Текст книги "Бард и его сны"

Глава 7. Печаль правителя

Сердце человека – глубокие воды. Кто вычерпает их?

Возвращение в город Талав было недолгим и скучным. Весь день продолжался надоедливый мелкий дождь, а солнце было плотно спрятано за свинцовыми тучами. Бродячие артисты сдали трёх «серых» преступников в крепкие руки стражи. После Бард отправился на приём к правителю с докладом, а остальные артисты расположились на чудесной поляне возле городской стены. Они решили, что будет лучше сделать один вечер выходным и просто пообщаться без лишних любопытных глаз.

– Нис, как думаешь, а что будет дальше с теми людьми? – спросила Эльза рыжего мальчика, когда они, покушав, вновь спрятались в свой фургончик. Снаружи всё ещё моросил дождь, и было очень неуютно. Взрослые сделали навес между двумя деревьями, а под ним развели костёр. Аби, Маркус и Мазу без конца обсуждали вчерашний поход в пещеру, а братья Ход и Ули просто сидели, да слушали, одобрительно кивая. Детям же это всё надоело – им захотелось уединиться.

– Ну, я думаю, что их очень серьёзно должны наказать! – ответил девочке Нис. – Хотя, они ведь никого не убили, а поэтому могут отделаться большим штрафом, и, возможно, через два месяца их выпустят на свободу.

– А разве они не прекратят пакостить и вредить людям? – вновь спросила изумлённая девочка, захлопав большими ресницами.

– Спрашиваешь! Ещё как будут – я их знаю! – буркнул мальчик. Ему очень хотелось уехать отсюда поскорее. Вероятнее всего, он был просто напуган, но не признался бы ни за что. Однако Нис отлично помнил злющие, полные ярости и ненависти глаза пленников. Те не проронили ни слова всю дорогу, но он нисколько не сомневался, что в их сердцах поселилась огромная жажда мести. А когда их передавали стражникам, самый крупный из них начал кричать всевозможные проклятия в адрес бродячих артистов.

– Нис, а ты видел у одного из них рисунок на руке? Три треугольника в виде узла и вплетённую в них змею?

Мальчик кивнул.

– И что эти знаки означают? – полюбопытствовала Эльза.

– Откуда мне знать? Они же друиды, а среди них такие магические символы самое обычное дело! Мне Дядюшка рассказывал, что у некоторых на спинах целые картины изображены, деревья, узлы всякие… Наверное, это для какой-нибудь защиты от различных злых сил… ну, возможно, они сами так думают. Но я лично в эту защиту не верю! – с некоторым вызовом заявил Нис и хлопнул себя ладонью по груди, для пущей убедительности. – Нас должно защищать истинное знание! Так говорит Дядюшка.

Дети ещё долго разговаривали, обсуждая события последнего приключения. В это же время Бард был допущен к правителю и находился с ним в одной большой круглой зале. Они здесь были только вдвоём: всех слуг и советников О’Грэди попросил удалиться. На стенах висели охотничьи трофеи: головы оленей, медведя, кабана и самое разное оружие: мечи разной длины, копья, боевые топоры, несколько древних щитов. Под потолком был подвешен круглый светильник в виде колеса с десятком зажжённых свечей. Сам же черноволосый высокий правитель сидел в резном деревянном кресле, которое лишь с большой натяжкой можно было бы назвать троном. В центре находился прямоугольный стол, впрочем, без каких-либо особых украшений или резьбы. У Барда сложилось уверенное впечатление о правителе Талава как о человеке практичном, богатом, но предпочитающем не хвалиться драгоценностями и тому подобным; скорее, его прельщала слава охотника и воина. О’Грэди слушал повествование Барда, однако радости от разгадки тайны у него на лице не было, наоборот, его лицо в конце рассказа стало ещё более хмурым, чем в начале.

– Значит, это дело их рук?! «Воющая» пещера, что напугала лесорубов… Ловко придумано, нечего сказать. – Правитель явно чувствовал на себе тяжесть будущего решения и не хотел сразу о нём говорить. – Что же мне с ними сделать?

