Текст книги "Записки физика-экстрасенса. Кн. 1. Болезни людей и принципы излечения"

Теперь уместно коснуться темы страха, тем более что она уже фактически поднималась – в описанных выше эпизодах.

Ты не должен ничего бояться. Вера в Меня и страх – несовместимы.

Я много думал об этом наставлении. Искал истину, плутая в лабиринтах компромиссов. Вот мои выводы. Здесь идет речь о требованиях к человеку, которому Бог собирается оказать доверие. Что от такого человека хотелось бы иметь в первую очередь? Наверное, точности в выполнении полученных распоряжений. Но содержание этих распоряжений обязательно кого-то из людей задевает. Претворяя их в жизнь, человек непременно вызовет огонь на себя. У него обязательно возникнут проблемы. Как он поступит, ощутив опасное сопротивление со стороны материальной среды? Здесь есть две стратегические линии. Почувствовав опасность для общественного, семейного или материального положения, здоровья и, может быть, даже жизни, человек на время забудет про свои обязанности гонца, глашатая и т. д. и всеми человеческими силами постарается выкрутиться. Если ему это удается, то он снова готов «помогать» Богу.

Но его помощь уже не очень нужна, потому что он проявил свою ненадежность. Вторая стратегия состоит в том, чтобы не бороться с материальными трудностями, используя материальные средства. Надо и днем, и ночью помнить главное: ты Посол с большой буквы, ты должен бесстрашно выполнять свои обязанности, а защита твоей посольской неприкосновенности в материальной плоскости лежит на Пославшем тебя. Надо ли говорить, что именно вторая стратегия единственно правильная? Это бесстрашие, но не фаталиста, а сына, который верит в крепкую руку отца.

Вспоминается такой эпизод во время учебы. Тема занятия – «Как запускать остановившееся сердце». Мне показывают некое абстрактное сердце. Надо нажать сюда, потом сюда, потом сделать так, потом эдак, потом «закрепить» именем Господа.

– Понял?

– Понял.

– Действуй.

Я действую, и, когда я делаю все безошибочно, сердце начинает трепетать, как красная бабочка. Все? Нет. Теперь мне показывают, как можно остановить сердце. Мне это уже не нравится, но занятия есть занятия. Дальше идет запрет останавливать чужое и свое сердце при любых обстоятельствах, даже если есть угроза жизни – моей, жены или детей.

– Отец! Зачем же такое знание? Я иду по улице, там кого-то убивают, а я владею мощнейшим скрытым оружием и не имею право им воспользоваться?!

– Сын! А ты давно видел хотя бы одну реальную драку? Если ты идешь по улице, и тебе покажется что-то не так, обращайся ко Мне. Злом зло уничтожить невозможно.

Я был ошарашен ответом. Правда ведь, несколько лет не видел! Здесь есть одно объяснение, очень обнадеживающее. Если ты в душе – драчун, если веруешь в силовые методы, то в своей жизни получишь богатую практику. В воспитательных целях, разумеется. Если ты твердо усвоил, вопреки всей пропаганде, что зло силой устранить нельзя, то тебе редко будут встречаться драки. Я же теперь, если что не так, прошу помощи Сверху. Помогает.

Кстати, «тренажеры» на Небесах такие, какие на Земле не снились, и люди (ангелы?) там сидят очень грамотные и проницательные. Вы думаете, что я сейчас выдаю какие-то тайны «для служебного пользования», и если на меня как следует нажать, я расскажу, в какую точку на сердце надо нажать, и все бандиты и спецслужбы будут в курсе? Ничего подобного. Это понимание, которое складывается в процессе обучения, немедленно превращается в автоматическую программу. Мне достаточно только получить РАЗРЕШЕНИЕ, подумать о том, что надо запустить сердце, и оно запустится. Очень скоро я совершенно не буду помнить, что там надо нажимать-поворачивать, поскольку это уже не требуется: есть более общий алгоритм – «Запускаю сердце!» – и детали мне не нужны. Так и для дела безопаснее – нечего мне разглашать.

Что еще требовалось от меня после поступления в Школу, кроме отсутствия страха и выполнения заповедей?

Ты не должен врать в оставшееся время своей жизни. Это означает, что ты можешь не говорить всю правду до конца, но если ты сказал слово, то оно должно быть правдивым. Ты можешь промолчать, если тебя спросят, ты не можешь одного – лгать.

