Электронная библиотека » Илья Фальковский » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 6 августа 2018, 13:00


Автор книги: Илья Фальковский


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Ну хорошо, начальник сказал, сколько он собрал риса с одного му. А рис надо сдавать государству. Пропорционально. Из каждых ста цзиней – двадцать. Но тот, который сказал, что у него несколько тысяч цзиней, он же обманул. Что ему делать? Всё равно придётся отдавать это количество. Пришлось сдавать не только собранный рис, но и невзошедшие зёрна. Всё равно не хватало. А на следующий год что взрастёт без зёрен? Поэтому начался голод. Около Гуйлиня умерли триста тысяч крестьян, а в Китае около миллиона. Почему? Кто ответит за это?

Когда после освобождения заговорили, что Гоминьдан не воевал с японцами, я сразу понял, что эти руководители лгут. Мы почти каждый год воевали. Они говорили, что Чан Кайши спустился с гор, чтобы сорвать персики. Это значит, что не он сажал дерево. Я сразу понял, что это за партия. Тогда мне было пятнадцать лет. Я решил никогда не интересоваться политикой. Политика здесь, я там. Поэтому и стал интеллигентом. Профессором.

В этот день мы пришли к профессору вместе с моей дочкой от первого брака. У школьников уже начались летние каникулы, дочка приехала ко мне отдохнуть. Я рассказал профессору, как нас обманула семья моей китайской жены Зои. В выходные мы были у них в гостях. На столе стояли разные блюда – рыба, кальмары, курица, салат из «битого» огурца с медузой. Но с особым удовольствием Зоин отец поглощал чёрное мясо.

– Что это? – спросил я.

– Баранина, – объяснила Зоя, – но невкусная. Мне не нравится.

Я сказал Зоиной маме:

– Ваша дочка считает, что баранина невкусная. А папа вон как уплетает.

– Вкусная, вкусная, – закивала мама. И они наперебой с папой стали предлагать баранину, пододвигать её к нам. Я не ем мяса. А моя дочка попробовала. Ей понравилось. Зоя начала ей подкладывать кусочки. Все новые и новые. Так они вдвоём с Зоиным папой и умяли всю тарелку. И вот, когда на следующий день мы вернулись в кампус, речь зашла о том, что едят китайцы. Дочка спросила Зою, правда ли, что женщины для здоровья поедают слепых новорожденных щенков.

– Да, – сказала Зоя и зачем-то добавила: – Трёх в месяц. А ты хотела бы попробовать?

– Ну, можно, – задумчиво протянула дочка.

– Ну, если честно, ты уже пробовала собачатину. Вчера это была не баранина, а собака.

Бог знает, зачем они нас обманули. Наверное, стеснялись при иностранцах есть собаку. Думали, что нам это не понравится. Вот и сочинили про баранину. Но из природного гостеприимства решили угостить. Или им стало жалко нас, глупцов, которые не едят собак. Ведь они такие вкусные.

Я рассказывал всё это профессору. Он от души смеялся.

– Они плохие, – показал он пальцем в сторону Зои. – Они едят собак. Мы, буддисты, не едим собачье мясо. Мы считаем, что собака – это через сто лет вернувшийся в дом дух родственника.

– А вот нобелевский лауреат Мо Янь в своей книге «Страна вина» вообще пишет, что китайцы едят детей. Это правда? – как бы в шутку задал я давно мучивший меня вопрос.

– Да, правда, – неожиданно легко согласился профессор. – В 60-е, во время голода, в провинции Хубэй ели детей в деревнях. Как было то… Своих ведь есть жалко. Вот и менялись с соседями. Говорили, давайте мы вам своего отдадим, а вы нам своего…

А ещё был такой случай. У моего соседа жена пошла на рынок. Приходит, а там неожиданно пампушки продают с мясом. Она купила, принесла домой. Поели с мужем. Очень вкусно! Она ещё за пампушками пошла. Входит в эту палатку, а там никого нет. Прошла дальше, на кухню. Там мужчина готовит. Она говорит: «Вот такие вкусные пампушки, пришла ещё купить!». Он улыбается. А сам нечаянно рукой крышку котла задевает. Она отодвигается. Жена соседа заглядывает внутрь – а там такой большой желудок и женская грудь отрезанная.

