Текст книги "Стать нижней"

Чикатило стал её внутренним кошмаром. Она не спала ночью, боялась, что сейчас войдёт дядя с кухонным ножом. То, что он её изнасилует, не так важно. По малолетству, не понимая толком сути действия, Валя не испытывала особого страха. Но вдруг он вырвет ей матку. И от этой мысли задыхалась, просыпалась в ночном поту.

Она привлекла внимание родителей, взрослые встревожились, потаскали по психологам-ювенологам, те покивали на пубертат, выписали валерьянку и ещё что-то, и все успокоились. На вопрос, чего она боится, Валя не могла сказать правду: «Боюсь Чикатило. Придёт и вырвет матку». У неё прежде всего было осознание, что она реально боится нового Чикатило и что её боязнь иррациональна. И абсолютное понимание, что такое желание, по-видимому, признак дурки; нужно его оставить в тайне.

Пора девичьей романтики в переходный период. Сколько в ту пору слагается наивных лирических стихотворений. А вот Валя написала:

 
Всё будет так, как раньше было:
Родится новый Чикатило.
Он будет грызть в лесопосадках
Из тела вырванную матку…
 

Улица, фонарь и аптека тихо курят бамбук в ночи. Она была реально очень несчастна. Но не спешила искать взаимопонимания у окружающих. Прочитала «Франкенштейна» Мэри Шелли, и её поразила одна фраза: «Людям свойственно ненавидеть несчастных». Нельзя показывать, что ты несчастна. Лучше транслировать вокруг себя гордое безразличие.

А взрослые даже не предполагали масштабов её душевного бедствия, лишённые возможности разобраться в неожиданной фобии. Кроме того, Валя не без основания боялась, что, если признается, её немедленно изолируют от зловеще притягательного объекта: перекроют любой доступ информации о нём. Нет, это только её тайна, только её порок, и только в ней.

Потихонечку она прочла всё, что было издано о Чикатило, всё, что удалось найти о нём в интернете. И проникалась кошмаром человека, который находит воплощение сексуальной страсти в убийстве. Какой ад должны были пережить дети её возраста, а были ведь и моложе, в сознании полной беспомощности, ужаса и пронзительной боли последних минут жизни. Для следующих поколений Горбачёв будет просто имя, а Чикатило – понятие. Кто-то поделился подобным откровением на одном из форумов. А ещё высказывалась мысль, что Чикатило обязательно надо поставить памятник где-нибудь на автовокзале в Ростове-на-Дону. Вот он, в плаще, кепочка, с портфельчиком. Будьте бдительны.

Валя стала его рисовать: перерисовывать фотографии, какие находила. Она рисовала хорошо. Mal den Teufel nicht an die Wand. «Не рисуй чёрта на стене» – известная немецкая пословица.

Есть люди, которые вопросами маньяков занимаются профессионально. В смысле, «чикатило-и-им-подобноеведы». Валя стала достаточно квалифицированным чикатиловедом-любителем. Она с ужасом думала, что если бы странный и абсолютно несексуальный дядя смог бы её только изнасиловать, а потом отпустить, и была бы гарантия, что ничего никто не узнает, то она бы так… хотела. Жуткая мысль, жутчайшая-прежутчайшая. И вот этого желания она уже боялась по-настоящему, больше, чем абстрактного Чикатило.

Люди всегда интересуются жестокими и нелепыми смертями и катастрофами. Наибольших фанатиков таких событий тянет всегда воплотить свои интересы в конкретные дела. Так, общество «Титаника» имеет обычай съедать ужин первого класса того рокового дня плавания. Предсмертное для многих меню из ягнёнка под мятным соусом и уточки. Одержимые поиском причин лютой и загадочной смерти группы Дятлова – во всех реалистичных и фантастических вариациях существующих версий – даже повторили как-то в аналогичных дню гибели погодных условиях спуск без обуви от места, где стояла палатка, к тому самому кедру по склону Халат-Сяхыл.

