Текст книги "Договор Тьмы и Света"

Глава Восьмая

«И перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола, и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему. И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет».

Откровения Ионная Богослова (Апокалипсис)

Незыблемы были когда-то серафимы в своём всесилии и служению Творцу. Витали они вокруг престола Господа, прославляя того за деяния великие, но… всему хорошему приходит конец. А он начался с отрепетированного заранее падения Люцифера, как бы выступившего против воли Отца Небесного. К нему примкнули тогда многие наивные первые серафимы. Левиафан, Асмодей, Вельзевул – все они, искушённые речами Сатаны, предали Создателя, перестав его восхвалять и пустившись во все тяжкие. Сквернословя и понося всуе имя Творца, они объявили о своей полной независимости и планах, подразумевающих создание собственной реальности, в которой не было места ни тьме, ни свету.

Данная ересь, как оказалось, вызревала несколько столетий и вскрылась лишь благодаря искусно и тайно организованному псевдо-восстанию. Злые языки утверждают уже почти вслух, не таясь, что Люцифер специально слил мятеж Небесной Канцелярии, ибо был тайным агентом на службе своего Отца. И большая доля правды в этом присутствовала, ибо любимый сын Творца отличался блестящим умом и умопомрачительной интуицией, не раз до этого ставившей в тупик весь сведущий Рай. А тут взять и так бездарно опростоволоситься?

Да и к тому же, после своего коллективного падения, из всех падших только Люциферу позволялось посещать в открытую Рай и даже участвовать в приватных совещаниях Божественной Канцелярии… иногда и в качестве председательствующего!

Но судьба остальных мятежных серафимов не была столь радужной. Ведь падение подразумевало вечную ссылку в гиену огненную и пожизненное отрешение от Рая. Не менее паскудной оказалась действительность и для тех, кто не предал Бога. Все серафимы были изгнаны от престола Господня в сторону… Юпитера, в недрах которого и стали обитать, лишившись возможности летать на своих шести крыльях, ибо чудовищная гравитация планеты буквально их плющила. Природе Юпитера было глубоко плевать на происхождение и ранг тех, кто так нахально нарушил естественных ход её процессов. Поэтому все серафимы не жили, а выживали, каждый миг своего проклятого бытия рискуя превратиться в плоскую окружность толщиною в один атом, обрамлённую опалёнными перьями, утратившими остатки божьей благодати.

Именно сюда и привела дорога Иуду, посланного апостолом Петром отыскать одного из серафимов, имевшего довольно странное и скандальное для его окружения имя «Няшка».

Надо заметить, что самому Иуде, хоть и он и являлся бестелесным духом, вход на Юпитер был закрыт, ибо разметал бы его сущность по бескрайним своим просторам так, что даже самому Создателю, возжелав конечно он этого, не удалось бы собрать того, кто как бы предал Иисуса, воедино. Поэтому-то Иуда, подав ментальный запрос об аудиенции, стал дожидаться встречи с Няшкой на Ганимеде – седьмом и самом большом спутнике газового гиганта, служившего своеобразной перевалочной базой для посетителей и грузов извне.

Ганимед, между прочим, обладал слабой кислородной атмосферой, а под его ледяным панцирем скрывался солёный океан, наполненный весьма замысловатой жизнью. Спутник имел почти жидкое, расплавленное, магматическое ядро и мог вполне заслуженно претендовать на роль независимой планеты, вращайся бы он вокруг солнца, а не Юпитера. Как и сам Иуда, будучи более удачливым, не стоял бы сейчас в жгучем холоде на мёртвой поверхности в ожидании встречи с Иехоэлем – единственным небесным существом, знавшим истинное имя Бога. Во всяком случае, так гласили многочисленные и довольно ветхие слухи, бродившие тысячелетия как среди жителей Рая, так и среди неистовых поклонников христианства.

– Эй, Иуда, не меня ли ты ждёшь?

– Я жду другого серафима, Иехоэль, но бюрократия не знает границ. Даже Юпитер, благодаря изгнанным шестикрылым, бывшим любимцам Господа нашего, успел по уши в неё окунуться. Такой ли участи он достоин?

