Текст книги "Казацкое братство. Часть 1. Упырь"

Казацкое братство
Часть 1. Упырь
Игорь Тихоненко

© Игорь Тихоненко, 2017

ISBN 978-5-4490-0322-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все имена героев, названия населенных пунктов и описанные события в данной книге являются вымышленными, а любые совпадения – случайными.

В шестнадцатом веке Украина вела кровопролитные войны за свою независимость. Польская шляхта захватила западную часть страны и установила там свое господство. На юге постоянно совершали набеги крымские татары, сжигая села и угоняя в рабство мирных жителей. Островом свободы являлась Запорожская Сичь, которая была центром освободительной борьбы. Туда стекались все обездоленные. Из Московии – беглые крепостные крестьяне, из Речи Посполитой и Украины – холопы. Они присоединялись к Запорожским казакам, чтобы создать первое в мире государство вольных людей.

В 16-м веке на Украину совершают постоянные набеги крымские татары, сжигая сёла и угоняя в рабство людей. Войско Запорожских казаков собирается дать отпор поработителям. Кошевой атаман Запорожской Сичи Щульга посылает своего хорунжего Игната Голованя за помощью к полковнику Кульбасу. Но полковник тяжело болен. Игнат подозревает, что причиной недуга являются происки демонических сил. Со своим товарищем Степаном Колодой хорунжий вступает в отчаянную схватку с нечистью.

1. Визит упыря

Степь разливалась вокруг бескрайним морем. Пьянящий воздух был наполнен особыми запахами, которые веселили душу и делали жизнь по-настоящему радостной. «Что же здесь такого особенного в степи? Что так сжимает сердце и согревает душу? Выпрыгнул бы из седла и полетел вместе с птицами под облака» – так думал молодой казак Игнат Головань, следуя вместе со своим товарищем Степаном Колодой к полковнику Кульбасу.

Наступало то время суток, когда понимаешь, что лето – самое лучшее время года. Дневная жара постепенно уменьшилась, уступая место вечерней прохладе. Серые сумерки незаметно заполняли мир, заволакивая дневные яркие краски. Стало легче дышать и хотелось сказать: «Фух, слава Богу, вечер».

– Игнат, и что нам в степи спать? – спросил своего товарища Колода.

– Да, не годится крещеной душе, вот так под звездами ночевать. А что делать? – рассуждал вслух Головань.

– Может черт нас водит? Уже давно должен быть хутор Перекопченко.

– Тише, тише. Я, кажется, слышу собачий лай. Да вон и дым поднимается впереди и вербы уже видны.

– Давай, Степан, прибавим ходу, пока не стемнело.

Подъехав ближе, казаки увидели хутор, обнесенный деревянным частоколом высотой метра три. Широкие

дубовые ворота были изнутри заперты.

– Вот так да, – подумал Игнат. – В прошлом году здесь такого не было.

Хлопцы дружно ударили в ворота. Под молодецкими кулаками бревна загудели. Собаки еще сильнее принялись «брехать». Казалось, что они сейчас лопнут или охрипнут. В сгустившейся темноте во дворе появилась человеческая фигура. Голос из-за ворот спросил:

– Кто там, на ночь, глядя, грюкает?

– Казаки мы. Народ православный, – ответили Запорожцы, – просим пустить переночевать.

– Кто вас знает? Может вы люди лихие, а может и вовсе не люди? – ответил голос из-за ворот.

– Дядько Матвей, это я – Игнат Головань. Вы что, не узнаете меня? Мы в прошлом году проезжали через Ваш хутор.

– Помню такого казака. Ты еще славно поешь, хлопче. А кто это с тобой?

– Это товарищ мой, Степан Колода. Открывайте, добродию.

– Раньше перекреститесь, а там посмотрим.

«Ну и дела», – подумал хорунжий. – Смотрите, если не верите. Игнат снял шапку и перекрестился по православному обычаю. Степан поступил так же.

– Ну, слава Богу, свои, – послышался голос со двора.

Раздался грохот. Ворота стали открываться. В темном проеме, отворившихся створок, стоял седой человек в сорочке – вышиванке и широких казацких шароварах. Он пристально смотрел на въезжающих всадников. Посреди двора стояла белая хата– мазанка с расписными окнами, низкими дверьми и высокой соломенной крышей. Казаки привязали коней у крыльца.

