Текст книги "Магия ранит"

– Да, как-то так, – ответила я. – Ты застал меня врасплох. Ничего, в следующий раз прихвачу молочка и клубочек.

– Если он у тебя будет, этот следующий раз.

Я обернулась. Царь оказался одет в мешковатый свитшот и спортивные штаны. Оборотень-скромник? Занятно. Если бы не капли пота на шее, даже и не догадаешься, что минуту назад он сменил ипостась.

Мужчина оценивающе оглядел меня с головы до пят. Оставалось либо потупиться и покраснеть, либо отплатить ему той же монетой.

Я предпочла не краснеть.

Царь Зверей был дюйма на два выше меня. И от него веяло сжатой в пружину силой. Поза естественная, устойчивая. Светлые волосы коротко острижены, чтобы не схватили в драке за вихры.

На первый взгляд ему можно было дать года двадцать три, но телосложение выдавало истинный возраст: ткань чуть не лопается в плечах, широкая спина бугрится мускулами, – внушительная комплекция мужчины хорошо за тридцать.

– Какой дуре стукнет в голову приветствовать Царя Зверей воплем «кис-кис, киска»? – спросил он.

Ответ очевиден.

– Мне, – произнесла я. – Единственной и неповторимой.

Пора взглянуть ему в глаза, и чем скорее, тем лучше.

У вожака оказалась тяжелая квадратная челюсть. Тонкий нос с кривой, неправильно сросшейся переносицей. Учитывая способность перевертышей к регенерации, его, наверное, двинули по физиономии кувалдой.

Наши взгляды встретились. Серые радужки оборотня посверкивали золотистыми искорками. Очень захотелось поклониться. Вожак таращился на меня так, будто я была еще не опробованной, но многообещающей закуской.

– Я – Царь Свободных Зверей.

– Ага, я уже догадалась.

Может, надо присесть в реверансе?

Он подался вперед, созерцая меня с любопытством, точно диковинную букашку.

– Почему рыцарь-заступник пригласил безвестную наемницу расследовать гибель прорицателя?

Я одарила оборотня самой загадочной улыбкой, которую только смогла изобразить. Он поморщился.

– И что тебе удалось узнать?

– Я не уполномочена раскрывать конфиденциальную информацию.

Еще чего не хватало! Стая тоже под подозрением.

Он вновь немного подался вперед: лунный луч осветил лицо оборотня. Взгляд прямой, выдержать такой нелегко. Мы упорно таращились друг на друга. Я стиснула зубы. Мы не проговорили и пяти минут, а он успел продемонстрировать свой норов. Если начнет скалить клыки, придется убираться отсюда восвояси. Или обнажить саблю.

– Ты расскажешь мне все, что тебе известно. Сейчас.

– А если нет?

Он промолчал, и я добавила:

– А ведь обычно подобного рода угрозы требуют продолжения. Например, «иначе». Или «и». Вроде: «Расскажи мне, что знаешь, и я оставлю тебя в живых».

Глаза вожака полыхнули золотом. Непереносимый взгляд!

– Я могу сделать так, что ты будешь умолять позволить тебе все рассказать, – прорычал он.

По спине пробежал холодок. Я до боли стиснула рукоять «Погибели». Глаза Царя Зверей выжигали мне душу.

– Как по мне, ты, похоже, немного не в форме, – услышала я собственный голос. – Когда в последний раз ты лично исполнял грязную работенку?

Правая рука вожака взметнулась. Мышцы вспучились, кожа натянулась и наружу пробилась шерсть, мгновенно покрыв предплечье. Пальцы раздулись: из подушечек показались когти. Двигаясь нечеловечески быстро, он замахнулся, но я отшатнулась.

Когти мазнули воздух перед моим носом. Отрезанная прядка, выбившаяся из косы, скользнула по левой щеке и упала.

И когти втянулись.

– А квалификации я не утратил.

Искорка магии, пробежав по моим пальцам, исчезла в рукояти «Погибели». Металл засиял молочно-белым огнем. Броский, но в боевом отношении бесполезный трюк.

– Я к твоим услугам.

– Что, девчонка? Отпала охота хихикать? – Он с ленцой осклабился.

