Текст книги "Кукла"

Глава 16

Удар – блок – ответный удар – блок – ногой в голову. «Не прошло! Попробуем иначе! Опять блокирует, молодец парень, лучше предыдущих! Блок согнутой кистью, ладонью этой же руки останавливает ногу, срывая дистанцию согнутой кистью в глаз… Отскочил! Жесткий блок локтем по голени атакующей ноги. Сморщился, больно! Теперь голенью своей ноги[3]3
  Удар называется «лай-кик», часто используется в тай– и кикбоксинге.


[Закрыть] по ляжке его опорной. Сводит мышцы? То-то же! Хорошо, однако, держится, не хотелось бы его калечить!»

Сегодня Игорь не пил кисель, выплеснул потихоньку в раковину, поэтому в настоящий момент чувствовал себя превосходно, без отвратительно сковывающей слабости.

«Жесткий блок ребром ладони по кисти атакующей руки, мазок пальцами по глазам… Заморгал! Сбита ориентация! Финт ногой в живот, и ей же сбоку в лицо. Успел отклониться, но часть удара дошла. Мотает головой, прибалдел! Срываем дистанцию, обманный тычок в живот… Поверил, дернулся защищаться… И теперь уже настоящий, прямой правой в челюсть. Готов!»

Пока разминался очередной курсант, Игорь неторопливо оглядывал зал. Казалось бы, чего здесь нового увидишь? Но когда изо дня в день перед тобой только четыре стены камеры да крохотное зарешеченное оконце… Эх, что тут говорить! В зале по крайней мере много солнца, за окном виднеется дерево, разукрашенное желто-красно-зелеными красками осени. На подоконнике уселся воробей, деловито чистящий перышки. Рядом приземлился еще один, наверное, чирикают, обсуждают свои воробьиные дела. Вот бы сейчас на волю, ненадолго, на час всего! Прогуляться по осеннему лесу, подышать запахом прелых листьев, посмотреть на голубое небо, покрытое редкими, легкими облачками! Потом можно и умереть!

Внезапно Игорю показалось, будто в спину впилось сверло. Обернувшись, он встретился взглядом с Блиновым. Глаза Сергеича стали теперь совершенно безумны, горели, как у дьявола. От него шли волны мыслей тяжелых, запутанных, грязных. Игорь улавливал только обрывки:

«…Проклятые щенки… Не надо было… Туда им и дорога… Следы заметены… В городе переполох… Дядя Вася говорит, что ничего… Ублюдки……Верка поверила… Обойдется!»

Из всего этого зловонного потока Игорь понял только, что Блинов совершил какое-то преступление, вероятно, убийство, и не одного человека, следы замел, но боится ответственности.

«Что он так смотрит… проклятая „кукла“!.. Почуял?!. Откуда?.. Возможно!.. Дядя Вася ведь тоже… Вася говорил… нечистая сила… значит, есть?.. Будет клетка, миска, ошейник?.. Чушь!.. Просто гипноз… Дядя опасен… убрать!.. Пашкова тоже… Остальные дураки!.. Не додумаются… Почему „кукла“ так смотрит?.. Знает!!! Не опасен… он давно мертвец… Почему так смотрит?.. Узнать!!! Пригодится!»

– На сегодня бои закончены! – объявил вслух Блинов. – «Куклу» в камеру, – и когда приказ был выполнен, продолжил: – Отрабатываем технику связывания, разобрали веревки! Начнем с наиболее распространенного способа: загибаем противнику правую руку за спину, накидываем на запястья петлю, затем перебрасываем веревку через левое плечо, проведя ее по груди, продеваем под правую подмышку. Затем загибаем левую руку назад и связываем вместе с правой.

Преподнеся этот элементарнейший, давно известный любому курсанту прием как некую высшую премудрость, Блинов немного понаблюдал за исполнением, после чего вышел, оставив старшим вместо себя курсанта Ищенко.

«До конца занятия полчаса! – думал он, быстро идя по коридору. – Перекантуются!»

Когда в камере появился полковник Блинов собственной персоной, Игорь не особенно удивился. Он почему-то чувствовал, что Сергеич придет.

Вошедший плотно затворил за собой дверь и остановился возле порога, сверля «куклу» тяжелым взглядом. Он явно не знал, с чего начать разговор. Ситуация становилась забавной.

– Я хочу с тобой поговорить! – выдавил наконец полковник.