Есть люди, одержимые Чикатило. Видимо, должно быть и тайное общество виртуальных жертв Чикатило, которые не прочь испытать весь ужас и всю мерзость насилия таким человеком. Но без жуткого окончания. Софт-катастрофа, типа пробега босиком по следам дятловцев с немедленным согреванием и растиранием озябших ног и с получением плотского удовольствия, как от поедания восхитительной ягнятины под мятным соусом.

Для интерактивного читателя подчёркивается: речь о мыслях в голове Вали. Но Валя не имела цели, чтобы её фобии, оформленные в конкретные желания, испытывал кто-то ещё. Она придумывала такое общество, где все потенциальные «чикатилы» будут изолированы изначально, где у них будет своё гетто, из которого их будут выпускать только тогда, когда они станут безопасны для окружающих. Даже имя ему дала – АРЧИ. По первым буквам имени и фамилии Андрея Романовича.

Увлекаясь ужастиками, ощутила, что люди неправильно оценивают зрелищность фильма: надо определять не просто художественное впечатление, но и степень жестокости; и не только ограничением по возрасту допуска, а чёткой величиной. Может, кто-то так уже и поступает, такая мысль не могла не прийти человечеству. Валя предложила любопытную шкалу для измерения всяких жестокостей, имеющих целью сексуальное садистическое удовлетворение: измерение в «чикатилах», или сокращённо «чкт». Вот, например, если матку вырвать – это 1,0 чкт, абсолютный результат. Поскольку 1,0 чкт – очень много зла, причиняемого по сексуальным мотивам. Неподъёмно много. Это сам Чикатило.

Как она выразилась в чате со мной: «С глубоким пониманием того, что за его именем стоит столько реальных жертв и людских трагедий, а может, именно даже поэтому – чтобы иметь меру абсолютного зла…» Если же соскрести жестокости в одну кучу в условном романе Стивена Кинга, то максимум, что можно бы за это дать, – 0,15 чкт.

Потребителю сексуального контента из будущего всё меньше захочется физически оторвать свою задницу от компьютера даже не с той целью, чтобы взять кого-то силой, но и вяло пошевелить чреслами в законном браке. Вся острота чувств уже пропала, притупленная образами с экрана. Но, если человек тендирует в сторону маньяка, всё равно нужна прививка.

Что может посоветовать врач, назначив анализ на типологию вируса герпеса и обнаружив онкогенный серотип? Сделать прививки против остальных серотипов высокого онкогенного риска. Если таких типов вируса станет вдруг больше (а вдруг подцепите?), риск развития рака экспоненциально возрастает. С Чикатило то же самое, только риск другой.

В России за год фиксируется порядка 30 случаев столбняка, причём умирает где-то процентов сорок, то есть 12–15 человек. Однако прививки делают всем поголовно. Насильственных действий в отношении детей в тысячи раз больше, может, даже в десятки тысяч раз. Большинство из них так и не станут известными. А в некоторых раскрытых маньяки проявляют трусость, не дотягивая до Чикатило. Но преступление на 0,1–0,2 чкт уже весьма жестокое действие, порой на пожизненное тянет. Как прививать будут, пусть фантазируют специалисты. Например, методами НЛП с медикаментозной поддержкой. Или какими-то иными, более совершенными. До подкорки и насквозь. Бойся. Это – табу. Когда интересуешься средой БДСМ, то попадаешь уже иногда на совершенно пограничные случаи, которые заставляют терять веру в людей. Там проходит грань между нормальным и потусторонним.

Как-то я пересёкся с одним адептом Чикатило. Он очень переживал, что того расстреляли. Его надо было законсервировать в анабиозе, чтобы передать следующим поколениям на изучение. Зачем? Есть люди, которые просто хотели бы примерить к себе роль насильника и испытать его чувства. Когда ты пытаешься завести тематическую переписку непонятно с кем, легко можешь угодить на какого-нибудь несостоявшегося недоманьяка. Мы не в состоянии их понять, ведь мы довольно безобидные любители, нам просто нужна изюминка, острота. Но есть люди реально больные. Иногда с такими людьми пересекаешься на форумах, когда ищешь приключений в стиле DS-лайт, а они ищут себе подобных. И, уединившись с ними в чате, неожиданно начинаешь понимать, как это важно – безопасность общества и психическое здоровье.

