Текст книги "Смежная зона. Фантастический роман"

Глава 7

Ключ в замке повернулся легко, дверь даже не скрипнула. Иола осторожно вошла в прихожую. С кухни доносилось слабое шуршание с визгливыми металлическими нотками. Очень странный, не бытовой звук. А что, если там какой-нибудь секретный агент?.. Иоле вспомнились приключенческие фильмы о разведчиках времен далекого детства. В фильмах все красиво и романтично, а тут… если она сейчас выдаст свое присутствие, секретный агент может испугаться разоблачения, и… ликвидировать свидетеля. Хорошо, если в его оружии усыпляющий, амнезирующий газ, а если паралитик с эффектом отсроченного сердечного приступа?

Послышались шаги, человек на кухне перешел к другой стене и снова шуршание со скрежетом и визгом.

– А шаги по звуку легкие, скорее, женские, чем мужские, – подумала Иола. – Ну что ж, если агент безоружен, в рукопашной у меня есть шанс… Впрочем, какой шанс? Даже если агент – женщина, то она наверняка владеет боевыми техниками, способными уложить на месте парочку здоровых мужчин.

Сердце Иолы бешено колотилось, она судорожно соображала, что ей делать. В сложившихся обстоятельствах узнать, кто на кухне Дюмана и что там делает незнакомец, было необходимо. Это не было простым женским любопытством. С другой стороны, надо было сделать так, чтобы тот, кто сейчас в квартире, не знал, что за ним наблюдают. Если он или она сейчас резко выйдет из кухни, то наткнется прямо на Иолу. Что же она стоит при входе, как истукан?

– Балда! – обругала себя девушка и шмыгнула в комнату. Звук на кухне прекратился. Неужели движение Иолы было услышано? Иола задержала дыхание. Человек за стеной, похоже, сделал то же самое. Кто бы он ни был, он тоже боится, Иола почувствовала волны страха из кухни. Если это и агент, то новичок, раз так боится. Но хорошо это или плохо сейчас для нее? Со страха и по неопытности он может наделать глупостей, может себя выдать… А если сейчас позвонить по телефону и громко начать разговаривать? Как на это отреагирует человек за стеной? Может, просто исчезнет тем путем, каким пришел. Иола будет в безопасности, но ничего не выяснит. Как жаль, что она не умеет видеть сквозь стены! Знать бы заранее – проделать дырку между комнатой и кухней… Балкон!.. С балкона можно попробовать перебраться на карниз кухонного окна… За стеной шуршание возобновилось, видно, человек решил, что звук показался, и продолжил свое дело. Итак, балкон. Несколько шагов по мягкому ковру можно пройти бесшумно. Открыть балконную дверь. Сложнее. Но Дюман пунктуален во всем и не любит небрежности. Вряд ли дверь заскрипит, и запор должен сработать от легкого нажима. Далее надо проскользнуть наружу и закрыть за собой дверь с той стороны, иначе холодный воздух может спугнуть агента. Оказавшись по ту сторону, надо отключить телефон. Как она не подумала об этом сразу, когда еще была в подъезде? Балда и есть балда… Если сейчас кто-то позвонит, это будет полный провал операции. Нажать кнопку отключения здесь нельзя – звук негромкий, но агент и так уже настороже.

План первого этапа ясен. Что мешает его привести в исполнение? Собственно, ничего. Разве что страх. Но тот, за стеной, тоже боится, и она это знает. Значит, у нее есть как минимум одно преимущество. Вперед!