– Что со мной говорить? – усмехнулся Игорь. – Я «давно мертвец», – процитировал он недавно пойманную мысль Блинова.

– Тебя почему взяли? – будто не слыша ехидной реплики, продолжал полковник. – Не мог следы замести?

– В отличие от тебя я не являюсь профессиональным убийцей!

– Знаешь!!! – В голосе Сергеича послышались удовлетворенные нотки. – Так я и думал! Но откуда? Не молчи, гад! Откуда знаешь про пацанов?!

– У тебя все на физиономии написано, ты вроде взбесившейся лагерной овчарки! Всю жизнь жрал тех, кого приказывали, теперь начал всех подряд. Тигр, хоть раз попробовавший человеческого мяса, потом не может без него обходиться, начинает охотиться на людей. Так и ты…

– Я двадцать с лишним лет служил Родине, – сорвался на крик полковник. – У меня восемь боевых орденов, я защищал свой народ, тебя, щенка, между прочим, тоже…

– Ну да, а теперь убиваешь тех, кого защищал, меня, в частности, назначил на роль тренировочного мешка, живой «куклой». Я всю жизнь прозанимался боевыми искусствами, но до подобной мерзости ни за что бы не додумался!

– Ты все равно ничего не докажешь, тебя нет! – оскалился Сергеич. – Нет! Понимаешь?! Я могу говорить здесь что угодно! – Лицо Блинова сделалось абсолютно сумасшедшим. После событий в лесопарке он стремительно погружался в пучину безумия. Была в этом безумии, однако, и определенная система, логика. В нормальном состоянии он ни за что бы не стал откровенничать с «куклой», а сейчас… Почему нет? «Кукле» никто не поверит, а выговориться хотелось ужасно. Где найдешь лучшего слушателя?! С виду – человек: голова, руки-ноги, глаза, уши, а юридически – пустое место. Нет такого больше в Советском Союзе!

– Те щенки сами напросились! – словно в трансе заговорил Блинов. – Их было восемь. Зачем они привлекли мое внимание? Зачем сказали: «Дядя, где ты валялся?»? Не думали, что на такого нарвутся…

Игорь чувствовал, как по мере рассказа этого сумасшедшего убийцы, который почему-то решил здесь исповедоваться, его захлестывает липкая волна отвращения. Лаврентьев и раньше инстинктивно ненавидел инструктора, но теперь!!! Главное – ни капли раскаяния, полное самооправдание, даже довольство собой!

– Что тебе нужно от меня?! – не выдержал наконец он. – Я без того знаю, что ты бешеная собака!

Полковник замолчал, с усмешкой глядя на Игоря.

– Соба-ка, соба-ка! – пропел он. – Пусть собака, зато живая, а ты – труп, я сейчас пойду домой, жену трахну, водки выпью, ты же тут сиди, дожидайся смерти!

– Не волнуйся, за тобой тоже скоро черти явятся!!!

– Со-бака, со-бака, – будто не слыша, снова пропел полковник и, выйдя в коридор, с лязгом захлопнул за собой дверь.

Блинов машинально взглянул на часы. До конца тренировки оставалось пятнадцать минут. Внезапно его обуяло непреодолимое желание кого-нибудь убить. Раньше, на боевых заданиях он делал это механически, добросовестно исполнял грязную, но нужную работу. Вот и все. Теперь Сергеич понял, что убийство может доставлять удовольствие!

«Что мы имеем? – бормотал он себе под нос. „Куклы-куколки“ мои! Лаврентьева? Нет, этого потом! Будет большой эффектный бой. Я покажу щенкам-курсантам, что такое настоящий профессионал. „Куклы“ мои, „кукленочки“! Ба, да вчера ведь новенького привезли! А Артемьев обленился, шляется вечно где-то! За „куклой“ пришлось заместителю ехать. Пойду гляну, что за экземпляр!»

