Текст книги "Страх возводит стены, любовь строит мосты"

Вот как в Библии говорится о творении человека: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему… И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1: 26–27). Мы будем еще не раз возвращаться к этому тексту. Что это за «образ Божий», который в нас заключен? Святые отцы обычно в этой связи перечисляют ряд черт, которые свойственны и Богу, и человеку, – разум, способность к творчеству, свобода опять же. Но у понятия «образ Божий» есть еще один важный аспект. Мы, христиане, верим в то, что Бог – это не одна личность, а три – Отец, Сын и Святой Дух, но при этом три Божественных Лица имеют единую природу, единое существо. Это значит, что и в человеческой природе должно найти Свое отображение не какое-то одно Лицо, а все три – Святая Троица. И мы действительно находим у святых такое учение, вот например: «Все естество, простирающееся от первых людей до последних, есть единый некий образ Сущего»[21]21
  Святитель Григорий Нисский. Об устроении человека. XVI // Восточные отцы и учители Церкви IV века. Антология^ Зт. М., 1999. Т.2.С. ИЗ.


[Закрыть]. Оказывается, что человек – это уникальное создание, мы отображаем сам принцип существования Бога: с одной стороны, множество разумных личностей, а с другой – единство природы. То есть на самом деле все множество людей – это одно существо, один гигантский организм.

Да, на словах-то все выходит достаточно гладко, а на деле не очень. Кто из нас может на полном серьезе сказать, что он реально ощущает свое единство со всем человечеством, прямо с каждым из людей? Не только с живыми, но и с мертвыми. Пожалуй, кроме каких-нибудь экзальтированных дамочек из движения New age, никто. А почему так? Святитель Василий Великий дает нам исчерпывающее объяснение: «Грех рассек естество»[22]22
  Святитель Василий Великий. Подвижнические уставы. XVIII. Творения. Троице-Сергиева Лавра, 1902. Т. 5. С. 361.


[Закрыть] – первоначальное единство было нарушено.

То, о чем я говорю, кажется странным и неправдоподобным, но все это очень наглядно отражено в библейском рассказе о первых людях. Как только Адам впервые видит свою жену, он чувствует с ней теснейшую связь: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей… Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут (два) одна плоть» (Быт. 2:23–24). То есть Адам как бы говорит: «Я не знаю, как это объяснить, но это прям вот я… только в другом теле, мы – одно целое». Но проходит совсем немного времени, совершается грех, и вот уже Адам с женой оправдываются перед Богом. И тут Адам начинает говорить совсем другие вещи: «Это не я, это она! Теперь каждый сам за себя, есть я, я хороший, и есть она, она накосячила».

Это очевидное свидетельство раскола в нашей природе, но в тех же главах Книги Бытия есть еще скрытые подтверждения сказанного, которые нуждаются в пояснении. Так, во 2-й главе говорится, что до грехопадения люди «были наги… и не стыдились» (Быт. 2: 25), а сразу же после грехопадения происходит загадочная вещь: «Открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» (Быт. 3: 7). Что все это значит? У святых отцов есть странное и как будто не очень внятное толкование на это место, мол, до грехопадения люди были покрыты Божественной благодатью, поэтому не осознавали своей наготы[23]23
  См., например: Святитель Иоанн Златоуст. Беседы на Книгу Бытия. XVI, 126,131. СПб., 1898. Т. 1. С. 127–134.


[Закрыть], а после того как они согрешили, благодать от них отлетела, и люди такие: «Ох, ничего себе! Так вот что было под благодатью! Какой ужас! Как же стыдно». Я, конечно, не хочу спорить со святыми, но меня такое объяснение как-то не убеждает. Мне кажется, здесь говорится вот о чем. Когда мы чувствуем стыд и смущение из-за собственной наготы? Мы же спокойно принимаем душ и переодеваемся. Нам становится стыдно и неловко только тогда, когда по какой-то причине нашу наготу видит чужой человек. Вот о чем это место! В момент грехопадения Адам и Ева осознали, что сейчас на каждого из них, на их наготу, пялится кто-то посторонний. Они почувствовали, что стали друг для друга абсолютно чужими людьми. Так грех сделал первых людей одинокими.

