Текст книги "Кодекс Прехистората. Суховей"

Глава 8
Точка входа

Конечно, я и раньше встречал не вполне адекватных людей, но в прошедшем собеседовании чувствовалось что-то неуловимо ненормальное. Черенов с легкостью вывел меня из себя, словно зная, за какие ниточки дергать, и это притом, что назвать его проницательным вряд ли повернулся бы язык. Хотя возможно, мне лишь почудилось предвзятое отношение и безопасник общался таким образом со всеми. В любом случае – плевать; я покинул офис «Дип Корп» с надеждой никогда больше не пересекаться с его руководителем.

На обратном пути к набережной Мойки я не удержался и вскрыл пухлый конверт. Первым делом извлек то самое «коммуникационное устройство». Им оказался обычный на вид смартфон средних размеров, только весьма тяжелый и толстый, чуть ли не в сантиметр толщиной. Следующим я достал пластиковый чехол, в котором лежали две сим-карты: одна стандартная, а вторая совсем крошечная, необычная. По всей видимости, в акте сдачи-приемки карточки шли как «идентификационный модуль».

Я осмотрел смартфон. Помимо кнопок на боковой поверхности располагалась пара заглушек: под первой, похоже, прятался разъем зарядного устройства, а утопив ногтем вторую, я извлек тонкую пластину. В ней было два углубления, куда однозначно легли обе сим-карты. Вернув пластину на место, я включил аппарат. На экране засветился замысловатый логотип, на котором я разобрал аббревиатуру названия фонда. Внизу показался маленький товарный знак Motorola. «Так вот ты что за зверь», – подумал я. Устройство шустро загрузило неизвестную мне операционную систему и перешло в режим ожидания. Телефон отправился до поры во внутренний карман пиджака.

Остался последний пункт списка – «смарт-карта», скользнувшая мне на ладонь, как пропуск в какой-то новый, неизвестный мир. Обычная пластиковая карта с чипом и несколькими штрих-кодами. Правда, когда перевернул незамысловатый кусочек ПВХ, я не без удивления обнаружил на аверсе свое фото. Оборотная сторона карты была оформлена в виде удостоверения личности, но без имени, фамилии и каких-либо других понятных человеку данных. Поверхность содержала несколько строк буквенно-цифрового кода, магнитную полосу и голографическую эмблему фонда. Я точно не фотографировался для этого документа, а изображение напоминало то, которое у меня в загранпаспорте. Я хмыкнул и убрал карту в карман брюк.

Вновь переходя Мойку по Синему мосту, я еще раз запечатлел Исаакий на фоне грозового неба. Тучи плыли на восток, не приближаясь к городу и не удаляясь от него. Пока я протирал штаны на собеседовании, на мосту обосновался колоритный живописец в плаще и берете, умело клавший мазки на холст. Художника тоже заинтересовал крайне редкий и завораживающий пейзаж. Я искренне обрадовался тому, что увиденная картина останется не только в моей памяти, но и на материальном носителе. Мелькнула идея взять контакты художника с целью последующей покупки картины, но вдруг зазвонил рабочий телефон, и я от неожиданности потратил несколько лишних секунд, разбираясь, как принять вызов.

Быстро заговорил приятный женский голос: «Сергей, это Галя. Лев Борисович передает тебе привет и поздравления. Не забудь про второе задание. Когда будешь у офиса, просто приложи карту выше дверной ручки – и попадешь внутрь. Удачи!» Разговор прервался. Похоже, помощница профессора спешила. А тот уже в курсе. Да, информационный обмен и делопроизводство в фонде организованы на приличном уровне.

Воспользовавшись советом Галины, я без труда попал в уже знакомый вестибюль. И совсем недолго постоял в нем, соображая, куда идти дальше, когда из правого коридора показался высокий худощавый парень с кучерявой шевелюрой. «Ты Сергей?» – спросил он и, получив утвердительный ответ, сказал: «Привет. Я Паскаль. Иди за мной». Мы прошли по коридору, оказавшемуся близнецом своего левого собрата, но заканчивавшемуся выходом на лестницу, ведшую наверх. Поднялись на второй этаж, его отделка уже не была столь богатой и изысканной, однако и здесь чувствовался некий уют. Из просторного холла вели только три двери, в одну из которых мы и проследовали.