– Не твоё собачье дело, висельник! Кто посмел отправить в нашу обитель легендарного предателя?

– Апостол Пётр, – коротко ответил Иуда, умеривший свой сарказм, дабы не оказаться неожиданно в центре одной из многочисленных юпитерианских бурь.

– Ещё один дармоед, присосавшийся к божьей благодати, – констатировал обидную для всех мёртвых святых истину верховный серафим

– Не буду спорить…

– И не надо. Ибо чревато! Ты далеко от своего покровителя, и не ровен час, сгоришь в бушующем океане стихии, порождённой великим космосом.

– Хм…

– Это как понимать?

– Разве Юпитер, как и все остальные небесные объекты нашей солнечной системы, не является результатом великого созидания Господа нашего?

– Ага. Ты на него ещё и остальную Вселенную повесь. Я гляжу, лизоблюдство в Раю всё так же процветает…

– А у вас процветают крамольные мысли, близкие к ереси, которая, между прочим, неистово преследуется Небесной Канцелярией, – не смог удержаться от ответного выпада Иуда.

– Этих шакалов мы не боимся. Ибо Господь, незаслуженно наказав верных ему ссылкой, всё же оставил нам нашу безграничную силу. Не думаю, что кто-то в ближайшем будущем наберётся храбрости и попробует задать неудобные вопросы. Или Рай настолько переполнен, что появились первые добровольные суицидники, желающие сгинуть в небытие столь экзотическим способом?

– Офигеть! Вот так открыто признаваться в ненависти к божеским институтам власти мне? Тому, кто прославился самым известным и подлым предательством за всю историю человечества и, не только его?

– Не гони волну, мертвяк! Я прекрасно знаю, что никто никого не предавал. Как и то, что роль Иисуса весьма креативно исполнил наш бывший босс Люцифер. Или ты мне сейчас скажешь, похлопав для убедительности своим рыбьими глазами, что был ни при делах и не знал об этой афере тысячелетий?

– Я не верю тебе, Иехоэль! Иисус так не смог бы поступить, в принципе…

– Да?

– Именно!

– А ты часто с ним встречался после того, как тебя перетащил Пётр из Чистилища?

– Просто, я ещё не достоин лицезреть лик спасителя человечества, ибо не искупил полностью свои прегрешения!

– Дурак ты, Иуда! Был марионеткой, марионеткой и остался. Да ещё и ускоренно деградируешь в своей паскудной холопской роли. Раньше тебя Люцифер использовал, сейчас Пётр. Кстати, что этот мелкий пакостник затеял?

– Э-э-э…

– Хотя у кого я спрашиваю! Проще было бы получить осмысленный ответ от осла. Кстати, а вон и твой Няшка пожаловал. Подлетает, «божья ошибка». Жалко мне тебя…

– Почему?

– Порвёт он твой тщедушный усохший разум, как тузик грелку. Даже я его искромётных пьяных экспромтов побаиваюсь. Ладно, бывай бедолага… разлагающийся.

Иуда прекрасно знал, что ангельское племя на дух не переносит так называемых апостолов и святых, что буквально заполонили своими ментальными телами просторы Рая. Никто, нигде и никогда не любил пришлых. Так уж было заведено от начала всех начал. Но, чтобы уж так откровенно презирать их?! Да ещё и не скрывая своих эмоций… при том осознавая, что кара Господня может накрыть за такие шалости в любую секунду, в любом месте. Или не накрыть? Разве что верховный серафим вдруг лишился разума, потеряв всякую адекватную реакцию на реальность? Вряд ли. Вывод: что-то сгнило в их небесном царстве-государстве, раз его подданные, пусть и одни из сильнейших, позволяют себе при свидетелях выказывать такое откровенное неуважение к основополагающим и незыблемым властным инстанциям. Надо будет ему обязательно поделиться информацией с Петром. Вдруг она им пригодится? Или союзнику апостола? Хотя тому наверняка известно намного больше, чем всем серафимам и херувимам, вместе взятым.