Кстати, а вы обратили внимание на то, что со страхом одиночества происходит примерно то же, что и со страхом потери свободы? У каждого из этих страхов есть оборотная сторона. Мы боимся потерять свободу, но в то же самое время боимся и самой свободы. Вот и тут мы, с одной стороны, боимся одиночества, но с другой – мы так же сильно боимся вмешательства в нашу жизнь чужаков. Как говорилось еще в самом начале, страх – это защитная функция нашей души, ее цепной пес, но после грехопадения этот пес стал немного бешеным, теперь он без разбора кусает все, что движется. Страх разделяет людей, заставляя нас строить высокие заборы, отгораживаясь от чужаков, что лишь усиливает наше одиночество. Такой вот парадокс.

Теперь попробую пояснить все вышесказанное примерами. Представьте себе некий материк или большой остров. Вдруг происходит землетрясение, и материк распадается на множество островков – вот что произошло с человечеством. Но при всем этом если найти на дне океана большую пробку, вытащить ее и спустить всю воду (да, я примерно так представляю себе устройство океана), то мы увидим, что все островки имеют общую основу, общее дно, которое не было видно под водой. Островки – это мы, а вода – это грех, который нас разделяет.

Тут можно вспомнить еще один образ, с которого начинается сказка Г. X. Андерсена «Снежная королева». До грехопадения человечество было большим зеркалом, отражавшим Божественный Лик, но потом злые тролли его разбили. Теперь каждый человек – это отдельный осколок, но мы все еще способны отражать этот небесный Лик, каждый из нас, даже по отдельности, по-прежнему является образом Божиим.

В редких случаях людям удается на время почувствовать себя едиными с другими людьми. Такое может случиться на многолюдных концертах или спортивных матчах, когда огромную толпу людей захлестывают сильные эмоции – это непередаваемые мощные чувства. Но на какое-то время почувствовать единство с другими – не то же самое, что восстановить это утраченное единство.

Итак, если причина нашего одиночества – грех, значит, чтобы преодолеть одиночество, нужно победить грех. С этой целью Господь дал нам заповеди, которые помогают понять, что нужно делать и чего делать нельзя. Суть этих заповедей можно свести всего к двум главным правилам: 1. Возлюби Господа от всего сердца; 2. Возлюби своего ближнего, как самого себя (Мф. 22: 37–40). Значит, чтобы победить грех, нужно научиться любить. Страх разъединяет людей, а любовь соединяет. Страх заставляет нас возводить стены, а любовь учит нас строить мосты. О любви мы будем подробно говорить чуть позже, во второй части, поэтому здесь лишь наметим пути решения проблемы.

Одна моя знакомая как-то пожаловалась мне на свою дочь: «Она такая рассеянная, такая копуша, постоянно везде опаздывает. Недавно нас пригласили в гости, так из-за нее мы опоздали на целый час! По дороге я ругала ее: „Как ты можешь так жить?! Тебя постоянно все ждут – это просто ужасно!“ И знаешь, что она мне ответила? „Мама, ну как ты можешь такое говорить? Когда тебя кто-то ждет – это же прекрасно!“»

Так вот, чтобы нас все ждали в хорошем смысле этого слова, надо постараться стать нужным, «долгожданным». Как замечательно сказал философ Вл. Соловьев, «чтобы быть принятым, надо быть приятным»[24]24
  Соловьев В.С. Три Разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об антихристе и с приложениями. М.: «Товарищество А.Н. Сытин и Ко», 1991. С. 162.


[Закрыть]. Наверное, самый простой рецепт от одиночества – как можно больше помогать ближним, ведь все мы тянемся к таким редким, особенным людям, которые умеют посочувствовать, проявить благородство и доброту, которые не оставляют человека в беде.

Вот простой пример. Когда я только женился, нам пришлось снимать маленькую замызганную квартирку на самой окраине города. Это был так называемый спальный район, застроенный унылыми серыми панельными многоэтажками, между которыми кое-где попадались мелкие больные деревца… Зимой там наступала тотальная депрессия. Представьте себе раннее зимнее утро (фактически еще ночь), автобусную остановку, на которой стоят злые, невыспавшиеся, помятые люди. Приезжает ржавый, холодный автобус, люди нехотя садятся туда и едут на ненавистную работу куда-то в центр города. И вот посреди этой пассажирской толпы, явно склонной к суициду, раздается звонкий, жизнерадостный голос билетера (тогда еще были такие люди): «Дорогие мои! С добрым утром всех вас! Хорошего вам дня, счастья, здоровья! Покупаем билетики!» Сквозь толпу пробирается немолодая, конечно, очень нехорошо так говорить, но откровенно страшненькая женщина, по дороге она продолжает произносить какие-то дико банальные, но почему-то очень утешительные слова. И знаете что? Угрюмые лица людей начинают разглаживаться, на них появляется искренняя улыбка, которой они сами от себя не ожидали. Серо-голубоватый морозный воздух приобретает какой-то розовато-золотистый оттенок. Каждый раз, когда я встречал эту женщину, мне почему-то казалось, что половине пассажиров на самом деле в этот день никуда не надо было ехать, они специально вставали ни свет ни заря только для того, чтобы услышать теплые пожелания от этой билетерши, а потом ехали обратно домой. Вот если нам удастся стать такими, как она, «солнышками» для своих ближних, нас всегда будут окружать люди, которые нам рады, которые нас ждут.

