Текст книги "Тень дракона"

– Ну почему я умыться не успела! – простонала Танька. – Все ваша Марина! – она метнула недобрый взгляд на Оксану Тарасовну. – Не могла на пару секунд позже заорать! – Она кинулась в коридор и приникла к золоченому зеркалу, разглядывая себя со всех сторон, и напряженно бормоча: – Осталось немножечко, но так мало… – Танька вихрем вылетела обратно. – Богда-ан! – требовательно возопила она. – Я красивая?

– Как начищенный чайник, – рассеянно обронил Богдан.

Ирка надула щеки, чтоб не расхохотаться. У Таньки была интересная физиономия – она пыталась разобраться, с каких пор начищенный чайник стал эталоном красоты.

– Приворотная вода? – заинтересовалась Оксана Тарасовна и едко добавила: – А говорите, ничего не крали! Какая разница – косметика или дистиллированная вода?!

– Какая еще дистиллированная? – Ирка с Танькой изумленно переглянулись.

– Те пятнадцать литров, что нынешней ночью исчезли из больничной аптеки – одновременно с вами! – насмешливо сообщила Оксана Тарасовна. – Надо же, как критически вы относитесь к своей внешности, если для приворота вам нужно целых пятнадцать литров!

– Да не нужна нам дистиллированная вода вообще! – возмутилась Танька. – Для приворота годится только проточная, натуральная! С небольшой примесью ржавого железа и химии, – вспоминая торчащую из-подо льда трубу, уточнила она.

– Мы из больницы не исчезали, а вышли через дверь! – желание окружающих обвинить ее хоть в чем-то – не в убийстве, так в покраже водички! – достало Ирку уже до печенок. – Единственный, кто оттуда исчез, это… – начала она и замерла с открытым ртом. Нервно сглотнула и наконец потерянно пробормотала: – …это он! Ну… который сегодня… на мотоцикле… Айт!

– Интересное имя, – задумчиво процедила Танька. – И парень интересный…

– Ага! – с энтузиазмом кивнула Ирка и тут же торопливо выпалила. – Я хотела сказать – странный! То его «Скорая» привозит едва живого и… – она замялась и шепотом добавила: – Голого совсем… То вдруг он появляется у моей школы – одетый, на мотоцикле и, главное, здоровый! Только как это связано с убийствами ведьм? И дистиллированной водой?

Остальные дружно пожали плечами в ответ и погрузились в глубокую задумчивость.

– Я вот что подумал… – наконец неуверенно сказал Богдан. И, прежде чем Танька успела обнародовать свои сомнения в его способности думать вообще, добавил: – Если Стелла смылась раньше, чем убийца появился в первый раз, значит, она что-то знает?

– Соображает парень, – крякнул Ментовский Вовкулака. – Только как ее найти? – он поглядел сквозь окно: – На воздухе следов не остается.

– Ну? – Оксана Тарасовна уперла руки в бока и гневно воззрилась на Таньку. – Придумаешь что-нибудь или дальше привораживания мальчиков твои знаменитые мозги не работают?

Танька аж покраснела от гнева. Лучшим ответом был бы изящный колдовской план, по которому толстуха Стелла немедленно возникла бы посреди комнаты в блеске пламени и клубах вонючего дыма… Но план почему-то не придумывался. В глазах у Таньки мелькнула растерянность.

– Оксана Тарасовна, а того домовика, из больницы, вы отпустили? – неожиданно спросила Ирка.

– За просто так? – искренне возмутилась Оксана Тарасовна. – Никогда и ничего не давай нечисти задаром – иначе на голову сядут! Да и людям не давай, – немного подумав, добавила она. – По тем же причинам.

– Так, может, пусть домовики покажут, где прячется Стелла? – Ирка твердо решила, что сейчас ругаться не будет. – Они наверняка знают!

Оксана Тарасовна надула губы и наконец недовольно процедила:

– Ладно, – она звучно хлопнула в ладоши и громко спросила: – Слышали? Только не делайте вид, что ваших тут нет!

В толще стены загудело, точно там пряталась огромная труба. Золотисто-розовые обои вздулись пузырем – будто шар покатился внутри стены. Ринулся в коридор и мгновенно исчез за дверью.