Профессор помолчал.

– Голод был страшный. У нас даже рис не рос. Один гаолян. Я отправился за рисом далеко. За две тысячи километров. Весил я тогда 107 цзиней (53,5 килограмма – И. Ф.), а мешок риса купил в 124 цзиня (62 килограмма – И. Ф.), на себе тащил. Несколько раз падал. Люди мне помогали его нести. Привёз домой детям. Мы с женой сами не ели, только дети. Когда они ели, мы на них смотрели и были более счастливы, чем они сами.

Вот недавно к моей дочке подруга приходила. И дочка говорит, что купила платье на распродаже. Так оно стоит две с половиной тысячи юаней, а удалось за восемьсот взять. Потом подруга ушла. Я говорю: «Дочка, и ты считаешь, это дёшево? Вот на мне футболка за десять юаней». Дочка говорит: «Папа, зачем ты унижаешь себя? Ведь у тебя есть деньги, ты можешь купить себе всё что хочешь». А зачем мне это нужно? Ведь у меня было всё что хочешь. Когда я был переводчиком, носил дорогой английский костюм. А сейчас я уже старый. Мне скоро уходить. Мне ничего не нужно.

Когда советские специалисты уехали на родину, мы, переводчики, остались без работы. Я стал преподавателем русского языка сначала в Харбинском техническом университете, потом в Гуансийском педагогическом университете. В 1964 году правительство запретило преподавать русский язык по всей стране. Опять остался без работы. До этого в Китае в средних школах и университетах из иностранных языков преподавали только русский. Некоторые профессора английского языка, старики и старухи пятидесяти, шестидесяти, семидесяти лет пошли в наш институт в Харбине, чтобы заниматься русским языком. Учили алфавит «а, б, в…».

После запрета преподавать русский язык начальство отправило меня на факультет английского языка изучать английский. Я просидел в классе три дня, потом сказал жене: «Больше туда не поеду». Она спросила: «Почему?». Я сказал: «У преподавателя произношение хуже, чем у меня». Дело в том, что в детстве, во время антияпонской войны, рядом с нами жил один американский лётчик. Я с ним вместе играл в футбол. И немножко говорил по-английски.

Потом, во время «культурной революции», не было никаких занятий. Так как мой отец служил в Гоминьдане, меня лишили права свободно передвигаться. Мой сосед, директор библиотеки нашего института, тайно дал мне ключ: «Володя, вот ключ от библиотеки. Теперь там никто не занимается. Всё заперто. Иди, читай то, что ты любишь». Тогда американские передачи нельзя было слушать. Если слушаешь – значит ты контрреволюционер, тогда в тюрьму, расстрел. Как же быть? Я смотрел в книгу: «эй, би, си, ди…». Благодаря русскому языку читал: «а, в…». Учил постепенно, тихонько. Было очень трудно. Читал, читал. Читал все грамматики английского языка. Хотел знать больше, но не мог продвинуться. Когда разрешили перемещаться по стране, я поехал к своей сестре, которая жила и работала в Пекине. Побывал в Пекинской библиотеке. Нашёл там книгу, толстую, – русский написал английскую грамматику. Он написал английскую грамматику на русском языке. Я знал русский язык и немножко английский. Папа этого автора был послом в Англии. Он родился в Англии и в детстве жил там. Конечно, он хорошо знал английский язык. Дома разговаривали по-русски, так что он хорошо знал и русский. Потом он вернулся домой и написал для русских эту английскую грамматику. Очень хорошо написал. Вот так и я по его примеру написал английскую грамматику на китайском языке. Моя книга была третьей английской грамматикой в Китае. Я написал восемь частей. Сейчас готовлю девятую книгу.