Это были общие соображения, а что конкретно нужно делать, чтобы преодолеть одиночество? Как победить грех, отделяющий нас от других, и научиться любить? Есть два решения. Первое, очевидное и простое, – это брак (ну… как бы простое – кто в курсе, тот знает, что там не так все и просто). В чине Венчания говорится: «Венчай их (жениха и невесту. – И. К.) в плоть едину», то есть мы искренне верим, что в браке можно восстановить то разрушенное единство, которое было у первых людей в раю. Очень мало кому это удается, но я очень надеюсь, что у каждого из нас в окружении есть хотя бы две-три семьи, на которые можно равняться, которые своим существованием подтверждают, что это все же возможно с Божьей помощью.

Недавно я сказал, что психологи учат людей не убивать друг друга, живя в одной квартире, а наша задача несколько иная. Представьте себе: двое живут в двухкомнатной квартире, каждый находится в своей комнате. Несложно жить мирно, если у тебя есть своя комната, то есть если удалось установить границы. Но что происходит в христианском браке? По мере развития отношений люди как бы разбирают кирпичик за кирпичиком стену, которая разделяет их комнаты. Стена – это образ греха. Когда образуется единое пространство, люди наконец встречаются по-настоящему. Христианство учит не просто терпеть, но и любить своего ближнего. Вот какой потенциал есть у брака.

Второй путь, как ни странно, – это монашество. Как можно решить проблему одиночества, если ты – монах, одиночка? Само слово «монах» в переводе с греческого это и означает – одиночка. А происходит вот что. Монахи уходят в пустыни и в чащи не потому, что они ненавидят людей – типа «я буду сидеть в чаще и не видеть этих противных людей. Ладно, по осени грибники, иногда охотники, а так, в принципе, я буду один». Люди принимают монашество, чтобы победить грех в своей душе – в том числе и то, что мешает им почувствовать, что они не одиноки в этом мире, что они связаны со всем этим миром.

Как это работает, мы видим на примере жития преподобного Серафима Саровского. Человек много лет провел в глухом лесу и в затворе, молился и предавался подвигу. В какой-то момент Серафим достиг святости, тогда ему явилась Божья Матерь и сказала: «Ну, все, хватит, помолился, попостился, дальше надо помогать людям». И с тех пор до конца своих дней Серафим Саровский не был одиноким. С утра до вечера к нему стояли толпы людей и ждали его молитв, советов и благословения.

В браке люди сосредоточены на том, чтобы научиться любви к ближнему, а в монашестве люди отказываются от отношений с ближними и посвящают всю жизнь тому, чтобы научиться любить Бога. Но в обоих случаях люди руководствуются любовью. Будучи подростком, я как-то пришел к своему духовнику и спросил, что лучше – брак или монашество? Он дал мне очень мудрый совет: «Вступать в брак нужно по любви. Но и монашество нужно принимать по любви – по любви к монашеству».

Несмотря на различия в образе жизни, и христианские супруги, и монахи являются членами Церкви. Апостол Павел называет Церковь «телом Христовым», а христиан – частями, органами этого тела. Это означает, что в Церкви восстанавливается утраченное единство, мы снова становимся клеточками единого организма, частями одного тела, одного целого.

Страх потери смысла жизни

Переходя к этой теме, психолог Ирвин Ялом, о книге которого я говорил выше, упоминает, что, по свидетельству знаменитого психоаналитика К. Юнга, с проблемой потери смысла жизни сталкивалась примерно треть его пациентов[25]25
  Ялом И. Дар психотерапии. С. 182.