– Эй, висельник! Ты меня спрашивал?

– Я…

– Ты, случаем, не тронулся сознанием в сторону безраздельного буйного сумасшествия? Прилетать на Ганимед, чтобы получить дюлей от невменяемого и совершенно разнузданного серафима?

– Мне нравится в свободное время путешествовать по солнечной системе, знакомясь с планетами и их обитателями, – ничего иного не придумав, блеснул пока ещё в пустоту куцым остроумием посланник апостола Петра

– Странное у тебя понятие о путешествиях, – прокричала тень существа, стремительно пикирующего близь Иуды

– Может выслушаешь меня, прежде чем выливать потоки помоев?

– Внимаю, – не без презрения смилостивился довольно странный персонаж, ещё никогда невиданный Иудой, за всё время пребывания того в райской локации.

Нет, до него, конечно, доходили слухи о некоторых несуразных творениях Господа, но… вот так – вблизи увидеть одно из них!!! Роднили эту летающую нелепицу с классическим образом серафима лишь шесть крыльев, да отсутствие нимба над головой. А вот дальше начинались откровенные аномалии…

Расплывшаяся вширь рожа, пропитая и прокуренная так, что с трудом различались две щёлки, наверняка дающие их хозяину весьма ограниченный обзор для визуального контроля за окружающей обстановкой. Компенсировали, видимо, сей недостаток уши-локаторы, словно срисованные со сказочного русского персонажа, награждённого его создателем не менее гротескным, чем само существо, именем «Чебурашка». Поверхностный обзор можно было бы закончить обонятельным прибором (ибо носом такое хоботообразное извращение назвать нельзя совершенно), достойным самых выдающихся особей слоновьего вида. Можно было бы, но… копна аномально густых, разнонаправленных косиц-дредов затмевала напрочь то причудливо-уродливое великолепие, что весьма блекло, по причине отсутствия фактической визуализации, описывалось ранее. Но всё же и на этом оказалось невозможным поставить точку в описании, представшего перед офигевшим Иудой экземпляра, ибо пасть, которая замещала функции ротового отверстия, являла собой истинный несокрушимый монумент редчайшему сбою, произошедшему на божественном конвейере в момент работы того над созданием очередного серафима!

Губы-канаты его уродливого собеседника, на первый взгляд, не могли прикрыть великолепные в своём безграничном омерзении клыки-зубы, растущие прямо из челюстей в три бесконечных, ослепительно белых, ужасающе острых ряда, ежесекундно обхаживаемых монструозного вида языком, секущимся в своём завершении на четыре или пять, самостоятельно живущих щупалец, весьма подозрительно смахивающих на конечности-придатки мифического Кракена!

– Дам тебе минуту, чтобы попривык к моему нестандартному, но креативному и светлому облику, – смилостивился «бракованный» или наоборот, «сверходарённый» благодатью серафим.

– Спасибо! – искренне поблагодарил собеседника Иуда

– Ну? Пришёл в себя, висельник? – тут же издевательски поинтересовался Няшка

– Почти…

– Не тормози, мертвяк! Ещё дел выше крыши. У меня без присмотра целые плантации райской дури. Надо бы слетать и проверить.

– Кстати, а чем вы здесь занимаетесь?

– Здесь?

– Да

– Ничем. А вот в недрах Юпитера много чем.

– Можно поконкретнее?

– Нет. Не можно. Давай уже ближе к делу, а то намотаю сейчас на свой пропеллер и… в месиво!

– Хамишь?

– И не думаю. Обычный боевой приём серафимов – раскрутить все шесть крыльев по круговой до сверхзвуковой скорости и атаковать противника. Отменный фарш получается из врага. Обычно. Но бывают и казусы.

– И что тогда?

– Тоже фарш, но отвратного качества – попадается нетронутый ливер, так сказать…

– Не слышал я раньше, что твои собратья настолько кровожадны, – признался Иуда

– Ты поздно родился, висельник. И не видел того, в чём довелось поучаствовать лично мне.

– И что же такого я пропустил? Войну с динозаврами?

