Текст книги "Царские деньги. Доходы и расходы Дома Романовых"

Кладовые Камерального отделения

Вплоть до смерти Екатерины II в 1796 г. императорские регалии и коронные бриллианты хранились в Бриллиантовой комнате императрицы, которая с 1764 г. находилась в ее личных покоях. Впоследствии Бриллиантовая комната Зимнего дворца начала именоваться в официальных бумагах как Кладовая № 1 Камерального отделения Кабинета Е.И.В.

При Павле I с 1797 г. значительная часть бриллиантовых изделий по-прежнему хранилась в личных комнатах правящей императорской четы, но часть ювелирных изделий начала перемещаться в специализированные кладовые. Еще раз подчеркнем, что наряду с традиционной Бриллиантовой комнатой (или Кладовой № 1), за которой оставались функции хранения императорских регалий и коронных бриллиантов, возникли специализированные кладовые Кабинета с соответствующим профессиональным штатом чиновников, где хранились «просто драгоценности» наградного характера.

Процесс формирования специализированных кладовых завершился при Александре I к 1803 г. Эти новые кладовые изначально носили специализированный характер и находились они исключительно в ведении Кабинета Е.И.В. В результате в начале XIX в. в структуре Камерального отделения Кабинета Е.И.В. сформировались кладовые № 1,2 и 3, каждая из них имела свои четко очерченные функции.

Через три кладовые Камерального отделения проходили колоссальные ценности. Ежегодно жаловались бриллиантовые знаки к орденам, огромное число вещей из кладовых раздаривалось во время высочайших вояжей, и всем этим занимался достаточно ограниченный штат чиновников Камерального отделения Кабинета Е.И.В. Например, по высочайше утвержденным 24 апреля 1888 г. штатам личный состав Камерального отделения состоял из четырех человек (см. табл. 10).

Таблица 10

Были, конечно, еще оценщики Кабинета, они работали «за бесплатно», был не классный технический персонал, но, тем не менее, штаты Камерального отделения более чем скромны. Последний раз штатное расписание Камерального отделения высочайше утверждается 18 ноября 1893 г. и состояло из трех человек: заведующего Камерным отделением, старшего помощника заведующего Камеральным отделением и младшего помощника заведующего Камеральным отделением.

В XIX в. при Николае Павловиче наряду с Галереей драгоценностей, которая существовала в режиме общедоступного музея, главные ценности российской короны хранились в трех кладовых Камерального отделения Кабинета Е.И.В. Кладовая № 1 предназначалась для хранения «Императорских регалий и коронных бриллиантов».

В 1896 г. высочайше утверждены «Правила хранения императорских регалий и коронных драгоценностей в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца». Эти правила действовали вплоть до 1917 г. В нихчетко фиксировалось традиционное место хранения императорских регалий и коронных драгоценностей – «Бриллиантовая комната» Зимнего дворца. При этом оговаривалось, что обе императрицы (вдовствующая Мария Федоровна и правящая Александра Федоровна) могут «с высочайшего соизволения» взять «в свои комнаты, для временного употребления», под ответственность своих камер-фрау необходимые им коронные драгоценности.

Об императорских регалиях мы подробно писали выше, теперь необходимо пояснить, что из себя представляли коронные бриллианты. Дело в том, что у каждой из российских императриц постепенно формировалась своя ювелирная коллекция. Как правило, большая часть этой коллекции по завещанию императриц делилась между детьми и другими наследниками. Но при этом часть личной ювелирной коллекции императрицы завещали государству, тем самым меняя юридический статус драгоценных вещей, переводя их из числа «личных» в «коронные». Следовательно, коронные бриллианты являлись государственной собственностью и исключались из процедуры раздела наследования. К середине XIX в. в Описи коронных бриллиантов значилось порядка 375 вещей. Так или иначе, драгоценности, внесенные в книгу коронных бриллиантов, «отчуждению не подлежали», то есть они переставали быть личной собственностью императорской семьи и приобретали статус неотчуждаемых государственных ювелирных изделий.