А почему так строго? А как же ложь во спасение и прочее бытовое кудахтанье?

Лжец живет в двух мирах: реальном и выдуманном. Если он заболеет, то его надо лечить в обоих мирах. А кто об этой особенности данного человека знает? Лжец создает виртуальный мир и перескакивает, как заяц, из одного мира в другой.

Мне это показалось разумным, но как трудно с непривычки выполнить это обязательство! Иногда требуется серьезно изменить свою жизнь. Казалось бы, что особенного – не врать? Ну, не скажите… а если у тебя любовница, например?! Вот и получается: или Школа, или любовница, по крайней мере, в наших условиях. Я делаю такую оговорку потому, что здесь не разбирается этическая сторона немоногамных семейных отношений. (Об этом – в другом месте и в другое время.) Скажем, для мусульманина многоженство есть реальность, с которой он встречается с детства, для него нет необходимости врать, если сегодня он отправляется в постель к любимой жене, а завтра – к чуть менее любимой. Но в снегах России…

Не врать означает еще и совершать только те поступки, о которых не стыдно людям сказать, если они спросят. Мощный самоконтроль… В общем, врать я перестал. Но молчать приходится нередко. Такова жизнь.

Надо заметить, что курил я лет сорок, и не было у меня желания и потребности бросать. Зачем отказывать себе в лишнем удовольствии? Их и так немного. Можно сказать, что бросить курить – был добровольный выбор в рамках осознанной необходимости. Началось все внезапно. Тогда я еще работал физиком. Сидим мы с моим начальником на каком-то квазинаучном совещании и с нетерпением ждем перерыва. Охота покурить. Вышли, встали на лестнице и задымили. И вдруг я понимаю, что мне стало совсем некомфортно, что мне очень хочется сесть, а перед этим выбросить цигарку. Меня это озадачило, я почувствовал легкое беспокойство, поскольку ничего похожего не бывало. Я не стал упираться, бросил сигарету и досрочно вернулся в комнату. Неприятные ощущения быстро прошли. Я все забыл. Однако совещание было затяжным, и объявили второй перерыв. Я снова закурил и опять поплыл…

Курил я тогда очень много – пачки на день не хватало. Курил на работе и дома. Жена, которая в молодые годы покуривала, давно бросила и плохо относилась к табачному дыму, источником которого был я – курил-то я не на лестнице. А я искренне не понимал ее нервозности – подумаешь, дым. Ну и что? От костра в походе тоже дым. На работе в нашей комнате был один некурящий. Как он, бедный, мучился. При нем мы не курили, но если он куда-нибудь отлучался, то в комнате было не продохнуть от табачного дыма.

В тот злосчастный день на совещании я окончательно понял, что курить мне не дают. Почему я сделал такой вывод? Я уже давно лечил на весьма высоком уровне и в связи с этим регулярно занимался регламентными работами по поддержанию своего здоровья. Я привык к тому, что сердце у меня в порядке. И тут на тебе: меня без объяснения причин дважды в день почти что вырубили. За этим следовало ждать неких слов. И они прозвучали.

Впредь тебе разрешается курить не более пяти сигарет в день.

А почему? Ответа нет. Пришлось перестроиться. Прошло недели три. И вдруг оказалось, что уже четвертая сигарета вызывает сердечный сбой. Пришлось перейти на три сигареты: по одной утром, днем и вечером. Зато уж ими я упивался! Но, как говорится, перед смертью не надышишься – сократили до одной. И все молча, и все без объяснений! Потом прихлопнули совсем. Я захныкал: «Пожалейте, люди добрые!» Не жалеют и не объясняют.

Надо заметить, что наибольшие трудности возникали в двух случаях: на каком-нибудь мероприятии, где все пьют, и во время всякого рода неприятных разговоров. В общем, с грехом пополам я курить бросил. Навсегда. Но зачем? Душа бунтовала! Наконец я получил неожиданное разъяснение.

Куришь не ты. Тебя заставляет курить темная сущность, оседлавшая твое биополе. В процессе курения ты снимаешь перед ней свою естественную защиту. Образуется канал доступа для всевозможной дряни. Отсюда болезни.