– Ты ведь знаешь, насколько у нашего Творца сильно свербит в одном месте, когда он в депрессии?

– Догадываюсь.

– Слабо догадываешься. Без огонька в мыслях. Ну да ладно – чёрт с тобой. Так вот, в моменты хандры его сознание начинает творить настолько несусветную чушь, что мир буквально погружается в материальное подобие первородного хаоса, со всеми вытекающими последствиями.

– И?

– Появляются Титаны. Или те же боги второго эшелона. Думаешь, находясь в здравом уме, Господь умудрился наделать столько эгоцентричных сволочей и отменных сук, наделённых запредельными возможностями? И поверь, они были вполне реальны, в отличие от посмешишь из человеческих фантазий про ущербных супергероев и их антагонистов.

– Но ведь все они канули в забвение. Значит, не всё было столь ужасно. Так?

– Так, да не так! Именно нам пришлось зачищать всю эту ораву отвязных придурков, возомнивших себя властелинами Мироздания. Прежде, чем то, что от них осталось, отправилось в глубины Дома Смерти. На переплавку, так сказать.

– Но, почему об этом никому неизвестно в Раю?

– Никому? Эт ты загнул. Очень многие осведомлены, да помалкивают. Зачем акцентировать внимание на столь эпических промахах самого Создателя? Бог обязан оставаться непогрешимым. Иначе рухнет вся конструкция, создаваемая день за днём методом проб и ошибок миллиарды лет! С тем лишь уточнением, что время раньше не текло, как сейчас, а буквально неслось потоком, сопоставимым со скоростью водопада, чьи воды стремительно низвергаются в бездну с заоблачных горных вершин.

– Ох ты, чёрт подери! – опешил Иуда

– Да… да… да… время тоже изменилось. Виновным, но лишь косвенно, оказался опять Бог. Его тёмная сущность, встроившись в метрику местной реальности, сильно замедлила скорость временного потока. В этом ему неосознанно помогли Смерть со товарищи.

Чем дольше с ним делился головокружительно-непостижимой информацией странный шестикрылый уродливый всезнайка, тем больше росло беспокойство в сознании самого Иуды. Он, хоть никогда и не занимал центральных ролей на исторической сцене, был довольно ушлым и опытным персонажем. Поэтому отдавал себе отчёт в том, что столь скандальными историями с ним делятся не с целью произвести впечатление своей осведомлённостью. Серафим его явно проверял, использовал или к чему-то готовил. Но зачем? К чему? И что будет, если Иуда каким-то образом не оправдает возложенных на него ожиданий? Сразу устранят? Или замучают изысканно-изуверскими пытками, мастерами которых абсолютно заслуженно считали соплеменников не в меру говорливого серафима?

– Что-то ты приуныл, висельник? Скучно стало или задумался о своей дальнейшей судьбе?

– Зачем ты всё это вывалил на меня?

– Чтобы подготовить тебя к разговору с сущностью, которая при обычных обстоятельствах, даже и не взглянула бы в твою сторону, встань ты вдруг у него на пути хоть новой компактной чёрной дырой… «усохнув» при этом до размера одиночного кварка.

– Но я ведь абсолютно спонтанно прилетел на Ганимед!

– Уверен?

– Теперь уже и не знаю…

– Ты ведь подавал заявку в транспортный департамент Небесной канцелярии, с просьбой о кратком одноразовом визите на спутник Юпитера???

– Конечно.

– Долго ждал отмашки?

– Двое стандартных суток.

– Этого было более, чем достаточно, чтобы подготовится к твоему прилёту.

– Тебе?

– Идиот, что ли? Нет, конечно!

– Меня сейчас обнулят, отправив в пустоту забвения?

– Да на хрен ты там кому нужен, висельник! С тобой просто пообщаются и зададут конкретные вопросы, на которые ты уж постарайся ответить предельно честно и обстоятельно. Иначе…

– Что?

– Отправишься туда, куда сам только что предлагал. Понял?

– Да.

– Тогда…

После этого Иуда отключился.

