Текст книги "Диадох, Симеон, Илья, Феолипт, Аммон. Обновление 3"

Симеон Новый Богослов (XI век)

«Благодарения Богу»

 
                                               (I)
 

1. Благодарю, поклоняюсь и припадаю к Тебе, Господин всего и всесвятой Царь, что недостойного сущего помиловав, как свыше сам захотел, меня Ты и почтил, и прославил – ведь прежде, чем миру от Тебя быть, всего меня в себе имея, словом и образом Твоим меня прославив, Ты почтил – и не ради меня или ради иного по образу и по подобию Твоему всего из не сущего привел, царем всех земных соделав – но во славу Твоего великолепия и благости.

Благодарю Тебя, что все мои прошения и желания во благо, по нам, рабам Твоим, обещаниям, исполнил – на что надеялся я и желал – даровал Ты и более недостойному Неба и земли, сказал же: «Все, что попросите среди знания Меня, веря – получите».

Благодарю Тебя, что когда одного из Твоих святых я пожелал увидеть – поверил через него обрести милость у Тебя – Ты, безмятежный, сам не только это сотворил и на Твоего искреннего раба, безмятежного, говорю, и святого Симеона указал, и дорогим ему стать мне благоволил – но и тысячи других, на которые я не надеялся, даровал мне блага.

2. Откуда, где несчастному мне знать, что пребывает так добр наш Владыка – чтобы желание постиг Тебя;

откуда, где уведать, что открываешь Ты себя к Тебе грядущим, идущим еще в мире, чтобы узреть Тебя взыскали;

откуда, где бы знать, что такой радости и отрады удостаиваются принимающие среди себя свет Твоего благого дара;

откуда, как несчастному мне знать, что Дух Твой Святой поверившие в Тебя принимают – ведь совершенно верить в Тебя считал и все иметь, и думал, что боящимся Тебя Ты даришься – и совершенно ничего не имел, как впоследствии на деле познал это;

откуда, где бы знать, Владыка, что будучи незрим и невместим, Ты зришься и вмещаешься внутри нас;

откуда, где когда-нибудь помыслить, что сотворившему все Владыке соединиться с людьми, которых Ты сам создал – и богоносными их делаешь, и сыновьями Твоими творишь – чтобы желать это я начал и принять это от Тебя взыскал;

откуда знать мне, Господи, что имею такого Бога, такого Владыку, такого Заступника, Отца и Брата, и Государя – Тебя, ради меня обнищавшего и образ раба принявшего?

3. Итак, человеколюбивый мой Владыка, никак ничего из всего того я не знал; если в божественных писаниях, которые святые Твои изложили, заглянув, однажды о том и прочитал – отнесся как к говоримому о чем ином или к неким иным, и без чувств ко всему написанному располагался, и помыслить об этом никак не мог;

и слушая глашатая Твоего Павла, вопиющего и говорящего: «Что око не видело, ухо не слышало, и на сердце человеку не всходило, что приготовил Бог любящим его» – полагал невозможным в плоти пребывающему быть в понимании, и считал, это только по любочестию сказано, и не думал, жалкий, что всем, любящим Тебя, от Тебя это бывает;

откуда, как мне знать, что каждый, в Тебя верящий, суставом Твоим бывает, сияя благодатью божества – кто в это верит? – и будет безмятежен, безмятежного Бога безмятежным суставом став;

откуда, где бы знать, что Ты взамен пищи чувственной бессмертным и нетленным хлебом ради Тебя алчущих непресыщающим бываешь, и жаждущих – источником бессмертным, и плащом сияющим ради Тебя облеченных в простую одежду; и слыша говоримое через Твоих глашатаев, в грядущем веке и только после Воскресения я понимал (этому) быть, и не думал – более теперь это совершается и перед великой необходимостью этого мы стали.

4. О том не думал я, всесвятой Царь, и никогда того не желал, и не просил взять что-то у Тебя – но свои грехи помня, только их прощения искал, да ходатая и старца обрести, Владыка, как прежде я сказал, желал, да по его молению и моему ему порабощению пусть в будущем обрести мне многих прегрешений прощение; но потому, что встречал всех единодушно говорящих, «теперь на земле не быть такому святому» – в большую печаль впадал, однако, никогда этому не верил, но таким отвечал: «Господи мой, сжалься! Настолько диавол Владыки Господа сильнее стал, что к себе всех привлечет и свою участь даст, и никто не будет оставлен для части Бога?»