Бард поклонился, но отвечать не спешил. Прошла целая минута, прежде чем пожилой артист соизволил сказать:

– Решать должен ты сам или же твой брегон88
  Судья


[Закрыть]. Как я могу что-то советовать? Однако их казнить нельзя – ведь тут они не совершили убийства; отдать их в рабство – тоже не годится, ведь они уже служат кому-то, к тому же они священники-друиды, а значит, на них распространяются определённые привилегии, которые ещё существуют в отношении этой группы людей в нашем законе до сих пор; взять с них штраф? – так у них ничего нет, по крайней мере, с собой. Остаётся только одно…

– Изгнание! – закончил за него правитель.

– Да, верно. Но, как я уже рассказал тебе, о благородный О’Грэди, цель этих людей, как мы установили, заключалась в воссоздании своего могущества, и ради этого они были готовы на всё! В том числе – на свержение тебя с трона. А это означает, что отпускать змею просто так за ворота не годится – она с лёгкостью сможет вернуться назад.

– И как быть? Держать их в темнице долгие годы? Кормить и поить тех, кто желал нам зла?

– Нет, это нехорошо. Народ не должен их содержать – люди бы не согласились с тобой в этом. Только изгнание. Но следует свершить над ними высшее правосудие! Поступи так, как поступали твои отцы в таких сложных случаях. Отпусти их на лодке в море – пусть Всемогущий решит, жить им или нет. Пристанут к какому-нибудь острову – значит, такова Его воля, может, они и смогут исправиться; а утонут – значит, Он ясно увидел злые сердца этих людей и вынес им смертный приговор.

Правитель долго смотрел Барду в глаза, обдумывая его слова. Затем громко хлопнул в ладоши. На этот сигнал вбежали два воина. О’Грэди велел им:

– Передать моё повеление брегону, чтобы завтра он назначил суд над пойманными ныне смутьянами. Место суда – у скалы Прощения, что в южном заливе. Должна быть подготовлена лодка, а те трое доставлены туда. Идите.

Воины в красно-серых кожаных куртках поклонились своему господину и быстро исчезли. Правитель вновь обратился к Барду:

– Теперь я хочу попросить тебя разделить со мной мою трапезу и спеть для меня.

– Конечно, мой господин! Я рад исполнять для тебя свои песни, и для меня честь быть гостем в твоём великолепном доме, – Бард улыбнулся и сел за большой стол на самое дальнее от трона место.

– Э-э нет, уважаемый музыкант, нынче сидеть тебе положено рядом со мной, по правую руку, ближе всех моих слуг, советников, лекаря и прочих. Твои услуги столь значимы для всего нашего туата, что другого места ты не заслуживаешь. – С лёгкой усмешкой промолвил высокий властитель и теперь уже два раза хлопнул в ладоши. Вбежали слуги которым велено было вернуть в залу всё удалённое ранее аристократичное общество, и внести различные яства.

Под завистливые взгляды некоторых именитых присутствующих Бард пересел на предложенное ему почётное место. О’Грэди произнёс небольшую речь, в которой выразил благодарность бродячим артистам призвал к более ответственному отношению к своим обязанностям всех должностных лиц, и так далее в том же духе. После наступило время долгожданного пира. Сказать по правде, так у гостей уже давно урчало в животе, текли слюнки, а глаза с жадностью рассматривали все лакомства на этом столе. Их вполне можно было понять: час уже был довольно поздний, а они, согласно традиции, перед пиром ничего не ели в течение дня.

В общем, все оказались вознаграждены за некоторое воздержание в пище, а насытившись, потребовали песню. Бард взял в руки свою великолепную серебряную арфу и звонким чистым голосом запел:

 
За кубком правды спустись глубоко,
Отважный и гордый правитель!
Среди твоих золотистых дубов
Страх поселился отныне.
Отправься скорей на восток.
 
 
В городе мир, но спасёт ли стена?
Страх проникает сквозь стены…
В восточном лесу есть пещера одна—
страшная пещера!
Отправься скорей на восток.
 
 
Но вот правитель вскочил на коня,
Наполнив сердце отвагой.
Двуручный меч, и лук, и стрела
Отправились с ним за правдой!
Скорее скачи на восток.
 
 
Он путь неблизкий преодолел,
Не важен ни сон, ни голод.
В пещеру страха проникнуть сумел,
Там, где вечный холод.
Открой свою тайну, восток.
 
 
Сид оказался на месте том,
Полный отвратного смрада.
Трёх великанов это был дом,
Тех, что скрывали правду.
Открой свою тайну, восток.
 
