Текст книги "Хадамаха, Брат Медведя"

– Да уж не с тобой встречаться! – резко хмыкнула жрица. – Просто я сказала, что нашла перспективного игрока, и попросила ее устроить тебе встречу с Содани. Госпожа Айгыр в каменном мяче толк понимает, а уж верховной, понятно, этот гордец Содани отказать не смог. – Из зала с ледяными колоннами она свернула в молочно-белый коридор в глубь дворца.

– Покорнейше благодарим достославных жриц за заботу! За то, что они это… ну, развивают… и еще сохраняют… это… наше наследие… древнее боевое искусство сивирских богатырей… – мучительно вспоминая обрывки речи их тойона перед городскими богатеями, пробормотал Хадамаха.

– Кому оно надо, ваше боевое искусство, в эпоху Огненных шаров! – фыркнула жрица. – Нам просто нравится смотреть игру! Жрицы Голубого огня получают все, что им нравится – пока в один прекрасный и очень яркий День Голубой огонь не получает их самих! – с горькой усмешкой закончила она. – Слыхал небось – для жриц кладбищ не бывает! – Она вдруг остановилась и уставилась на Хадамаху недобрыми глазами, в которых отчетливо вспыхивали сапфировые искры. – Поэтому если ты испортишь мне удовольствие отыскать нового игрока… – на каждом слове тыча ему в грудь тоненьким пальчиком, отчеканила она. – Если окажется, что ты не так хорош, как прикидываешься… я тебя испепелю, понял? Пошел! – резко распахивая маленькую, почти невидимую на фоне ледяной стены дверцу, скомандовала жрица.

Низко пригнув голову, Хадамаха переступил невысокий порожек – и тихо охнул, не сумев сдержать изумленный возглас. Он стоял на краю самой настоящей медной игровой площадки, разве что маленькой, да еще вместо обычного темного Ночного неба над ней смыкался молочно-белый ледяной купол зала.

– Так это вот большое, которое в дверь не пролазит, – и есть ваша находка, госпожа жрица? – раздался насмешливый голос, и, оглянувшись, Хадамаха увидел Содани.

Свиток 10,
где мужчины меряются силой и ловкостью владения каменным мячом и разносят все вдребезги

– Я тоже в эту дверь не пролезаю, – гулко, как каменная осыпь по горному склону, пророкотал Богдапки. Прислонившийся к краю медной площадки Кремень-старик вблизи еще больше походил на старый утес, каким-то шаманством научившийся двигаться и говорить. – А мальчика я в игре видел – хороший мальчик! Умненький – меня, старика, надул. – Богдапки усмехнулся в седые усы. – Эй, я тебя тогда не сильно придавил?

– Не-е, – расплываясь в дурацкой улыбке, протянул Хадамаха. – Это ж честь какая – когда сам Богдапки валится! – и после недолгой паузы добавил: – На тебя…

– А когда сам Содани вылетает – еще большая? – недобро выдохнул Содани, продолжая размашисто перебрасывать с руки на руку каменную гирю. Руки его равномерно сгибались и разгибались, пот катил по лицу, капая на голую мускулистую грудь под распахнутым меховым халатом.

Гирька не велика, прикинул Хадамаха, ему самому таких надо штуки четыре – если жонглировать. А если качаться – так полную авоську. На фоне могучего Богдапки Содани выглядел хрупким, как мальчишка. Только вот лучшим игроком Дня был именно он…

Содани натужно опустил гирю на пол и выпрямился, двигаясь легко и изящно, как танцор. В его движениях не было ничего общего ни с грозной медлительностью Богдапки, ни с неуклюжей стремительностью самого Хадамахи. Скользящий шаг – и лучший игрок в каменный мяч очутился перед Хадамахой, утирая лицо шитым полотенцем и без стеснения разглядывая мальчишку в упор. Хадамаха восторженно уставился на Содани в ответ.

– Умненький, говоришь, – тихонько фыркая, повторил Содани.

