Текст книги "Ксенофоб"

– Вниз, к мехвагену! Освободить дорогу!

Санитары спинами вперед покинули кабинет, придерживая Грэга за плечи. Я вел Моргана осторожно, крепко обхватив за шею и стараясь не дать ему ни малейшего шанса на побег. Иначе и мне конец, и Грэгу тоже.

Так мы и прошли вереницей до пассажирского ауфцуга. Взмахом руки с ножом я отогнал санитаров еще на несколько шагов назад. Грэг остался стоять рядом, привалившись к стене. Он едва держался на ногах. Двери подъемника отворились.

Мы зашли в кабину вместе, нож мне пришлось переложить в левую руку, а правой я потянул репортера за пижаму.

Внизу нас ждали, но напасть никто не осмелился. Холл уже был пуст, только санитары и охранники толпились у центральных дверей, явно не зная, как лучше поступить.

Захват главврача клиники никакие прежние схемы не предусматривали.

Мехваген с заведенным мотором стоял у нижних ступеней. Громко завыла сирена на одной из башен.

Я чуть встряхнул профессора:

– Я вас выпущу, как только мы покинем кранкенхаус. Убивать вас мне ни к чему!

Морган только вяло кивнул в ответ.

– Прикажите отпереть ворота!

У профессора кончились силы к сопротивлению, и он сразу повиновался:

– Отпереть ворота! Не стрелять! Выключить сирену!

И все-таки я не верил, что нас отпустят вот так просто, никак не попытавшись остановить.

Когда мы мчались по дорожке, когда миновали парк, когда подъехали к воротам – каждый миг я ждал разрывающие тело пулеметные очереди. В таком серьезном заведении, где, очевидно, имелось множество тайн, могли быть и особые секретные директивы как раз на подобный случай. И они вполне могли предполагать смерть профессора, если альтернативой было его похищение.

Но Благостаев до сих пор находился без сознания. И если особые инструкции и имелись, то, вероятно, именно он должен был привести их в исполнение. Я же предусмотрительно вырубил начальника охраны, тем самым открыв нам с Грэгом путь к бегству.

Проезд во внутренний двор с защитной клетью оказался открыт. Ловушка? Иного выхода из клиники все равно не было, пришлось рисковать.

Я завел мехваген в простреливаемый дворик. Железную клеть приподняли на цепях высоко вверх, давая возможность беспрепятственно проехать к воротам, которые как раз медленно открывались.

– Послушайте меня, Бреннер, или как вас там. Будьте поосторожнее с вашим другом. Поверьте мне! Его надо изолировать от общества и лечить. Шансы есть, но их чрезвычайно мало…

Ворота распахнулись во всю ширь, и я нажал на педаль газа, не слушая профессора. Его чуть откинуло назад, вжав в сиденье.

Чертова брусчатка кидала мехваген то вправо, то влево, но скорость я не снижал.

И лишь отъехав от клиники с километр, я остановился у давешнего придорожного щита с названием заведения.

Мы вырвались, мы были живы.

– Уходите, профессор. Я сдержу слово, вы мне не нужны.

Морган выбрался из мехвагена, зябко ежась на пронизывающем ветру.

– Молодой человек, попомните мои слова. Будьте осторожнее!..

Но я уже гнал мехваген дальше. Морган остался где-то позади. Грэг безучастно сидел на заднем сиденье. Он по-прежнему не узнавал меня.

На миг в мою душу закралось сомнение. Может, профессор был прав и я должен был оставить репортера в клинике? Выглядел он совсем плохо…

Но, взглянув через плечо в знакомые, хоть и мутные глаза Грэга, я отбросил сомнения в сторону.

Грэгуар не убийца и не сумасшедший. Что-то с ним случилось, что-то страшное, и я выясню, кто в этом виноват.

IX
Гонка с преследованием

Я мчался обратно в город, размышляя, что делать дальше. Сейчас от Грэга пользы мало. Он не в том состоянии, чтобы вести связную беседу, а значит, вряд ли я смогу выудить из него то, что он мог видеть, слышать или сделать на приеме в посольстве. Нужно дать ему немного времени прийти в себя. Но прежде его нужно подлатать, вернуть в строй.