Первая моя девушка – русская. Когда я окончил институт, я даже не знал, что такое любовь. Когда я работал переводчиком, у нас была одна специалистка, русская женщина. Её специальность – литейщик. Её звали Зоя Соколова. На наш китайский вкус – красивая. А на вкус русских – некрасивая. Русские любят высокий нос, а у неё нос был невысоким. Немножко смуглая, но волосы светлые. Стройная. Родом с Украины, из Киева. Ей тогда было чуть больше тридцати лет, старше меня на десять лет. Незамужняя. Она меня полюбила. Мы вместе танцевали. Однажды она сказала: «Володя, если ты хочешь, я могу остаться в Китае работать, с тобой буду жить». Я испугался. Она была старше, я не любил её. Девушки тогда за мной табуном ходили. Я иду впереди, а за мной десять девушек. Как петух какой-то. Друзья меня так и прозвали: Петух. Я тогда ни на кого не обращал внимания.

Я преподавал русский язык в Гуансийском педагогическом университете. Я там работал шесть лет. Наш факультет был создан в 1958 году. Все преподаватели были молодые. Мне тогда было, наверное, двадцать шесть или двадцать семь лет. Я преподавал, а моя будущая жена была моей студенткой. Она моложе меня на семь лет. В молодости она была очень красивой. Самой красивой в университете. Я тогда преподавал только студентам третьего курса. Она училась на этом курсе. Я ей преподавал. Молодых преподавателей было много, человек тридцать. Большинство из них ухаживали за ней. Я за ней не ухаживал. Я не хотел жениться, пока не стану профессором. Мне нужно было заниматься вместе со студентами во время их самостоятельных занятий после ужина. Если у них были какие-нибудь вопросы, они могли их мне задавать. Тогда многие девушки хотели выйти замуж за молодых преподавателей. Чтобы они не ухаживали за мной, когда кто-то входил, я делал вид, что пишу письмо. Однажды одна девушка спросила: «Что вы пишете?». – «Это секрет». – «Подруге письмо?». – «Ага». – «Где она?». – «Она в Харбине». Я делал так, чтобы они не мешали мне. Но постепенно они заметили, что это обман. Будущая жена через свою подругу передала мне, что хочет со мной подружиться. Я подумал: эта девушка хорошо занимается, молодая, красивая, самая красивая в университете. Её тогда называли «цветок университета». Мы вместе не гуляли, преподавателю со студенткой неудобно. Только ходили в кино. Когда начиналась картина и становилось темно, она приходила и садилась рядом. А когда кино заканчивалось, она уходила, до того как включали свет. А через год те преподаватели, которые ухаживали за ней, писали про меня дацзыбао. Конечно, они меня не любили. Они видели, что она стала моей подругой, и им было неприятно. Я всю жизнь считаю Россию своей второй родиной. Русские – хорошие люди. И вот во время «культурной революции» те преподаватели, что ели разные вещи, которые русская мама послала из Советского Союза, писали в дацзыбао: «Володя – шпион Советского Союза. Он сын Хрущёва. Он написал письмо, в котором сказал, что у нас голод. Поэтому они послали ему посылку».

Одним словом, они искали кость в яйце. Я просто смеялся: «Это всё обман!». А потом секретарь коммунистической партии вместе с помощниками переписали эти дацзыбао и отправили руководству компартии нашего факультета. Там был один сотрудник отдела безопасности, который посчитал, что это вообще не документы, а ерунда, и убрал в ящик. А года через три пекинское правительство отправило меня в другой город работать. Тогда как раз началась «культурная революция». И этот сотрудник передал бумаги в отдел безопасности, чтобы они отправили их в мой новый институт. Они открыли этот ящик и посмотрели: «А, это не документы, так, непонятно что». Но в это время как раз появились «правый», «левый уклоны», меня объявили «правым уклонистом». Написали, что моя мама – помещица, писали дацзыбао: «Помещик, убирайся домой!». Я увидел эти дацзыбао и очень рассердился: «Ага, помещик! У меня ничего нет, никакой земли!». Я сорвал их со стены и разорвал. Все видели. Это считалось очень серьёзным проступком. Я поехал в отдел безопасности города. Я спросил начальника: «Они говорят, моя мама – помещица. Вам тоже это известно?». – «Нет. Теперь везде беспорядок». Я спрашивал начальника нашего отдела безопасности: «Зачем так писать? Начальник городского отдела не знает, что моя мама – помещица». Он сказал: «Там написано». – «Где?». – «Вот в этом ящике. Нам послали из Гуансийского педагогического института». На следующий день я поругался с ними, схватил коробку и понёс в общежитие. Я был так сердит, почти безумен. Положил эти бумаги в таз и сжёг их. Хунвейбины пришли ко мне с обыском. Они сказали, что я сжёг документы отдела безопасности. Это значит, что я контрреволюционер. Тогда я поехал в Гуйлинь, в свой старый институт. Пришёл к директору. Спросил его: «Что за документы вы послали?». Он: «А, да это ерунда». К секретарю факультета иностранных языков: «Что там такое?». – «Ерунда». Начальник отдела безопасности тоже сказал, что ерунда. Все они так сказали. Я сказал: «Тогда напишите, что это за документы». Они написали: «Эти дацзыбао – ерунда, не документы отдела безопасности. Володя не контрреволюционер». Поставили печать. Я положил бумагу в карман и вернулся в Тайюань. Показал им бумагу. Они: «Извините». Извините…

