Текст книги "Неизвестная «Черная книга»"

Два с половиной года находились мы в лапах фашистов. Два с половиной года мы жили под страхом смерти в адских условиях. На наших глазах жуткой смертью гибли тысячи людей. Но сдаваться не хотелось. Хотелось хоть чем-нибудь бороться. И я боролся. Оружием борьбы я избрал свое единственное средство – слово. В этой обстановке я писал. Вы спросите: «Как? Как мне это удавалось?» Об этом я рассказал в поэме «В изгнании». Мы работали на полевых работах. Это мне помогло. С большим трудом, раздобыв огрызок карандаша, на дощечке, на фанере, на оберточной и любой найденной бумаге – я писал, часто притаившись в траве. В большинстве приходилось писать и запоминать в уме. Конечно, это грозило мне смертью. Я написал много очерков, зарисовок, стихов и песен. Две антифашистские песни, «Раскинулось небо высоко» и «Нина» (памяти женщины, сошедшей с ума), были распространены в народе. Я еще раз убедился, какую огромную роль в любой обстановке играет свободное, живучее слово. Меня вдохновляло только одно слово «свобода». Часто, когда удавалось, я читал свои стихи товарищам по несчастью. Как мне было приятно, когда сквозь стоны и слезы люди пели песни, читали мои стихи! Но этого казалось мне мало. Я решил написать большое произведение, которое отображало бы все ужасы, виденные нами.

Я написал поэму «В изгнании». Бесспорно, что в ней много недостатков в художественном отношении, но каждая строка написана кровью, каждая строка пышет пламенным гневом к убийцам.

Красная Армия подходила все ближе к нам. Боязливые мамалыжники, слыша глухие удары орудий, стали отходить. Моментально все евреи из концлагерей и колхозов разбежались – кто куда… Отступили немцы.

Две недели мы прятались, ходили от села к селу. Дождались. Пришли наши. Ура! Свобода!

Сейчас я могу свободно ходить по улице без всяких отличительных знаков. Я могу свободно писать, учиться, работать. Я хочу, чтобы мои слабые строки стали вечным клеймом фашистским палачам. Я хочу, я буду рассказывать всем, всему миру, что такое фашизм.

Ученик 7-го класса 47-й школы г. Одессы

Лев Рожецкий

4 апреля – 16 августа 1944 г.

[129]129
  Д. 940, лл. 72–77. Машинописная заверенная копия. Подлинник хранится в фонде ЧГК (ГА РФ, ф. 7021, оп. 69, д. 342, лл. 70–71, 74–75).


[Закрыть]

Клинов Филипп Борисович, 1912 года рождения, уроженец м. Голованевск того же района Одесской области, служащий, еврей, последнее место жительства город Одесса,

показал:

23 октября 1941 года на основании приказа губернатора Транснистрии профессора Алексяну была направлена колонна еврейского населения в 25 тысяч человек, в том числе старики и дети, из Одессы в Дальник, якобы для регистрации.

Однако в Дальнике никакой регистрации не было, и отсюда, под конвоем румынских солдат, по Бугу нас направили в деревню Богдановка. По пути следования много было расстреляно отстающих от колонны, остальные ограблены этими же конвоирами. 10 ноября наша колонна в составе около 10 тысяч человек, из числа 25 тысяч, прибыла в село Богдановку, где были переданы местной жандармерии, руководимой плотонером[130]130
  Взводный (рум.).


[Закрыть] Мелинеску и поселены в свинарниках свиносовхоза «Богдановка». В свинарниках нас держали под охраной с запрещением выходить куда-либо за территорию лагеря, пищи никакой не выдавали. С 10 по 21 декабря прибывали под охраной новые колонны еврейского населения, от 900 до 5 тысяч человек из Одесской, Винницкой областей и Молдавской АССР.