Очень хорошо, что Валер не мог применить свои методы допроса к людям, посетившим прием в посольстве. Я не сомневался, что фогель мгновенно предложил бы одно безотказное средство выяснения правды. Но отдавать соотечественников на растерзание доминатору ради смутной реликвии чужаков, которая, возможно, в реальности и яйца выеденного не стоит, я не собирался.

Нет уж, у нас свои методы. Есть у меня один знакомый доктор, который и меня не раз ставил на ноги в тяжелых ситуациях… Надеюсь, он сумеет помочь и Грэгу.

Я обогнал несколько повозок и пару мехвагенов, едущих в попутном направлении. К полудню небо окончательно просветлело, день выдался солнечный, ясный.

Навстречу мне промчался белоснежный «Эгоист». В салоне находился лишь водитель, пассажирское место пустовало. Я чуть сбавил ход, поглядывая в зеркала заднего вида.

«Эгоист» – не из тех мехвагенов, которые можно встретить на каждом углу. Таких машин всего десяток на империю, а мне он попадается второй раз за два дня, и оба раза белый. Совпадение? Не думаю.

Между тем «Эгоист» тоже сбавил ход, а потом и вовсе остановился. Кажется, и меня водитель опознал, а теперь размышлял, как поступить.

Интересно, куда он держал путь, в каком направлении? В «Зонненшайн»? Было бы забавно. Или же в иное место? А может, именно я был его целью…

Точно я знал одно: я не хотел выяснять отношения с неизвестным противником на заснеженной дороге за городом. Совершенно не мои условия для боя. Нет, если он так хочет со мной пообщаться, пусть ищет встречи позже. Я резко набрал скорость. Если доберусь до города, я победил.

«Эгоист» сорвался с места, совершил профессиональный жандармский разворот на ограниченном пространстве дороги и быстро поехал следом за мной, но и я прибавил газ. Сейчас, имея беспомощного Грэга на руках, я не собирался влезать в сомнительные авантюры.

Мой «Мавританец» обладал мощным мотором и хорошими ходовыми качествами, но тягаться с эксклюзивным болидом «Эгоист» он не мог. Как я ни старался, но меня постепенно нагоняли, а до города было еще очень далеко. Если бы получилось дотянуть хотя бы до окраин, то шанс оторваться от преследователя у меня бы появился. Затеряться в переплетении улочек было проще, чем состязаться в скорости с одним из лучших мехвагенов империи.

До города я не дотянул.

Преследователь приблизился на минимальное расстояние и начал отчаянно жать грушу клаксона, призывая меня остановиться. Некоторое время я размышлял: не подчиниться ли? В «Эгоисте» находился лишь один человек, наверняка с ним я сумею справиться…

Мои размышления были прерваны самым грубым образом. Водитель «Эгоиста» устал ждать, капот мехвагена чуть раздвинулся в стороны, и наверх выдвинулась странная штуковина, слегка смахивающая на пушку с пиратского корабля, только размерами поменьше. Пушка на мехвагене – такого я еще не видел! В тот же миг земля прямо передо мной вздыбилась волной и брызнула во все стороны, и я едва успел вывернуть руль в сторону, чтобы не влететь в яму. Пушка стреляла! Да еще как!

Она била не ядрами и не дробью, а чем-то ослепительно-ярким, словно концентрированным сгустком солнечного света. Шаровая молния – вот на что это походило более всего! Мне доводилось иметь в прошлом дело с оружием чужаков, и я сразу узнал одно из их изобретений. Современная инженерная человеческая мысль еще не достигла необходимого уровня знаний, чтобы предложить подобные аналоги. Кто же за нами гонится?..

Второй выстрел прошел мимо, снеся дерево справа от дороги. Зато третий залп чуть было не попал в цель, ударив в землю прямо за «Мавританцем».

Чертов «Эгоист»! Нас просто и незатейливо расстреливают, и вполне ясно, что рано или поздно стрелку повезет. Бесконечно маневрировать на дороге я не смогу.