Не единожды мелькала в сумеречных виртуальных беседах даже такая бредовая идея: надо было оставить Чикатило жить, и, как только появится технология, считать те картинки его мозга, которые запечатлели весь тот снафф и ужас. Переложить в файлы, доступные для просмотра. Чтобы использовать его опыт с одновременным зомбированием на негатив в сознание. А так возможность упущена. Насчёт использования как образец для негатива эти субъекты, возможно, кривят душой. Цели у них могут быть самые низкие.

Информация в виде мыслеобразов всё равно информация. Пока технология передачи того, что записано в мозгу, – только через весьма несовершенные слова или через фильмы при возрастающих технических возможностях по улучшению их качества. Но вполне возможно образы из памяти когда-нибудь достоверно визуализировать. Нужен только ключ к кодировке, своеобразный жутко сложный кодек, и все картинки можно будет считать. С учётом морально-этического аспекта, не раньше, чем лет через сорок-пятьдесят, когда уйдут из жизни те, кого трагедии затронули лично. Есть такой законодательно определённый срок хранения личных данных: семьдесят пять лет. Отправная точка – год расстрела Чикатило, 1994.

Погибших в первой мировой войне от газовых атак жалко, но… как-то это было давно и непонятно. Как никто не думает и о жалости при воспоминании о казни стрельцов Петром Первым. А ведь, если разобраться, полное беззаконие в современных понятиях, геноцид. Ужас для семей, где остались голодные дети без кормильца. Но было так давно, что не трогает нас вовсе. А вот Чикатило – это ещё не остыло. Ещё не забыт весь пережитый ужас. Людская память взывает к мщению и проклятию. И правильно. Если всё и дальше пойдёт по пути гуманизации, то бороться надо за возвращение в мир нормальности любого потенциально здравомыслящего человека и пресечь развитие в нём чудовища. Иной молодой человек сейчас в рамках виртуальной сексуальной игры может получить вполне достоверные сексуальные образы, причём с достаточно выраженными элементами насилия.

Хочешь поиграть в насильника? При сканировании твоего мозга замечены опасные потенциалы. На вот, выпусти пар. Вот тебе информационный пласт, считанный с мозга Чикатило. Успокойся. Ты это получил. А мы постарались, чтобы тебе стало противно. Ты входишь в то не поддающееся анализу число потенциальных чикатил, которые даже своего мысленного «а вот бы и мне» боятся. Именно ты, по данным наших абсолютно надёжных прогнозов, можешь сорваться в пограничном состоянии. Вот ты напился и остался в выгодных условиях с маленькой соседской девочкой. Она подаёт тебе якобы знаки, ты спьяну что-то углядел, и это заставило психику включить самую зверскую программу.

Есть в аллергологии метод лечения, предполагающий гиперсенсибилизацию. Когда возрастающими дозировками аллергена пытаются поднять планку чувствительности, приручить бунтующую иммунную систему. Совсем снять симптомы, скорее всего, не удастся; зато в критической ситуации будет обычный сильный приступ, а не анафилактический шок.

В чём задача общества? Чтобы Чикатило никогда больше не было. Это и есть цель, а вот всё остальное лишь пути к её достижению, эффективные или не очень. Думаю, если признать правильной теорию Чезаре Ламброзо, который утверждал, что преступления по страсти нельзя оставить неотвратимостью жестокого наказания, то мыслить в таком направлении надо.