Закрыв за собой дверь со стороны балкона, Иола сразу шмыгнула за выступ стены на случай, если секретный некто все же решит проверить, что за звук раздался со стороны комнаты. Отключила телефон. Несколько секунд постояла, прислушиваясь. Отсюда почти ничего не слышно, зато видна тень на кухонной тюли. Агент, если это и впрямь агент, действительно, новичок, штору не задернул. Хотя предположить, что кто-то вздумает подсматривать через окно на 17-м этаже… Кстати, 17-й этаж… Последний раз скалолазанием она занималась в десятом классе, да и то со страховкой. От балконных перил до оконного карниза около метра, но за что уцепиться?.. По краю окна что-то типа узора, не слишком удобно, но лучше, чем ничего. Однако дождь, и все мокрое… Может, не стоит рисковать, с чего вообще эта истерия? Ну, зашел кто-то из знакомых к Дюману, и что? А может, не только у нее, а у какой-то другой девушки есть ключи? И никакие секретные службы тут ни при чем, что она себе нафантазировала? Он – свободный мужчина и имеет право встречаться с другими женщинами. Подсматривать из ревности глупо и низко. А сорваться из-за этого с 17-го этажа совсем нелепо. Да, конечно, больно и обидно оказаться одной из прочих для человека, который для тебя стал самым близким, особенно сейчас, когда Виен в коме. Но это не повод лезть на мокрый карниз. Иола была ошарашена этой внезапно пришедшей в голову мыслью. Ну да! Зная, что Иола никогда не приходит без предупреждения, Дюман дал ключи от квартиры еще одной девушке, и сейчас просто-напросто та, другая, готовит на кухне ужин, ожидая его с работы. Вчера здесь была она, сегодня – другая. Такое с мужчинами случается. Но… Стоп. Объяснение вроде логичное, но концы с концами не сходятся. Во-первых, Дюман – не просто мужчина, а лучший из мужчин, во всяком случае, для нее; если бы была другая, он бы ей сказал. А во-вторых, почему та, другая, испугалась, не вышла посмотреть, услышав шаги в коридоре? И повизгивающее шуршание, и осторожные шаги на кухне вовсе не напоминали звуки готовящегося ужина.

Иола постаралась унять все личные эмоции и прислушаться к интуиции. А та кричала ей, что амурные дела тут ни при чем. И если она еще немного помедлит, человек на кухне сделает свое дело и уйдет. А если Дюмана задумали убить? Кто и зачем? Непонятно. Скорее им что-то надо выведать. Ведь не просто так Дюман скрыл гипноз Замата и истерику Мирта? Значит, он тоже что-то подозревает? Из-за болезни Виена она не выяснила много важных деталей. Говорил ли с кем-то Дюман о «смежном пространстве»? Что говорят другие врачи-визитеры? Почему отчеты изъяли из открытого доступа? Нет, не случаен этот визит незнакомца в отсутствии доктора к нему на квартиру. Надо увидеть, кто там. Ничего, она ловкая, она сможет. Пальто мешает – сбросить его и оставить пока здесь, на балконе. Что ещё? Каблуки. Конечно, босиком намного удобнее. Долой сапоги. Ну, вперед! Залезть на балконные перила проще простого. Главное не смотреть вниз и не думать про 17-й этаж. Теперь одной рукой ухватиться за край верхнего балкона, а второй нащупать самый большой и надежный выступ оконного узора. Так… нет, этот слишком круглый, не удержаться, этот маленький, а вот этот подойдет. Шаг, один широкий шаг, и вот одна нога на балконе, другая – на карнизе кухонного окна. Чтобы заглянуть в окно, нужно оторвать руку от балкона, стоять так будет совсем неудобно, но зато голова дотянется до окна, иначе никак. Небольшой переброс руки и центра тяжести, и вот она почти вся на карнизе, только одна нога по-прежнему опирается на балконные перила. Теперь аккуратно заглянуть в окно… Чтобы увидеть всю кухню, надо оторвать и ногу от балкона, положение станет совсем неустойчивым, опасно, но так видна только часть справа от окна. На поверхности стола женская рука с сиреневым маникюром. Рука прихлопнула пустое место на столе, взмыла в воздух и исчезла. Женщина направилась к выходу, через секунду свет в кухне погас и еще через одну раздался хлопок входной двери.

