Текст книги "Эротика"

XXXVI

 
Словно мать, защитница, богиня,
Лоном трепетным вдруг бурю усмирив,
Она дарила мне свою святыни,
Глубины, где зарождался новый взрыв…
 

XXXVII

 
Я захотел немного умереть,
Чуть отделиться как зерно от оболочки,
Чтобы душа как птица облетела небо,
И оставаясь выше всех преград,
Осталась для Тебя мглой откровенья,
Меня вновь прежнего берущего к себе назад
Я чувствовал в Тебе свой путь наверх,
Жизнь только видимость того, чего не было,
Но даже в ускользающей тени
Есть мое счастье, и Твой Образ милый…
Порою обживает мои сны…
Они лучатся и, попав в дыханье,
Вдруг к сфере неба облаком припав,
Твое живое к моему магнитом —
Будто железо тянет, разодрав весь страх…
Мы есть, раз атомы делятся,
Соединяясь вместе в вечную семью,
Вокруг Вселенной бродят хороводы,
И все, что в нас, летит уже туда,
Показывая длящееся вечно —
Кино-окно, огни и поезда…
Акт половой с Любовью бесконечной
Другие будут повторять всегда,
Неисчислимые в своем порыве звенья,
Ах, мои прошлые и светлые года,
Они мне возвращают вновь Тебя,
Здесь сохраняющей безумное мгновенье…
Из Смерти забирающей меня…
 

XXXVIII

 
Как странно, этот мир собой велик,
У каждой девы свой безумный лик,
И с каждой можно смело, не боясь
Найти свою пленительную связь…
 
 
Но для чего, куда идет наш путь,
Неужто в девах спрятана вся суть,
И между лонами протянутая нить
Заставляет всех по жизни дальше плыть…
 

XXXIX

 
Все женщины зовут сопутствовать губам
И зов постелей, полуночный зов
Держит путь во глубину сердец,
А оттуда в небо по ветрам…
 
 
И рев людей, о, всемогущий рев,
С земли срывает и во тьме кружит
Богатства, спрятанные прежде на засов,
Под паутиной сладкозвучной лжи…
 
 
Пожар прекрасных чувств, крови пожар…
Нас раздевает огнедышащий дракон…
Любвеобильных слов живой нектар
В безумный круг ведет со всех сторон…
 
 
О, ненасытность всякого, кто здесь
Отведал плоти грешной естество,
Любовь вдруг превращает в месть,
Всех облекая в смертное родство…
 

XL

 
Моя красавица, зардевшись, тихо плачет
Вдруг, даже непонятно отчего,
Схватила мою душу на удачу,
Со мной сливаясь в бешеный рывок…
И вся внезапно тут же онемела,
В мгновение заполненная мной,
Из волн взлетало к звездам ее тело,
Обожествляя Вечность глубиной…
 

XLI

 
Был жаркий полдень, я лежал в траве,
С бездомным кобелем у тихой рощи,
А рядом обнимались тени две,
Соединяясь словно в призрак мощи.
Крест покосившийся их шепоты хранил,
Листва торжественно дышала их покоем,
А я лишенный – всяких ярких сил,
По шерсти гладил кобеля рукою.
А он безропотно, мне подчинясь, лежал,
Как девушка под пьяным пареньком,
И чуть скуля, таинственно дрожал,
Как будто отдаваясь мне тайком.
О, как хотел любить ее одну,
Как плакал, закусив сырой кулак.
О, неужели нет моей Любви,
И я грехом чужим любуюсь как дурак.
Нет, не любуюсь, а сквозь боль живу,
И ощущаю стыд ее героя,
Который деву разрывая как траву,
Вдруг входит в мир ее волшебною горою.
Собою заслонившей темь преград
Перед любой неприкаянной семьею,
Где двое вдруг себе находят ад,
Как прежде рай с прекрасной тишиною.
Был жаркий полдень, а я лежал в траве
С бездомным кобелем у тихой рощи,
И рядом миловались тени две
И очень грустно тлели мои мощи…
 

XLII

 
С нас пот стекал безумным градом,
Я в ней раскрыл прекрасный храм,
И свет, и тьма кружили все земное стадо,
Толкая мир к божественным дарам…
 