 
Три дня и три ночи сражение шло,
Все великаны пали.
И кубок заветный крепкой рукой,
Добыл правитель усталый.
Открой свою тайну восток.
 
 
С тех пор вернулся свет навсегда,
В славный лес на востоке.
Кубок очистил людские сердца.
Вечная слава герою!
 
 
Ла-ла, ла-ла, ла-ла-ла-ла-ла…
Ла-ла, ла-ла-ла-ла-ла.
 

Слушатели были в полном восторге от этой баллады, так как слухи о том, что «воющая» пещера уже очищена и не представляет более никакой опасности, облетели город. Простые горожане, крестьяне, торговцы, а особенно лесорубы, шумно праздновали в этот вечер освобождение от неизвестной напасти, чествуя своего мудрого правителя. Конечно, подробностей большинство из них не знало, поэтому песне Барда было уготована широкая известность среди населения, а также долгая память в истории. Популярность О’Грэди возросла настолько, что народ искренне выражал ему свою любовь как прилюдно, при встрече с ним, так и в своих домах. Стражникам велели помалкивать о том, кто доставил трёх пленников в темницу, да они и не могли с точностью связать все события воедино – их дело было сторожить, заботится о порядке, чем они и занимались, а остальное их не касалось.

Пир продолжался до глубокой ночи. Выпившие гости спали прямо здесь, в зале, кроме тех, кто всё-таки нашёл в себе силы отправиться восвояси. За столом бодрствовали только пожилой арфист и сам правитель, который, как заметил Бард, почти не пил в этот вечер. Он сидел на своём скромном троне в печальной задумчивости. Бард даже предположил, что этому человеку вовсе не свойственно улыбаться и радоваться, но потом решил, что для такого состояния у правителя должна быть какая-то иная причина. В конце концов он набрал воздуха в лёгкие и спросил:

– О благородный О’Грэди, я наблюдаю за тобой весь вечер и вижу бремя тяжёлой печали на твоём лице. Тебя не радуют шутки, веселье, песни… Поделись со мной своими тревогами, расскажи, что в твоём сердце – возможно, я смогу облегчить твою ношу и найду то лекарство, которое исцелит твой дух.

Черноволосый суровый правитель Талава посмотрел на Барда печальным взглядом, затем ответил:

– Ты прав, мудрый певец, слишком долго я ношу в себе груз, который угнетает меня. Четырнадцать лет я не знаю радости, и ничто не веселит моё сердце. Я поглощаю себя ежедневными заботами о своём народе в этом городе, полагая, что смогу заглушить в себе старую рану, но она не оставляет меня, приходит по ночам в тревожных снах, заставляя просыпаться в холодном поту. Мои придворные уже смирились с моим настроением, и скорее жалеют меня, но мне не нужна ничья жалость. Четырнадцать лет прошло с тех пор, как моя молодая жена с нашей маленькой дочерью Орфхлэйт99
  «золотая принцесса»


[Закрыть], которой не было ещё и года, отправилась навестить своих родственников в соседнее поселение Сомхэрл1010
  «летний путешественник»


[Закрыть]в туате Нуадха1111
  «туман»


[Закрыть]. По пути на них напали разбойники, перебили охрану, а моя любимая погибла. Я это выяснил у местных крестьян, когда не получил никаких известий от родственников о прибытии своей дорогой жены, и сам во главе небольшого отряда отправился на их поиски. Вместе с правителем Нуадха мы исследовали всю ту местность, пока не нашли тех, кто хоть что-то знал. Нам рассказали, что один человек шёл той дорогой и наткнулся на убитых разбойниками людей; крестьяне собрали тела и похоронили, как полагается. Но никто не видел живым или мёртвым ребёнка – девочка бесследно исчезла. Они показали нам это место, но и мы ничего не обнаружили. Разбойников искали долго, повсюду были разосланы наши воины, однако они будто растворились в воздухе. Возможно, это были воины враждебных кланов, но вряд ли фоморы1212
  В легендах некоторых народов, фоморы – исполинские, демонические существа, но так иногда называли и викингов, которые совершали опустошительные набеги. Здесь фоморы – захватчики, пришедшие со стороны моря.


[Закрыть] из-за моря, те бы прибыли на кораблях и постарались бы опустошить всю землю – мы бы знали о них. Вот так я потерял жену и дочь. Я остался верен своему обету, который дал супруге, и не возьму другую женщину в жёны, но думать о том, что мой род угаснет, мне невыносимо. Это и есть моя тайная печаль, терзающая меня многие годы. Если бы я только мог отыскать свою дочку!