– Тойон городской команды его очень хвалит, – торопливо сказала жрица, невольным жестом кладя Хадамахе руку на плечо. Словно стараясь защитить мальчишку от презрительно-недобрых глаз великого игрока.

Содани скользнул по ней равнодушным взглядом, как по пустому месту, и отвернулся. Жрица потерянно уставилась ему в спину, не веря, что это именно ее только что так высокомерно проигнорировали.

– Ты всерьез хочешь доказать мне, что успехи этого таежного дурня на прошлой игре не случайны? – вальяжно усевшись на единственную зрительскую скамью и беря ожидающую его на столике чашу с кумысом, спросил Содани. Обращался он только к Богдапки, будто никого другого тут и не было.

– Мелковат ты, Содани, для моих доказательств, – разглядывая собственные кулаки – каждый размером с хороший валун, – добродушно рокотнул Богдапки. – Попробуем – узнаем, на что мальчик способен.

– Попробуем? – глядя на возвышающегося над ним Богдапки так же недобро, как недавно на Хадамаху, процедил Содани и слизнул с верхней губы кумысные усы. – А давай попробуем! – неожиданно согласился он и, насмешливо прищурившись, поглядел на Хадамаху. – Ну что, хороший игрок из лесу, умный мальчик из тайги, не забоишься со мной один на один? Как древние богатыри?

– Нет-нет! – тут же запротестовала жрица. – Мальчик совсем неопытный, у него была только одна игра, он не сможет…

– А кто не может, тем в храмовой команде не место, – даже не удостоив жрицу взглядом, безучастно обронил Содани. – И нечего сюда таскаться – только время отнимать! – Тон великого игрока недвусмысленно намекал, что в число «таскающихся» входит не только Хадамаха, но и сама жрица.

Наверное, впервые за всю ее жизнь к жрице обращались подобным образом! Она покраснела, пятна на щеках заполыхали, как валящийся с небес Алый огонь. Потом разом побледнела до голубизны, почти сравнявшись с цветом собственных волос. Хадамаха невольно попятился от Содани – гореть сейчас гордецу Синим пламенем!

– Но я думала… Его попробует кто-нибудь другой… – растерянно пролепетала жрица. – А вы же… – она преданно заглянула в лицо игроку и восторженным полушепотом выдохнула: – Сам Содани! Против вас у мальчика ни единого шанса…

Содани высокомерно усмехнулся, будто жрицы, прыгающие вокруг него, как соскучившиеся псы вокруг хозяина, были для него делом привычным.

– Я сказал! – королевским тоном отчеканил он, горделиво встряхивая короткой стильной косой.

– Вы не нервничайте, госпожа жрица! – стягивая стражницкую куртку с плеч, расплылся в ухмылке Хадамаха. – Не обидит меня господин Содани!

– Ты так уверен, парень? – издевательски протянул Содани.

– Да как башкой об сосну! – восторженно заверил его Хадамаха и полез на площадку, оставив Содани мучительно выискивать смысл этой загадочной фразы.

Медь под ногами тихо загудела. Хадамаха долго и счастливо вздохнул – от звука поющей меди ему всегда становилось весело и в груди появлялось что-то вроде легкого сверкающего комочка, брызжущего азартными колючими искорками. Хадамаха повернулся, привычно сгибая колени для устойчивости, и принялся терпеливо ждать, пока Содани закончит выпендриваться.

А Содани не торопился. Отхлебнул кумыс, изучая торчащего на площадке Хадамаху поверх края чаши, как придирчивый покупатель не слишком глянувшегося ему пса: дрянь животинка, но на пару ездок сгодится. Наконец с усталым вздохом – как же все достало! – поставил чашу. Медленно поднялся, небрежным движением плеча скинув меховой халат. Лениво выбрал один из горки каменных мячей и, стремительным прыжком взвившись над площадкой, со звонким медным гулом приземлился на край. Замер в картинной позе, перекатывая мяч с руки на руку.