Экземпляр оказался худощавым девятнадцатилетним парнишкой, который бродил по камере из угла в угол, натыкаясь на стены. Солдат первого года службы, он был приговорен к смерти за то, что расстрелял из автомата пятерых своих сослуживцев и, прихватив оружие, удрал из части. Все убитые являлись старослужащими, которые беспрерывными издевательствами и побоями довели «первогодку» до состояния, близкого к безумию. Когда же они обязали сделать из него «девочку», парень не выдержал. Ночью, оглушив дневального ударом табуретки, взял из пирамиды автомат, скомандовал: «Рота, подъем!», приказал всем лечь на пол, пятерых «дедов» поставил отдельно возле стены и длинной очередью отправил их на тот свет. При задержании он отстреливался до последнего патрона, убил замполита, тяжело ранил двух солдат. Приговор военного трибунала был суров – «смертная казнь». В настоящий момент парень находился в состоянии, близком к отчаянию: он чувствовал, что никогда больше не увидит родной дом, отца, мать, а Лариса, поцеловавшая его на прощание нежными губами и обещавшая ждать, выйдет за другого. Друзья же, бывшие друзья, вернувшись со службы, вряд ли помянут добрым словом. «Не служилось сопляку, – будут цедить они сквозь зубы, горделиво побрякивая значками и прочими дембельскими причиндалами. – Вот мы все вынесли!»

Блинов открыл дверь. «Кукла» замер, ошарашенный не столько мощными габаритами спецназовца, сколько его диким взглядом сумасшедшего тигра.

– Хороший мальчик, молоденький! – мурлыкал полковник. – Хочешь жить, правда? Небось девочка дома есть, – продолжал он, не дожидаясь ответа. – Папа, мама… Пошли!!!

Схватив за шиворот опешившего парня, Блинов, не дожидаясь конвоя, выволок его в коридор.

Тем временем курсанты без особого усердия отрабатывали хорошо известный им примитивный способ связывания. Некоторые удивленно перешептывались: «Слышь, Володь, у Сергеича крыша вроде съехала?» – «Не иначе!» – «Я эту фигню еще в училище проходил». – «Я тоже!!!» – «Ну, дурдом!»

Недовольные реплики становились все громче, как вдруг разом стихли. В зале появился инструктор, волочивший за шиворот молодого парнишку с испуганным лицом. Глаза Блинова горели жаждой убийства.

– Отставить упражнение, – скомандовал он, – построиться вдоль стены.

Уголком сознания Сергеич понимал, что «куклы» редкий, дорогой товар. Их следует беречь, используя как можно дольше и плодотворнее. Именно такое указание давали последние инструкции. Но дьявол, уже полностью овладевший его волей, считал по-другому.

– Эта «кукла» говно, ни на что не годится! – словно оправдываясь, сказал полковник. – Объект одноразовый! Поэтому я покажу вам на нем, как эффективно действует удавка.

Парень вскрикнул, пытаясь вырваться, но Блинов сбил его на пол подсечкой, наступил ногой на живот.

– Для роли удавки лучше всего подходит тонкий шелковый шнурок, – как ни в чем не бывало продолжал Сергеич. – Однако, ежели такового под рукой не имеется, можно использовать другие средства, например, брючный ремень. – Перейдя от слов к делу, полковник извлек названный предмет из штанов и высоко поднял над головой, давая группе возможность насладиться лицезрением.

– Ну ты, ублюдок, встать! – пнул ногой Блинов скорчившегося мальчишку.

Тот осторожно поднялся, бегая по сторонам затравленным взглядом. Полковник поигрывал ремешком.

– Для начала собьем ориентацию, – сказал он, не в силах больше оттягивать «сладостный» миг, и изо всей силы хлестнул «куклу» ремнем по глазам.

Тихо охнув, парень закрыл лицо руками, сквозь пальцы просочилась струйка крови.

– Теперь заходим назад, – поучал инструктор. – Натягиваем ремешок. Правая рука начинает движение вперед. Шея противника обхвачена. Начинаем удушение!

Парень конвульсивно забился, из хрипящего рта вывалился язык, показалась пена. Он постепенно опускался на пол. На лице полковника появилось блаженное выражение, губы растянулись в сладострастной улыбке.

– Вот так, вот так! – ласково приговаривал он. – Поняли, как это делается?! – спросил инструктор, отшвыривая в сторону мертвое тело «куклы».

– Бешеная собака… – отчетливо сказал Андрей Ларин, сомнения которого проснулись с новой силой.

– Что?!!

– Я сказал – бешеная собака!!!

– Так-так! – ласково улыбнулся Блинов. – Так-так! Выйди, голубчик, из строя! Сейчас у нас будет показательный спарринг, – еще раз улыбнулся он и напал без предупреждения.

Андрей дрался изо всех сил, вкладывая в бой все свое умение. Интуитивно он чувствовал, что взбесившийся инструктор собирается его убить. Но куда было молодому курсанту против матерого, безжалостного спецназовского волка?!