А через год образовались две группы. В одной те, кто принимал политику Коммунистической партии. В другой те, кто был против. Когда я приехал в этот институт, ректор в столовой делал доклад о «культурной революции». В этом институте я никого не знал. Я думал, Коммунистическая партия и Мао Цзэдун проводили эту революцию, чтобы укрепить партию. Я стоял на стороне коммунистов. А через год другие захватили власть: преподаватели и студенты – хунвейбины. Тогда они объявили меня контрреволюционером. Я снова поехал в Гуйлинь. Хотел доказать, что я не контрреволюционер. Они поехали за мной в Гуйлинь и там схватили меня. Всё время говорили: «Это неправильно, то неправильно». Я ругал их: «Неправильно? Вы обманщики!». И в это время я на полу спал. Никто не занимался тогда, уроков не было, только революция. Меня не в тюрьму тогда отправили, а в институте заперли, в пустом кабинете. Окно, за ним дерево. Бумаги раскиданы. Я спал на полу три месяца. Били меня: «Шпион Советского Союза!». Я говорил: «Нет, я не шпион». – «Ты был переводчиком специалистов Советского Союза!» Я сказал: «Начальник мне приказал. Это моя работа». – «Начальник тоже шпион Советского Союза!». Они не знали, кто начальник. А моим тогда начальником был отец Си Цзиньпина. Но я им не сказал. Во время «культурной революции» отец Си Цзиньпина провёл в тюрьме десять лет. На директора нашего института надели шутовской колпак. Я рядом с ним был тогда, тоже в колпаке. Чуть не умер. Били меня. Каждый день давали только кукурузные пампушки – одну, потом ещё одну. Все время голодный был. Иногда на собрания выводили. «Шпион, шпион, шпион», – всё время ругали. Чуть не сошёл с ума.

Один порвал на мне рубашку. Я его обругал: «Подожди, придёт время, и купишь мне хорошую рубашку!». Они хотели найти эту бумагу, где было написано, что я уничтожил не документы, а ерунду. Я лежал на полу и думал, как быть, куда спрятать эту бумагу. Если они у меня её отберут, то будут говорить, что я уничтожил документы, и тогда ничего не поделаешь. Потом я порезал тюбик с зубной пастой и выдавил всю пасту в туалет. Спрятал бумагу в тюбик. Никто не заметил. Они сказали: «Поехали обратно в Тайюань!». – «Хорошо». – «Собирайся!». Они думали, что увидят её, когда я буду собирать вещи. Я сказал: «У меня нет вещей». Стучали по полу, чтобы её найти. Они не могли догадаться, что эта бумага в тюбике. Спросили, где она. Я сказал: «Вон, в туалете, я вчера уже её использовал». Когда вернулись в Тайюань, снова меня мучили, за то, что я уничтожил важные документы. Думали, что этой бумаги уже нет. И тогда я показал её на собрании перед всеми. Но больше всего меня мучили не хунвейбины, а те преподаватели, у кого у самих родители – помещики или были расстреляны, или те, кто реально исповедовал «правый уклон». Чтобы выгородить себя, они мучили меня. Я показал бумагу и опять спрятал на груди. Это моя жизнь. Если хотите взять её, пожалуйста, режьте меня. А потом те преподаватели, которые овладели властью и стали руководителями революционного комитета, исключили меня из института. Они писали в городское управление, чтобы меня отправили в шахту добывать руду.

