прорыву в логово леоподов? – сказал Матис.

– Что ты имеешь в виду? Перебить вначале всех долговцев на Дальнем кордоне, а потом и всех леоподов в санатории? Это нереально! – возразил я.

– Помнишь, операцию с подрывом портала, когда мы с Гуроном вытащили вас с Ведьмаком из лап военных? Смертником-камикадзе буду по-прежнему я, а засадным стрелком-снайпером выступишь ты, – сказал Матис.

– Мысль интересная, только её надо хорошенько обмозговать, – сказал я.

Я углубился в размышления, остальные тоже молчали. Через пятнадцать минут раздумий план предстоящей операции у меня в мозгу в общих чертах был готов.

– Значит, так, послезавтра у нас встреча с Чуком и Геком. Я слягу с чем-нибудь в лазарет, поэтому на встречу вместе с Кентом и Джо пойдёшь ты, Матис. Твоя задача на первой встрече – засветиться, – начал я.

– А если Джо или Кент будут против? – спросил Матис.

– Может, и будут, но я им напомню, что хозяин-барин в этой сделке – Борода, а он велел, чтобы с его стороны было трое, безопасность Джо – превыше всего. Дальше. Джо получит флешку с фотографиями и видеосъемкой гуманоида. Ты, Матис, скажешь, что окончательное решение по сделке Чук и Гек узнают на следующий день, после экспертизы содержимого флешки. Независимо от экспертизы, Джо тут делать будет больше нечего, не сидеть же ему у постели тяжелобольного человека. Кент отведёт его в Затон. Оттуда Джо пусть катится в свою Америку.

– Но, ведь, Джо действительно сможет достать керамические пистолеты, он же ЦРУшник, – сказал Матис.

– Да хрен с ними, с пистолетами, гуманоид сейчас – цель второстепенная. Сейчас главное вытащить Ведьмака. Вытащим Ведьмака – он свяжется с Москвой, дальше пусть у тех там голова болит, – сказал я.

– Типун тебе на язык, Матис! Если не вытащим, схожу в Мёртвый город, договорюсь с Капралом – я посижу в бункере, поохраняю его портал, а он сгоняет за гуманоидом в Зыбуны, – ответил я.

– А если Капрал не согласится? – спросил Матис.

– Не согласится, да кто он такой? Он всего лишь сателлит механоида, а я резидент Тритонов! Чувствуешь разницу?! – с горделивой ноткой в голосе прихвастнул я.

– Просвиздент Тритонов. Тритоны-то твои вообще-то смылись! Ну да, ладно, валяй дальше, – отозвался Матис.

– Матис, волосы у тебя, в отличие от твоего тёзки, длинные, а ум короткий. Гурон неспроста прозвал сателлита Капралом – он до мозга своих жидкокристаллических микросхем запрограммирован на подчинение командам вышестоящего начальства, – ответил я.

– Причем тут мои волосы? Впрочем, ладно, не обижайся, продолжай, – сказал Матис.

– На призраков не обижаются. Итак, завтра закупим, разумеется, от имени Джо у яновцев крупную партию оружия и боеприпасов, а когда Джо уйдет в Затон, я тут же выпишусь из лазарета, и мы вдвоем с профессором двинем в Пьяный лес, – сказал я.

– Меченый, называйте меня Ботаном, я уже привык к этому прозвищу, – сказал профессор.

– Ботан не сможет с вами сейчас пойти, он застыл, у него, простите, вся задница в чириях – мешают при ходьбе. Вместо него могу пойти я, – сказал Док.

– А вас со станции отпустят? – засомневался я.

– Обоснуем поход в Пьяный лес необходимостью сбора гриба Чаги – антисептиков катастрофически не хватает, – ответил Док.

– Хреновый план. В том участке леса, куда вы собираетесь – гриба Чаги нет. Зато, там появились новые трехметровые «грыбочки» – аномалии, называемые «Электрической поганкой» или «Катушкой Теслы». К санаторию леоподов лучше подобраться со стороны болот, по льду, – высказался Матис.

