Текст книги "Путь души"

«Я ни о чем с тобой не говорю…»

Я ни о чем с тобой не говорю,

И с фотографий молчаливо

Из глубины, как образ к алтарю,

Ты смотришь, боль моя и диво.

Я ни о чем не говорю с тобой…

Все отошло: и встречи, и разлуки,

И то, что называла ты судьбой,

Преподнесла нам горестные муки.

А на столе, развернутом к окну,

Лежат не фотографии, а вехи…

Я вспоминаю летнюю Москву,

Где были счастливы в любви, как дети.

И не с тобой сейчас я говорю,

Не для тебя написаны страницы,

Хоть в памяти проходят вереницей

Виденья те, чем больше не горю.

Я ни о чем с тобой не говорю…

Все улеглось, и в трепетных ладонях

Не удержать скользившую мечту

По тонкой нити памяти в былое.

(лето 1993)

«Я отдал бы все…»

Я отдал бы все:

И нежность, и счастье…

Но время пришло,

И снова ненастье…

И серые хмари

Высоких небес,

И зов их печален,

И мне не успеть…

А было!.. Взлетала

К высотам душа!

Но вновь отцветала

У лета листва…

Я к белым березам

Губами прильну,

Сдирая до крови

Свою шелуху.

Я будто бы снова

Рожденный в ночи.

И жизнь, как подкова,

Ломает – кричи!

Но крик непослушен,

Он – шепотом – в стон,

И снова нарушен

Божественный сон.

Окутанный дымкой,

Мне грезился он,

Как будто в заимке

В камине огонь.

Сгорали дрова,

И пела гитара…

Чужая зола…

И песня чужая…

(июль 1993)

Исход

Я ушел в непогоду,

Как уходят в дожди,

Исчезая подолгу,

В океан корабли.

И огромное море,

Обнимая борта,

Принимает их вскоре

Кораблями дождя.

Их ведут капитаны,

Они – люди дождя,

Через бури и страны,

От себя уходя.

Я ушел, не желая

Расставаний и встреч,

Унося за плечами

Нераскрытую речь.

И распахнутым сердцем

Обнажаясь, как есть,

Всем не к месту и мелочь,

И ненужную спесь,

И грустинку таящей

Оскорбленной души

У последней звучавшей

Самой нервной струны!

И кричал я без крика:

– Где вы, люди дождя?.. —

Но висела без лика

В черном небе луна…

Я ушел в непогоду,

Как уходят в дожди,

Навсегда ли, надолго,

В океан корабли.

Я ушел одиноким,

Я страдал, уходя…

И смывают пороки

Ночью…

$$$капли…

$$$$$$дождя…

(август 1993)

Последнее i

Мой шаг был ложен изначально,

Твой – изначально был хитер.

Ты равнодушие с печалью

Переплела, как деньги вор.

И гордый нрав свой обрекая

Поступкам сладостных идей,

Ты выдала – уничтожая —

Посмешищем среди людей

Мои пронзительные строки,

Мои волнения, мечты,

Ты обрекла меня на боли

И усмехалася вдали.

Тебе приятно лицедейство

И выгораживать лицо.

И сотворила не злодейство,

А просто было все равно.

Я рад тому, что ты читала

Чужим написанное мной,

Молва уже меня догнала,

Но все сотрется в перегной.

Быть может, чье-то удивленье

Оставит жизнь моим стихам,

И снова буду в вдохновенье

Доказывать, что я не хам.

Я от тебя не ждал удара,

Безумной вольности такой…

Быть может, ты меня не знала?

Или смеялась надо мной?

Уничтожая, все забуду

И, нетерпением томим,

Тебя я замечать не буду,

Всего себя отдам другим.

И с маской нежности коварной,

Но с кровью в сердце, я шептать

В глаза другие – не желанной! —

Начну, чтоб душу забавлять…

Загадка женщин – тайна мира —

Непостижимости полна.

Не потому ли так мужчина

Бывает страшен иногда.

Когда вас любят, вы томитесь

Или смеетесь нам в лицо

И любите, когда хулитель

За горло держит, как в кино.

Вы устаете в обхожденье,

Вам сила грубая нужна,

И кулаком чтоб в заблужденье

Ударили кого-то зря.