Опоздала. Глупо. Как же глупо! И что теперь? Иола посмотрела на балкон. Одна ее нога была всё ещё на перилах, но положение тела совершенно не позволяло сделать шаг назад. Дождь усиливался. Стоять такой раскорякой на высоте 17-го этажа… Глупее не придумаешь. А ведь Дюман сейчас должен звонить по поводу Виена. А телефон в пальто, к тому же на беззвучном режиме. А результат всей этой дурацкой разведки – женская рука с сиреневым маникюром и странный жест, прихлопывающий пустоту. Не много. Но главное, как теперь отсюда выбраться? Иола ощутила в теле такую слабость, что поняла окончательно: обратно на балкон ей не перебраться. Если было бы открыто окно на кухню, но оно закрыто. Никакой пожарной лестницы поблизости… Так, главное не поддаваться панике. Не думать о высоте. Из любой безвыходной ситуации есть выход, если искать его не там, где он должен быть. Поставить цель, отключить логику и эмоции. И решение придёт само. Цель – попасть внутрь квартиры. Если неизвестная дама не подложила бомбу с часовым механизмом, то внутри сейчас безопасно. Чувство юмора Иолу еще не покинуло, значит все небезнадежно. Руки, цепляющиеся за каменный выступ, замерзли. Ноги в неудобной позе затекли. Медленные секунды тикали в ритм с бухающим сердцем, удары которого отзывались эхом по всему телу. Как бы она хотела, чтобы Дюман сейчас был здесь! Когда он рядом, ей ничего не страшно. Она представила, что он в квартире и зовет ее оттуда. Ей нужно попасть внутрь во что бы то ни стало. Оттолкнувшись ногой от балкона, она ударила коленом в окно. По колену потекла струйка крови, а окно треснуло. Ещё раз отвела ногу назад, снова ударила по стеклу и навалилась на него всем телом. Трещина увеличилась, осколки посыпались внутрь. Какая удача, что ветер ей в спину! Иначе бы она давно уже соскользнула с мокрого карниза. Еще один удар окровавленной ногой и толчок плечом – и вот она вместе с кусками стекла падает вглубь кухни.

Глава 8

Мир Нинуш менялся с каждым визитом. В первый раз растерянная и перепуганная женщина встретила Дюмана среди огромной свалки. Даже фантомы крыс шныряли под ногами. Или крысы, а не фантомы. Кто их знает? Отличить фантом от реального объекта здесь можно только по наличию или отсутствию контакта с больным – хозяином мира. С людьми, и домашними животными определить просто, с мышами, тараканами, птицами – сложнее. Впрочем, крысы, настоящие они или фантомные, не слишком радовали глаз. Даже Дюману было не по себе от того, как они нагло перебегали из одного угла в другой, сверкая красными глазами.

Доктор тогда с трудом успокоил Нинуш и убедил ее в том, во что и сам не до конца верил. В том, что заболевший, хотя и не может вынырнуть из своего внутреннего мира, но может этот мир менять. В то время только-только начинались исследования в этом направлении, разрабатывались экспериментальные методики. Больным давали задания, они пробовали, с разной степенью успеха кое-что кое у кого получалось. Среди пациенток Симура нашлась уникальная дама, которая быстро научилась превращать свой мир буквально во что угодно. В любое пространство, в котором она сама когда-либо была, или которое могла себе представать. В результате ее мир теперь ограничивался только пределами ее собственной фантазии. Но такая удача была исключением из правил. Основной же массе заболевших удавались мелочи; многим их мир МВК диктовал свои условия, и, зачастую довольно жесткие. И менялся он как бы сам по себе, когда и как ему вздумается, а вовсе не когда и как захочет больной. Конечно, между изменениями внутреннего мира и состоянием больного существовала тесная связь, но однозначно расшифровать ее закономерности так и не удалось.

Нинуш тогда, в первый визит Дюмана, поверила ему и принялась за работу, как говорится, засучив рукава. Иногда в прямом смысле слова, разгребая пространство свалки, унося подальше мусор, отмывая одни предметы, закапывая другие. Ко второму визиту свалка в окрестностях еще оставалась свалкой, но непосредственно вокруг Нинуш она уже напоминала большую, слегка неустроенную, требующую ремонта, квартиру под открытым небом, и даже красноглазые крысы исчезли. Девушка находила в завалах самые нужные вещи: мебель, одеяла, посуду, даже обнаружила кран с водой и мыло, а потом и спички и стала сжигать лишний мусор. Потом нашла книги и старый проигрыватель с виниловыми пластинками. Последний, правда, нельзя было использовать по причине отсутствия электричества, но для украшения он вполне годился. Нинуш радостно думала, что бы она хотела найти еще, и вскоре находила именно это. После отчетов об этом явлении отсроченного заказа и материализации нужного под видом находки были даже разработаны методические рекомендации другим заболевшим, и у некоторых стало получаться. А само явление было названо «эффектом Нинуш».