Надо отметить, что в списке коронных бриллиантов значились не только драгоценные вещи «бешеной» стоимости. В этом списке значатся и достаточно дешевые вещи, носившие определенно памятно-мемориальный характер.

Коронные драгоценности приобретались только «на основании Высочайших повелений, в каждом отдельном случае даваемых», а также «вкладами Государя Императора и Государынь Императриц из Собственных драгоценностей».

Подчас случались эпизоды, когда режим пополнения Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца «на основании Высочайших повелений, в каждом отдельном случае даваемых» приводил к утратам уникальных камней. Например, с всемирно известным бриллиантом «Санси».

Опуская историю этого уникального камня, начавшуюся в XI в., укажем, что в 1835 г. П.Н. Демидов вывез «Санси» из Франции в Россию. Сразу же (29 апреля 1835 г.) он пишет письмо одному из влиятельнейших министров Николаевской эпохи, министру финансов Егору Францевичу Канкрину, в котором предлагает казне приобрести знаменитый бриллиант: «Известный в Европе брилиант Санси находится в моем владении. Сей камень редкостный, сколько по историческому своему происхождению, столько по величине своей, чистоты воды и правильности формы, удостоился уже здесь любопытства Их Императорских Величеств Государя Императора и Государыни Императрицы. А как драгоценность сия несвойственна оставаться в партикулярных руках и по всеобщим о ней отзывам заслуживает быть обогащением сокровищ Короны Царей, то я с сею целью представлял оную Господину Министру Высочайшего Двора, Светлейшему Князю Петру Михайловичу Волконскому; но Его Светлости угодно было отозваться, что он хотя и находит сей камень достойным таковой цели, однакож по силе учреждений и ограничений Кабинет Его Императорского Величества вещь подобной ценности приобрести не может, а потому рекомендовали с оною обратиться к Вашему Сиятельству, как лицу, от коего зависят способы приобретения коронных сокровищ… и если заблагорассудите видеть самый брилиант, то благоволите почтить меня Вашим отзывом и оный без замедления будет поднесен от меня Особе Вашей»¹⁶² (орфография оригинала сохранена. – И. 3.).

Через несколько дней (3 мая 1835 г.) К.Ф. Канкрин ответил, что, «…не имея по сему предмету Высочайшего повеления, не нахожу себя в праве входить в какое-либо по оному сношение, а равно испрашивать соизволения Его Императорского Величества».¹⁶³

Фактически это был недвусмысленный отказ в приобретении «Санси». Однако П.Н. Демидов счел необходимым повторить попытку, поскольку в России такой камень могла приобрести только Казна. 13 мая 1835 г. Демидов вновь пишет Канкрину: «…Бриллиант сей по редкости своей величины и чистоты воды, нимало незатруднителен к сбыту во всяком месте, но цель предложения оного Вашему Сиятельству была та, чтоб… сей редкостный по своей истории камень сделать навсегда принадлежностью моего Отечества, и потому я ни к кому приличным не нашел адресоваться с таковым предложением, как к Вашему Сиятельству, оставаясь в полной уверенности, что Вы удостоите оное Вашим вниманием, поэтому и теперь остаюсь в несомненной надежде, что Вы не изволите отказаться сделать по сему зависящее от Вас содействие, если предлагаемый мною брилиант найдете достойным таковой цели».¹⁶⁴

28 мая 1835 г. переписка заканчивается повторным заявлением Канкрина, «что как дело сие совершенно относится до Высочайшего Двора, то никак не осмеливаюсь выходить о том с представлением Его Императорскому Величеству».¹⁶⁵

Что остается из этой истории в «сухом остатке». В 1835 г. П.И. Демидов, после скандальных судебных тяжб во Франции, возвращается в Россию с всемирно известным бриллиантом «Санси». Как человек, имеющий придворный чин егермейстера, Демидов бывает в Зимнем дворце, и как следует из его письма, с «Санси» лично ознакомились Николай I и императрица Александра Федоровна. Однако в это время что-то происходит и интерес к уникальному камню у царской семьи пропадает начисто. Демидов обращается к министру Императорского двора князю П.М. Волконскому с предложением продать камень, на что следует вежливый отказ. Дважды обращается к министру финансов К.Ф. Канкрину. Результат тот же. При этом из приведенных писем совершенно очевидно следует, что инициатором этого отказа мог быть только Николай I, который жестко держал все нити управления державой в своих руках. И конечно, он был осведомлен о попытках П.Н. Демидова продать знаменитый «Санси» Казне, с тем чтобы тот оказался среди коронных драгоценностей Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца.