На 21 декабря 1941 года в лагере числилось 54 тысячи человек, согласно записям старосты лагеря Шойхета Копыля. Примерно 13–14 декабря 1941 года в село Богдановку приехал уездный префект города Голты подполковник Ионеску Модест, который приказал населению печь хлеб, который впоследствии продавал в лагере ценой по пяти рублей золотом за полкилограмма. После чего золото и ценности он увез с собой. Где раньше помещалось двести свиней, находились около 2 тысяч человек. Вместо подстилки для свиней осталась только прелая солома, на которой лежали люди, а значительная часть людей, в том числе старики и дети, находились во дворе под открытым небом. Пробравшиеся случайно ночью или же днем за территорию лагеря в деревню за продуктами избивались или же расстреливались.

17 или 18 декабря 1941 года полиция по чьему-то указанию подожгла два барака, в которых было более 2 тысяч человек. Все они сгорели, только незначительной части удалось спастись. Примерно за два дня до расстрелов лагерникам было запрещено выходить брать воду из реки Буг для питья. 21 декабря 1941 года на рассвете был окружен один из бараков, откуда выводились парами, примерно по пятьдесят человек, и под конвоем направлялись к опушке лесопосадки совхоза, там их раздевали догола, а затем направляли к оврагу за лесопосадкой, ставили по 10–15 человек на колени и с расстояния 15 метров расстреливали.

Расстрелянные и часто только раненые падали в овраг, потом рабочая бригада, образованная из тех же лагерников, складывала тела в кресты и поджигала. Так происходило ежедневно по 24 декабря, затем был сделан перерыв на три дня ввиду рождественских праздников. Карательный отряд уехал в Голту. С 28 декабря и по 10 января в таком же порядке начались массовые расстрелы, к этому времени последовал лицемерный приказ голтинского префекта о прекращении массовых расстрелов. Таким образом, на 10–15 января 1942 года были расстреляны около 52 тысяч человек, а спустя две недели умерли от холода и истощения около двух тысяч человек. Всего было уничтожено не менее 54 тысяч человек.

Имущество убитых разделили между собою полицаи и румынские жандармы, а часть его была отвезена префекту в Голту. Я лично сам выводился тринадцать раз к оврагу на расстрел. В овраг падал преждевременно и вечером с рабочей бригадой уходил. Шесть человек моей семьи были расстреляны на моих глазах, я же попал в рабочую бригаду в составе 127 человек, которые остались в живых. Другая рабочая бригада была образована из женщин в 50 человек. Таким образом, из всех заключенных, находившихся в лагере, осталось в живых 177 человек.

Показания записаны с моих слов правильно.

1 мая 1944 г.

Клинов

Стонога Павел Иванович, 1882 года рождения, уроженец и проживает в с. Богдановка Доманевского р-на Одесской области, член колхоза «Путь Ленина»,

показал:

В 1941 году в лагерь, организованный румынами в совхозе «Богдановка» для еврейского населения, примерно с сентября месяца начали приводить под конвоем большие колонны еврейского населения, их помещали в свинарниках совхоза. В первые дни им разрешалось ходить по деревне и менять себе продукты, но спустя некоторое время им было строго запрещено выходить за пределы лагеря. Пытавшихся проникнуть за территорию лагеря расстреливали на месте. Я вспоминаю случай, когда однажды днем ко мне в дом зашла женщина-еврейка попросить хлеба. Я ей дал хлеба, и она вышла на улицу, навстречу ей ехала автомашина с румынскими солдатами, один из которых соскочил с машины и здесь же на улице из револьвера застрелил эту гражданку. Рас-

стрелы заключенных начались примерно с 21 декабря 1941 года и в массовом масштабе продолжались до 25 декабря, затем был сделан перерыв на рождественские праздники до 27 декабря. С 27 декабря опять начались массовые расстрелы, которые продолжались примерно до 10 января, после чего расстрелы были прекращены. Целыми днями были слышны в деревне выстрелы, а пламя горевшего костра было видно днем и ночью, ветер доносил на деревню запах человеческого мяса.

Одежду и ценные вещи расстрелянных систематически вывозили в Голту обозами в шесть-семь подвод, сопровождаемыми румынскими солдатами. Изношенную одежду сжигали.

Показание записано с моих слов правильно.

2 мая 1944 г.