По опыту прошлых визитов Дюман надеялся, что все пройдет гладко: девушка встретит его очередным усовершенствованием своего жилья, они мило проболтают положенное время, и на сегодня его рабочий день будет окончен. А потом он найдет Иолу, сообщит ей радостные вести о брате, после чего просто спокойно уснет. Как же хочется спать…

Но сегодня Нинуш сразу, как только он появился в ее мире, молча схватила доктора за руку и потащила за собой. На границе обустроенной части мира и первозданной свалки была установлена туристическая палатка, сверху на ней пестрели разноцветные ленты и новогодний серпантин.

– Вот! Заходи! – Девушка тяжело дышала и подталкивала Дюмана в палатку.

– Ты нашла палатку? Здорово… И красиво ее украсила. Мне нравится, – Дюман пытался направить разговор в привычное русло.

– Я хотела большую кровать с балдахином, чтобы как в кино… Пробовала сделать навес из нескольких шестов и разных тканей, но закрытого пространства не получилось, а тут нас никто не увидит! Залезай, у нас мало времени. – Она снова подтолкнула доктора.

– Да кто нас может увидеть, в этом мире мы одни, это же твой мир. – Он попытался перевести все в шутку, хотя напористость обычно скромной девушки пугала.

– Вот именно, мы одни, как Адам и Ева! Но я все равно не могу, когда без стен. А там, как в норке. Я постелила на пол медвежью шкуру, нам будет удобно.

– Ты и медвежью шкуру нашла! У тебя тут просто магазин заказов… – Дюман еще пытался шутить, хотя уже понимал, к чему клонит девушка.

– У нас мало времени! – Она резко и сильно толкнула его вниз так, что от неожиданности он не удержал равновесия и упал.

– Нинуш! Милая! Я – твой врач, прежде всего. Расскажи, что произошло с момента моего последнего визита.

– Зубы мне не заговаривай, давай лезь в палатку, а не хочешь туда, ладно, давай прямо здесь!

Он старался говорить мягко, хотя обычно симпатичная Нинуш сейчас вовсе не выглядела милой.

– Я не имею права, я – врач, ты – пациент!

– Какие могут быть права в этом мире? – перебила она, переходя на крик. – В мире, где больше никого нет!

Она была недалека от истины. Какие права в мире МВК?.. Вопрос сексуальных контактов визитеров с пациентами в свое время обсуждался на одном из больших Советов. По правилам того, общего, мира такое было исключено, однозначно осуждалось и даже преследовалось законом. Но больные МВК оказывались запертыми внутри своей болезни и были лишены даже надежды на какую-либо личную жизнь. Да, им вводили через капельницы и успокаивающие средства, и «гормоностабилизаторы», резко снижающие половое влечение. Но фармакология не всесильна. После долгих дебатов этот вопрос решили оставлять на усмотрение визитеров. С одной стороны, интимный контакт был прекрасным психотерапевтическим средством, во много раз повышающим жизнестойкость пациентов. С другой – избыточная эмоциональная привязанность давала и отрицательный результат. Единого рецепта тут не могло быть, в каждом конкретном случае решать надо было на месте. Визитеры-женщины, от природы более способные к эмпатии, шли на такие контакты из сострадания к больным мужчинам. Визитеры-мужчины предпочитали не распространяться о мотивах. Что же касается морали… МВК – другой мир, и морально там все, что помогает больному выносить свою обреченность на одиночество. Был период, когда хотели прикреплять визитеров к больным по половому признаку, но после ряда экспериментов от этой идеи отказались; другие психофизиологические показатели совместимости оказались важнее.