Если бы преследователь сумел нормально прицелиться, то уже давно подбил бы наш экипаж. Но управлять мехвагеном и одновременно стрелять было и ему не так-то просто, а я все лавировал по дороге, сбивая прицел. И пока нам везло, черт меня дери!

Грэга болтало на заднем сиденье влево и вправо, но он даже не пытался ухватиться за спинку кресла, просто безвольно трясся, пока не упал на бок. Я все подмечал, но помочь ничем не мог. Мне сейчас было совсем не до него.

Пушка «Эгоиста» управлялась из салона мехвагена. Уж не знаю, были ли там протянуты тросы к рычагам или система работала иначе, но пушка поворачивалась сама собой, пытаясь взять на прицел моего «Мавританца».

Мне повезло, что преследователь был только один. Если бы роли разделились и в «Эгоисте» находилось два человека, один из которых взял бы на себя управление, а второй отвечал за оружие, то шансов у меня не было бы. А так я вертелся юлой на дороге, стараясь не оказаться на одной линии с носом «Эгоиста».

Я попытался было отстреливаться из окна, но все мои выстрелы пропали впустую. Поэтому я бросил револьвер на соседнее сиденье и крепче вцепился в рулевое колесо. Случись дело летом, «Эгоист» уже давно обогнал бы меня, но сейчас, когда дорога была частично запорошена снегом и мехвагены время от времени скользили на особо опасных участках, мой преследователь никак не мог меня нагнать. А вот на прямых участках «Эгоист» быстро наверстывал свое, вновь приближаясь на опасное расстояние.

Впереди замелькали городские предместья. Где-то совсем неподалеку был расположен пограничный пост. С утра по дороге в клинику я миновал его без остановки – убывающих граждан не досматривали, но сейчас жандармы обязаны были услышать наше громогласное приближение, а значит, я мог рассчитывать на их помощь.

Очередной выстрел ударил так близко, что подбросил «Мавританца» в воздух. К счастью, мехваген не пострадал, чего не сказать о нас с Грэгом. Меня подкинуло с такой силой, что я весьма чувствительно ударился головой о крышу, а репортер взлетел вверх и плашмя рухнул обратно, не издав при этом даже легкого стона. Мне некогда было проверять, уцелел ли он, оставалось только надеяться на лучшее.

Пограничный пост показался за очередным изгибом дороги. Шлагбаум был опущен, в стороне горел костерок, а пятеро солдат уже держали дорогу на прицеле своих ружей. Риттер, командующий постом, выскочил вперед и повелительно поднял вверх правую руку, призывая нас остановиться.

Я послушно сбросил скорость, уходя чуть вправо по обочине дороги, и сделал это как раз вовремя. Очередной выстрел из пушки прошел совсем рядом с водительской дверцей. Меня даже сквозь металл обдало невероятным жаром. Огненный шар врезался в домик жандармов, стоявший с краю от поста, пройдя сквозь него легко, без каких-либо видимых усилий.

Домик вздрогнул и разлетелся щепами во все стороны, взорвавшись изнутри. Кажется, заряд ударил прямо в ящик со взрывчаткой или гранатами, а может, в бочонок с порохом. Взрыв оказался такой силы, что разбросал взрывной волной солдат и риттера и даже перевернул «Мавританца» набок. Даже «Эгоист» не удержался, его закрутило на месте и выбросило с дороги в канаву.

Я чудом не сломал шею при аварии. Ветровое стекло разлетелось вдребезги, и мне даже повезло, что я лежал боком в перевернувшемся мехвагене, прочная ткань нового пальто защитила мое лицо от стекла. Я отделался лишь парой царапин. Кровь шла, но раны оказались незначительными. Грэга же вообще не зацепило, но я боялся, не сломал ли он себе руку или ногу.

Я тяжело вылез из мехвагена, стараясь не порезаться о торчащие обломки стекол, и вытащил удачно подвернувшийся под руку револьвер.

Все вокруг дымилось и горело. На месте караульного домика осталась лишь глубокая воронка.