Мы можем только предполагать, почему Николай Павлович отказался приобрести «Санси». Конечно, с санкции императора и министр Двора князь П.М. Волконский, и министр финансов К.Ф. Канкрин могли без труда «решить проблему». Строя предположения, следует иметь в виду, что Николай I был человеком чести и твердых моральных принципов. Поэтому версия № 1 – российский император не желал приобретать в число коронных бриллиантов знаменитый камень, поскольку за ним тянулся не только кровавый шлейф, но и шлейф судебных процессов во Франции. Версия № 2 – предполагаемый брак П.Н. Демидова с бедной фрейлиной императрицы Александры Федоровны был по сути покупкой молодой красавицы богатым сановником. Сама по себе ситуация мезальянса стандартна для того времени, однако, возможно, Демидов нарушил некие «правила игры». Поэтому на момент попытки продажи камня Демидов был полностью лишен «прямого выхода» на Николая I, получил отказ от министра Двора и министра финансов и поэтому демонстративно подарил бриллиант своей жене Авроре Карловне. В качестве версии № 3 можно предположить, что стороны просто не сошлись в цене. А когда Демидов обратился к Канкрину, о предварительных «торгах» он не упомянул, поскольку в них, так или иначе, участвовал Николай I. Из этих, весьма гипотетических, версий нам кажется более реальной вторая, поскольку в приведенных документах довольно отчетливо проглядывает «человеческий фактор» в форме недовольства Николаем I поведением своего подданного.

В Бриллиантовой комнате Зимнего дворца хранились всемирно известные камни. И к ним не единожды проявлялся интерес. В том числе и научный.

Эта история относится к 1893 г., последнему году жизни Александра III. Тогда, весной 1893 г., директор Дублинского музея наук и искусств Балль обратился к герцогу Эдинбургскому (женатому на сестре императора Александра III, великой княгине Марии Александровне) с просьбой «помочь ему добыть в России положительные сведения о самых замечательных алмазах и других камнях, составляющих Императорскую собственность».¹⁶⁶ Герцог Эдинбургский обратился с просьбой помочь ученому к российскому послу в Лондоне, а тот, в свою очередь, вместе с письмом на имя министра Императорского двора гр. И.И. Воронцова-Дашкова выслал в Петербург и запрос Балля.

Как следует из текста записки, ученый желал получить сведения о трех камнях «восточного происхождения» из Бриллиантовой комнаты, или, как он ее называл «Императорской Российской Сокровищницы». Это камни были известны любознательному ирландцу под именами «Орловского» (Orloff), «Шах» (Jhah) и «Столового» (Gable). На тексте записки, видимо, переданной чиновникам Камерального отделения, против каждого из упоминаний об этих камнях имеются карандашные пометы «российского» происхождения.

Так, против бриллианта «Орлов» указаны: «№ 2, 185 кар., 2 395 750 руб.». Это номер бриллианта по описи, его точный вес и стоимость. Следует отметить, что цена камня указана по оценке, сделанной придворными ювелирами в начале 1865 г. Следовательно, к 1893 г., то есть на протяжении 28 лет официальной переоценки коронных камней не проводилось.

Против алмаза «Шах» указывалось: «№ 37,86 кар., 225 000 руб.». Кроме этого, напротив слов Балля о том, что «…некоторые писатели утверждают, что первоначально он весил 95 кар. и что вырезанные на нем имена были уничтожены через позднейшую обработку и шлифовку…», лаконично указывалось: «Неправда».