«Крак» – хрустнув сломанной костью, повисла правая рука, «крук» – произошло то же самое с левой. Андрей пятился назад, пытаясь остановить Блинова ударами ног. Тот тянул время, явно наслаждаясь беспомощностью жертвы. «Хрум» – с треском сломалась нога, и Ларин рухнул на пол. Не торопясь, приблизившись, инструктор принялся яростно избивать упавшего. Группа возмущенно загудела.

– Прекратить!!! – послышался резкий окрик, и обернувшийся Блинов увидел полковника Артемьева, который, стоя у дверей, целился в него из пистолета. – Отойди от парня или пристрелю как бешеную собаку!

Криво усмехаясь, Сергеич отошел.

– Курсант Ларин получил по заслугам, – нагло заявил он. – Оскорбил своего инструктора, нарушил дисциплину. Здесь спецназ, а не детский садик!

– Я буду писать на вас рапорт, полковник Блинов, – официальным тоном сказал Петр.

– Пиши, писатель! – злобно прошипел Сергеич и, резко развернувшись, вышел в коридор…

«Пиши, пиши, сволочь! – бормотал он, двигаясь по направлению к своему дому. – Хрен ты мне чего сделаешь!»

Надо сказать, у полковника имелись определенные основания для подобной уверенности. Спецназ действительно не детский сад. А прилюдно оскорбить инструктора?! Во французском Иностранном легионе за подобные вещи могли вообще шею свернуть. Да, он немного перестарался, может, выговор влепят… Ерунда! Что касается «куклы» – то здесь лишь упрекнут: мол, быстро «сломал», не использовал полностью ресурсы. «„Кукла“ никуда не годная, – тут же возразит он, – присылаете всякое дерьмо, никакой возможности работать»…

Повеселевший полковник шумно ввалился в квартиру.

– Тише, ребенка разбудишь! – сердито предупредила жена.

Блинов не ответил, внимательно разглядывая ее. Подоткнутая юбка (Вера мыла полы) обнажала полные стройные ноги. Сквозь тонкую блузку просвечивала еще крепкая грудь. Внезапно в нем проснулось вожделение.

– Пошли в комнату! – распорядился он.

– Зачем?

– Пошли!

– Ложись, – приказал Блинов, указывая на диван.

Вера опешила. Раньше муж никогда не был таким грубым.

– Толик, я не могу! – жалобно прошептала женщина. – Ты же знаешь, у меня придатки воспалены! Прошу тебя, ну пока…

– Обнаглела, сука! – прокомментировал Сергеич, заткнув рот жене хлесткой пощечиной.

Затем пригнул плачущую женщину головой к полу, задрал на ней юбку, расстегнул штаны…

Справив нужду, полковник развалился на диване, с удовольствием прихлебывая коньяк прямо из горлышка.

Он не слышал, как Вера всхлипывала на кухне, непрерывно повторяя: «Бешеная собака! Бешеная собака!»

Глава 17

После визита инструктора Игорь некоторое время сидел в оцепенении. Внезапно открывшиеся перед ним глубины прогнившей души Сергеича произвели тягостное впечатление. Если в прошлый раз, случайно заглянув в мысли инструктора, он обнаружил там кое-что доброе: любовь к дочке, жене, то теперь этого не было. Личность полковника стремительно деградировала: не по дням, не по часам – по минутам! Человек не может гнить с такой скоростью. Впрочем… В инструкторе и раньше было мало человеческого, а ужасное преступление, в совершении которого бессвязно признался Блинов, стало последним толчком, окончательно сбросившим его в бездну, откуда нет возврата.

– Привет, узник! – услышал Игорь веселый голос, и в камеру ввалился сияющий Артемьев.

– Привет, – удивленно отозвался он.

– Давай выпьем на радостях! – продолжал Петр, вытаскивая из сумки бутылку водки.

– Какие у «куклы» радости, – криво улыбнулся Лаврентьев. – Меня юридически не существует, «приговор приведен в исполнение».

– А вот не угадал! А вот не угадал! – веселился полковник. – Но пока не выпьешь – не скажу!!!

«Неужели этот тоже рехнулся?» – подумал Игорь. Тем временем Артемьев раскладывал по тарелкам закуску: свежие помидоры, огурцы, бутерброды с салом. Устроив все как полагается, он удовлетворенно оглядел дело рук своих и разлил водку по стаканам.