В мужчине мягкость – вам отрава,

А нежность – вовсе отомри,

Порядочность – что та канава,

Которую бы обойти.

Возвышенность – на смех похожа,

Самосожжение – беда,

К чему относимся мы строго,

Вы говорите: «Ерунда!»

Когда вам душу раскрываешь

И сердце вынешь на ладонь,

Готовы вы облить плевками

И разрубить, как топором.

Поступки ваши – не от сердца,

Лишь ум холодный и расчет,

И нравится вам больше перца,

Где перец – там наоборот.

Все вам не так, капризы ваши

И сплетни, склочность, суета

Сопровождают без остатка

Такую жизнь, где нет себя…

…Я не виню, не упрекаю,

И нет твоей ни в чем вины.

Я сам себя за все ругаю

И отрекаюсь от любви.

Пусть будешь ты сильна, богата,

Пусть чувства лучшие придут,

И пусть любовь, а не расплата

Согреет будничный уют.

(август 1993)

Более чем зря

Когда в среде догмата и иллюзий

Провозглашают радость бытия

Бряцанием внушительных оружий —

Я сознаю всю хрупкость бытия.

Когда приходят проклятые страхи,

Тревожа ум и душу леденя,

Мы надеваем сумрачные маски…

И окунаемся в стремнину дня.

Когда открытые сердечные нарывы

Прокалывают жалами огня,

Тем заглушая гордые порывы —

Простите, это более чем зря.

(октябрь 1993)

Друзьям по Сургуту

1

Из милых сердцу питерских туманов,

Грибных дождей, ласкавших наш уют,

Нырнули мы в сибирские ухабы

И растворились в городе Сургут.

Палящий зной встречал нас стойким жаром,

Обильным ливнем хмаристых небес

И шепотом в отельных кулуарах

Цветущих, обаятельных метресс.

Готовы были мы на труд и подвиг —

Бродяжной жизни кажущий венец, —

А в памяти наматывался ролик

Крутых, незабываемых чудес.

Указ Отца сантехники российской[3]3
  Отец сантехники российской – так мы величали сантехника уже в годах.


[Закрыть]

Кромсать заставил стены с потолком,

И градом пота с щедростью облитый

Стонал и содрогался бедный дом.

Мы обнажали девственные стены,

Сдирая наслоений шелуху.

Казалось, ангелы с небес слетели

Окинуть взглядом нашу ворожбу.

Мы все прошли! И пыль вдыхали горлом,

Растягивая жилы на руках.

А вечером бродили в коридорах

И застревали в душных номерах.

Встречались, словно после тяжкой битвы,

И мир сужался горлышком в стакан,

Но жаждущие славы колесницы

Нас уносили в утренний туман.

И женщины прекрасные желали

Наш взгляд с готовностью понять.

Гусарский треп с улыбками встречали

И позволяли рюмки наполнять.

И жертвовали мы ночным покоем,

Спрессовывая время бытия,

А по субботам, на лихом запое,

Рвалась наружу с песнями душа.

Мы песнями глушили наши боли

И смехом – застоявшийся оргазм.

И снова ностальгические боги

Нас заставляли корчиться от спазм.

Но мысли были слабы в утешеньях,

И в разговорах – сумрачный обман.

А жизнь, как будто в разных измереньях,

Не подносила радость, лишь туман.

Но если мне почтенное собранье

Позволит высказать, обиды не тая,

Я провозглашаю обещанье

Вернуться в воспоминаниях сюда.

(август 1993)

2

И вновь я здесь.

$$$$$Былое возвратимо,

Хоть в ракурсе ином, в ином ключе.

Но вера в дружбу в нас неистребима,

Как верит Бог в надежду на земле.

Поразбросало нас.

$$$$$Горим, сгорая

И пылью в рот по-прежнему дыша.

Малы осколки питерской бригады,

Но жив костяк, и память не мертва.

А память нам раскручивала ролик!

Сравненьям – несть числа: не то, не то!

Условия пожестче стали втрое,

И смехотворно наше бытие.

И песни наши стали глуше, глуше!

Аккорд не тот, тональность, нет, не та,

И гложет ностальгия наши души,

И водкой заливаем мы глаза.