Сказать, что в кабинете компьютерщика царил творческий беспорядок, значит не сказать ничего. Просторное прямоугольное помещение разделялось стеллажами на три зоны. Первая была чем-то вроде гостиной; кроме пары утилитарных столов и шеренги металлических шкафов вдоль стены здесь располагались журнальный столик в окружении диванов и кухонный уголок. Дальше шла рабочая зона. Сквозь первый стеллаж как-то просматривались детали интерьера: широкие рабочие столы по двум сторонам и крутые ортопедические кресла, какими в «Горизонте» баловали только начальников отделов. Что было за вторым рядом стеллажей, можно было только предполагать – плотно наставленные коробки закрывали обзор. И везде, буквально везде что-то стояло, лежало и висело: от повседневных предметов и компьютерных потрохов до футуристических устройств и гиковской атрибутики всех видов. Мы расселись на противоположных диванах, и Паскаль как-то по-приятельски предложил знакомиться. И я неожиданно для себя выдал довольно лаконичную и структурированную историю, начиная со знакомства с Профессором.

– В определенный момент показалось, что Лавров и Черенов сговорились разыграть партию «Плохой и хороший полицейский», настолько это собеседование было абсурдным, – поделился я с Паскалем.

– А ведь правда, я раньше не задумывался. Насколько адекватен старик, настолько же идиотичен бывает Черенов, – щелкнул пальцами Паскаль. – Радует, что он никоим образом не влияет на нашу работу в мирное время и лично появляется здесь крайне редко. А Лев Борисович – хороший наставник, он всегда за нас горой, можешь ему доверять.

– Что значит «в мирное время»? – спросил я, не в силах пропустить мимо ушей важную оговорку.

– Ну… Это когда все спокойно и нам ничто не угрожает, – замялся Паскаль. – Давай лучше перейдем к основной теме. Сегодня пятница, и не скрою, я собираюсь пораньше свалить с работы. Начнем с твоего нового телефона. Такого не купишь в магазине, береги его как зеницу ока. Хоть он и высококлассно защищен от всего, экран уязвим для грубого воздействия. Этот гаджет – твое рабочее место и вообще твое все. В нем коммуникации: почта, мессенджер, звонки. В нем спутниковая навигация и связь. Да-да, ты не ослышался, можно звонить из любой точки планеты как по сотовым сетям, так и через космос. Можешь пользоваться этим телефоном и в личных целях, ведь таскать помимо него еще что-то будет неудобно. Я могу прошить сюда твой собственный номер и привязать к нему группу личных контактов. Но это по желанию.

– Кстати, не прояснишь, чем конкретно мне предстоит заниматься, раз уж мы коснулись этой темы, а Лев Борисович уехал, толком не введя в курс дела?

– Попробую… Достань свой ID… Ну эту карточку с фотографией, – попросил Паскаль.

Я передал ему карточку. Парень взял со стола планшет, навел его камеру на штрих-коды с тыльной стороны удостоверения, взглянул на экран.

– Твой статус – «стажер», – сообщил он, – больше пока ничего не известно. Я думаю, тебе достанется оперативно-наблюдательная функция, но придется пройти подготовку, прежде чем начнутся реальные задания. Держи телефон при себе и будь на связи, следи за зарядом. Аккумулятор там очень мощный, но и он иногда не выдерживает, если перегрузить аппарат задачами. И вот еще что, там у нас наверху есть диспетчерский отдел, мы зовем их «ангелами». Диспетчеры обеспечивают поддержку сотрудников на заданиях и связь между ними и их операторами. Операторы ведут задание с момента постановки до окончания.

Я внимал замысловатым объяснениям, которые рождали лишь новую череду вопросов, а воображение неустанно рисовало причудливые картины, как если бы Сальвадору Дали поручили сделать мультфильм про Губку Боба.

– Скажи, это какая-то разведка или шпионаж? Чем вы вообще занимаетесь? Как я понял, фонд – некоммерческая международная структура, фактически иностранный агент, деятельность которой заключается в сборе информации и в проведении каких-то сомнительных операций.

Теперь уже Паскаль округлил глаза, а затем прыснул.

– А мне вот было не до смеха, когда кто-то из ваших покопался в моем компьютере, а на этом, как ты сказал, ID оказалась моя фотография, взятая из официальных документов без моего ведома.

– Keep calm and carry on[1]1
  Сохраняйте спокойствие и продолжайте (англ.).


[Закрыть], мой друг, – вскинул руки Паскаль в примирительном жесте. – Теперь я вижу, что общение с Череновым не прошло для тебя бесследно.