XLIII

 
Истекает милая жаркою истомой,
Замучила всего меня слезами,
Ужасно сыро стало в нашем доме
И я уже не сплю ночами…
Покорно к ее телу обратившись,
Я ей читаю только сказки,
Она рыдает, не устав возиться,
И просит от меня отменной ласки…
Я потихоньку в церковь и с молитвой
Пошел скорей замаливать грехи,
Она за мною с острой бритвой, —
Ложись немедля иль тотчас умри…
Я замер перед нею преклоненный,
Едва дышу в ее прекрасный пах,
Она склоняется все ближе, измождено, —
О, Боже, порази тебя мой прах!
Вся наша Жизнь проносится без Смысла,
Уже я годы с ней лежу в постели,
Бессвязно бормоча тупые числа,
Я весь исчез в ее безумном теле…
 

XLIV

 
Клубком вращаясь по песку
И томно сладостно журча,
Мы ощутили счастья вкус,
Входя безумием ключа…
В себе раскрыли быстро мы
Взрыв страсти обалденной тьмы…
 

XLV

 
Жуком-бурильщиком в Тебе я пропадаю,
Буря в Тебе ту первозданную красу,
Я кажется, все Существо съедаю,
Вместо Тебя оставив только Пустоту…
Скажи же милая, подружка дорогая,
Почему все происходит как во сне,
И Смерть, холодной Вечностью пугая,
Бродит возле нас в безмолвной тьме…
Она, услышав это, сразу разревелась
И вошла в меня бушующим Огнем,
Животворящая, Она имела смелость
Как и счастье вожделенья перед сном…
Она дала понять, что страхи от незнанья,
И чем беспомощней все люди, тем грустней,
И поэтому так жаждут обладанья,
Соединяясь вновь, все ярче и смелей…
 

XLVI

 
И день, и ночь мы с ней сливались в грязи,
Меня пронзал безумный силы ток,
Так, нас в патологическом экстазе
Объял своею мощью – Вечный Бог…
 

XLVII

 
Очи в очи, сердце в сердце,
Мысли в мысли – ты летишь,
Образ в образ, тельце в тельце,
Свяжет нас с Тобой малыш…
 
 
В вечном беге солнц прекрасных —
Нежный Верх и Милый Низ —
Вновь сливаются для Счастья,
Чтоб исполнить Твой каприз…
 
 
Дверцы в дверцы – попал сразу
В Глубину Твоих Чудес
И наполнившись экстазом,
Зашумел как дикий лес…
 
 
Вспыхнул Взор Твой Алым Цветом,
Я с Тобой в Огне горю,
Бродим мы Волшебным Летом,
Носим на плечах Зарю…
 
 
Травы шепчут прямо в Душу,
Небо обнимает Суть,
Еле выполз я наружу,
Ведь в Тебе мог утонуть…
 

XLVIII

 
Там в глубине скрывались лики тех,
Кто, как и я, вкусил с тобою грех…
Они шептали мне излюбленный глагол,
Запечатлевший оргий частокол…
 
 
Но я, коснувшись только имени в тебе,
Стал тоже призраком в посмертной темноте…
Я в твоем лоне был похож на муравья,
Лишь только раз один вошедшего в тебя…
 

XLIX

 
Вот оно, – время наружу рвущихся чувств,
Стая людей возбужденных
                          по городу носится с криком,
Клубы полны истекающих семенем тел,
Музыка пьяные пары сводит в безумство…
Взгляд похотливый и шепот о вечной любви
Всем помогает в укромных местах
                                       с небом слиться…
Горячая струйка зародышей в лоне Земли
Везде заполняет сосуды неистовой ночью…
И девы, и юноши страстью одною больны,
И жаром объятий расколот
                                пронзительный воздух…
Стирает любящих Дьявол в один порошок,
Готовя из них свое бессмертное зелье…
Все сходят с ума, безрассудно желая любить,
Знакомятся тут же,
                      хватают друг друга с волненьем,
Переплетаясь, в живых вносят каплю себя…
Вот, она цепь протекающих в тьме поколений, —
Ее продолжают все те, кто уже рождены,
И все, кто увидели свет
                           в конце рокового туннеля
И кто также нежно замрет
                          в упоенье земного оргазма…
 

L

 
Прекрасна в миг любовный дева
И лона тайна, волшебство
Уже окутывает древо,
Оно мое же естество…
 