Но памятью заполненные мысли

Безжалостный диктуют нам вердикт —

Мы помним, что из Питера мы вышли,

А это о великом говорит.

Вторую зиму нам поют метели,

И в снег, и в дождь – строительный наряд,

Но все, что мы смогли и что сумели,

Не стыдно будет людям показать.

Бичуют нас ремонты на квартирах,

В гостинице безрадостный успех.

Усталость накопилась в коллективах.

В безвременье живем и без утех.

Но все ли так жестоко, мрачно, серо:

И будничный обман, и мишура?

Придет ли время, чтобы вновь запела

Нам в полный голос звонкая струна?

Чтоб только песня грела наши души,

Чтоб не было обид, раздор и ссор,

И водкой чтоб не заливали муки,

И цель была, как светлый коридор.

Я верю в возрождение былого,

И сумрак не обидит наших грез!

Мы победим!

$$$$И нет пути иного —

Без обольщенья, жалости и слез!

(март 1995)

Отвергнутый друг

С вниманием обласканных невежд,

Отринутый в глухую даль просторов,

Судьба мне слала искорку надежд

На дружбу без подвоха и раздоров.

И дружба виделась в умении дружить,

И боль друзей своей считать бедою,

И более того – себя винить,

Когда стоявший рядом был виною.

Когда стоявший рядом возомнил

Себя судьей, и оскорблять он вправе —

Он вероломно дружбу подкупил,

Нацеживая кубками отравы.

Отравы лестью и вниманья яд

Он распылял, и ложное смиренье.

И в душу устремлял прескверный взгляд,

Не замечая своего паденья.

И с ложью правда так переплелась,

Что истина осталась за забором.

Во мне засеял он плевелы зла,

И день греха назначен мной позором.

Пришел тот день, отшелушилась ложь,

И правда голою предстала в свете…

Ведь сердце вряд ли лаской проведешь,

Когда тепла не видишь в человеке.

(февраль 1994)

«Жизнерадостность – не тема…»

Жизнерадостность – не тема,

Может, кто-то не поймет,

Что грустить уже проблема —

Жизнь проносится в галоп.

Отграничились все страны,

И мелькают города.

Воевать не перестали,

Вновь везде идет война.

Вновь кого-то убивают,

Вновь и слезы, кровь и пот,

Ни конца здесь нет, ни краю…

Смерть проносится в галоп.

(январь 1995)

«Не в поле, не в море…»

Не в поле, не в море,

Не в белую стынь

Уносят невзгоды

Неправды полынь.

На сердце назреет,

Как спелая ржа,

Могилой повеет

Печаль и тоска.

Заплещется море

Забытых обид,

Навалится горе,

Как тяжкий гранит,

И выход затерян —

Молчат звонари…

Но крайность предела

Почуют они,

И зыком набата

Воскреснет в душе

Надежда из праха,

Как Феникс в огне…

Нет-нет, не порвется

Последняя нить —

Душа отречется

От старых обид.

(январь 1995)

«Я рядом стою, говорю, говорю…»

Я рядом стою, говорю, говорю.

Слова – словно алая кровь на снегу.

Душою и сердцем давно не горю,

И кажется мне, что кричу в пустоту.

(январь 1995)

«Ты черным криком словно обеляла…»

Ты черным криком словно обеляла,

Душа разрезалась певучей немотой…

Ты уходила долго и упрямо,

Упрямо как была моей звездой.

(январь 1995)

«Слезинки скупые за божью росу…»

Слезинки скупые за божью росу

Я принял при встрече с тобою.

Но то не роса была – капли дождя

Разрезали щеки надвое.

(январь 1995)

«…А львица светская прикинулась щенком…»

…А львица светская прикинулась щенком,

Она ласкалась, невпопад шептала,

Клялась в любви и сердце предлагала,

Но сердце львицы, накрахмаленное злом.

(январь 1995)

«Одни ушли, и в сердце темной полосой…»

Одни ушли, и в сердце темной полосой

Их путь отмечен был навязчивой тоской.

Я истреблял в себе желанья,

И дух подлечивался долгим расставаньем.

(январь 1995)

Если б

Ах, если б знать, как трудно жить!

Как тошно глупость говорить,

И слышать умных разговоры,

И зреть обманчивые взоры.