– Нет, сильных морозов сейчас ещё нет, лед на болотах тонкий. К тому же, там местами бьют горячие ключи, много открытой воды, – ответил я.

– Ладно, с «Теслой» я уже сталкивался, её можно пройти. Но чтобы быть уверенным, что вы прошли, я вас сам проведу. Дальше что? – спросил Матис.

– Вот и отлично, тогда ты точно будешь знать точку, куда будешь выводить Ведьмака. А «экспертизу» фотоматериалов растянем на неделю, за это время ты успеешь вывести нас к санаторию леоподов и вернуться обратно. Потом пойдешь на встречу с Чуком и Геком. Скажешь, что качество снимков не удовлетворительное, ты должен лично увидеть и снять гуманоида, – сказал я.

– Опять в твоём плане закавыка. К леоподам, положим, меня долговцы отведут, но оружие отберут. Значит надо, как в прошлый раз, вшить мне под брюшину взрывчатку, а на то, чтобы швы затянулись, нужно время, – возразил Матис.

– А вшивать и не надо и умирать тоже – будешь глотателем. Отрежем от хирургических перчаток Дока пальцы. Наделаем динамитных колбасок. Ими, в случае нужды, и воспользуешься, – сказал я.

– Фу, какую гадость ты мне предлагаешь. А взрыватели я тоже должен буду глотать? – спросил Матис.

– У тебя длинные волосы, Матис, – напомнил я.

– Умник, ты это опять про мой короткий ум? – спросил Матис.

– Нет, накрутим тебе дреды, – ответил я.

– Нахрена мне дреды? – спросил Матис.

– Дреды мы накрутим на бикфордов шнур, чем тебе не взрыватели? Ты курильщик, следовательно сигареты, а значит, и зажигалку у тебя не отберут. Ну, а лезвие бритвы засунешь под стельки ботинок, – ответил я.

– Ты представляешь, как я буду выглядеть в этих дредах, меня же яновцы засмеют, – сказал Матис.

– Матис, ты же художник, эпатаж – это же креативно! Кроме того, в паре с негром ты будешь выглядеть перед Чуком и Геком истинным американцем, – ответил я.

– Ладно, что дальше? – спросил Матис.

– Попадешь к леоподам, скажешь, что в Зоне вблизи от Дальнего кардона пропал американский агент, сталкер по кличке Ведьмак. Ты предполагаешь, что он попал к леоподам, предложишь его выкупить, – сказал я.

– А если леоподы не согласятся, то есть, если леоподы не захотят менять Ведьмака на оружие, – спросил Матис.

– Воспользуешься колбасками как гранатами. Добудешь оружие у леоподов, освободишь Ведьмака и выведешь его в точку встречи. А уж в пьяном лесу от погони мы отобьемся, – сказал я.

– А если Ведьмака нет в живых, или он к леоподам вообще не попадал? – спросил Матис.

– Посмотришь на гуманоида, поснимаешь его камерой и выйдешь, как вошел. А мы с Доком, если ты не шумнёшь в течение двух суток, вернёмся из Пьяного леса на станцию, – ответил я.

– Хорошо, а если всё будет очень плохо? Ведьмака уже нет в живых, а гуманоида и в помине не было.

– Надежда умирает последней. А если вместе с надеждой умрет несколько леоподов, так тому и быть. Примешь слабительное, повзрываешь маленько и бегом в Пьяный лес к точке нашей встречи. Вернёмся на станцию, подумаем, как нам урыть Чука и Гека, – ответил я.

16. Пьяный лес (Меченый)

– А вон и она, «Электрическая поганка», – указал Матис в сторону соседнего пригорка.

Я присмотрелся. В метрах пятидесяти я разглядел средь кривых и скрученных стволов деревьев прямой трехметровый «грибок», по форме напоминающий гриб бледную поганку. Я навел на него оптику винтовки. Теперь стало видно, что эта аномалия имеет электрическую природу. Над шляпкой гриба вспыхивал коронный разряд, а в стороны от шляпки разлетались стримеры и спарки – тускло светящиеся разветвленные искровые каналы. Ветки близрасположенных к «грибку» деревьев были обуглены, некоторые дымили.