5. Думаю, человеколюбивый Царь, для того в быта тьме и среди зла бывшему мне свет святой Твой воссиял, и в самом Тебе указал Ты Твоего святого, и что Твоему рабу Павлу сотворил – когда его, гонящего Тебя, призвал через божественное Твое явление, когда увидел он Тебя и спросил, «кто ты?», и не сказал Ты: «Я – Сотворивший Небо и землю», «Я – все из не сущего к бытию Приведший», и не сказал, «Я – Сущий», или «Бог Саваоф», или «Бог отцов твоих», или другое что называя из Твоей славы, но изрек ему: «Я – Иисус назарянин, которого ты гонишь» – чтобы он знал въяве, что Ты есть, воплотившийся ради нас Бог, которого он гнал – это и мне Ты сотворил, Владыка – святого Твоего Симеона указать мне благоволил;

6. и когда божественный свет все и меня, несчастного, осветил, ночь пресветлым днем соделав, меня Ты удостоил на Твоей высоте Твоего божества как на небе со страхом Тебя видеть в божественной славе Твоей рядом стоящим; и ни венцом каким, ни одеянием светлым, ни изменившимся пониманием не украсив себя, но с нами живущим и всегда на земле воочию пребывающим – таким Ты показал мне себя на Небесах. Почему так? – Да не быть там, мне явленному, одному, а с нами – другому, да уразумею я, да не – введясь в заблуждение – от доброго Пастыря уклонюсь, потерянная я овца.

7. Но ведь и это случившееся чудо не уразумел я, жалкий: ленью и мелочами помалу будучи украден, в прежнее зло и горшее впал; а Ты, милосердный и долготерпеливый Царь, никак от меня не отвернулся, но через Твоего святого меня возвратил и к его святым стопам припасть удостоил, рукой Твоей державной и плечом широким свыше из мира обмана и мира вещей и удовольствий извел, от всего телесного и душевного меня удалил – о, чудо, о, к нам любовь и сострадание Твое, человеколюбивого Бога – и поставил в ряд работающих для Тебя, и затем, Владыко, святого Твоего молитвами не только моих неописуемых зол прощение, но и все реченные блага мне дал, более же сам всем для меня стал;

8. и когда в том свете божественной славы сияя, к Нему приблизившись, в покаянии и вере стопы Его схватив, ты поклонился – сразу почувствовал я божественное тепло, затем малую воссиявшую светлость, затем от Его слов божественное вдохновение, затем от этого огонь сердечный, через неиссякающий поток слез ключом бьющий, затем в моем уме луч тонкий, быстрее молнии прошедший, затем как свет в ночи, и как облако светлое, малое и пламенновидное мне на мою главу село – и лежал я на лице, и совершал молитву, а затем воспарил и внедолга узрел себя на Небесах.

9. Затем, когда размышлял я, чему виденному быть, нечто другое, выше всего этого, преславнейшее настает: когда в сновидении лукавыми бесами я искушался, и к страсти истления механически влекся, и противостоял жестоко, и Тебя, Господа Света, призывал в помощь – пробуждение свершилось, и от рук искушающих неврежденным избавился я, и своему почину и мужеству, более недвижимости моей к страсти дивился и помышлял, «откуда неведомо эта победа, чтобы и во сне я противоборствовал и крепче противников и врагов моих был, и против державы их преславно одержал ради Христа победу»; и о, чудо – сразу, хотя (Ему) на небе быть мнил, внутри себя Его увидел – Тебя, говорю, моего содетеля и государя Христа, и тогда познал: быть Твоей победе – ведь Ты сотворил мне победить диавола!

10. Однако, не внял я, Владыко, что это Ты был, из праха меня сотворивший и все это благо мне даровавший, еще не внял, что то сам Ты был, негордый мой Бог и Господь – ведь еще не был я удостоен услышать Твой глас, чтобы Тебя узнать, еще не было, чтобы Ты мне сказал сокровенно – «это – Я»: недостойным я был и нечистым, уши души имеющим еще загражденными грязью греха и очи мои удержанными неверием, невниманием, чувствительностью к страстям и мглою – и все же Тебя, Бога, так я видел – не увидев, не заранее поверив, что (это) Бог – ведь что видеть, видиться кем, и не уразумевал, что то Бог или Божия слава – то так, то иначе мне показываемая – однако, Он необычайно чудом меня поразил и радостью всю душу мою и сердце наполнил – что само, мнится мне, тело мое приняло от той радости неизреченной.