– Теперь я стал лучше понимать тебя, благородный О’Грэди. Ты хорошо сделал, что поделился со мной, рассказав свою грустную историю. Послушай, что я скажу тебе: в наше тревожное время люди часто погибают в сражениях, умирают от болезней и голода, пропадают в море… Но, несмотря на то, что прошло много лет, верь, что твоя дочь жива! Верь до тех пор, пока не получишь подтверждения обратного. Конечно, я не пророк и не могу клясться, что мы сможем найти дорогого тебе человека, но знай: мы странствуем всю свою жизнь, бываем в самых необычных местах, во всех краях нашей страны, слышим множество легенд и слухов. И если мы когда-либо что-то узнаем о твоей дочери, то обязательно сообщим тебе.

Правитель прикрыл глаза. Бард видел, как лицо этого сурового и мужественного человека вздрогнуло, а длинные пальцы крепко сжались на подлокотниках деревянного трона. «Как тяжело ему! – подумал пожилой певец. – Такому проще идти одному в бой против сотни врагов, преодолевать холод и страх, перебираясь через высокие горы. Но сидеть на одном месте, предприняв всё возможное, и просто годами ждать, верить, надеяться и при этом бездействовать – такому человеку это будет пытка пострашнее многих».

– Сделай так, как ты сказал! И если сможешь узнать хоть что-нибудь – не медли, сообщи мне! Благодарность моя не будет знать границ. А теперь мне нужно удалиться… – с этими словами О’Грэди поднялся со своего места и дважды хлопнул в ладоши. Появился слуга.

– Эй, отведите моего личного гостя в отдельную комнату и приготовьте ему хорошую постель.

– Да, мой господин! – отозвался слуга, сделав небольшой поклон. – Всё уже готово.

– До завтра, мой дорогой бард! Надеюсь, ты захочешь присутствовать на завтрашнем суде? – спросил правитель напоследок.

– Непременно, мой господин! И пусть твой сон этой ночью будет самым спокойным и приятным за всё последнее время.

Он поклонился на прощание, а затем отправился вслед за слугой в предоставленную ему комнату.

Глава 8. Суд на берегу

Уравновесить справедливость любовью могут только сильные люди.

Полуденное солнце принесло с собой нестерпимую духоту. В дополнение к этому пришедшие на суд находились на берегу южного залива, и влажный воздух с моря только усиливал выделение пота. Да что там говорить? Одежду можно было просто выжимать, а это действовало на нервы. Рядом возвышалась наклоненная в сторону моря скала Прощения. Почему она имела такое название? Древние легенды умалчивали об этом, а сами жители расходились во мнении на этот счёт. Одни утверждали, что однажды, очень давно, отсюда отпустили в лодке без вёсел захваченного в плен вождя викингов, который причинил много зла здешним людям. Ему было сказано, что если он не погибнет и сможет снова увидеть эту скалу, то будет прощён – но скорее всего, тот так и не получил прощения, сгинув в море. Другие рассказывали иное: дескать, скала получила такое название из-за одного принца, который изменил своей жене и тщетно пытаясь добиться прощения, прыгнул с этой скалы в пучину вод (возможно и то, что он просто поскользнулся стоя на краю!). Странно было и то, что никто из рыбаков не отправлялся за уловом из этого места. Здешние жители не любили южный залив и скалу, испытывая перед ними суеверный страх. Поэтому слугам пришлось ранним утром привести сюда небольшую лодку из соседней бухты, где находилась рыбацкая деревушка. В своём роде туат Талава был особенным: ему принадлежал восточный лес, широкая равнина в центре с очень крепким городом и небольшая часть южного побережья (что давало ещё хороший улов и возможность послать судно для торговли с более дальними соседями). При грамотном управлении богатство и политическое влияние этого туата возросло очень сильно. О’Грэди в случае войны или набега с моря мог выставить до двух тысяч обученных воинов, тогда как подавляющее большинство туатов в стране1313
  Общее количество туатов в среднем составляло от 80 до 100. Некоторые туаты могли сливаться в один, под предводительством более сильного клана, или же наоборот – дробиться на более мелкие.