Объективно большее добро для общества – предотвращать преступления, чем страстно карать законом мерзавцев. Надо постараться избежать действия, а не получить массовое, граничащее с садистским, удовлетворение от предельной жёсткости наказания. Чем тогда наказание лучше самого действия? Человек, который сорвался в изнасилование, может, и не сорвался бы, будучи привитым. Остался бы ценным работником и примерным семьянином, а не опущенной петушнёй под шконкой. Девочка также не стала бы безвинной жертвой и прожила всю оставшуюся жизнь без травмирующего опыта, а для начала просто осталась жива. Пусть эти потенциальные желания будут подавлены эмоциональным шоком.

Если ты скрытый девиант-насильник, то возбудишься неимоверно, достигнув пределов. Произойдёт раскрытие того, ожидание чего сидело в тебе все эти годы, и будет закреплено искусственно наведённым негативом. Вот тебе весь экстрим, ты уже выбрал все эмоции, отгружаемые твоей психикой взамен твоего чудовищного желаемого скотства. Может, теперь нет желания распускать здесь руки? А то совершишь ошибку, за которую очень дорого расплачиваться. Можно ввести ещё один термин по имени Андрея Романовича. Уже не от Вали, а от меня: коррекционная ЧКТ-профилактика.

Серьёзный фронт работ для потомков. А пока ещё в обществе существует немалых размеров сегмент людей с примитивным, неразвитым сознанием, асоциальным мышлением и разносортными комплектами крайне нездоровых девиаций. Эти люди тупо молчат и не пытаются даже обсуждать вслух Чикатило и ему подобных. Да и вообще какие-либо жестокости. Их тянет на снафф по самым тёмным закоулкам интернета. Они незаметны. Они не хотят быть заметными. Они опасны.

Существование таких людей Валя чувствовала. Они в рамках закона, только пока есть общественная сила, способная подавлять их звериные инстинкты. А случись что-нибудь с обществом – их извращённая похоть может вылиться жестокой дикостью на улицы. Они будут идти и зверски насиловать, в том числе и её, если она им попадётся.

Чтобы интерактивный читатель по прочтении сего момента зря времени не терял и вновь усвоенное знание применил, надо его озадачить. Вот сколько бы (в чкт) можно было бы дать «Нимфоманке» и «50 оттенкам»? На уровне статистической погрешности, или я чего-то не понимаю?

Однако вернёмся назад, в Валино детство. Примерно в то время, когда страдала от ужасных фобий, связанных с Чикатило, она впервые столкнулась именно с нездоровым сексуальным интересом к себе со стороны взрослого мужчины. Эпизод в общественном транспорте. Она ехала с мамой, сидя рядом с ней, а стоящий напротив мужчина очень нагло и неприятно её разглядывал. Валя почувствовала сильный внутренний дискомфорт, хотя всё было в рамках приличий. Просто этот мужчина с седоватой бородой смотрел на неё… не так. И Валя всё поняла. Когда он вышел, сказала маме: «Тот дядя, что сейчас вышел, был нехороший дядя. Он на меня нехорошо смотрел».

«Не придумывай», – ответила ей мама довольно строго. Валя обиделась. Неужели мама ей не верит? Или не понимает, что она всё уже знает и замечает? Это отчуждает, оставляет наедине со своими проблемами.

Много позже до неё дошёл смысл той фразы. Конечно, мама верит, что дядя «смотрел нехорошо», потому что латентных педофилов в сотни раз больше, чем активных. Но девочка созревает, и заинтересованные, а порой и наглые взгляды будут её теперь сопровождать лет до сорока. А то, может, и дольше. Надо к ним привыкать. Когда-то у наших предков, живших охотой и собирательством, за таким взглядом немедленно следовало действие. И мама дочку уже и не защищала. А в каких-то диких племенах и сейчас почти так же.

Потом роды «первой овуляцией». Вот животные процесс не затягивают. Да и куда ждать, если средняя продолжительность жизни людей была тогда 25–30 лет, и надо было не только зачать и родить, но и вырастить своё потомство? А если овуляции ещё нет, то попадание спермы в организм её ускорит. Насчёт этого утверждения никаких научных подтверждений нет, и получить их, по понятным причинам, сейчас нельзя. Сохранилась память об опыте предыдущих поколений, они считали так. Ещё всего чуть более ста лет назад в одиннадцать лет могли выдать замуж, церковь благословляла и венчала. И вот к тем временам и относится накопленное поколениями наблюдение, что, если выйдет замуж, дозреет быстрее.