– Проходите в хату, гости. Эй, Евтух, дай коням овса, а когда остынут – напои, – низким голосом сказал дядька Матвей.

Хлопцы сняли шапки и вошли в дом. Убранство внутри было скромное. Видно хозяин не гонялся за роскошью. Зато оружие на стенах хаты было достаточно, чтобы вооружить целый отряд. Посреди комнаты стоял стол, вокруг него располагались лавки. Печь была построена так, что каждая из ее четырех сторон, выходила в разные комнаты. В углу висели иконы, украшенные рушником. Под ними находилась лампада с зажженным фитилем.

– У Вас лампада горит и днем, и вечером? – спросил Степан.

Хозяин ничего не ответил, только как-то странно прокряхтел. Все сели за стол. Перекопченко – во главе, гости – сбоку по одну сторону.

– Сейчас будем вечерять, – сказал дядька Матвей, – Ганна, собери на стол.

В гостиную вошла женщина средних лет и начала выставлять угощения. Обычная казацкая еда: кувшин с молоком, хлеб, казан с варениками, сало, лук. Горилки не было.

После ужина, Игнат решил обратиться к хозяину:

– Не во гнев будь, сказано, Вашей Милости, но позвольте спросить у Вас, а что это за чудные дела творятся здесь? Так, кажется, что боитесь Вы чего-то.

Перекопченко будто и не расслышал вопрос. Сам обратился к казакам:

– А, по какой надобности Вы ночью по степи шастаете?

– Вам могу сказать, так как знаю, что Вы добрый казак и христианин. Едем по наказу кошевого атамана Запорожской Сичи к полковнику Кульбасу, – ответил Игнат.

Сидевшая в углу хаты жена хозяина, услышав последние слова, тут же перекрестилась. Степан это заметил и толкнул локтем Голованя. Матвей Перекопченко опять крякнул и произнес:

– Мой совет: лучше бы Вам не ездить к полковнику, поворачивайте назад.

– Не можем мы атаманский наказ нарушить, – сказал Игнат, – и что может быть за причина такая, чтобы нам не ехать?

– Скажу Вам, так и не поверите. Подумаете, что на старости лет, Матвей Перекопченко с глузду съехал, – приглушенным голосом проговорил старый казак, – я не просто так свой хутор в крепость превратил.

– Да, забор знатный. Никак обороняться приходится от лихих людей? – поинтересовался Степан.

– Какой там обороняться. Если бы только это– то не беда,

дело привычное. А вот расскажу я Вам историю, что приключилась месяцев шесть назад.

Перекопченко достал люльку и, не зажигая ее, начал рассказ:

– Полгода назад привез полковник Кульбас себе жену. О том, вся окружная степь сразу узнала. И до нас дошли эти вести. Только не понятно, как он ее у ляхов высватал, никто не ведает. На вид, девка красивая: белые волосы, статная фигура. А вот глаза у нее такого зеленого цвета, как трава летом на лугу. Он у нас останавливался с ней, когда ехал к себе в имение. Вечером, как водится, поужинали, и спать легли. Казаки, что были с ним – в сенях, полковник с женой – в светлице. Ну, а мы – как обычно. Посреди ночи во дворе был какой-то шум. Собаки сначала лаяли, как на волка, а потом завыли, как на покойника. Я выходить не стал. Подумал, что сиромаха приходил к хутору. Вот собаки и беспокоились. Утром проснулись, а одного казака нет. Думали, может, поехал по делам рано утром? Только Кульбас сказал, что такого еще не было, чтобы без его ведома, уезжал кто-то. Поискали казака вокруг – не нашли. Так полковник со своей свитой и уехал домой.

– Ну и что же здесь дивного, дядьку, – спросил Игнат.

