Текст книги "Тьма бывает и в полдень (сборник)"

Глава 3

Психиатрия не способна убедительно объяснить происходящее. Претендующая на роль науки, она является лишь феноменологией, собирательницей из ряда вон выходящих фактов… Священник Родион пишет:

– Мне приходилось не раз посещать психиатрические больницы, где наряду с душевнобольными содержатся и бесноватые. Современная безбожная психиатрия не умеет отличать больного от одержимого.

Юрий Воробьевский. Путь к Апокалипсису. Стук в Золотые врата

Психиатры к бесноватым относятся как к людям с обычными повреждениями психики. «Лечат» их таблетками и уколами.

Священник Григорий Вахромеев. Оружие на дьявола. Как защититься от чародеев

Ермолов опешил. Он был уверен на двести процентов, что никогда прежде не встречал этого человека, тем более в Чечне. Откуда лысый знает о базе под Грозным? Да еще сравнивает с «общим отсеком»?.. Владимир перенесся мыслями в прошлое: комфортом база не отличалась. Строили ее на скорую руку из подручных средств: брезента, кусков шифера с разбитых домов, досок от снарядных и патронных ящиков, списанных кузовов, тентов и прочих отходов войны. Солдаты прозвали базу «Шанхаем». В дождливую пору расположенный на жирном черноземе «Шанхай» превращался в непролазную топь. Пройдет мимо машина, и ты в грязи по уши. Мыться негде, а оттираться бессмысленно. Глубже вотрешь. Жди, пока засохнет да само отвалится… После взятия Грозного и Гудермеса разведрота под командованием капитана Свиридова воевала в горах, а сюда возвращалась на отдых на «улицу» Спецназовская. Да, в «Шанхае» имелись и названия «улиц»: Дзержинская (где расквартировывались бойцы дивизии имени Дзержинского), Штабная, Госпитальная[33]33
  Описание базы под Грозным, сделанное воевавшим в Чечне офицером-спецназовцем. См.: журнал «Русский дом», 1998 г., № 6, с.5.


[Закрыть] и т. д. Неуютен был «Шанхай», но псих прав – острое отделение ПНД № 3 хуже!

– Мы знакомы? – осевшим голосом спросил Ермолов.

– Конечно! – хихикнул мужичок. – Я со многими знаком: и с безногим калекой Сашей Свиридовым, и с сестрой его покойной, Ольгой!

– Кто же ты? – удивился Владимир, незаметно включая диктофон, припасенный в кармане как раз на такой случай.

Вместо ответа лысый странным образом сложил ладони перед собой и торжественно поднял руки к лицу, затем рванул отвороты пижамы:

– Гляди!

Пораженный Ермолов увидел на чахлой обнаженной груди три тщательно вытатуированных тушью иероглифа:

Гортанным чужим голосом мужичонка раздельно продекламировал:

– «Ре сильно обрадовался. Он сказал Эннеаде: «Ликуйте! Падите ниц перед Гором, сыном Исиды!» И Исида сказала – Гор стал Правителем. Боги Эннеады торжествуют, небо радуется. Они берут свои венки, когда они видят Гора, сына Исиды, который стал Великим Правителем Египта».

– Бред сивой кобылы! – презрительно фыркнул Владимир.

– Бред, говоришь? – сощурился лысый, напрочь отбросив торжественность. – Гм, ты лучше дай послушать запись на диктофончике своему дружку Половинкину. Он как раз специализируется на подобном бреде. Кхе-кхе, «Египетском бреде», как изволят выражаться наши уважаемые доктора.

Ермолова прошиб ледяной пот. Его старый приятель Сергей Половинкин, студент четвертого курса исторического факультета МГУ, действительно всерьез увлекался историей Древнего Египта, собирая где только возможно соответствующую литературу.

– Ты прям кладезь премудрости, – справившись с волнением, задумчиво молвил Владимир.

– Ага, кладезь! – охотно поддакнул псих.

– Тогда ты знаешь о причине смерти Ольги?

– Ф-ф-ф! Естественно!

– Кто?! Как?! Говори! – подался вперед Ермолов.