Из радиатора перевернутого «Мавританца» на снег капало масло. Я толкнул было мехваген, стараясь вернуть его в нормальное положение, но сил не хватило.

Где-то недалеко застонал человек.

Начальник караула с трудом поднялся с земли шагах в десяти от меня. Его лицо было иссечено и кровоточило, левая рука оказалась неестественно вывернута, но на ногах он держался. Еще двое солдат, помогая друг другу, вылезли из канавы, куда их швырнуло взрывной волной. С виду они были целы, вот только потеряли оружие и казались полностью дезориентированными. Где-то рядом слышались протяжные стоны, значит, еще один жив, но видно его не было – отбросило слишком далеко в кусты.

На блокпосту уцелели почти все, только судьба двоих солдат караула осталась еще невыясненной, но я надеялся, что и они отделались ушибами.

Водитель «Эгоиста» не подавал признаков жизни. Его мехваген так и стоял в канаве, куда его снесло взрывной волной. Мотор был заглушен.

Так, первым делом нужно вытащить Грэга наружу.

– Помогите! Тут внутри человек!

Я еще раз попробовал самостоятельно перевернуть «Мавританца», но опять ничего не получилось. Слишком тяжелым оказался мехваген, одному не справиться.

Когда я вновь обернулся, чтобы еще раз позвать на помощь, риттер уже стоял в трех шагах от меня, направив дуло револьвера прямо мне в лицо.

Я видел, что ему неимоверно больно из-за сломанной руки, но риттер держался.

– Лечь на землю! Лицом вниз! Руки за голову!

– Господин офицер, у меня раненый! Ему требуется срочная помощь!

Револьвер в его руке задрожал, я понял, что еще секунда и он выстрелит. Демонстративно подняв руки вверх, я встал на колени, а потом лег, как было приказано, скрестив руки в замке на затылке.

– Свиридов, Шварцкопф, быстро сюда! Где винтовки, вашу мать?! Живо найти! Под трибунал пойдете!

Я чуть повернул голову, теперь в поле моего зрения оказались все уцелевшие солдаты и риттер-офицер. Невдалеке торчал в сугробе «Эгоист».

– Господин офицер, – попробовал я еще раз, – я действовал по высочайшему повелению. Там во втором мехвагене опасный преступник. Его нужно немедленно обезвредить, иначе… Вы же видели, на что он способен!

Казалось, риттер начал сомневаться. Он чуть опустил руку с револьвером, поглядывая то на меня, то на недвижимый мехваген.

– Вот, посмотрите сюда, это императорский перстень! Видите герб? Никто иной, кроме как действующий по высочайшему поручению, не вправе носить эту печать. Поверьте уже, мы на одной стороне. Вы меня слышите?!

Офицер молчал, явно не зная, что делать. Он находился в легком шоке, и все могло затянуться. Ситуация сложилась экстраординарная.

– Там внутри террорист, – продолжал убеждать я. – Арестуйте его и срочно вызовите любого из сотрудников Девятого делопроизводства! Дело государственной важности!

Начальник караула помотал головой. Он понемногу приходил в себя. Жестом приказав мне подняться, он отряхнул брюки и пальто от налипшего грязного снега. Как будто важнее дела в данную минуту не имелось…

Солдаты отыскали свое оружие и подбежали к начальнику, но тот все еще соображал, явно не знал, что делать в первую очередь.

– Время не ждет! – поторопил я, и риттер сделал отмашку солдатам, мол, поступайте, как приказывает этот человек. На большее он сейчас не был способен, но и на том спасибо.

– Помогите-ка, братцы! – приказал я.

С третьей попытки мы поставили «Мавританца» на колеса. Я заглянул в салон. Грэг был внешне цел и невредим, он даже не порезался. Репортер валялся на заднем сиденье.

И вновь меня пронзило сомнение, не зря ли я вытащил его из клиники. Вдруг там сумели бы помочь?..

Я сел на водительское кресло и попытался завести мотор. Тот поддался не сразу, но все же через полминуты глухо затарахтел. Отечественное качество!

Привычно бросив взгляд на «Эгоиста», я оторопел.