Он поднялся с дивана и, покопавшись в холодильнике, вернулся с двумя небольшими бутылками минеральной воды, одну из которых пододвинул ко мне. Я не отказался, вода пришлась очень кстати.

– Если хочешь, можно сделать чай, кофе, все что угодно. Там наверху у нас есть полноценная кухня с ништяками, – предложил компьютерщик, указывая пальцем вверх, видимо, на третий этаж. – Чувствую, наш разговор сегодня затянется.

Спустя пару часов я брел по узким питерским проулкам, в то время как проспекты уже плотно стояли в пробках. Разговор с Паскалем по фамилии Бонне, сыном французского дипломата, вышел и правда сложный. Нет, общаться с парнем было легко, тот оказался открытым и приятным человеком, но вот темы, которые мы обсуждали, выходили далеко за привычные рамки. Не скажу, что я узнал много нового, просто, сам того не желая, убедился в правдивости некоторой информации, которую раньше считал вымыслом, фантастикой, конспирологией и околонаучным бредом. И это притом, что Паскаль был уполномочен обсуждать только ограниченный круг вопросов.

Блуждая по центру, я миновал здание своего института, где меня кольнула ностальгия, и проследовал дальше в поисках укромных мест. Сквер напротив Мариинки запрудили по периметру чадящие и переругивающиеся на все лады автомобили. Я брел, пока не уперся в сад собора Святого Николая, где и решил устроиться на скамье в тени вековых дубов и кленов, в относительном спокойствии.

Первым делом Паскаль попытался оправдаться за «взлом» моего компьютера, который и взломом-то не был, а являлся лишь результатом перехвата и модификации интернет-трафика. Паскаль без труда идентифицировал меня во всем информационном потоке посредством мощной аналитической системы, базирующейся в собственном дата-центре фонда. Парень когда-то принимал участие в разработке программы, а сейчас выполнял операторские функции и занимался поддержкой. Когда справился о цели данного сомнительного акта, я поразился, узнав, что Паскаль просто демонстрировал возможности системы мне как невольному соавтору некоторых ее частей. Дело в том, что при разработке модулей анализа русскоязычного сегмента интернета использовались мои идеи, изложенные в дипломной работе, сданной и забытой много лет назад. Сей факт хоть как-то объяснял интерес ко мне со стороны Фонда, но, по заверению Паскаля, работать мне предстояло отнюдь не в сфере программирования. Напротив, меня ждала полная приключений полевая работа, связанная с выездом на определенные события и к определенным объектам, на которые распространялись обширные интересы Фонда. К слову, организация косвенно или прямо курировала девяносто пять процентов всех исторических, археологических, палеонтологических и прочих подобных изысканий на планете. При том что штат Фонда не превышал и тысячи человек. Все же остальные, включая видных ученых и исследователей, трудились на аутсорсинге. Упомянув данный факт, мой собеседник как бы в очередной раз подчеркнул всю важность оказанного мне доверия. Правда, важностью я проникся и без того.

Дальше мы погрузились в дебри информационных технологий, которые не были чужды мне и уж тем более моему визави. Здесь все прошло более-менее без шокирующих откровений. Паскаль дал мне вводную по материально-техническому обеспечению работы Фонда, умолчав, впрочем, об источниках такого обеспечения. Уровень применяемых средств бескомпромиссно доминировал над гражданским сектором. И честно говоря, я уже настроился на шпионские ботинки с телефоном и выкидным ножом, но вся мощь технологий сводилась в основном к анализу информации и быстрому принятию решений. Паскаль узнавал новости по заданной им тематике задолго до появления информации в СМИ. Первостепенную роль в этой работе выполняла вышеупомянутая программа, которая на поверку оказалась сложным автоматизированным аналитическим комплексом с зачатками искусственного интеллекта. Внутри фонда систему именовали просто – «Сестра», ее ядро было децентрализованным и располагалось в нескольких дата-центрах по всему миру. Паскаль даже как оператор национального кластера и разработчик имел весьма ограниченный доступ, которого, впрочем, хватало для поистине фантастических манипуляций.