[Закрыть] с трудом собирали по семь сотен мужчин, что являлось минимумом по закону, для отправки к верховному королю, когда тот созывал войско. Обычно же каждый туат имел небольшую дружину примерно до ста шестидесяти человек – это количество считалось достаточным. Также в своё время именно клан О’Грэди одним из первых принял христианство и поддержал упразднение старой религии друидов, что в конце концов послужило полному низвержению последней. Жрецы друидов всячески цеплялись за своё былое могущество и возбуждали войны между кланами по всей стране. Они действовали коварно и жестоко. Однако пришло время решительных перемен, и по указам верховного короля, поддержанного многими правителями-риагами в стране, их культ был низложен. Друиды лишились своего имущества и той безграничной власти, которую имели, но им были сохранены некоторые привилегии и права свободных священников. Не всё население было согласно с этим, ведь многие предпочитали держаться древних традиций и богов, пусть это и являлось весьма обременительным делом. Потребовались десятки лет и смена поколения, чтобы прекратились открытые конфликты по этому поводу. И вот снова попытка вернуться к власти. Наглость и дерзость, с которой действовали эти трое, привела О’Грэди в бешенство! Он прекрасно помнил день их появления у себя в замке. Они объявили, что направлены к нему верховным жрецом для пущего процветания народа, для того, чтобы давать ему мудрые и ценные советы в управлении своего туата. Ему было заявлено, что если он не примет их, а также не назначит своими ближайшими советниками, то содеянное его предками против друидов зло никогда ему не простится. Что он и его род будут прокляты навеки, и всё в таком же духе. Мудрый правитель не сказал им ни да, ни нет, а настоял на том, чтобы ему было дано время подумать и принять решение. На самом деле, внутри его переполняла ярость, но он прекрасно владел собой и в тот момент постарался не наломать дров. А через три дня случилась эта памятная встреча с бродячими артистами с дальнейшим разоблачением хитрого замысла коварной «серой» троицы. Теперь перед ним на расстоянии десяти шагов стояли трое друидов и ждали своей участи. Пока брегон громко перечислял их преступления, правитель думал. Не слишком ли жестоко он с ними решил обойтись? Чем это всё обернётся для него и его клана? Одним ли проклятием? Или войной с теми, кто ещё в тайне поддерживает друидов? Теперь ещё не поздно передумать и применить более лёгкое наказание, отпустив их. Всё это смущало его, хотя внутренний голос настойчиво твердил: принял решение – держись его! Допустишь слабость – змея ужалит вновь, и сможешь ли тогда устоять?

О«Грэди смотрел им в глаза, ожидая заметить хоть тень сожаления о своих преступлениях, хоть намёк на раскаяние, но нет – на их лицах играли насмешка и надменность, эти люди были убеждены в своей неподсудности и безгрешности. В давние времена их судить мог бы только их верховный жрец, даже короли боялись вторгаться в дела, где были замешаны друиды. Теперь всё иначе. Здесь правитель он! И он докажет это в своей правде1414
  У каждого правителя была своя правда и кривда, где записывались их благие и плохие деяния, принятые законы и совершённые ошибки.


[Закрыть].

На суде, помимо обвиняемых и правителя, присутствовали двенадцать стражников, несколько слуг и советников, лекарь, брегон, скромный монах из местного прихода, который закрылся капюшоном, чтобы казалось, что его тут нет, и приглашённый Бард, который являлся официальным свидетелем обвинения.

– Да как вы смеете судить нас? – закричал «остроносый», когда брегон закончил свою речь. – Нас может судить только наш верховный владыка и никто другой! А кто нас обвиняет, а? Этот старый лживый бродяга? – сказав это, он с ненавистью плюнул в сторону Барда.

– Вас обвиняю я! Правитель города Талав – О’Грэди, сын Диармайда! – громким, зычным голосом ответил ему властитель туата. – И этого достаточно, чтобы вынести судебный вердикт таким преступникам, как вы! Брегон перечислил всё верно, но я не хочу казнить вас на нашей доброй земле, и поэтому вы будете преданы на суд моря.

Трое друидов побледнели, как мел, ничего не в силах сказать в ответ. Они отлично видели суровое лицо правителя и чувствовали, что его не переубедить.

– Вы, замышляя свои козни против меня и моего народа, были уверены, что вас не постигнет Божья кара, не так ли? Запугивая людей, вы хотели лишь одного – прийти к власти и возродить старые порядки. Но этому не бывать! Вы не останетесь более на моей земле.