А вот когда пришёл в себя, то понял, что зря уж так боялся пустошей забвения, ибо место, в котором он очутился, показалось ему значительно ужаснее…

Вокруг плясали прямые линии трассирующей в никуда плазмы загадочного происхождения. Что-то урчало и всхлипывало, видимо оставшись недовольным результатом. Световые пятна кляксообразной формы то и дело, наплывая друг на друга, громко и протяжно агонизировали в обоюдной аннигиляции, выбрасывая вовне себя потоки жутко раздражённых нейтрино, пытающихся за доли секунды своей короткой жизни пробить как можно большие расстояния пространства, прошивая то, включая и самого Иуду, умопомрачительно болезненными уколами. Гравитация по ощущениям была безграничной, а звуковая палитра каждый следующий миг убивала все слуховые рецепторы, а затем, видимо получая от процесса особое удовлетворение, восстанавливала вновь. Полная дезориентация, царившая вокруг, вряд ли могла бы что-то ухудшить, но она старалась – старалась с фанатичным упоением безумца, решившего раскрутить до запредельной скорости колесо самого Мироздания так, чтобы, не выдержав оно разлетелось в бесконечность брызгами галактик и звёздных скоплений, раскрошенными сошедшей с ума тёмной энергией, на пару с чем-то невообразимо чудовищным и запредельно сильным.

Реальность, если таковая здесь и присутствовала хоть в малую долю процента, скорее всего смахивала на внутреннее содержимое конструкции адской мясорубки, предназначенной для перемалывания сознания, эмоций и чувств в нечто определённо жёстко сюрреалистичное, лишённое объёма, веса, плотности и, лишь весьма отдалённо связанное с временем и пространством. Иуда ощущал себя одновременно везде и нигде, поражаясь накалу боли, которую он испытывал здесь и сейчас. Он не имел возможности кричать, молить о пощаде или пытаться хоть как-то реагировать на эту боль. Поэтому он наблюдал и удивлялся… в том числе и тому, что очнувшись после оглушающего удара, так и не смог вновь провалиться в спасительное небытие забвения, которого он, наивный, так боялся всю свою загробную жизнь, в качестве бестелесного образца коварности и предательства сначала в Аду, а потом и в Рае, когда его за каким-то хреном вытащил на Небеса апостол Пётр.

И вдруг, как отрезало – боль испарилась вместе с теми переживаниями, которые принесла с собой, покрошив сознание Иуды на мелкое замысловатое конфетти. Боль ушла, но пришёл голос! Голос, который одновременно ненавидел и боялся весь Рай, не сговариваясь. Голос, принадлежащий самой опасной и коварной сущности во всей солнечной системе. Голос того, кому все желали смерти, если бы он сам таковым не был!

– Очнулся, лихоимец?

– Где… где я?

– Хорош уже блеять! Не заставляй меня подгонять тебя… ибо то, что ты только что пережил, покажется тебя лёгким и приятным во всех смыслах массажем.

– Всё. Я готов слушать и говорить, – тут же мысленно отчеканил Иуда, с удивлением обнаружив после всего пережитого в себе ещё способности к телепатии

– Что тебе говорил Пётр, я уже знаю. Просканировать твой куцый мозг, что руки вымыть. Меня интересуют твои ощущения, которые ты испытывал в тот самый момент, когда Пётр делился с тобой информацией о вашем, так называемом, союзнике из Тьмы.

– Я был испуган, удивлён и обескуражен…

– Иуда, мне глубоко наплевать на твои личные переживания. Я хочу, чтобы ты расслабился, а затем мысленно представил себе ваш разговор. Секунда за секундой. Всё остальное сделаю уже я.

Иуда сразу же выполнил приказ Смерти, а через короткий отрезок времени просто… перестал существовать, встретившись наконец-то с ужасом всей своей потусторонней жизни.

– Надеюсь, забвение примет Иуду, как и подобает, – задумчиво почти прохрипел серафим

– У нас, Няшка, объявился весьма серьёзный гость. Он действительно явился из Тьмы. Пётр не обманывал Иуду.

