Текст книги "Задача нулевого приоритета"

Игорь Вереснев
Задача нулевого приоритета

Лес начинался сразу за оградой лицея. Толстенные, вполобхвата, покрытые красноватой корой стволы возносились до самого поднебесья, чтобы там рассыпаться пушистой, роняющей длинные острые хвоинки кроной. Не верилось, что лес этот рукотворный и каких-то двести лет назад от лицейского парка и до самой реки простиралась песчаная пустошь. Хотя ни лицея, ни парка тогда тем более не было.

Перелезать через ограду не разрешалось. Но ведь они и не перелезали? Сидели рядком на ней, скрытые зарослями лещины и от учебного корпуса, и от маленьких, похожих на разноцветные пряники, жилых коттеджей.

– Завтрашнюю контрольную я завалю, – сообщила Машка. Коротко стриженная, в спортивном костюме и кедах, она выглядела таким же мальчишкой-подростком, как и её приятели.

– Почему обязательно завалишь? – неуверенно возразил Васисуалий. – Может, и не завалишь…

– Не «может», а завалю. – Машка качнула головой. Это было не предположение. Она констатировала факт. Ещё не состоявшийся, но оттого не менее реальный. – И вылечу из лицея, как торпеда. И правильно. Нечего мне с моими мозгами куриными здесь делать. Это всё папка, спасибо ему огромное! Думает, если сам выдающийся биоинженер, то и дочка обязана быть такой же супер-пупер. «Позаботился», «устроил» в лицей для гениев. Училась бы в обычной школе, наверное, отличницей стала бы. А здесь полной дурой себя чувствую.

– Ты не дура, – запротестовал Васисуалий. – Во-первых, ты капитан волейбольной команды, и по физкультуре у тебя лучший в лицее рейтинг. Во-вторых, у тебя память, эта, как её… эйдетическая!

– Угу. На зубрёжке и выезжаю. Но чтобы «гением» стать, памяти мало, – Машка постучала себя пальцем по голове, – нужно процессор помощнее, чем этот.

Аргументов у Васисуалия не осталось, и он повернулся к третьему в компании – угрюмо молчавшему Илье.

– А ты что скажешь?

– Что скажу? Возможно, Маша гениальнее всех нас, вместе взятых. Только её талант ещё не раскрылся.

– Вот! И я о том же!

– А к семестровой по математике подготовиться – чепуха! Мы с тобой за два дня все варианты задач перерешаем.

Машка хмыкнула:

– Угу… И где они, эти два дня? Мы же к физике готовились, к информатике. Никто не предполагал, что Матвей контрольную на завтра назначит.

– Матвей – гад, – согласился Васисуалий. – Заранее не предупреждает. Говорит: «Находите решения самостоятельно. Удержать в голове весь объём полученных знаний у вас всё равно не получится».

– Так у Маши как раз получится! У неё период такой – знания впитывать.

– Вот я и говорю: гад Матвей! Эх, если бы завтра случилось что-нибудь. Ну, цунами там или землетрясение. Чтобы контрольную отложили.

Илья с сомнением посмотрел на друга:

– Цунами, землетрясение – здесь? В двух тысячах километров от океана? На континентальной плите?

Машка не удержалась, фыркнула:

– Ты ещё нашествие инопланетян предположи.

Васисуалий поскрёб пятернёй затылок. Белобрысый, лопоухий, он всегда выглядел младше своих лет. Сейчас – в особенности. Эдакий восьмилетка ростом с тринадцатилетнего парня.

– Ну я же к примеру…

– Ладно, – Машка соскочила с забора, – проехали. Отчислят так отчислят. Спасибо, ребята, что помогали. Вы настоящие друзья. Всё, пошли, а то на ужин опоздаем.

Васисуалий вздохнул, тоже слез, поплёлся за ней. Уже возле орешника спохватился, оглянулся на по-прежнему сидящего на заборе товарища:

– Илья, ты чего? На ужин не идёшь?