– Никаких прав, ни у кого! Этот мир – мой, и права тут имею только я! И ты будешь делать то, что я захочу! – Нинуш была похожа на разъяренную фурию.

– Ты – славная девушка, ты мне очень нравишься, но…

Она снова не дала ему договорить:

– Никаких «но». Иначе… – и Нинуш, нервно засмеявшись, достала из кармана кофты револьвер. – Я уже давно поняла, что я могу находить то, что захочу, не всегда в точности, но если я заказала оружие, я его нашла. Мне теперь даже не надо долго ждать, я закрываю глаза, представляю то, что мне надо, и через несколько секунд это оказывается в нескольких метрах от меня. Вот такая я теперь стала! Так что живо раздевайся и лезь внутрь.

– Хорошо, я сделаю то, что ты просишь, но если ты думаешь, что мужчина способен любить под дулом пистолета, ты ошибаешься… – Дюман пытался сохранять спокойствие. В принципе можно попробовать ее обезоружить. Сделать вид, что подчинился и резким движением просто выбить револьвер из рук. Вряд ли она успеет выстрелить. Но если у нее не один револьвер, если она тут на каждом шагу заготовила боеприпасы? Сегодня ему нельзя рисковать, ему обязательно нужно найти Иолу. Почему она не брала трубку? А вдруг с ней что-то случилось?

– Любить, может, и не способен, но у меня есть нужные таблетки и мазь, я у себя «нашла» филиал магазина интимных товаров. – Нинуш бросила ему баночку с овальными драже, похожими на витаминные капсулы. – Быстро глотай все! А потом кремом намажешь. И чтобы без фокусов!

– Ты хочешь, что бы я умер от передозировки? – Дюман тянул время, пытаясь понять, как ему лучше действовать. – Слушай, а давай без таблеток и без пистолета. Я не сторонник экстрима. Пойдем на твои медвежьи шкуры. Для начала я сделаю тебе просто расслабляющий массаж. А может, ты там, под шкурами, «найдешь» бутылку шампанского и два бокала…

Для экстренных случаев был специальный сигнал, чтобы возврат из подключения начали раньше. Нужно было вызвать гипоксию, максимально задержав дыхание. Приборы тут же отреагируют на снижение кислорода в крови, и ему пошлют импульс на возвращение. Но… что будет с Нинуш, если он сейчас исчезнет? Она ведь в таком состоянии, что способна на все, даже пустить себе пулю в лоб. Самоубийство внутри комы… такого еще не бывало. Да и огнестрельное оружие внутри комы еще не встречалось. Все это слишком необычно… Иола утверждала, что все необычности последнего времени, – звенья одной цепи. А что, если Нинуш не виновата в том, что сейчас происходит; что, если она действует под влиянием чего-то ей самой неведомого? Мирт плакал и жаловался. Замат пытался гипнотизировать. Истерика Нинуш проявляется в другой форме. Но это именно истерика, и девушка больна. Он как врач просто не может сейчас ее оставить. Клятва Гиппократа глубоко засела в его мозгу, и даже в такой двусмысленной ситуации он не мог не думать о пациенте.

– Шампанское не обещаю. Но бутылку чего-нибудь спиртного, думаю, найду. Если на тебя алкоголь действует лучше таблеток, ладно. Только не вздумай меня обмануть, иначе…

– Что иначе? – Дюман улыбнулся самой лучезарной улыбкой, на какую был способен. Обычно такая улыбка действовала безотказно на всех женщин от детсадовского до пенсионного возраста.

– Иначе… мой мир накажет тебя за ложь… Здесь все происходит по моим правилам, и еще неизвестно, кто тут больной, а кто здоровый. Идем!

Глава 9

Иола очнулась от звука женского голоса. Кто-то вызывал по телефону стекольщика. Голос был певучий, но слишком высокий, чтобы быть действительно приятным, с приторными, клубничными интонациями. Хотя речь шла всего лишь о вызове мастера, голос нежно ворковал. По окончании разговора наступила пауза, а потом клубничный голос смачно выругался.

