Текст книги "Охота на Нострадамуса"

– Поддерживаю.

– Куда пойдем?

– Вы не поверите, но я знаю, – отключив телефон, Муни оглядел смотрящих на него напарников. – Кафе «Лагуна», на углу Холстед-стрит и Милвейк-авеню, в семь тридцать.

– А почему так поздно? – удивилась Кейт, почувствовав, как тут же воспротивился обрадовавшийся было желудок. – Зачем терпеть до вечера?

– Можно и не терпеть, но наведаться туда стоит, ибо там будет наш загадочный дровосек, – облизнув уголок рта, прищурился подбоченившийся Муни. – Короче, нас немедленно требуют в контору. Парня только что кто-то сдал.

* * *

– Итак, это наш подозреваемый, которому присвоено оперативное прозвище Нострадамус, – в помещении потушили свет, и сотрудник аналитического отдела встал рядом с проекционным холстом, на котором появилось изображение помятого человека – явно из досье – с усталым лицом, трехдневной щетиной и не очень длинными, зачесанными назад волосами с легкой проседью на висках. – Как говорится, прошу любить и жаловать.

– Предсказамуз настрадал нам будущее, – иронично пробормотал Паташик, который, закинув ногу на ногу, что-то с легкостью, но сосредоточенно вычислял на маленьком калькуляторе, словно игрался в геймбой. Прозвучало достаточно громко, для того чтобы сидящий впереди Муни услышал и тихонько фыркнул в кулак.

– Можно? – поднял руку Муни. – Кто нам слил этого парня?

– Звонок анонимный, – чинно сложив руки, аналитик удостоил оперативника легким кивком, словно преподаватель, назидающий двоечнику. – Узнаете больше, если не будете перебивать…

– Правда? – скрестив руки, Муни легонько толкнул сидящую рядом Кейт и подмигнул напарнице. Та сразу поняла, что итальянец явно недолюбливал вымуштрованных «ботаников» из аналитического отдела и сделал исключение лишь для Паташика, и то, по всей видимости, из-за его извечно неуместных острот. – Ну, дела.

– Информация секретная, – приосанился «ботаник», чувствуя себя явно поважнее от произнесенного канцелярского словосочетания. – У меня нет предписания разъяснять вам все.

– Да вашу мать! – взорвался итальянец, и сидящая рядом Кейт выронила ручку, вздрогнув от неожиданности. Да, к этому вспыльчивому темпераменту ей еще предстоит привыкнуть. – Как вы хотите, чтобы мы дергали за ниточки, если сами же их и рубите? Где распечатки, подробности и просканированные линии вероятности? Кончай ломать Итона Ханта, чувак!

– У вас есть адрес, время и вот этот снимок, – терпеливо продолжил аналитик, вполоборота указав на изображение за спиной. – Что вам еще нужно, чтобы надеть на него наручники и привезти сюда? Или нам уже и это требуется сделать за вас?

– Слушай, парень, если ты думаешь, что я не в состоянии завалить всего одного…

– Сядьте! – неожиданно рявкнул аналитик. – Угомонитесь вы, наконец?

– Ну, ладно, ладно, – Муни привстал и оглядел загомонивших коллег, своих и «ботаника», собравшихся тут же, примирительно поднимая руки. – Замяли, старик. Замяли.

– Это не просто псих-одиночка. – По жесту аналитика оператор стал переключать слайды, поочередно демонстрируя различные газетные заголовки и фотографии из полицейских отчетов с мест преступления. – Нострадамус имеет прямое отношение ко всем крупным ограблениям казино и банков, а также разборкам местных группировок за последние три месяца.

– Ну да, слышали. Каждый раз кровавая баня, но денег на месте не обнаружено, – кивнул оторвавшийся от вычислений Паташик. – Тот, кто это делал, прослыл новым Гудини краж.

– Но как он это делал? – подперев кулачком щеку, Кейт постучала ручкой по лежащему перед ней блокноту.

– В том-то и дело, что он ничего особо и не делал, – выдержав паузу, аналитик медленно сказал, так, чтобы до всех дошло, выделив последнее слово. – Он просто знал.

– Э? – крякнул Муни. – Поясни. Как на него все-таки вышли.

– Вот по этому фото. Это единственный снимок, который был способен хоть что-то прояснить.