Док встал рядом со мной и достал свой бинокль.

– Действительно, очень сильно напоминает работающую «Катушку Теслы», – сказал Док.

– Эта поганка, небось, убивает всё живое молниями с дистанции. И как далеко она лупит? – спросил я Матиса.

– Метров на двадцать, но бывает и дальше, – ответил Матис.

– И что, нам надо идти именно здесь? Может, есть какие-нибудь другие проходы? – спросил я.

– Я знаю ещё один, но этот проход не для вас с Доком, а только для меня – там земля сильно фонит. А на поиск других проходов у нас просто нет времени, – ответил Матис.

– И как же мы сможем мимо неё пройти? – спросил я.

– Есть мыслишка, – сказал Матис, сбрасывая рюкзак на землю.

Первым делом Матис отстегнул от рюкзака моток колючей проволоки с приваренным к проволоке метровым металлическим штырём. Потом вынул из рюкзака кувалду, куски прорезиненной ткани и скотч. Матис обернул свои ботинки тканью и примотал края ткани скотчем к ногам.

– Мокрый снег – плохой диэлектрик, – ответил на наши с Доком недоумённые взгляды Матис.

– А проволока вам зачем? Вы хотите подобраться к «катушке» и коротнуть её на землю? Ничего у вас не получится, Матис. Напряжённость поля вблизи индуктора катушки может достигать нескольких миллионов вольт. Прежде, чем вы коснётесь индуктора, железная проволока в считанные доли секунды сгорит в пламени электрической дуги, – уверенно сказал Док.

– Нет, Док, соваться к поганке я не собираюсь. Я проложу защитный коридор по краю косогора, он пройдет самое близкое в тридцати метрах от поганки. Надеюсь, она не дотянет туда свои спарки. А если всё же дотянет, заземлённая проволока перехватит их на себя, – сказал Матис.

Матис забил кувалдой штырь в землю.

– Ну что, я пошел? Скрестите за меня пальцы, – сказал Матис.

Матис двинулся вдоль косогора, разматывая моток и развешивая проволоку на ветки деревьев на уровне плеч. Мы с Доком, затаив дыхание, следили за Матисом. И вот, когда мне показалось, что Матис уже прошел самую близкую к поганке точку, мощный спарк рванул в сторону Матиса. То ли Матиса долбануло, то ли непроизвольно, Матис дёрнулся и завалился на спину, выронив моток. Спарк уцепился за проволоку, оставив Матиса в покое. Вдоль плазменного канала спарка побежала огненная дуга, и секунд пять, изгибаясь, «танцевала» в воздухе.

Мы с Доком стояли, как вкопанные, не в силах вымолвить ни слова. Матис не шевелился, неужели убит? Прошло ещё секунд, наверно, пять, прежде чем Матис пошевелился и сел. У меня отлегло от сердца. Матис, отогнув средний палец руки, показал поганке неприличный жест, только после этого он, улыбаясь, глянул в нашу сторону. Сукин сын, весело ему!

Матис поднялся, подобрал моток и продолжил свою работу. Прежде чем Матис полностью размотал весь моток, спарки ещё несколько раз дотягивались до проволоки и пару раз перерастали в плазменные дуги.

Закончив разматывать моток, Матис закрепил конец проволоки на дереве и махнул нам рукой, мол, давайте, идите ко мне.

– Док, пойдете следом за мной, но только тогда, когда я выйду к Матису, не раньше, – сказал я.

Обмотав свои ботинки прорезиненной тканью и закрепив ткань скотчем, прихватив свой рюкзак и винторез, я глубоко вздохнул и быстро пошел вдоль проволоки. Наверное, не надо было так делать. Аномалия, почувствовав то ли движение воздуха, то ли изменение ёмкости пространственного заряда, ответила целой серией спарков и стримеров. Поганка! Один из отростков спарка, ощутимо кольнул меня в щёку. Умерив свой страх, я пошел медленней. Аномалия заметно успокоилась, спарков в мою сторону больше не было, и я благополучно вышел к Матису.