– Зачем он пожаловал?

– За частью Тьмы, которую та желает любым способом вернуть.

– Ты уже как-то мне об этом рассказывал. И ещё ты говорил, что ждёшь посланца со дня на день. Так чем ты тогда, Смерть, удивлён?

– Нас не просто хотят вернуть. В начале нашу пятёрку собираются использовать против субстанции, так удачно изгнанной нами при первом появлении в этой реальности.

– Она тоже вернулась?

– Скорее да, чем нет. Но есть сомнения и имеются некоторые нюансы.

– Что будем делать?

– Вступим в игру, начатую нами на заре существования солнечной системы.

– Будет опасно?

– Ага. А ещё будет очень интересно.

– Аминь, – выдохнул серафим

– Нет… лучше пока без него обойдёмся, – загадочно ответил Я.

Глава Девятая

И увидел я другого Ангела, летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле и всякому племени и колену, и языку и народу…

(Откр.14:6)

Они спускались на Землю среди лёгких порывов солнечного ветра, маскируясь от человеческих систем слежения за околоземной орбитой, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, как того требовали весьма жёсткие «небесные» инструкции. Целью приземления была территория нынешней Сирии, раздираемой многие годы непрекращающимся противостоянием многих государств, коалиций, радикальных и, не очень, религиозных течений, разношёрстных группировок и конкретных разведывательных служб. Все преследовали свои меркантильные интересы и отстаивали определённые доктрины, большинство из которых дальше преумножения власти и материальных благ и не думало заглядывать. Местные гибли от нередких бомбёжек, междоусобной войны всех против всех, голода, болезней и зверств удельных князьков, расплодившихся в многострадальной Сирии, как грибы после дождя.

– Куда дальше, брат?

– Ищем город Алеппо. Там всё должно начаться. И, как мне кажется, закончиться. Хотя, пути Господни неисповедимы. Что конкретно породит разум нашего Отца, даже ему самому иногда неведомо.

– Отвык я уже носиться по настоящему небу, словно ветер-бродяга. Тревожно и слегка необычно. Может так старость к нам подкрадывается, Михаил?

– Ты ещё мне здесь про возрастной артрит басни начни рассказывать… и старческую деменцию, хотя вот со вторым я бы всерьёз поостерёгся на твоём месте. С самого рождения слаб ты был, Гавриил, на то, что у нормальных ангелов зовётся сознанием.

– Сколько тебя помню, столько и слышу эту издёвку. Не надоело прикалываться?

– Нет. А должно?

– Мне ты ничего не должен, как, впрочем, и себе. А вот совести своей…

– Помни лишь одно, брат мой недалёкий, – повысил голос Михаил

– И что же?

– Все мы должники перед Творцом нашим. И более ни перед кем или, тем более, чем.

– Ну вот пусть тебе и пускают кровь! Так сказать, в зачёт долгов перед Господом. А я… пас. Да и нет у меня уверенности в том, что Отец не имел ввиду более радикальный вариант в этом «символическом» жертвоприношении.

– Ты думаешь?

– Хоть я с твоих слов почти идиот, но вижу дальше своего носа, Михаил. В отличие от тебя, братец.

– Обоснуй.

– Да всё на поверхности – чем радикальнее само действие, тем мощнее проявится эффект.

– И?

– Чтобы одолеть своих братьев, нашему Отцу потребуется значительно больше какого-то детского пореза! Как ты ещё не понял, Михаил!? – уже не сдержавшись почти прокричал Гавриил.

– Ты чего орёшь, как потерпевший? Местных только распугаешь.

– Почти всех местных давно уже турки на пару с игиловцами распугали… до состояния трупного окоченения. А оставшимся и все черти Ада не страшны. Двух архангелов, костерящих друг друга на чём свет стоит, они не заметят.

– Полная разруха… как Отец такое безобразие смог допустить, Гавриил? Ты же у нас спец по всяким теориям заговоров. Будь так добр, просвети своего «упоротого скрепного райского патриота»!

– Ну ты и загнул!

– Так над Россией выходили в плотные слои земной атмосферы.