Должна признать, мужик производил впечатление. Я крутанула клинком, разогревая запястье. Сабля описала в воздухе сияющий эллипс, по грязному полу порхнули зайчики. Один скользнул прямо под ноги Царя Зверей, и тот отпрянул.

– Интересно, не сделался ли ты вялым после своих превращений?

– Подойди поближе со своим тесаком и проверь.

Мы закружили друг против друга, поднимая пыль с пола. Захотелось сразиться с ним – хотя бы для того, чтобы выяснить, справлюсь или нет.

Оборотень оскалился. Я взмахнула клинком, прикидывая расстояние.

Если я выживу после схватки, мне никогда не узнать, кто убил Грега. Стая разорвет меня в клочья. Короче, цугцванг. Выбора нет. Пришлось ударить в грязь лицом. Остановившись, я опустила саблю и сипло выдавила:

– Извини. Я не прочь поразвлечься, но только себе сейчас не принадлежу.

Он заулыбался. Я сделала над собой усилие, чтобы не реагировать на снисходительность вожака.

– Меня зовут Кейт Дэниелс. Грег Фелдман долгие годы являлся моим законным опекуном, можно сказать, мы были семьей. Я хочу найти ту тварь, которая его убила, поэтому не могу позволить себе сражаться с тобой или хвастаться магией. Мне просто нужно узнать, не замешана ли Стая в смерти рыцаря. Когда я разыщу убийцу, с удовольствием дам тебе полную сатисфакцию.

Я протянула руку оборотню. Он помедлил, внимательно глядя на меня. Потом шерсть исчезла: фолликулы втянули ее обратно. Царь Зверей пожал мою ладонь человеческой пятерней.

– Вопрос снят. В настоящее время я тоже себе не принадлежу.

И, будучи вожаком Стаи, никогда, наверное, не принадлежал.

Золото радужек сократилось до едва заметных желтых крапинок. Невероятный самоконтроль! Большинство перевертышей могли выбирать между тремя ипостасями: человек, зверь, химера. Изменить лишь часть тела, не затронув остальное, как сделал Царь, было немыслимым делом. Спроси меня кто прежде, я бы сказала, это вообще невозможно.

Он уселся прямо на грязный пол. Я последовала его примеру. И зачем джинсы отряхивала, идиотка.

– Если я докажу тебе, что Стае было невыгодно убивать рыцаря-прорицателя, ты поделишься со мной информацией?

– Да.

Он вытащил из объемистого кармана свитшота черную кожаную папку, застегнутую на молнию, и протянул мне. Я уже хотела ее хватить, но оборотень молниеносно отдернул руку.

Любопытно выяснить, шустрее он меня или нет.

– Пусть это останется между нами, – предупредил он.

– Хорошо.

Я взяла папку, раскрыла. В ней лежали фотографии. Снимки растерзанных тел, преимущественно человеческих, хотя встречались и получеловеческие. На всех изображениях доминировал ярко-алый цвет, разобраться что к чему оказалось сложновато. Но я их просмотрела. Трупы и снова трупы. Обезображенные, выпотрошенные, окровавленные. Мне стало дурно.

– Семь, – пробормотала я, держа снимки за края, словно кровь могла испачкать пальцы. – Ваши?

– Наши, все до единого. Гляди, – вожак ткнул пальцем в фото, – Закари Стоун. Крыса-альфа. Безжалостный себялюбивый ублюдок.

Я попыталась сосредоточиться и рассмотреть раны.

– По-моему, его кто-то жевал.

Этот кто-то сжевал пятерых. Сожрал бы и остальных, но что-то спугнуло урода. И вдруг меня осенило:

– Грег работал над этим делом?

– Да. Но ничего не афишировал. Племя жаждет власти столь же страстно, как их вампиры – крови. В нас они видят естественных соперников и стараются бить по любым болевым точкам. И одна из них – факт, что мы не в состоянии позаботиться о своих. Натараджа окочурился бы от восторга, узнай он об этом.

– Думаешь, убийства – дело рук Племени?

– Пока не знаю, – мрачно заявил он. – Но собираюсь узнать.