[Закрыть]. Сам же Ялом, как и в случае со страхом потери свободы, советует своим молодым коллегам избегать прямого разговора на эту щекотливую тему. Но на этот раз профессор поясняет свой совет, и снова хочется сказать спасибо за его честность: «Все мы, человеческие существа, являемся созданиями… которые имели несчастье попасть в мир, лишенный внутреннего смысла»[26]26
  Там же.


[Закрыть]. Надеюсь, своим пациентам (особенно тем, у кого депрессия) Ялом такого не говорит, но важно, что сам он думает именно так. Далее он пускается в рассуждения о том, что люди находят для себя разные ответы на вопрос о смысле, что, судя по всему, наша жизнь будет ярче и осмысленнее, если мы станем искать ответ «за пределами нашего „я“»[27]27
  Ялом И. Дар психотерапии. С. 184.


[Закрыть].

Наверное, с точки зрения последовательного материалиста, на этот вопрос вообще не может быть никакого удовлетворительного ответа, но, чтобы хоть как-то оправдать свое существование в этом бессмысленном, по словам Ялома, мире, эффективнее всего стремиться к благородным целям. Однако если не заниматься самообманом, то что же вообще остается? Если наш мир – это огромный компьютер, то различные жизненные сценарии – не более чем разные компьютерные игры. И выбор тут невелик. Можно бегать и собирать золотые монетки[28]28
  Речь о популярной игре Subway Surfers.


[Закрыть] – посвятить свою жизнь карьере, зарабатыванию денег, идти от одной материальной цели к другой – богатая одежда, хорошая машина, дорогой дом в престижном районе. Еще можно искать славу и признание – посвятить жизнь искусству или спорту[29]29
  Например, Guitar Него или какие-нибудь спортивные симуляторы типа FIFA.


[Закрыть].

Но это если мнение окружающих для вас что-то значит, а если нет, то можно посвятить свою жизнь отниманию чужих жизней – стать солдатом (если все-таки хочется быть хорошим)[30]30
  Разнообразные военные симуляторы типа World of Tanks, War Thunder или Arina.


[Закрыть] или бандитом (если хочется быть плохим)[31]31
  Естественно, Grand Theft Auto (или просто GTA).


[Закрыть]. Если вы более склонны не к разрушению, а к созиданию, то можно построить «веселую ферму» и выращивать кабачки или что-то еще[32]32
  Farm Frenzy и подобные стратегии.


[Закрыть]. А если у вас вообще нет никаких вменяемых желаний, то можно провести всю жизнь, кидаясь птицами в свиней[33]33
  Angry Birds.


[Закрыть]. Можно выбрать разные жизненные сценарии, при этом нам будет казаться, что мы развиваемся, приобретаем новые знания и навыки, движемся вперед, зарабатываем очки, переходим на новые уровни, но проблема в том, что любая игра рано или поздно заканчивается и на экране появляется надпись GAME OVER…

Вопрос ведь не про то, чем занять себя на 70–80 лет, тут можно что-то придумать, вопрос в другом – а стоит ли заморачиваться? Ради чего все это? Ведь жизнь – это не только развлечения и новые впечатления, это еще и разочарования, предательства, потери, страдания… А как верно подметил Будда, мы страдаем не только от того, чего боимся или ненавидим, но даже от того, что любим, к чему стремимся[34]34
  Причину человеческих страданий разъясняет второе из четырех фундаментальных положений (благородных истин) буддизма.


[Закрыть]. Допустим, мечтаете вы о красивой, дорогой машине. Пока у вас нет возможности ее купить, вы страдаете из-за этого, но вот вы устроились на высокооплачиваемую работу, пару лет пашете, как проклятый, во всем себе отказываете, откладываете деньги. Наконец наступает самый счастливый день в вашей жизни – вы накопили нужную сумму и купили машину своей мечты! Один день вы, как ребенок, этому радуетесь, но потом снова начинаете страдать: по три раза за ночь просыпаетесь и смотрите в окно – не угнал ли кто-нибудь вашу ласточку? Ой, кто-то (кто мечтает о такой же, но не может купить) гвоздем поцарапал вам крыло! Теперь что-то стучит под капотом, нужно на сервис. И так со всем, чего ни коснись. И стоит ли это терпеть, если потом экран погаснет и все закончится? Наши вопросы останутся без ответов, наши надежды не оправдаются, а сами мы начнем распадаться на составляющие.