– За ним! – крикнул Вовкулака.

Они вылетели на лестницу, чуть не снеся дверь. Пузырь катился вдоль ступенек. С грохотом вся компания помчалась вниз.

Топоча каблуками, Танька обогнала остальных и поравнялась с Иркой:

– Так странный этот парень, Айт… или все-таки интересный?

8
Затрави старушку!

Асфальт вспучивался пузырем, и этот пузырь несся по тротуару и дороге, лихо лавируя между деревьями, лотками, даже машинами на переходе. За ним со всех ног мчались двое взрослых и трое подростков. Вся улица должна была пялиться на это зрелище, если бы не наброшенный Танькой морок – посторонние видели компанию первоклассников, толкающих перед собой нагруженные школьными сумками санки. Морок получился элегантный, даже щегольской – с проработанными деталями, вроде длинной царапины на санках или оторванной ручки рюкзака. Себя Ирка видеть не могла, но облик Оксаны Тарасовны вызвал у нее искреннее умиление – старшая ведьма выглядела типичной ябедой-подлизой, любимицей училки: редкие волосики, собранные в мышиный хвостик на затылке, остренький сопливый нос и вулканический прыщ на лбу.

– Могла и чего попроще навести, – на бегу бросила подруге Ирка.

– Ничего, пусть знает, – мстительно косясь на Оксану Тарасовну, процедила Танька.

Ирка приподняла брови – вопрос только, что именно должна узнать Оксана Тарасовна.

Пузырь под асфальтом стремительно нырнул в арку старого двора, вспучил здоровенную лужу, заливая водой Иркины ботинки, и с тихим хлопком лопнул у дверей бетонной трансформаторной будки.

Запыхавшаяся пятерка с трудом остановилась.

– Ну, если обманули, мохнорылые… – проворчала Оксана Тарасовна, и выражение лица у нее стало как у оскаленного черепа, намалеванного на дверях будки под полустершейся надписью: «Не влезай, убьет!»

Стальная дверь оказалась плотно заперта – замок даже слегка проржавел, видно было, что его давно не открывали. Ментовский Вовкулака наклонился, прижав нос к самому косяку. Губы его растянулись в зловещей, поистине волчьей ухмылке.

– Не обманули – тут она! Чую.

Ирка тоже прижалась носом к щели. Со Стеллой, самой старой ведьмой в их городе, она встречалась еще до того, как научилась принимать свой второй облик, а потому запаха ее не помнила. Но из дверей действительно тянуло ароматом «антикварных старушек», как их называла Танька. Не современных ухоженных пожилых дам, мам и бабушек богатых бизнесменов, и не состарившихся врачей и учительниц, не способных купить новые, но старательно содержащих в чистоте старенькие блузки. Из-за двери сочился тошнотворный запах нестиранных шерстяных кофт, пропитанных лекарствами и нафталином. Ирка вдруг задумалась – а ведь бабка у нее тоже… «антикварная», а этой дрянью от нее никогда не пахло, тут чувствительный Иркин нос не ошибался. Смесью лекарств, пыли и нафталина порой шибало из шкафов, но никогда – от бабки, будто она и старушечий запах вели в их доме совершенно отдельную, самостоятельную жизнь.

– Эй, ты чего делаешь? – спросил Богдан.

– Не мешай, – рассеянно буркнула Танька, аккуратно, одну возле другой, как кошка лапы, переставляя ладони по стене будки. – Там точно что-то есть… такое впечатление, что внутри эта будка больше, чем снаружи.

Прижимаясь ладонями к бетону, Танька обошла будку по периметру и снова остановилась перед железной дверью с нарисованным черепом. Понимающе хмыкнула, уколола себе палец булавкой, как всегда делала, собираясь вскрыть замок заклятьем на крови…

– Ах, как оригинально! – издевательски процедила Оксана Тарасовна. – Думаешь, Стелла такая дура, что от элементарной волшбы не защитилась?