– За новую жизнь! – провозгласил полковник тост и залпом выпил.

Игорь механически последовал его примеру. С отвычки водка застряла в горле, Лаврентьев закашлялся.

– Огурчиком ее, огурчиком! – поучал Петр. – Теперь бутерброд с салом. Вот так! Закуривай! – протянул он пачку «Космоса».

Выпитая водка костром разгоралась в желудке. Расслабившийся Игорь с наслаждением затянулся сигаретой.

– Ты больше не будешь «куклой», – уже серьезным тоном сказал Артемьев.

– Что?!

– Да, не будешь! Я разобрался в твоем деле, мне сразу показалось, будто там что-то нечисто! Менты заслужили свою участь, пусть не по государственным законам, а по совести, но заслужили!!! Подонки! Их коллеги меня тоже пытались убрать, когда я начал распутывать этот вонючий клубок. Только не на того нарвались!

Игорь замер, не веря своим ушам. Такое бывает лишь в сказках да советских кинофильмах про чекистов. Господи, неужели правда?

– Меня оправдают? – хрипло спросил он.

– Нет, – как-то сразу потускнев, хмуро ответил Артемьев. – К сожалению, это невозможно. Юридически – ты мертв!

Вспыхнувшая было надежда сменилась безграничным отчаянием, затем злостью: «Он что, гад, издеваться сюда пришел?»

– Я не издеваюсь, Игорь, – словно отвечая на его мысли, тихо сказал полковник. – Просто мы с Шефом нашли другой путь. Игорь Лаврентьев казнен, пусть так, зато вместо него родится Николай Александров. Видишь, – помахал он в воздухе новым паспортом, в котором не хватало только фотографии. – Тебе сделают пластическую операцию, составили легенду. – Петр достал из-за пазухи пачку машинописных листов. – Вот она, готовая, изучи на досуге, можешь подкорректировать. Я объяснил Шефу обстоятельства дела, рассказал, какой ты мастер. Он нормальный мужик, понял! Изменив личность, ты станешь инструктором спецназа по рукопашному бою. Настоящие мастера встречаются редко, нельзя ими разбрасываться, но главное – в другом: ты мне действительно понравился еще тогда, в камере. Мог убить, а не убил, хотя чего терять смертнику?! Именно это меня озадачило, заставило задуматься – так ли все было на самом деле, как написано в документах?..

Игоря захлестывали волны радости, облегчения. Ушла смерть! Смылась, костлявая! Он выйдет из клетки, сможет ходить по осеннему лесу, дышать запахом прелых листьев. Будет много солнца, вместо тех жалких, робких лучиков, пробивающихся к нему через решетку. Будет небо – ярко-голубое, чистое, с легкими облаками. Будут щебет птиц и аромат цветов, улыбки девушек и тихая музыка «Битлз»…

– Еще пить будешь? – спросил Артемьев.

Игорь отрицательно покачал головой.

– Правильно, не надо, я тоже решил завязывать, – полковник вылил остатки водки. – Почувствовал я, что спиваться начинаю, и решил: «Не умеешь пить – не пей совсем!» Васька того же мнения придерживается! Какой Васька? Да кот! У меня ведь, кроме него да дяди Коли, никого нет. Умный такой, зверюга! Все, говорю, Вася, пьянству бой! Мяу, – отвечает он. И, представь себе, на аптечный ящик, где валерьянка хранится, больше не смотрит. Ей-Богу, не вру! Мы с тобой чем-то похожи: ты – один, я – почти один. Знаешь, что думаю? Когда все формальности утрясем, переедешь жить ко мне. Вдвоем, вернее, втроем: я, ты, Васька – будет веселее! – Полковник радостно рассмеялся. – Правда, здорово?! Хочешь, анекдот расскажу. Слушай: иностранный разведчик получил такое задание: по прибытии в Москву найдешь нашего резидента, улица Строителей, дом восемь. Позвонишь три раза, скажешь пароль: «Не хотите ли получить в морду?» С этими словами обойдешь все квартиры в доме, я не помню, в какой он сейчас живет. От кого не получишь, тот и резидент… Ха-ха-ха, классно, да?! Или вот еще. Брежнев выступает по телевидению: по Москве распространяются ложные слухи, будто вместо меня в машине возят чучело. Заявляю ответственно: это клевета! На самом деле вместо чучела возят меня! Ха-ха-ха, ты почему не смеешься, Игорь? – удивился полковник, заметив хмурое выражение на лице Лаврентьева.

