Текст книги "Проблемы русского вида"

Иной взгляд на эту проблему представлен в работах Г. М. Зельдовича, по мнению которого единичность шире событийности, значение единичности выражают все глаголы СВ, в то же время есть глаголы СВ «несобытийные» (и поэтому именно единичность, а не изменение и т. п., является подлинным инвариантным признаком СВ). В качестве примеров глаголов, обозначающих единичную ситуацию, но лишенных «событийности» (не включающих идей изменения, начала, конца), Г. М. Зельдович приводит глаголы повезло, посчастливилось – Ивану посчастливилось жить в Москве [2002а: 14; 2002б: 32]; к этим глаголам можно было бы прибавить так вышло / случилось / получилось, что…, выпало (в переносном смысле): Ивану по воле случая выпало жить в Москве /родиться в семье известного писателя и др. Как представляется, однако, эти глаголы не лишены событийного значения, просто они не обозначают конкретного события (такого, как приехал, родился, поступил в университет и т. п.). Такие глаголы указывают, что ситуация, обозначенная зависимой глагольной группой или придаточным предложением, возникла и имеет место в результате какого-то случайного события (или ряда событий), никак его не конкретизируя. Так, то, что Иван живет в Москве, может быть результатом того, что он удачно приобрел квартиру в Москве, или того, что его родители переехали в Москву, и т. д., и т. п., и даже если он настолько коренной москвич, что все поколения его предков жили в Москве с момента ее основания, все равно – ведь могло бы случиться так, что кто-то из них уехал из Москвы, но этого события не произошло, так что проживание Ивана в Москве есть следствие и «неслучившихся», отрицательных событий. Ср. пример, где отрицательное каузирующее событие эксплицировано: Ивану посчастливилось / повезло: он не полетел с командой на игру и поэтому не погиб в авиакатастрофе.