Но даже если мы ищем смысл жизни не в чем-то материальном, тленном и мимолетном, а ставим перед собой возвышенные, благородные жизненные цели (как советует Ялом), мы все равно чувствуем во всем этом подвох, какую-то ущербность, как будто нас обманули в лучших ожиданиях. Какая-то фрустрация, как говорят психологи.

На эту тему есть хороший анекдот. Три друга сидят и выпивают. И судя по тому, о чем у них зашел разговор, выпили они прилично. Так вот, один из друзей спрашивает у остальных: а что бы каждый из них хотел услышать о себе на своих похоронах? Первый из друзей был врачом. «Мне бы хотелось, – сказал он, – чтобы на мои похороны пришли коллеги и рассказали, каким замечательным, талантливым специалистом я был, как много спас человеческих жизней, как со мной всегда было легко и хорошо. Еще было бы здорово, если бы пришли мои пациенты и сказали, что, если бы не я, их бы давно не было в живых. В идеале было бы еще найти лекарство от какой-то страшной болезни и вообще стать благодетелем человечества». Второй друг был учителем. «А я бы хотел, чтобы на мои похороны пришла моя семья, мои близкие и рассказали бы, каким я был замечательным мужем, отцом и другом. Еще я бы хотел, чтобы пришли мои бывшие ученики и рассказали, каким замечательным, мудрым учителем я был, как часто они меня вспоминали, как мои слова не раз помогали им в жизни». А третий друг сказал вот что: «Знаете, а мне бы хотелось, чтобы на моих похоронах кто-нибудь, стоя возле моего гроба, вдруг сказал: „Смотрите! Он шевелится!!!“»

Обратите внимание, два первых друга выбрали для своей жизни очень достойные и благородные цели, такие люди всегда вызывают у нас искреннее уважение, но все равно нам по-настоящему хочется услышать не о том, что мы прожили достойную жизнь, а о том, что наша жизнь не закончится с нашей телесной смертью.

Когда я учился в старших классах, мне хотелось стать архитектором, я даже ходил на подготовительные курсы, но было одно «но», которое заставило меня передумать. Вообще, «но» было два – я еще ужасно не любил черчение, но главная проблема была в другом. Как-то раз я задумался: вот стану я хорошим архитектором, буду строить красивые дома – что с ними будет? Вот простоят они сто лет, ну даже двести или триста, но потом дома эти безнадежно устареют, их снесут и построят новые. И значит, то, ради чего я жил, из-за чего так переживал, не спал ночей, просто исчезнет?! Но, наверное, мне не так уж было жалко еще не придуманных и не построенных мною домов, страшнее всего было думать, что после того, как исчезнет последняя вещь, связанная со мной, меня окончательно забудут. Лет в 14 я стал верующим, христианство привнесло новый смысл в мою жизнь, показав путь к бессмертию. В итоге я решил поступать в духовную семинарию, потому что священнослужитель имеет дело не с кирпичами, а с бессмертными душами.

Но с верующими все более-менее понятно, а какой ответ на вопрос о смысле жизни мог бы удовлетворить атеиста? Оказывается, что и атеисты, осознанно или неосознанно, занимаются поисками бессмертия. Точнее, некоего подобия бессмертия. И тут возможны два варианта. Первый – попытка прославиться. Помимо чисто меркантильных причин (слава, деньги, почитатели, подражатели, влияние на умы) у желания прославиться есть еще одна весомая причина – магическая. Нам важно прославить свое имя, чтобы его помнили как можно дольше – в этом и заключается попытка обрести бессмертие.

Вы никогда не обращали внимания на то, как странно звучит вопрос: «Как вас зовут?» Если задуматься, выходит, что мы спрашиваем человека о том, как другие люди (вопрос ставится в 3-м лице) его называют. Почему бы не спросить напрямую (как это делается на английском языке, например): «Как ваше имя?» Но нет, мы спрашиваем не об этом. А когда мы представляемся, мы фактически говорим следующее: «Другие люди называют меня Ильей (меня зовут Илья), вот и вы, пожалуйста, зовите меня так, а какое у меня имя – это не ваше собачье дело». Наш язык сохраняет эту древнюю формулировку, которая связана с традицией давать новорожденному сразу несколько имен: одно «настоящее», тайное, о котором знал только его обладатель и члены семьи, а другое (или другие) – для внешнего пользования, это имя знали все, этим именем человека «называли»[35]35
  Сикевич З.В., Крокинская О.К., Поссель Ю.А. Социальное бессознательное. СПб., 2005. С. 102.