– И что?

– Надышался токсичных испражнений.

– Может, испарений?

– Нет. Именно, испражнений. И я всё ещё жду твою версию, объясняющую столь наплевательское отношение Создателя к своим творениям.

– Изволь. Все эти миллиарды обезумивших от деградации людей нужны нашему Отцу лишь для того, чтобы отвлекать Смерть от…

– От чего?

– От самореализации. Давно уже самые сведущие шепчут по сторонам одну занимательную легенду, которая, между прочим, претендует быть истиной.

– Жги, любитель райских сплетен!

– Ты ведь прекрасно осведомлён, что наш Отец, как и ещё четверо всем известных сущностей, не будем упоминать их всуе, появились из иной реальности?

– Естественно.

– И то, что новая реальность, чуждая для них во всех смыслах, отказалась принимать беглецов?

– Да.

– Дальше последовала реакция, так называемого «комплексного отторжения», усугублённая некой сторонней силой, якобы невероятно продвинутой в своей разумности, решившей уже не просто вытолкнуть непрошенных гостей туда, откуда они пришли, а обнулить, лишив их собственной энергии до… отрицательных величин.

– Я и об этом наслышан, хотя и не считаю данные слухи достоверной информацией. Но, продолжай!

– И вот, когда уже до гибели оставались какие-то доли секунды, все тёмные согласованно открыли свои сознания местным пространству и времени в отчаянной попытке выжить.

– Наш Отец утверждает, что идея пришла именно ему в голову.

– Другие говорят, что спасителем стал Смерть.

– Этих «других» не мешало бы отправить в Чистилище, дабы они там продолжили «чесать» своими лживыми языками среди боли и хаоса, распространяя откровенную чушь, полезную лишь нашим врагам… – не сдержался от дежурных проклятий Михаил.

– Мне продолжать или ты сначала проорёшься?

– Я всё.

– Угомонился?

– Да.

– Точно?

– Сейчас испепелю!

– Так вот, на всех без исключения пролилась буквально «благодать» местного разлива. Каждый получил тоже, что и остальные, но под воздействием индивидуальных особенностей, эта энергия преобразовалась в нечто уникальное для каждого из тёмных.

– Пока я слышу то, что мне знакомо…

– Не торопись.

– Не буду.

– Больше всех досталось Смерти, так как именно он попал в самое пекло, зажатый между агрессивной реальностью и НЕЧТО, стремившимся подчинить или уничтожить непрошенных гостей. И именно это не даёт покоя столько времени нашему Отцу, не без оснований опасающемуся раскрытия, спящего по большей части, потенциала своего брата.

– Конкуренция?

– Не думаю…

– А что тогда?

– Скорее всего он боится непредсказуемости той силы, что заполнила Смерть, так и не раскрывшись в полную мощь. А вдруг она окажется управляемой извне и в самый неподходящий момент нанесёт сокрушительный удар по всему, что так долго и упорно создавал наш Отец?

– Если всё, что ты сейчас мне рассказал, окажется правдой, то возможно Господь и прав?

– Возможно. И это не вопрос веры в ближнего своего, а вполне обоснованная перестраховка. Только вот методы, которые избрал Бог, немного меня смущают.

– Почему?

– Вместо того, чтобы объединится со Смертью и попытаться выяснить скрытую природу, доставшейся ему силы, наш Отец плетёт интриги, искусственно сдерживая неминуемое. Это – контрпродуктивно. И создание человечества, с дальнейшим его сознательным лавинообразным ростом, прямое тому доказательство. А ведь можно было бы совместно использовать неведомый дар, обезвредив предварительно возможную негативную составляющую…

– И Смерть согласился бы на такое, максимально глубинное, копание в своём внутреннем мире?

– Да хрен его знает! Но попробовать стоило, хотя бы ради очистки совести.

– Бог и есть сама совесть, – вставил назидательно Михаил

– Хреново…

– Почему?

– Да потому! Получается, что сам себя и замарал…

– Ты говори, да не заговаривайся, Гавриил. Мы уже с тобой подискутировали на целое Алеппо! Хочешь своими речами прикопать нас ещё глубже?