Сейчас поколения считают четвертью века. Можно допустить, что раньше в связи с более ранними первыми родами за сто лет проходило шесть-семь поколений. Где-то всего двести пятьдесят поколений назад, если верить историкам; в той первичной структуре так всегда и было: посмотрел, подошёл и трахнул. А если верить Новой хронологии А. Т. Фоменко, то, видимо, и ста пятидесяти поколений не прошло.

Много ли – двести пятьдесят поколений? У дрозофилы, любимицы генетиков, двести пятьдесят поколений пройдёт при самых благоприятных для размножения условиях лет этак за восемь. При этом, несмотря на разные мутации, дрозофила самой собой остаётся и не то что в слона, а даже в комара не превращается. Есть вполне обоснованные обывательские основания полагать, что суть человеческая и за двести пятьдесят поколений не слишком изменилась.

Если произойдёт какая-нибудь катастрофа, всё очень быстро вернётся в формат первобытной дикости. Потому что за взглядом стоит подавленное тупое желание самца. Если он будет чувствовать свою силу и не бояться последствий из-за ослабленных общественных институтов, то немедленно реализует своё желание. Об этом пишут многочисленные авторы постапокалиптических произведений, начиная с Герберта Уэллса. Мы получили разгул преступности в девяностых; надо признать, что, хотя ослабление структур, отвечающих за правопорядок, было некритическим, эффект оказался шокирующим.

Валя многое поняла в своей девиации лет с двенадцати, а потому стала бояться. Конечно, не того, что случится постапокалиптическая реальность. А того, что в понимании потенциальных чикатил она желанная цель, востребованная юная самка. По глазам видно. Не родись красивой.

Фертильность отражается во взгляде. Её наступление подтверждается блеском глаз, вызванным феромонами. Сначала – регистрация внимания со стороны сверстников, а потом – страшное открытие. Оказывается, такой же интерес могут проявить и взрослые. Гормонально-нестабильные реакции подростков порой непредсказуемы и не подвержены никакой объективной логике. В какой-то момент некоторые девочки начинают строить глазки взрослым знакомым мужчинам, которые в ответ начинают проявлять беспокойство на уровне подсознания.

У нас пока нет наказаний за «взглядопреступление» или «мыслепреступление». А с другой стороны, не надевать же на девочку паранджу. Из многих сотен мужчин и парней, кто может посмотреть на девочку «особым» взглядом, мало кто отважится на какие-то действия. По мнению психолога-криминалиста М. Виноградова, меньше одного процента таковых действий без видимых последствий для здоровья будет как-либо предано огласке и получит дальнейшую правовую оценку. И то получается какая-то заоблачная цифра, если смотреть криминальную статистику.

Где-то лет в семнадцать Валя сама придумала для себя терапию. Не в виде прививки от своих фобий, а в форме своеобразной вариоляции, как это было с профилактикой оспы до Пастера. Читала разные БДСМ-истории, в том числе и на английском, и выбирала из чужих страданий разные элементы, которые могла бы освоить. Боль она причиняла себе разную. А потом остановилась на том, что ей подходит. И вот её тематический рецепт: фантазии с использованием образа Чикатило, софт-БДСМ в виде самофлагелляции и полный набор всех современных технических возможностей для женского самоудовлетворения. А также поиск – для вербального сопровождения процесса – виртуального партнёра, который мог бы воплотить с максимальной степенью артистизма её представления о Чикатило.

Я исполнял роль такого партнёра некоторое время, пока питал глупую иллюзию, что наша связь перейдёт из виртуальной в реальную. Не перешла. Чудеса бывают редко.

Как это происходило? По вотсапу.