Что ж, в логике ему не откажешь. Орден недолюбливал хорошо организованную и чересчур опасную, по их мнению, Стаю, однако, если выбор стоял между погонщиками и оборотнями, рыцари однозначно встали бы на сторону последних. Вероятно, Грег следил за вампиром, и тут его кто-то убил, чтобы никто не разболтал о случившемся. Или о том, что вот-вот должно было случиться.

Грег мог быть свидетелем драки. Или кровосос следил за рыцарем и был убит, поскольку подкрался слишком близко. Или…

– Я бы хотела побеседовать с Корвином.

– Он под подозрением? – На лице оборотня не дрогнул ни один мускул.

Теперь лгать мне незачем.

– Да.

– Договорились. Ты с ним поговоришь. На нашей территории.

– Идет.

– Свою часть сделки я выполнил.

Я достала украденный лист с результатами м-сканирования и разложила на пыльном полу.

– И куда смотреть?

– Сюда, – я показала на желтый пунктир.

– Похоже на неисправность сканера.

– Не думаю.

– А что отмечают желтым?

– Понятия не имею. Зато я знакома с тем, кто в этом разбирается.

– Еще что-нибудь у тебя есть?

А как же. У меня были шерстинки. Но я решила о них умолчать. Предупрежден – значит вооружен. В конце концов, вожак не сообщил мне ничего такого, чего я не могла выяснить у рыцаря-заступника. Теоретически, по крайней мере. Впрочем, Царь Зверей сэкономил мне массу времени, а структура ДНК Корвина вряд ли настолько изменилась, чтобы по образцу невозможно было провести картирование генов.

Оборотень нарочито медленно просматривал фотографии. Со стороны – ни дать ни взять человек. А я, кажется, предвзята против Натараджи и его коллег-некрофилов с их холодным равнодушием к трагедиям и убийствам. Для них обезглавленный вампир и впавший в кому подмастерье – потеря капиталовложений, дорогостоящее неудобство, и в итоге – эмоционально-нейтральное происшествие. Зато мужчина, сидевший передо мной, потерял друзей. Он хорошо их знал, они вверили себя его заботам. Долг вожака – защищать Стаю, а он ее подвел. Когда он изучал снимки, на его лице отображались решимость и холодная злость, чувство вины и скорбь. Есть хорошее древнее слово «гневаться»…

Я прекрасно понимала оборотня. После смерти Грега сама чувствовала то же самое. Теперь надо быть осторожней, ведь я утратила беспристрастность. Если выяснить, что Царь Зверей убил Грега, мне потребуется сделать над собой усилие, чтобы убедить себя в его вине.

Неужто я вообразила, что нашла в оборотне родственную душу? Как трогательно! Совсем свихнулась после смерти Грега. Размечталась, что обезглавлю убийцу, пока Царь Зверей будет держать его за шкирку?

– На месте преступления найдено несколько волосков, – ляпнула я. – Судмедэксперт не понимает, чьи они. В них обнаружилась последовательность генетических фрагментов, принадлежащих человеку и кошке… однако оборотня такого типа в их базе данных нет. Очень странный профиль. Кстати, распечатки пар нуклеотидов нет и у меня.

– Натараджа в курсе?

– Полагаю, да. Имя Корвина назвал мне их подмастерье. Он прямо не сказал, что они его подозревают, но полагаю, так оно и есть.

– Еще бы! – Щека вожака дернулась, как будто он хотел оскалить зубы.

– Ты удовлетворен?

– На сегодня – да, – он кивнул. – Свяжусь с тобой позже.

– Сюда я больше не пойду. От Юникорн-лейн у меня мурашки по спине.

– Серьезно? – В глазах Царя Зверей вновь вспыхнул огонек. – А я здесь душой отдыхаю. Живописное местечко, луна светит…

– Терпеть не могу подобные места. Кроме того, была бы не прочь получить официальное приглашение.

Он начал убирать снимки в папку.

– Можно мне их взять?

– Нет, – он покачал головой. – Хватит и того, что они существуют.

Я уже встала и развернулась, чтобы уйти, но, прежде чем запрыгнуть на обвалившуюся стену, притормозила и спросила:

– И последний вопрос, Ваше Величество. Мне нужно имя, которое я могла бы вставить в рапорт. Что-нибудь покороче, чем «глава ассоциации оборотней юга». Как мне тебя называть?