Хадамаха невольно вздохнул. Действует же, особенно на девчонок! Вон, даже жрица – вроде бы она Хадамаху привела и ему должна победы желать, а все равно глядит на Содани, как обшаманенная. А ведь наверняка не дура, раз живая до сих пор, дуры при Голубом огне дольше одного-двух Дней не живут! И что особенно обидно, выпендриваться так могут только некрупные красавчики, вроде Содани, или… или того скуластого парня, что Пыу серебрушку у ворот кинул. Хадамаха печально оглядел свои похожие на столбы ноги и здоровенные ручищи, представил, как он вроде Содани… и чуть не застонал от стыда. Обсмеют, как есть обсмеют!

– Что, мальчик, жалеешь уже, что вылез? – насмешливо спросил Содани. – Может, сбежишь, пока не поздно?

– Да куда ж? – наивно оглядывая небольшую тренировочную площадку, удивился Хадамаха. – Тут и не разбежишься!

– Тогда лови! – не повышая голоса, сказал Содани и запустил камень в голову Хадамахе.

Парень увернулся, подставляя ладони. Рывок влетевшего ему в руки мяча едва не сорвал его с площадки. Ого! – балансируя на краю, с трудом перевел дух Хадамаха. Содани как-то слишком легко управлялся с мячом!

Великий игрок презрительно рассмеялся и на полусогнутых ногах медленно пошел вокруг Хадамахи. Невольный тихий рык вырвался из горла мальчишки – Хадамаха кружил на месте, не спуская глаз с юркого противника. Мяч оттягивал руки. Прямой удар? Нет, слишком просто, Содани уклонится. Сделать вид, что собираешься послать прямой, а самому зафинтить боковой, крученый, штопором… Глупо, Содани недаром лучший игрок Дня, он все эти старые фокусы наизусть знает. Что бы такое придумать неожиданное…

И тут Содани прыгнул – не дожидаясь, чего такого неожиданного изобретет Хадамаха. Просто злые глаза с пылающими в них алыми точками вдруг оказались совсем рядом. Сильный удар снизу, и вылетевший из рук Хадамахи мяч прыгнул ему же в лицо!

– Сколько ни думай – не поумнеешь! – услышал он хохот Содани.

Обточенный каменный бок возник перед глазами мальчишки, заполонив собой весь мир. В самое последнее мгновение Хадамаха отвернул голову. Мяч просвистел, скользнув по волосам, и с грохотом обрушился на площадку позади мальчишки. Хадамаха крутанул обратный кувырок, подкатился к мячу и винтом взвился на ноги, тут же запуская мяч в полет. Торжествующая ухмылка Содани сменилась изумлением – каменный снаряд врезался ему в грудь. Великий игрок и влепившийся в него мяч кубарем прокатились по площадке. Тело Содани распласталось у самого края. Мяч еще мгновение балансировал и наконец с тяжелым «бум» рухнул вниз, дробя ледяной пол. Воцарившаяся тишина разразилась потрясенным шепотом.

– Клянусь когтями Огненноглазой – он снова сделал это! Выбил Содани! – глядя на Хадамаху расширившимися глазами, выдохнула жрица.

– Да-а, кое-что может мальчик! – задумчиво пророкотал Богдапки.

Распростертый на площадке Содани шевельнулся. Глухо застонал, приподнимаясь на локте. Его расползающиеся в разные стороны глаза сошлись на Хадамахе. Великий игрок ощерился.

– Ах ты ж… – пошатываясь, Содани поднялся на ноги, ладонью вытирая капающую из носа кровь. – Ах ты ж… Мяч мне! Мяч! – от вопля Содани, жуткого, как рык завывающей во тьме дикой кошки, казалось, задрожали сосульки над широкими окнами. Над площадкой взвился брошенный Богдапки мяч – не глядя, Содани принял его на ладонь… – Тебе конец, щенок! – сплевывая кровью на медь площадки, прохрипел Содани и боковым броском отправил мяч Хадамахе в голову.