– А что, разве есть куда?

– И то правда. Мы с тобой, братец, на самом настоящей дне. С мрачными перспективами в охапку. Вот пустят обоим кровь, а остановить не захотят.

– Хотел бы я посмотреть на безбашенных смельчаков, избравших такой, откровенно сумасшедший, способ своей гарантированной бесповоротной утилизации!

– Не хорохорься, а то накаркаешь!

– Чего это?

– Мы с тобой хоть птицы и довольно высокого полёта, но есть масса существ, способных так пообламывать наши крылья, что даже демоны Ада нам посочувствуют, а они, как тебе известно, не склонны к сентиментам.

– Ладно. Давай обустраиваться. Где выберем себе штаб-квартиру?

– А давай в руинах, что раньше представляли из себя Цитадель.

– Строители и реставраторы нам не помешают? Хочется, как ты понимаешь, всё сделать без лишней шумихи.

– Гавриил, мы готовимся к армагеддону! О какой излишней шумихи ты тут заикаешься?

– Я не хочу, чтобы о нашем присутствии на Земле, да ещё и в таком сакральном месте, раньше положенного прознали тёмные или жнецы Дома Смерти. Появятся лишние вопросы, нагрянут нежелательные персоны, наделённые силой, сопоставимой с нашей. Зачем нам эти преждевременные бодания с потенциальным противником?

– А ты кого туда определил, Гавриил? И когда уже успел выполнить столь неблагодарное осознанное усилие? Или просто решил развесить направо и налево бесконечные ряды-ленты ярлыков, исключив из всех, кого ты только знаешь, нас двоих?

– Нет.

– Нет?

– Даже мы в этом списке, Михаил, ибо часто своими неразумными поступками вредим себе больше, чем самый лютый и извращённый враг.

– Браво, мой, уже престарелый философ! Пребывание на Земле творит с твоим разумом буквально чудеса. Но давай поскорее осмотримся в этих нагромождениях истории, каменного мусора и человеческих напрасных стараний.

– Почему напрасных?

– Да потому, что их дни сочтены, благодаря нам. Хотя, мы лишь ускоряем процесс. У нашего Отца получился, надо признаться, нежизнеспособный продукт. Постоянно воюют, скандалят, ищут какую-то иллюзорную истину там, где ничего достойного и в помине нет. Жестоки, чрезмерно заносчивы, невообразимо и неизлечимо тупы. Видимо Бог, создавая сие недоразумение, был озабочен чем-то другим, более важным.

– Михаил, ты так ничего и не вынес из того, что я тебе рассказал! Так и задумывалось нашим Творцом изначально – создать максимум неудобств Смерти, чтобы он только и успевал утилизировать души упокоившихся беспокойных существ.

– Тогда почему столько проблем досталось нам? Рай только этими полуразумными животными и занимается последние пару тысячелетий. Как, впрочем, и Ад.

– Но это – лишь малая толика того, что выпало на долю Смерти и его жнецов. Если мы все в пене, то каково остальным тёмным!

– Да уж…

– Представил?

– Отчётливо и ясно. И понял ещё одну вещь…

– Какую?

– Наш Отец безгранично мстителен, коварен и злобен! Ибо сотворить такой многочисленный кошмар ради всего лишь одного своего брата, с которым, я уверен, можно было бы вполне мирно договориться, как ты недавно и упомянул. И ещё… насколько же безумны люди в своей запредельной инфантильности, если позволяют управлять собой таким отъявленным негодяям?!?!?!

– Ты о ком сейчас?

– О правителях человеческих и тех, кто на протяжении веков и тысячелетий поклоняется им, ничуть не меньше, чем нам. А, зачастую, намного истовее и чаще.

– В этом я с тобой согласен, но вот с Отцом ты, Михаил, явно перегнул палку. Такую ересь ещё можно представить от серафима Няшки, но никак не от самого фанатичного последователя Бога. Что с тобой? Неужели на тебя так повлияли мои слова? Или прибытие на Землю?