– Не торопись, слушай дальше. Той же ночью мы проснулись от шума на улице. Вышли во двор, а там с собаками творится что-то неладное. Шерсть у них нахохлилась, хвосты поджаты, и воют, как сумасшедшие. Тут в ворота кто-то ударил. Мы с хлопцами взяли смолоскипы, пистоли и пошли посмотреть, кто там, среди ночи пожаловал. Подошли, видим, стоит пропавший казак из полковничьей свиты. А вид у него такой, будто черти на нем горох молотили. Лицо какое-то серое, глаза блестят, а одежда вся в клочья изорвана. Мы его спросили, чего ночью бродит, почему не поехал к полковнику? А он говорит, что с утра ездил по степи прогуляться, да заблудился. Хочет переночевать, а утром поедет к Кульбасу. Я его и впустил. Когда этот хлопец шел по двору, собаки совсем с ума посходили. Забились в будки и выли оттуда еще сильнее, чем прежде. Мы вошли в дом, сели за стол. Я спросил, не хочет ли он есть. Мы-то уже давно повечеряли. А казак ответил, что только воды выпьет и спать ляжет. Я ему, – «выпей молока, зачем воды-то». А он на своем стоит. Ну, дали ему воды. Только хлопец ее не пьет, а как будто сосет. Я спрашиваю, – «А где же твой конь»? «Убежал в поле», – отвечает. Ну, думаю: «Что-то здесь не так». Вспомнил, как меня смолоду учил мой дидусь, славный был казак, царство ему небесное: «Если есть сомнения, с христианином разговариваешь или нет, попроси его перекреститься и все станет ясно». И говорю ему, – «Ну что ж, если есть не хочешь, то пошли спать». Я встал и три раза перекрестился на святые образа по православному обычаю. А парень, смотрю, не крестится, а собирается вышмыгнуть из хаты. «Стой, хлопче, – говорю, – а ну перекрестись на образа»! «Та чого Вы ко мне причепились, я уже спать хочу?» – отвечает он. «Нет, не уйдешь», – продолжаю я и хватаю саблю со стены, а в другую руку свой нательный крест. «А ну отвечай, нехристь, что ты тут делаешь и хто ты такой», – спрашиваю его, а сам выход ему до дверей загораживаю. Вдруг казак, при виде креста перед ним поставленного, весь посинел, задрожал, глаза покраснели и как дернется к окну. Я его успел саблей полосонуть по спине. А он в окно выпрыгнул, побежал через двор, перепрыгнул через ограду, она тогда еще не такая высокая была, и был таков. Мы ночью за ним гнаться не стали. Вот такие дела у нас творятся. После этого, я забор и поменял на более высокий и прочный. Гости, которые приходят после захода солнца, у нас на подозрении. Вот и Вас я попросил перекреститься прежде, чем впустил в хату.

Хлопцы сидели за столом, как окаменевшие. Глазами уставились на хозяина, не говоря ни слова. Лица их стали белыми с мраморным оттенком.

– Ну и кто это был? – спросил Игнат.

– В старину сказывали, что так ведут себя упыри, – ответил старый казак и перекрестился.

– Больше он не приходил? – не отставал Головань.

– Нет, – ответил хозяин, – ну пора идти спать, Вам в сенях место определили.

Казаки пришли в сени, где уже для них был отведен ночлег. В углу хаты у стены лежали два кожуха поверх сена. Парубки сняли сабли, вынули пистоли из-за пояса и положили рядом с собой.

– Как думаешь, Игнат, что это такое было? – спросил товарища Степан.

– Бог его знает. Может «старый» выдумывает что-то, давай спать.

Казаки закрыли глаза. Через короткое время дыхание обоих хлопцев стало глубже, как будто кузнечные меха раздувались, втягивая и выпуская воздух со свистящим звуком.

Ночь выдалась тихая и сказочная. Звезды на небе выстроились своим порядком, каждый из которых, напоминал небольшую компанию людей, имеющую в себе какую-то особенность, отличную от других. Может, поэтому, их определили в созвездия, а не потому, что они на животных похожие? Полный месяц ярким светом желто-красного оттенка освещал весь мир, как днем. Даже тени было видно от всех предметов. Глядя на звезды, бесконечно долго, не становилось скучно. Хотелось смотреть еще дальше и дальше в небо, как будто там есть что-то другое и новое, отличное от того, что видишь рядом.