А Хадамаха обиделся. Ну, бывало, он сам мальчишек из Амба котятами обзывал, и они его тоже – то косолапым, то топтыгиным… Но щенком?! Это как-то уже слишком! Уклоняться он не стал. Наоборот, шагнул навстречу мячу, принял его в подставленные чашей ладони, перебросил из руки в руку, как вытащенный из костра кусок печеной оленины. Бросок – шлепок, бросок – шлепок, бросок – шлепок… Глаза Содани метались за мячом, ловя каждое движение Хадамахи. Бросок – шлепок и… быстрый замах с правой в голову – Содани шагнул навстречу, готовый как увернуться, так и поймать мяч… В последний миг Хадамаха сменил направление, запустив крученый сопернику в грудь. И тут же сорвался на бег.

Содани развернулся боком. Мяч с тяжелым свистом пронесся мимо, ахнул об площадку, покатился по грохочущей меди. Содани рванул следом… ему в спину врезался набегающий сзади Хадамаха. Беспомощно раскинув руки, великий игрок рухнул на вибрирующую площадку. Прямо по спине Содани Хадамаха промчался за мячом. Жесткие пальцы сомкнулись у него на щиколотке, рванули… Парень растянулся ничком, мгновенно перевернулся на бок и успел увидеть взлетающего над ним в прыжке Содани. Казалось, великий игрок и впрямь летит – легко и красиво, как летают поднятые Голубым огнем жрицы. И так же легко и вроде бы даже слегка замедленно приземлился перед Хадамахой – но прежде, чем кинуться за мячом, быстро и сильно лягнул не успевшего вскочить мальчишку ногой в нос.

Тормозя на пятках, Содани проехался по площадке к мячу, подхватил его на руки, развернулся… И расплылся в улыбке, сверкающей и ледяной, как сосулька на солнце.

Хадамаха тяжело поднялся на ноги и вытер разбитый нос. Огорченно поглядел на окровавленную ладонь. Привычная и знакомая, как застарелая болячка, кровавая ярость заплясала алыми колесами перед глазами.

Простым толчком, без замаха, Содани швырнул мяч в Хадамаху.

Мальчишка выбросил вперед обе руки. Мяч ударил в подставленные ладони – острая боль вспыхнула в плечах и локтях. Невероятная, сокрушительная сила, совершенно невозможная для такого простого толчка, опрокинула парня. Не сознавая, что делает, на одной лишь вколоченной на тренировках привычке Хадамаха схватил мяч – и закричал от боли. Гладкие каменные бока оказались горячими, будто мяч только что выкатили из печи. Грохоча об медь площадки, камень вывалился из обожженных ладоней. Хадамаха увидел бегущего Содани. Сквозь брызнувшие от боли слезы издевательская усмешка на тонких губах игрока казалась раздробленной на десяток таких же ухмылок…

Содани уже наклонился, на бегу хватая мяч, когда Хадамаха, не вставая, крутанулся. Толчок – и обкатанный камень ударил противнику в ноги.

Содани все-таки успел подпрыгнуть. Мяч прокатился под ним… Движения Хадамахи стали стремительными, как будто размазанными в пространстве. Горячий, остро пахнущий тяжелым звериным потом вихрь промелькнул мимо Содани – и развернувшегося игрока встретил летящий ему в лоб мяч.

– Да-а-а! – восторженный свист жрицы заставил завибрировать площадку. – Бей его, парень, бе-ей!

Рыча от бешенства, Содани перехватил мяч у самого лица и увидел прямо перед собой оскаленную физиономию Хадамахи. Сцепив пальцы в замок, Хадамаха ударил снизу – его же собственным приемом выбивая мяч из рук Содани!

Мяч взлетел вверх, точно и не из камня был сделан!

– И учится парень быстро, – невозмутимо отметил стоящий у площадки Богдапки.

Содани заорал от ярости. Его прыжок был невероятно красив – взлет с места, вытянувшееся в воздухе гибкое тело, хищно сомкнувшиеся на мяче пальцы… Хадамаха поймал его за ноги и шарахнул им об площадку. Рухнули все – Содани, мяч и не удержавшийся Хадамаха.