Ах, если б знать, как больно слыть

Нахалом, жаждущим вкусить,

И насладиться не любовью,

Лишь крохами – ее подобью.

И знать бы, что в холодный дождь

Пронзит тебя сухая дрожь.

И ты, как жалкая подранка,

И жизнь кружится хулиганкой.

Ах, если б знать, где берег крут,

И не спасет надежный круг,

И за соломинку хвататься —

Перед собою унижаться.

И бред в мерцании луны

Наполнит страхом тишины,

И все пройдет за разговором:

Веселье, смех и терпкость слова!..

Ах, если б знать, как больно жить!

То не пришлось бы волком выть,

И пить зеленую отраву,

И ждать обманчивую славу…

О, Боже! Что же надо мне?

Прожить с любимой в тишине.

Чтоб не томились наши души

И все, что было – не разрушить.

(август 1993)

«Стрелки черных бровей…»

Сильвии

Стрелки черных бровей,

Очи темные взгляда,

Как колодец дождей,

Где лесная поляна.

И припухлости губ,

И уверенность мысли,

И далекая грусть,

Обращенная к выси…

Одного – не прервать,

Как пройтись по канату,

И желанье понять

Непростую загадку!

Но отгадка проста,

Если ближе быть к Богу…

Остаюсь еще я,

Где загадано много.

(30.08.1993)

«Шальной полет моих тревожных мыслей…»

Сильвии

Шальной полет моих тревожных мыслей —

Не ухватиться, не поймать за хвост.

Разрозненные фразы уложиться

Не могут в белокаменный форпост.

Им волю дай, разбег, и подтолкни чуть —

Не обуздать, остановить нельзя —

И звезды падают, и ветры свищут,

Кругом – разверзнутые небеса.

Им нипочем метели и бураны,

Землетрясения им нипочем.

И только мохноватый снег печали

Накрыть их сможет перистым крылом.

Они в одном кружиться будут месте,

До боли растревоженной души…

Им докажи, что ту я встретил,

Которую искал до сей поры.

(сентябрь 1993)

Еще не вечер

Еще не вечер, и не пробил час,

Колокола еще не прозвучали,

Наш сладкий плен – он не оставил нас,

Хоть впереди нежданные печали.

Еще горит и просится любовь,

Мне видится в ней что-то неземное,

Так молча отражаются от снов

Видения, ушедшие в былое.

Еще тоска скребется коготком

И белые одежды разрывает,

Пречерным покрываешь шепотком

И эту жизнь, и что от глаз скрываешь.

Еще забыть мне не дано судьбой

Ответный миг испуганного взгляда,

И дрожь очарования тобой,

И путь кругами Дантового ада.

Еще хочу пройтись с тобой в тиши

По лезвию кусающего слова,

Почувствовать смятение в груди

От своего бессилия немого.

Еще хочу в скользящей суете,

Покинутый холодными богами,

Направить вызов зычной пустоте

Кричащими нескладными словами.

Еще хоть раз в глубокой тишине,

В среде веселья, шума, гама, смеха,

Я мысленными тропами тебе

Пошлю тоской наполненное эхо.

В последний раз прошу, как ученик,

Не обессудь и не суди так строго:

Пред всеми – только маска и парик,

А мне бы знать, куда ведет дорога…

И если, загнанный, я буду умирать,

То вымолвлю дрожащими губами:

– Еще не вечер, и не пробил час,

Колокола еще не прозвучали!

(октябрь 1993)

«Удав моих ненужных мыслей…»

Сильвии

Удав моих ненужных мыслей —

Петля ошибочных шагов.

Весы поступков – коромысло,

И жизнь, как между двойников.

Смертельный яд своих ответов,

Ошибка грубая была,

И ненавижу я за это

Огонь, сжигающий меня.

Идет огонь, как на пожаре,

От ветра пламенем горит

И языками опаляет

Со мною рядом кто стоит.

И боль моих усталых нервов —

Топор, нависший надо мной…

Мне легче умереть, наверно,

Чем спорить каждый раз с судьбой.

(октябрь 1993)

«Когда-нибудь во тьме забытых опер…»

Когда-нибудь во тьме забытых опер

И веруя, что будет много благ,

Я вспомню, как закручивался в штопор,

И жизнь, казалось, уходила в мрак.