Изображение витрины кафе-пиццерии, в которой застрял поваленный набок полицейский джип, сменил черно-белый снимок припаркованного «Доджа», явно стоп-кадр с внешней камеры наблюдения, на заднем сиденье которого смутно угадывался лежащий расплывчатый силуэт.

– Это снимок камеры наблюдения с перекрестка Миллера, на котором четырнадцатого июля две тысячи первого был ограблен инкассатор, перевозящий выручку казино «Маджестик». То есть вчера. Четыре миллиона наличными. Погибли двое полицейских и шестеро налетчиков.

– Ну и? – Муни озадаченно потер переносицу. – Кто-то лежит, и что?

– Пф! Да тут даже лица не видно, – мельком взглянув, фыркнул Паташик, снова щелкая калькулятором. – И это улика?

– Вот почему водитель остался жив, когда в машину стреляли, – пробормотала Кейт, чувствуя, как постепенно начинает вырисовываться вся картина целиком.

– Именно, Либби, – одобрительно кивнул аналитик. – Улика заключается в следующем. Увеличьте. – Изображение на холсте приблизилось, став еще более размытым. – Двойное, на карман. Так. Чистка полей, еще… отлично! Видите?

Все собравшиеся в небольшом проекционном зале невольно подались вперед, словно школьники, которым географ тыкал указкой в новую, неожиданную локацию на глобусе, стоявшем на учительском столе. Из нагрудного кармана пиджака лежащего на заднем сиденье человека был отчетливо виден фрагмент жидкокристаллического экранчика.

– Вот это номер… – приглядевшись, пробормотал в усы Паташик.

– ViewPad 7. Пока что мы знаем, как и где он его заполучил, но это обстоятельство делает Нострадамуса практически неуязвимым для полиции и ФБР в их обычном понимании. Все таинственные исчезновения денег с мест преступлений дело рук одного и того же человека.

– Но как это возможно… – потрясенно пробормотал позабывший про калькулятор Паташик и, внезапно осененный догадкой, выпалил сам себе: – Он что… из наших?

– То-то и оно! – кивнул аналитик.

– Охренеть можно, – Муни, нацепив очки, внимательно изучал увеличенный снимок на проекторе.

– Но тогда мы бы знали об отступнике, – Кейт почувствовала, как по спине побежали мурашки. – Это же вопиющее нарушение протокола!

– Вот тут начинаются вопросы, – развел руками аналитик и присел на стул рядом со столиком, на котором располагался проектор, с которым возился ассистент. – Это сейчас выясняется, но нам уже сообщили, что часть документов либо скопирована, либо уничтожена, либо заражена вирусом, что, в принципе, одно и то же.

– Кто он, грабитель, террорист? – поинтересовался кто-то из оперативной бригады. – Оперативник или агент? Залетный Робин Гуд?

– Увы. Судя по последнему убийству, он подготовлен и действует отчаянно, как человек, которому уже явно нечего терять. Скорее всего, он даже не боится быть нами рассекреченным.

– Ну и геморрой. Лучше бы это был обычный серийник, – наконец выругался заелозивший на своем стуле Муни. – Тьфу!

– Но зачем ему понадобился перстень Смита? – наклонился вперед Паташик. – Чтобы взломать пароль, нужно время и техника.

– Пока неизвестно. У него наверняка есть еще одна штаб-квартира где-то в городе, а склад – это так, перевалочный пункт или типа того, – развел руками Муни. – Давай решать проблемы по мере их поступления. Быстро перекусим и по адресу, силки расставлять. Может, кто и забежит.

– Хотелось бы, – откликнулась Кейт, глядя на размытую фотографию Нострадамуса, лежащего на заднем сиденье автомобиля.

Таинственный преступник с непонятной целью. Опережающий их на несколько шагов вперед.

* * *

В засаде сидели уже почти второй час. До указанного времени оставалось сорок минут.

– «Лагуна», – Муни прочитал аляповатую вывеску над стеклянным входом в непримечательное кафе, глядя через тонированное стекло машины Кейт, припаркованной на другой стороне улицы. – Кто им все это придумывает? Звучит как название того дурацкого фильма.

– Тогда бы было «Голубая лагуна».

Муни искоса глянул на сидящую рядом Кейт, которая, думая о чем-то своем, теребила жетон, который держала в руках, водя по нему большим пальцем.

– Нервничаешь?

– Немного, – согласилась она.

– Расслабься, – понимающе кивнул напарник. – Ждать – это неотъемлемая часть любой работы. И нашей в том числе.