11. Кто это был, въяве показывающийся, тогда я не знал, пока чаще не стал видеть свет, то внутри – тогда душа моя покой и тишину вкушала, то где-то вовне далеко он являлся или совершенно скрывался – и скрываясь, творил мне скорбь невыносимую, когда я думал, что далее никогда Он не явится; но когда я снова рыдал и плакал, и показывал все отчуждение, послушание и смирение – Он как солнце являлся, плотность туч рассекая, и по-малу, приветливый и сферический, показываясь.

12. Вот так, неизреченный, незримый, неосязаемый, недвижимый, везде, всегда и во всем Пребывающий и все Исполняющий, ночью и днем, и скажу, ежечасно показываясь и скрываясь, приходя и уходя, бывая неявленным и внезапно являясь, помалу Ты тьму из меня изгнал, тучи совлек, плотность истончил, гной с очей ума очистил, уши мышления разградил и отверз, бесчувствия отъял покрывало, с этим все страсти и все удовольствие плоти усыпил и из меня совершенно изгнал, и так мне таковое соделав, небо от всех туч очистил – небо, говорю, чистую душу – в ней незримо, не знаю откуда и как приходя, везде Пребывающий вдруг обретается и как другое солнце показывается – вот неизреченное снисхождение!

13. Таковы для нас чудеса Бога, братья! И когда восходим на более совершенное, Он уже не как прежде – внеобразная и безвидная внеобразность и безвидность приходит, и пришествие, и оставление Своего света в молчании творит нам. Но как? – В образе неком, но Бога. Бог не во внешности или запечатлении – но образ в непостижимом и невозможном, и внеобразном свете подав, просто показывается, и ничего более сказать или выразить мы не можем – пока не покажется въяве и узнан не станет, и всегда внятно и в силе ясно зрится Незримый, незримо глаголет и слушает, и лицом к лицу как Друг с другом беседует, естеством Бог с рожденными от Него согласно благому дару божествами, и как Отец любит, и сыновьями любим весьма горячо, и бывает им странным видением и грознейшим слышанием, что ни достойно сказать мочь им, ни покрыться молчанием, слушая.

14. Его любовью всегда пламенеющие и таинственно Его слышащие, то о чуждых страстях, плача, пишут, то обличают свои прегрешения, то с благодарностью о бывающих им благодеяниях и действиях благого дара поведывая, богоразумно воспевают богодетельно их Переменившего; то – если противно и упрямо говорится о нашем душевном спасении – слушают, и по данной им мере внимания исправляя, об этом пишут, представляя свидетельства из божественных Писаний, и пустовать или насытиться повествованием не могут. Почему так? Они более не от себя, но говорят, потому что в них Дух – Он движет их или снова сам движется, и бывает в них всем, о чем в божественных Писаниях слышишь, говоримом как о небесном царствовании – о жемчуге, о зерне горчичном, о закваске, воде, огне, хлебе, питье жизни, живом источнике и прочем – реки текущие духовных слов, слов божественной жизни: светильник, ложе, чертог, брачный пир, Жених, Друг, Брат и Отец – да что, много говоря, искушаюсь о всем рассказать – то есть неисчислимо – «что око не видело, ухо не слышало, на сердце человеку не всходило», и как язык, словом померив, это поведает? Поистине никак: если благодаря ведущему это Богу, мы внутри нас нести все и стяжали – ни умом оценить, ни изъяснить словом это совершенно не можем.