– Так, вспомнил кое-что из прошлого.

– О прошлом, брат, забудь, нет его больше, да и не стоит оно воспоминаний. Володю только жалко, а остальные… Взять хотя бы дружка твоего бывшего, Медведева! Редкостная мразь! Знаешь, как я его расколол? Пальцем не тронул, клянусь, только подробно описал одну средневековую пытку, в свое время где-то вычитал, почему-то врезалась в память! Моментально все выложил, чуть слюнями не захлебнулся! Или баба, что тебя сдала! К этой шкуре я вовсе не пошел, боялся, не удержусь, удавлю суку! Откуда такие берутся?.. – Полковник, в свою очередь, тоже помрачнел. – Был у меня друг, близкий, я, головой рискуя, его от трибунала спас, а он, знаешь, чем отблагодарил со временем? Донос написал! Народ сплошь гнилой пошел! Совсем недавно восьмерых мальчишек убитых нашли, руки-ноги поломаны, шеи свернуты. Кому это понадобилось? Зверье!!!

– В лесопарке? – спросил Игорь.

– Что?

– В лесопарке, говорю, нашли?

– Ну да, а откуда ты можешь знать?

– Так, почему-то пришло в голову.

– Угадал, именно там. – Артемьев взглянул на часы. – Ладно, дружище, заговорились мы с тобой! Сегодня еще куча дел, да и кот некормленый. Изучай легенду, до завтра!

Пожав Игорю руку, полковник вышел. В первую очередь он направился к себе в кабинет, где накопилась уйма работы, заброшенной во время расследования дела Лаврентьева. По причине хорошего настроения работалось легко, быстро. С тем, на что раньше уходил целый день, Петр управлялся за час, будто принял сильнодействующий допинг. К концу рабочего дня он почти закончил с делами. На завтра оставалась сущая ерунда. Перед уходом домой захотелось немного расслабиться.

– Леночка! – ласково позвал он в телефонную трубку. – Срочно зайди ко мне, есть важное поручение!

Петр развалился на стуле и закурил сигарету, предвкушая удовольствие. Однако при виде девушки хорошее настроение улетучилось. Смертельная бледность покрывала симпатичное личико, на щеках виднелись следы смытой слезами косметики, волосы были уложены кое-как, а в глазах горела лютая ненависть!

– Лена, ты заболела?! – вскочил с места полковник. Мысли о сексе сразу исчезли. – Я могу чем-нибудь помочь?!

– Это кто-то из ваших! – яростно сказала Лена. – Проклятые убийцы!!! Ненавижу!!! – Девушка истерически зарыдала.

– Ну что ты, что ты, – успокаивал ее полковник, прижав к груди заплаканное лицо и осторожно гладя растрепанные волосы. – Перестань, ты у нас большая девочка, умная! Вот, молодец, хочешь коньяка?

Лена, всхлипывая, кивнула. Рука ее дрожала, и коньяк едва не вылился на юбку. Все же спиртное оказало свое воздействие, девушка немного успокоилась.

– Сын моей сестры был там, в парке, среди убитых! Единственный сын, понимаете? Таня растила его без мужа, родители у нас давно умерли. Теперь Федя в морге, а она в больнице. Острый сердечный приступ. Если Таня умрет – я останусь совсем одна.

– Ужасный случай! – искренне посочувствовал полковник. – Найти бы этих сволочей!!!

– Не сволочей, а сволочь! – дрожащим голосом поправила девушка. – По словам следователя, действовал один человек, профессионал!!! Кто-то из ваших громил!

– Мало ли людей умеют так… – начал было Петр, но замолчал, внезапно осознав: «Действительно, очень мало!»

– У Феди была сломана нога, он полз к кустам, пытаясь спастись. Убийца догнал его и задушил…

– Если из наших – тем лучше, – спокойно сказал Артемьев, – будет легче найти. А сейчас иди домой, ложись спать, я позвоню твоему начальству!

Когда Лена вышла, он налил себе полный стакан и залпом выпил. Пропади все пропадом, что за мир такой поганый! Какая нелюдь это сотворила?! Тут в голове мелькнула смутная догадка. «Ну нет, не может быть», – отмахнулся от нее Артемьев, но догадка не уходила, постепенно превращаясь в уверенность.