…Она укрепляет свой гаджет так, что на экране видно её обнажённое лоно, которое тиранят разные электронные причиндалы. Ноги похабно распахнуты, всё напоказ. А потом… Мои рассказы и команды, движения и повороты, не совсем умелая обработка ягодиц секс-шоповскими девайсами. Она непутёвый селфхармер. Так называют любителей причинять своему телу различные повреждения, руководствуясь при этом какими бы то ни было мотивами, не обязательно мазохистскими. Я виртуальный пси-доминант по мере способностей. Остальные подробности вновь на откуп фантазии интерактивного читателя. Эх, нет меня рядом с ней… Безнравственно, но приятно глазу, исключительно из-за красоты тела. Если тело не молодое и не совершенное… но не будем о грустном. Красивых людей вообще мало.

Я попытался представить, что она ощущает. Кто сказал, что между этими мечтаниями и реальностью необходим переход? Ведь чувства только её, фантазия закреплена причиняемым болевым рефлексом. Зачем привлекать чужого в отлаженный мир снов, грёз, собственных историй? Можно, к примеру, иметь абсолютно неспособного к фантазиям мужа, пользоваться им как живым самоудовлетворителем. И пока тот в своём заведённом ритме занят физиологией, ты в мыслях уже перескочила в сюжеты, подобные описанному, где уже идёт заключительная стадия спектакля и где все подряд так безобразно тебя имеют. В случае, если муж есть. А нужен ли он вообще? С её точки зрения, только для статуса. В сексе теперь есть более совершенные девайсы, чем живая особь мужского пола. Кстати, у Вали был некоторое время парень, но ей не понравилось.

«Найти верхнего? Боюсь, не будет красиво. Боюсь, будет слишком больно. А вдруг я попаду в зависимость? Не сексуальную, просто непорядочный чел попадётся. Если бы у меня были материальные возможности, всё бы изменила, а так только удовлетвориться об мужа или как получится, а завтра снова на работу. Сама себя наказываю. Зато в душу никто не лезет. Зачем нужен верхний, с его тараканами в голове?..»

Она сообщила, что поиск кандидатов на тот вирт, которого хотелось бы ей, достаточно труден. Валя трусиха. В реальной жизни она, похоже, страдает острой виргинитифобией, то есть боязнью изнасилования. Если за ней идёт мужчина, она ускоряет шаг, даже в светлое время суток. Никогда не войдёт в лифт с незнакомцем. Боится шумных подростков, а если видит пьяного, то пытается его обойти, не сближаясь.

Однажды она зашла в забегаловку, где наливают водку в пластиковые стаканчики и потчуют пельмешками. От обилия мужиков, говорящих грубыми громкими голосами, ей стало дурно. Умом понимала, что это сборище ну совсем не угрожало ей, но её фобия посчитала иначе. Валя успокоилась, только стремглав выскочив оттуда.

Она прекрасно осознаёт, что её внешность привлекает мужчин всех возрастов. Однажды пошла с подругой в развесёлый ночной клуб, и там её пытались прижать в углу какие-то местные завсегдатаи, не привыкшие к отказам. Её визг от прикосновения мужских рук перекрыл рёв динамиков. Руки – это ведь самое основное в её фобии. Когда Валя думала о Чикатило, то в первую очередь боялась именно рук, а не члена этого монстра. Именно его руки являлись в её кошмарах, вместе с хорошо знакомым лицом, отображённым её рукой в прорисовках. Член во сне тоже был, потому что была реакция внизу живота. Не на руки же!

Однако в мыслях ситуации, где её ломают, насилуют, заставляют терпеть боль, почему-то приятны. И сознание постоянно ищет оправданий: почему нельзя закричать, убежать, обороняться и это всё терпеть; да ещё и не заявлять, если отпустят. Вот такая специфическая и парадоксальная её женская хотелка. Не просто чтоб изнасиловали, а чтоб дошли только до определённого предела, и чтоб ни им, ни ей не было бы никакого резона делать произошедшее достоянием гласности.