 
                                             (II)
 

1. Благодарю Тебя, Владыка, Господи Неба и земли, прежде сложения мира из не сущего стать в бытии мне предопределившего! Благодарю Тебя, что прежде достижения дня и часа, в который Ты повелел привести меня, сам единый бессмертный, единый всесильный, единый благой и человеколюбивый, с Твоей святой высоты сойдя, воплотившись и родившись от святой Девы Марии, сердца Отца не оставив, меня прообразовал и предоживотворил, и от праотеческого греха освободил, и восхождение на Небеса предуготовил; затем приведенного и помалу растущего меня, святым омовением Твоего обновления сам обновил и Святым Духом украсил, и вестника света хранителем поставил мне, и от превратных дел, и от врага сетей неуязвленным до совершенного возраста меня сохранил;

2. и не насилием, но самоопределяющимся расположением спастись нам посудил, позволил и мне почтиться самовластием, и самоопределяясь, любовь к Тебе из хранения Твоих заповедей показывать – я же, невежда и презритель, будто конь, отцепленный от узды, так достоинство самовластия разумея, себя с крутизны владычества Твоего, отлягнувшись, сорвал;

но и здесь от меня лежащего и в бесчувствии валяющегося, и еще более сокрушающегося Ты не отвратился, не оставил лежать и грязью скверниться, но ради милостивого Твоего сердца и оттуда меня препроводил, возвел и светлее почтил, и от царей и князей, хотящих воспользоваться мной для служения хотениям своим, как сосуд уцененный неизреченными Твоими судами искупил; и дары золота и серебра, пусть сребролюбца сущего, принять меня не оставил, известность и славу быта, предлагаемые мне на торг за святость Твою, как мерзость разуметь их мне подарил – но – вот все исповедую Тебе, Господи Боже Неба и земли: далее ни во что это поставив, я в яму и тину омута постыдных понятий и деяний себя, жалкий, низверг, и сойдя туда, к скрытым во тьме попал – от которых себя ни я один, ни весь мир, воедино собравшись, вывести и из рук их изъять не мог;

3. однако, там мной держимым, плачевно и жалко влачимым и задыхающимся, и ими осмеиваемым, Ты, милосердный и человеколюбивый Владыка, не пренебрег, не попомнил зла, не отвратился от моего невежественного расположения, не на большее оставил грабителям, хотевшим тиранить меня: пусть я в бесчувствии уводясь ими, и радовался, Ты, видя меня безобразно водимого и влачимого, выносить это, Владыка, не стал, но помилосердствовал, но сжалился, и не вестника, не человека мне, жалкому, послал, но сам, благостью Твоего сердца движась, к тому глубочайшему рву преклонясь, где-то внизу в глубине сидящему, с грязью смешанному Ты пречистую Твою руку подал;

и тогда я не видел Тебя – да где было и как – прозреть отнюдь не могущему, покрытому грязью и задыхающемуся, а Ты мою главу за власы схватил, и силой меня оттуда влеча, вытащил. Я в это время усилие и общее движение вверх чувствовал, и что восхожу – однако, отнюдь не ведал, кем возвожусь и кто был держащий и возводящий меня, а Ты, меня возведя и на землю поставив, рабу Твоему и ученику передал – всего меня скверного сущего, грязью очи, уши, уста залепившего и Тебя не видящего – кто есть, и только одно знавшего, что когда-то кто-то благой и человеколюбивый – каким Ты пребываешь, из глубочайшего того рва и грязи вывел меня, сказав мне: «Держись и за этим человеком, прилепившись, следуй – этот тебя, выведя, отмоет»; и твердую веру в это мне даровав, Ты удалился, где же, явившись, был, я не знаю.

4. Итак, за показанным мне Тобой, Всесвятой Владыка, по Твоему повелению без оглядки я следовал, и с большим усилием он к родникам и источникам меня приводил – слепого сущего и за ним позади данной мне от Тебя рукой веры влекущегося, в ведении нуждающегося – и он, видя, стопы хорошо возносил, и через камни, ямы, соблазны все переносясь, проходил, а мне в них сталкиваться и впадать приходилось, и многие труды, многие злобы и скорби я потерпел: он в каждом источнике и роднике каждый час себя умывал и мыл, а я, не видя, чаще проходил мимо них, и если бы своей рукой он меня не удерживал и к источнику не ставил, и не направлял руки ума моего, ни где, ни когда бывший родник воды обрести я не мог, и много раз, когда он показывал и умыться меня допускал, с чистой водой из источника где-то я грязь прихватывал и в ладонях вместе муть поднимал и лицо свое марал, и много раз ощупью родник воды обрести ища – сталкивая землю и грязь, мутил воду, и не видя совсем, грязью марая лицо, чисто водой мнил умываться.