Когда меня заперли, ещё заставляли трудиться. Преподаватели-хунвейбины следили за мной. Когда я после работы ложился спать, они кричали: «Володя, иди за водой!». Шёл к колодцу за водой. А я слабый, голодный, сил мало. Один раз пытался поднять ведро, упал, разбил голову об ведро. Однажды они сказали: «Володя, тебе скучно, мы знаем. Но смирись». – «Как смириться?». – «Вот вывинти лампочку из потолка и вставь туда пальцы». И я понял, что им больше нечего придумать, как меня дальше мучить. Я смеялся: «Дальше у вас дороги нет, чтобы меня мучить. Пока на горе есть лес, будут дрова». Я считал, если я выживу, у меня будет хорошее будущее.

Я сказал городскому начальнику: «Это неправильно. Я не поеду копать уголь». И он вдруг сказал: «У тебя есть ноги. Иди куда хочешь. Мы не будем мешать».

Во время «культурной революции» Мао Цзэдун думал, что Советский Союз будет с нами воевать, поэтому наш институт переехал далеко в горы. Я поехал оттуда в правительство провинции. Оказалось, что моё имя уже вычеркнули из институтской домовой книги. А без выписки из этой книги нельзя было купить хлеб. Показал свою бумагу начальнику палаты образования. Он сказал, пока моё имя не впишут обратно, другие преподаватели тоже не смогут получать хлеб. Значит, всё-таки есть хорошие люди и среди коммунистов. А ночью ко мне постучались два преподавателя. У одного из них отец – помещик – был расстрелян, другой сам был «правый уклонист». – «Надо добавить твоё имя в книгу». – «Почему?». – «Без тебя мы не можем получить хлеб». Я опять хохотал. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

А потом в конце «культурной революции» они писали на красном плакате: «Извините, Володя, мы виноваты». А до этого каждый месяц давали мне только тридцать юаней. Не было заработка. А тут ещё и компенсацию дали – две тысячи юаней. Тогда я был как сумасшедший. Ходил по всему институтупоказывал деньги и смеялся: «Ха-ха-ха, я победил!». Потом руководитель их революционного комитета сказал: «Володя гордый. Почти сумасшедший. Я всё время его ругал. Он здесь, я ругал его. Он там, я ругал его. Он на собрании, я ругал его.

Я сдаюсь».

Вскоре Министерство сталелитейной промышленности собралось строить завод в Ухане. Понадобился переводчик английского языка. Мой знакомый стал заместителем министра этого министерства и направил меня с женой в Ухань. И мы стали переводчиками. Три года мы там работали. Тогда Мао Цзэдун умер. И всё хорошо было. Когда построили завод, собрались ехать в Шанхай строить другой завод. А я уханец. Я попросил ректора института, где я учился, написать её другу, тоже ректору, чтобы меня оставили в Ухане преподавателем английского языка. Потом я стал профессором английского языка. После выхода на пенсию я поехал в Россию. Работал переводчиком русского языка. Когда я вышел на пенсию и первый раз оказался в Москве, на Красной площади коммунисты проводили митинг против происходящего. Тогда уже власти и Советского Союза не было. Много народа там было, шумно. Мой друг сказал: «Профессор, власть пала, а это коммунисты протестуют». Я очень удивлялся: как так?..

Но всё-таки я верю, что партия была хорошая. Только руководители плохие. Так и в Советском Союзе, и Китае было. А большинство коммунистов Советского Союза и Китая – хорошие люди. Я так считаю. Я тогда на митинге хотел вместе с ними тоже гулять, но друг не разрешил… Там молодые были.