И голос мне таинственный, суровый

Внушал, скорбя, тревожные стихи,

И каждый мне мерещился прохожий

Посланником от призрачной звезды.

Судьба прощала мелкие забавы,

И смерть не объявляла свой аншлаг,

Она смеялась на любовь и раны,

И заставляла делать новый шаг…

Во цвете лет, затертый в даль глухую

И прочь уйдя от политических страстей,

Я принял веру, исцеляющую душу

И явью, и реальностью своей.

Она меня поддерживала в мраке,

Волшебным светом освещая трудный путь.

Я шел… Пусть падал… Но светился факел,

И не было желания свернуть.

(февраль 1994)

«Когда я в снах своих закроюсь…»

Когда я в снах своих закроюсь

От будней, что лишь мишура —

Мне мир иной своим покоем

Откроет тайну бытия.

Там нет насильственных нападок,

И вырванных там нет годов,

И драк жестоких после пьянок,

Когда бьют трое одного…

Развратный мир своим оскалом

К деньгам безумство породил

И души тех, кто жаждет славы,

В холодный сгусток превратил.

(февраль 1994)

«Никогда ничего не узнаешь…»

Сильвии

Никогда ничего не узнаешь,

Буду, веря, несдержанно лгать,

И меня, не себя, ты обманешь,

Но об этом не буду я знать.

Из неправильных слов и тирады,

Обрастающих тиною лжи,

Возрождается скромная правда,

От которой тебе не уйти…

(1994)

«Я вижу холодность могилы…»

Сильвии

Я вижу холодность могилы

И отвлеченные глаза.

И больше не нужны причины —

Признай себе, что не права.

И вся та жизненная сила,

Что согревала – отошла.

Любовью ты руководила,

Но ты меня не поняла!

Не поняла моей печали,

Мои метания в ночи,

И в чем меня не обвиняли,

От правды некуда уйти.

И, голая, она по кругу,

Как по спирали, все вела…

И гнев твой вылился наружу,

Что должен быть внутри тебя.

(1994)

«Наши страсти непонятно странны…»

Сильвии

Наши страсти непонятно странны,

Разговоры гибельны для нас.

Ты была красивой и желанна.

Это я, признаюсь, был не прав.

И слова просились, но молчали губы,

Только взгляды, словно взмахи шпаг.

Я догадывался, что погубят

Они совесть в лучших из атак.

Ты хотела быть в числе из первых,

Обращала взгляды на себя,

И играла на последних нервах,

И считала, что опять права.

Ты сильна, губительна, желанна.

Рядом быть – страдая, умирать…

Удивляюсь, как бывает странна

Эта жизнь, где нечего терять.

(1994)

Дума девяностых годов

Когда туман навязчивых идей

Своим крылом мою заденет душу,

Я превращаюсь в грусть грибных дождей,

С развернутыми нервами наружу.

Исчезло все. Жизнь – это суета,

Прогорклый дым, замешанный на боли,

Как перистые гонит облака

Бездушный ветер в хмарном небосклоне.

Отчаянных программ – не счесть, не счесть,

Порывов благородных – не упомнить,

Растоптана поруганная честь,

А что осталось – некому промолвить.

И ветер замолкающих надежд

Уже все реже задевает мысли…

Горят глаза обманчивых невежд,

Наполненные мыслями корысти.

И все ушло: и радость бытия,

И творчество, что мне питало соки,

Потушенными искрами огня

Вещают каждодневные пророки.

И зримый глазу черный континент

Уже на горло наступает лихо,

И седовласый сталинский агент

Слезой скорбит о времени великом.

(февраль 1995)

Боль души

Мне подставляли многие химеру,

И многие бросали в стыд и срам.

В любви святой пророчили измену

И заставляли думать, что я хам.

Кричали мне в лицо, брызжа слюною,

Достоинство распяв, как на кресте,

И унижали гордость болтовнею,

И били по кудлатой голове.

Я синяков набрал – темнее тучи!

Я сердце хоронил в холодный лед.

Я память повторением измучил,

Чтоб помнить подлости в голодный год.