5. Как далее из-за этого о понукании и насилии поведую я; и не только – но о многократно заклинающих, внушающих и постоянно мне говорящих: «Что суетой болеешь, беcсмыслицу творя – этому ругателю и льстецу следуешь, всуе и тщетно надеясь прозреть? Ныне это невозможно! Чему, ноги сбивая и окровавливая, ты следуешь? Что скорее к милостивым не пойдешь, утешающим, чтобы упокоиваться, препитываться и служить тебе хорошо? Никогда от проказы душевной тебе избавленным стать и – ныне – прозреть невозможно. Откуда этот ругатель явился, современный чудотворец, обещая тебе для всех людей нынешней породы сущее невозможное? Горе тебе, что и от добролюбивых, братолюбивых, сострадательных людей даваемое тебе служение погубишь и злобы, и скорби – раз ставишь на суетные надежды – потерпишь, и от того, что этим обманщиком и льстецом обещано тебе воистину отпадешь. Что может он вообще? Без нас ты не рассчитываешь ли на себя, не мудруешь? Неужели все мы не видим или слепыми – как прельстившись сам, он тебе говорит – пребываем? Воистину мы видим все, и нет иного, большего этого (не лгу я!) прозрения»;

но когда все это со мной было, Ты, милостивый и милосердный, от сущих обманщиков и льстецов, развращением мутным ближнего напаивающих, ради данных мне от Тебя надежды и веры меня избавил, и через них в реченном и в множайшем меня укрепив – сохранил;

6. и когда все это я терпел и не уклонялся, и постоянно как-то в смущении и наощупь умывался, и полагать, отмывался (как меня Твой посланник и ученик учил) – однажды, когда я шел и к колодезю направлялся, вновь Ты, сам недавно меня вытащивший из грязи, на пути встретил и сначала пречистым сиянием Твоего лица облистал немощные мои очи, и который мнил я иметь свет, его – погубил, и узнать Тебя я не смог – и как смочь, когда сияние какого лица увидеть и распознать или уразуметь я не мог – Тебя самого видеть и внять, кто это тогда был;

и с этого времени, когда чаще у самого источника я вставал, Ты, негордый, себя снизойти не считал недостойным, но приходя и сначала мою главу держа, ее погружал в воды, и чище делал мне зрение света лица Твоего, и сразу воспарял, уразуметь мне не позволяя, кто был Ты, это творящий, и откуда пришел, и вернулся куда – это Ты мне еще не давал, и так на время приходя и уходя, постепенно Ты более и более появлялся и водами окатывал, и чистейшее зрение, и больший свет мне даровал;

7. и делая так, и во благо медля, Ты грозную вещь и таинственную увидеть удостоил меня: когда Ты пришел, и казалось, водами меня окатывал и омывал, и много раз в них погружал – я молнии, меня осияющие, с лучами Твоего лица смешивающиеся в водах увидел и изумился – видя себя световидными водами измываемого, и где, откуда, кто был доставляющий это не знал и только радовался, омываясь и верой возрастая, окрыляясь надеждой, до Неба восходя;

и тех льстецов слова лжи и обмана, внушаемые мне, жестоко ненавидя и о лести той сожалея, в собеседования и разговоры с ними отнюдь не вступал, да и вредного смотрения на них избегал, а трудящегося со мной и помощника Твоего, говорю, святого ученика и посланника – как самого Тебя, меня создавшего, чтил, ценил и от души любил – днем и ночью к его стопам припадая – «что, если можешь, помоги мне», умоляя его, убеждаясь, что сколько хочет – может у Тебя;

8. и так согласно Твоему благому дару нужное время пребыв, я снова грозную тайну увидел: взяв меня, на Небеса, возведя, Ты привел, в теле, не знаю, или вне тела – один Ты знаешь, то сотворивший, но час там с Тобой славы – какой не знаю, и никакого величия деланного, и неизмеримой высотой устрашаясь, я весь затрепетал;

затем Ты меня одного на земле оставил, на которой я стоял прежде – рыдающим и бедствия моего устрашающимся; затем внизу, немного позже в Небесах отверзшихся наверху лицо Твое как солнце внеобразное показать мне Ты снизошел – однако, Кто тогда был, так мне узнать и не подал, и как – не заговорив со мной, но сразу скрылся;

и я блуждал, ища Тебя – которого не знал, и образ Твой увидеть и точно узнать, кто это был, сильно желал и от многого понуждения и огня Твоей любви постоянно плакал – не ведая самого Тебя, кто есть Ты – меня из не сущих к бытию приведший, из грязи изведший, и всем реченным ставший для меня.