– Царь.

Я закатила глаза.

– Короче некуда. – Он пожал плечами.

Ночка выдалась тяжелой и не хотела заканчиваться. Я вскарабкалась на груду щебня. Джим испарился. Что-то укололо мое плечо. Оглянувшись, я увидела футах в десяти Царя Зверей, таращившегося из провала.

– Кэрран, – произнес он так, как будто оказывал великую милость. – Можешь звать меня Кэрраном.

И исчез в темноте. На всякий случай я подождала с минуту-другую. Тишина. Из сумрака никто не выскочил и на меня не напал.

Вдали, там, где заканчивалась Юникорн-лейн, светились голубоватым огнем колдолампы. Настало время показать результаты м-сканирования знакомому профи. Обычно он не возражает против поздних визитов.

Разыскать «Чемпион хайтс» совсем несложно, – это, в общем-то, единственная сохранившаяся здесь высотка. Прежде ее именовали «Ленокс пойнт», но потом столько раз перестраивали, передавая из рук в руки, что старое название забылось. Семнадцатиэтажка из красного кирпича и бетона, расположенная среди искусно подстриженных вечнозеленых растений, высилась над магазинчиками и барами Бакхеда, точно некая мистическая башня. К стенам липла бледная дымка, создавая впечатление, что перед тобой – крутой утес: так работала паутина защитных заклинаний. Побочным эффектом было неравномерное пространственное искажение, расползавшееся по зданию: из-за него высотка казалась слепленной из гранитных глыб.

Зачаровать эдакую махину стоило наверняка целое состояние, и хотя благодаря магии сооружение до сих пор не обрушилось, неизвестно было, сколько оно еще продержится. Наверное, не так уж мало. Вся система отличалась странной нелогичностью, свойственной сложному колдовству. Чтобы понять его хитросплетения, требовались особенные знания, например квантовой физики. Какая бы судьба ни ждала «Чемпион хайтс», владельцы башни уже несколько раз окупили свои затраты. Денег, которые они заколачивали за год, сдавая помещения в аренду, хватало с лихвой: многие семейные пары были счастливы бросить работу и встать в очередь, чтобы получить здесь жилье и уйти на покой.

Я затормозила, и мой «Кармелион» встал рядом с «Кадиллаками», изысканными «Линкольнами» и диковинными средствами передвижения, позволяющими их хозяевам преодолевать бурные магические волны. Чтобы пронести в здание лист м-сканирования, пришлось сложить его и спрятать между страниц ежедневника. Ночной ветерок принес далекие запахи древесных углей и подрумянивающегося мяса. Я пересекла газон, где раскинулся живописный кустарник, и поднялась по лестнице к вращающейся стеклянной двери. Зачарованное стекло немного помутнело от времени, но я без труда разглядела мощную металлическую решетку, которая перегораживала вестибюль и кабинку с охранником: тот уже направил на меня шокер-арбалет.

Я нажала на кнопку домофона. Раздалось шипение.

– Пожалуйста, пятнадцатый этаж, сто пятьдесят восьмой.

– Пароль, будьте добры, – прохрипел искаженный статикой голос.

– В час предначертанный Скильд отошел, воеводитель в пределы Предвечного, – отбарабанила я.

Без пароля охранник точно продержит меня у дверей неопределенное время, вдобавок он будет делать запрос, а затем придет очередь обыска. «Погибель» как всегда висела за спиной, и расставаться с саблей мне совершенно не хотелось.

– Входите. – Решетка отъехала в сторону.

Я шагнула в освещенный колдолампами вестибюль. Эхо моих шагов по гранитному полу, пометавшись туда-сюда, попряталось в углах. Я направилась к лифту. Был магический прилив, но по своим прошлым посещениям «Чемпион хайтс» я усвоила, что здешний лифт работает при любой погоде.

Пол пятнадцатого этажа устилал роскошный зеленый ковер с ворсом потолще иных матрасов. Утопая в нем чуть ли не по щиколотку, я прошла к двери с номером 158 и нажала кнопку звонка. После чего постучала, на случай, если магические волны его закоротили. Никто не отозвался.