– Угу.

– Можно вопрос? – Муни явно не сиделось в тишине.

– Конечно, – насмотревшись на жетон, Кейт повесила его обратно на ремень.

– Почему к нам?

– Не знаю, – напарница пожала плечами. – Сказали, поехала.

Она действительно не задумывалась. Получила приказ о переводе, разорвала немногочисленные старые связи, быстро упаковалась – и на самолет. Сорвалась с места, и все. Приказы не обсуждают.

– Ясно. Семья, дети?

– Нет. Папа в Сиэтле. Мама… про маму не знаю.

– А мои уже все, отплясались. Старик пятнадцать лет назад, а мать с полгода, – Муни достал из мятой пачки «Лаки страйк» сигарету и, помусолив ее в руке, поинтересовался: – В машине не курим?

– Если можно.

– Ясно, – покладисто согласился итальянец.

– Что?

– Да ничего. Правда. – Он засунул сигарету обратно в пачку. – Просто впервые работаю с женщиной.

– Неудобно? – заинтересовалась Кейт.

– Я этого не говорил, – Муни примирительно поднял руки.

– Тогда что?

– Там, откуда я родом, было принято сначала давать тебе в морду, а затем, пока ты пересчитываешь разбросанные по земле зубы, интересоваться, что, собственно, ты хотел спросить, – усмехнулся Муни.

– Дрался с женщинами? – Кейт вскинула бровь.

– Ни разу. Однажды двинул отцу за мать. Она пришла с работы, задержалась и была с каким-то парнем. Знакомый. Просто проводил с работы. И тут понеслось! «Шлюха», «стерва»! Это было первый и последний раз, когда я ударил родного человека. Он в тот вечер ушел. Ничего не сказал. Но посмотрел так, что я на всю жизнь понял и запомнил, что он мне больше не отец. Мать всю ночь плакала. А я лежал за стенкой и не знал, чего во рту соленого больше, крови или слез. Поклялся, что больше никогда не допущу, чтобы по моей вине плакала женщина. Мама, конечно, сделала вид, что ничего не случилось, и, как всегда, сделав завтрак, пошла на работу. А потом старик явился за вещами, пьяный и с красными глазами. Ночевал в каком-то придорожном дерьме с дешевыми бабами, ясное дело. Он давно мать обманывал, я чувствовал. А брат, старший, оказывается, знал. Только сказать боялся. Детей вообще никто никогда не слушает, только они почему-то всегда крайние.

– А братья где сейчас?

– Старший на подхвате, – пожал плечами напарник, следя за улицей через боковое стекло. – Клерком в одной конторе. Кабели и серверы. Короче, вся эта новомодная чушь. А Боб, – Муни помолчал и, вздохнув, понизил голос. – Бобби посадили пять лет назад. Навесили мокруху из-за пустяка, кому-то он сильно не понравился, то ли дорогу перебежал. Короче, подкупили адвокатов, впаяли пятнаху и на жердочку. Маму это и подкосило. Первое время еще держалась. А как из тюрьмы написали, что он попытался покончить с собой, все – как отрезало. Я-то потом специально ситуацию узнавал – его там петухи как-то прижали, всей толпой навалились, еле отбился. Вот рассудок и не выдержал. Да что Боб. Клетка таких мужиков ломает, что диву даешься. – Он вздохнул и немного помолчал. – Такие дела.

– Мне жаль, – Кейт с неподдельным сочувствием посмотрела на напарника.

– Нам всегда жаль, – задумчиво откликнулся Муни, продолжая внимательно наблюдать за улицей. – Всем и всегда чего-то жаль.

– Можно тебя спросить? Ты потому сменил имя? Как-то не вяжется у меня Френк Муни с твоим итальянским акцентом.

– Ты права. Моя настоящая фамилия Мунис. Франсиско Джей Мунис.

– Это в честь того актера?

– Да. Но не забывай, что он был еще и великолепным автогонщиком и известным ловеласом! – Муни рассмеялся. – Спасибо, Кейт, ты умеешь поднять настроение.

– Эй, смотри, – неожиданно встрепенулась девушка, когда в конце улицы появился человек, направляющийся по тротуару в сторону кафе. – Он?

– Похож, – сверившись со снимком, Муни стал внимательно следить за человеком, который шел в их сторону, изредка поглядывая по сторонам. – Да, точно, он. Дадим ему войти, еще минут десять, и идем.