Я понял после этого, почему дым попадает в легкие, а сказывается это на желудке или сердце. Человек вроде танка – у него несколько слоев брони. Эта броня – тонкоматериальные поля, защищающие тело. От кого? От темных оккультных сущностей: в глобальном тонкоматериальном мире имеется множество всякой оккультной дряни, которая паразитирует на нас, грешных. Если у нас есть какая-либо вредная привычка (курить, играть в казино, издеваться над ближним и т. д., и т. п.), то это означает, что некая зловредная сущность живет внутри нашего биополя, мы ее пригрели. Мы открыли в броне форточку, и в эту форточку полезли всякие «вредные насекомые». Эти новые «вредные насекомые» поражают другие органы, к табачному дыму не имеющие отношения.

М-да… И вдруг – последняя гиря, самая тяжелая.

Ты не можешь работать от Меня, если сгибаешься перед нечистью.

Остановлюсь отдельно на трудностях, с которыми сталкивается человек, бросающий курить (пить, принимать наркотики). Хочу поделиться таким наблюдением. Когда ты куришь (или пьешь), у окружающих тебя членов семьи – горячее желание, чтобы ты это занятие бросил (тем более, если ты пьешь). Но есть и другая сторона медали. Пока ты куришь или пьешь, то для окружающих ты – человек второго сорта, который не может с собой справиться. А все остальные – люди первого сорта. И вдруг – чудо, ты всерьез бросаешь курить, и часы твоего возмужания уже тикают. Что должны делать окружающие? Казалось бы, поддерживать изо всех сил. А действительность, зачастую, обратная. Если ты на глазах у всех без помощи лекарств от чего-то отказываешься, то в общественной иерархии ты подымаешься на ступеньку выше, а то и на две ступеньки. В результате ты становишься кому-то конкурентом. Тебе не то что не помогают, тебе вставляют палки в колеса. Так было и со мной.

Прихожу я на вечеринку к тому самому Олегу, который учил меня карты отгадывать. Дым – столбом. Я не курю. Подходит Олег.

– Ты что такой грустный?

– Курить охота.

– И кури себе на здоровье. Все-таки праздник. Я сейчас у Господа попрошу за тебя разрешения на сегодняшний вечер. Не горюй! На тебе.

Он протягивает мне пачку хороших сигарет, и я с чистой совестью ее выкуриваю. Конечно, для меня эта вечеринка была экзаменом, который я благополучно провалил. Наутро мне было худо. Этот эпизод отбросил меня далеко назад. Что касается Олега, то он просто не захотел считаться с моим новым для него настроем. Я двигался в сторону Бога и призывал к тому Олега. Олег считал это движение просто моими заморочками. Конечно, ни с кем он не договаривался.

Есть и более мягкие варианты того же сопротивления. Я уже год не курил. Как-то зашел на эту тему разговор с женой. Она мне сказала:

– А помнишь Иванова? Два года не курил, а потом – все сначала.

Что бы надо было сказать на ее месте? Почти то же самое, но переставить акценты.

– Ты – молодец. Я так горжусь тобой – целый год не куришь после сорока-то лет курения. Но будут и трудности. Помнишь Иванова? Два года не курил, а потом все сначала. Так что – держись.

Главное – акценты. Они меняют смысл.

Интересно отметить, что, после того как я окончательно бросил курить, мое окружение на работе и даже в гостях сменилось и оказалось в основном некурящим. Соблазнов стало значительно меньше. А тех, кто курит, – мне жалко. Иногда я говорю им, что курить нельзя потому, что курить означает отказываться от Бога в пользу нечисти. Курильщики улыбаются. Нет пророка в своем отечестве… Впрочем, я был таким же. Я лучше только в одном: тогда на совещании я смог воспринять неожиданную сердечную слабость как помощь со стороны Бога и воспользовался ею.

Для иллюстрации другого отклика на Божественное предупреждение расскажу печальную историю. В нашей физической лаборатории был один техник – отец четверых детей. Мы иногда подтрунивали над его плодовитостью. Назовем его Ш. Когда я уже расстался с физикой и работал на ниве кардиологии, он умер. Мне рассказали, как это произошло. Сначала он стал крепко закладывать. Дома и на работе это новшество встретили с неодобрением. Пошли неприятности. И вдруг во время большой пьянки с ним случился сердечный приступ. Его увезли в больницу. Ш. перепугался и пить прекратил. Полгода, а то и год не пил. Но нашелся какой-то кардиолог, который взялся вылечить сердце и на самом деле вылечил. Ш. обрадовался и начал пить с удвоенной силой. И… вскоре умер от сердечного приступа. И в чем мораль, спросите вы? Думаю, в том, что Бог помогает избавиться от вредных привычек, но только в том случае, когда Его заботу понимают правильно. А алкоголизм даже более страшен, чем курение.