Я проклинал и веру, и безверье,

И дух поил не мертвою водой,

Чтоб Боже увидал свое творенье…

И милость подал щедрою рукой.

(февраль 1995)

«Беда приходит и уходит…»

Беда приходит и уходит,

Но остается суета.

И в шрамах черная душа

К освобождению проносит

По мукам тяжким коридора

В плечо вдавивший грозный крест,

Являясь тем, чем был и есть:

Напоминаньем Командора.

Но отвлеченные молитвы

Не заполняют пустоты.

Неразделимостью полны

Сегодняшнего дня страницы…

Душа, зажатая цунами,

На роковой выносит суд

Людской навет и пересуд,

Дела, что были между нами,

И россыпь снежную печали,

И откровенье долгих дум,

Облитых светом многих лун,

И то, что не предполагали…

Как много суеты бедовой!

Раскрепощенье не у дел,

Но жить свободным – не удел,

Того, кто ждет отставки новой.

…Не существует директива

Ответственности темных сил!

И топятся в душевный ил

Дела, прошедшие стыдливо…

И вновь, как встарь, беда приходит,

Наказывая сроком тех,

Кто на алтарь не носит грех

И искупления не просит.

(1995)

«Разрознены голодные страницы…»

Разрознены голодные страницы,

Покой не предвещая мне в ночи.

И свет луны – небесной кобылицы —

В окно стучится, жертвуя лучи.

Обламывая гулкие спирали

Воздушных завихрений и ветров,

На стол ложится вялый и усталый

Угасший странник звездных берегов.

Но мысли растревоженных явлений,

Как кем-то образующий обман,

Не предвещают тихих поражений,

Ни победы тающий дурман.

В моей душе – растраты и волненья,

И гибельных раздумий суета,

Обрывки сонных вожделений,

Как распустившиеся купола.

(1995)

Портрет

1

Смотрюсь я в зеркало и вижу в нем себя:

Печальный взгляд из-под нахмуренных бровей,

Хоть на висках не проступила седина,

Морщинки у глазниц – предвестниками к ней.

Редеет волос, взлизины пошли на лбу,

Цвет глаз моих – все тот же: серо-голубой,

Курсантские усы скрывают верхнюю губу…

Почти все то же, только я уже другой…

Никто-никто не может знать и угадать,

Какие бури, ураганы и ветра

Прошлись сквозь сердце и, оставив там печать,

В разрывах нервов поселились навсегда.

(1995)

2

Печали на портрете нам хватает —

Такие в девяностых были времена.

Но время между пальцев утекает,

И остается лишь в морщинах глубина.

(07.02.2014)

«Прости! Любовь на расстоянии нема…»

Сильвии

Прости! Любовь на расстоянии нема,

Она таит в себе душевные разрывы.

Сжигает сердце ностальгическая хмарь,

И изумляемся в беде: еще мы живы?!

Порой не замечаем тонких мелочей,

Неосторожным словом раним мы друг друга,

Как плетью, в хлест! на отмах! Тем больней,

Что впереди маячит долгая разлука.

(1995)

«Я нес свой тяжкий крест…»

Я нес свой тяжкий крест,

Безжалостно казня

За совершенный грех

Не Бога, а себя.

И виделась во мгле

Намеренность судьбы,

И верилось: на дне —

Ответные мосты.

Но жажда отстоять

Позиции свои

И волей отсекать

Ненужные бои

Приводит в никуда.

Неверием томим,

Забыл я образа,

Которые любил.

Но чую, что придет

Желанная пора,

И приоткроет Бог

Мне райские врата!

(1995)

«Моя звездная песня не спета…»

Моя звездная песня не спета,

Мой последний не сыгран аккорд,

Мои нервы оборваны где-то,

Где в груди затихает мотор.

А кольцо, что сжимает мне горло,

С каждым днем все сильней и сильней,

И взираю на жизнь я невольно,

Как на груду пустых мелочей.

(1995)

«Я далеким поклоны пошлю…»

Я далеким поклоны пошлю,

Чтоб зазыбилось счастье на близких,

Ведь проступков не меньше, чем низких,

Было в том суматошном году.

И когда, вновь раздавленный явью,

Вспоминаю далекие дни —

Ногтем мысленно душу коряблю,

Раздражая ее до крови…

(апрель 1996)