Взяв с приборной панели зашипевшую рацию, он нажал кнопку связи и негромко скомандовал:

– Вижу объект. Ждем. Не торопитесь, ребята. Дадим ему войти, и только по моей команде.

– Понял, – неприметный парень, маячивший у лотка с газетами на противоположной стороне перекрестка, слегка повернул голову по направлению к кафе.

– Я готова, – сидящая рядом Кейт отстегнула ремень безопасности, почувствовав, как защекотало в желудке. Выслеживание начиналось.

Человек приближался к кафе. За несколько метров до входа он неожиданно остановился, будто что-то вспомнив, и, пошарив в карманах куртки, внимательно оглядев улицу, задержал взгляд на машине, в которой караулили Кейт и Муни. А через мгновение улыбнулся, поднял руку и… помахал, словно увидел старых друзей.

– Что еще за хрень, – нахмурившись, озабоченно пробормотал озадаченный Муни.

В следующую секунду человек, соответствующий описанию Нострадамуса, развернулся и побежал.

– Черт, Кейт! Уйдет! – Напарники шумно вывалились из машины, выхватывая оружие. – За ним!

– Я через дворы!

– Давай! – Второй рукой Муни поднес ко рту рацию с такой силой, что чуть не выбил себе лицевой панелью зуб. – Штаб! Ведем преследование! Он нас заметил! Повторяю… Да не знаю я, черт!

Резко взяв в сторону, Кейт перебежала улицу перед носом затормозившей машины и стремглав бросилась в темный закоулок, за углом которого секунду назад скрылся беглец. Как он их заметил? Что выдало?! Почуял засаду, действительно знал в лицо? Но стекла в ее машине были тонированы. Обрывки мыслей клочками бумаги, которую небрежно искромсали ножницами, метались в голове, словно мотыльки, выталкиваемые резким дыханием между неплотно сомкнутых губ. Но годы подготовки дали свое, и Кейт мгновенно сосредоточилась на беге, отбросив прочие мысли. Догнать! Остановить! Все разговоры потом! Она на бегу вскинула пистолет и, успев бегло отметить, что лампочка послушно мигнула зеленым, постаралась прицелиться.

– Полиция! Стой!

Не отреагировав на команду, преследуемый инстинктивно вжал голову в плечи, вновь поворачивая за угол, словно заманивая девушку глубже в лабиринт чикагских улочек.

– Черт!

Опустив оружие, Кейт изо всех сил снова припустила вперед и, не останавливаясь, повернула за угол, даже не подумав, что там может поджидать засада. Время, только время! Догнать, обезвредить – сконцентрировавшийся на цели мозг упорно двигал тело вперед. Выдох-вдох. Выдох-вдох. С обеих сторон ритмично мелькали помойки, балконы, двери черных ходов, пара машин… Кейт ощутила, как кровь прилила к лицу. Спина отчаянно убегающего человека мелькала уже далеко впереди, в самом конце новой улицы, где виднелся двухметровый забор, окутанный клубами пара, струящегося из канализационных щелей. Девушка быстро выдохлась, чувствуя, как шлепают по лопаткам собранные в хвост волосы. Сильно заломило в боку.

Достигнув забора, преследуемый подпрыгнул и, подтянувшись на руках, стал переваливаться на другую сторону. С неприязнью понимая, что упускает преступника, Кейт снова вскинула пистолет и, набрав воздуха в саднящие от беготни легкие, выкрикнула как можно увереннее:

– Стоять! Стреляю!..

Человек спрыгнул по другую сторону, и Кейт потеряла его из виду.

– Черт!

За забором загремел опрокинутый мусорный бак, взвизгнула кошка, и в следующий миг смачно заматерился Муни.

– Ах, чтоб тебя! Кейт, это я! Я… Не стреляй! Кот, твою мать!.. Пошел вон! Последние штаны, и те за двести баксов… А ну брысь!

– Где он?! – срываясь на хрип, тыча пистолетом в асфальт, вслепую заорала девушка.

– Не знаю, я срезал через заправку, – за забором часто дышал видный в щелях согнувшийся напарник, трущий джинсы на коленках. – Тут никого. Тупик. И балконы…

– А ну заткнитесь вы там! – ворчливо донеслось откуда-то сверху, послышалась возня и детский плач, затем шумно поднялась рама окна. – Я ведь говорил, будете шариться по помойке, копов вызову! Ну, пошли, бомжары хреновы! Хочется жрать, идите и заработайте!