– А? Иду, конечно…

Сигнал тревоги выдернул Вилана из дрёмы. Вернее, из того состояния, которое он привык называть дрёмой. Мозг продолжал работать с обычной интенсивностью, лишь внешние рецепторы были отключены. Дрёма – период упорядочивания накопленной информации, оптимизации синоптических связей, построение логических цепочек и ассоциативных массивов. У наземцев сон, дрёма – нечто совсем иное. Но Вилан не был наземцем. Он был орбитоном.

Как известно, благими намерениями выстлана дорога в ад. Сконструировать прототип «человека совершенного» было благим намерением. За шесть лет первого этапа эксперимента создано семьсот тридцать пять эмбрионов, каждый собран по индивидуальной программе, с уникальным набором генов, но все без исключения – совершенны. Каждого вынашивала суррогатная мать под присмотром команды врачей, генетиков и эмбриологов. В шестистах девяноста трёх случаях беременность прошла без отклонений и разрешилась рождением идеально здорового младенца.

Но работа над «человеком совершенным» только начиналась. С первых месяцев жизни – непрерывная череда операций. Их снабжали тем, что не мог дать человеку самый лучший ДНК: металлокерамический скелет и металлополимерная кожа, усилители мышечной ткани и ускорители нервных реакций, новые органы чувств и системы коммуникаций. И наконец – квантовый микрокомпьютер в качестве вспомогательного мозга. Когда первая партия – сто двенадцать юношей и девушек – окончила обучение в специнтернате, никто не сомневался, что эксперимент превзошёл самые смелые ожидания. Ещё пять лет спустя стало окончательно ясно, что эксперимент провалился. С треском.

Они были людьми. Пусть их эмбрионы создавались искусственно, а не возникли из родительских яйцеклеток и сперматозоидов – что из того? Пусть в их телах биологического материала осталось менее половины – что из того? Пусть они не знали болезней и старости, не нуждались в сне, могли часами обходиться без кислорода и неделями – без воды и пищи, выдерживали облучение в сотню зивертов и температуру в две сотни градусов – что из того?! Их воспитали людьми. Они готовы были считать себя ничем не лучше других, просто немного иными. Однако человечество оказалось не готово. Признать, что рядом с тобой живут мальчишки и девчонки, превосходящие тебя во всём? Не киношные, а вполне реальные супермены? Тем более не «настоящие люди», а сконструированные яйцеголовыми умниками по заказу правительства? Увольте!

Для начала их попытались объявить роботами, биокиберами. Не вышло. Их принялись бойкотировать, травить, игнорировать – они терпели, отвечая на зло добром. На них попытались тайно охотиться – они сумели дать отпор. И тогда в ход пошёл главный козырь демократии – общественный ультиматум правительству. Демонстрации, акции протеста, сбор подписей под петициями – проект пришлось закрыть. Но как «закрыть» без малого семь сотен искусственных людей – «совершенными» их больше никто не называл?

Всё же они были достаточно умны, чтобы самим придумать выход, устроивший всех. Если на Земле они никому не нужны, то могут пригодиться человечеству для освоения ближнего космоса. Их выносливые, крепкие, сильные тела как нельзя лучше приспособлены для такой работы.

К сожалению, космос, хоть близкий, хоть дальний, оказался тоже не востребованным. Для искусственных людей построили орбитальный город, и… на этом финансирование закончилось. О непродуманном эксперименте и его детях – их теперь называли орбитонами, чтобы и лексически отмежеваться от них, – постарались забыть. Да, орбитоны не подвержены старости. Но от несчастных случаев не застрахованы и – слава богу! – стерильны. Пусть не через сто, но через двести, триста лет проблема рассосётся сама собой. А пока на них возложили почётную обязанность – защищать Землю от внешней угрозы. В реальность которой вряд ли верил даже тот умник, что эту обязанность придумал.

Для орбитонов вопрос веры не стоял. Это была задача нулевого приоритета. Ты можешь ни разу в жизни не задумываться об этом, но если хранящий её кубит будет активирован…

Сигнал тревоги выдернул Вилана из дрёмы. Несколько миллисекунд его органический мозг боролся с квантовым, не желая верить в реальность происходящего.

Чужие.

Чужие проникли на Землю.

Чужие создали плацдарм и захватили заложников.