По поводу третьего камня, названного Балл ем «Столовым», у чиновников Камерального отделения ясности не было. Поэтому на полях появился знак вопроса, а затем приписка: «Сапфир № 345. Рубин № 183». Их можно понять, поскольку и у самого Балля сведения об этом камне носили скорее легендарный характер: «Говорят, что это гладкий камень октогональной формы; другие же важные подробности очень неопределенны и противоречивы, как относительно веса (68 кар.?), так и относительно его происхождения».¹⁶⁷

Из других бриллиантов, якобы хранящихся в Бриллиантовой комнате, ученый упоминает еще два камня: ««Полярная звезда» (карандашная помета – стр. 181) и «Красный бриллиант» (карандашная помета – стр. 105). Первый из них был продан г-жею Гаррард княгине Юсуповой; второй, говорят, известен своим цветом».

Как следует из рапорта, составленного чиновниками Камерального отделения и направленного на имя управляющего Кабинетом генерал-лейтенанта Павла Константиновича Гудим-Левковича, они знали о хранимых в Бриллиантовой комнате камнях ничтожно мало. Вероятно, легенды о каких-то камнях имелись, но, видимо, хранители не сочли уместным в официальном документе использовать профессиональные легенды. Поэтому язык документа сух и лапидарен: «В Общем архиве Министерства Императорского двора… никаких исторических сведений не найдено. В делах Камерального отделения тоже ничего нет…». Поэтому в письме к российскому послу в Лондоне только упоминается, что вес алмаза «Орлов» не 194³/₄ кар., а 185 кар.

И тем не менее, для того чтобы не разочаровать исследователя, к официальному ответу приложили краткий список из наиболее значительных камней, «заслуживающих внимания по редкости и выдающимся качествам». Мы приведем его полностью¹⁶⁸ (см. табл. И).

Возвращаясь к режиму хранения коронных бриллиантов, отметим, что ответственной структурой, обеспечивавшей хранение императорских регалий и коронных драгоценностей, являлся Кабинет Е.И.В. У заведующего Камеральным отделением, хранились ключи и печать от Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца. В регламентирующих документах оговаривалось, что возможная передача драгоценностей от одной императрицы к другой допускается только через Камеральное отделение с соответствующей записью в инвентарных книгах. Поэтому всякое движение императорских регалий и коронных драгоценностей тщательно фиксировались в специальной книге «Описи Коронных бриллиантов». Для передачи драгоценностей «в комнаты» императриц требовалось обязательное «высочайшего Государя Императора соизволение» по докладу министра Императорского двора.

Таблица 11 Список драгоценным камням, находящимся в Российской коллекции Императорских Регалий и Коронных бриллиантов, заслуживающих внимания по редкости и выдающимся качествам

Это положение выполнялось довольно патриархально. Обыкновенным простым карандашом, в соответствующей графе, рукой заведующего Камеральным отделением небрежно вписывалось: «У Ея Императорского Величества». Дата при этом не указывалась. Вместе с тем в «Правилах» 1896 г. оговаривались форс-мажорные ситуации, когда «в экстренных случаях Всеподданнейшие доклады могут быть представлены после исполнения повелений Их Величеств Государынь Императриц». Также указывалось, что любые переделки коронных драгоценностей допускаются только «с Высочайшего соизволения».

В примечании к «Правилам» 1896 г. указывается, что «Книга коронных бриллиантов» ведется в двух частях: в первую вносятся императорские регалии, а во вторую – коронные драгоценности. Дубликаты ключей, на случай пожара, от Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца хранились также у начальника С. – Петербургского Дворцового управления.

Наружная охрана Бриллиантовой комнаты возлагалась на Главный караул Зимнего дворца, который должен был выставлять двух часовых к дверям охраняемой комнаты.

Вход в Бриллиантовую комнату заведующего Камеральным отделением Кабинета Е.И.В. «происходит по мере надобности и в присутствии одного из его помощников и полицмейстера Зимнего дворца или лиц, их временно заменяющих». На случай форс-мажора оговаривалось, что за отсутствием помощника заведующего Камеральным отделением управляющий Кабинетом назначает для входа в Бриллиантовую комнату совместно с заведующим одного из чиновников Кабинета.