 
Я твой, – измучь меня девица,
Сожми чудесною красой,
И я взлечу на небо птицей,
Пронзенный яркою звездой…
 
 
Я растворюсь в мильонах свадеб,
Тебя в объятьях задушу,
За то, что Бог мне хвост приладил
И я хвостом в тебя вхожу…
 

LI

 
Раскрой скорей Сокровище Свое
И дай мне умереть от Счастья в нем,
Жизнь пулею летит в Небытие,
Вмиг превращаясь в мимолетный Сон…
 
 
Сон чувств жужжит как пчелы на цветах,
Цветы вдруг превращаются в кресты,
Безумные тела – в безумный Прах,
В Небесный Воздух – светлые мечты…
 
 
Мечты людей несущихся в галоп
Переливаются мерцаньем древних звезд,
Знакомые следы волшебных троп,
Съедают волны омывающие плес…
 
 
Плес – место всех счастливых только Миг,
Любовь мелькает Вечным Колесом,
Я Ничего на свете не постиг
И надо мной лишь бугорок с крестом…
 
 
Весь Космос полон темным веществом,
Одной десятой только светит небосклон…
Тьма… Вечность… Тайна высших сил…
Кто механизм сей адский запустил…
Однако в лоно нежное влюбленный,
Я снисходительно гляжу на мир тлетворный,
Только девы стон в минуту единенья
И есть великий знак предназначенья!…
 

LII

 
Стучался в дверь сердитый муж,
                                 за дверью голос раздавался
Его жены и человека,
                                чей голос чуточку дрожал…
А муж стучал и громко плакал,
                                маша над дверью топором,
Сосед испуганный вертелся юлою за его спиной,
И страшно голая соседка
                               звала обиженного мужа
К себе немного отдохнуть,
                              прилечь и может позабыться…
Безумный муж не отзывался,
                              он бил и бил, но дверь звеня,
Увы, никак не отпиралась, она железною была…
Тогда соседка вдруг прижалась
                              горячей грудью к удальцу,
Он тут же глупо улыбнулся,
                            топор свой выронил, пошёл —
На отдых к чувственной соседке…
Потом ревнивая жена
            звенела топором по двери…
Но дверь стояла, как и та,
                          она железною была…
Имейте люди из железа двери
И ваши нервы тоже будут из железа,
Любите своих ближних как всегда,
Не забывайте только запираться,
Вся ваша жизнь пройдет как суета,
Но дверь железная должна в веках остаться
Как сопричастница безумного греха,
Которым вам здесь никогда не наиграться…
 

LIII

 
Ослепленный твоим лоном в темноте,
Я был бессилен промолчать пред Богом,
Ведь, где бы ни был я с тобою, я везде
Был насквозь пронзен безумным током!
 

LIV

 
На сосне кричит кукушка,
Я лежу и вижу сон —
На поляне спит пастушка,
Голая со всех сторон…
Я крадусь к ней очень тихо,
Залезаю на нее,
А она хватает лихо
Все Сокровище Мое…
 
 
Все Великое Наследство
В ее ручке, вот, те-на!
Что, дружок, не отвертеться,
Я теперь твоя жена!
Тут же кличет все село,
Нас бегом ведут во храм,
Что, миленок, повезло
Будить спящих по утрам…
 
 
Я ведь это… не со зла,
Только мимо проходил,
Не успел моргнуть, тела
Леший враз соединил…
Вон он прячется за древом,
Машет нам своим хвостом,
У него любая дева
В браке будет с мужиком…
 

LV

 
Оргазм нас обхватил как вечный ужас,
Хотелось тут же вместе закричать,
Но твоей страстью вмиг обезоружен,
Уже счастливый, я молчал за благодать!
 

LVI

 
Под кустом ты лежала хмельная,
Набок свисла Твоя голова,
Утешая меня, соблазняя,
Зажигая меня как дрова…
 
 
Лишь искринка из глаз, и я вспыхнул,
Всей Душою Тобой овладел,
А теперь мы замучились, дрыхнем,
Вылетаем как Духи из тел…
 
 
Рядом тренькает нежно гитара,
Набок свисла Твоя голова,
Нет на свете прекраснее пары
Чем безумные Мы – Ты и Я…
 
 
Кто-то крик поднимает ужасный,
Вдруг увидев живые тела,
Я владею Тобой ежечасно,
Ты во мне, я в Тебе, Ты – моя…
 
 
Этот славный любовный обычай —
Мы одни как весна под кустом,
Для зевак мы всего лишь добыча,
А для Бога – сплошной адский гром…
 

LVII

Велика судьба ничтожной моли, —

Съедать одежду нашу без лица,

За что мне Бог дает надежду с болью,

И с твоим лоном в ощущении конца?