– За каждым пользователем интернета тянется длинный хвост обезличенных свойств и характеристик, собираемых на основе данных из аккаунтов социальных, почтовых, поисковых и других веб-сервисов. Обезличенность эта весьма условна, и любой «хвост» без труда может быть сопоставлен с его хозяином. Даже если ты указал вымышленные данные для почтового ящика, то в какой-то из соцсетей обязательно использовал реальные. Даже если ты удалил свой старый реальный аккаунт и зарегистрировал новый, вымышленный, то с большой вероятностью он все равно будет сопоставлен с тобой. А людей, принципиально соблюдающих анонимность в сети, не так много, потому что существуют еще и псевдозащищенные системы онлайн-банкинга и электронных валют, которыми пользуется «продвинутая» аудитория, – сообщил мне собеседник факт, который я и так давно знал. На мой вопрос: «Зачем фонду информация?» – Паскаль расплывчато ответил, что за тем же, зачем и всем остальным, намекнув, что это тема для отдельного разговора.

И вот когда я практически разложил по полочкам всю информацию и сформировал представление о своей новой работе, Паскаль выдал мне краткую, но емкую картину мира по версии Глобального Фонда Мирового Наследия. После чего я и отправился бродить по городу, осознавая услышанное. Это был уже второй раз, когда я выходил из офиса на набережной Мойки в подобном состоянии. То ли мое восприятие загрубело за время последних рутинных месяцев работы в «Горизонте», то ли я постарел, но поверить на слово всему, что узнал, я пока был не в силах. Фундамент моих представлений о реальности пошатнулся и дал трещину.

Глава 9
«Спаси», «бо»

Я сидел на лоджии, задрав ноги на корзину с грязным бельем, и пил чай. Идиллию нарушал звук неугомонной строительной техники и легкий мандраж перед выходом на новую работу. Минуло больше суток со встречи с Паскалем, но я до сих пор не навел порядка в голове. Стоило лишь на минуту отвлечься от бытовых мыслей, как их место, толкаясь и цепляясь друг за друга, занимали грандиозные конспирологические теории.

В итоге я не выдержал и вновь принялся ворошить интернет на предмет восполнения пробелов в новой картине мира. Проводя инструктаж, Паскаль был откровенен, но весьма лаконичен, поэтому я хотел найти хоть какое-то подтверждение услышанному. Перелистывая веб-страницы, я постоянно ожидал новых хакерских сюрпризов, подобных тому, какой мне уже устроил коллега. Однако большой брат – вернее, Сестра – никак себя не проявлял.

Какую бы из деликатных тем, о которых француз рекомендовал не распространяться, я ни поднимал в интернете, по каждой имелось достаточно разносторонней информации. Однако источники все как на подбор оказывались, мягко говоря, сомнительными. Не знай я теперь всей подноготной, ни минуты не задержался бы на примитивных и замшелых сайтах, муссировавших концепции вроде «Конца света 2012 года». А сейчас среди абсурдных новостей и блоговых записей я находил данные, которые априори мог считать правдой: о периодах в десятки тысяч лет, когда на Земле зарождались, развивались и погибали цивилизации; о величайших войнах и природных катастрофах; о тайных обществах, испокон веков присматривающих за людьми.

За таким вот нехитрым делом я умудрился просидеть до позднего вечера – время пролетело пугающе незаметно, словно я выпал из его течения. Не забыл уточнить и «что там, в Америке». Тема секты Свидетелей Апокалипсиса заиграла новыми красками. Никто не ожидал, что среднестатистическое сообщество чудиков, каким представлялась секта, окажется столь массовым и так сильно повлияет на умы еще большего числа обычных граждан. ФБР жестко взялось за Свидетелей, но рядовых членов практически не за что было брать, а главарь бесследно исчез несколько дней назад, оставив в «Твиттере» запись следующего содержания: «Не ждите Апокалипсиса! Апокалипсис уже наступил!»

Сигнал домофона настолько резко и неожиданно резанул по ушам, что я буквально подскочил на диване. Никого не ожидая на ночь глядя, я насторожился. Не успел сойти с места, как аппарат затих. Квартиру окутала призрачная тишина. В полумраке комнат я прокрался ко входной двери и посмотрел в глазок. Слабая энергосберегающая лампочка освещала пространство лестничной площадки невнятным тусклым светом. Я ждал. Послышался непонятный приглушенный шум где-то в недрах подъезда. Иногда люди ошибаются номером квартиры или звонят всякие разносчики рекламы. Я было решил списать происходящее на это, как вдруг картинка в глазке исчезла. Кто-то или что-то перекрыло обзор. Сердце забилось чаще. Сознательно я понимал, что мне ничто не грозит за прочной дверью, но легкий иррациональный страх проникал в мозг напрямую из черного отверстия. Переливисто зазвенел дверной звонок. Я немного постоял, вслушиваясь в тишину за дверью, а затем максимально грубым голосом пробасил: «Кто там?!»