Стонога

Шеремет Карп Корнеевич, родился в 1910 году, уроженец села Богдановка Доманевского р-на Одесской области, украинец, из крестьян. До оккупации работал завхозом свиносовхоза, в настоящее время директор этого же совхоза.

Показал:

Примерно в конце сентября 1941 года на территорию совхоза была пригнана под конвоем первая партия в 640 человек еврейского населения, они были поселены в совхозном амбаре, но прежде чем поселить их в амбар, румынские жандармы забирали их разные вещи. До 21 декабря ежедневно поступали партии людей от 500 до 5 тысяч человек, которых размещали в свинарниках совхоза. Ввиду переполнения свинарников, несмотря на то, что их было более двадцати двух, не считая иных помещений, значительная часть людей находилась под открытым небом. 18 декабря на территорию лагеря приехала автомашина, в которой было два немецких офицера и третий мужчина в штатском. Они фотографировали территорию лагеря, в том числе и овраг. 21 декабря 1941 года в лагерь прибыл карательный отряд из Голты во главе с немцем Гегелем. Ими были выгнаны с территории совхоза все рабочие, а необходимые изолированы. Карательный отряд состоял, очевидно, из немцев-колонистов, так как все они были в штатском. Всего их было около 60 человек.

21 декабря палачи начали свою грязную работу. Из бараков выводили людей по группам 40–50 человек, раздевали их, затем вели к оврагу, ставили на колени и расстреливали из винтовок. На дне оврага был разведен большой костер, куда падали трупы и сгорали. При расстрелах палачи даже соревновались, кто больше из них расстреляет. Массовые расстрелы производились каждый день с утра до вечера с 21 декабря по 24 декабря, а затем с 28 декабря по 10 января. С 24 по 27 декабря был перерыв ввиду рождественских праздников. За это время рабочая бригада по сжиганию трупов, образованная из тех же заключенных, на дне оврага сделала земляную плотину, чтобы кровь не стекала в реку

Буг. С 10 января массовый расстрел прекратился, однако по 1 февраля умерли от холода и голода около 2 тысяч человек. Всего было уничтожено около 54 тысяч человек из числа 65 тысяч. Остальные, бежавшие из лагеря, были расстреляны в степи. Кроме того, осталось в живых 177 человек, зачисленных в рабочие бригады: мужская в 127 человек и женская в 50 человек.

Показания записаны с моих слов правильно 1 мая 1944 г.

Шеремет

Кабанец Вера Павловна, родилась в 1921 году в селе Богдановка Доманевского р-на Одесской области, рабочая совхоза, член ВЛКСМ,

показала:

В открытый румынами лагерь для евреев в совхозе Богдановка в 1941 году в сентябре месяце начали приводить партию за партией из различных мест под конвоем еврейское население, которое размещали в свинарниках. Все свинарники были переполнены заключенными, кушать им ничего не давали. В первое время им разрешалось менять вещи на продукты, а затем это было запрещено, и они были строго изолированы. В лагере находилось около 60 тысяч человек. Начиная с 21 декабря 1941 года, начались массовые расстрелы, продолжавшиеся целыми днями. Их расстреливали у оврага за лесопосадкой совхоза, где сейчас же сжигали. 24–26 был сделан перерыв ввиду того, что карательный отряд выехал в Голту праздновать Рождество. Эти дни некоторые из лагеря приходили на деревню менять кое-какие вещи на продукты и брать воду. Примерно 27 декабря днем я брала воду из колодца, куда подошла женщина-еврейка из лагеря брать воду. В это время появилась подвода, на которой было трое румын. Один из них соскочил с подводы и начал вынимать оружие, чтобы застрелить ее. Она не просила помиловать ее, но просила отпустить ее в лагерь, очевидно, у нее были там дети. Однако она была здесь же убита, и труп ее лежал возле колодца в течение пяти дней.

Показания записаны с моих слов правильно.

1 мая 1944 г.

Кабанец Вера

[131]131
  Отчет Одесскому областному комитету ВКП(б). См.: д. 965, лл. 148–151 об. Машинопись, письмо-автограф.