– Ничего себе! – подумала Иола и попыталась открыть глаза. Но у нее ничего не вышло. Тут она вспоминала все, что произошло, как она, провалив операцию, чуть не сорвалась с 17-го этажа, а потом, не в силах вернуться в квартиру через балкон, в приступе отчаяния разбила окно и упала внутрь. Сейчас, значит, судя по вызову стекольщика, она еще в квартире Дюмана. Но почему она не может открыть глаза? И кто эта клубничная женщина?

– Как вы себя чувствуете? Ой, только не шевелитесь! – голос снова заворковал, теперь уже обращаясь к ней. – Сейчас приедет «Скорая», все будет хорошо.

– Зачем «Скорая»? Что со мной? Кто вы?

– Пожалуйста, не волнуйтесь! Я – Куллита, соседка. Я услышала звон стекла, зашла проверить, что случилось. У вас довольно много ран, но они все не слишком опасные. За пару дней вас приведут в норму.

– А где Дюман?

– Наверное, еще в лаборатории.

– Как вы зашли? У вас есть ключ?

– Да, мы же соседи. Дюман как-то забыл ключи дома, а кодовые пароли не сработали, или он сам напутал. Он же не любит пользоваться кодами; где есть возможность, предпочитает все по старинке, так и с ключами. После того случая у меня запасной, на всякий случай. Ну, и иногда он просит полить цветы, когда ночует на работе.

– Значит, он сам дал вам ключи, и вы можете в любой момент, когда его нет, сюда зайти?

– Ну да! А что тут странного?.. Ой, что вы, это совсем не то, что вы подумали! – Было слышно, как Куллита всплеснула руками. – Ой, это совсем не то… Мы просто соседи, просто друзья, не больше.

– Так это вы сегодня… – с облегчением начала было Иола, чтобы развеять свои детективные подозрения, но тут же осеклась. А вдруг перед ней вовсе не Куллита? Соседку Дюмана она знала только по рассказам, но никогда не видела ее и не разговаривала с ней. А вдруг эта «самозванка» только прикрывается именем соседки, а на деле как раз та самая женщина с сиреневым маникюром. Тогда… Тогда от опасной темы нужно держаться как можно дальше. А если она спросит про разбитое окно…

– Что сегодня?..

– Сегодня… Дюмана подключали к моему брату… У меня до сих пор никакой информации… Вы не виделись сегодня с Дюманом в лаборатории?

– Нет. Мы вообще редко там видимся. Я сейчас ассистенткой у оператора при подключениях, но в другом крыле.

Если это не Куллита, а тот самый агент, то информацией она владеет, просто так не разоблачишь. Посмотреть бы ей в глаза, может, сработала бы интуиция.

– Куллита! А почему я не могу открыть глаза? На них будто повязка?

– Я сделала вам повязку, несколько осколков были слишком близко к глазам, но ничего серьезного.

– А все остальное? – Иола вдруг ощутила, что с трудом может пошевелить руками и ногами, боли же она не чувствовала совсем, хотя раненая коленка должна была болеть.

– Я сделала вам укол – кровеостанавливающее с эффектом сильной анестезии. Оно вызывает некоторую слабость, но это временный эффект. Слишком много порезов, особенно на ногах.

Сердобольная соседка с медицинским образованием вполне могла из лучших побуждений все это сделать, но все же очень подозрительно.

– Я хочу позвонить Дюману, дайте мне телефон.

– По времени у него сейчас последнее подключение. Позвоним ему чуть позже.

Последнее… А у Виена он уже был? Быть может, он написал?

– Он мог прислать мне сообщение насчет брата. Куллита, пожалуйста, не могли бы вы принести мой телефон.

– Конечно. А где он?

– Он… А… – Придется как-то объяснить, почему он не в квартире. – Тут такая смешная история… Хотела сделать сюрприз… написать на окне поздравление… И так торопилась, боялась, что Дюман придет и сюрприза не получится… Телефон у меня в пальто на балконе…

– Как интересно! А поздравление с чем?

– С днем рождения.

– Но у него день рождения весной…

– Да… то есть, я хотела сказать, с днем рождения… – как назло ничего не лезет в голову, – нашего общего знакомого… – сморозила чушь.