Я написал Тамаре Мосиной: «Я скоро поеду домой через Свердловск. Я привезу подарки тебе». Тамара ждала меня на перроне. Было только три часа утра. Ещё темно. Поезд останавливается, я выхожу из вагона. Никого нет. Потом вижу вдали: человек. Я закричал: «Мосина!». Сразу подбежала ко мне: «Володя!». Плакала. Я тоже плакал. «Ты стал такой солидный, я не узнаю тебя». Я отдал ей подарки и сказал: «Тамара, я опоздал. Мама умерла, папа умер». Я спросил: «Тамара, ты вышла замуж?». – «Да. Муж нехороший. Весь день пьяный. Не работает. Мы уже разошлись». Она мне рассказала, что теперь уже не Свердловск, а Екатеринбург. Я не запомнил тогда. Я сказал: «Тамара, когда будет возможность, приезжай к нам в гости». – «Хорошо». Я спросил её: «“Брат” где?». Она сказала, что он сейчас работает где-то. После этого «брат» мне написал письмо.

А потом я несколько лет работал переводчиком в Москве, Владивостоке, Чите, Томске. Очень был занят. И потерял с ней связь.

Потом моя родная мать заболела, и я вернулся домой. Она вскоре умерла. Внук учился в средней школе, я ему помогал.

Преподавал английский язык. И когда он поступил в американский университет и поехал в Америку, дочка попросила меня приехать в Гуанчжоу. Мне было неохота ехать. Этот город мне не нравится. Жарко. Пища невкусная. Дочка сердилась: «Мой сын – это тоже твой внук! Не хочешь за ним ухаживать! Помогать мне не хочешь!». Я сказал: «Хорошо, поеду. Но два условия: никто мне не будет мешать, если я захочу уехать, и мы будем жить отдельно, не с вами». Она сказала: «Хорошо». И сейчас я живу в соседнем с ней корпусе.

Я решил помочь профессору найти Тамару. Мой друг родом из Екатеринбурга. Его родственник служит в полиции. Он передал мне адрес и телефон Мосиных. Сказал, что квартира записана на её сына. В юности он был судим, сейчас работает на Уралмаше. А о само́й Тамаре никаких сведений нет. Может быть, она уже умерла. Так что я звонил, слегка нервничая. К телефону подошла женщина.

– Я звоню из Китая, – сообщил я. – Скажите, пожалуйста, как найти Тамару Мосину?

– Это я, – ответила она.

От неожиданности я на секунду запнулся. Потом перевёл дух и спросил:

– Вы помните китайца Володю?

– Конечно, помню. Что с ним?

– С ним всё в порядке. Он будет звонить вам.

– Я буду ждать, – ответила Тамара.

На следующий день я дал её номер профессору.

– Наберите вы, – попросил он.

Я набрал номер и передал ему трубку.

– Тамара! – кричал в трубку профессор и плакал. – Как «брат»? Как ты живёшь? Я летом поеду в Россию! Мы отправляем студентов на стажировку. Может быть, в Свердловск! Я приеду! Мы обязательно увидимся!

После разговора он долго не мог придти в себя. Выходил в ванную сморкаться, снимал там очки и вытирал слёзы. Потом наконец успокоился. Снова стал улыбаться. Казался счастливым и умиротворенным. Мы продолжили наш разговор.

Я не думал, что снова буду работать в институте. Тем более преподавать русский язык. Но однажды увидел объявление в газете, что университет ищет преподавателя русского языка. Позвонил начальнику отдела кадров. Спросил: «Вам нужен преподаватель русского языка?». – «Да». – «Но знаете, мне уже восемьдесят лет». – «Ничего, нашему ректору восемьдесят три года. Он старше вас». Я закричал: «О, какой ректор, храбрый, умный, талантливый! Даже таких стариков принимает на работу». Мне было интересно, какой он человек. Я думал: посмотрим, что он из себя представляет. Через день мне позвонили: «Наш ректор хочет повидать вас и поговорить с вами». – «Ладно, я приду посмотреть на такого храброго ректора, который принимает на работу стариков». Когда мы увиделись, он спросил: «Какой институт окончил?». Я сказал: «Харбинский». Он: «Я тоже Харбинский». Он: «Такого-то, такого-то знаешь?». Я: «Да, это мой друг». И всё. Я сказал: «Я приехал сюда только из интереса – посмотреть на храброго ректора». Он сказал: «Я старше тебя. Я твой старший брат. Ты ещё молодой, не старик, можешь работать не меньше трёх-пяти лет». Я ответил: «Ладно, попробую». А до поступления на работу в институт я преподавал у себя в районе школьникам английский язык. Бесплатно. Почти все потом поступили в институт. Хороший институт.