В своей фантазии она пытается выгородить насильников – нечто сродни стокгольмскому синдрому: придумывает им мотивы, даёт пути для защиты. Чтобы гипотетические мужчины не испугались такое задумать и над ней достоверно исполнить. Они ведь представляют, какая опасность им грозит, как человеческие законы на корню рубят душевный порыв маньяков.

Если ситуация прописана недостоверно, то Валя сама своей сказке не поверит. Вот должны – и всё тут! – верхние насильники ощущать гарантированную безнаказанность. А иначе они не раскроются или ещё, чего доброго, тебя прикончат, что явно в твою фантазию не впишется. А так у них мысль, что, если границу не перейдут, всё им с рук сойдёт.

В конкретном случае описанного сюжета её девиация насытилась от возникшей в мозгу картинки. Может и потому, что парень с условным именем Артём был очень даже ничего и внешне, и по манере общения. Не хочется самой себе в этом признаваться. Уж не знаю, разводил ли кто подобным образом успешно девушек, как Артём, но вот почему-то думаю, что кое-кто мечтает о такой романтике в сопоставимых фантазиях. Ей был нужен именно более взрослый на роль софт-Чикатило.

А почему я согласился? Думаю, люди старшего возраста вполне поймут, что надо пользоваться возможностью наладить контакт с двадцатилетней студенткой, если она сама такого хочет, а не резвиться в судорогах сложного и, возможно, длительного переходного возраста в разряде бесполых дедушек, заказывая себе проституток, подходящих в дочери. В наши дни достаточно обыденное явление.

Меня интересовало, какие именно темы или сочетания слов (а слова весьма сексуально её волнуют) заставляют интенсивнее отвечать на работу девайсов. Есть те, которые реагируют на ласковое слово, и те – что на грубое. Пугливые трусихи, слизывающие капли возбуждающей жестокости со страниц хорошо написанной эротики или самой неудачной порнухи, тоже есть. Но то слово печатное, а не произнесённое вслух.

Тот, кто осуществляет этот «секс по телефону» в обмен на картинку, должен обладать тематическими навыками. Ругань матом обязательна, иначе действие недостоверно. А также грубое натуралистичное обсуждение и команды. Реципиент может слышать твоё дыхание: ты рядом. Партнёр помогает создавать в воспалённом мозгу нужные картины, а в теле стимулировать самые тайные желания. Тем более, если один из вызывающих сексуальный леденящий ужас – Чикатило, который много старше, дед для неё, можно сказать, но у которого в юности, как свидетельствуют книги, была кличка «Андрей-Сила». Он, насильник более пятидесяти человек, пришёл к ней. Он может отдавать команды голосом, он может живописать, что он с ней сделает дальше. Можно умирать в виртуальных муках столько, сколько выдержат её находящиеся под воздействием стимуляции органы.

Та система, которой она себя удовлетворяла, была комплексной, крепилась к пояснице, имела вагинальный, клиторный и анальный стимуляторы, причём помимо механического воздействия были также предусмотрены электрические контакты для стимулирования точек. Техника была очень дорогой и управлялась с пульта. А что касается селф-спанкинга, как сейчас принято называть известное с античных времён и в своё время поощряемое христианством самобичевание, то ему никогда не сравниться с уверенной рукой верхнего, который прекрасно владеет девайсом. Когда вы сами себе делаете укол, ничего кроме боли не чувствуете. Зато чужая рука, держащая шприц, ощущает, как игла прорывает живую плоть.

А вот откровения одного студента от медицины: «Обожаю колоть девочкам витамин B6 и мексидол. Но только красивым, уже созревшим; маленьких жалко. Уколы довольно болезненные, ты чувствуешь, как девушки подбираются всем телом, боятся. А потом многие кричат, дёргаются. Кое-кто и не даётся, приходится прижимать. Очень незначительный, но абсолютно реальный, неигровой силовой контроль тела. Им – польза, мне – удовольствие. Иногда можно помять ей ягодицу после B6, с каменным равнодушием отвернувшись в сторону».