– Сейчас бомжара поднимется и кому-то всыпет по ушам, – рявкнул Муни, вытягивая над головой руку с жетоном. – Видели кого? Тут только что бежал человек. Это преступник. По балкону поднимались?

– Извините, нет никого. У нас все в порядке, мы давно здесь живем, – смущенно пробормотали сверху, и окно быстро захлопнулось.

– Идиоты, – сплюнул итальянец. – Вот и защищай таких.

– Но как это возможно, – потрясенно оглядывалась Кейт по ту сторону забора. – Куда он делся…

Вдалеке завыли полицейские сирены.

– Как всегда, вовремя, – крякнул Муни и, навалившись плечом, выломал несколько плохо сидевших досок, протискиваясь к девушке. – Дали нам с тобой по носу, девочка. Ладно, пошли. Надо это обмозговать.

* * *

– Поди теперь рассказывай Синизу, что это не мы его спугнули, – вздохнул Муни, когда они вернулись к кафе и зашли внутрь, чтобы осмотреться. – Господи, как же мне сейчас не хочется увидеть его самодовольную рожу. Представляю – а-а-а, Муни, что тут у нас? Опять обделался, чертов итальяшка, тьфу!

– Мы тут ни при чем, – тихо откликнулась Кейт, у которой от бега продолжало остро саднить под правой грудью, стесненной резинкой лифчика. Нужно возобновлять пробежки, подруга, так дело не пойдет. Не хватало еще схлопотать первый выговор из-за слабой физподготовки.

– И помахал, – словно не слыша собеседницу, продолжал рассуждать сам с собой Муни. – Махал и смотрел прямо в глаза, Кейт. Такой хрени даже в кино не бывает.

– Он откуда-то знал, что мы его ждем.

– Но стекла-то затонированы, – кивком поблагодарив расставившую чашки и сахар официантку, воскликнул Муни. – Как объяснить эту хрень?

– Не знаю, жильцов опросить в любом случае надо, – покачала головой Кейт и, отхлебнув из чашки, рассеянно оглядела заведение, задержав взгляд у барной стойки. Там, рядом с цветастыми наклейками «Бада» и «Миллера», в темном закутке у холодильника была закреплена изогнутая ультрафиолетовая лампа, которая, то мигая, то угасая, хаотично высвечивала кривую неоновую надпись на стене: «Моргаю? Идите домой пешком или воспользуйтесь услугами нашего специального водителя. Чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью!» То проявится, то исчезнет. То проявится, то исчезнет. Девушка нахмурилась, позабыв облизнуть верхнюю губу, на которой осталась густая молочная пена. Перебрал парень? А ну-ка прочитай! Но на уставшую за день Кейт безобидная, но мудрая шутка для завсегдатаев-алкоголиков произвела совершенно обратное действие.

– Хочешь что-то спрятать, положи на видное место, – пробормотала она.

– М?

Маленький червячок беспокойства, весь день незримо копошившийся где-то на самой границе отвлеченного заботами сознания, наконец-то докопался до сердцевины. Все это время что-то упорно не сходилось. И она наконец-то поняла что.

– Нужно вернуться, – стряхнув оцепенение, Кейт промокнула губы салфеткой.

– Чего? – Воевавший с сахарницей Муни вопросительно поднял голову.

– Звони Паташику. У вас есть спектральный сканер?

– Ну, есть, – напарник не рассчитал и, опрокинув в чашку больше порошка, чем положено, схватился за ложечку. – Вот черт! А зачем тебе?

– Пусть захватит бригаду и сразу же выдвигается, – дрогнувшими пальцами Кейт поставила на блюдце звякнувшую чашку с недопитым кофе. – Скажи, что встречаемся в доках через полчаса.

– Но…

– Знаю, что нужно разрешение, но уже поздно, и может время уйти, – терпеливо объяснила она напарнику. – Под мою ответственность, не переживай.

– Но что за спешка, хоть объясни? – продолжал не понимать разморенный опустошенной наполовину чашкой крепкого кофе Муни. – Парень-то сбежал.

– Верно. Но оставил следы, – Кейт еще раз посмотрела на мигающие неоновые буквы за барной стойкой и застегнула куртку. – И я знаю где.