Теперь рядом с мехвагеном стоял человек.

Был он среднего роста, узкий в плечах и одетый совершенно не по погоде – в летний костюм, мягкие туфли и черный плащ. Его лицо было скрыто сплошной маской с прорезью для широко посаженных глаз.

Эта фигура… чуть в другой обстановке, с иным освещением… Да, это был он – незваный ночной гость! Тот самый чужак неведомой расы, пытавшийся меня убить прошлой ночью. Не двое же их? И снова мы встретились!..

Мой преследователь сделал несколько шагов вперед, двигаясь плавно и быстро, будто танцуя. Вот он стоял у мехвагена, а через мгновение – уже чуть в стороне, а еще через секунду расстояние, нас разделяющее, сократилось вдвое.

– Стоять! Руки держать на виду! – заорал рядом риттер, а солдаты синхронно вскинули винтовки, готовые стрелять по первому слову начальства.

Но иномирянин и не подумал подчиниться приказу.

Если бы я еще сомневался, то в следующее мгновение, как только он выхватил откуда-то из кармана уже знакомую мне короткую трубку – копию моего вчерашнего трофея, отбросил бы все вопросы в сторону. Сомнений не оставалось – именно это существо напало на меня ночью в номере.

Секунда – и два солдата уже падали на землю, держась за шипы, воткнувшиеся им в шеи. Риттер и оставшийся солдат выстрелили, но промахнулись. Существо двигалось слишком быстро, обычной человеческой реакции не хватало, чтобы успеть за ним, перехватить траекторию его движения и попасть из столь примитивного оружия.

Еще секунда – и упал офицер, а следом за ним и последний солдат. Убийца был уже в десяти шагах от «Мавританца». Не уйти, я слишком задержался, даже рвани я сейчас с места, он легко нагонит мехваген бегом.

Я выстрелил два раза в полуразмытую тень, но, разумеется, промахнулся.

А в следующий миг убийца уже стоял прямо перед «Мавританцем».

И тут позади меня яростно зарычал Грэг. В его голосе в этот момент не было ничего человеческого – так дикие животные отпугивают смертельно опасных соперников.

Хлопнула дверца мехвагена, я чуть повернул голову. Грэг выскочил из «Мавританца» и теперь стоял напротив черного убийцы. Оба замерли, даже не дыша. Казалось, весь мир замер вместе с ними.

Грэг отчетливо произнес одно слово:

– Ненавижу!

И прыгнул вперед.

При этом он двигался не менее быстро, чем его противник. Шип, выпущенный убийцей, пролетел мимо и воткнулся в дверцу мехвагена на уровне моего тела. Шип воткнулся в металл! Из чего же он сделан?..

Еще раз выстрелить у черного не получилось, Грэг сшиб его с ног, уронил на землю и навалился сверху, впившись зубами тому в шею. Я не узнавал миролюбивого репортера, в него словно вселился обезумевший демон смерти. Он рвал чужака зубами, он душил чужака, вцепившись ему в шею руками.

Тот пробовал отбиваться, но бесполезно – Грэг явно был в этот момент сильнее. Не знаю, чем бы все окончилось, но со стороны города показалось несколько грузовых мехвагенов, быстро движущихся в нашу сторону.

Грэг на мгновение отвлекся, и черный воспользовался шансом. Вывернувшись из смертельных объятий репортера, существо кинулось бежать прямо в лес, бросив в очередной раз и свою смертоносную трубку-оружие и «Эгоиста». Убийца спасал свою жизнь.

Я думал, Грэг помчится за ним следом, но его интерес к происходящему уже угас. Руки репортера вновь безвольно упали вдоль тела, взгляд затуманился. Я подбежал к нему и отвел к «Мавританцу», заботливо усадив на заднее сиденье. По дороге я подобрал с земли очередной трофей – вторую за два дня духовую трубку. Жаль, шипов к ней черный убийца не обронил.

Мехвагены приблизились, из них высыпали военные. Я предусмотрительно поднял руки вверх, так чтобы перстень было видно каждому. Нас тут же окружили и взяли под прицел.