Дверь, похоже, заперта на электронный замок: на ней висела металлическая коробочка картридера шесть дюймов на три. Однако в «Чемпион хайтс» все было не тем, чем казалось: магия притворялась техникой.

«Погибель» зашипела, покинув ножны. Я сунула кончик лезвия в щель картридера, сконцентрировалась и положила ладонь на лезвие. Пальцы дрогнули от силового разряда.

«Откройся!»

Замок щелкнул. Массивная дверь подалась под моей рукой. Спрятав саблю в ножны, я вошла внутрь. Замок защелкнулся. Я повернула круглую ручку, включая колдолампу. Затрепетал язык синего пламени, осветивший комнату. Реши я стать дизайнером интерьеров, никогда не заработала бы себе на жизнь. Мой дом – хаотично-уютный, обставленный разнородной, но на редкость практичной мебелью. Удобство для меня важнее эстетики, а роскошь – это столик у дивана с лампой для чтения и чашкой кофе.

Здесь все было иначе. С первого взгляда становилось ясно, что хозяин апартаментов преследовал определенную цель. За этим явно стояли годы терпеливого шопинга, причем занимался им человек, для которого слово «распродажа» – пустой звук. Мебель, ковер, изящные предметы декора представляли собой единый замысел, однако от квартиры веяло павильоном африканской саванны в зоопарке: гармоничная, но чуждая среда обитания. Стекло, сталь, белый плюш, эллипсы, изгибы… Из комнаты в соседние помещения вели три двери: в спальню, в лабораторию и в ванную с двойной раковиной и душевой кабиной.

Изнутри дымка заклинаний была незаметна, и из огромных окон открывался вид на ночную Атланту. Город раскинулся под бесконечной чернотой небосвода. В блеклом свете единственной колдолампы оконное стекло сделалось практически невидимым, и постепенно квартира превратилась в осколок полуночного неба, став органичной частью ландшафта.

Если приблизиться к окну вплотную, можно вообразить, что летишь над Атлантой…

Пока я разглядывала город, меня накрыло техноволной. Ожили тысячи крохотных светящихся точек, похожих на россыпи драгоценных камней в складках черного бархата. Зажглись уличные фонари, и авеню внизу засияла от множества рукотворных солнц. Колдолампа моргнула и погасла. Квартиру залил яркий электрический свет, мигом убивший иллюзию и отделивший меня от бескрайней черноты. Стекло сделалось непроницаемым, и теперь я стояла перед ним, словно зверь в прозрачной клетке. Вдруг нахлынуло ощущение уязвимости. Я поскорее выключила свет, оставив лишь настольную лампу с матовым стеклянным абажуром.

Вымыв лицо и руки до локтей, я вытерлась пушистым белым полотенцем, которое висело на крючке у раковины. Вернулась в комнату и плюхнулась на супермодный диван. Не давал покоя вопрос, заданный Кэрраном: почему заступник поручил расследование безвестной наемнице? На первый взгляд это действительно не имело смысла. Наконец, кое-как усмирив собственное эго, я пришла к определенному выводу. Погиб рыцарь, известный человек, обладавший немалой властью. Даже целое отделение с ситуацией не справится. В бой бросят крестоносцев.

Они служили ордену ланцетами. Вспух отвратительный нарыв? Посылай крестоносца. Высококвалифицированные и смертельно опасные одиночки исполняли грязную работу и уходили туда, откуда прибыли. Тед предполагал, что я «проведу расследование», то есть наделаю как можно больше шуму и отвлеку внимание на себя, а под прикрытием моей дымовой завесы будет тихо и незаметно работать крестоносец.

Примерно на две секунды я впала в ступор, после чего пришла к заключению, что оба мы получили желаемое: Тед – свой «громоотвод», я – возможность поискать убийцу Грега. Все танцуют и поют.

Раскрыв ежедневник, я достала лист с м-сканированием и вырезку со статьей Боно. Еще раз взглянув на м-скан, положила его на стеклянный столик и принялась за статью. Хозяин квартиры должен вернуться с минуты на минуту. Он редко задерживался дольше двух пополуночи, поскольку считал три часа ночи несчастливым временем.