LVIII

 
Когда под дулом пистолета
Я молча шел с тобою в ЗАГС,
Я ненавидел лучик света,
Что нас вогнал с тобой в экстаз…
Твоя родня шла тоже молча,
Стволы за пазухой держа,
Они поймали меня ночью,
Когда я на тебе дрожал…
Ведь ты ж сама через окошко
Звала меня впотьмах к себе,
Я забирался точно кошка
Наверх по жестяной трубе…
Откуда только знать я мог,
Что заварю такую кашу,
Что не поможет даже Бог
Исправить мне мою промашку…
Теперь как птичка окольцован,
Смеется вся твоя родня,
Папаша твой как орнитолог
Упрямо смотрит на меня…
Чего он вправду изучает, —
Ведь все уже – я не сбегу,
Пусть за себя и не ручаюсь,
Но умирать я не хочу…
Я проживу весь век с тобою,
К тебе привязанный как пёс,
Ты лишь корми меня с Любовью
И грей еще, чтоб я не мерз…
 

LIX

 
Нет, не могу я одержать рассудком мир,
А с тобой, в твоем безумном лоне
Лечу как гром из всех небесных дыр,
Пока нас радуга во сне сияньем ловит!
 

LX

 
За горизонтом пропадает мгла,
Все язычницы давно исчезли в модах,
Все неугомонные тела
Девственниц дрожат уже при родах…
 
 
Боль моей космической Души,
Ветер в моей пьяной голове
Носит прах в задумчивой глуши
И поет псалмы лишь о Тебе…
 
 
Словно Ты – далекий светлый Бог,
Укрывающий в мгновенье времена,
В Твоей нежной щелке между ног
Люди, судьбы, чувства, имена…
 
 
Ночь несет глубокий сон,
Люди слушают, забывшись тишину,
Когда один всем смертным существом
Я из грез Тебя рождаю и люблю…
 

LXI

 
Мы любим, проникая друг чрез друга,
В живое наслаждение весны,
Предчувствуя бессмертье внутри круга,
Мы жалеем смерть во тьме войны!
 

LXII

 
Когда-то был я юным принцем,
Имел в горах прекрасный замок
И дамам раздавал гостинцы,
Любуясь их чудесным задом…
До них никто не смел коснуться,
Их было сотни три, как куры
Они шумели, чтоб проснуться
Я смог – опять плести амуры…
 
 
И преданно молчала стража,
Когда я матерился громко, —
Ведь каждая ждала ребенка,
Живот надув для антуража…
Еще немного, и мой замок
Весь огласится детским криком
И Страсть моя утихнет мигом, —
Потомство озаботит самок…
Тогда я каждой дал служанку,
Служанки тут же осмелели,
Ко мне ложились спозаранку
И до одной все раздобрели…
Какой я – умный и хороший
И очень добрый человек,
Тебе я благодарен, Боже,
Дал мне страну родить за век…
 

LXIII

 
По отношению к телам и к их способности
Бог приделал очень яростную страсть,
Весь трепещу в твоей любовной пропасти,
Пока в прахе нам не довелось пропасть!
 

LXIV

 
Та женщина, рассказывал майор,
Незабываемо красива и нежна,
В гостиничном номере обои
Изображали чуть склоненные левкои…
Пуста уже бутыль из-под вина,
Она бросает свой зовущий взор,
И он свой китель тут же на полу,
В ее промежность вмиг звереныша пускает,
Сигареты все искурены в золу
И мечта потусторонней дымкой тает…
С лицом невозмутимым после битвы,
Рукою лоно как орудье потерев,
Она под кителем его поет молитвы
Эроту-Богу всех пропащих дев…
А он, учтя метафизические свойства
Своего поникшего ствола,
Рассказывать вдруг начал про геройства,
Воображая прошлые дела…
Смеясь отчаянно, рукою ошалелой,
Зажав и вздыбив вновь могучий ствол,
Она безумным жестом, взмахом смелым
Его направила в прицел, и он вошел…
Как будто сотни тысяч пролетело
Несчастных лет, использованных тел,
Майор вздыхает, грусть его задела,
Та женщина растаяла как цель…
 

LXV

 
Исследуй, милая, природу ощущений,
Люби меня и двигайся вперед,
Во тьме любовь нас приведет к исчезновенью,
Вытащив из тел другой народ!
 