Да, теперь простым объяснением не отделаться. Произошел теракт – ведь любое покушение на военных – это теракт, – и кто-то должен был за это ответить.

X
Доктор Кокаино

Грузовики с военными оказались у блокпоста случайно. Два взвода в составе девяноста восьми человек направлялись в армейскую часть, расположенную неподалеку. Едва свернув на проселочную дорогу, они услышали гулкий взрыв. Риттер-подпоручик Дементьев отдал приказ развернуться и проверить, что происходит. К несчастью, подмога все равно запоздала. Все самое интересное закончилось как раз перед прибытием грузовиков.

– Господин риттер-подпоручик, еще раз вам объясняю, я не знаю, кто это был! Вы уже направили солдат прочесывать лес, будем надеяться, что поиски дадут результат. Далеко он уйти не мог!

– И все же настаиваю на вашем немедленном визите в Департамент, господин Бреннер. – Дементьев смотрел на меня весьма недоверчиво, но я его прекрасно понимал.

Странный тип без верительных документов, размахивающий императорским перстнем, – выглядел я по меньшей мере подозрительно. К тому же рядом со мной стоял, пошатываясь, Грэг в больничной одежде, вернувшийся в состояние полной безучастности к происходящему.

– Обязательно туда съезжу, но чуть позже, и ваша помощь для этого мне не нужна. – Я решительно направился к «Эгоисту», который солдаты уже вытащили на дорогу. – Этот мехваген я конфискую. Мой собственный пусть отвезут к Департаменту, после его оттуда заберу. Очистить дорогу, риттер-подпоручик, это приказ!

Нет, будь я на его месте, ни за что не отпустил бы самого себя, арестовал бы, как пить дать… до выяснения…

Дементьев пребывал в сомнениях. Мне уже стало казаться, еще секунда, и он не выдержит, плюнет на субординацию, отдаст-таки приказ схватить меня и лично препроводит в Департамент.

Обошлось.

– Освободить дорогу!

Солдаты в шинелях нового покроя, только что поступивших на интендантские склады фридрихсградских частей, и остроконечных касках – пикельхельмах, как они назывались из-за металлического шипа на куполе, споро растащили в стороны завал, образовавшийся после взрыва и перекрывший дорогу в обоих направлениях.

За прошедшие полчаса скопилась изрядная очередь и в сторону города, и обратно из мехвагенов и саней, но их пропускать не торопились. Всяческий теракт порождает усиленный контроль. И плевать, что уже поздно. Начальству виднее!

Скорее всего, бедолагам придется простоять остаток дня, ожидая, пока не увезут тела погибших, не пришлют смену караула и не восстановят пост. Потом долгий и пристрастный досмотр… Эх, не завидовал я им и не хотел оказаться на их месте. Морозец крепчал, я уже изрядно замерз.

«Эгоист» резво рванул вперед. Идея сменить транспортное средство пришла мне в голову внезапно. Слишком уж хорош был мехваген убийцы сам по себе, даже не считая смертоносной пушки на капоте, и оставлять сие чудо техники на растерзание полицейским было бы кощунством. Я был уверен, как только выдастся пара свободных минут, я сумею разобраться с дополнительными функциями «Эгоиста» и научусь управлять пушкой. Столь бронебойная вещица мне не повредит.

Я лихо мчался вдоль длинного ряда саней, повозок и мехвагенов, благо моя колея была свободна. Люди еще надеялись, что задержка кратковременна и скоро вновь начнут пропускать, поэтому никто не разворачивался в обратную сторону, и я быстро ехал в нужном мне направлении, не встречая помех на пути.

Вторая встреча с черным убийцей вновь чуть не стала роковой. И оба раза мне повезло. Первый раз – везение, сплошная удача, фортуна, если хотите, – я вовремя проснулся и сумел отстреляться, во второй раз помог Грэг, который сидел сейчас рядом со мной на пассажирском сиденье, безучастно прикрыв глаза и более не реагируя на происходящее. Третий раз мог стать фатальным.