Удивиться я уже не смог (за последние дни такое чувство просто атрофировалось), когда на пороге возникла Мальвина собственной персоной. Тело ее было затянуто в черно-красный кожаный комбинезон – изящный, но добротный мотоциклетный костюм с защитными вставками и панцирем на спине. О назначении ее одежды говорили и жесткие пластиковые ботинки; однако еще один необходимый атрибут – шлем – отсутствовал. О чем я и не преминул спросить с порога.

– Шлем?! – Вика округлила глаза и улыбнулась.

– Ну да, шлем. – Я спохватился и завел девушку внутрь, закрывая за ее спиной дверь. – Или ты гоняешь без него?

– Шлем я оставила внизу, но какое это имеет значение? Неужели ты за меня переживаешь? Это так трогательно.

Мы стояли друг напротив друга в нешироком пространстве прихожей. Вика смотрела мне в глаза немного растерянно, немного испытующе. Глупая улыбка первых мгновений встречи постепенно улетучилась. Ее грудь, затянутая в плотную кожу комбинезона, мерно поднималась и опускалась в такт дыханию.

– Давай забудем о том, что было вчера, – предложила Вика уже без шуток.

– Я согласен забыть обо всем, кроме твоих волос на моей подушке, – сказал я, приблизившись.

Пальцы скользнули по гладкой поверхности ее облачения, и я обнял тонкую талию, несильно притянув девушку к себе. Вика склонила голову, но через секунду наши губы слились в поцелуе. Как и наши тела затем сплелись в замысловатом любовном танце. Давние чувства, желания, фантазии вспыхнули единым пламенем, объявшим нас без остатка. Примитивные звериные ласки сменялись невероятно нежными поцелуями и касаниями. Страсть то затуманивала сознание, то отступала, рождая бессвязные признания. Шелковый шепот, чуть слышные стоны, разбросанная одежда и предметы интерьера наполнили сумрак коридоров и комнат моего дома.

Спустя пару часов, проведенных в сладком безвременье, мы лежали обнявшись посреди разворошенной постели, приходили в себя и тихо беседовали. Вика развеяла тайну своего необычного появления. Вышло так, что она набрала номер моей квартиры на домофоне, но из подъезда кто-то вышел, и Вика проскользнула в открытую дверь, сбросив вызов. Дальше она ошиблась этажом и некоторое время блуждала в поисках нужной двери. Ну и под конец закрыла дверной глазок рукой по старинной русской традиции, решив сделать сюрприз. Позвонить заранее она не могла, так как забыла у меня телефон во время поспешного бегства. Здесь я в очередной раз убедился в непостижимой женской хитрости – если, конечно, таковая имела место в данном случае. Телефон Вики оказался разряженным. Или же выключенным заранее.

Но все это не имело никакого значения теперь, когда нежная и непостижимо желанная девушка лежала рядом, в моих объятиях. Только сейчас, спустя годы, я понял, как на самом деле была близка мне милая однокурсница Мальвина с грустными и умными глазами. Была ли это любовь, страсть в общепринятом понимании? Не знаю, но чувство было таким, словно наши души, являющиеся половинками, наконец воссоединились в единое целое.

Отдохнув, мы вновь сплелись в узел тел и чувств, а бледная питерская ночь смотрела на нас в окна спальни и улыбалась. Ближе к утру я с трудом поднялся и опустил плотные шторы. Вика в изнеможении заснула, и я последовал ее примеру.

Новый день выдался пасмурным. По жестяному отливу то и дело постукивал легкий дождик. Проснувшись, я освежился в душе и занял любимое место на лоджии, потягивая кофе со сливками. На минуту мне показалось, что зайди я сейчас в спальню – вновь не найду там Вики. Что ночное событие было лишь прекрасным сном. Но через некоторое время моя гостья показалась в дверном проеме кухни и, прошлепав босыми ногами по полу, подошла и села ко мне на колени. На ней была только длинная футболка, выданная мной еще в пятницу. Мы долго сидели обнявшись, пока желудок девушки не потребовал еды настойчивым урчанием. Мы переглянулись, и Мальвина смущенно улыбнулась. В этот момент ночные чары как будто развеялись, и мы вернулись в реальный мир. Я на правах хозяина отправился готовить завтрак, а Вика разглядывала открывавшуюся из окон панораму.