Спрашивается, а почему мне не запретили пить, а только курить? Все просто. Курение немыслимо без привыкания. Курящий – всегда наркоман. Он не может не курить. А если человек выпивает так, что всегда может остановиться, то он владеет ситуацией, и никакая дрянь его не оседлает. Я был наркоман по части курения, но у меня не было алкоголизма. В этом разница. По этому поводу вспоминается мудрое изречение апостола Павла: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною». Именно так: «…но ничто не должно обладать мною».

Для чего все это нужно, для чего очищать себя нравственно? А дело в том, что одновременно быть нечестным на руку (а также курить, пить запойно, играть в казино, употреблять наркотики и т. п.) и всерьез служить Богу невозможно. Чтобы в этом убедиться, давайте рассмотрим, как меня обучали лечению на расстоянии.

В какой-то момент ты понимаешь, что Небеса решили тебя научить, например, как лечить рак. Перед твоим мысленным взором возникает геометрическая задача, с которой в реальной жизни ты никогда не сталкивался: какой-то сложный узелок, какие-то ленты Мебиуса, которые надо распутать. Методом проб и ошибок ты задачу решаешь. Тебе подбрасывают другой узелок, третий, десятый. Потом тебе говорят, что ты занимался освоением элементов машинного кода программы лечения рака. В конце концов, тебе демонстрируют ту программу лечения рака, которая получилась на основе распутанных узелков. Тебе дается право лечить рак согласно программе. На такого рода обучение уходит полгода. Оказывается, что кто-то должен пройти весь путь освоения, начиная с машинного кода, а кто-то может получить доступ к использованию этой программы «по лицензии». Например, Галя Шинакова довольно скоро получила право работать с этой программой. Школу машинного кода ей проходить не пришлось.

Теперь можно лечить? Ничего подобного. Надо позаботиться об энергии. Я до сих пор не знаю, о какой энергии или глобальной информации идет речь при этом. Это та «энергия», которую люди получают, прижимаясь к деревьям или подставляя ладони солнечным лучам.

Вот я набрал энергию. Мне показывают рисуночек моего маленького аккумулятора. Далее возникает образ ракового больного, и я получаю команду лечить. Я открываю мысленно какой-то клапан у себя и выбрасываю поток энергии из аккумулятора на пораженный орган пациента. Работает тот самый «третий глаз». Ломит лоб. Я еле стою на ногах, а раковые структуры чуть только дрогнули. Как слону – дробинка!

«Наверху» – совещание. Мне увеличивают аккумулятор в несколько раз. На символической пиктограмме мой аккумулятор больше меня самого…

Откроем форточку, что-то голова закружилась! Хочется, чтобы вы хотя бы отдаленно поняли мое состояние! Я – в Индии среди йогов? Отнюдь. Институт атомной энергии. Сердце советской атомной промышленности. Из окна столовой, где я только что был, виден первый на евроазиатском континенте атомный реактор. Лето. Светит солнце. Обеденный перерыв. У меня есть физическая установка и группа сотрудников. Я знаю на память массу электрона. Идут знакомые ребята с токамака Т-10, машут мне руками. А я отдыхаю и разговариваю с Небесами. Каково?

Долго-долго заряжаю новый аккумулятор, сидя на лавочке рядом со зданием циклотрона. Совершенно посторонняя мысль: «Здесь были получены первые микрограммы U₂₃₅ или в Ленинграде?» Наконец аккумулятор заряжен. Можно работать. Все вылетело за десяток секунд. Знак рака чуть побледнел. Снова увеличивают аккумулятор. Теперь в моей пиктограмме его везут за мной на автомобиле. Стало лучше – хватило минуты на две-три. Так проходили дни. Наконец, на очередной пиктограмме сеанса ясновидения я увидел перечеркнутый красным аккумулятор.

А что вместо него? Проточная схема – человек-антенна. Настроена в резонанс с Самым Главным Источником. Все? Нет, не все. Можно сгореть, если не очистить себя нравственно.