[Закрыть]

11 октября 1941 года начальником отряда ВОХР связи было оставлено товарищу Скули Ф. Г. следующее оружие: 20 штук винтовок, 3000 штук патронов, 1 револьвер-пистолет с патронами, 1 мина со шнуром, 3000 листов копировальной бумаги, восковки, 20 килограммов белой бумаги, ротатор и 1 пишущая машинка.

Все это было товарищем Скули при содействии электрика связи товарища Юркула Михаила (Одесса, Студенческая, № 17), печником Андроновым Николаем (Одесса, Штиглица, № 8) и слесарем связи Сидельниковым Федором (Одесса, 2-й Водопроводный пер., № 1) упрятано в кочегарке почтамта (Одесса, Садовая, № 10) на случай оставления группы для подпольной работы в городе.

13 октября 1941 года товарищу Скули поручается руководство административно-хозяйственной частью управления связи и почтамта. При содействии вышеуказанных товарищей товарищ Скули прячет оставшиеся от эвакуации электромоторы, насосы, находящиеся в здании почтамта, в той же кочегарке.

15 октября 1941 года в 20 часов вечера в здание почтамта приехала группа минеров во главе с майором товарищем Калининым, и при нашем содействии с помощью охраны, находившейся в ведении товарища Скули, в 12 часов ночи были взорваны: центральный почтамт, одновременно с ним, с почтамтом, были взорваны центральная телефонная станция и лабораторный корпус по ул. Комсомольская, № 16, в соответствии с приказом командующего фронтом генерал-лейтенанта товарища Воробьева, предварительно выведя всех людей из помещений.

После проведения в жизнь приказа о подрыве вышеуказанных зданий, когда люди товарища Скули вернулись к этим объектам подрыва, то подрывная команда майора товарища Калинина отбыла в неизвестном направлении, в силу чего товарищ Скули с группой товарищей перешли на нелегальное положение.

25 октября 1941 года товарищ Скули в процессе своей организационной работы в подполье связывается с сестрами Кантарович Ольгой и Еленой[132]132
  Ольга Нисимовна и Елена Нисимовна Кантарович. Ольга умерла в Одессе в 1984 г., Елена – в 1981 г. – И. А.


[Закрыть], создав к этому времени группу товарищей для подпольной работы, состоящую из товарищей: Юркул Михаил, Кущ Александр, Бузанов Георгий (погиб в гестапо, будучи пойман с поличным на базаре, то есть со сводками Совинформбюро), Стритинин Евгений, Владимиров Феодосий, Журавлев Иван, Будник Виктор, Довбня Иван, Сидельников Федор, Позднев Георгий, Никандров Михаил, Сырцов Иван, Гайневич Николай, Прокопович Иван, Сидельников Георгий, Погорелов Федор.

19 января 1942 года товарищ Скули имел уже связь с товарищами Кантарович Ольгой и Еленой – у них на квартире узнает о группе скрывающихся в квартире (подвал) евреев в количестве девяти человек, у коих при себе был радиоприемник системы «Телефункен» для приема сводок Совинформбюро и агитационного материала для распространения последнего в городе через сестер Кантарович и группы товарищей, руководимых товарищем Скули.

С приходом в Одессу румын – последние занялись налаживанием разрушенной связи в городе, для чего ими были привлечены работники связи: инженеры и другие, и товарищ Скули начинает проводить соответствующую работу среди этой категории людей, агитируя за саботаж приказов румынских властей о восстановлении связи, рассчитывая иметь поддержку в своей работе в лице инженеров товарищей Владимирова, Шестопала, Васильева, Вознюка и др. В результате чего он, Скули, Владимиров и Шестопал были 30 января 1942 года арестованы сигуранцей[133]133
  Румынская тайная полиция.


[Закрыть] 4-го отделения полиции.

В процессе своей агитационной работы товарищ Скули для добывания материалов с той стороны фронта пользовался сводками, получаемыми через приемники на квартире Кантарович и Радионовой (в обоих случаях имелись радиоприемники).

31 января 1942 года товарища Скули сигуранца 4-го отделения полиции привозит его к нему на квартиру для производства там обыска и на квартире в этот момент застает товарищей Сидельниковых, которые в это время разрушали пишущую машинку.