Резко не в нашу тему; но раз я такую информацию как-то получил и у меня это почему-то стало ассоциироваться с Валей, то – гоп до кучи. Помимо продвинутых чудес техники, Валя имела ещё кучу всевозможных смазок и химических продуктов, наносимых на интимные поверхности. Согревающие, охлаждающие, возбуждающие. Кроме того, она закидывалась «шпанской мушкой» и некоторыми другими стимуляторами, о которых не рассказывала. А ещё использовала психотропы, в чём призналась потом. Она проводила мне ликбез, какие препараты и какие лубриканты надо применять. Я не буду всего перечислять. В качестве рекламщика меня никто не нанимал, а у нас тут не «контрольная закупка».

Её устраивали достижения научно-технического прогресса в области самоудовлетворения; по её словам, ни один мужик не в состоянии доставить такой интересной физики. Но нужна и лирика. Нужен голос, который даёт команды, рассказывает, злорадно радуется её стонам, когда она лупит себя девайсом из неудобной позиции. Она включала громкую связь. Нет разницы, сколько лет такому бесконтактному партнёру, если он может своим голосом сделать из неё виртуальную нижнюю. Пусть удовлетворится её ответной реакцией, созерцая, как она корчится и стонет от чудес современной техники на рубеже двадцатых годов двадцать первого века.

Я не оставлял надежды привести её к мысли, чтобы лично встретиться. На словах она соглашалась, а потом всячески открещивалась. Каждый раз, когда говорил, что навещу её в Питере, она отказывалась. Не хотела и в Москву приезжать. Когда стал настаивать, очень откровенно призналась, что это её обламывает. Вот тогда я вышел из отношений. Я ведь не должен осуществлять секс-услуги по телефону. Возмездной основы, естественно, не надо. Но надо дать что-то взамен, кроме вида на дёргающуюся нижнюю половину тела. Подростку, который жадно бы на это смотрел, подошло.

Я даже ей предложил соблазнять своими гинекологическими конвульсиями юных сетевых онанистов с обменом картинки «баш на баш». Таким образом разводят многих домашних натуральных юношей, полагающих, что они находятся в доверительном контакте с честной озабоченной девушкой. Мозги им пеленает взрывающееся в тестикулах желание, глаза блестят, рот самым пошлым образом непроизвольно раскрывается. Ракурс картинки информирует об интенсивности рукоблудия, которое плохонькая камера передаёт порой размытыми конвульсиями. Многие после разрядки начинают потихоньку соображать и выключают камеру, но контент уже уплыл.

Парней из России, особенно из глубинки, на этом ловят часто; они бессловесны и не будут обращаться в суды, а обречены своими непосредственными юношескими действиями возбуждать разных стареющих эротоманов и ломать стандарты забредших за «нормальной» порнухой сверстников.

Валя сказала, что она не нарцисс по характеру. Ей нужен именно голос верхнего, а не масляные глазки, прилипшие к экрану планшета или айфона. Найдёт ли она себе верхнего или так и утонет в электрических и механических девайсах, применяя разные иные стимуляторы, прогнозировать не берусь. Пусть мой интерактивный читатель, получив открытый финал, домысливает сам. Валя – случай всё же немного экстремальный. Девушка с системным девиационным мышлением и очень развитой фантазией; варианты возможны разные.

«Эх, девочку жалко, – прорывается какой-то интерактивный читатель. – Красивая. А выбрала судьбу ущербной. Мне бы вместо тебя, аффтар, этот контакт, я б её от Чикатилы смог вылечить». Может, вы её и встретите когда-нибудь в реале. Только, боюсь, если будете проявлять настойчивость, она испугается и сбежит. Я искренне верю, что однажды Валя, наигравшись, бросит свою лабуду, подлечится у психоаналитиков и нормально выйдет замуж, чего ей и желаю. Ну, а мы с интерактивным читателем пойдём дальше.