– Грум-ба-бах! – не рассчитанная на подобный бешеный напор тренировочная площадка содрогнулась. Тонкая медь просела. Перед глазами Хадамахи полыхнуло, а потом разом потемнело. Полуослепший мальчишка дернулся в сторону, откатываясь прочь…

– Н-на-а! – сквозь пляшущие перед глазами цветные пятна парень увидел встающего над ним соперника. Ухмыляясь, как безумный, Содани вскинул над головой мяч. На фоне белоснежного купола Хадамаха видел, как гладкие каменные бока вспыхивают тусклым алым свечением.

Оставляя за собой черный дымный след, каменный мяч рушился Хадамахе на голову.

– Сдурел?

Над лежащим мальчишкой навис Богдапки, своим телом защищая его от удара.

– Хочешь убить парня? – рокотнул Кремень-старик.

– Да-а! – взревел Содани, и мяч ударил в подставленное плечо Богдапки. Раздался тяжелый грохот камня об камень. Плечо старого игрока вмялось внутрь, словно удар выбил из него кусок.

Со звучным треском одна из опор площадки подломилась. Медный круг накренился – и Хадамаха кубарем полетел вниз. Затрещала вторая опора. Ничего не видя перед собой, он откатился в сторону. С оглушительным грохотом медная площадка рухнула, вдребезги разнося лед пола. Новый грохот – тяжело, как каменный утес, свалился Богдапки. Колючая ледяная пыль закружилась в воздухе. Хадамаха на четвереньках рванул прочь, уворачиваясь от падающего Кремень-старика. Над провалившейся площадкой взметнулась тень, и страшный, как раскаленным тараном в бок, удар обрушился на Хадамаху. Мальчишку перевернуло, проволокло по ледяному полу.

– А вот теперь тебя никто не спасет! – снова замахиваясь раскаленным мячом, прошипел Содани.

– Прекрати, или я тебя сожгу! – жрица с пылающим на ладони шаром Голубого огня возникла за спиной у Содани.

Игрок обернулся…

– Стой! – только и успел крикнуть Хадамаха.

Хрипя от переполнявшей его ярости, Содани метнул мяч в жрицу.

Огненный шар взвился ему навстречу. Они столкнулись в воздухе – наполненный алым свечением камень и брызжущий искрами сгусток Голубого пламени. Слились на миг – тускло пламенеющий мяч вошел внутрь Огненного шара, Голубой огонь окутал его сверкающей сапфировой оболочкой. Ярко-голубое сияние пронзили тонкие алые нити…

Появившийся невесть откуда высокий воин толкнул жрицу в спину и повалил на пол, накрывая собой.

Длинные ленты Огня раскрылись во все стороны, жадно облизнули ледяные стены и потолок, вихрь мелких каменных осколков пронесся по залу. Хадамаха отчаянно вжался в ходящий ходуном пол, чувствуя, как скручиваются от жара волосы у него на затылке. Горячий пар, клубясь, полз от истекающих талой слезой стен.

Послышался судорожный кашель. Хадамаха несмело поднял голову. Стоя на коленях и прижимая руки к груди, жрица кашляла. Спасший ее высокий воин склонился над сидящим на разбитом полу Содани и невозмутимо, будто делая привычную работу, наотмашь хлестал игрока по щекам. Хадамаха увидел, как алая муть медленно растворяется в глазах игрока. Лицо Содани стало осмысленным, он заскулил, хватаясь за горящие щеки, и попытался отползти прочь, глядя на воина с неприкрытым страхом.

– Уже лучше, – резко бросил тот, прекращая экзекуцию и выпрямляясь. – Что здесь произошло? – требовательно вопросил он. Была в его голосе такая властность, что никто, даже жрица, не усомнился в его праве задавать вопросы.

– Я привела мальчика… попробовать в команду… – все еще давясь кашлем, выдохнула она.

– И что? Это он все разнес? – отрывисто спросил воин.