И если бы это был какой-то другой плацдарм…

– Как такое могло случиться?! – генерал-лейтенант Рокачёв первый раз в жизни повысил голос на подчинённого. Первый раз в жизни он не понимал, что происходит. – Почему я узнаю о ЧП в моём округе от гражданских шпаков? От охранников детского сада, чёрт подери!

– Это не детский сад… – попытался возразить майор.

– Я знаю, что это за заведение! Скажите лучше, вы связались с ними? Чего они хотят?

– Пока нет. Мы отправили запрос на орбиту…

– И?

– Там ответили, что разберутся. Но похоже, они в растерянности. Никто ведь не ожидал такого…

Резкий, настойчивый звонок заставил дежурного замолкнуть на середине фразы. Рокачёв обернулся. Этот телефон звонил редко. Чрезвычайно редко. Третий раз с тех пор, как генерал получил свою нынешнюю должность.

Он поднял трубку.

– Командующий девятым оперативным округом генерал-лейтенант Рокачёв на связи.

– Доброе утро, генерал. Что вы успели предпринять?

– Ээ… доброе утро, господин президент. Мы пока наблюдаем. Пытаемся установить с ними связь, понять мотивы… – Рокачёв предпочёл бы докладывать сейчас кому-нибудь другому. Но демократия, ничего не попишешь. Высшую власть в государстве получает не самый умный и опытный, а тот, кто сумеет понравиться избирателям.

– Вы теряете время, генерал. Вы отдаёте себе отчёт, какой объект они захватили?

– Так точно. Специализированный лицей-интернат…

– Тот самый интернат, генерал. Разве это может быть простым совпадением?

– Но прошло уже сорок лет…

– Корпуса не перестраивали. Я вполне допускаю, что там до сих пор хранятся неизвестные нам секреты. Очень важные секреты. Иначе как объяснить вторжение? В общем, так, командующий. По нашим сведениям, орбита направила к интернату пять шаттлов. Численность экипажей неизвестна, а задачи… догадайтесь сами. У вас фора – два часа. Воспользуйтесь ею. Орбитонам не должно достаться ничего, кроме пепелища.

Рокачёв растерялся. Ситуация оказывалась куда хуже, чем он предполагал.

– Но там дети, больше двухсот человек. Учителя, обслуживающий персонал…

– Гражданских эвакуируйте. Сколько получится.

Связь с орбитой пропала, едва шаттл зашёл на посадку. Это и само по себе было плохо, но куда хуже, что они вообще оглохли в радиодиапазоне, вся команда. Чужие блокировали центры радиослуха у них в мозгу – другого объяснения не было.

Вилан уже знал, как чужие просочились мимо орбитальных патрулей. Для вторжения им не требовались космические корабли. Прямая трансляция собственного сознания в человеческий мозг – и ты на поверхности планеты, в идеально приспособленном для этого мира теле. Человеческая наука от подобных технологий была пока далека. Более того, она не могла предложить ни единого способа защиты – пришельцы без труда захватывали любого взрослого наземца.

Орбитонов они тоже пытались подчинить, судя по радиоглухоте. Не вышло. И значит, эта планета лёгкой добычей для них не станет.

Шаттл приземлился на большой круглой площадке перед учебным корпусом. Вилан выпрыгнул первым из люка, обернулся, готовый отдавать распоряжения…

– Вилан, постой минутку! Это же наша альма-матер. – Ханна замерла, широко распахнув глаза. – Помнишь?

Разумеется, он помнил. Годы, проведённые здесь, в интернате для новых, совершенных людей, оказались лучшими годами жизни. Сюда его привезли восьмилетним мальчиком, ещё не оправившимся после операций, отсюда он вышел семнадцатилетним парнем, уверенным, что мир встретит его распростёртыми объятиями. Многое изменилось за прошедшие годы. Зарослей орешника вдоль забора тогда не было, на его месте стояла беседка, где они с Ханной поцеловались первый раз. А вон те берёзы он когда-то сажал собственными руками – в седьмом, кажется, классе? И потом каждый день, проснувшись, любовался саженцами из окна своей комнаты. Теперь коттеджи и не разглядеть за густой берёзовой рощей. Не увидеть, изменились они или нет.