Фридрихсград надвигался быстро, уже через полчаса я ехал по рабочим районам, провожаемый неприязненными взглядами местного населения. Многочисленные заводы и фабрики застилали солнце черным дымом, поэтому казалось, несмотря на послеобеденный час, что сейчас уже поздний вечер.

Встречают, как говорится, по одежке. Стоимость «Эгоиста» исчислялась месячной зарплатой целого рабочего квартала, а то и всего района, и местные это чувствовали. Поэтому останавливаться тут я не рискнул, убить не убьют, но лицо начистят, а машину разобьют. Классовое неравенство, чтоб его, достигло в последнее время своего апогея. Неудачная попытка народного восстания под предводительством приснопамятного товарища Серафимова лишь усугубила ситуацию, и после его подавления профсоюзы, только набирающие силу, были распущены, условия труда ужесточены, а всех недовольных забирали теперь прямо с производства. Дальнейшая судьба их была весьма печальна – каторга или тюрьма. Император Константин терпеть не мог смутьянов и заговорщиков.

К счастью, рабочие районы я проехал быстро и без приключений, разве что пару раз чуть не увяз в снегу. Вскоре я уже колесил по очищенным улочкам, где ходила публика на порядок приличнее.

Здесь-то на стыке двух миров – буржуа средней руки и рабочих – и обитал мой давний знакомый, доктор медицины без диплома Игнат Михаэлевич Блюмберг, или по-простому – Доктор Кокаино, иудей – по вероисповеданию и национальности, мессия – по призванию, патриот-националист – по убеждениям. Свое прозвище он получил за чрезмерное увлечение одним весьма пагубным препаратом, именуемым разными обозначениями – от банальных «номер один» и «снега» до загадочных «белой лошади» и «чарли».

В отличие от профессора доктора-доктора Моргана из «Зонненшайна» у Игната Михаэлевича не висели на стене кабинета ни университетские дипломы, ни ученые степени, ни даже справка об окончании сестринских курсов первой медицинской помощи. Однако это не мешало ему активно практиковать в хирургии и прослыть одним из лучших нелегальных врачей Фридрихсграда. Количество спасенных им жизней исчислялось тысячами, его изобретения активно перенимали прогрессивные хирурги со всего света, но добиться официального признания в отечественных медицинских кругах он не смог. Мешало отсутствие тех самых дипломов и научных публикаций, а также излишняя помпезная напыщенность некоторых облеченных властью лиц. Впрочем, доктору Блюмбергу с лихвой хватало и его нынешней популярности.

Игната Михаэлевича много раз пытались переманить ведущие клиники бриттов и франков, и даже с той стороны Атлантики ему поступали весьма выгодные предложения. Обещали многое: и докторскую степень, и свою кафедру, и сделать главным врачом крупной клиники на его выбор – доктор Блюмберг безоговорочно отклонил все варианты.

«Я – русский!» – гордо, но с изрядной долей иронии заявлял Блюмберг, полностью игнорируя вторую часть названия великой империи. Он вообще со многими историческими данностями был в конфликтных отношениях, не желая мириться с тем, что считал неправильным.

«Здесь родился, тут и помру», – любил повторять он.

Когда десять лет назад Опиумная конвенция отнесла кокаин к списку смертельно опасных препаратов и запретила его свободную продажу в Руссо-Пруссии, Блюмберг едва не сдался и чуть было не сорвался с насиженного места, но любовь к родине все же победила. Он остался и стал приобретать препарат по поддельным рецептам.

Обитал Игнат Михаэлевич в небольшом двухэтажном домике. На верхнем этаже в спальне он ночевал, на первом устроил кабинет и осмотровую комнату, а в подвале оборудовал операционную. Его двоюродная сестра Цецилия выполняла одновременно роль прислуги и медицинской сестры, беспрекословно слушаясь старшего брата. Она занимала крохотную каморку на втором этаже, рядом со спальней брата. Циля его просто боготворила и готова была, по ее словам, жизнь отдать за «этого человека, поцелованного богом в руки и ум». Однако это не мешало ей прикарманивать часть средств, выделяемых Блюмбергом на питание и закупку необходимых препаратов.