Док, усвоив суть моей ошибки, шел очень медленно и вообще прошел без осложнений.

– Что там дальше, Матис, ещё какие-нибудь сюрпризы? – спросил я, когда Док к нам присоединился.

– А, считай, прошли. Перемахнём ручей, поднимемся на вон тот пригорок, а там до границы Пьяного леса – рукой подать. Только придётся идти по льду вон той заводи ручья, – ответил Матис.

– Почему по льду, обойти нельзя? – спросил я.

– Нельзя, слева блуждающая аномалия «Карусель» – приближаться опасно, а справа – «Хлопушка», сам понимаешь – ничего приятного, – ответил Матис.

– Что такое «Хлопушка»? – спросил Док.

– Аномальный участок пространства с разреженным воздухом. Если эту аномалию потревожить, то она схлопывается, как небольшая вакуумная бомбочка, нанося обратной волной баротравму легким, – ответил Матис.

– Сомневаюсь я, мороза нет, ледок хлипкий, провалимся. Может, какой настил соорудим? – сказал я.

– Нет времени, если провалимся, там не глубоко, не более полутора метров и дно не топкое, каменистое, – ответил Матис.

– Ладно, Сусанин, веди, тебе до темноты надо ещё успеть вернуться обратно, – сказал я.

Мы срезали скотч на ногах и освободили ботинки от прорезиненной ткани. Матис спустился с пригорка, мы последовали за ним. Матис осторожно ступил на лед и не торопясь благополучно перешел на другой берег, благо заводь была неширокой, всего – то метра три. Я ступил на лед и пошел к Матису. Лед подо мной подозрительно потрескивал, но я не провалился и тоже перешел на другой берег. Док не стал рисковать, он лёг пузом на лед и переполз на другой берег заводи.

– Ну, вот и всё, мужики, дальше до самой границы Пьяного леса никаких препятствий в виде аномалий, – сказал Матис и стал подниматься на пригорок. Мы с Доком двинулись следом.

На вершине пригорка я врезался в спину Матиса – он неожиданно остановился. Я посмотрел на него, Матис напряжённо озирался.

– Что случилось, Матис? – тихо спросил я.

– Волки, – так же тихо ответил Матис, указав на две цепочки свежих волчьих следов на снегу.

– Что?… – начал спрашивать в голос Док.

– Тс-с-с, – зашипел я на Дока, – Поблизости волки.

– И что? – спросил уже шепотом Док.

– А то, волки только что стояли здесь, они наблюдали за нашей переправой через заводь, видите, как тут натоптано. А теперь они ушли, – сказал Матис, прикручивая глушитель к дулу автомата.

– Вот и хорошо, что ушли, – легкомысленно сказал Док.

– Нет, Док, не хорошо. Они пошли к своему логову, а потом они вернутся, но уже со всей стаей. И будут охотиться на нас, – сказал я, прилаживая глушитель к своей винтовке.

– Что же нам делать? – спросил Док.

– Надо догнать волков и перебить их раньше, чем они доберутся до своего логова, – сказал Матис, – Пошли Меченый, левый фланг твой. Док, вы замыкающий, постарайтесь без крайней необходимости не стрелять – у вас нет глушителя, а шуметь нам в этой части леса никак нельзя.

Не успел я сделать и пары шагов вдоль цепочки волчьих следов, как Матис придержал меня за рукав куртки.

– Меченый, волки никуда не ушли, я их вижу. Вон они, – сказал Матис и дулом автомата указал мне на кусты в метрах пятидесяти от нас.

Я припал к окуляру оптики винтовки. Волк, злобно скалясь, стоял в кустах почти открыто.

– Вижу одного в кустах, могу завалить его с первого выстрела, а где второй? – спросил я.

– Чуть правее в березняке. Меченый, ты не поверишь, мне кажется, волки готовятся на нас напасть, – сказал Матис.