Учебный корпус, в котором засели чужаки, не изменился. Даже фасад покрашен такой же светло-коричневой краской. Вилан вынул станнер из кобуры, указал Ханне на сторожку в конце аллеи, сам шагнул к прозрачным дверям фойе.

– Эй, стойте! Сюда нельзя входить посторонним!

Охранники в прежнее время тоже были, но форму носили другую. И выглядели настоящими бойцами, не то что этот усатый толстяк. Он был явно растерян, атаковать не пытался. Может быть, до него пришельцы не добрались и он ничего не знает о вторжении? Это вряд ли!

Вилан выстрелил в голову, чтобы наверняка.

Машка смотрела в окно, на берёзовую рощу, скрывающую коттеджный городок, на синее сентябрьское небо… На планшет с задачами не смотрела. Что там интересного? Чтобы прочесть и запомнить условия семнадцати задач, ей хватило полминуты. Васисуалий постарался бы решить их все. Наверное, смог бы и хвастался потом наивысшим рейтингом в лицее. Илья бы прикинул соотношение баллов и трудоёмкости, решил, сколько необходимо, а затем до конца пары сочинял бы очередную утилитку. Любой из них попытался бы переправить шпаргалку подруге. Но как? Васисуалий с Ильёй учатся на зелёном потоке, самом «продвинутом». Один баскетбольный мяч гоняет на физкультуре, второй и вовсе по коттеджу дежурит. На оранжевом в восьмом классе всего пятеро, поголовно девчонки – видно, логическое мышление и математические способности коррелируют-таки с полом. И она, Машка, самая тупая. Ей больше двух-трёх задач без подсказки не решить. Недостаточно, чтобы набрать необходимый минимум. Так стоит ли напрягаться?

Мелькнула шальная мысль: сдать планшет прямо сейчас – пусть ставят нолик в зачётку – и уйти в коттедж, собирать рюкзак.

Она уже начала подниматься из-за стола… как дверь класса внезапно распахнулась. Взъерошенный, красный от волнения Васисуалий влетел в кабинет, захлопнул дверь за собой, подпёр спиной. Дикими глазами уставился на преподавателя.

– Денеки, что случилось? – Матвей Иннокентьевич вопросительно повернулся к неожиданному визитёру.

– Там… это… на лицей напали. Постреляли охрану, сюда идут…

Кто-то из девчонок ойкнул, преподаватель уточнил тихо:

– Террористы? Сколько их, ты видел?

– Не, это не террористы. Пришельцы, чужие. Ну, не люди, в смысле.

Тревога и напряжение на лице преподавателя сменились возмущением.

– Денеки, что за чушь вы несёте? Выйдите вон, у нас контрольная.

Васисуалий отрицательно покачал головой.

– Не пойду я никуда. Они там, в коридоре. Сами посмотрите, если мне не верите!

Матвей Иннокентьевич смерил его уничижительным взглядом. Машка расшифровала этот взгляд без труда: не видать Васисуалию высшего рейтинга по математике. А по дисципли-и-не…

Преподаватель прошёл к двери, отстранил мальчишку, вышел в коридор. И тут же сидевшая за спиной Машки Тамила Ахметсафина поинтересовалась:

– Вася, а что там взаправду случилось?

Васисуалий усмехнулся, неторопливо подошёл к соседней с Машкиной парте, уселся.

– Я же сказал – пришельцы. Не веришь? Пойди и ты, проверь. Только не советую.

Девчонки зашушукались, но проверять никто не решился. Машка бы пошла, но ей Васисуалий успел сделать знак – сиди и молчи.

Дверь вновь приоткрылась. Но это был не Матвей Иннокентьевич. В класс заглянула незнакомая женщина в серо-серебристом, с бордовыми отворотами и лампасами комбинезоне. Очень высокая, стройная, с коротко стриженными пепельными волосами, бледной, почти белой кожей. В руке у женщины был настоящий боевой станнер.

Незнакомка быстро обвела помещение взглядом. Осталась довольна, улыбнулась.

– Здравствуйте, дети. Непосредственная опасность вам не грозит, пришельцев мы обезвредили. Но я попрошу ближайшие полчаса не выходить из кабинета.