Хутор спал крепким сном. Запоры на дверях были закрыты. Хозяин, после предыдущих событий, приказал запирать все. Когда месяц в небе расположился посредине, через забор метнулась тень и, крадучись, начала подбираться к дому. Собаки забились в будках и жалобно скулили. Не смея высунуть нос на улицу. Так как все ставни в хате были закрыты, таинственная фигура стала обходить дом со всех сторон. Очевидно, хотела найти лазейку, чтобы проникнуть внутрь. На задней стене дома незваный гость заметил приоткрытую ставню и подошел к ней. Что это за тень – сразу было и не понять? Но, явно, человеческого подобия создание. Просунув руку внутрь окна, незнакомец начал отодвигать ставню. Так как в жаркое лето в хатах иногда вынимали стекла из рам, открыв ставни, можно было легко проникнуть в дом через окно. Так и вышло. Непрошеный гость полез в хату. В проеме окна он зацепился саблей, висящей у него на поясе, за раму. Резкий стук нарушил ночную тишину. Кто-то внутри хаты крикнул:

– Кто здесь, отвечай, а то из самопала спрошу

Не дожидаясь ответа на свой вопрос, он выстрелил в фигуру, выделяющуюся в светлом проеме окна. Незнакомец немного покачнулся назад, но не упал. Постояв, продолжил движение вперед. Это стрелял хорунжий Головань. Сквозь сон Игнат услышал какой-то шум в комнате и по привычке схватил пистоль. После выстрела казак вынул саблю из ножен. Незваный гость сделал так же. Завязалась отчаянная рубка. Проснувшийся Степан тоже выстрелил, но и он не причинил никакого вреда неприятелю. Когда Колода, решивший помочь Игнату, попытался зайти сзади непрошеного гостя и ударить его саблей, тот как-то хитро и резко сделал два шага назад и в бок, тем самым оказавшись слева от хлопца. После этого, он так ударил казака рукой, согнутой в локте, в подбородок, что тот, пролетев метра два, грохнулся о стену так, что даже штукатурка обсыпалась. От удара Степан потерял сознание.

В эти короткие секунды боя, Игнат понял, что имеет дело с опытным и сильным бойцом, да еще почему-то, не боящимся выстрелов, которые ему не наносили никакого вреда.

Тем временем, в доме уже проснулись. Поднялся шум. В комнату ворвались казаки. Впереди с факелом в одной руке и пистолетом в другой вбежал хозяин. В этот момент неизвестный двинулся на Игната с саблей, выставленной вперед для укола. Головань сделал шаг влево, присел и рубанул по поясу противника с такой силой, что тот, остановившись на месте, замер. Сабля хорунжего прошла через все тело врага, разрубив его пополам. Все в комнате замерли от увиденного. Ноги у незваного гостя, покачнулись и начали падать назад, а туловище упало вперед. Кровь растекалась по полу черной лужей. Комнату заполнила гробовая тишина. Все стояли и смотрели на разрубленное тело, потеряв дар речи. Вдруг руки у трупа дернулись, приподнялась голова, и открылись глаза, сверкнув красными огоньками. Находящиеся в помещении люди, шарахнулись назад от изуродованного тела. Его лицо было ужасающего вида: цвет кожи зеленовато-серый, зрачки красные. Рот оскалился в жуткой улыбке, и из него вытекала кровь черного цвета. Клыки, выступающие из-за губ, были неестественно больших размеров. Труп, подтягиваясь на руках, начал придвигаться к Игнату. Головань стоял, не шевелясь, как будто ноги его прибили к полу. Губы у казака беззвучно шевелились. Упырь, а это без сомнения был он, все ближе и ближе приближался к Игнату. Хорунжий понимал, что надо что-то делать. Но тело его не слушалось, и он продолжал стоять на месте, как вкопанный.

Дядько Матвей резко бросился вперед к ползущему на Голованя вурдолаку, и со всего размаху воткнул в его левую половину спины деревянную ручку от факела. Удар был такой силы, что держак, пробив туловище насквозь, вошел на несколько пальцев в земляной пол. Упырь дернулся и замер, раскинув руки в стороны. Старый казак отошел назад и присел, опершись спиной о стену.

Всем присутствующим открылась ужасающая картина: посредине комнаты в черной луже крови лежало обездвиженное разрубленное пополам тело, у которого в спине торчал горящий факел, а голова была неестественно повернута набок. Нижняя половина туловища находилась в нескольких шагах от верхней.