– Глупости! Два волка никогда не нападут на трех вооруженных до зубов людей, – сказал я и осёкся – в окуляре оптики пропала мушка прицела.

Я отстранился от оптики и опешил – ствол винтовки изгибался, глушитель медленно склонялся к земле.

– По-моему, мы вляпались в какую-то аномалию. Матис, посмотри, что происходит, – растерянно сказал я и посмотрел на Матиса.

– «Пердюмонокль», – сказал Матис, переведя свой взгляд с глушителя моей винтовки на ладонь своей руки. Я глянул на его руку, на раскрытой ладони Матиса лежал отломанный затвор Калаша.

– Твою мать, Матис, что ещё за «Пердюмоноколь»? – выкрикнул я, отбрасывая винтовку. Я выхватил из кобуры пистолет и попытался его взвести – тыльная часть пистолета рассыпалась в труху, а возвратная пружина вылетела из пистолета и упала на землю.

– Меченый, за ножи! – выкрикнул Матис, отбрасывая свой автомат в сторону и вынимая нож.

Я отбросил пистолет и выхватил из разгрузки свой тесак, хотя уже понимал, что ничего хорошего из этого не получится. И точно, лезвие ножа, как ложка в руках Ури Геллера, начало изгибаться. А тут ещё и замки моего рюкзака лопнули, и рюкзак свалился на землю.

Волки, то ли ожидали этого момента, то ли почувствовав нашу беззащитность, сорвались с места и понеслись к нам.

– Меченый, Док, сваливайте отсюда, я задержу волков, – крикнул Матис, поднимая с земли сучковатую палку.

Придумать в ответ Матису что-нибудь остроумное я не успел, волки набросились на нас. Первый волк кинулся на Матиса, но Матис увернулся и долбанул его в воздухе палкой. Второй волк выбрал Дока, но я успел его оттолкнуть, а волк вцепился мне в запястье левой руки. Даже через кевлар рукава куртки я почувствовал клыки и хватку волка. Волк был матёрый, килограмм наверно пятьдесят-шестьдесят. Рывок за руку был очень сильный, меня крутануло. Но мне повезло, я обхватил правой рукой волка за шею и прижал его спину к себе, стараясь не дать волку высвободить его пасть от моей левой руки. Под тяжестью волка я не удержался на ногах, и мы упали на землю. Волк яростно старался высвободиться, я же отчаянно сжимал шею волка, стараясь быть сверху и телом прижать его к земле. Правда, не всегда это мне удавалось. Мы стали кувыркаться по земле и, не удержавшись на краю пригорка, скатились на лёд заводи. На льду мое преимущество в весе уже не играло решающей роли, мне просто не во что было упереться, чтобы быть сверху. Волк это почувствовал и удвоил усилия вырваться. Неожиданно лед под нами проломился, и мы ушли под воду.

Ледяная вода обожгла лицо, я непроизвольно отпустил шею волка. Волка ледяная купель, видать, тоже не обрадовала, он отпустил запястье моей левой руки. Я извернулся и, нащупав дно, встал на ноги. Вода доходила мне до груди. Огляделся. Волк оказался очень шустрым, он уже подплыл к краю полыньи и пытался выбраться на лед. Я кинулся к волку.

– Нет, дружок, так дело не пойдет, иди-ка сюда, – сказал я, стаскивая за загривок волка в воду.

Волк попытался извернуться и тяпнуть меня, но я его притопил и подсунул под лёд. Волк бился головой об лёд, молотил в воде лапами, пытался выбраться за кромку льда, но я раз за разом запихивал его обратно. Наконец волк затих, и течение его медленно потащило прочь от полыньи.

А как там Матис с Доком? Сколько минут прошло с момента нападения волков – пять, пятнадцать? Я попытался выбраться на лёд, но он каждый раз обламывался. Ничего, берег уже близко.

– Давай руку, ихтияндр, – услышал я голос Матиса.

Я поднял голову, Матис протягивал мне с берега руку. Я ужаснулся – лицо и грудь Матиса были залиты кровью.