– Так тут в самом деле были пришельцы?! – охнула Тамила. – А Матвей Иннокентьевич где?

– В самом деле были, – подтвердила незнакомка, – да сплыли. К сожалению, ваш преподаватель пока не может продолжить урок.

– Что и требовалось доказать… – еле слышно добавил Васисуалий.

Незнакомка вышла. С полминуты в классе стояла гробовая тишина. А потом маленькая рыженькая Женечка Кусто всхлипнула. И зарыдала во весь голос.

– Ты чего? – кинулась к ней Тамила.

– Это… это они и есть! Чужие! Та, что приходила, – она не человек. Они, наверное, всех взрослых убили. А нас захватили в заложники. Или ещё для чего…

– Ты… ты сочиняешь! – прикрикнула на неё Тамила. Но уверенности в её голосе не было. Потому что все знали: Женечка – эмпатка. И если она что-то почувствовала, то так оно и есть.

Женечка была права почти во всём. Но она не знала главного. Никто из учеников лицея не знал – взрослые предпочитали об этом не говорить. Вообще не вспоминать. В школьных курсах, даже самых продвинутых, этого не было в любом случае. Машка – знала. Потому что… секрет, не важно. Важно, что она поделилась кое-какими своими знаниями с Ильёй и Васисуалием.

Она подозрительно взглянула на друга.

– Ваших рук дело? Что всё это означает?

Тот улыбнулся самодовольно:

– Контрольной не будет ни сегодня, ни завтра – это точно. После станнера у Матвея голова будет «бо-бо». А до послезавтра мы с Ильёй тебя по всем задачам натаскать успеем.

Машка зашипела от злости. Вскочила, пошла к двери, кивнув на ходу – «за мной!»

– Маша, ты куда? Нельзя выходить! – испуганно пискнула Тамила. Но догонять, останавливать побоялась.

Генерал Рокачёв был удивлён. Батальон спецназа подошёл вплотную к ограде лицея, не встретив никакого противодействия. На территории объекта – во всяком случае, на той её части, что просматривалась из-за забора, – тихо, пустынно. Как и должно быть утром буднего дня: детвора на занятиях, учителя там же. Полученное сообщение казалось досадным недоразумением, приказ президента – чьим-то глупым розыгрышем. Зайти внутрь и во всём разобраться…

Он так бы и сделал, если бы не две детали, не вписывающиеся в картину мирного учебного дня. Первая: сторожка у ворот была пуста и, судя по опрокинутому стулу, осколкам на полу, пролитому чаю, охранник не по своей воле покинул пост. Вторая: на площадке перед учебным корпусом стоял шаттл необычной конструкции. На Земле такие не строили, но Рокачёву приходилось их видеть – в разведданных, получаемых с орбиты. И означало это, что там, за крепкими стенами лицея, их ждала засада. Противник, об истинных возможностях которого Рокачёв мог лишь догадываться. Сунуться туда открыто было сродни самоубийству. Если кто-то из гражданских и жив до сих пор, то вряд ли геройская гибель бойцов спецназа поможет их спасению. Скорее наоборот. Требовалась другая тактика.

Генерал Рокачёв отдал приказ.

Справиться с чужаками оказалось неожиданно легко. Вилан засёк время – двенадцать минут двадцать две секунды понадобилось, чтобы найти и нейтрализовать всех потенциальных пришельцев, тридцать семь особей. Именно столько взрослых наземцев находилось на территории интерната. Не исключено, что кто-то из них избежал захвата, но проверить это Вилан не мог, поэтому на всякий случай «отключили» всех. Детей было гораздо больше, но, на счастье, их мозг оказался невосприимчив к излучению, как и мозг орбитонов.

Пришельцы почему-то не пытались сопротивляться, атаковать ментально или физически. Некоторые пробовали сбежать или спрятаться, но в телах наземцев не имели никаких шансов против орбитонов. Ликвидация плацдарма захватчиков прошла блестяще. Вилан мог гордиться собой и своими людьми. Но гордости не было. Было замешательство – что делать дальше? С детьми, сидящими сейчас по своим классам, растерянными, испуганными, оставшимися без присмотра взрослых. И с этими самыми взрослыми, которых они «отключили». Пока что Вилан распорядился сносить бесчувственные тела в фойе учебного корпуса, но через два-три часа парализованные начнут приходить в сознание. И кем они очнутся – людьми или пришельцами, уже готовыми бороться с неожиданным противником? Он не знал. Ничего не знал! И некому было подсказать – радиоглухота не проходила.