* * *

Заброшенный ангар, над которым стеной возвышались ярко освещенные исполины небоскребов, в вечерних сумерках и красно-синих сполохах полицейских мигалок выглядел еще более зловеще. Яркий свет, льющийся со стороны гудящего города, резко контрастировал с чернильной темнотой, окутывавшей эту часть доков. Пахло досками и сырой листвой. Стоявшая в сторонке от машин, возле которых суетились сотрудники, Кейт смотрела на погруженное во мрак озеро, слушая, как под пирсом плещутся волны, и старалась систематизировать накопленную за длинный день информацию. Выходило сложно и путано. Кусочки непонятной головоломки рассыпались и упорно не хотели склеиваться, словно кирпичи, плохо смазанные раствором. Где скрывается этот человек? Действует ли один, чего добивается? Слишком много вопросов. С озера налетел порыв ветра, и Кейт поежилась, крепче запахивая куртку над тоненькой блузкой. Вдалеке одинокой звездочкой, упавшей с небес на волны, подмигивал покачивающийся сигнальный буй. Сколько же всего успело произойти всего за один день… Кем был этот таинственный человек, Нострадамус? И что именно, какая чудовищная несправедливость толкнула его сначала в налетчики, а потом заставила пойти против своей конторы и бывших коллег, подвергая себя и других такому чудовищному риску? В мире много несправедливости. Но он явно сжег за собой все мосты.

– Ты как, устала? – Рядом встал Муни. – Многовато для первого дня, а?

– И он еще не закончен, – покачала головой Кейт. – Нормально, спасибо. Надо привыкать.

– К этому невозможно привыкнуть, – напарник усмехнулся, прикуривая. – В мире еще полным-полно парней, которые только и думают, как бы нам устроить побольше работы. Хорошо хоть каждый раз что-то новенькое, а то от рутины можно сойти с ума. Ну? Есть мысли? Что-нибудь надумала?

– Вообще никаких. – Кейт окружил клуб табачного дыма, и она наморщила нос. – Ничего не сходится.

– А что надеешься найти тут? – Муни кивнул на ангар. – Сканер-то ведь зачем-то притащили.

– Понятия не имею, – ответила Кейт, продолжавшая думать об увиденных в кафе надписях, проявившихся на стене за стойкой, и словах бармена. – Следы, угрозы, послания. Все, что угодно. Скоро узнаем.

– Маловато доводов для того, чтобы гонять казенную аппаратуру, не находишь? – Напарник щелчком отправил недокуренную сигарету в темноту. – Смотри, я тоже доверяю своему чутью, но никогда не полагаюсь на него на сто процентов.

– А ты что думаешь?

– Кем бы ни был этот Нострадамус, – немного помолчав, откликнулся итальянец, – но он еще заставит нас побегать, помяни мое слово.

– …Ну, дела, ну дела. Ох и не нравится мне все это, – продолжал за их спинами нарочито громко сетовать Паташик, наблюдая, как двое его сотрудников в халатах перекатывают из фургона через распахнутые ворота в ангар тележку с чем-то внушительным, накрытым чехлом. Он то и дело поглядывал на часы и вообще всем своим видом выказывал крайнюю степень нервозности. – Сдернули посреди ночи… А разрешение не судьба было взять?

– Не ной, – поморщился Муни. – И так печенка зудит.

Агенты вошли в помещение.

– Нельзя было подождать до утра?

– Времени нет, – покачала головой Кейт, наблюдая, как тележку установили в центре ангара и вошедший следом Паташик, откинув чехол, завозился с прибором, походящим на здорового механического паука. – Мы его спугнули, и он может сделать следующий шаг. Мы должны знать, какой, попробовать хотя бы попытаться.

– Либо он дал нам себя спугнуть, – сказал подошедший Муни. – Как лиса на охоте, мазнула хвостом гончим по носам – и в нору. А там с другой стороны еще один выход имеется.

– Сплошные домыслы и гипотезы, нельзя было придумать что-нибудь более вразумительное, прежде чем сдергивать меня? – проворчал подключающий провода Паташик. – Эй! Скажите снаружи, чтобы выключили мигалки! И закройте ворота!

– Ты запускаешь? – Рядом переминалась Кейт. – Быстрее начнем, раньше закончим.