Игнат Михаэлевич на подобные мелочи внимания не обращал. Главные свои закупки он производил исключительно самостоятельно, а пища телесная его волновала мало.

В этот-то столь знаменитый дом я и доставил несчастного Грэга. Благо подъехать получилось к самому крыльцу, и Циля, выскочившая из дома на мой громкий стук, помогла репортеру подняться по ступеням, пройти в осмотровую и устроиться на диванчике. Я же тем временем загнал мехваген под навес в крохотный закуток между домами и зашел в кабинет к Блюмбергу. Тот сидел за столом и меланхолично листал весьма объемный фолиант. Увидев меня, он отбросил талмуд в сторону и обрадовался:

– Кирилл Бенедиктович, давненько не виделись! Рад, что помните старика!

Доктор без диплома был совершенно неиудейской внешности – огромен, почти два метра ростом, и лыс как шар для игры в кегельбан. «Последний клок вырвала третья жена», – часто отшучивался Блюмберг. Женат он был пять раз, и все, по его же словам, удачно, потому как в итоге разводился, не теряя в имуществе. По поводу возраста доктор тоже приукрасил – было ему чуть за пятьдесят, но фору он мог бы дать и молодому.

– Игнат Михаэлевич! Да все, знаете ли, не до того было…

Я устроился на стуле.

– Наслышан, наслышан… – помрачнел Блюмберг. – Мои соболезнования!..

– Благодарю. – Я постарался, чтобы мой голос не сорвался от нахлынувших внезапно воспоминаний, в горле запершило.

– Воды? Или чего покрепче?

– Стакан воды подойдет, спасибо. Покрепче на меня в последнее время слабо действует…

– Да что вы говорите? – заинтересовался доктор. – А на вид вполне здоровый человек. Хм… простите за откровенность. Цвет лица нормальный, язык не покажете?

– Не покажу, – поневоле улыбнулся я, принимая стакан. Хороший врач отличался от всех прочих еще и тем, что всегда умел поднять настроение пациенту. И пусть в данный момент я не являлся его клиентом, но это не помешало Игнату Михаэлевичу с честью выполнить профессиональный долг, давно уже вошедший у него в обыденную привычку.

– Зря, молодой человек. Весьма жаль, что вы отказываетесь от обследования. За превентивной медициной будущее, знаете ли…

– Я, собственно, привез к вам своего товарища. С ним приключилась беда…

– Давайте-ка, Кирилл Бенедиктович, прежде чем я приступлю к его осмотру, вы расскажете мне все подробности. Историю болезни, так сказать. Любые нюансы могут иметь ключевое значение!

Прекрасно понимая правоту его слов, я постарался быстро, но подробно, не упуская деталей, поведать доктору о предшествующих помешательству Грэга событиях. Упомянул и о приеме в посольстве чужаков, что, несомненно, было ключевым фактором случившихся неприятностей. Услышав о фогелях, Блюмберг оживился и, дослушав мой рассказ до конца, немедленно поднялся на ноги, заняв собой почти весь небольшой объем кабинета.

– Чужаки – это весьма любопытная тема, знаете ли! Любая чужеродная инфекция могла привести к весьма печальным для организма последствиям. Надо сделать ряд анализов. Это может занять некоторое время.

Мы вышли из кабинета и прошли в смотровую. Репортер все так же безучастно сидел на диванчике.

– Он воспринимает слова? – поинтересовался Блюмберг, внимательно разглядывая Грэгуара. – Слушает приказы?

– Он же не собака, доктор, какие приказы? – удивился я. – На слова он почти не реагирует, но если потянуть его за руку, то идет следом, если подвести к стулу – садится.

– И при этом лишь раз проявил явную агрессию? В этом странном нападении на дороге?

– Вы забыли о ребенке.

– Ах да, ребенок… – задумчиво протянул Блюмберг. Он потянул, по моему совету, Грэга за рукав, тот послушно встал на ноги и вышел на середину смотровой. Доктор обошел его кругом, поднял одну руку, затем другую. Как только он выпускал руку репортера, та сразу же падала вдоль тела. – С ребенком, как я понимаю, тоже не все просто?