Танька раздраженно дернула плечом. Спускать набухшую каплю крови в замок она не спешила. Так и замерла с поднятым пальцем, точно ожидая реакции. И реакция последовала немедленно. Зубастые челюсти нарисованного черепа дернулись, и трескучий, как электрическая дуга, голос пророкотал:

– Не влезай, убьет!

– Кто убьет – тот, кто влезет? – ничуть не смущенная ожившим черепом, поинтересовалась Танька. Судя по тону – из чисто научного интереса.

У черепа выразительно отвисла нарисованная челюсть.

– Н-наверное, – неуверенно прошамкал он.

– Значит, я убью? – возрадовалась Танька. – Какая прелесть, давно мечтала! – при этом она едва заметно покосилась на Оксану Тарасовну и тут же вернулась к черепу. – А кого убью – тебя, да? Тут же больше никого нет!

– Меня нельзя убить, я нарисованный! – уже уверенней возразил череп.

– Запросто! – заверила его Танька и скомандовав: – Ножик кто-нибудь дайте! – с истошным скрежетом, от которого свербело в зубах, принялась скоблить стальную дверь. Грязно-белые чешуйки старой краски медленно и печально полетели на землю. – Вот сейчас поскоблим, вот сейчас поскребем, и останутся от тебя только рожки да ножки…

– У меня нет ни рожек, ни ножек… – плачущим голосом прошамкал череп.

– Не повезло тебе, значит, – продолжая скрести, вздохнула Танька.

– А может, вы не меня? – воспрянул череп. – Может, вы тех, которые внутри, убьете? У них хотя бы ножки есть… – подумал и уточнил: – Ножищи!

– Как же я их убью, если я тут, а они там? – укоризненно покачала головой Танька.

– А я тебя внутрь пущу! – с надеждой воскликнул череп.

Танька немного подумала и нехотя кивнула:

– Только из уважения лично к тебе. Открывай! – она обернулась к остальным и тихонько прошептала: – Черепа – они не очень умные. В связи с отсутствием мозгов.

Казавшаяся монолитной стальная дверь тихо чвякнула и медленно приоткрылась. Внутри трансформаторной будки не было ни сплетения кабелей, ни рычажков. Только непроницаемая, дышащая сыростью темнота и верхняя ступенька старой каменной лестницы, уводящей куда-то вглубь. Танька невольно отступила на два шага назад и оглянулась на Богдана с Иркой. Богдан коротко кивнул и снял со спины ножны с мечом здухача. В последнее время мальчишка повадился всюду таскать его с собой, и никто не обращал на это особого внимания – благодаря ежегодным турнирам местный «Клуб исторического фехтования» был достаточно хорошо известен в городе. Впрочем, если бы какой сверхбдительный милиционер и заставил Богдана продемонстрировать клинок, все равно не нашел бы ничего особенного – до поры до времени меч здухача оставался просто игрушкой ролевика, кованой полоской стали с тщательно затупленным лезвием.

Богдан взялся за эфес, шагнул к темному провалу… Куртка у него на спине натянулась – Ирка незаметным движением ухватилась за край, не позволяя сделать ни шагу.

– Стой на месте, – прошептала она, глядя в сторону, даже губы у нее не шевелились.

Танька продолжала смотреть на друзей вопросительно. Ирка ответила ей совершенно равнодушным взглядом. Богдан нервно поглядел на одну, на вторую и остался на месте.

– Ты спускаешься или меня пропустишь? – нетерпеливо бросила Оксана Тарасовна.

Танька бросила на друзей еще один вопросительный взгляд… но тут же гордо задрала голову, презрительно фыркнула и, подсвечивая экраном мобильника, принялась спускаться по скользким влажным ступеням. За ней двинулся Ментовский Вовкулака.

– Вперед не лезь, – прошептала Ирка на ухо Богдану, за куртку оттаскивая его в самый конец процессии.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Богдан, послушно пристраиваясь замыкающим. Или Ирка ожидает нападения сзади? Богдан перехватил рукоять меча обеими руками и начал спускаться, вжимаясь лопатками в грязную штукатурку стены и настороженно косясь то назад, в полуоткрытый дверной проем, то наверх, на расчерченный подтекающими трубами потолок. Кто знает, откуда выскочит враг.