Бог, как это известно из Библии, «ревнив». Он требует от человека, который захотел Ему служить, полной самоотдачи. Служить надо и в понедельник, и в субботу, а отдыхать – когда разрешат. Это отнюдь не рабское подчинение, а осознанная тобой самим необходимость. Служба становится смыслом твоей жизни. Это и есть счастье. Но этому счастью службы надо соответствовать. На мундире не должно быть пятен. Я бросил курить, врать, есть мясо животных, носить кожаные вещи, думать о деньгах, славе и любовницах.

Теперь можно. Начал лечить на каких-то условных моделях, потом на реальных людях, которые болели раком. Конечно, они об этом не знали, но им становилось легче от моих усилий. Все? Ничего подобного. Окончен только первый этап. Нельзя, оказывается, вылечить рак, если заниматься этим только в текущем времени. Когда я впервые услышал об этом, все мое естество физика-экспериментатора запротестовало. Грозная тень Эйнштейна как статуя Командора… И оказывается, не хватало именно этого – умения лечить человека в прошлом и будущем. Я уже тогда понял, что только квантовые корреляции, только сверхсветовые сигналы способны изменить прошлое и будущее. Других механизмов я не знаю. Я в это поверил, начал лечить, и иногда стало получаться.

И самое главное – я узнал и понял, что здоровье телесное подчинено здоровью духовному, и что работаю я на этом поприще под руководством Бога Отца, в рамках Его Программы. И еще ощутил – огромную тревогу за страну и мир в целом. Куда-то мы не туда идем, и надо помогать тем, кому еще можно помочь. Но это уже все темы второй и третьей частей – и квантовые корреляции, и обзор тенденций развития современного общества.

Когда я научился всерьез лечить людей на расстоянии, то перед каждым лечением мне надо было спросить разрешение на лечение у Него. Я спрашивал и на первых порах чаще всего получал РАЗРЕШЕНИЕ. Но по глупости и неопытности я не уловил, что такое разрешение пишется большими буквами. Однажды я задаю какой-то, не помню сейчас какой, вопрос и получаю РАЗ-

РЕШЕНИЕ. Но тут мне пришла в голову мысль, что, пожалуй, этого делать не стоит, и, воспитанный в демократических традициях, я обратился «наверх» со следующими словами: «Господь, я передумал, я не воспользуюсь твоим разрешением потому-то и потому-то». В ответ – полная тишина. Сначала я не обратил на это должного внимания и продолжал что-то свое делать, но потом внезапно понял, что мне перестали идти подсказки, и вообще все перестало получаться. Я забеспокоился, обратился «наверх», но ничего не услышал. Тогда я уже перепугался всерьез, бухнулся на колени и попросил понимания ситуации, чего я такого натворил. Через некоторое время в голове возникла чеканная, величавая и несуетливая мысль, которую я запомнил на всю жизнь.

Когда Я говорю РАЗРЕШАЮ, это означает – ПРИКАЗЫВАЮ.

Можно подумать, что я после этого стал каким-нибудь запуганным, опасающимся сделать роковую ошибку человеком? Поверьте, все иначе. Наоборот, до того, как я понял смысл слова «РАЗРЕШАЮ», я наделал много глупостей по неопытности и нахальству. Помню, я иду с работы домой к метро. Это занимало минут пятнадцать-двадцать. Иду и кого-то лечу. Вдруг мне дается команда: «На сегодня достаточно, ты устал». Тогда меня опекали «учительницы», и я привык относиться к их советам достаточно легкомысленно. И вот я веду себя, как щенок, который с поводка сорвался и понятия не имеет об осторожности, – я мысленно отвечаю: «Ничего со мной не случится, и не такое довелось пережить». И продолжаю свое лечение. Когда я добрался домой, есть мне почему-то совершенно не хотелось, а постель – манила. Я грохнулся на кровать, едва успев раздеться. Конечно, я обратился к своей «учительнице» и попросил что-нибудь сделать. «И вообще, – спросил я, – что со мной происходит?» А она с некоторым ехидством сообщает мне, что «с непослушными всегда приключается беда». – «И в чем же беда?» – спросил я. «Инфаркт у тебя, – сказала она, – лежи и не подпрыгивай». Часа три они меня выводили из этого инфаркта и на несколько дней отлучили от работы. Очень противно лежать бревном и размышлять, хорошо ли умеют на Небесах лечить инфаркт? Оказалось, что хорошо. Рубцов не осталось.

Этот случай иллюстрирует практику отношений Бог-человек. С одной стороны, я шел явно «в режиме наибольшего благоприятствования». С другой – человек должен знать свое место. Иначе возникнет завышенная самооценка. От этого бывают падшие ангелы. Надо поставить все на свои места.