Игнат, очнувшись, подошел к Степану. Тот уже начал приходить в себя, открыл глаза, посмотрел и спросил: «Где я?»

– Живой, слава Богу, – радостно проговорил Головань и оглянулся вокруг.

Языки пламени от факелов, подергиваясь, отбрасывали пляшущие тени по стенам. Вид разрубленного упыря, с серо-зеленым лицом и черной пеной, застывшей на губах, вызывал чувство тошноты и томящее головокружение.

– Даже на поле боя, я себя так не чувствовал, как здесь, – сказал Игнат, и вместе с Колодой, к которому уже полностью вернулось сознание, вышли из комнаты на свежий воздух.

Перекопченко, взглянув на казаков, оставшихся в помещении, вздохнул и распорядился:

– Хлопцы, зевать нечего. Заверните в рядно останки грешника, и закопайте в землю подальше от хутора, а сверху святой водой полейте, на всякий случай. Кровь на полу соберите вместе с землей и разбросайте там же, а яму в комнате засыпьте свежей землей и тоже, святой водой окропите.

Затем он поднялся и вышел из хаты. Игнат и Степан стояли во дворе, молчали и рассеянно смотрели по сторонам. Прокричали первые петухи. Светало. Солнце еще не всходило, но воздух вокруг начал менять черный цвет на серый. Утренняя прохлада освежала лица казаков, возвращая им сознание и, успокаивая лихорадочно мечущиеся мысли.

Подошел хозяин хутора. Постоял, молча, и тихо произнес:

– Я так думаю, что причину ночного визита этого упыря, нужно искать в поместье полковника Кульбаса.

– Что Вы хотите, сказать? Упырь пришел крови христианской напиться, вот и все. Причем здесь Кульбас?

– Не все так просто, хлопче. Этот дьявол не единожды рвался к нам, что ему людей в округе мало было. Он же знал, что мы про него ведаем и готовы к встрече с ним. А все ж лез на рожон. Уж не посылал ли его кто? Это тот самый казак, что пропал из свиты полковника. Только тогда он выглядел нормальным человеком. Есть еще одна причина так думать, только не смею я Вам о ней рассказывать.

Хлопцы переглянулись и, ничего не сказав, пошли в хату. В комнате уже убрались, и от ночной битвы осталась только дыра с отбитой штукатуркой, где лежал Степан. Пол был чистый и ровный.

Казаки собрали свое оружие, надели ремни с саблями, засунули пистоли за пояса и пошли в горницу. За столом сидел хозяин, положивши руки перед собой. Степан с Игнатом сели напротив него. Хорунжий спросил:

– Дядьку Матвей, а зачем Вы факел в упыря встрямили?

– По-другому, его не убьешь – либо деревянным колом в сердце, либо солнечным светом. А под рукой только факел и был деревянный. А где ночью солнечный свет? Спасибо Вам, хлопцы, за помощь. Сам бы, я с ним не справился, старый уже стал. Когда будете в Вишневом, именье Кульбаса, недалеко от села есть хутор, вернее заброшенная хата. Живет в ней старый знахарь Прокоп Цимбалюк. Если нужна будет помощь, скажешь, что от меня, он не откажет. Ну, все, пора Вам ехать, а то до вечера не поспеете к полковнику, а в степи ночью, сами видите, что творится. Бог его знает, один он этот упырь был или нет.

Казаки вышли во двор. Солнце уже поднялось над горизонтом. Мир ожил, заливаясь яркими дневными красками. Хлопцы, одновременно, как по команде, вдохнули свежий пьянящий воздух, идущий из степи, переглянулись, засмеялись и сели на коней. Провожавшие их казаки, сняли шапки и поклонились им вслед. За хутором начиналась дорога, которая пересекала степь и скрывалась за горизонтом. Степан произнес:

– Я бы раньше не поверил в этакое. Слышал разные рассказы о чертях, ведьмах и другой нечисти. В Бога верую, но, честно говоря, не думал, что увижу это по-настоящему.

– Я тоже, Господу молился, просил о помощи, но это все было, как сказка. А теперь, точно знаю, во что верить.

– А как ты думаешь, Кульбас имеет отношение к этому? Помнишь, Перекопченко говорил.