9. Так много раз снова Ты показывался и много раз снова, не поговорив, скрывался, совершенно не видясь мной; и много раз снова молнии и сияние Твоего лица, окружившие меня, как прежде в водах видя, удержать их я совершенно не имел сил и припоминал, как тогда наверху видел Тебя, и в неразумии иное бытие почитая, снова увидеть Тебя со слезами искал – и так в великой печали, скорби, тесноте себя выжимал и себя забывал, и всего мира и того, что в мире – ни тени, ни вообще чего-либо, или что вообще есть что-то видимое, совершенно не разумел;

и Ты сам, для всех незримый, неосязаемый, неприступный явил и показывал мне мой ум, зрительную способность души очищая и распространяя, и шире позволяя видеть славу Твою – так Ты сам более растешь, и сияя, шире распространяешься;

и самого Тебя, грядущего и приближающегося, я узнавал по отступлению тьмы – так много раз мы переживаем в чувстве, когда луна является, и бегут облака – луне зрится и мнится бежать быстрее, естеством отнюдь не прилежа бегу и от начала не переменив шествия – так, Владыка, мнился Ты приходить – недвижимый, и расширяться – непеременяющийся, и принимать образ – внеобразный;

10. и как у слепого, помалу прозревающего и облик человека уразумевающего, и кто он есть постепенно рассматривающего, не облик относительно зрения переделывается или превращается, но зрительная способность его глаз, очищаясь, облик, какой он есть, видит лучше, и все подобие его зрительной способностью запечатлевается и ради нее проникает и отпечатывается, и как на холсте начертывается мыслящей и запоминающей частью души – так Ты сам, светом Святого Духа въяве ум мой совершенно очистив, стал узрен;

и когда он стал видеть яснее и чище, Ты сам откуда-то, казалось, стал ко мне выходить и светлее являться, и облик образа внеобразного позволил мне видеть, и тогда вне мира быть мне сотворил – полагаю сказать и тела – точно знать это Ты не подал;

итак, Ты превоссиял, и мнилось, всецело хорошо видящему мне явился, и прежде беспечного меня, говорящего – «о, Владыка, кто тогда был?», удостоил гласа и благосклонно мне провещал – изумляющемуся и ужасающемуся, и трепещущему, и в себе как-то думающему и говорящему: «Неужели когда-нибудь сама Слава и Величие самой Светлости имеет желание? Откуда и как такого удостоен я блага?», и говорит Он: «Я – Бог, ради тебя ставший человеком, и раз ты от всей души Меня взыскал, вот – отныне пребываешь братом Моим и Моим сонаследником, и другом Моим»;

и при этом я был в замешательстве и душу изливал, и крепость расточалась – «и кто – я», отвечая, «и что, жалкий и окаянный, сотворил, Владыка, да меня поставишь достойным таких благ и такой славы сопричастником и сонаследником сделаешь?»;

и когда уразумел я, Владыка, эту превыше ума славу и радость, снова как Друг к другу во мне обращаясь, через рекущего Твоего Духа Ты сказал мне: «Это ради только изволения и расположения, и веры даровал тебе и еще дарую. Что имеешь ты или когда-нибудь имел твое – нагим Мной приведенный, чтобы то взяв, за то – это Я захотел дать тебе? Не отрешившись от плоти, не увидишь совершенство и всего его вкусить не укрепишься хорошо»;

и сказал я: «Что же этого больше или светлее? Мне пока довольно так бытия после смерти»; – «Будто слишком ты малодушен», сказал Ты, «таким довольствуясь. Читая в хартии неба, это по сравнению с грядущим как в руках держащееся. Как это – от истинного неба отстает, так грядущая слава несравненно множайшей, чем ныне зримая тобой, будет открыта».

11. Это сказав, Ты умолк и помалу, сладкий и добрый Владыка, от моих очей скрылся – я от Тебя удалился, или Ты от меня отошел – не знаю – пока сам я снова не стал весь в себе: как-то помыслив о «прихождении», вошел я «в старое селение»; и помня красоту славы Твоей и слова Твои, идя, сидя, при еде, питье, молитве, я плакал и исповедывал в радости неизреченной Тебя – узнав, Творца всего! И как мне не радоваться?