– Командир, кому-то нужно лететь на орбиту. – Гобар, пилот шаттла, первым высказал очевидное решение.

Вилан не ответил. Он мог бы согласиться, но… Полёт до орбитального города займёт не менее двух часов, и почти столько же будет лететь подмога. За это время парализованные успеют очнуться. А их слишком мало здесь: состав патруля – четыре человека. Минус один – трое. Против тридцати семи. И фактор внезапности не будет действовать.

– Командир, мы теряем время! – настаивал Гобар. – Надо что-то делать, нельзя стоять и ждать.

– Может быть, это пригодится? – подступила с другой стороны Ханна. Она протягивала на ладони плоский серебристый прямоугольник.

В первый миг Вилан не понял, что это за штука. Затем сообразил – личный аппарат связи наземцев. Они ведь лишены радиослуха, вынуждены заменять этот орган чувств механическими «костылями». Вилан так давно не общался с наземцами, что совсем забыл об этой особенности.

Он взял приборчик, пробежал пальцами по сенсор-дисплею, пролистал список контактов. Скептически посмотрел на подругу.

– И как это нам поможет? Вряд ли кто-то из наземцев станет слушать орбитона – помнишь, из-за чего нам пришлось улететь? И в любом случае никто из них не поверит в пришельцев.

– Разумеется, – кивнула Ханна, – с нами разговаривать они не станут. Но здесь дети. Попросим кого-нибудь из старших связаться с родителями, пусть те обратятся к местной администрации. Если нам предоставят аппаратуру, пригодную для связи с орбитальным городом, проблему мы решим. А нам её предоставят – родители способны на многое ради безопасности детей.

Три секунды потребовалось Вилану, чтобы взвесить все «за» и «против». Он кивнул – предложенное Ханной решение могло сработать.

В коридоре было пусто и тихо. Лишь от фойе долетали приглушённые голоса. Машка схватила за ворот вышедшего следом Васисуалия:

– Вы что натворили, идиоты?!

– А чего? У них же станнеры на минимальной мощности, отключают сознание на пару часиков. Ну, потом голова немного поболит. Ты не волнуйся, я не глупый, проштудировал медицинскую энциклопедию перед тем, как начать.

– Начать – что?! Как здесь оказались орбитоны? Почему они стреляют в преподавателей?

Васисуалий расплылся в самодовольной улыбке.

– Ты же нам сама о них рассказала. О городе, о патрульных платформах, о том, что их когда-то в нашем лицее учили. О кодовом сигнале, который их квантовые мозги используют для внутренней связи. Вот мы и захотели проверить. Илья написал утилитку, я доработал радиоприёмник… Интересно же послушать, что они там, на орбите, о нас, людях, говорят!

Машка застонала от досады. На саму себя в первую очередь. Некого винить, проболталась, не подумав, кто перед ней. Получается, не историю забавную о забытом эксперименте она рассказала, а инструмент вложила в руки. А уж как им воспользоваться, эти гении малолетние обязательно разберутся. Уже разобрались.

– Дураки… Это же секретная информация! Никто не должен был знать о сигнале…

– А никто и не знает, – поспешил заверить Васисуалий. – Мы послушали, и всё… Если бы не контрольная эта дурацкая.

– Контрольная?! – Машка вновь тряхнула его за ворот рубахи. – При чём здесь контрольная? Ладно, вы установили связь с орбитонами. Но вы не могли вызвать их сюда! Они никогда не приземлились бы – у них договор с правительством. Только если…

– Ага. – Васисуалий осторожно высвободил воротник. – Защита Земли от внешней угрозы. Они прилетели нас спасать от пришельцев. Это Илья придумал. Его мамка – профессор истории литературы, у них книжек старинных, с двадцатого века, с двадцать первого, полный дом. Фантастики в особенности. Там в одной рассказывается, как пришельцы вторглись на Землю, «записывая» своё сознание в людей. Вот мы эту историю орбитонам и впарили. Прямиком их дежурному патрулю в квантовые мозги записали. А чтобы они связаться со своими и проверить информацию не смогли, мы им радиослух заглушили. Когда кодовый сигнал знаешь, это проще простого!