Около двух часов по улице проехало такси. Я дежурила у окна и поднесла к глазам бинокль. Дверца автомобиля открылась, из машины выпорхнула высокая, тощая блондинка и двинулась к высотке. Короткое черное платье обтягивало узкие бедра и искусно подчеркивало слишком большую грудь. Бледные, отливающие платиной прямые волосы падали на плечи.

У девицы был идеальный овал лица: высокие скулы, орлиный нос, выразительные глаза и пухлые губы. Не будь она столь красивой, выражение ее мордашки можно было бы назвать спесивым. Элегантная, грациозная и высокомерная, она напоминала молодую арабскую кобылицу: надменную и жестокую, при виде которой мужчины начинают бить копытами.

Случайный прохожий остановился, сраженный наповал. Думаю, он даже присвистнул, но поручиться не могу. Блондинке не пришлось притворяться, что она его не замечает, для нее он просто не существовал. Я отложила бинокль и вернулась к своему ежедневнику.

Вскоре замок щелкнул. Блондинка переступила порог, увидела меня и замерла. Насмешливая гримаса сползла с ее губ.

– Отлично. У меня как раз есть что тебе показать.

О нет! Только не это!

Девица прошествовала на кухню, вытащила из шкафчика банки со спортивным протеиновым питанием и выставила их на стойку. К ним присоединились: упаковка сушеных абрикосов, пакет сахарного песка, плитка шоколада и невероятных размеров блендер.

Выудив из холодильника лоток яиц, она разбила три штуки в чашу, прибавила две горсти сухофруктов, сахар, шоколад и содержимое по меньшей мере шести банок протеинового питания.

– Вода со льдом? – пробормотала блондинка, кивая на стакан у меня в руке. – Могла бы плеснуть себе чего-нибудь из бара.

– Мне хотелось воды, – выдавила я.

Она загадочно улыбнулась и включила блендер. Ножи завертелись, превращая содержимое в густую гомогенную массу.

Вырубив блендер, девица опытным движением открутила крышку и принялась пить прямо из чаши.

– Там приблизительно около двух третей галлона? – поинтересовалась я.

Блондинка на минутку оторвалась от своего занятия:

– Вообще-то, примерно три четверти.

Опустошив чашу, она стянула платье через голову. Я вновь уткнулась носом в статью.

– Что? Не по себе? – Она засмеялась и принялась снимать чулки.

– Вовсе нет. Просто мешать не хочу, – ответила я, подумав: «А заодно надеюсь пропустить момент, когда содержимое моего желудка попросится наружу».

– Признай, что тебя от меня мутит.

– Признаю.

– Ну? Что скажешь?

Я подняла глаза и оглядела голую блондинку.

– Неплохо для Снежной королевы. Сиськи только великоваты.

– Знаю. – Она поморщилась.

– Почему именно женщина? – полюбопытствовала я.

– Кейт, я торгую информацией, а красивой бабе мужики охотнее выбалтывают секреты. – Губы вновь растянулись в улыбке. – Да ты и сама в курсе.

– Мне обычно приходится угрожать мужчинам свернуть им шеи, прежде чем у них развязываются языки.

– Мне их жаль. Очевидно, у них дурной вкус. Можешь сказать, кто делает преобразователи для колдоламп?

– Понятия не имею.

– В принципе целых четыре компании. В конце недели городской совет должен решить, кто получит трехлетний муниципальный контракт. И в данный момент в Атланте лишь троим известно, как проголосуют чиновники.

– Дай-ка угадаю. Ты – одна… один из вышеупомянутой троицы?

Блондинка не ответила, только ощерилась. Блеснули белые зубы. Даже такая тупица в финансовых вопросах, как я, понимала, что у этой самой информации – астрономическая цена. Мышцы под кожей у девицы задвигались, извиваясь, точно клубок червей. Мой желудок сжался. Я стиснула челюсти, пытаясь сберечь съеденный обед. Таз блондинки сузился, плечи раздвинулись, мышцы ног набухли, а груди исчезли, сформировав здоровенную мужскую грудную клетку. Канаты мускулов скрутились в мощные конечности. Лицевые кости расползлись, орлиный нос втянулся, зато выпятилась квадратная челюсть. Радужки потемнели и стали ярко-синими. Волосы исчезли и вновь отросли, на сей раз – темно-каштановые.