Но снова печалясь и сильно желая снова увидеть Тебя – когда подошел я к пречистому образу Тебя Родившей для целования и перед Ней пал, прежде чем встать мне, Ты сам внутри несчастного моего сердца, сделав его как свет, мной был увиден: и познал я – точно Тебя в себе я имею;

и вот отныне помня Тебя и что около Тебя, от такой памяти я Тебя возлюбил и иметь в себе Тебя, в ипостаси явленную любовь, воистину поверил – ведь сущая любовь – Ты, Бог.

12. Так надежда, в вере насажденная, в ней раскаянием и слезами напоенная, потом Твоим светом освещенная, укоренилась и возрасла хорошо; потом Ты сам, добрый художник и создатель, через меч искушений придя – говорю, именно, унижение, на многую высоту возведенных неполезных помыслов излишек поколебав, к единой надежде как к о едином корне древу Твою святую любовь привил – и каждый день видя ее возрастающей и всегда ко мне обращенной – более через нее Тебя, меня учащего и просвещающего, как выше любой надежды и веры став – так радуясь, я располагаюсь – как Павел вопиет, сказуя: «Кто видит – зачем ему надеяться?» – и вот если я Тебя имею, зачем к этому надеяться?

13. «Послушай нечто», снова сказал Ты, Владыка: «Как солнце видишь в водах, тогда его отнюдь не внизу качающегося, так в тебе бывающее Мной понимай и себя оберегай, и всегда понуждай внутри себя чисто и ясно как солнце в чистых водах видеть Меня – если как сказал тебе видеть – значит стать достойным этого после смерти, если нет – весь круг дел и трудов, и этих твоих слов ничем тебе не пригодится, но скорее и сильнее они осудят и большую скорбь тебе принесут: как слышишь – «с сильных сильно будет спрошено»;

и бедному от рождения бедность не бывает причиной стыда, и печаль от нее его не печалит – но разбогатевшего, прославленного, вознесенного и на земле царем вселенного, а потом от всего этого отпавшего и во всесовершенную нищету сведенного; однако, не как в земных вещах и видимых, так в духовных и незримых: по некой причине от дружбы и работы на земного царя отпавшим, пока живы они – им господами быть и вкушать, и жить можно, а кто от любви и дружбы отпадет Моей – тот не может жить вовсе – жизнь Я сам есть, и этот сразу всего лишится и Моим, и своим врагам пленником предается, и они, забрав его, за прежние его благоразумие и любовь, которую ко Мне стяжал, неистовее на него находят – мстя, насмехаясь и издеваясь».

14. Да, подлинно, Всесвятой Царь, так и я верю быть Тебе, Богу моему, и припадая, Тебя молю: храни меня, грешного и недостойного, над которым сжалился, и древо Твоей любви, что к корню надежды моей привил, силой Твоей утверди: ни ветрами поколебленным, ни бурей сокрушенным, ни каким врагом выкорчеванным, ни зноем нерадения попаленным, ни ленью и мечтанием иссушенным, ни совершенно славолюбием – изничтожить не дай. Знаешь Ты, то и даровавший, и во мне сотворивший – всем человеком я беспомощен, ведь трудящегося со мной и помощника – посланника Твоего – как Ты сам решил, телом от меня удалил; знаешь Ты немощь мою, постигаешь бедствие и во всем бессилие мое, и ради того отныне более о мне помилосердствуй – многомилосердный Господи! От сердца припадаю к Тебе, благо такое мне Сотворившему, да не оставишь меня в воле моей – но в Твоей любви душу мою устрой и в ней любовь Твою укоренить крепко сотвори, да по пречистому и святому, и неложному Твоему обетованию, Ты был во мне, а я пребывал в Тебе, и покрываясь ей, покрывал и хранил ее в себе: Ты видел меня, Владыка, в ней, и я ради нее удостаивался видеть Тебя – ныне в отражении угадывая, как Ты сказал, затем во всей любви всего Тебя – любовью сущего и так возглашать удостоившего: Тебе подобает все благодарение, держава, честь и поклонение, Отцу и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и в бесконечные веки веков! Аминь.