– Недолго она будет твоей! – вновь закричал «остроносый», чем-то смахивающий на лиса друид. – У тебя нет наследника и никогда не будет! Твой род давно проклят нашими жрецами! Да и ты скоро умрё…

Последние слова он уже не смог внятно договорить, потому что стражники, не в силах слушать, как оскорбляют их благородного правителя, схватили всех троих, надели на них кандалы и посадили в лодку. После чего они оттолкнули её от берега. Лодка, с лёгкостью подхваченная течением, стала плавно уноситься вдаль.

Конечно, многие, будучи людьми не жестокосердными, жалели этих преступников, но всё же разумом они понимали необходимость подобной меры.«Пусть их рассудит море!» – так думали судья и стражники.

Правитель подошёл к Барду.

– Ну что, друг-певец, о чём задумался?

– Помнишь, мой господин, ты вчера мне рассказывал, что когда эти трое угрожали тебе, они сказали, что проклянут тебя в случае отказа, так?

– Да, именно так! – снова нахмурился О’Грэди, внимательно вглядываясь в глаза собеседника, пытаясь припомнить о том, какую мелочь он, возможно, упустил.

– Я заметил такую штуку: только сейчас этот друид кричал, что тебя, как и твой род, уже давно прокляли, а это означает, что они с самого начала обманывали тебя. И если бы ты согласился поддерживать их, то это обернулось бы для тебя гибелью в любом случае, – поделился Бард своими наблюдениями.

О«Грэди со злостью посмотрел туда, где скрылась лодка.

– Сколько ни уступай жадному – всё равно тому будет мало до тех пор, пока он не отберёт всё. Мне нужно смириться с тем, что священники-жрецы друидов мои враги. Как думаешь, что они предпримут?

– Всё что угодно, мой господин, всё что угодно… – отвечал печально пожилой арфист. – Подосланный убийца, клевета и наветы, сожжённые поля, отравленный скот и даже открытая война с теми, кого им удастся обмануть и привлечь на свою сторону.

– И что же мне делать? Как бороться с подобной силой, которая действует тайно и незримо? – прошептал озабоченный правитель Талава.

– Раз они действуют тайно, как змеи, то ты действуй открыто, как сокол, парящий в небе, но готовый бесстрашно броситься на врага! – взволнованный Бард очень хотел сделать хоть что-то, чтобы помочь этому красивому и благородному человеку. – Народ, любящий тебя, – отличная защита от врагов! Отдай распоряжения удвоить бдительность, чтобы пресекать всевозможные вылазки шпионов. Если ты предупреждён – значит, имеешь возможность вооружиться, подготовить город и все поселения. Сделай запасы провизии вдвое больше прежнего, помогай гильдиям в твоём городе, обучай людей грамоте. Пока нет открытого вызова со стороны какого-либо клана, не стоит собирать всё войско, которое будет трудно прокормить. Просто будь сам осторожен. Хоть это противоречит нашим правилам, но я и мои друзья постараемся помочь тебе. Мы отбываем сегодня же в сторону западных туатов, а после, скорее всего, отправимся на север, однако это будет возможно лишь следующей весной, когда сойдёт снег. Мы постараемся, насколько будет в наших силах, не допустить очередной войны между кланами.

О«Грэди, ни говоря ничего, обнял пожилого певца. Стоявшие неподалёку стражники и слуги удивились такому обращению, они никогда не видели, чтобы правитель кого-то обнимал, тем более что этим кем-то был простой бродячий актёр.

– Спасибо тебе, мой друг! Спасибо… – и, не принимая от Барда никаких возражений, сорвал с пояса тугой кошелёк и протянул ему. – Держи, деньги вам пригодятся перед надвигающейся зимой. Я напишу письмо родичам моей жены и правителю Нуадха. Он поможет вам! Перезимовать сможете при необходимости тоже у него. Пойми, это не плата за твои услуги, а лишь скромный подарок от чистого сердца.

– До свиданья, благородный О’Грэди, сын Диармайда! Надеюсь, что мы ещё увидимся с тобой, и тогда я посвящу тебе новую песню! – с этими словами Бард низко поклонился правителю.

Через два часа он присоединился к своим друзьям, которые уже снова начали волноваться за него.