Теперь передо мной стоял высокий мужчина с телом профессионального бодибилдера и, скажем так, весьма неплохо оснащенный. Синие глаза смотрели с плоской физиономии прирожденного борца: ни острых углов, ни выступающих косточек, которые можно раздробить кулаком. Обрядить его в кожаные доспехи, – и любая варварская орда двинется за ним хоть на край света.

– И как тебе? – Голос был глубоким, не терпящим пререканий.

– Достойно, хотя и немного чересчур.

Он склонился ко мне, глаза подернулись многообещающей поволокой. Я постаралась выкинуть из головы мысли о спальне.

– Чересчур?

– Ага. Мне нравятся опасные парни, но этот какой-то уж слишком маскулинный. Как будто он готов трахать все, что шевелится, и звать меня девкой.

Вождь варваров задумчиво почесал переносицу.

– Что именно навело тебя на подобные мысли?

– Наверное, что-то во взгляде.

– То есть не пойдет?

– Не-а.

– Ладно, буду работать дальше.

И варвар сдулся. Впечатляющая мускулатура исчезла, телосложение стало сравнительно худощавым, череп облысел, глаза потемнели и поумнели, нос увеличился, лицо вытянулось. Еще миг, – и прекрасно знакомый мне Сайман наливал себе стакан воды из-под крана.

– Ты по делу? – Он покосился на м-скан.

– Да.

Согласно кивнув, Сайман осушил стакан и вновь наполнил.

– Не чувствую ни намека на магию, – призналась я. – А тебе, кажется, удается превращаться без проблем.

Он изогнул бровь настолько узнаваемо, что я могла бы поклясться: скопировал с меня. А почему бы и нет? Сайман нередко и совершенно осознанно перенимал жесты и мимику клиентов, понимая, что людей такое поведение обескураживает.

– Ключевое слово «кажется». Сейчас метаморфозы требуют сосредоточенности, а во время магического прилива все происходит естественно и непринужденно. Что же до сути твоего вопроса, то мое тело запасает магию впрок, подобно аккумулятору. А может, и само ее вырабатывает. – Допив второй стакан, он направился к дивану. – Давно ждешь?

– Не очень.

На секунду я решила, что он отпустит замечание насчет открывающихся «видов», и тогда мне не останется ничего, кроме как попросить его хоть чем-нибудь прикрыть этот самый «вид». К счастью, Сайман скрылся в спальне.

Надо сказать, что он одержим идеей создать «уберменша», неотразимого для женщин суперсамца. Причем сексуальный аспект интересовал его куда меньше научной проблемы сотворения идеального Homo sapiens. С какой целью Сайман творил это совершенство и что собирался с ним делать, если, конечно, когда-нибудь достигнет успеха, я и не представляла. К задаче он подошел со свойственной ему методичностью, интересуясь мнением самых разных людей, в том числе и тех, кто понятия не имел, как он выглядит в действительности.

Когда-то я пыталась доказать Сайману, что его сверхчеловека попросту не существует и что во всех случаях тот не оправдает ожиданий творца. Слишком многое зависит от взаимодействия между двумя людьми, которое, в конечном счете, и приводит к близости.

Сайман спорил с таким жаром, что я бросила это гиблое дело.

Мы познакомились во время одной моей подработки, – я нанялась в телохранители. Наемники рано или поздно через такое проходят, и мне еще повезло, что я получила Саймана. Он оказался ранен и прикован к постели из-за серьезных проблем с желудком. Борясь с инфекцией, тело его продолжало меняться. И как прикажете такого охранять? Я прикончила двух подосланных киллеров, он сам – третьего, ткнув убийце карандашом в глаз.

Я тогда решила, что облажалась, однако Сайман, похоже, до сих пор мне благодарен. Впрочем, я не возражаю. Его услуги обходятся недешево.

Он вернулся, облаченный в растянутые спортивные штаны. Но выглядели они столь дорого, что у меня попросту язык не повернулся бы так их обозвать. Взглянув на лежащий у меня на коленях ежедневник с вырезкой Боно, Сайман фыркнул:

– Статейка из Volshebstva e Kolduni? Русский язык… Как претенциозно! Можно подумать, что английское название не устраивает. Если напихать сюда побольше слов, журнальчик все равно не обретет солидность. Не знал, что ты читаешь такой вздор.

– А я и не читаю. Статью мне дал один знакомый.

– Магия – изменчива, но люди, публикующие подобную чепуху, ничегошеньки не понимают. В их писаниях – ошибка на ошибке.

Очередной старый, но вечно актуальный спор. Люди влияют на магию в той же степени, в какой сила влияет на них. Если достаточное количество народа во что-то верит, случается, что колдовство оправдывает их ожидания, воплощая их веру в реальность.

Сайман пробежал глазами по строчкам.

– Сведения обрывочны, и, по обыкновению, это куча чепухи. Они классифицируют упырей, как нежить и трупоедов. Вот тут написано, что кровосос отличается неуемным сексуальным аппетитом. Верно. Но дальше начинаются противоречия: у нежити нет желания спариваться, следовательно, вампир не является нежитью. Еще они пишут, что тварь пытается овладеть всяким млекопитающим, с которым способна достичь оргазма. Но они забыли упомянуть, что плод подобного соития обычно становится рабом упыря, – Сайман с отвращением отбросил вырезку. – В общем, если тебе понадобятся правдивые сведения, дай мне знать.

– Не премину.

– Что привело тебя в мою скромную обитель?

– Мне требуется расшифровка результатов м-сканирования.

Он вновь выгнул бровь. Пожалуй, если постараться, я смогла бы его возненавидеть.

– Хорошо. Оплата почасовая. Скидка начнется… – он покосился на часы, – …прямо сейчас. Желаешь полную детализацию?

– Нет-нет, только основы. Детализация мне не по карману.

– Клиент скупердяй?

– Работаю задарма.

– Кейт, это отвратительная привычка, – Сайман поморщился.

– Угу.

Его длинные пальцы аккуратно подняли диаграмму.

– Что именно тебя интересует?

– Желтенький пунктир внизу.

– Ясно.

– Что отмечают желтым цветом? И, кстати, во сколько мне обойдется ответ?

– Отличный вопрос. Давай для начала убедимся, что пунктир – не следствие поломки техники.

Мы проследовали в лабораторию. Оборудование, находящееся на черных огнеупорных столах и стойках, привело бы в восторг персонал среднестатистического университета. Сайман надел зеленый непромокаемый фартук и натянул плотные перчатки, залез под стол и достал керамическую кювету. Точным, отработанным движением поднес ее к большому прозрачному кубу.

– Что ты собираешься делать?

– Отсканировать м-скан и проверить на частички магии. В закрытой камере. Хочу избежать малейших загрязнений.

– Слушай, я не потяну.

– Услуга бесплатна, Кейт. Твой альтруизм меня заразил. Но время, разумеется, ты оплатишь.

Он взялся за рычаг, и куб пополз вверх на металлической цепи. Сайман достал кювету, поставил на нее куб и водрузил всю конструкцию на керамическую платформу.

Тонкие пальцы заплясали по клавиатуре, по стеклу куба поплыли всполохи зеленого пламени. Когда, вспыхнув напоследок, огонь погас, принтер, находившийся на соседнем столе, затарахтел и выплюнул лист бумаги.

Сайман подхватил его на лету и протянул мне.

Он оказался совершенно чист. Значит, следы магии отсутствовали.

Положив в кювету лист с результатами м-сканирования, Сайман поместил объект исследования в куб и повторил свой сложный технодэнс.

На сей раз принтер произвел на свет точную копию моего м-скана.

Сайман склонился над столом и задумался, держа лист в руке.

– Проблема в том, что м-сканеры не идеальны.

– То есть это все-таки поломка? – Мое сердце екнуло.

– В некотором роде. Итак, современные сканеры несовершенны. Людей они регистрируют в различном спектре, от синего до серебристого, но частенько сбоят при определении тонких оттенков магии. От них не ускользает только резкое изменение цвета, вроде фиолетового – у вампиров или зеленого – у оборотней. Однако равных по силе ясновидца и прорицателя сканер обозначит одинаковым оттенком, даже если магические наклонности субъектов разнятся. Между прочим, ферамагия обозначается белым, – тонкие губы Саймана тронула улыбка.