Пока я крутился на кухне, мы переговаривались на отстраненные темы, но тут мне попалась та самая записка со странными рисунками. Я привлек внимание девушки и показал листок бумаги.

– Что это значит?

– Это? Примитивный ребус. – Вика шутливо постучала пальцем по моему лбу. – Я думала, ты сразу разгадаешь.

– Прости, но у меня не было времени. Пришлось ползать под кроватями и рыскать в шкафах в поисках тебя. А потом срочно вызвали на работу.

– Мы же договорились забыть этот случай? – Вика надула губы, но затем повернула ко мне листок и принялась объяснять: – Ну вот смотри, что ты видишь на первом рисунке? Человек тонет, так?

– Так, – констатировал я и поцеловал ее в шею.

– Что нужно делать? – продолжила Вика, поежившись и помурлыкав от щекотки.

– Спасать.

– А что бы я сказала тебе, показывая на тонущего человека, не умей я плавать?

– «Спасай», «спаси», – выдал я варианты.

– Правильно, «спаси», – удовлетворенно приняла мой ответ девушка. – Идем дальше. Что вот это, по-твоему?

– Труба, шест, посох, – вновь перечислил я первое, что пришло в голову.

– Это бо, – сообщила Мальвина с гордостью. – Японский боевой посох бо. Что получится, если сложить два слова вместе?

– «Спаси-бо»?

Вика отпустила записку и обняла меня за шею, нежно, но с каким-то отчаянием, покрывая мое лицо поцелуями.

– Да, «спасибо». Это то, что я хотела тебе сказать. Спасибо за то, что ты такой, каким я представляла тебя. Спасибо, что приехал на ту встречу. Поумней я раньше и будь ты немного решительнее… Как глупо все вышло.

Вика прильнула к моей груди, так и не закончив мысли. Тихо всхлипнула. Я поцеловал ее макушку, напоминавшую очень красивую спиралевидную галактику, вдохнул сладко-терпкий аромат волос.

– Будь я решительнее, а ты умнее, это были бы уже не мы. – Я купал пальцы в волнах густых черных прядей. – Мы настоящие – здесь и сейчас, и я счастлив… Слышишь? Счастлив! Что наши пути наконец сошлись.

Девушка промолчала, только сильнее прижалась всем телом. Время вновь остановилось, звуки окружающего мира стихли. Ветер разгонял столпившиеся над заливом серые тучи.

– Знаешь, – проговорила Вика тихо-тихо, словно не хотела, чтобы нас кто-то услышал, – а ведь я и правда оставила свой телефон случайно. Я даже забыла о нем. Я проспала весь день, после того как сбежала от тебя. А вечером не помню как оделась, села на мотоцикл и помчалась куда глаза глядят. Сначала ехала медленно, потом быстрее и быстрее, словно в трансе. У меня там почти тысяча триста кубов. Не уверена, что затормозила бы перед ограждением на набережной или на перекрестке, проезжая его на красный свет. Но каким-то чудом я оказалась здесь, на Васильевском острове. Решила остановиться и позвонить тебе, а потом вспомнила, что телефон, скорее всего, у тебя же и оставила…

– Теперь все хорошо, мы и это забудем, – сказал я, покрепче прижимая девушку. – Мы нашли друг друга, и это главное.

Остаток воскресенья и понедельник мы провели неразлучно, прогуливаясь по берегу и в спокойных окрестных двориках. Беседовали обо всем на свете, периодически предавались любви, пили чай и перекусывали на лоджии, отдыхали и все повторяли заново.

Вечером понедельника ожил мой рабочий коммуникатор: пришло сообщение от Галины с просьбой завтра с утра быть на связи для получения дальнейших распоряжений относительно моей стажировки.

Вика все поняла и засобиралась. «Вечером нам будет легче расстаться, чем утром», – сказала она. И мне пришлось провожать ее до дома, кое-как уместившись на заднем подобии сиденья ее внушительного Honda Crosstourer.

Обратно я возвращался на такси через полупустой город, и мысли мои постепенно сводились к предстоящей работе, но уже в гораздо более конструктивном русле, чем раньше. Ощущалось легкое нетерпение и тревога. Но в целом я был спокоен и смиренно готовился принять свою миссию. Я добился того, чего хотел. Я не просто кардинально сменил род деятельности, я сменил привычный мир на новый, неизвестный и пока еще полный для меня белых пятен.