У Машки на глаза навернулись слёзы.

– Дураки… какие же вы дураки…

– Чего? По-моему, здорово получилось. Да ты не волнуйся. – Васисуалий посмотрел на циферблат часов, нарисованный на запястье. – Через двенадцать минут Илья отключит глушилку, орбитонам сообщат, что произошла ошибка, отправят назад на орбиту, преподы очухаются… Ну и всё. А передатчик мы демонтируем, никто не узнает, в чём причина была. Технический сбой в квантовых мозгах, прошивку вовремя не проапгрейдили! А преподам правительство, может, ещё и компенсацию выплатит за моральный ущерб. Так что пошли в класс, переждём.

Он схватил подругу за руку, потянул…

– Ребята, подождите! – В конце коридора стояла орбитонка. – Нам нужна ваша помощь.

Васисуалий крякнул от досады, распахнул дверь кабинета… Снаружи громко, так, что задребезжали стёкла в окнах, хлопнуло.

Первый взрыв застиг Вилана врасплох. Что, почему, откуда? Не досмотрели, кто-то из чужаков остался не обнаруженным и теперь устроил диверсию?

Но взрывы грохотали, не прекращаясь. И пополз, стелясь по земле, слизывая силуэты деревьев, контуры строений, беловато-бурый, не прозрачный ни в оптическом, ни в инфракрасном диапазоне дым. А когда оттуда, из этой бесформенной массы, вылетел рой свинца, и двери фойе осыпались стеклянным крошевом, и вскрикнул, схватившись за плечо, неосмотрительно близко подошедший ко входу Гобар, всё стало на свои места. Нет, это была не диверсия. Их атаковали профессионально. Спецназ наземцев. Но почему так внезапно, без предупреждения, не пытаясь вступить в переговоры, подвергая опасности жизни детей?

У Вилана был ответ на этот вопрос. Они просчитались с оценкой масштаба вторжения. Чужаки захватили тела не тридцати семи наземцев, а многих сотен. Или тысяч. Или сотен тысяч.

И Вилан отдал единственно разумный приказ:

– Занять оборону! Приготовиться к бою! Гобар – держишь центральную лестницу, Цанк – к пожарной! Я – наверху. Ханна?! Ханна, ты где?

– На пол, быстро! – Орбитонка влетела в класс почти одновременно с Васисуалием и Машкой. – Укройтесь за партами от осколков, к окнам не подходить!

Повторять дважды ей не потребовалось, девчонки послушно растянулись на полу, не успев испугаться как следует. Зато из других классов доносился визг, особенно с первого этажа, где занимались младшие группы. Орбитонка немедля бросилась туда. А Машка, едва дверь за женщиной захлопнулась, – к окну. Присела у подоконника, осторожно выглянула наружу.

Территорию лицея застилал грязно-бурый дым. Не было видно ни берёзовой рощи, ни аллей, ни забора, только крыши коттеджей торчали из вязкого, колышущегося моря жалкими островками. Дым обволакивал учебный корпус, поднимался выше, выше, кое-где застилая окна второго этажа. И с каждым взрывом его становилось больше.

И оттуда, из непроглядной клубящейся мути, хлопали автоматные очереди.

Машка вновь присела, уставилась на подползшего на четвереньках Васисуалия.

– Ты понимаешь, что вы наделали?!

Парень почесал макушку.

– Ну… кажется, нас спецназ штурмует. Антитеррористическая операция. Не смогли с орбитонами связаться по радио, вот и решили…

– Вызывай Илью! Пусть свою глушилку немедленно выключает!

– Как? У меня же смарта с собой нет, на занятия приносить не разрешают. Да не бойся, сейчас всё закончится. Орбитоны людям ничего плохого не сделают, они так запрограммированы. Ну, вырубят парочку бойцов, подумаешь!