7. Вид и показатели количества и меры. Как неоднократно отмечалось, глаголы СВ могут сочетаться с показателями количества и меры: Температура повысилась на 10 градусов; Он несколько поглупел; Он поправился на 5 килограммов / выпил стакан / полстакана воды, съел тарелку / полтарелки / две ложки каши; Он пробежал / прошел 3 километра; Петя выдал 5 книг; Завод выплавил 125 тысяч тонн стали; Белье наполовину высохло; Он написал половину / четверть романа и т. д. В то же время НСВ с такими показателями возможен только при наличии особых условий. Так, в случае показателей количества НСВ возможен, если действие происходит одновременно со всеми квалифицированными числительным объектами (Он нес домой два арбуза) и невозможен, если действие происходит с этими объектами поочередно (*Он ест два арбуза; *Он ест две груши (нормально, если он ест эти груши одновременно, скажем, поочередно откусывая то от одной, то от другой); *Петя выдает 5 книг /ломает три игрушки [Падучева 1996: 186; Wierzbicka 1967: 2238]. Для объяснения этого феномена предлагается следующее объяснение. НСВ не сочетается с такими определителями (*Он ест две груши) по тем же причинам, по которым неправильно: *В этот момент Ян дважды ударял Павла [Wierzbicka 1967: 2236; Падучева 1996: 184]: для синхронного наблюдателя, предполагаемого значением НСВ, в каждый отдельный момент действием может быть затронут только один объект [Падучева 1996: 184]. В непротяженный «момент», действительно, не может уместиться действие, которое поочередно охватывает разные объекты. Однако в этот момент – это отнюдь не то же самое, что время, в которое разворачивается действие НСВ! «Момент» наблюдения для НСВ – это не совсем момент, это не «точка» (ср. замечание Е. В. Падучевой, что момент речи является включенным показателем времени и ведет себя как точка [1996: 171–172]), поскольку это «момент», движущийся во времени вместе с наблюдателем! Таким образом, это момент и одновременно некоторый неопределенный интервал. Обстоятельство останавливает время, указывает на определенный его пункт, в то время как точка отсчета, момент наблюдения в НСВ все время бежит и бежит вперед. Поэтому мы можем сказать: Ян бьет Павла (при этом бьет обозначает ряд последовательных ударов); Ян долго бил Павла; Ян уже долго бьет Павла. И этот «момент» может проходить последовательно через разные этапы «истории мира», последовательно вовлекающие разные объекты! Человек может есть груши одну за другой в течение долгого времени, и в течение этого времени момент наблюдения (или просто точка отсчета, движущееся настоящее время) проходит поочередно через событие поедания первой груши, затем второй, третьей, десятой и т. д. (так что здесь нет объективной невозможности одновременности с разными последовательными этапами расчлененного события / процесса); повторим, точка отсчета движется во времени и в объективно разные моменты она одновременна с разными составными этапами длительного процесса, поэтому Г может сказать: Смотри, он уже третий час ест груши! или просто: Что он сейчас делает? – Он ест груши (одну за другой). Далее, НСВ не сочетается в норме не только с показателями определенного количества, но также с показателями меры: *Он пьет стакан / полстакана воды / кружку молока; *Завод выплавляет 125 тыс. тонн стали; *Он бежит / идет 3 километра и с кванторами *Он ест всю кашу / немного каши / все груши. То же относится к сочетаемости с родительным партитивным (Он купил / съел хлеба – *покупает / съедает хлеба) – в силу того, что родительный партитивный скрывает за собой обозначение меры (квантифицированное количество): 'некоторое неопределенное количество' [Падучева 1996: 182–191]. Желательно иметь общее объяснение для всех этих случаев, в силу их очевидной общности: показатели количества – это тоже своего рода кванторы, а кванторы приложимы как к множеству, состоящему из дискретных объектов, так и к частям единого объекта, т. е. это тоже особого рода показатели количества и меры. Такое более общее объяснение предлагается А. Вежбицкой: предложения Он пил стакан воды; Он ел три груши «представляются странными, потому что если содержание глагола должно составлять событие, одновременное с некоторой точкой отсчета, это событие должно быть рассмотрено как континуум, как нечто не делимое на различные последовательные части. Показатель числа (меры, количества) в позиции объекта разрушает единство события, разделяет его на последовательные элементы, и, как следствие, порождает семантическое противоречие» [Wierzbicka 1967: 2241]. Однако это объяснение требует уточнения. С одной стороны, стакан воды – это именно континуум и нечто единое; с другой стороны, если человек ест три груши одновременно, то на самом деле он их ест тоже последовательно: откусит от одной, затем от другой, затем от третьей, затем опять от первой и т. д., когда наблюдатель уловит эту закономерность, он может сказать: Смотри, он ест одновременно три груши! Поэтому здесь важна не континуальность и не единство объекта как таковые, а одинаковость фаз. Важна не неделимость – не то, что это нечто неделимое (… ударил + ударил + ударил …= бьет – делимо!), но нечто не делимое на различные последовательные части. Указание на количество, меру и т. д. сразу делает линию неоднородной, вносится идея изменения (составляющая существо СВ), от которой уже нельзя отвлечься в силу эксплицитности этого показателя. Таким образом, противоречие здесь между неизменностью (предполагаемой НСВ) и изменением, предполагаемым показателем меры, которая фиксирует некоторый результат, некую новую стадию в истории мира. Изменение – неважно, есть оно или только будет, составляет инвариант СВ: Он съест 4 груши; Он уже два раза поцеловал Машу и поцелует ее еще три раза, так что всего он поцелует ее 5 раз и т. д. Обстоятельство включает в состав значения предел, после достижения которого наступит новая С / произойдет смена С (было съедено 2 яблока, а будет съедено 4 яблока)[12]12
  Характерно, что те же ограничения на сочетаемость с показателями меры и количества и очевидно по тем же причинам имеют место для глаголов делимитативного (ограничительного) способа действия: *повыдавал 5 книг [Мелиг 2006]; *почитал несколько газет, *попил стакан молока и т. д. – делимитативные глаголы обозначают однородное (гомогенное) действие (процесс) [Мелиг 1995; 2006 и др.].


[Закрыть]. Возникает вопрос: почему же тогда можно сказать: Он пишет роман / ест яблоко и т. д., и т. п., где возникновение романа / исчезновение яблока конституирует предел, после достижения которого действие (по крайней мере, с данным объектом) должно закончиться и достижение которого знаменует смену ситуаций? Чтобы объяснить это, напомним, что значение НСВ неопределенно – длительное, в частности, его окончание теряется в тумане и не (пред)определено. Достижение предела в НСВ всегда гипотетично (см. выше!) – такова метафизика несовершенного вида. Эта гипотетичность в толковании может быть изображена пунктиром, которым сменяется сплошная линия реального осуществления действия в момент / период наблюдения:

Иван пишет роман / ест яблоко =ʽ… – пишет – – роман есть / яблока нетʼ. Поэтому это не реальный предел реального действия, это гипотеза. Иван может в любой момент прекратить писать роман и есть яблоко, и предел так и останется не достигнутым, не реализованным[13]13
  Ср. толкования глаголов НСВ в работе М. Я. Гловинской: «… если процесс … не прекратится…, то в этот момент начнет существовать Р целиком» [Гловинская 2001: 97].