Я считаю, талант не может взрасти в богатых семьях. В богатых семьях всё есть. Не надо стараться заниматься, работать. Может быть, я бы тогда, у приёмного отца, хулиганом стал. А теперь я профессор. Выпустил несколько тысяч студентов. Я считаю, богатство – это не счастье. Счастье для человека не только деньги. Любовь и дружба тоже играют важную роль, поэтому мне нравится «Анна Каренина». Любовь важнее всего. У русских характер прямой. Русский человек настоящий. Если любовь – так любить. Нет любви – так нет. Русские работают самоотверженно, как мой русский приёмный отец. Он был старый рабочий. Литейщик чугуна. Однажды произошёл такой случай. У нас был очень большой цех. Ящика для литья не хватило бы, так что металл лили не в ящик, а в яму. Сверху положили огромный стальной лист, на него и лили. Много очень металла налили. Мосин думал, достаточно. Между краем листа и землёй оказался зазор. В него сталь протекала на землю. В эти дни шёл снег, дождь. Воздух холодный проникал. А температура литья – две тысячи градусов. Мосин ещё не видел дыру, запах учуял. Мы отдыхали в кабинете. Он мне серьёзно, тайно, сказал: «Володя, будет опасность». – «Почему?». – «Сталь льют на землю. Может быть взрыв». – «Надо сказать директору завода». – «Уже сколько тонн стали налили. Если мы сейчас дадим приказ “стоп”, то получится, много денег выбросили на ветер». Он опять в цех. Снова нюхал. Сразу в кабинет. Написал предложение тут же остановить литьё, а то будет взрыв. Он только написал, я ещё не успел перевести, – грохот. Взрыв! Он плакал: «Бог мой!». Он мне сказал: «Володя, иди в цех смотреть, что там». Я сказал: «Вместе». – «Не хочу. Может быть, много рабочих погибло». Я пошёл, но там в земле было ничего не видно. Везде пыль. А потом узнали: семь рабочих погибли, более двадцати ранено. Из-за этого он заболел, целую неделю лежал в больнице. Не пил, не ел, всё время плакал. Он был настоящий русский человек.

А пять лет тому назад в Гуансийском университете был день русского языка. Меня пригласили приехать. Подарили цветы. Вот на этой фотографии я; это профессор русского языка, старше меня на два года; а это тот самый полукровка Андрей; а это заместитель ректора Гуансийского педагогического университета. Это он срывал с меня рубаху и бил меня. Почти через сорок лет я его не узнал. Старый: «Володя, извините». Я улыбнулся: «Ничего, это уже прошлое». И всё.

Сейчас я живу хорошо. Не богато, не бедно. Я сейчас опять преподаю русский язык, хотя мне 83 года. С детства до сих пор русский язык вместе со мной. Хотя я такой старый, продолжаю работать. Я часто говорю студентам: «Я преподаю вам русский язык. Это в память о моей бабушке. Русский язык – это её язык. Я желаю вам хорошо работать, хорошо заниматься. Вы будете посредниками между народами России и Китая, чтобы эта дружба продолжалась дальше и дальше».


Профессор Володя (крайний справа), полукровка Андрей (второй слева), заместитель ректора Гуансийского педагогического университета (крайний слева). 2009 г.


Десять лет тому назад я написал письмо, где я и что со мной, родственнику, у которого была связь с Тайванем. Когда тайваньцам разрешили к нам приезжать, служащие моего приёмного отца (генерала Лю Шана. – И.Ф .) приехали к нам домой. Когда они увидели маму, сразу встали на колени. Подарили золотые деньги. Тогда я узнал, что случилось с отцом. Он уже умер. Сначала он жил в Индонезии, а потом приехал на Тайвань.