Хадамаха покосился на воина опасливо. Он уже успел разглядеть и богатый кафтан сахского кроя, и меч, наверняка настоящей южной ковки, как у тысяцкого, а может, и получше! Хадамаха не знал, кто этот суровый воин, но точно не простой стражник! И как он станет оправдываться, если Содани вздумает свалить всю вину на него? Расскажет, что каменный мяч накалился Алым подземным огнем, а сам Содани запылал, как костер?

– Не понимаю я, что тут произошло! – зло прохрипела жрица. – Мальчишка хорошо сражался, а Содани как озверел – тоже мне, великий игрок! – фыркнула жрица. Похоже, ее восторг перед Содани сильно поуменьшился. – А потом все вдруг стало рушиться…

– Не поняли? Жаль, – бросил воин, внимательно оглядывая подтаявшие стены.

– Я ничего не делал, господин с-с… – держась за щеки и глядя на воина с еще большим ужасом, торопливо начал Содани.

Воин метнул на него всего один короткий и словно бы безучастный взгляд – и Содани немедленно заткнулся.

Вдалеке что-то грохнуло – будто разом взорвались не меньше тысячи каменных мячей. Зал вновь содрогнулся. Лед сухо затрещал, по стенам зазмеились изломанные черные трещины. Здоровенный осколок ухнул с потолка, разбившись вдребезги рядом с Хадамахой.

– И этого я не делал! – испуганно озираясь, завизжал Содани. – Не я!

– Неважно. Уходим, – скомандовал воин, подхватил под локоть ошалевшую жрицу и ринулся к выходу. – Богдапки! – на бегу крикнул он.

– Здесь! Иду… – с трудом простонал Кремень-старик.

Хадамаха кинулся вперед, подставил плечо, помогая старику подняться. Ноги у него невольно подогнулись, когда похожая на каменную плиту ладонь легла на плечо.

– Ничего. Потерпи, ты парень крепкий, – выдохнул Кремень-старик, тяжело ковыляя к выходу.

Позади как гигантский барабан загудел – откалывающиеся от потолка куски льда забарабанили в разломанную площадку. Мимо пронесся Содани. Остановился, оглянулся в растерянности – похоже, на мгновение у него мелькнула мысль, что надо бы помочь старику. Но только на мгновение – лучший игрок Дня стремительно повернулся и кинулся прочь, исчезнув в трясущемся дверном проеме.

– Ну, не все игроки – хорошие люди, – с каменным спокойствием сказал Кремень-старик. – Хотя и гнусь мелкая тоже не все, – его похожий на валун кулак мелькнул над головой мальчишки, вдребезги расколов падающий на них ледяной осколок.

Они вывалились сквозь дверной проем… Теряя на бегу свитки, по ледяному коридору с воплями носились жрицы. Скрюченная старушонка в затрепанной парке замерла у стены, судорожно тиская в сухоньких, похожих на птичьи, лапках щетку для полировки ледяного пола. Но на творящееся вокруг безумие бабка-уборщица глядела неожиданно спокойно, только остренький, как шильце, носик с широкими вывернутыми ноздрями ходил туда-сюда от любопытства.

– В покоях верховной! – вырвался из общей сумятицы крик.

Хадамаха увидел, как «его» жрица рванулась из рук воина и бросилась вперед. Воин мгновение поколебался и побежал следом.

– Стой! – Богдапки ухватил Хадамаху за шиворот.

Стройная ледяная колонна с намороженными причудливыми завитками хрустко кракнула и, переломившись у самого потолка, начала заваливаться. Прямо на уборщицу. А та как заледенела – стояла, запрокинув приплюснутую головенку с редкими седыми волосами и завороженно глядя на падающую на нее громаду. И улыбалась.

– Эк! – шагнувший вперед Богдапки уперся в колонну плечом, не давая ей ахнуть прямо на бабку. Хадамаха кинулся старику на помощь. От навалившейся тяжести у него поплыло перед глазами. Ему казалось, что прямо в стене проступает человеческий силуэт, будто кто-то шел сквозь нее, раздвигая лед, как воду! Лед стены и впрямь поплыл кругами, как вода… и на поверхности проступило вконец перепуганное личико девчонки! Той самой молоденькой жрицы, за которой он следил от ворот! Которую должен был арестовать Пыу!