Тут же на месте, благодаря выкупу у следователя 4-го района полиции Радионова, – он, Скули, и Сидельниковы освобождаются. 5 февраля 1942 года он, Скули, при входе во двор к себе домой был арестован снова жандармерией и направлен в сигуранцу при префектуре полиции (Пушкинская, № 29), где находились уже на допросе инженеры товарищи Шестопал и Владимиров.

После допроса инженер Шестопал был освобожден, а товарищи Скули и Владимиров переводятся в военную сигуранцу – Бебеля, 12, где им были предъявлены обвинения: во взрыве почтамта, в связи с партизанами, в саботаже по системе сети как оставленным органами НКВД для диверсионной работы, и Скули как одну из улик-фактов было предъявлено, что он, мол, Скули, отправил свою семью в глубокий тыл (эвакуировал).

После допросов в военной сигуранце – Бебеля, 12, – товарищей Скули, Владимирова перевели в подвал сигуранцы – Бебеля, 13, где он, Скули, связывается по истечении некоторого времени с руководителем партизанской группы Володей Бодаевым-Молодецким по кличке «Смольный», от которого он, Скули, узнает о существовании в селе Усатово партизанской организации, скрывающейся в катакомбах, а также с Петром Николенко, Петром Добровым и Иваном Платовым.

При наличии такого коллектива товарищей с помощью коменданта за подкуп последнего удалось наладить связь с волей. В подвал поступают газеты, которые читались по камерам и передавались с нижнего этажа наверх и наоборот. После шести допросов, сопровождавшихся побоями, он, Скули, был направлен вместе с Владимировым в Одесскую центральную тюрьму за подкуп следователя сигуранцы Сеулеску.

С 12 мая 1942 года, находясь в центральной тюрьме, товарищ Скули связывается с товарищами Бельмаком, Могилой, Токаренко, за подкуп надзирателей Скули допускается к приему передач, при посредстве которых он связывается с членами организации Кантарович Еленой, Сидельниковой Еленой, находящимися на воле, при помощи которых получает в тюрьму сводки Совинформбюро, газеты, распространяя их, последние, по камерам (сводки устно). В сентябре 1943 года он, Скули, связывается с товарищем Токаренко Ефимом, при встречах на явке – Преображенская, угол Леккерта.

В декабре месяце 1943 года Скули спрятал на частных квартирах бежавших при его помощи четырех человек военнопленных красноармейцев (Лапушинская, Прокопович, Канонко – живут в Одессе, 2-й Водопроводный пер., № 1-а и 1-б и Водопроводный пер., № 2).

В феврале-марте 1944 года Скули связывается со слободской группой через Ивана Сырцова в пекарне на явке, конспиративной квартире – Лавочная ул., дом Теряевых, квартира Татьяны Теряевой, – где организовывается работа по распространению листовок.

С 28 марта 1944 года товарищ Скули со своей группой по паролю «39–52» связываются с отрядом, находящимся в катакомбах под руководством майора товарища Волгина, а с 30 марта 1944 года он, Скули, связывается с группой Андрея Ренка Водоканалтреста там же в катакомбах. Во время отхода румыно-немецких войск оккупантов товарищ Скули занимается деятельностью как помощник начальника особой спецгруппы до 10 апреля 1944 года по работе в катакомбах.

С 12 января 1942 года Кантарович Ольга и Елена (проспект Шмидта, № 14) прячут в подвале своей квартиры четыре еврейские семьи в количестве девяти человек, имея в подвале радиоприемник системы «Телефункен», причем Кантарович Роберт, принимая сводки Совинформбюро, передает их сестрам Ольге и Елене для распространения последних на воле (после каждого приема сводок приемник прячется в подвал). Приемником пользовались на протяжении двух с половиной лет. Ольга, Елена и Роберт подделывали печати, паспорта и справки себе с целью скрытия своего (этнического) еврейского происхождения. Для печати русской использована была печать «Химпромпродукт», медная монета достоинством в 5 копеек, а также Люсей Калика[134]134
  Люся Ефимовна Калика (р. 1923) написала об этом в воспоминаниях: Калика Люся 820 дней в подземелье. Скопус (Израиль), 2007. В 1992 г. врач Л. Калика-Штрах переехала в Израиль. – И. А.