[Закрыть]. Теперь, мера или число не могут быть (точнее могут быть, но при особых условиях, см. далее) гипотетическим пределом, но являются реальным пределом. Субъект *Он ест 3 яблока / пьет стакан воды и т. д. не может не достигнуть этого количественного предела, потому что если он съест, скажем, 2 яблока или выпьет полстакана воды, то откуда мы взяли, что ел / ест 3 яблока / пьет стакан воды? Тогда задним числом окажется, что он пил полстакана воды. Значение *Он ест 3 яблока можно было бы, скажем, попытаться интерпретировать следующим образом: 'Он ест яблоки, и будет их есть до тех пор, пока не съест 3 яблока'. Заметим, что в толковании появился, вместе с реальным пределом в виде 3-х яблок, и это неизбежно, СВ, и вообще это не то значение, которое выражается русским НСВ; заметим, что такого предсказания – будет писать, пока не напишет; будет есть, пока не съест – нет в значении НСВ выше. Другой, более приемлемый с точки зрения семантики НСВ вариант осмысления – 'Он ест яблоки, имея целью съесть 3 яблока, а съест ли – неизвестно (с метафизической точки зрения, которая здесь как раз очень важна!)'. И вот такое употребление, хотя и с некоторой натяжкой, с точки зрения семантики НСВ возможно [Mehlig 2008: 273–274]. Оно шероховато и непривычно, поскольку обычно никто не ставит перед собой таких странных целей, поэтому так обычно и не говорят. Однако, как было сказано, в некоторых специфических условиях такая интерпретация становится возможной – тогда, когда определенная «мера», определенный количественный предел задан заранее, например обычаем субъекта: скажем, он каждое утро выпивает чашку кофе или каждое утро пробегает 5 километров. В этом случае можно сказать, хотя это и несколько шероховато: Иван сейчас пьет свою утреннюю чашку кофе / бежит свои ежедневные 5 километров [Mehlig 2008: 273–274] – с той же обычной пресуппозицией, что может сегодня и не выпить эту чашку до конца или, подвернув по пути ногу, пробежать 4 километра вместо 5-ти. «Причина этого в том, что … инкрементальный аргумент, вводимый … местоимением свой, может быть понят как относящийся к такой ситуации, которая происходит часто, более или менее регулярно. Тем самым «размер» сущностей, обозначаемых инкрементальным дополнением, определен заранее» [Mehlig 2008: 274]. Другой вариант предварительной фиксации количественного объекта имеет место в случае, когда спортсмен бежит дистанцию, длина которой определена заранее условиями соревнования: Он сейчас бежит 3 километра (о пятиборце)[14]14
  Аналогичная ситуация в отношении сочетаемости показателей меры с формами продолженных времен – грамматических эквивалентов русского НД НСВ в английском языке, см. об этом в [Mehlig 2008: 274].


[Закрыть].

8. Вид и определенность / неопределенность объекта действия. Другой неразрывно связанный с семантической спецификой СВ и НД НСВ (и фактически являющийся продолжением рассмотренного выше) вопрос – это вид глагола и определенность или неопределенность его объекта. Употребление СВ во многих случаях предполагает, имплицирует, «наводит» определенность его объекта; при этом определенность вещества или группы предполагает его исчерпанность, = объект включает представление о кванторе общности 'все, весь, целиком'[15]15
  Ср ситуацию в английском языке, где определенный артикль в сочетании с именем, обозначающим группу, предполагает ее исчерпанность.