Платка на ней больше не было, и густые пряди цвета ультрамарин (ага, эта небось красится!) рассыпались по плечам. Девчонка напряглась… и вывалилась из стены целиком. Прямо под ноги перепуганным жрицам. Тут же стена с грохотом взорвалась, и из нее вылетел… пышущий Алым огнем каменный мяч! Хадамаха едва не отпустил колонну. Гоняются эти мячи за ним, что ли? Или в здешнем храме мода такая – на проклятый подземный Огонь?

Сквозь звездчатое отверстие вырвался скрипучий вопль:

– Держите ее – чего встали!

Из пробитой в стене дыры, завывая, вылетела совершенно невероятная тварь – вся замотанная в грязное тряпье. Тряпки полоскались на лету, а сквозь них, яростно пылая, пялился единственный, ярко-алый в желтых прожилках круглый глаз!

Голубоволосая девчонка сложила руки лодочкой и… как в речку, сиганула в противоположную стену, мгновенно растворившись во льду. Завывающая тварь ринулась следом, с размаху ударилась о твердый лед, взвыла, снова вращая алым глазом, и вдруг вся окуталась сиянием Голубого пламени. Покряхтывая, прилепилась к стене. Плавясь, зашипел лед, и тварь медленно ввинтилась в него, как летний червь в размокшую талую землю.

– Что это было? – сдавленным шепотом выдохнула «его» жрица, широко распахнутыми глазами глядя на тающий в стене силуэт.

– Девочка, которая ходит сквозь стены, верховная жрица Демаан… – педантично начал перечислять воин.

Отверстие в стене затрещало, посыпался лед, и из него вывалилась невысокого роста женщина в белой жреческой рубахе. На руке у незнакомки болталась цепь с шипастым каменным шаром. Вокруг растопыренных шипов еще трепетали Огненные лепестки. Оранжево-желтые!

Зал огласил дружный испуганный вздох. Незнакомка презрительно сощурила ярко-желтые глаза, по-кошачьи фыркнула и длинными тигриными прыжками ринулась прочь. Одинокий шар Голубого огня метнулся за ней, но ее уже и след простыл!

– …и подземный Рыжий огонь в храме небесного Голубого огня, – невозмутимо закончил воин.

– Этого быть не может! – завопила «Хадамахина» жрица.

– Чего? – с равнодушным интересом переспросил воин. – Девочек, которые ходят сквозь стены, подземного Огня в храме или верховной Демаан?

– Ничего! – взвизгнула жрица. – Особенно Демаан! Ее вообще не было в храме! Откуда она взялась? И Айгыр… Где верховная Айгыр? – и жрица ринулась в выбитую в стене дыру – видно, там располагались покои верховной.

Дзенг-бах! – удерживающий колонну Богдапки наконец опустил ее на пол.

– Ох, спасибо вам, отважные богатыри, ох, спасибо – спасли вы меня! – враз очнувшись, запричитала бабка-уборщица, тиская свою щетку как родную. – Видно, не время мне еще в Нижний мир спускаться, видно, похожу еще по Сивир-земле… – И тут она вдруг зашлась смехом – мелким таким, ехидным. Не переставая издевательски хихикать себе под нос, торопливой прискочкой заковыляла прочь. На ходу она обернулась…

Хадамаха одним прыжком перемахнул через колонну и бегом рванул к выходу.

– Эй, парень, ты куда? – крикнул ему вслед Кремень-старик, но Хадамаха даже не оглянулся. Девочки, которые ходят сквозь стены, и подземный Огонь – еще ладно. А вот пялящийся на него со сморщенного лица храмовой уборщицы мутно-белесый глаз черной твари из чукотского валкарана да женщина из Амба с каменным мячом в руках – вот это уже серьезно!