– Ах, ну тогда понятно. Хотя мне все равно не ясно, как вам удалось так упасть… Впрочем, не надо сейчас об этом, теперь ведь это уже не важно. Вам, главное, нельзя волноваться.

– В своем стремлении к сюрпризам, я иногда бываю слишком безрассудной… – Иола вздохнула и поняла, что никакого невинного объяснения несчастному случаю придумать не может. А Куллита явно провоцирует на рассказ. А если рассказать все, как было, сделав вид, что полностью доверяет соседке?

– Конечно, я сейчас схожу на балкон.

Куллита или женщина, которая себя так назвала, вышла. Иола судорожно соображала, не плод ли больного воображения все ее измышления. И как ей себя вести, пока у нее нет ни в чем уверенности. Но мысли путались. Возможно, болеутоляющее действовало и на голову. Ей ужасно хотелось сорвать повязку с глаз, но руки не слушались, и общая слабость становилась все сильнее. Дюман, ну где же ты, приходи быстрее! Она изо всех сил посылала ему мысленный призыв. Но при этом слишком хорошо понимала: с его работой быстрее он не может. И даже если эта псевдокуллита введет ей сейчас смертельную дозу снотворного, он ничем не сумеет помочь. Остается радоваться, что она умрет на его кровати… Иола пыталась взглянуть на ситуацию с точки зрения юмора, обычно у нее это неплохо получалось, но сейчас как-то не слишком. Интересно, а она сейчас лежит на кровати или на диване? Иола потянула носом воздух в надежде уловить какие-нибудь знакомые запахи, но резкие духи незнакомки перебивали все остальное. Как-то слишком долго та ищет телефон на балконе.

– Куллита! – позвала Иола. – Он в кармане пальто. Можете принести вместе с пальто. Куллита, где вы?

Звук закрывающегося балкона и шаги. Похожи эти шаги на те, что она слышала на кухне? Или нет?

– Вот, пожалуйста, ваше пальто, но телефона я не нашла. Извините. – Куллита поднесла одежду к самой руке, чтобы Иола пощупала ткань и убедилась, что это ее пальто. – Я посмотрела во всех карманах. Простите.

– Может, где-то на полу на балконе, я могла положить мимо, шел дождь, руки замерзли.

– Я там тоже везде искала, поэтому так долго. Но там тоже нет. Я не знаю…

– Снимите мне повязку с глаз!

– Это может быть опасно. Давайте дождемся «Скорой».

– Мне не нужна никакая «Скорая»! Мне нужно связаться с Дюманом. Наберите мой номер, я продиктую, телефон зазвонит, и мы его найдем. Ах… я же сама его поставила на беззвучный режим.

– Зачем? Зачем на беззвучный? – в воркующем клубничном голосе слышалось нечто большее, чем просто любопытство.

«Похоже, я проверяю ее, а она меня. Мне надо знать, кто она и что ей надо в квартире Дюмана. А ей нужно понять, что знаю и понимаю я.» – Вырвавшейся репликой о беззвучном режиме Иола себя выдала. Нервы не выдерживали, к чему эта игра в кошки-мышки? Они обе понимают, что каждая что-то скрывает, вот только что именно?! И по какой причине?!

– Куллита! Снимите мне повязку с глаз. Если вы действительно Куллита.

– Если я действительно… Я не понимаю, о чем вы?..

– Немедленно снимите мне повязку!

– Хорошо. Если вы настаиваете. Сейчас сниму.

После небольшой паузы женщина вышла, послышались шаги. Что-то слегка звякнуло. Что-то не так. Слишком все напряженно. Эх, надо было продолжать играть пай-девочку, удалось бы выиграть время… Шаги обратно.

– Куллита? Вы снимите с меня повязку? – Иола постаралась предельно смягчить голос. – Я на вас крикнула, не сердитесь. Вы ведь моя спасительница, а я кричу… Но после этого падения… общаться с человеком вслепую. Я нервничаю. Это вполне понятно. Поставьте себя на мое место…

– Придет время – поставлю. А пока… Пока придется сделать еще один укол.