Доступ в Бриллиантовую комнату посторонним лицам разрешался не иначе как с позволения министра Императорского двора. При этом заведующему Камеральным отделением позволялось «с разрешения управляющего Кабинетом, под свою ответственность, вводить с собою лиц, лично ему известных, а также ювелиров, оценщиков Кабинета и нужных в том или другом случае рабочих». Кроме профессионалов-ювелиров, десятилетиями сотрудничавших с Камеральной частью, только очень немногие могли похвастаться тем, что побывали в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца.

Инструкциями предписывалось, по возможности, пломбировать все драгоценности и вещи, хранимые в кладовых № 2 и № 3. Коронные драгоценности и бриллианты в Кладовой № 1 не пломбировались, но обо всех «движениях» драгоценностей ежемесячно составлялись специальные записки. При трех кладовых Камерального отделения состояли штатные оценщики: пять оценщиков драгоценных камней, два оценщика мягкой рухляди, один оценщик парчовых изделий и церковных принадлежностей, один оценщик часов, и механических изделий и один оценщик серебряных и золотых изделий.¹⁶⁹ Всего 10 чел.

В результате тщательного подбора ювелирных уников, в кладовых Камерального отделения оказались сосредоточены колоссальные ценности. В первой четверти XIX в. эти ценности распределялись по трем кладовым Камерального отделения. Вещи, отнесенные к императорским регалиям, такие как Большая императорская корона (1762 г.), держава (1762 г.) и скипетр (1777 г.) помещались в Кладовой № 1. Туда же помещались уникальные ювелирные изделия «с историей» (мемориальные вещи), они-то и стали основой коллекции «коронных бриллиантов и жемчугов».

Кладовая № 1, в которой хранились императорские регалии и коронные бриллианты, несмотря на особый режим доступа, довольно активно использовалась. Преимущественно это касалось коронных бриллиантов, которые каждая из императриц могла затребовать в «свои комнаты».

Последний раз в истории династии Романовых полная коллекция императорских регалий использовалась 27 апреля 1906 г. во время торжественного приема депутатов Государственной думы в Тронном (Георгиевском) зале Зимнего дворца. Тогда Николай II императорские регалии не надевал, но их выложили на двух столах, поставленных справа и слева от трона: Большая императорская корона, скипетр, держава, Государственное знамя, Государственный меч, Государственная печать и порфира императора. Для этой церемонии часть регалий (Государственный меч, Государственная печать и порфира императора) привезли из Москвы, из Оружейной палаты Московского Кремля, где они хранились с мая 1896 г. На известной фотографии, запечатлевшей этот исторический момент, столы с регалиями хорошо просматриваются. На троне художественно разложена императорская порфира, складки ее расправляла лично императрица Александра Федоровна.

В последующие годы императорские регалии использовались только частями, в том числе и во время празднования 300-летия династии. 29 мая 1913 г. после окончания празднования 300-летия дома Романовых в Камеральную часть сдали запечатанный пакет за № 156, в котором хранилась цепь от ордена Св. Андрея Первозванного.

16 июля 1914 г. в Камеральную часть из Александровского дворца был отправлен ящик под № 1 с коронными бриллиантами, сданный под расписку за № 175.¹⁷⁰ В этом ящике находились коронные бриллианты, хранившиеся в комнатах императрицы Александры Федоровны. К этому времени перспектива войны с Германией уже вполне определилась, и чиновники Камерального отделения, перестраховываясь по должности, начали заранее «собирать» коронные драгоценности «из комнат», для того чтобы эвакуировать их в Москву. 19 июля 1914 г. Германия объявила России войну.

Часть императорских регалий востребовали императрица Александра Федоровна и ее дочери 20 июля 1914 г., когда в Зимнем дворце состоялся большой выход по случаю вступления России в войну с Германией. Тогда императорская семья отправилась из Петергофа в Петербург на яхте «Александрия». Как вспоминал один из офицеров: «Государыня с великими княжнами, в тяжелых царских регалиях, в екатерининских цепях и лентах, с массой драгоценностей, в белых платьях, сидели на юте».¹⁷¹ После этого, вплоть до февраля 1917 г., императорские регалии и коронные бриллианты находились в Москве, где хранились в Оружейной палате Московского Кремля.