LXVI

 
Когда-то уронив себя в ладони
Девчонки-проводницы молодой,
Я мчался в поезде, в ночном вагоне,
Не видя пред собою ничего…
В купе, закрывшись, как два грустных зверя,
Мы друг за другом падали в постель,
Не помню имени ее, по крайней мере,
Осталось в памяти лицо и та метель…
Когда она стояла на перроне,
А я куда-то в Вечность уходил,
Едва запомнив, что в ночном вагоне
По ее просьбе ей ребенка подарил…
И где она, в каком теперь селенье,
Иль может, умерла в каком году,
Под кителем ее сердцебиенье
Напомнило мне сон в сплошном бреду…
Ушел мой век, сорвался будто поезд,
С прекрасной незнакомкою в пути,
В душе тревожится лишь совесть
И эти странные мучительные сны…
Зачем я целовал ее колени,
С отчаянной тоской глядел в лицо,
Ведь разговаривал я с тенью,
С немой актрисой моего кино…
 

LXVII

 
В полночь мы одни под солнцем мрака,
Чувствуем себя с тобой насквозь,
Вот отчего печальная собака
Завыла так, что и в душе отозвалось!
 

LXVIII

 
Спала Ты тихо с верным мужем
И горячо спала со мной,
Тебе как Солнце был я нужен
И Ты везде была со мной…
В лесу и в поле за оврагом,
В любых раскидистых кустах
Вкушала сладостное благо
И я Тобою нежно пах…
 
 
И всякий день был как последний,
Распив бутылку на двоих,
Кружась неделю за неделей,
Мы вместе сочиняли стих…
В мирах обыденных и серых
Наш голос музыкой звучал,
И страшно жуткие химеры
На нас глядели из зеркал…
 
 
Мы их почти не замечали,
С Тобою были мы в раю,
Который создали здесь сами
У самой бездны на краю…
Порвалась нить безумной связи,
Я в Вечность лихо улетел,
Отмыв Тебя от смертной грязи,
Я в Твоей Памяти горел…
 

LXIX

 
И все равно божественное лоно
Оживляет наш упавший в землю прах,
Ибо Бог взирает благосклонно
На влюбленных в их измятых простынях!
 

LXX

 
В лесу дремучем ветер дул,
                       девчонка шла совсем одна,
Над нею разносился гул,
                        и вновь царила nишина…
Ей было страшно замечать,
                          как чья-то промелькнула тень,
Как лужи зарябила гладь,
                           и как растаял быстро день…
И вот одна и в темноте
                     в лесу дремучем заблудилась,
И кто-то брел за ней в хвосте,
                          она в норе звериной скрылась…
И кто-то нюхал ее след, ужасно щелкая зубами,
Безумный вой и лунный свет
                         будто столкнулись вместе лбами…
Она дрожала под землей,
                                    в нору все глубже уползая,
И рев пронзительный и злой
                             летел за ней, твердь отверзая…
Вдруг вся от страха замерла,
              в   мгновенье притворившись мертвой…
Матерый волк ее лизал,
В пах тычась своей жуткой мордой…
Он ею быстро овладел,
Попало в лоно волчье семя,
Жар выплывал как пар из тел,
Остановилось будто время…
Уже не помня, как ушла,
Явившись в город многолюдный,
Она тот миг пережила
Как Чудо среди серых будней…
 

LXXI

Я вновь в тебе рождаясь, умираю,

И слышу нежный шелест твоих губ,

Волшебное тепло несет по краю

Призрак нашей жизни – вечный труп!