– В другой раз, – широко зевнул лысый и замолчал, впав в прострацию. Глаза его сделались пустыми, бессмысленными. Зрачки сузились до размеров макового зернышка. Лицо побелело. Владимир с силой встряхнул лысого за руку, но тот никак не отреагировал. Еромолова поразила необычная холодность кожи странного пациента. Температура, как пить дать, ниже нуля. Однако он не умер, о чем свидетельствовало ровное, неглубокое дыхание. «Такого не может быть! – испуганно подумал бывший спецназовец. – Или я сам рехнулся?!»

– Вона ты где, красавчик! – неожиданно услышал он за спиной заплетающийся голос Козицкой. – Пошли выпьем!

Ермолов повернул голову. К нему пошатываясь приближалась пьяная вдребадан Любаня.

– Кто этот человек? – спросил Владимир.

– Как кто? Шизик! – убежденно сказала медсестра.

– Я имею в виду, кто по профессии? Ученый? Историк?!

– Ой, уморил, лапуля! – зычно расхохоталась Филипповна. – Историк, ядрена вошь! Да он всю жизнь в говне проковырялся! Сантехник. Гы! Унитазный мастер! Образование семь классов. А зовут Семен Уткин. В соседнем доме со мной живет. Уж я-то его знаю как облупленного! Ладно, хорош херней страдать! Пшли пить! Ты, между прочим, обещал!

– Ну пошли, раз обещал! – обреченно согласился Ермолов…

* * *

Любовь Филипповна провела Владимира в заваленную изношенными матрасами кладовку, жестом предложила садиться, вытащила откуда-то из угла початую бутылку, пару стаканов, наполнила каждый до краев, состроила глазки и с хриплым кокетством провозгласила тост:

– Ну, вздрогнули! Чтоб х… стоял да деньги были!

«Все предусмотрела грымза старая. Даже матрасы», – с неудовольствием отметил бывший спецназовец. Тоскливо вздохнув, он осушил свою порцию. Утешало лишь одно обстоятельство. Любаню развозило буквально на глазах. Вечная сексуальная озабоченность медсестры сменялась сопливой апатией. Еще стакан-другой, и дурдомовская Мессалина[34]34
  Жена римского императора Клавдия, прославившаяся как редкостная развратница. В конце концов императору так надоело слушать доклады придворных, что у его жены любовников больше, чем волос на голове, что он приказал отсечь ей голову (см.: Григорий Климов. Князь мира сего, с.142).


[Закрыть] отключится. Тогда можно спокойно сматывать удочки. Но сперва хотелось бы прояснить некоторые детали.

– Уткин бывал когда-нибудь в Чечне? – как бы невзначай поинтересовался Владимир?

– И-де? – недоуменно вытаращилась багровая от спиртного Филипповна.

– В Чечне, на войне! – терпеливо повторил Ермолов.

Козицкая разразилась истерическим смехом, перемежаемым зверской икотой.

– На в-войне, и-ик! – всплескивая руками, взрыгивала она. – Ну ты, Вовик, юм-морист, и-ик! Жванецкий, и-ик! Да Уткин лет шесть из психушки п-практически н-не вылез-зает! И-ик! В-вернется д-домой, п-передохнет н-недельку. П-ппотом чего-нибудь от-тмочит и с-снова к нам, и-ик! В п-прошлый раз по-покрушил в к-квартире всю м-мебель, а на д-ддесерт вышвырнул с д-десятого этажа л-любимую б-болонку своей сестры! П-попал точно на крышу машины нашего участкового, и-ик! Вот к-крику-то было! Умора! И-ик!

– Давай выпьем, полегчает! – лукаво предложил Владимир, разливая водку по стаканам.

– Ок-кей, м-милашка, и-ик!

Последняя доза подействовала на Козицкую оглушающе: глаза сошлись у переносицы, губы обвисли, координация движений полностью разрушилась. Вознамерившись почесать щеку, она едва не выколола себе пальцем глаз.

– Что скажешь о Кудряшкине? – отбросив предосторожность, напористо спросил Ермолов.

– К-кобель в-в-взбес-сившийся! Д-думает ис-с-ключительно ч-через яйца! – клюя носом, пробубнила Любаня.

– Так трахнись с ним. Карьеру сделаешь! – подначил Владимир.

– Н-нет уж! Н-ни з-за к-какие к-коврижки!

– Почему же?!

– Из-звращенец е…тый! К т-тому же ему м-молоденьких п-подавай!

– Вроде той, которой ты сегодня сульфу всадила? – Ермолов интуитивно чувствовал, что почти приблизился к цели, еще чуть-чуть и… Но тут медсестра, очевидно дойдя до кондиции, повалилась на матрасы и оглушительно захрапела. Раздраженно матюгнувшись, Ермолов вышел в коридор, где лицом к лицу столкнулся с одним из «косящих» от армии призывников, который направлялся в сторону туалета.

– Постой-ка, мальчик! – вспомнив свое недавнее намерение побеседовать с «косилами», окликнул его Владимир. «Косила» испуганно вздрогнул, втянув голову в плечи. Большинство санитаров ПНД № 3 отличалось маниакальной тягой к рукоприкладству, а об этом фронтовике-спецназовце, недавно в одиночку уделавшем пятерых коллег-бугаев, вообще ходили страшные легенды, хотя он ни разу пальцем не тронул больных.

– Не бойся. Я не кусаюсь! – заметив исполненный ужаса взгляд парнишки, усмехнулся Ермолов. – Мне нужно тебя кое о чем расспросить. Ты в сортир намылился?

– Да, покурить хотел.

– Идем вместе.

* * *

В туалете для ходячих пациентов диспансера резко воняло хлоркой, однако ни Ермолов, ни «косила», представившийся Колей, на запах внимания не обращали. Привыкли. Облокотившись о стену, Владимир сунул в рот сигарету, а другую протянул Коле.

– Вы правда в Чечне воевали? – робко спросил призывник, пока Ермолов прикуривал.

– Да.

– А дедовщина там была?

Бывший спецназовец изумленно поднял глаза, но тут же сообразил: мальчишка не желает идти в армию главным образом из-за дедовства. Что ж, его можно понять. Действительно мерзкое явление.

– У нас в разведроте нет, – выпустив струйку дыма, ответил он. – А в остальных частях… Гм, где как! В основном у тыловиков, пороха не нюхавших. С жиру бесились, сволочи!

– Понятно, – смущенно потупился Коля.

– Я, собственно, о другом хотел потолковать, – помедлив, сказал Ермолов. – Затем и шел в ваш угол, да Любка-шалава помешала. Впрочем, с глазу на глаз даже удобнее. Ты знаешь «бороду»?

– Кого?

– Заместителя главного врача Кудряшкина.

– Конечно.

– Мне тут говорили, будто он извращенец?

Призывник, спрятав глаза, неопределенно пожал плечами.

– Послушай, хлопец, не надо в кошки-мышки играть! – рассердился Владимир. – Выкладывай всю правду! Ну?!

Коля упорно молчал, мелко подрагивая коленями.

– Предлагаю взаимовыгодную сделку, – сменив тактику, вкрадчиво произнес бывший спецназовец. – Вас, я слышал, частенько санитары зашибают? Так вот, будешь со мной откровенен – дам поддержку. Тебя и твоих друзей ни одна падла тронуть не посмеет. Согласен?!

– Я толком не знаю! – тихо молвил «косила». – Только слышал краем уха.

– О чем?

– О молодых девчонках в отдельных палатах…

– Можешь с ними побеседовать? А то со мной они не желают откровенничать!

– Зачем вам?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – улыбнулся Ермолов. – Ну так как?

– Хорошо, – согласно кивнул Коля. – Поговорю. Когда вы снова заступаете на дежурство?

– Послезавтра вечером. Смотри, парень, не подведи. А ежели санитары полезут – популярно объясни. Вова Ермолов запретил вас обижать. Тому, кто не послушается, он живо кишки на уши намотает. Усек?

– Да.

– Отлично. Теперь возвращайся в отсек. Нас не должны видеть вместе.

Коля двинулся было к двери, но вдруг замер на полпути:

– Будьте осторожны с Уткиным, – еле слышно шепнул он. – Это очень опасный тип. В нем постоянно чувствуется нечто жуткое, нечеловеческое, и, похоже, он что-то против вас замышляет. Когда вы ушли пить водку с медсестрой, Уткин сразу вышел из ступора, перекосил рожу и прорычал страшным, не своим голосом: «Сержантик ищет неприятностей. Придется наказать! И не только его! Всех вас!»

– Наказать! Ишь, Геракл выискался! – пренебрежительно фыркнул Владимир. – Кишка тонка! Тем не менее спасибо за заботу. Ну иди, иди!

«Вербовка агента прошла удачно, – оставшись в одиночестве, мысленно констатировал бывший спецназовец. – Поддержка для «косил» – мощный стимул. Санитары им впрямь прохода не дают. Куражатся как заблагорассудится!.. Уткин… Гм, действительно загадочная личность. Сантехник с образованием семь классов рассуждает о Древнем Египте, рисует на груди непонятные иероглифы. И… слишком много знает! Допустим, о Свиридовых он слышал здесь, в психушке. Из которой, по словам Филипповны, годами не вылезает. Бормотня о Горе, Исиде – заурядный бред. Запомнил случайно имена египетских божеств, облек в форму якобы древнего эпоса… Иероглифы на груди – просто бессмысленные закорючки, поза. Да Бог ты мой! Психи не на такие выкрутасы способны! Ледяная кожа… Организм душевнобольного – вещь непредсказуемая. Но с какого хрена он знает Половинкина, живущего на другом конце города, мое воинское звание, базу под Грозным и даже ее неофициальное название?! Я ведь тут ни с кем не делился армейскими воспоминаниями, а «Шанхай» по телевизору точно не показывали».

Так и не найдя вразумительных ответов на данные вопросы, Ермолов досадливо сплюнул на пол. «Нужно завтра обязательно встретиться с Серегой», – решил он, выходя в коридор… Остаток ночи прошел без приключений…

Глава 4

И думал я, слепец, что знаю все и вся. Но потом… когда я прозрел, то очень и очень жалел – ох, как жалел! – что я не знал этого раньше.

Григорий Климов. Князь мира сего

Утром, вернувшись со смены домой, Ермолов вздремнул пару часов, принял контрастный душ, побрился, выпил три чашки крепкого кофе, съездил в институт, поспев как раз к началу важного семинара, и после занятий, ближе к вечеру, навестил Половинкина. Сергей встретил приятеля радушно, с ходу предложив «раздавить баночку домашнего вина», присланного родственниками с Кубани. С момента последнего визита Ермолова обстановка в квартире студента МГУ существенно изменилась: бесследно испарились многочисленные статуэтки древнеегипетских божков и безобразные ритуальные маски. Исчезли широкоформатные цветные фотографии сфинксов и фресок в усыпальницах фараонов. На стенах висели православные иконы. Однако Владимир поначалу не обратил на это особого внимания. Глотнув из вежливости терпкого красного вина, он незамедлительно перешел к делу:

– Вот, Серега, бред шизофреника, касающийся древнеегипетской тематики. Может, тебя заинтересует?

Ермолов включил диктофон на проигрывание:

– «Ре сильно обрадовался. Он сказал Эннеаде: «Ликуйте! Падите ниц перед Гором, сыном Исиды!» И Исида сказала: «Гор стал правителем Египта. Боги Эннеады торжествуют», – закаркал в наступившей тишине неприятный голос Уткина.

– Бред шизофреника, говоришь? – переспросил Половинкин, дважды прослушав запись от начала до конца. – Кто он? Профессор-египтолог?

– Нет, – отрицательно покачал головой Ермолов. – Слесарь-сантехник по фамилии Уткин. Образование – семь классов. Мне кажется, он это сам сочинил…

– Напрасно кажется, – возразил студент МГУ, снял с полки небольшого формата книжицу в зеленовато-коричневом бумажном переплет[35]35
  Сказки и повести Древнего Египта. Издательство «Наука». Ленинград, 1979.


[Закрыть] заглянул в оглавление, перелистал и ткнул пальцем в середину страницы под номером сто двадцать восемь: – Читай вслух!

– «Ре сильно обрадовался. Он сказал Эннеаде: «Ликуйте! Падите ниц перед Гором, сыном Исиды…» – недоуменно начал Владимир и, быстро пробежав глазами остальное, воскликнул: – Господи Боже! Один к одному! Но как! Откуда! Что за чертовщина?!

– Древнеегипетская повесть «Тяжба Гора и Сета», – задумчиво потер переносицу Сергей. – Подлинник (папирус второй половины Нового царств[36]36
  Новое царство – период истории Древнего Египта с XVI по IX век до н. э.


[Закрыть] хранится в Британском музее… Ты правду говорил насчет сантехника с образованием в семь классов?

– Ей-Богу!

– Гм, занятно, а больше ничего странного не заметил?

– Необычная татуировка на груди…

– Можешь воспроизвести?

– Попытаюсь, – наморщив в напряжении лоб, Ермолов старательно вычертил на листе бумаги:

– Абракадабра, да? – с надеждой спросил он.

– Отнюдь, – нахмурился Половинкин. – Стереотипная группа иероглифов, стоящая после царских имен. В переводе означает: «Жизнь, здоровье, процветание».

– А еще он делал вот так, – растерянно пробормотал Владимир, сложил руки ладонями вместе, как Уткин, и поднял к лицу.

– Господи Иисусе! – Смертельно побледнев, Сергей торопливо перекрестился. – Не повторяй ни в коем случае! Это ритуальная поза Гора, покровителя черной магии. Активно используется современными сатанистами. Один из их главных идеологов Алистер Кроулл[37]37
  Алистер Кроули (1875–1947) – знаменитый маг, извращенец и наркоман. Один из идеологов современного сатанизма. Великий магистр оккультного ордена «Голден стоун». Написал так называемую «Книгу законов», где речь идет о начале «новой эры», связанной с приходом сатаны. Кроули именовал себя «мэтр Теон», «Господин Зверь», и подписывался тремя шестерками. Любил рядиться в одежды древнеегипетского мага.


[Закрыть] в своей писанине неоднократно возвещает о «начале эпохи Гора», то есть времени властвования черномагических сил, или, проще говоря, – царстве сатаны.

– Почему сатанинская символика так тесно связана с египетской? – полюбопытствовал Ермолов.

– Пресловутое «культурное наследие» Древнего Египта насквозь пронизано бесовщиной, – криво усмехнулся Половинкин. – Открытия египтологов, расшифровка магических письмен, найденных в долине Нила, вдохновляли многих мистиков-оккультистов. Некоторые даже пытались (иногда не без успеха) восстановить практику колдовства и фетишизма, характерную для угасшей цивилизации.[38]38
  См.: Юрий Воробьевский. Путь к Апокалипсису. Стук в Золотые врата. М., 1998, с. 94–95.


[Закрыть]

– Чего ж ты, друг ситный, такой пакостью увлекаешься? – возмутился Владимир.

– Увлекался, – печально поправил Сергей. – По молодости да по глупости. Теперь, наконец, поумнел… Да, насчет Уткина. Держись от него подальше! Голову даю на отсечение – твой сантехник одержимый!

– А?! – не понял бывший спецназовец.

– Одержимый нечистым духом, попросту бесом, – разъяснил Половинкин. – Вот откуда и цитаты из забытого, известного лишь кучке узких специалистов древнего манускрипта, и ритуальный жест Гора, и правильно вытатуированные иероглифы. По свидетельству святого Иоанна Кассиана: «Бесноватые, когда охвачены нечистыми духами, говорят и делают, чего не хотят. Или бывают вынуждены произносить то, чего не знают». Кстати, засевший в Уткине демон не случайно славословил Гора. Вспомни Николая Аверина, убившего в 1993 году трех монахов в Оптиной пустыни. Он тоже одержимый и тоже постоянно демонстрирует позу Гора. Я видел собственными глазами в телепередаче «Русский дом[39]39
  Передача «Русский дом», где показывали убийцу-сатаниста Аверина, вышла в телеэфир в 1996 г. Ее запись можно найти на видеокассете «Разгул Беззакония, ч. 2».


[Закрыть]

– Ты уверен насчет одержимости? – недоверчиво проворчал Ермолов.

– Абсолютно! Да посуди сам: и Уткин, и Аверин люди малограмотные. Они просто не могли самостоятельно разузнать подобные оккультные тонкости, тем паче древнеегипетские…

Некоторое время оба молчали.

– Безбожное, инфернально[40]40
  Дьявольское, адское.


[Закрыть] время, – слегка пригубив вино, угрюмо продолжил Сергей. – Запихнули одержимого в дурдом, приклеив наукообразный ярлык. Какой, кстати, не знаешь?

– Кажется, «египетский бред».

– Так я и думал! А между прочим, в дореволюционной России существовали надежные способы, позволяющие отличить больного от бесноватого. Например: перед подозреваемым в одержимости ставили десять одинаковых стаканов. Девять со святой водой, один – с простой. Бесноватый, сколько бы попыток ни предпринимал, всегда выбирал стакан с простой водой. Одержимость, подобно физическим заболеваниям, имеет разные стадии. Большинство одержимых в начальной или средней стадии осознают свое несчастье, ездят на отчитку[41]41
  Отчитка (или Экзорсизм) – обряд изгнания дьявола. На это способны лишь немногие отмеченные Богом священнослужители, как, например, архимандрит Кирилл (Павлов) или игумен Герман в Троице-Сергиевой лавре.


[Закрыть] но некоторые угнездившегося в них беса не беспокоят, покорно выполняют его волю, вполне совпадающую с желаниями погибающего. Тогда одержимость становится полной и на свет являются монстры, совершающие чудовищные преступления: типа Аверина, вампира Джумгалиева или Чикатило. При государе императоре их держали в монастырях, на цепях (по всей вероятности, такой одержимой была широко известная Салтычиха[42]42
  Салтычиха – Дарья Ивановна Салтыкова (1730–1801), помещица, зверски замучившая 139 крепостных. В 1862 г. отдана под суд. В 1768 г. приговорена к пожизненному заключению в тюрьме Ивановского монастыря, где и умерла. О ее пребывании там сохранился письменный рассказ очевидца: «Она содержалась тогда в подземной тюрьме, выглядывала через решетку в окошечко, визжала, ругалась и плевала на нас. Ее никогда не отпирали и еду подавали в это самое единственное окошечко. Мне было тогда лет восемь. Я ходил в монастырь с матерью и хорошо все помню» (цит. по: Гиляровский В.А. Москва и москвичи. Минск, 1981, с.119). В конечном счете, монахам вроде бы удалось изгнать или по крайней мере усмирить бесов, и Салтыкову незадолго до смерти перевели из подземелья в келью.


[Закрыть] а в наше время отправляют в дурдома, откуда не слишком сложно удрать при желаниии.[43]43
  В 1989 г. Николаю Джумгалиеву, например, удалось сбежать даже из Ташкентской психиатрической больницы строгого режима. (См.: Юрий Воробьевский. Путь к Апокалипсису. Стук в Золотые врата, М., 1998, с. 162–163.)


[Закрыть] Чикатило, правда, расстреляли, однако нынешние правители, выслуживаясь перед Советом Европы, заморозили исполнение смертных приговоров…

– Уткин пока убил лишь болонку, – возразил Владимир. – Вроде не за что стрелять по закону, хотя собачку жалко!

– Вот именно, пока, – подчеркнул Сергей. – Ох, чует сердце, наворотит он делов!

* * *

Владимир расстался с Половинкиным в начале одиннадцатого вечера. Доехав на метро до своей станции, он не стал дожидаться троллейбуса, давным-давно не придерживающегося расписания, и решил прогуляться пешком. Благо идти было недалеко – три остановки. На плохо освещенной, полутемной улице моросил нудный дождик. Под ногами хлюпали грязноватые лужицы. Сырой ветерок облеплял лицо влажной паутиной. Ермолов вынул из пачки сигарету, намереваясь закурить, но она мгновенно намокла.

– Тьфу, черт! – выругался Владимир, раздраженно отшвыривая в сторону одрябшую, расползшуюся сигарету.

– Паршивая погодка!

Рядом плавно притормозила черная «девятка».

– Привет, Вовка, не узнаешь? – услышал бывший спецназовец знакомый голос. Обернувшись, он увидел Вадима Рудакова, дружелюбно улыбающегося ему сквозь приоткрытое окно машины. С Вадимом они когда-то вместе занимались в секции карате. Рудаков был старше Ермолова на два года, но тренировался менее успешно, дослужившись только до коричневого пояса.

– Давай подвезу, – радушно предложил он, распахивая дверцу. – Ты все там же живешь?

– Ага! – подтвердил Владимир, усаживаясь на переднее сиденье.

– Чем занимаешься? – поинтересовался Вадим, трогая с места.

– Учусь в медицинском институте, подрабатываю санитаром в ПНД № 3. А ты?

– Долгая история, – уклонился от ответа Рудаков и вдруг нехорошо оживился: – Постой, постой! В ПНД № 3, говоришь?

– Ну да.

– Ты часом не знаешь там толстую бородатую обезьяну по фамилии Кудряшкин?

– Знаю.

– Что можешь о нем сказать? – не отставал Вадим. В голосе парня звучали злые нотки.

– Поганый тип, – не раздумывая ответил Владимир. – На хрена он тебе сдался?

– Кудряшкин пытался вчера из меня буйного дурака изобразить, на принудительное лечение отправить! – сквозь зубы процедил Рудаков. – Хамил, сучара! Обзывал!.. Надеялся спровоцировать на ответную грубость да штампануть клеймо: «Опасен для окружающих». Я еле удержался от соблазна сломать ему хребет!

– Ты не путаешь? – усомнился Ермолов. – Слишком уж… Как бы получше выразиться? Слишком заумный способ. И принудительное лечение сейчас вроде отменили.

– Ничего подобного, – возразил Вадим. – Способ старый, многократно опробованный. Срабатывает до сих пор. А принудительное лечение никто отменять не собирался. Не веришь? Загляни в статью двадцать девятую «Закона Российской Федерации о психиатрической помощи и гарантии прав граждан при ее оказании». Ты, судя по всему, недолго в психушке работаешь?!

– Около двух недель.

– То-то и оно! Иначе б знал! Видишь ли, Володя, бородатый козел действовал с подачи ментов, стряпающих на меня уголовное дело. Ни фига у них путного не получается, адвокат мой устроил мусорам «райскую жизнь», дело трещит по швам, вот-вот совсем развалится, однако на свободе меня оставлять не велено. Потому легавые решили запереть хотя бы в дурдом.

– Не велено кем? – уточнил Ермолов.

– Есть тут желающие, – туманно ответил Вадим, воздержавшись от дальнейших комментариев.

– Пошли чаю выпьем, – предложил Владимир, когда «девятка» остановилась возле его подъезда и, заметив колебания Рудакова, добавил: – Заодно о бородатом козле потолкуем. У меня имеются насчет него определенные подозрения…

* * *

Товарищи по секции засиделись допоздна, обсуждая детали поведения интересующего их обоих заместителя главного врача. Правда, вместо чая они распили ящик пива, захваченный Рудаковым из багажника машины, что сделало беседу чрезвычайно оживленной и непринужденной. Подозрения Ермолова насчет извращенных наклонностей Зиновия Михайловича показались Вадиму вполне обоснованными. Более того, он припомнил свою соседку по подъезду, симпатичную восемнадцатилетнюю блондиночку, страдавшую псевдодеменцией[44]44
  Псевдодеменция – психическое расстройство, выражающееся в неправильных, нелепых действиях и ответах, грубых ошибках при решении простейших задач, кажущейся потери элементарных знаний и ориентировки. При этом помрачение сознания отсутствует. Псевдодеменция бывает при истерии и психозах.


[Закрыть] и покончившую самоубийством в ПНД № 3 полгода назад при невыясненных обстоятельствах. Присутствуя на похоронах, Рудаков заметил крупный синяк на лице девушки. Уголовного разбирательства милиция не проводила… Милицейское начальство заявило малоимущим родителям покойной приблизительно следующее: «У нас работы невпроворот. Сотрудники загружены до предела. Не хватало еще со всякими долбанутыми возиться! Они вечно то вешаются, то вены режут! Обращайтесь за разъяснениями к психиатрам!» Короче, замкнутый круг…

– Удобно устроился говнюк! – подытожил захмелевший Вадим. – Твори что заблагорассудится. Ни малейшей ответственности! Кадык бы вырвать пидору!

Владимир оценивающе оглядел товарища. Он знал его много лет, успел хорошо изучить характер Вадима и не опасался предательства. А не воспользоваться ли помощью Рудакова, если «борода» действительно причастен к гибели Оли Свиридовой? Во-первых, Вадим затаил на Кудряшкина лютую злобу и жаждет мщения. Во-вторых, он как пить дать тесно связан с криминальным миром и навряд ли страдает избытком гуманизма. Вот только нужно убедиться в виновности Кудряшкина на сто процентов. Нельзя действовать лишь на основании подозрений и собственных антипатий…

– У тебя есть мобильный телефон? – вслух спросил Владимир.

– Да.

– Оставь номер. На днях позвоню. Возможно, удастся устроить тебе с козлом бородатым «встречу без галстуков»…

– Зачем на днях? Давай прям сейчас! – воскликнул Рудаков. – Вывезем паскуду в лес, подвесим за…

– Нет! – жестко оборвал его Ермолов. – Действовать будем, когда я посчитаю нужным… И когда мои догадки окончательно подтвердятся… Сколько бутылок осталось? Две? Открывай. Пора закругляться. Утро скоро…