[Закрыть] была в подвале Кантарович изобретена румынская печать (Калика Люся – Авчиниковский пер., № 10).

Роберт Кантарович при помощи сестер Ольги и Елены занимается в подвале сбором всех газет, выходивших в Одессе в период оккупации. Газеты сохранены.

В феврале 1942 года Ольга и Елена Кантарович были арестованы жандармерией по обвинению в еврействе и как якобы оставленные по заданию органов НКВД для подрывной работы в городе. Был произведен обыск в квартире с целью задержания Роберта Кантаровича (свидетель Исаев – просп. Шмидта, № 14), но последний обнаружен не был.

В жандармерии Ольга и Елена подвергаются избиениям, но за выкуп освобождаются. С 22 мая 1942 года, с момента перевода Ольги Кантарович в Одесскую тюрьму из военно-полевого суда в связи с новым арестом и обвинением при наличии вещественных доказательств – фальшивого паспорта со штампом о ее пребывании в Львове, начинается более конкретная работа в тюрьме по связи тюрьмы с волей через Кантарович Елену, которая, будучи на воле, получает сводки Совинформбюро от брата Роберта, передавая их вместе с местными газетами ежедневно в тюрьму через Ольгу Кантарович посредством свиданий и передач. За взятки охране тюрьмы сводки Совинформбюро передавались в складках вещей, на дне корзины и в вареных варениках, кроме того, Елена Кантарович организовывала помощь для партизан, евреев, военнопленных, находившихся в тюрьме, в виде продуктовых передач, которые передавались Ольгой Кантарович, и последняя распространяла передачи среди этой категории товарищей.

Ольга Кантарович через сестру Елену из тюрьмы передавала большое количество разных записок на волю, записки доставлялись по адресатам.

Ольга Кантарович в самой тюрьме получаемые сводки Совинформбюро, газеты – распространяла через товарищей Скули, Бочковского, Доброва, Боровского, Фелюву Наташу по камерам как в 1-м, так и во 2-м корпусах тюрьмы. Вся эта работа проходила до 25 октября 1942 года, то есть до освобождения Ольги Кантарович из тюрьмы за выкуп (взятка секретарю тюрьмы Кормушу).

Кантарович Елена, будучи на воле, распространяет на базарах, в трамвае, под тюрьмой[135]135
  То есть у здания тюрьмы.


[Закрыть], где есть возможность, устно сводки Совинформбюро, помогает женщинам под тюрьмой за взятки офицерам, солдатам – получать свидания и передавать передачи (свидетели Кучук Клавдия – Троицкая, 45, Калашникова Нина – Раскидайловская, № 1).

С 28 октября 1942 года, т. е. сейчас же после освобождения Ольги Кантарович из тюрьмы, последняя, зная уже сама нужды томящихся в тюрьме партизан, евреев, коммунистов, военнопленных, вместе с сестрой Еленой организовывала женщин под тюрьмой, в домах для оказания помощи голодающим и умирающим от голода в тюрьме (выдавалось в сутки 100 г мамалыги и вода-баланда).

Наряду со сводками Совинформбюро, газетами, поступавшими в тюрьму от них для голодающих, они приносили и пищу, передавая все это через товарища Доброва П., продолжая поддерживать связь с Мишей Бочковским, Федором Скули, которым также передавали литературу. Бывали случаи в дни передач, а их было много, когда Кантарович Ольга и Елена за подкуп офицеров из охраны тюрьмы с организованными ими женщинами приносили прямо в тюрьму, на круг и в вестибюль, еду, одежду и через того же Доброва П., заранее знавшего от Бочковского Миши, что они придут, распределяли продукты и одежду среди голодающих партизан, евреев, коммунистов (особенно помогая еврейским детям), которых выводил Добров из камер на круг и в вестибюль посредством подкупа гардиянов[136]136
  Румынские охранники.


[Закрыть], на тот момент дежуривших.