[Закрыть]. Почему наши предки так поступали? Все дело в том, что раньше верили (а кое-где и до сих пор верят), что имя – это не просто какая-то кличка, оно отображает саму душу человека, более того – оно содержит частичку этой души! Вот почему сохранение в веках своего имени было так важно – это могло даровать душе бессмертие.

Мы можем встретить подобный рецепт бессмертия уже в одном из древнейших произведений мировой литературы – «Эпосе о Гильгамеше». Это произведение от начала и до конца посвящено поиску бессмертия. Там есть примечательные строки. Когда Гильгамеш собирается на бой с чудовищем Хумбабой, он говорит своему другу Энкиду:

 
Только боги с Солнцем пребудут вечно,
А человек – сочтены его годы,
Что б он ни делал, – все ветер!
Ты и сейчас боишься смерти,
Где ж она, сила твоей отваги? <…>
Если паду я – оставлю имя:
«Гильгамеш принял бой со свирепым Хумбабой!»
С тех пор, как родились в моем доме дети,
К тебе прибегали – «Скажи, – все ты знаешь,
Что совершил наш отец и друг твой?»
Ты им открой мою славную долю! <…>
Вечное имя себе создам я![36]36
  Таблица II. Цит. по: Эпос о Гильгамеше / Пер. И.М. Дьяконова. СПб.: Наука, 2006. С. 22–23.


[Закрыть]
 

Собственно, в этом и заключается феномен героизма – в прославлении в веках своего имени через совершение различных подвигов. В идеале подвиги должны завершиться героической смертью, о чем и мечтает Гильгамеш. Но он-то как раз не умирает, погибает Энкиду. Гильгамеш долго оплакивает погибшего друга, не желая предавать его земле, пока тело покойного уже не начинает разлагаться. И тут Гильгамеш узнает о другом способе получить бессмертие, и это не магический, а религиозный способ – бессмертие могут даровать боги. Вот только Гильгамеш не может расстаться со своими магическими привычками – он пытается украсть у богов цветок, дарующий бессмертие (фактически мы видим здесь переложение истории Адама, даже появляется змей в роли похитителя цветка = бессмертия). Но богов не проведешь – герой остается ни с чем. В итоге он приходит к тому, от чего в свое время отказался я. Гильгамеш возвращается в свой родной город, в котором, кстати, он был царем, и показывает своему спутнику мощные городские стены: «Пройди по стенам Урука, обозри основание, кирпичи ощупай»[37]37
  Таблица XI. Цит. по: Эпос о Гильгамеше. С. 82.


[Закрыть]. На этом текст обрывается, и многие недоумевают, к чему был этот разговор про стены. Но, мне кажется, тут все понятно – набравшийся опыта царь осознает, что прославить свое имя можно не только героическими разрушениями и убийством чудовищ, но и созиданием. Он как бы говорит самому себе: эти мощные стены простоят еще многие века, и все это время люди будут поминать их создателей добрым словом.

Да, хорошими делами прославиться очень непросто. Мало кому удается стать Моцартом или Гагариным – такой славы удостаиваются единицы, мало кто может, как Эйфель, построить высоченную башню в центре славного города Парижа. Но нам ведь и не нужно такой громкой славы, нам бывает вполне достаточно просто нацарапать на Эйфелевой башне: «Здесь был Вася. Тогда-то, тогда-то». И все! Наша слава теперь стала частью славы старика Эйфеля! Кстати, только вслушайтесь в суть этого послания: Вася когда-то БЫЛ – сколько здесь экзистенциональной тоски!

Но сейчас прославиться еще проще – у нас ведь есть YouTube и Instagram! Причем чтобы как-то прославиться на YouTube, нужно сделать что-то стоящее, а еще лучше – эпично облажаться, а для того, чтобы оставить свой след в Instagram, достаточно просто периодически что-то есть и фотографировать свои ноги. С чем связана эта истерия вокруг Instagram? Зачем мы выкладываем каждую минуту своей жизни на общемировое обозрение? Просто мы чувствуем, что каждая секунда нашей ограниченной рождением и смертью жизни безвозвратно улетучивается – в никуда… И поэтому мы пытаемся как бы законсервировать мгновения своей жизни, поместить их в отдельные баночки и поставить на полочки во всемирную кладовку. Вдруг кому-то это понравится и он «лайкнет»?