А мой родной отец умер от голода в 1961 году. Тогда он жил в одном городе провинции Хубэй, близко от Уханя, а я в Гуйлине. Он тогда копал уголь, а мама работала няней в детском саду. Его к тому времени из армии отправили домой. Он вначале работал в магазине, продавал поросят. Тогда было трудно их купить. Один человек дал ему сто юаней, чтобы он ему продал. В отделе безопасности сказали: «Это неправильно», – и отправили его в тюрьму. Конечно, это произошло, из-за того что он был из Гоминьдана. А потом отправили копать руду, и он умер от голода. Тогда ему было 68 лет. А мама ему тоже не могла помогать, она работала няней.

После моей свадьбы мама жила со мной. Мама помогала нашей семье всё время. Вырастила моего сына и дочь. Ей было 88 лет, когда она умерла.

Вы спрашиваете, что случилось с моим младшим братом? Когда я учился в институте в Харбине, был таким бедным, что не мог даже купить марки. Стал худым, как бамбук. Когда окончил институт, у меня ничего не было. Только дырявая простыня и термос. На работу ходил в рваных брюках. Русские меня жалели и помогали.

За три месяца до окончания института я сказал: «Когда буду работать, помогу брату». Но он умер. Тем летом было очень жарко. Его школа находилась на берегу реки. А старшая школа была в городе. Но он хотел дальше учиться в Советском Союзе. Но заболел. Три дня была высокая температура. А потом умер. Мама в это время работала няней у одного учителя из этой школы. У него было четверо сыновей. Работа была тяжелая, денег получала очень мало.

Вот такая история одного китайского интеллигента. Я обычный китайский профессор. Я прямой человек. Я благодарен навек России и русскому народу. Никогда их не забуду. Если кто-то против русских – это мой враг. Если у русских какая-нибудь трудность, я самоотверженно помогу.

В этот раз мы заговорили о политике. Я вспомнил, что профессор называл Дэн Сяопина главным коррупционером. Спросил его, почему.

Почему я говорю, что Дэн Сяопин – отец коррупции? Он сказал: «Неважно, кошка чёрная или белая, главное, что она может поймать мышь, поэтому это хорошая кошка». Ещё он сказал: «Неважно, что такое коммунизм и что такое капитализм. Самое хорошее – это зарабатывать деньги». Неважно откуда эти деньги: от капитализма или от социализма. Ещё он сказал: «Тот, кто получает много денег, тот передовой. Его надо принять в компартию». Тогда у простых людей ничего не было – ни прав, ни власти. Они хотят денег. Но откуда, каким образом их получить? Нельзя украсть, нельзя убить – тюрьма ждёт тебя. Только у сыновей и дочерей Дэн Сяопина и его приближённых есть права. У них есть власть. У них есть возможность получить деньги. Тогда по плану разные материалы – сталь, чугун, железобетон – продавались дёшево. Например, тонна стоила сто юаней. Кому-то по плану она выписывалась за сто юаней, а на рынке он уже продавал за тысячу. А у простых людей ничего не было.

Так вместе сосуществовали плановая и рыночная экономика – это первое.

Второе: тогда у нас не было телевизоров и холодильников. Мы не умели их производить. Только экспортировали из Америки и Японии. Если какая-нибудь компания хотела купить телевизоры в Японии, то она должна была получить квоту. Без этой квоты ничего не купишь. А если импортировать за границу наш лес, тоже нужно получать квоту. Без этих квот ничего не сделать: ни купить за границей, ни продать за границу. Кто может получить квоту? Дети Дэн Сяопина и его приближённых.

А третье: покупать землю, чтобы строить многоэтажки. У народа есть земля, но нет денег. Крестьяне продавали свою землю.

Четвертое, например, я руководитель деревни. Я хочу стать руководителем города. Надо дать деньги детям революционеров. Они получали деньги, и всё – руководитель города превращался в руководителя провинции. И поэтому дети революционеров стали богатыми. Они послали свои деньги за границу, в Америку. И сами поехали в Америку. Теперь многие богатые люди там живут богаче самих американцев. Держат деньги в швейцарских банках. Никогда не узнаешь, кто там что спрятал.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации