Текст книги "Магия побеждает"

– Не делай так. Я не хочу тебя ранить.

Высокий вой койота перекрыл волчий рык.

Мохнатое тело бросилось на меня – не койот, а оборотень в боевой форме. Он пролетел над асфальтом, оттолкнувшись нижними конечностями, напоминающими стволы деревьев; огромные мускулистые руки были раскинуты в стороны.

Мой взгляд поймал вид гротескных челюстей, усиленных двухдюймовыми клыками. Такие за один укус снимут с меня скальп.

А тут и волки кинулись на меня. Вот отстой.

Я нырнула под удар серповидных когтей оборотня в боевом обличье и врезалась локтем в солнечное сплетение монстра. От силы толчка он пошатнулся, и я вонзила ему в шею – в место прямо за ухом – серебряную иглу. Он взревел и принялся царапать свою голову.

Позади него ночь изрыгнула еще два ночных кошмара. А волки уже были чуть ли не на мне.

Я быстро проткнула колено оборотня. Хрустнула кость. Прощай ходьба. Я пнула его в Джорджа, вытряхнула себе в руку очередную иглу, развернулась и ударила прямо в Бренну. Черт. Зубы прижались к моей руке, челюсти лязгнули, и моя ладонь оказалась в пасти волка.

Я тут же вонзила иглу в горло Бренны. Она выплюнула мою руку, взвизгнула и завертелась, пытаясь выплюнуть серебро, обжигающее язык.

Огонь лизнул мою спину. Я обернулась, врезала по ручище нападающего, покрытой рыжим мехом. Показалась подмышка, и я вогнала иглу прямо туда – в самое уязвимое место.

Оборотень завыл.

Рука обмякла.

Но перевертыши не сдавались. Они окружили меня. Чьи-то когти впивались в мои плечи. Чьи-то зубы кусали мое левое бедро. Я пиналась, отбивалась кулаками, доставала иглы из напульсника и вонзала их в мохнатые тела. Кости ломались под моими ударами. Я повернулась, здоровенная морда какого-то перевертыша хрустнула, а затем мне не осталось места для маневров.

Лапа надавила на мою грудную клетку, стиснула шею, прерывая приток крови к мозгу.

Классическая воздушная заслонка. Я откинулась на спину и изо всех сил пнула противника ногами. Но я почти не могла дышать. Моя грудь сжалась, будто раскаленная железная полоса обхватила мои легкие, и она продолжала сжиматься. У меня потемнело в глазах. Гигантские клыки приблизились к моему лицу, обдавая мою кожу зловонным облаком. В голове промелькнула шальная мысль: в какое животное оборачивается рыжий оборотень?

Мир померк, и я потеряла сознание.

12

Горло саднило, а бедро горело – либо кто-то обварил его горящей смолой, либо, пока я была в отключке, меня укусил оборотень. Я чувствовала себя разбитой, будто меня засунули в стиральную машинку на режим отжима. Я открыла глаза и увидела сидящего на стуле Джима.

– Убирайся к чертям! – сказала я и даже села.

Он потер рукой лицо, словно пытался стереть то, что его беспокоило.

Мое тело болело, но, кажется, ничего не было сильно повреждено. Я почувствовала во рту вкус крови. Провела языком по зубам. Вроде целые.

– Я кого-нибудь убила?

– Нет. Но двое моих ребят выбыли из игры, пока кости не срастутся.

Мы посмотрели друг на друга.

– Я стояла на площади с поднятыми руками, Джим. Вот так. – Я показала. – Не вытащила Погибель. Никак не угрожала. Просто вела себя как покорная сука и просила их: пожалуйста, давайте поговорим. И что я получила?

Джим ничего не сказал. Урод.

– Покажи мне хоть одного оборотня в Атланте, который меня не знает. И твоя команда, они же сознавали, кто перед ними, да? Они в курсе, кто я такая, они прекрасно осведомлены о том, чем я занимаюсь, и они все равно меня поимели. Ты работал со мной четыре года, Джим. Я боролась со Стаей и за нее. Я дралась бок о бок с тобой. Уж, наверно, я заслужила доверие как союзник. Но ты и остальные относитесь ко мне как к врагу.

Его глаза заледенели.

– Как только у тебя появится мех, мы будем тебе доверять.

– Ясно. Зато если завтра какой-нибудь люпус укусит меня, тебя это, наверное, зацепит. – Я встала. Огонь пронзил мое бедро. – Дерек в порядке?

Молчание. Как со стенкой говорю.

– Эй, Джим, парень в порядке?

Никакой реакции. После всего того, что мы пережили вместе, он игнорировал меня. Потрясающе. Дружба, связывающая меня и Дерека, значения не имела. Годы, которые я провела, присматривая за Джимом, пока он делал то же самое для меня, когда мы объединились на временной работе в гильдии, тоже ничего не значили.

Похоже, Джим с легкостью разрушил то хрупкое положение, ради которого я сражалась вместе со Стаей последние шесть месяцев. Теперь он сидел и молчал – равнодушный, совершенно чужой.

Внезапно с губ Джима камнем упали слова:

– Ты должна идти.

С меня хватит.

– Ладно. Ты не скажешь мне, почему твоя команда меня отделала. Ты не дашь мне увидеть Дерека. Твое право. Будем делать по-твоему. Джеймс Дамаэль Шрэпшир, как глава службы безопасности Стаи, вы позволили ее членам под вашим командованием преднамеренно ранить сотрудника Ордена рыцарей милосердной помощи. Участвовавшие в нападении оборотни, а их было по крайней мере три, имели звериное или боевое обличье. Согласно Кодексу Джорджии, агрессивные действия оборотня в таком облике против кого-либо приравниваются к незаконному использованию смертоносного оружия. Все это подпадает под статью Кодекса штата за номером шестнадцать-пять-двадцать один. Цитирую: «Нападение при отягчающих обстоятельствах на сотрудника органов правопорядка при исполнении, которое карается обязательным тюремным заключением от пяти до двадцати лет». Официальная жалоба будет подана в орден в течение двадцати четырех часов. Советую обратиться за помощью к адвокату.

Джим уставился на меня, и в глубине его глаз я увидела удивление.

Я пристально посмотрела на него:

– Не звони, не приходи. Если что-то нужно, свяжись через официальные каналы. И в следующий раз, когда ты встретишь меня, следи за манерами, потому что я отделаю тебя, как только ты переступишь черту. Теперь верни мне Погибель, поскольку я действительно ухожу отсюда, и я брошу вызов любому из твоих идиотов, которые попытаются меня остановить.

Я направилась к выходу.

Джим встал.

– От имени Стаи я приношу извинения…

– Нет. Стая здесь ни при чем. Это сделал ты. – Я потянулась к дверной ручке. – Я так зла на тебя, что даже не могу говорить.

– Кейт… Подожди.

Джим бросился ко мне и открыл дверь. Я видела трех оборотней, которые сидели прямо на полу коридора. Миниатюрная женщина с короткими темными волосами, парень из латиноамериканцев и самый старший из них – тот самый здоровяк-бодибилдер, который остановил меня на месте первого убийства. Короткая серая линия пересекала шею женщины, отмечая участок, где вирус Lyc-V был уничтожен после контакта с серебром. Привет, Бренна.

Наверно, им пришлось перерезать ей горло, чтобы вытащить иглу. Рана, конечно, уже затянулась, но организму оборотня понадобится пара дней, чтобы исчез серый цвет кожи, свидетельствующий о вирусе. У перевертышей – проблемы с чеканными металлами, именно поэтому их украшения были стальными или платиновыми, но, когда речь заходила о токсичном эффекте на Lyc-V, серебро на милю обгоняло золото и медь.

Оборотни посмотрели на Джима.

Он стиснул челюсти. Плечи под черной футболкой напряглись. Он был придавлен только им одним видимой стеной.

– Виноват.

– Виноват?

Вот и все, что он хотел сказать? И больше ничего?

На секунду он задумался и кивнул:

– Виноват. Я в долгу перед тобой.

– Твоя попытка смягчить ущерб отмечена должным образом. – Я покачала головой и вышла.

– Кейт, прости. Я облажался. Но все вышло из-под контроля.

Наконец-то в его голосе прозвучало раскаяние. Часть меня хотела ударить его по башке и проваливать отсюда. Я обдумала ситуацию: он извинился передо мной на глазах своей команды. Другого я от него не дождусь. Он не встанет на колени, моля о прощении. Да и речь не о нас с Джимом. А о парне.

Наверно, он прочитал мои мысли.

– Я отведу тебя к нему.

Это помогло мне решиться. Когда мы проходили мимо оборотней, он на миг остановился и сказал:

– Она в деле.

Я последовала за ним по мрачному коридору к шаткому лестничному пролету. В воздухе пахло затхлостью. Ступени приняли наш вес с пронзительными протестующими скрипами.

Мы находились не в одном из обычных офисов Стаи, по крайней мере, я его не узнала. Трудно забыть место, обклеенное обоями с пандами.

С каждым шагом лицо Джима становилось все мрачнее.

Я продолжала злиться.

– Кстати, у какого зверя – рыжий мех?

– Динго.

Понятно. К счастью, тот оборотень не украл моего ребенка (шутка).

Лестница заканчивалась тяжелой дверью. Джим застыл. Его взгляд сверлил дверь с ненавистью, предназначенной лютым врагам.

– Они сломали его, – внезапно произнес мой спутник, едва сдерживая рычание, просачивающееся со словами. – Они сломали мальчика. Даже если он выживет, он никогда не будет прежним.

Комната оказалась почти пустой. Свет маленьких напольных ламп падал на прямоугольную стеклянную емкость, заполненную болотно-зеленой жидкостью. Она была несколько футов в высоту, и сначала ее можно было перепутать с аквариумом.

Я уже видела его раньше, резервуар оборотней. Устройство для регенерации, изобретение доктора Дулитла – самопровозглашенного врача как для членов Стаи, так и для одичавших перевертышей.

Обнаженное тело было погружено в зеленый раствор, тонкие капилляры трубок для внутривенных вливаний соединяли его с оборудованием жизнеобеспечения.

За все свои двадцать пять лет я ни разу не видела оборотня в таком жалком виде.

Я опустилась на колени. В горле встал ком.

Дерек лежал, обвитый проводами. Багровая полоса отметила плоть волчонка на том участке, где поврежденная мышца отказалась заживать. Правая нога оказалась раздроблена ниже колена, голень превратилась в пурпурное месиво, окольцованное темно-серыми волокнами. Крупное фиолетовое пятно виднелось на левой ноге, прямо над бедренной костью, самой толстой в теле, которая была сломана ровно посередине, словно обычная зубочистка.

Два перелома обезобразили правую руку Дерека, выше локтя и на запястье. Такие же имелись и на левой. Нечеловеческая точность ума, осознающего необходимость сломать обе конечности в одних и тех местах, заставила меня стиснуть зубы.

Мое сердце пропустило удар. Лоб стал горячим, а кончики пальцев, наоборот, холодными. Легкие сжались и заныли, словно воздух в них превратился в кусок льда.

Это не просто избиение. Представление. Целенаправленная демонстрация ненависти и жестокости. Они изуродовали Дерека, сломали, настолько сильно, будто стремились уничтожить то, кем он был.

Зрелище истерзанного парня настолько вывело меня из себя, что я сжала руки так сильно, что ногти впились мне в ладони.

Темно-багровая грудь Дерека была пронизана серыми прожилками. Очерчивая его грудную клетку, они ползли к его шее, у основания которой собирались в подобие ошейника. Открытая рана прорезала тело волчонка от левого бока до правого плеча. Рана черного цвета. Не серая, не кроваво-красная – именно черная.

Я посмотрела на лицо Дерека. Но теперь его не было. Я видела мешанину. Сломанные кости и сырое мясо с серыми пятнами, будто кто-то пытался вылепить лицо из говяжьего фарша и оставил его гнить.

Меня затрясло от ярости.

Я найду тебя. Ублюдок, найду тебя и заставлю поплатиться. Я разорву тебя в клочья голыми руками.

Разумные мысли улетучились. Комната заходила ходуном, свет померк перед глазами. Где-то внутри меня разрастался и выл гнев. Мне хотелось закричать, ударить что-то, но мое тело отказывалось повиноваться. Я чувствовала себя беспомощной. Вот что было самым ужасным.

Минуты тянулись – длинные и вязкие, как мед, капающий с ложки. Дерек лежал, тихо умирая, в резервуаре с зеленой жидкостью. Его голова слегка приподнялась, но, возможно, то был простой рефлекс. Если бы он был обычным человеком, то скончался бы задолго до того, как избиение закончилось.

Иногда регенерация приравнивается к страданию.

Чья-то рука легла мне на плечо. Я обернулась.

Доброе лицо Дулитла открылось моему взгляду.

– Пойдем, – пробормотал он, помогая мне встать. – Поднимайся. Давай выпьем чаю.

13

Мы сидели в маленькой кухне. Дулитл достал из морозильника пластиковый поднос со льдом, повертел его в темных руках и высыпал кубики, падающие со стуком, в стакан. Он налил холодный чай из кувшина и поставил передо мной стакан.

– Чай поможет, – сказал он.

Я выпила из уважения к нему. Напиток был невероятно сладкий и больше походил на сироп. Лед хрустел на моих зубах.

– Почему он не исцеляется? – Мой голос прозвучал спокойно, все звуки были на одной ноте без изменений интонации.

Дулитл сел напротив меня. У него была благородная манера поведения, мгновенно успокаивающая. Обычно в его компании я всегда приходила в себя. Простое нахождение рядом с доком Стаи было умиротворяющим. Но не сегодня. Я искала в его глазах уверенность, что Дерек выживет, но они не давали мне утешения: темные и печальные, в них не плескались искорки привычного для меня юмора. Сегодня он казался уставшим, пожилой чернокожий мужчина, склонившийся над стаканом чая со льдом.

– Lyc-V может творить множество чудес, – сказал док. – Но и у него есть пределы. Серый цвет на теле показывает места, где вирус погиб в большом количестве. В его тканях не хватает Lyc-V, чтобы исцелиться. Того, что осталось, достаточно, чтобы он какое-то время оставался в живых, но насколько долго – точно не знает никто. – Он посмотрел в свою чашку. – Они очень сильно его избили. Кости разбиты и раздроблены во многих местах, не могу даже вспомнить все повреждения. Кроме того, они облили парня расплавленным серебром. И закачали его прямо в грудь.

Я сжала кулаки.

– Ты же видела, что у него с лицом… Они бросили его умирать посреди улицы, выкинули из телеги в четырех кварталах от нашего южного офиса. – Дулитл потянулся за чем-то позади себя и протянул мне хлопковое кухонное полотенце.

Я взяла его и посмотрела на дока.

Он ответил мне едва заметной доброй улыбкой:

– Им можно стереть, – проговорил он.

Я дотронулась до щеки и поняла, что она влажная. Я прижала полотенце к лицу.

– Плакать – это хорошо. Тут нечего стесняться.

– Ему можно помочь? – Мой голос звучал нормально, но я не могла перестать плакать.

Боль пронизывала меня.

Дулитл покачал головой.

Мой мозг работал медленно, как старые часы, которые то и дело ломаются. «Жнецы» обнаружили Дерека у «Ред руф инн», избили и бросили у офиса Стаи. Команда Джима нашла его и отследила запах до того самого места, где и произошло избиение.

– Он не превращался, – произнесла я.

На лице Дулитла отразился молчаливый вопрос.

– На месте происшествия нет никаких следов волка. Пинты крови слишком много для одного человека. Разумеется, он… Но там нет царапин от когтей. Он убил вампира в боевом обличье. И должен был сменить его в тот момент, как они прыгнули на него, но он этого не сделал. Почему?

Раздался голос Джима:

– Мы не знаем.

Он прислонился к дверному косяку: мрачная тень, скованная гневом. Я не слышала, как он подошел.

– Регенерация и изменение облика неразрывно связаны. – Дулитл отхлебнул чай. – Есть вещи, благодаря которым можно вызвать нешуточные изменения. Но здесь – особый случай. Мы перепробовали все, пытаясь вырвать Дерека из комы. Что-то блокирует парня.

Док и Джим показались мне слишком бесстрастными.

– Почему вы не удивлены?

Дулитл вздохнул.

– Он не первый, – ответил Джим.

На первой – черно-белой – фотографии был запечатлен труп человека. Лицо раздроблено, череп сплющен с такой силой, что голова стала похожа на лопату. Грудная кость вырезана из тела. Из мокрой каши выступала клетка ребер, скользкая от темной крови.

Снимок выглядел до дикости странно на домашней скатерти в красно-белую клетку. Как дыра в пугающий серый мир.

Джим отпил немного чая:

– Док, эта штука – чистый мед.

– Немного сладкого никогда никому не причинит вреда, – проворчал Дулитл и подлил мне в стакан еще сиропа.

Оборотень вздохнул:

– Полуночные Игры. Шестнадцать лет назад в бою на звание чемпиона все пошло не так. Громадный медведь взбесился окончательно. Растерзал кучу мирных жителей.

Я не перебивала. Он рассказывал, а мне не хотелось его прерывать.

– Многие должны были остановить его, но ничего не сделали. Кэрран взял на себя ответственность и справился. Вот как должен поступать истинный альфа. И сразу же всем стало ясно, кто здесь главный.

Джим наклонился и положил руки на стол.

– Первый закон альфы должен быть нерушим. Это испытание на прочность. И альфа всегда должен поддерживать закон, независимо от обстоятельств: ведь если кто-то подвергнет его сомнению, то и само правило будет под вопросом. Первый закон Кэррана: «Не влезай в Игры». И это хорошо, – продолжил Джим. – Нам не нужно возиться с типами, которые заинтересованы в том, чтобы красиво нас убить. Даже Племя стало держаться подальше от них, с тех пор как Игры ушли в подполье.

Он замолчал. Как и Кэрран, Джим в основном скрывал свои эмоции, однако глаза предали его. Теперь они были полны тревоги. Он держал ее под контролем, но я ее чувствовала. Он был сам не свой. Загнанный.

– Что же заставило тебя впутаться в Игры? – подначила его я.

– Они импортируют оборотней. Некоторых – в открытую. Несколько месяцев назад они привезли из Миссури горного кота… Там есть одна порядочная женщина. Но некоторые – просто мрази. Они хотят захватить нашу территорию. Они – угроза. Речь о безопасности, значит, проблема касается меня напрямую.

Кусочки пазла сложились в моей голове.

– Ты внедрил в Игры крота. И не сказал Кэррану, поскольку не думал, что он отнесется разумно к твоим действиям.

Джим взял на себя ответственность за решение, которое мог принять только Царь Зверей. Это была не просто Плохая Идея. А Наверняка Тебя Без Промедления Убьют Идея.

Он подтолкнул фотографию ко мне.

– Карапет. Крутой, сильный кот. Армянин. Я нашел его таким в квартале от северного офиса.

Понятно. У Джима был мертвый оборотень, но он не мог ничего рассказать Кэррану. Вожак бы зарубил операцию на корню. Царь Зверей должен отстаивать свои законы.

Но теперь, когда он потерял одного из своих ребят, Джим не мог оставить это дело. Он должен найти и наказать виновных. Во-первых, чтобы отомстить за смерть, а во-вторых, если он будет сидеть и раздумывать, команда оставит его.

Главная обязанность альфы состояла в том, чтобы защищать свой клан, каковым являлась для Джима сейчас его команда.

– У Карапета не было никаких признаков изменения облика? – спросила я.

– Ни одного.

Будь я на месте Джима, отправила бы кого-то на Игры. Кого-то злобного, умного и опытного. Кого-то, кого тяжело раскрыть… Но…

– Ты внедрил Дерека.

Он кивнул.

– Он – мой лучший тайный агент. Он выглядит, – слова застряли у него в горле, – выглядел как безмозглый красивый мальчик. Никто не обращал на него внимания. Но он ничего не упускал из виду.

– Что случилось?

Оборотень поморщился:

– Он отправился туда на месяц и вернулся со странной историей о «Жнецах». Название команды. Они появились из ниоткуда несколько недель назад и ворвались с большим шумом. Половина из них м-сканировалась как люди, но Дерек утверждал, что это не так. Пахли неправильно. Он думал, что у них на нас зуб. Не только на Стаю, но и вообще на весь наш вид. Что-то типа того, что мы помесь людей и животных… «Жнецы» ненавидят и тех и других. Дерек сообщил, что в их команде есть человеческая девушка, и заявил, что она хотела перейти на другую сторону. Он клялся, что она расскажет нам все об убийствах «Жнецов» и смерти Кара, если мы ее вытащим.

– Но ты не дал согласия.

Джим осушил треть своего стакана.

– Я сказал ему, что нельзя так сильно рисковать. «Жнецы» путешествуют вместе, группами по пятнадцать, двадцать, иногда тридцать особей. Они всегда вооружены.

– Будто входят и выходят с вражеской территории.

Он кивнул.

– Их нельзя отследить по запаху? Должна ведь у них быть какая-то база.

Оборотень скривился, будто жевал лимон.

– Проблема не в этом. А в ее расположении.

– Где она?

Почему у меня возникло чувство, что здесь нет ничего хорошего? С моей-то удачей следующим, что он скажет, будет нечто безумное, например Юникорн-лейн…

– На Юникорн…

Я подняла руку:

– Поняла.

Юникорн-лейн поблажек не давала. Там свирепствовала дикая магия, струящаяся сквозь руины небоскребов, смахивающие на выпотрошенные трупы: слишком мощная, чтобы пользоваться ей, слишком опасная для боя. Обычные предметы наполнялись смертельной силой. Чудовищные твари, избегающие света, прятались там, питаясь меньшими монстрами, и творили собственную грязную магию. Спятившие оккультисты со своими тайными ритуалами, оборотни-люпусы, поддавшиеся животному началу, вышвырнутые из Племени повелители мертвых, в общем, изгои (в случае нападения таких типов в директиве о задержании значилось: «Стрелять на поражение»). Так или иначе, но отчаяние опутало их умы еще до того момента, как они обосновались на Юникорн-лейн.

Многие стали жертвами более крупной рыбы. Те немногие, кто выжил, благополучно сошли с ума.

Вот почему озверевший медведь-кадьяк Андорф и выбрал это место в качестве убежища. Вот почему Кэрран назначил нашу первую встречу на окраине Юникорн: ему надо было отсеять трусов и избавиться от зевак-горожан.

Следовать за отрядом из тридцати монстров в человеческом обличье, шастающих по Юникорн-лейн глухой ночью, – да уж, весьма необычный способ самоубийства.

– Разведка их базы исключается, – добавил Джим. – Но предположим, что мы каким-то образом вытащили девушку до того, как они перебрались на Юникорн. Мы бы просто похитили кого-нибудь из них. Виноваты или нет, люди или нет, после этого они развяжут с нами войну. А мы не можем себе позволить еще одну.

– Не без причины, – вставил Дулитл.

– Дерек трепался о странных запахах и о той болтливой девчонке. Я сказал парню, чтобы он перестал гоняться за миражами и добыл доказательства. Он снова отправился в разведку. Без толку… но могу утверждать, что девица и впрямь впечатлила его.

– Я ее видела, – перебила его я. – И не могу осуждать Дерека.

Джим было заговорил, но осекся:

– Как?

– Сначала закончишь ты, затем я расскажу тебе свою версию.

Он пожал плечами:

– И вдруг Дерек заткнулся. Но я знал, что он попытается спасти девчонку, и я вывел его из дела. Билеты на Игры трудно достать, они стоят по три тысячи баксов за штуку. Я знал, что у парня нет лишних денег, а если бы они и были, то билет, который он смог бы себе позволить, не дал бы ему допуска на главный уровень. Я установил за ним слежку, велел расслабиться и подумал, что все закончилось.

Ага, но волчонок видел Саймана на турнире и учуял его запах. Он узнал, что тот в облике Дюрана владеет частью Совета и у него имеются билеты «куда угодно».

– Пока Дерек приходил в себя, я ввел в Игры Линн – вместо него.

Джим положил передо мной вторую фотографию. Труп женщины на операционном столе. Контуры ее тела – искаженные, неровные. Изучив снимок, я поняла, что Линн порубили на куски. Тело было разделено на части и собрано по крупицам.

– Они разрезали на двенадцать кусочков, – произнес док. – Каждый ровно шесть дюймов в длину. Думаю, в те минуты она была еще жива. И она тоже не меняла свой облик. На ней была одежда.

– Я как раз собирал ее с тротуара, когда пришла ты. – Джим стиснул зубы. – Потом вернулась моя ищейка. Оказывается, пацан куда-то слинял. Ну а позже мы обнаружили Дерека.

Я уже не нуждалась в объяснениях. Команда Джима шла по запаху: оборотни ориентировались по следам напавших на Дерека и наткнулись на меня, когда я окунула кончики пальцев в кровь волчонка.

– Что у тебя? – спросил Джим.

Я рассказала ему. Когда я добралась до той части, где привела Кэррана к месту, где нашли тело Линн, Джим зажмурился – при этом он выглядел так, будто хотел меня задушить. Я продолжала, пока не выложила историю целиком.

Оборотень решил, что ему нужно еще чая. Наверное, ему требовалось что-нибудь покрепче, но тогда придется драться с Дулитлом. Док негативно относился к употреблению перевертышами алкоголя.

– Ты сообщил Кэррану?

– Нет.

– Он знает о том месте?

Пожалуйста, скажи «да».

– Нет. Это – одно из моих личных убежищ.

– Итак, учитывая то, что известно Кэррану, ты и твоя команда – в самоволке?

Он кивнул.

– Отщепенцы, – вставил Дулитл. – Правильней будет сказать «отступники». О чем парень не упомянул, так это о том, что прямо сейчас Кэрран считает, что большая часть его сил безопасности отделилась от Стаи. Он буквально переворачивает Атланту с ног на голову в поисках Джима. Тот должен связаться с вожаком.

– Я позвоню ему утром, – буркнул оборотень.

– И тогда ты только усугубишь ситуацию, потому что Царь Зверей отдаст приказ вернуться в крепость, и, как ты понимаешь, юноша здесь загнется.

Джим глухо зарычал. Бесполезно: док на его гнев никак не прореагировал.

– А почему ты так поступил? – Я пристально посмотрела на Джима.

– У меня есть свои причины, – ответил он.

– Отказ подчиниться прямому приказу является нарушением Закона Стаи, – сказал Дулитл. – По традиции у Джима будет три дня, чтобы передумать. Если будет тянуть время, Кэррану придется сделать то, что должен альфа, когда ему бросают вызов. – Док печально покачал головой. – Мне и думать о таком тяжело, но он будет вынужден убить твоего друга. Вот что наверняка сведет его с ума.

Сумасшедший Кэрран был даже хуже, чем муссоны, торнадо, землетрясения и другие стихийные бедствия.

Я уставилась на Дулитла.

– А ты? Как он втянул тебя в этот бардак?

– Мы похитили его, – быстро ответил Джим. – Средь бела дня. Была та еще шумиха… Но он – в безопасности, и сам Кэрран теперь до него не доберется.

– Я сразу же поместил Дерека в резервуар и принялся лечить моих похитителей, – проговорил док. – Не люблю, когда меня запихивают в телегу и садятся сверху.

Раз уж Джим прошел через такие неприятности, чтобы сделать Дулитла невинной жертвой, он наверняка ожидал бурю планетарного масштаба, когда Кэрран найдет всю свору оборотней и дока в придачу.

– Меня похитили, – улыбнулся Дулитл. – Мне не о чем беспокоиться. Но тот, кто помогает по доброй воле Джиму прятаться от его альфы… у него дело обстоит совсем иначе.

– Разве тебе не нужно проведать Дерека? – Глаза оборотня полыхнули зеленым огнем.

Дулитл встал и положил тяжелую руку мне на плечо.

– Подумай, прежде чем подписать смертный приговор. – И он удалился.

Мы с Джимом тоже покинули кухню и прошли в какую-то небольшую комнатку.

В бою Кэрран был сама смерть. Я ему никогда не нравилась. Он предупреждал меня, чтобы я не влезала в склоки, которые случались в Стае. Теперь мне поблажек точно не будет.

– Джим?

Он посмотрел на меня, и я остолбенела. В его глазах застыл ужас – и даже наигранное спокойное выражение лица не помогало. Но Джим боялся не за себя – я его давно знала, угрозы личному благополучию никогда не пугали его. Он потерял равновесие, будто его сбили в темноте, и он вскочил на ноги, не зная, откуда получит новый удар.

Но у него имелись «свои причины», и мне нужно их выяснить. Немедленно.

– Почему я не должна звонить Кэррану, чтобы рассказать ему правду?

Джим уставился в свой стакан. Мышцы оборотня напряглись. Внутри него происходила жестокая борьба, и я не представляла, какая сторона победит.

– Семь лет назад в районе Аппалачей появилось множество люпусов, – начал он. – Я только начал работать со Стаей. Они взяли меня в качестве силовика. Теннесси впустили нас сразу, а вот Северной Каролине потребовалось два года, чтобы понять, что сами они не могут справиться с нашествием. Наконец нас допустили туда. Ты же знаешь, какие там нравы. Местные жители – народ особенный: шотландско-ирландские семьи со старыми корнями, всякие сепаратисты, религиозные фанатики, все они сбегают в горы, но могут селиться ближе к побережью. Строят они в основном лачуги. Их дети вырастают и тоже остаются там или разъезжают по дорогам на трейлерах. Короче говоря, люди приезжают туда, чтобы быть самими собой. Каждый занимается своим делом. С нами никто не общался. Семьи, а иногда и целые кланы превращались в стаи люпусов, но люди помалкивали. И никто ничего не предпринимал. Ты была на ранчо Бьюкенена и в курсе, что бывает после нападения тех тварей.

Да. Там царила смерть.

Я вспомнила детский бассейн с кровью и кишками, детские обглоданные трупы. Тела женщин и мужчин – изнасилованные, разорванные на части и снова изнасилованные, уже после смерти. Люпусы заживо сдирали кожу со своих жертв.

– Мы прочесывали округ Джексон, когда нам позвонили копы. На Кейни-форк-роуд загорелся дом, но никто не хотел туда идти. Заявивший, что он является владельцем дома, Сет Рейс стрелял во всех, кто попадался в поле его зрения и орал, что здесь его частные владения. Раз уж мы были рядом и двигались быстрее, мы могли бы заскочить туда.

Чушь собачья. Полицейские сообразили, что Рейс стал люпусом. Скорее всего, им это было известно уже некоторое время. Иначе зачем было вызывать оборотней из-за пожара в доме? Этот самый Рейс облюбовал себе скалистый участок. Потребовался час, чтобы подняться к его жилищу. К тому моменту от здания остались одни руины. Ничего, кроме пепла, угля и сального дыма. Стояла жуткая вонь. Люпусы плохо пахнут.

Верно. Густой, мускусный, кислый смрад, от которого во рту появлялась горечь и становилось трудно дышать. Однажды я уже чувствовала его.

Вирус Lyc-V не щадил никого и ничего. Разумное существо превращалось в исступленного монстра с мерзким нечеловеческим запахом.

Встретив люпуса однажды, ты никогда не позабудешь его.

Джим продолжил, его голос звучал ровно.

– Мальчик-подросток сидел в куче пепла – рядом с останками братьев и сестер – и просто ждал, пока мы его прикончим. Грязный, тощий, голодный, покрытый кровью собственного отца. Он, похоже, сам убил его и уже вонял, как люпус. Я думал, что мы должны его убить. Я посмотрел на него, подумал: «Пацан – люпус» – и озвучил свои мысли вслух. Но Кэрран не согласился со мной. Он сказал, что мы возьмем ребенка. Я решил, что он спятил. Все то, что пережил мальчишка, не даст ему снова стать человеком. Я посмотрел на него еще раз, а Кэрран приблизился, сел рядом с ним и пообщался с ним. Пацан не проронил ни слова, но присоединился к нам.

Джим провел рукой по волосам:

– Бога ради, мы даже не знали его имени. Кэрран даже сперва думал, что он не умеет разговаривать. И он повсюду хвостом ходил за Кэрраном: в спортзалы, в крепость, на драки. Вожак читал ему книги, а потом спрашивал его мнение. Так продолжалось месяц, пока однажды мальчишка ему не ответил.

Глаза Джима сверкнули.

– Теперь у парня – звериное обличье получше, чем у меня. Он даже может разговаривать после превращения! Он мог бы однажды стать альфой. Нет, я не смогу так с ним поступить.

– Как?

– Я должен все исправить, Кейт. Дай мне шанс исправить.

– Джим, ты бредишь.

Дулитл показался на пороге с тарелкой горячих кукурузных оладий.