– Приедем, узнаем. Только давай договоримся, никому ничего не рассказывать о происшедшем, пока не разузнаем все толком. И главное – мы едем к полковнику, по наказу кошевого атамана, выяснить, присоединится ли он к походу на Крым или нет? Все остальное – дела второстепенные, если только они не связаны с нашим заданием напрямую.

Казаки перешли на рысь. Пыль, что поднималась за ними, можно было увидеть издалека. Для человека, ехавшего по степи, было бы непонятным: откуда взялось облако над высокой травой, так как самих всадников в степи летом разглядеть трудно. Трава вырастает иногда выше человеческого роста. Птиц и зверья всякого в таком поле, видимо-невидимо.

2. Кошевой атаман

«Странные дела творятся» – думал кошевой атаман Запорожской Сичи Иван Шульга, сидя за столом в комнате головного куреня. Запорожцы не один раз выбирали этого человека командовать казацким войском за его острый ум и немалую физическую силу. Да и вид у него был соответствующий. Внушительных размеров фигура, правильные черты лица, казацкая прическа, состоящая из длинной пряди волос темно-русого цвета, называющаяся «оселедец», усы, свисающие ниже подбородка. А главное – ему доверяли на Сичи и считали исключительно порядочным человеком. Атамана сейчас беспокоил один вопрос: «Почему до сих пор не приехал полковник Кульбас со своим войском? Старый его товарищ, который никогда своего слова не нарушал. Не один раз в поход вместе ходили. В бою он казак отважный. Да, за веру и Украину жизнью не раз рисковал. Не беда ли, какая случилась с ним? Вестей от него нет уже полгода. Пора на Крым выступать, а Кульбаса нет. Пошлю казаков к нему. Может, что и прояснится», – так рассудил свои сомнения кошевой атаман и приказал позвать к нему хорунжего Игната Голованя и казака Незайманьковского куреня Степана Колоду. Явившиеся по приказу хлопцы, остановились посреди комнаты, ожидая распоряжений кошевого атамана. Игнат был молодым человеком лет двадцати пяти. Статной фигуры, высокого роста и со светлой копной волос, подстриженной с ровной окантовкой, как будто бы их под горшком ровняли. Этот казак славился двумя вещами: умел хорошо петь и обладал невероятной силой. Подкову мог согнуть, даже не поморщившись. Нрава был спокойного. Всегда внимательно слушал собеседника, а выслушав, молчал. Ответа сразу никогда не давал. Приняв решение, выполнял его, даже, если ему пытались помешать. Кошевой атаман давно заметил умного и надежного казака. Часто давал ему поручения сложные и тайные.

Степан Колода был внешне и внутренне полной противоположностью Голованя. Невысокого роста чернявый крепыш. В разговоре долго слушать не любил, сразу отвечал собеседнику. А если разговор ему не нравился, то мог и нагрубить, а то и драку затеять. Человек вспыльчивый и резкий. Но казак был добрый и товарища в беде никогда не бросил бы, даже, если бы ему самому пришлось погибнуть.

Эти два человека, как-то странно дополняли друг друга и не однажды выполняли очень трудные приказы атамана. Причем кошевого устраивало, что Степан, всегда слушался Игната и подчинялся ему в самых сложных ситуациях. Так как Колода считал, что на Голованя можно положиться в любом деле.

Шульга поднял голову, внимательно посмотрел на казаков и сказал:

– Поезжайте к полковнику Кульбасу и узнайте, прибудет ли он со своим войском, и примет ли участие в походе на Крым?

– Хотел спросить у Вас, Батьку, если позволит Ваша милость.

– Спрашивай.

– Когда мы пойдем на войну с татарами, ляхи могут напасть на Сичь, пока нас не будет. А потом нам в спину и ударят, – рассуждал Игнат.

– Ишь ты, какой стратег выискался! Не беспокойся, не нападут ляхи. Им сейчас не с руки нас беспокоить. Да и мир у нас с ними, – сказав это, кошевой ухмыльнулся, он то – уж знал цену мира с поляками. – После того, как мы разбили войско князя Вишневецкого под Черниговом, у них сейчас нет таких сил, чтобы напасть на Запорожскую Сичь. Есть еще вопросы?

– Нет, Батьку, все исполним, как вы приказали.