23 декабря 1942 года и 8 февраля 1943 года из тюрьмы были два этапа, Кантарович Ольга и Елена, узнав от товарищей Бочковского и Скули об этих предполагаемых этапах, получив от них задание, организовали передачу как продуктами, так и одеждой и деньгами для этапированных, принеся все это под тюрьму, частично раздавая под тюрьмой. В тюрьме раздача проводилась через Мишу Бочковского и Доброва П., под тюрьмой раздавали Кантарович и организованные ими женщины.

Безусловно, вся эта работа по оказанию материальной помощи, проводимая продолжительное время для голодающих в тюрьме, проводимая с воли Кантарович Ольгой и Еленой при помощи женщин, а в тюрьме с помощью Бочковского, Скули и Доброва П., была сопряжена с некоторым риском и рядом неприятностей. Были случаи, когда Бочковского Мишу за это закрывали в карцер, а Доброва жандармы и гардияны избивали (те, которые не были подкуплены), однако все это не останавливало никого. Товарищи Скули, Бочковский, Добров, получая с воли от Кантарович Ольги и Елены сводки Совинформбюро, газеты, – передавали все это из камеры в камеру, с этажа на этаж, с корпуса в корпус, поддерживая голодающих (свидетели Райкис Шура, работает в порту, Ободзинская Мария – Баранова, 15, Якерс – К. Маркса, 18, Николенко П. З. – Военный спуск, 3/43).

В феврале 1943 года через товарищей Бочковского и Скули передаются в тюрьму Кантарович Ольгой и Еленой материалы, посвященные годовщине РККА в 1943 году, полученные Кантарович Ольгой и Еленой дома у себя от товарища Мироненко В. Ф. (Уютная, № 8), которая работала в подпольной организации в группе товарища Василькова, а доктору Стояновой Кантаровичами был отнесен один экземпляр этих материалов для читки их среди работников Медицинского института по системе: «Прочел – передай другому» (свидетель доктор Стоянова – ул. Торговая, 49). Кантарович Ольга и Елена продолжают на базарах, под тюрьмой устно распространять сводки Совинформбюро, невзирая на то, что Бочковского Мишу выслали в лагерь Вапнярка, а Скули Федора выпустили на волю (свидетель Новицкий – Леккерта, № 6).

С июня месяца 1943 года для еще лучшей работы и связи с тюрьмой Кантарович Ольга и Елена поступают на работу продавщицами в продуктовый магазин, находящийся против тюрьмы, к владелице Бобровской Ядвиге, и, работая продавщицами, они через находящихся в тюрьме старых заключенных, которых они, Кантаровичи, знали по тюрьме, – товарищей Селинова Михаила, Габрилиана Михаила, налаживают связь и работу, которая принимает более расширенные размеры, потому что Селинов и Габрилиан имеют возможность выходить за ворота тюрьмы и заходить в магазин (как носившие передачи с улицы по камерам).

Эти создавшиеся условия дали возможность продолжать передавать в тюрьму сводки Совинформбюро, газеты, вести, переписку с волей и, наоборот, в большем масштабе (вся почта проходила в основном через магазин). В период, когда в тюрьме были карантины и передач тюрьма не принимала, то в магазин женщины приносили передачи, и Кантарович, имея уже связь с жандармами и гардиянами, посредством подкупа последних, передавали передачи в тюрьму по назначению, организовывали свидания (так как свидания были запрещены), особенно проводя эту работу для группы сельских партизан сел Варваровки и Александровки (свидетели Николенко П. – Военный спуск, № 3, Савельев А. с женой – Петропавловская, 29, Катрич Иван и Смирнов, жители села Варваровки).

Товарищ Забора Елена – также получала от Кантарович из магазина продукты и деньги, приходя под тюрьму, передавая все получаемое и свое принесенное голодающим в тюрьму. Кроме этого, Боровский М. (ул. Лагерная, возле тюрьмы) получал от Кантарович сводки Совинформбюро для распространения последних, где это возможно, затем он, Боровский, помогает Кантарович Ольге спасти удравшую при помощи последней из тюрьмы Татьяну Заславскую, имевшую 25 лет по суду, которую переодевают в магазине и выводят к Боровскому домой (свидетельствуют адвокат Бродский – ул. К. Маркса, № 20, Савельев – Петропавловская, № 29).