Танькины кроссовки звучно ляпнули внизу – девчонка словно провалилась во тьму, лишь тусклым квадратиком мерцал экран мобилки. Мгновение царила тишина – лишь слышно, как прерывисто, точно после долгого бега, дышит Танька.

– Ну и? – снова «подбодрила» ее со ступенек Оксана Тарасовна.

Нервное Танькино дыхание стихло – точно она страшным усилием взяла себя в руки. Раздался щелчок. Богдан стремительно сузил глаза – вспыхнувшая под заплесневелым потолком тусклая лампочка в первый момент казалась ослепительной.

Танька убрала руку от выключателя и огляделась. Лампочка покачивалась на шнуре – черные полосы теней плясали на старом продавленном диване, паре ветхих колченогих стульев и ободранном двустворчатом шифоньере в углу. Но Танька глядела на стол с подпертой кирпичом ножкой. Контрастируя с убожеством обстановки, на покосившейся столешнице гордо стоял элегантный электрочайник, и курились парком две кружки с растворимым супом.

– Прячемся, значит, – многозначительно сказала Танька. – Прячемся – выходит, боимся? – в голосе ее звучала смесь удивления с удовольствием. Она недобро усмехнулась и забормотала, медленно поворачиваясь на пятках вокруг своей оси. Глаза у Таньки светились зеленым колдовским огнем. – Титка Стелла, лисы злякалась, в крапиву заховалась, бороною вкрылась, щоб не пожалилась. Кури, гуси, голубята, стари бабки та девчата – близко-близко страшный лис… – голос ее упал до зловещего, с придыханием, шепота. – Кого поймает – того зъист! – вдруг пронзительно выкрикнула она.

Из-за стены ударил отчаянный, полный смертного ужаса вопль. Двери шифоньера с треском распахнулись, и на Таньку сиганули две… боевые бабки. Редкие седые волосы стояли дыбом, сухие рты скалились, открывая щербатые, как поломанный забор, желтые зубы, кривые нестриженные когти нацелены девчонке в лицо…

С неожиданной ловкостью Танька увернулась от атакующих старушек и нырнула внутрь шифоньера.

– Здесь потайная дверь! – крикнула она, хватаясь за узенькую дверцу, оказавшуюся вместо задней стенки шкафа. Заложившие крутой вираж когтистые бабки повисли у нее на плечах, но Танька с силой рванула створку и тут же нырком ушла вниз. Из распахнутой дверцы в старушонок пыхнуло огнем – как из перетопленной деревенской печи. Раздался сдвоенный каркающий вопль, запахло паленым волосом – и бабок снесло в сторону, приложив об продавленный диван. Изнутри выплеснулся новый вопль – и смолк, сменившись задушенным бормотанием.

Танька замерла у потайной двери, во все глаза глядя внутрь. За дверцей оказалась крохотная комнатка, больше похожая на кладовку. В заполнявшем почти всю кладовку глубоком старом кресле скорчилась Стелла. Ноги судорожно поджаты, седая голова в цветастом платке уткнулась в обтянутые толстыми вязаными чулками коленки, подошвы древних резиновых калош выставлены вперед – точно последний заслон перед лицом неумолимого врага. Тело старой ро́жденной сотрясала крупная дрожь – тряслись толстые плечи под раритетной плюшевой жакеткой, тряслись красные, унизанные аляповатыми золотыми перстнями пальцы, ходило ходуном скрипучее кресло. И задыхающийся, полный смертного ужаса голос сдавленно бормотал:

– Змилуйся, батюшка Спиридон, не убивай дуру старую, ось тоби хрест – навики-викив чаклуваты зарекусь, тильки не убивай!

– Тем лучше – одной конкуренткой меньше, – после долгой паузы наконец сказала Оксана Тарасовна.

Колотящая Стеллу дрожь прекратилась – тетеха еще несколько мгновений сидела неподвижно, потом голова ее чуть-чуть оторвалась от коленок, и из-под края платка выглянул расширенный до предела глаз. Некоторое время она пялилась на разглядывающую ее сквозь шифоньер компанию, потом резко выдохнула и равнодушным неживым голосом пробормотала:

– А, це вы… Я вже думала – смерть моя пришла. – Стелла медленно опустила ноги на пол, вытерла рукавом лицо – на старом плюше остались мокрые разводы пота, – перегнулась через ручку кресла, вытащила трехлитровую банку с мутной жидкостью и присосалась к краю. Тяжелая банка дрожала у нее в руках, струйки текли изо рта на плюшевую грудь – омерзительно запахло спиртом.

– Она пьяна! – отшатываясь и зажимая нос двумя пальцами, скривилась Оксана Тарасовна.

– Неправдычка ваша! – мотнув головой – мутные капли разлетелись во все стороны, – пробормотала старая ведьма. – Пью-пью, а все не пьяная, – она жалостно всхлипнула и трубно высморкалась в концы своего платка. – Трезва-ая! – распялив рот, Стелла залилась слезами.

– А ну-ка посторонись, Оксанка, а то как с тем домовиком будет, – оттесняя Оксану Тарасовну плечом, пробормотал Ментовский Вовкулака и залез в шифоньер, к засевшей в потайной кладовке Стелле. – На, закусывай, – в руках у него была чашка супа со стола.

Стелла покачала нечесаной головой.

– Не можу, нутро не принимает, – пробормотала она, снова приникая к банке.

– Ну тогда и мне выпить дай, – с явным сомнением поглядывая на мутную жидкость, попросил подполковник.

– Тэбэ на що? – рукавом прикрывая банку, буркнула Стелла. – Тэбэ нихто вбыты не хоче!

– А тебя хотят? – недоверчиво скривился старый оборотень. – Кому ты нужна?

– Ой, правый ты, Вовчику-братыку, ой правы-ый! – неожиданно взвыла Стелла. – Никому-то я, старая, не нужна, никому-то не потрибна! – запричитала она, раскачиваясь, кресло страдальчески скрипело. – А все равно вбьють, бо ему ж все равно кого вбываты, абы видьму! И навищо ж я, несчастная, видьмой народылася! Навищо у мамки з бабкой научалася, навищо чары плела, заговоры клала, заклятья строила! Та хто ж знал, що цей клятый Спиридон до нашего города заявится! Та шо ж его, выродка, сюды-от повело, та являлся б у якомусь Париже, там видьом много, одну вбьють, нихто и не помитыть…

– Какой Париж? Какой Спиридон? – ошарашенно переспросила Оксана Тарасовна.

– Кажется, я слышала это имя, – неуверенно пробормотала Танька. – Точнее, читала… – она нахмурилась, вспоминая. – В какой-то деревне вроде бы жил парень… Спиридон… В него влюбилась молодая ведьма… Или, наоборот, он в нее? Короче, стоял, как сейчас, декабрь, незадолго до Рождества…

– Во-во, декабрь и есть, – вставила Стелла и снова всхлипнула.

– Спиридон шел с вечорныци – ну, вечеринки предрождественской, а та ведьма влюбленная вроде обернулась кошкой и пробралась к нему в дом…

– На фига? – удивился Богдан.

На него уставились все – и девчонки, и старшие ведьмы, и Ментовский Вовкулака, и даже оглушенные ро́бленные Стеллы, кажется, приподняли головы. Богдан почувствовал, что краснеет.

– Малой еще, – наконец, словно извиняясь, пробормотал оборотень.

– Он не малой, он дурной! – фыркнула Танька, окидывая Богдана совершенно уничтожающим взглядом. И вернулась к рассказу. – А Спиридон увидел ее и… – голос у Таньки дрогнул. – И убил. Забил насмерть.

– Он что, маньяк? – переспросила Ирка и тут же замолчала, начиная понимать. Маньяк. Убийца…

– У местных ведьм был ковен – тогда он громадой назывался, и они решили Спиридону отомстить, – продолжала рассказ Танька. – Только он как-то прознал и спрятался в единственном месте, где его не могли достать – на могиле убитой.

Ирка кивнула. Для ведьмы ее дом и впрямь был крепостью, никто не мог обидеть того, кто укроется в нем. Могила – последний дом несчастной ведьмочки, влюбившейся не в того парня…

– Но ведьмы тоже не растерялись и вызвали себе в помощь настоящую киевскую ведьму!

– Слава Киева как мировой столицы ведьмовства мне всегда казалась преувеличенной, – скривилась Оксана Тарасовна. – Каждая молоденькая писюха, не умеющая даже морок толком набрасывать, уже нос задирает – она, видите ли, из Киева!

– Та, видно, опытная была, – пожала плечами Танька. – Придумала, как Спиридона выманить. Они обложили могилу метлами ведьм и подожгли…

Ирка снова кивнула. В каждом, самом непреложном законе ведьмовства можно отыскать скрытую лазейку, обходной путь. Точно наяву она увидела зимнюю ночь, белую от навалившего снега, и негасимый костер на безмолвном кладбище. Мечущуюся в дыму тень и застывших вокруг могилы ведьм – в их мрачных глазах плясали, отражаясь, алые языки пламени.

– Спиридон не выдержал и с могилы соскочил! – триумфально закончила свой рассказ Танька.

– И что? – напряженно спросила Оксана Тарасовна.

– Не знаю, – растерянно пожала плечами Танька. – В книге больше ничего не сказано. Это ж когда было! Двести лет назад, а может, и больше! Наверное, ведьмы его убили, – неохотно предположила она.

– Ось з тех пор он и является, – тоскливо вздохнула Стелла. – Ведьм перебил – страсть! Теперь, видать, наша очередь, – и она снова надолго приникла к банке.

Три ведьмы переглянулись:

– Значит, Спиридон появляется перед каждым Рождеством… – заключила Танька.

– В разных городах, – добавила Оксана Тарасовна.

– И убивает ведьм! – закончила Ирка.

– Та хай ему грець! – отрываясь от банки, выругалась Стелла. – И покы хочь одну видьму не прибьет, не уйдет, проклятый, щоб його пидняло, та гепнуло, та ще раз пидняло!

– За двести лет он мог по всему миру побывать, – вспомнив упомянутый Стеллой Париж, прикинул Ментовский Вовкулака.

– Отож, – с пьяной печалью кивнула Стелла. – И чим сильнишу видьму вин вбье, тем сильнишим на следующий год сам станет.

В старом подвале воцарилась долгая тишина, а потом все головы повернулись к Ирке.

Девчонка невольно поежилась.

– Чего ж он тогда с Марины начал? – озадаченно спросил Ментовский Вовкулака. – Не сориентировался, что ли, с ходу?

– Шо, прибил кого? – приоткрыв рот, Стелла с жадной надеждой переводила взгляд с Оксаны Тарасовны на оборотня. – Нет? – взгляд ее моментально потух, и она нахохлилась носом в банку.

– А ты-то как про него раньше всех узнала? – истерически прикрикнула на нее Оксана Тарасовна.

– Почуяла я его, – с тяжким вздохом ответила Стелла. – Смертью в городе запахло. Вы еще молодые, вы не чуете…

Ирка невольно покосилась на Оксану Тарасовну.

– Ты, девчонка, меня в старухи не записывай! – немедленно окрысилась на нее старшая ведьма. – Не чуяла я ничего! Мне еще не по возрасту!

– Я не о том, – смутилась Ирка. – Убийца, оказывается, наш, местный продукт, а мы думали – из другого мира. И я во время заклятья рев слышала… И земля подо мной кружилась…

– Может, это у тебя от мыслей про мальчиков головка кружилась? – съехидничала Оксана Тарасовна.

– Почуяла, сама в щель забилась и, конечно, никого не предупредила! – Танька смотрела только на скорчившуюся в тайнике Стеллу. С бесконечным презрением. – Удивительно, что хоть собственных ро́бленных соблаговолила спрятать!

В наступившей после этих слов тишине особенно резко прозвучал смешок Оксаны Тарасовны.

– Добрая девочка. Наивная, – укоризненно глядя на Таньку, вздохнул Ментовский Вовкулака.

Ирка поглядела на Стеллу, на прикорнувших на диване старух, больше не делающих попыток атаковать незваных гостей, – и тут до нее дошло! Стелла вовсе не прятала своих ро́бленных – она ими прикрывалась! Из расчета, что явившемуся по ее душу Спиридону удастся подсунуть другую – вместо себя!

Похоже, до ро́бленных это тоже дошло только сейчас – старухи кидали на свою хозяйку затравленные взгляды.

– Ну дык я ж их учу, я ж их кормлю… – пряча глаза, забормотала Стелла и вдруг визгливо заорала: – А ты мэнэ не совести, мала ще, мэнэ совестить! Приперлися сюды – таку схованку гарну засветили! Де я теперь ховатыся буду, га? Погубили, как есть погубили! Эх вы! – Стелла безнадежно махнула рукой и снова принялась раскачиваться в кресле.

– Пошли отсюда, – с отвращением бросила Танька, поворачиваясь к выходу. И снова все потянулись за ней, даже Оксана Тарасовна.

Только Ирка заглянула в шифоньер и после недолгой паузы спросила:

– А что, за все двести лет ведьмам ни разу не удалось защититься? Ну так, чтоб он вообще никого не убил? – пояснила она.

Стелла засмеялась хриплым пьяным смехом:

– Ежели б вдалося, его б тут зараз не було!

– Понятно… – пробормотала девчонка, отступая к лестнице.

У ступенек ее поджидал Богдан.

– Слышь, Ирка… – зашептал он в ухо. – Я так и не въехал, ты почему не дала мне вместо Таньки первым спуститься?

– Ты что, не заметил? – понизив голос до едва слышного шелеста, ответила Ирка. – Она ж Стеллу и Оксану Тарасовну… ну, если не боится, то… скажем так, комплексует.

– С тех пор как они ее убить пытались? – сообразил Богдан.

– О, какой ты догадливый, офигеть можно! – хмыкнула Ирка. – А сегодня она убедилась, что сильнее их, и успокоилась!

– А если бы не убедилась? Если бы те бешеные старухи ее подрали? – буркнул Богдан, невольно кладя руку на эфес меча.

– Доверять надо боевому товарищу, – внушительно сказала Ирка.

– Это ты мне боевой товарищ, – возмущенно зашептал Богдан. – А Танька…

– Кто?

– Никто, – мальчишка отвернулся.

– А своей «никто» тем более надо доверять! – еще внушительнее объявила Ирка.

Они выбрались из подвала.

– Я должна немедленно вывезти своих девочек из города, – решительно сказала Оксана Тарасовна, поглядев на часы, а потом на солнце, точно прикидывая, насколько еще хватит короткого зимнего дня.

– Не получится, – так же решительно помотала волосами Танька. – Можете, конечно, попробовать, но… Слишком просто, – пояснила она. – Спиридон в городе появляется, и все ведьмы как мыши – порск в разные стороны! И остается он, как полный дурак, в полном же одиночестве! Наверняка это предусмотрено – никуда мы уехать не сможем!

– Кем предусмотрено? – заинтересовалась Ирка.

– Откуда я знаю? И какая разница?

– Не скажи… – с сомнением пробормотала Ирка.

– Тогда я их спрячу, – отрезала старшая ведьма.

– И сами вместе с ними окопаетесь, – насмешливо кивнула Танька.

Оксана Тарасовна поглядела на нее… как редакторша «Вог» на китайскую сумочку.

– А Марина в больнице? – наконец процедила она. – Если Спиридон другую ведьму себе не отыщет – обязательно придет ее добить!

Танька поперхнулась.

– Извините, – выдавила она, глядя на Оксану Тарасовну в крайнем изумлении. – Я не думала, что вы… своих ро́бленных так защищать станете.

– Что мое – то мое, без боя я не отдам, – отчеканила ро́жденная.

Танька ошарашенно кивнула.

– Я с вами в больницу пойду, – вдруг выпалил Богдан. До этого мальчишка молчал, переводя расчетливый взгляд с металлической двери Стеллиного убежища на Оксану Тарасовну.

Танька угрожающе уперла руки в бока – глаза ее налились зеленью:

– Ты что задумал, а?