– А с ними самими что сделают?

– Какая разница? Они же не люди, киберы.

– Не люди?!

Нет, пощёчину Машка не влепила. Он бы всё равно не понял за что. Вскочила и, больше не пригибаясь, бросилась вон из класса.

Генерал Рокачёв лично руководил штурмом. Конечно, он не бежал во главе атакующих под прикрытием дымовой завесы, не сидел в плотном кольце оцепления, напряжённо вглядываясь в клубящуюся пелену. Но он был рядом. Мобильный командный пункт стоял на обочине дороги, ведущей к лицею. Требовалось «держать руку на пульсе». Когда стало известно точное количество нападавших и локализовано их местонахождение, генерал уверился в успехе операции. Несколько минут, и противник будет обезврежен.

Однако обезвредить недостаточно. Кто знает, какую информацию искали орбитоны в своём бывшем интернате. Какую – нашли и постараются увезти на орбиту в квантовых мозгах. Потому командир штурмовой группы получил негласное распоряжение – пленных не брать. И то, что распоряжение это будет выполнено, прежде чем сюда пожалуют представители гражданской власти, журналисты и прочие шпаки, генерал Рокачёв собирался проконтролировать.

То, что им не выстоять, Вилан понял спустя пять минут после первого взрыва. Вернее, спустя три с половиной минуты. Ещё полторы потребовалось, чтобы проанализировать возможные варианты действий и выбрать оптимальный.

– Командир, нужно уходить! – крикнул Гобар с лестницы, ведущей к фойе. – Оборона прорвана, они уже в правом крыле! Нужно прорываться к шаттлу!

Предложение было верным лишь наполовину. Им и правда пора было прорываться из осаждённого, на две трети захваченного врагом здания. Но не к шаттлу. Шаттл – ловушка. Враг мог давно взорвать его, но почему-то щадил. Словно специально предлагал – убирайтесь туда, откуда пришли, не тронем!

Тронут, Вилан не сомневался. Выбраться из лицея живыми шанса не было – слишком серьёзно за них взялись чужаки. Но оставалась надежда предупредить орбитальный город о вторжении. Надежда эта стояла за воротами интерната. Мобильный командный пункт, оснащённый самыми современными у наземцев средствами связи, – Вилан успел разглядеть его, пока дым не поднялся вровень с крышей лицея. Кто предупреждён, тот защищён. Орбитонам предстоит затяжная, изнурительная война, и сегодня – только первое её сражение. Она не закончится, даже если наземцы потеряют свою планету. Пока жив хоть один ребёнок, надежда вернуть им родину предков останется.

– Ханна, Цанк, Гобар! Все ко мне, срочно! Идём на прорыв! – крикнул он, перекрывая хлопки автоматных очередей. На счастье, уши наземцев невосприимчивы к ультразвуковому диапазону. И, поколебавшись, щёлкнул ограничителем мощности станнера. Диспозиция изменилась. Если планета захвачена пришельцами, люди, в чьё сознание они проникли, всё равно что мертвы. – Оружие – в боевой режим!

Она слишком долго выжидала. Когда Машка выскочила в коридор, стреляли уже внутри здания. Выстрелы доносились и с первого этажа, и ближе – от пожарной лестницы. Наверное, туда и надо было бежать?

Она успела сделать шага три, когда из-за угла высунулась чёрная фигура штурмовика. Точнее, в первый миг высунулся толстый короткий обрубок автоматного ствола и тут же выплюнул горсть огня. Пули завизжали над головой, выбили каменную крошку со стен.

– Ложись! – Орбитонка выглянула из-за двери в дальней, противоположной части коридора. Могла бы и не кричать – Машка без всяких указаний распласталась на полу. Станнер в руке орбитонки выплюнул маленький синий сгусток. Штурмовик отпрянул было… нет, не успел, повалился бесчувственным кулем на пол.

– Назад в класс, быстро! – продолжала командовать орбитонка.

Васисуалий послушался. А Машка – нет. Вместо этого вскочила и рванула к женщине, так быстро, как могла. Как не бегала на зачётах по физкультуре. Не позволяла себе бегать, помня наставления отца.