Однажды было так. С вечера зубы побаливали, но вполне терпимо. И вдруг мгновенно заболели так, будто туда сунули раскаленный гвоздь. У меня даже слезы потекли. Я выкрикнул:

– За что?

– Лечи Иванова.

Боль мгновенно прошла. Минут пять я в полном комфорте лечу Иванова. Но вот конец режима. Снова импульсно включилась невероятной силы боль.

– Лечи Петрова.

Боль снова исчезла. Я вылечил Петрова, потом она возникла снова, и я по команде вылечил Сидорова, и она не вернулась. Постепенно и я пришел в себя.

– Почему, Отец, за что?

– Это был урок послушания.

– Но я и так тебя во всем слушаю! Но, знаешь, человек слаб. Иногда забываешь, что Ты рядом. Это все от маловерия. Я очень Тебя прошу, напоминай почаще, что Ты – рядом.

– А что Я сейчас делал? Повторить?

– Нет!!! Я все понял и все запомнил!

– Я рад[9]9
  По аналогии мне вспоминается, что в биографии знаменитого итальянского золотых дел мастера Челлини был такой эпизод. Мальчиком он с отцом сидел у камина. Они смотрели на огонь и вдруг увидели в нем пляшущую саламандру. Челлини-отец сильно ударил сына по щеке. Сын зарыдал. Отец схватил сына на руки и стал его целовать. «Но за что?!» – не утихал сын. «Чтобы ты запомнил свою судьбу, сынок!» – ответил отец.


[Закрыть].

Что я этим всем хочу сказать? Бог есть. Бог намного сильнее и намного умнее тебя и меня. Знай свое место, не забывай, что светишь отраженным светом… Однако, читатель, ты можешь решить, что все объясняется проще: мол, у меня плохие зубы, вот и болят. Ничего подобного! Сейчас, когда я пишу эти строки, мне исполнилось семьдесят лет. Последний раз я лечил зубы лет сорок тому назад. И, тем не менее, милостью Божией, у меня все зубы свои. Правда, я потерял несколько коренных зубов, но с проблемой протезирования пока что не познакомился.

Про зубы хочу рассказать такой случай. Примерно в возрасте двадцати семи лет, устав от несообразностей своей тогдашней московской жизни, я собирался переселиться в новосибирский Академгородок – подальше от московских соблазнов и собственной дури. И хотя у меня были внутренние сомнения – ехать, не ехать, – я сдал приемный экзамен в Институт ядерной физики, кажется, будущему академику Никитину (тогда были такие экзамены!), получил вызов и начал оформлять документы на бронирование жилплощади в Москве. Ребята из Новосибирска посоветовали мне все, что можно, подлечить в столице, поскольку в Академгородке, сказали они, лечат не врачи, а жены сотрудников. Мне нечего было лечить, кроме зубов. Я пошел к зубному врачу, сел в кресло и сказал: «Лечите все подряд». И она начала лечить. Через некоторое время я пришел в себя. Оказывается, я отключился на вторую или третью минуту лечения.

– Ну, вы этим воспользовались хотя бы? – спросил я врачиху.

– А если вы отдадите концы? – резонно заметила она.

Попробовали еще раз – результат тот же. Пришел через пару дней – все то же самое. Я понял, что не судьба мне лечить зубы, а заодно, видимо, не судьба и в Новосибирск ехать. Ведь все серьезные решения мы принимаем на уровне интуиции: незалеченные зубы оказались последней маленькой гирькой, что перевесила чашу весов в пользу «не ехать».

Теперь после моей смерти мои челюсти надо выставить в каком-нибудь медицинском музее – как-никак своеобразный рекорд: сорок лет городской житель не лечил зубы, и они не выпали. Почему? Может, это пример возможностей человека, если он избегает медицины?

Итак, я немного рассказал о том, как нас «наверху» обучают. Я вовсе не уверен в том, что так учат всех, поэтому рассматривайте сказанное в этой главе как личные путевые заметки, обладающие, вероятно, лишь некоторой типичностью. Чем дальше мы будем углубляться в детали, тем более личный характер будет приобретать информация, которую я предлагаю читателю. Как правило, я не знаю надежно, где сказанное верно только для меня, а где – для всех. Поэтому определенная зыбкость имеет место. Я предупредил, а теперь – в дальнейший путь.