– Понятно что! – рыкнул оборотень, одобрительно глядя на Богдана. – На Спиридона нацелился! Думает, если маньяку нашему сильная ведьма нужна, тот скорее к Оксанке заявится, чем к Стелле. Если забыла – твой парень здухач! Работа у него такая – зловредную нечисть выколачивать!

– Никакой он не мой парень! – неубедительно возмутилась Танька. – Он мне… никто!

Ирка захихикала. Богдан и Танька уставились на нее с одинаковым возмущением.

– Не ссорьтесь, – примирительно сказала Ирка. – Раз ему нужна самая сильная ведьма, он явится ко мне.

– А фиг! – взвился Богдан. – Вот вас мы как раз и спрячем, и без разговоров! Натаскаем продуктов, запретесь в твоем колдовском подвале и сидите, пока все не закончится!

– Елочку нарядим, Новый год встретим! – издевательски подхватила Танька. – Щ-щас! Ты кем себя возомнил? Ты всерьез рассчитываешь без меня со Спиридоном справиться?

Ирка пожала плечами и потихоньку двинулась к дороге ловить маршрутку. Танька с Богданом завелись надолго, но их спор совершенно не имеет смысла. Ни Танька, ни сама Ирка прятаться не будут, и никакого героизма в этом нет – просто не получится. Стелла, знавшая о Спиридоне больше всех, на защиту своего дома не рассчитывала, значит, и на подвал рассчитывать не стоит. Можно только трястись в надежде, что смерть настигнет другого, или… драться. Хотя и драка тоже – не всегда выход. Ирка, за последнее время привыкшая полагаться на заклятья, зубы и крылья, чувствовала себя беспомощной.

– Не исключено, что он заявится к тебе уже сегодня ночью, – догоняя Ирку, деловито сказал Ментовский Вовкулака и властно помахал рукой, останавливая маршрутку. – Ты, Оксанка, нам понадобишься! К твоей ро́бленной я своих ребят пошлю, пусть охраняют, – мне ведьмовские трупы на территории без надобности. А сами у девчонки в доме засаду устроим. Три ведьмы, да оборотень, да здухач – справимся, как думаешь? – обернулся он к Ирке. – Надо только план хорошо обговорить – у тебя пожевать чего найдется?

– Я думаю… – задумчиво повторила Ирка. – Что за двести лет кто-нибудь наверняка пытался устроить на него засаду. А он по-прежнему является. – Она помолчала, потом встряхнулась совершенно по-собачьи и с деланой улыбкой переспросила: – Пожевать? Найдется… Если, конечно, Леша мои пакеты принес.

– Леша – это второй парень, который тебя выручил в супермаркете? – уточнила Оксана Тарасовна.

Ирка глянула через плечо на заднее сидение маршрутки, где Танька увлеченно продолжала ругаться с Богданом, и конспиративно поделилась:

– На самом деле – третий.

Ну может она хоть раз в жизни похвастаться? Вдруг ее убьют до завтра, а никто даже не узнает!

– Солидно, – оценила Оксана Тарасовна. Они уже выбрались из маршрутки, и теперь старшая ведьма аккуратно пробиралась на высоких каблуках по обледенелой грунтовке. – Давай меняться? За ваше заклятье приворотной воды дам тебе… – она задумалась, потом поглядела на завидневшийся в конце улицы Иркин дом и предложила: – Чары от тараканов хочешь?

– Очень смешно, – оскорбленно поджала губы Ирка. – Если вам мой дом не нравится, можете отправляться…

– Если ты ее сейчас пошлешь, у нас против Спиридона будет одной ведьмой меньше, – торопливо вмешался Вовкулака. – Давай забирай свои продукты, где они там…

Все еще недовольная Ирка кивнула и трусцой двинулась по соседям. Но ни у соседей, ни просто во дворе Иркиного дома, ни на крыльце набитого продуктами яркого пакета из супермаркета не обнаружилось. И никто в окрестностях не видел светловолосого парня, похожего на викинга.

Зато вдоль забора цепочкой с аккуратными, точно по линейке выверенными, промежутками восседали псы. Дворняжки и породистые, в ошейниках и без, соседские и явно прибывшие издалека. Злобно выгнув спину, Иркин кот шипел на них с ветки.