Наряду с проводимой работой в тюрьме, Кантарович Ольга и Елена организовали работу среди военнопленных РККА, находившихся неподалеку от тюрьмы в лагере, а именно приходившим в магазин военнопленным передавались устно сводки Совинформбюро, а также частично оказывали материальную помощь военнопленным в виде продуктов, в результате чего в добровольческий штаб № 117 поступает донос Дмитрия Васильева на Кантаровичей о том, что они евреи и занимаются в магазине подпольной работой во вред существующего строя, в результате чего у Кантаровичей был на квартире обыск, никаких улик не было обнаружено, и за взятку Кантаровичи у агента забрали этот донос, откуда и узнали автора доноса. Донос был сожжен в присутствии агента тут же дома на квартире Кантаровичей.

5 февраля 1944 года Кантарович Елену арестовывают как еврейку и отправляют в тюрьму, где она продолжает, получая от сестры Ольги через Мишу Селинова сводки Совинфорбюро, газеты, – распространять последние среди женщин в 5-м корпусе.

Сестра Кантарович Ольга продолжает держать связь с товарищем Скули на воле, получая от него указания.

29 февраля 1944 года Кантарович Елена была освобождена из тюрьмы полковником-прокурором военно-полевого суда Салтан за взятку (имеется справка об этническом происхождении), а 30 февраля 1944 года в доме Кантарович полиция 1-го района производит обыск по обвинению Кантарович в еврействе (но за взятку дело снова прекращается).

При выходе из тюрьмы Кантарович Елена, последняя с сестрой Ольгой, организовывают побег Селинову Михаилу, который продолжал все время передавать почту (сводки, газеты и т. п.) из магазина в тюрьму и обратно, вплоть до побега, т. е. 16 марта 1944 года, через Доброва Петра по 1-му корпусу, Николенко П. по 3-му корпусу и Сойфера по 2-му корпусу (расстрелян).

16 марта 1944 года Селинов Михаил вечером совершает побег при помощи Кантаровичей, последние его направляют на квартиру в город, где он находится до прихода Красной Армии, и 11 апреля направляется в действующую Красную Армию.

Перед сдачей тюрьмы румынами немцам румыны за взятки освобождали многих заключенных, в частности, были освобождены при помощи Кантаровичей – товарищ Добровольский, осужденный на 25 лет за хранение оружия (выкуплен через своего дядьку Каменчука – Становая, 10/35), Тимченко, осужденный к шести годам тюрьмы за листовки советского содержания (Лагерная, № 47). Кроме того, Кантаровичи помогали женщинам связаться с секретарем тюрьмы для выпуска через последнего за взятки своих родственников (свидетельствуют Тимченко Валентина – Лагерная, № 47, Драгомирецкая – Лагерная, № 13).

В первых числах апреля 1944 года, после ухода из тюрьмы немецкого карательного отряда, Кантаровичи уходят из магазина под тюрьмой, переключив свою работу по распространению сводок Совинформбюро на базары (устно при продаже пирожных с лотка), и эта работа проводилась до 8 апреля 1944 года.

При отходе румыно-немецких войск на квартире Кантаровичей дополнительно к скрывавшимся два с половиной года еще добавляется шесть человек, мужчин, боявшихся попасть в облавы по городу и быть либо угнанными в Германию, либо уничтоженными (свидетельствуют Кочук Анатолий – Троицкая, № 45, Деонченко Андрей и Михаил, Кванин с сыновьями – Авчиниковский пер., № 7).

В 1942 году во время нахождения в подвалах сигуранцы товарищей Скули, Николенко, Доброва – на Бебеля, 13, ими была организована работа по объявлению политической голодовки, которую произвела Лида Машковская, в результате чего она была вскоре освобождена, а по тюрьме в том же 1942 году этими же товарищами была проведена работа по объявлению политической голодовки, которую проводили Евгения Гловацкая (в результате чего была освобождена полковником-прокурором Салтан) и Бантышева Александра (также была освобождена).