– Да сейчас, сейчас, почти готово. – Паташик что-то быстро печатал на выносной клавиатуре, программируя сканер на необходимый режим. – Все равно я уверен, что это бесполезная затея, уж поверь. Если начальство узнает, что мы гоняли эту штуку без разрешения и ордера, советую приготовиться к о-очень пространным объяснениям.

– Ты, главное, включи, – поторопила стоявшая за его спиной Кейт. Ей тоже было интересно, она ни разу не видела спектральный сканер в действии. К тому же девушка начинала ощущать, что, несмотря на усталость, обилие следующих одна за другой загадок только еще больше распаляет ее охотничий интерес.

– Не говори под руку. Раз лезем в петлю, так дайте хотя бы все правильно настроить…

– Ребята готовы, – доложил вернувшийся с улицы Муни, и в подтверждение его слов за ним закрылись ворота. Кейт задрала голову, увидев, как за высокими окнами исчезает последний сполох полицейского освещения.

– Хорошо. – Паташик закончил колдовать над прибором и нажал на клавиатуре клавишу «ввод», которая щелкнула, словно на печатной машинке. – Ну вот! Так, теперь все в тот угол! Быстро!

Конец его фразы заглушил заработавший прибор, с жужжанием зашевеливший веером манипуляторов-лап, и темное пространство ангара бесшумно прорезали пересекающиеся спицы лазеров, словно светомузыка на дискотеке, ощупывающие все попадающиеся на пути поверхности и предметы.

– Думаешь, сработает? – прошептал Паташик, не отводя глаз от процесса обработки. – С чего ты взяла, что тут вообще что-то есть? Мусор, обгоревшие стены и тараканы.

– Не знаю, – так же тихо откликнулась Кейт. – Но очень на это надеюсь. А долго еще?

– Эй, смотрите… Вот это круто, да? – отозвался кто-то из группы. Оказывается, девушка была не единственная, кто не знал, как работает сканер. Начальство явно не баловало штатный персонал техническими диковинками. – Работает.

В следующую секунду все присутствующие в ангаре задрали головы, наблюдая, как преображается помещение вокруг. Обрабатывая слой за слоем, подобно рентгену, спектральный сканер все глубже проникал под различные поверхности красок и штукатурки.

– Ничего, я же говорил, – еще немного подождав для уверенности, Паташик снял очки и устало протер глаза. – Кейт, если батарею сожжем без выписанного разрешения на применение оборудования, мне самому по шапке дадут. Давай выключать…

– Погоди, еще пару секунд. Ну, давай же, – едва слышно попросила у прибора замершая Кейт. – Пожалуйста.

– Склонен поверить «ботанику», – почти в самое ухо прошептал Муни, засовывая в рот сигарету. – Надо сворачиваться, завтра еще куча работы.

– Эй… – вдруг выкрикнул кто-то. – А это еще что за хрень? Смотрите! Вон там!

Все повернулись в указанном направлении, и в следующее мгновение в ангаре воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь едва слышным жужжанием трудящегося сканера, слой за слоем продолжавшего детально прощупывать помещение, словно ресторанный шеф привычными движениями листик за листиком «раздевал» кочан капусты. Люди молча смотрели на плавно открывающуюся картину, словно перед ними поднимался театральный занавес, знаменуя собой начало представления. Стоящий рядом с замершей Кейт Муни не заметил, как отвалилась налипшая на нижнюю губу сигарета, спикировавшая на пол и откатившаяся к ботинку.

– Вот оно, – чувствуя, как внутри все сжимается, завороженно прошептала девушка.

В навалившейся тишине любой звук раздавался резко и звучал, словно выстрел из пистолета в пустой бочке. Кейт разжала кулаки, почувствовав, как налетевший в щели ворот ветерок лизнул вспотевшие пальцы, подрагивающие от предвкушения. Прозвучал тихий писк, и сканер закончил обрабатывать помещение. Лазерные лучи исчезли, оставив после себя медленно исчезающие изображения на слоях.

– Предпоследний слой зафиксировать, – Паташик опомнился, едва успев дать команду согласно пикнувшему сканеру, из щупалец которого послушно брызнули лазерные лучи, сконцентрировавшись на стене, где за слоем копоти и свеженанесенной краски они увидели это.

В ангаре никто не двинулся, словно он за сутки превратился в склад, где хранились бесхозные одетые манекены.

– Пресвятая Дева Мария, – оглядев открывшуюся картину, не поворачивая головы, едва слышно пробормотал Муни. – Он же настоящий псих!