LXXII

 
Я усадил Тебя на стол,
Раздвинул нежно Твои ноги
И как Огонь в Тебя вошел,
Тела пронизывали токи…
Невероятен был их бег
По нашим крошечным сосудам,
Волнами всех безумных рек
Несло нас к сказочным Бермудам…
А в дверь стучался почтальон
И за стеной соседка выла,
Любовь похожая на сон
Имела бешеную силу…
Скрипел безумцем старый стол,
Пол ходуном плясал под нами,
Ты жгла меня как будто соль,
Лишь ноги плыли над плечами…
А за окном погасло солнце,
Дождь землю жадно оросил,
А в Твоем маленьком Колодце —
Сто тысяч ватт небесных сил…
Мы исчезали друг за другом,
Сгорая полностью во тьме,
Моя прекрасная подруга,
Ты вся уже досталась мне…
Но лет прошло уже немало,
И я глухой слепой старик
Ищу то Счастье, что пропало,
Что в Глубине Твоей постиг…
 

LXXIII

 
Подбрось меня своей волшебной плотью,
Смешай меня, ты, с тьмою в небесах,
С лучами звезд, с бессмертием в народе,
Которое не видно в чудесах!
 

LXXIV

 
В саду безумных блаженств
                               обитают тоскливые люди,
По женскому руслу как реки хмельные текут,
Но Времени нить в их же сердцах оборвется,
И кто после будет, пылинки с их праха сдувать…
Я видел глаза – бесконечные омуты Неба,
Я слезы их пил —
                         сладка была их волшебная соль,
Будто ветер пронзал бугорки обросшие мохом,
Ища в глубине их Тепло созданий живых…
Как быстро пустеет внутри,
                         прах терзают забытые черви,
И кто-то кого-то зовет, но в страшной глуши —
Голоса обрываются, крыльями падая с Неба,
Я молчу, вдруг нечаянно Бога заметив в себе…
Так стыжусь и молчу без остатка
                            весь в Прошлом Сгоранье,
Таю от Тайной Любви
                      в бесконечной ночной Тишине,
Понимая – другие меня никогда не увидят,
Да простит меня Бог,
                  и Земля всех живых не вместит…
Все Живое поэтому тает —
                                    в Таинственной Мгле…
 

LXXV

 
Ты разделась, и я весь изнемогаю,
К тебе я прижимаюсь и влекусь,
Рвусь в лоно с мыслями о рае,
И уже после ощущаю в мраке грусть!
 

LXXVI

 
Закусив перцовку хризантемой,
Прекрасной девы оголив плечо,
Я на спине ее чертил такие схемы,
Мурашки звездами ложились горячо…
Все было странно как в прелестной сказке,
Она с улыбкою ложилась под березой,
Источая чудным телом ласки,
Из глаз моих выманивая слезы…
 
 
Я утонул весь в ее омуте глубоком,
Стелился нежным саваном туман,
И там горя во тьме безумным оком,
Я бился в ней как бьется кровь из ран…
Так из земли родник взлетает чистый,
Так загорается порою огонек,
Когда влюбляются неистово артисты,
Экран их чувств громаден и широк…
 
 
Необозрим, в полете их фантазий,
Грех превращается в красивое кино
И сам апостол прыгает в экстазе,
Бог разрешает всем любить и пить вино…
И только раз один, когда уже в финале
Погас экран и вспыхнул яркий свет,
Весь осененный горестной печалью,
Я ощутил, – Любви как Сказки нет…
 

LXXVII

 
Закрыл глаза и вижу чей-то призрак,
Я в твоем лоне, в небе ангел или Бог,
Божественными нитями пронизан,
Ощущаю Вечности чертог!
 

LXXVIII

 
Кругом светились глубокие чистые дали
И ветер шептал, целуя смущенно деревья,
И ты в обрамлении самой светлой Печали
Мне себя отдавала как сказку в поверьях…
 
 
Пылкая, жаркая, нежная в темных глубинах,
Сердце неистово билось в безумствах Любви,
Огнем Твою Жажду я воплощаю в картинах,
Как Ты воплотила меня,
                сумев лоном волшебным словить…
 
 
Автобус был полон
                  скучнейших людей и фантазий,
Мы ехали долго, и неизвестно куда,
У леса вдвоем мы сошли,
                          и тут же исчезли в экстазе,
И Ты прикоснулась ко мне —
                  глазами – лучом – как звезда…
 
 
О, как это было давно,
                    и все, кто там был – все уснули,
Один я хожу словно Бог среди лесов и полей,
И только ветер со мной о чем-то тайном колдует,
И с ним неожиданно Ты
                            приходишь, юна, как Сольвейг…