[Закрыть]: Иван съел кашу = 'всю определенную кашу, какая была'; Ян накормил детей – определенных детей (определенную группу детей), = John has fed THE children [Wierzbicka 1967: 2242]; В Грозном убиты организаторы теракта 9 мая (РИА «Новости», 24.05.2004) – в норме ='все'[16]16
  Заметим, что особняком здесь стоит слово каждый, выражающее дистрибутивную, а не собирательную универсальную референцию, в случае глагола – то, что действие совершается с каждым объектом отдельно, то есть повторяется. Поэтому каждый не сочетается с непрерывно-длительным, в том числе и актуально-длительным НСВ, его употребление совместимо только со значением повторяемости: Суд внимательно разбирает каждую жалобу (пример из [Падучева 1996: 185–186] – не актуально-длительное, а повторяющееся значение; ср.: *Он красит каждую дверь; *Он ест каждую грушу, где действие невозможно осмыслить как повторяющееся. СВ с каждый сокращенно обозначает последовательность законченных событий, действие началось, продолжалось и закончилось поочередно с каждым отдельным объектом: Он пожал руку каждому присутствующему, где нормально единственное число слова рука, поскольку каждому он пожал его руку, и только одну Ср.: 'Он пожал руку всем присутствующим .


[Закрыть]. Однако в других случаях значения определенности у объекта СВ не возникает: Ян подарил Марии цветы – неопределенные цветы [Wierzbicka 1967: 2245].

Итак, какие же глаголы предполагают определенность и исчерпанность объекта? Это глаголы в широком смысле предельные (не обязательно имеющие пару НСВ), т. е. такие, которые обозначают действие, которое должно прекратиться, достигнув предела, поскольку исчерпало себя. (При этом не глаголы, обозначающие создание чего-либо.) Теперь, глагол СВ сам по себе обозначает изменение, переход в новое состояние / прекращение прежнего состояния. При этом, поскольку реально изменения постоянно происходят, мы можем в любой момент зафиксировать эти изменения, указав на изменение, которое произошло (как бы сделать фотоснимок события, остановить движение, прервать его и тем самым – парадоксально – его изобразить, изобразить сдвиг в состоянии мира!). (Это как принцип дополнительности в квантовой физике: когда мы с помощью приборов производим измерение, фиксируем картину, движущаяся непрерывная волна превращается в дискретные частицы! В области отражения движения мира в русском языке действует принцип «языковой дополнительности», при этом антиномии «корпускула – волна» в квантовой физике соответствует антиномия «СВ – НСВ»: корпускула – СВ, волна – НСВ.) Непрерывное континуальное постоянное изменение_: (НД НСВ) превращается в застывшую картину, изображение изменения₂, в изменение₂ (СВ). Однако для этого мы должны поставить какой-то ориентир, указать, что именно нового произошло в мире, что было так, а стало этак (не так): Он съел 2 ложки / несколько ложек / немного каши; Он прошел 10 метров; Он прошел мимо дерева; Ян написал 3 письма; Ян уже накормил двух детей (из трех) и т. д. При этом объект в форме родительного падежа имеет значение меры [Падучева 1996: 183], он указывает, что действием «израсходована» некоторая сравнительно небольшая часть объекта: Он выпил воды = немного воды. Теперь, а если никакая «мера» не указана? Употребление СВ тем не менее указывает, что достигнут некоторый качественно новый «рубеж», в случае предельных глаголов по умолчанию – что достигнут «предел», после которого действие исчерпывает себя. Раз не указан эксплицитно некий произвольный рубеж, следовательно, действие достигло «естественного (внутреннего) предела», заложенного в семантике глагола и ситуации, контексте, и завершено, и наступило новое состояние. А это как раз и означает, что действием «израсходованы» все объекты из группы, действие завершено со всеми объектами из группы, со всей массой вещества и т. п., больше не осталось («естественный» предел). Но для того, чтобы было возможно помыслить, что вся группа / масса «истрачена» и т. п., она должна быть выделена из континуума, должны быть очерчены ее границы, а это и означает, что такая группа / масса является определенной.

Теперь, дарить цветы и т. п. – событие другого типа, оно завершается, предел ему кладется не израсходованием цветов, а передачей цветов, моментом перехода их от Яна к Марии. Поэтому здесь СВ не влечет определенность объекта: Он подарил Марии цветы – цветы могут быть как определенные, так и неопределенные при этом если цветы введены в рассмотрение впервые, – неопределенные. В некоторых случаях событие таково, что предложение может пониматься двояко: Петя полил цветы = (1) цветы поливаются одновременно (скажем, они в одном горшке), определенные или неопределенные, предел кладется завершением полива, достижением цели; (2) цветы (скажем, которые растут у Пети на садовом участке) поливаются последовательно: сначала он полил один цветок, затем другой и т. д., полив завершается с исчерпанием всех цветов, когда полит последний цветок – только определенные цветы, = все цветы, которые есть на участке.

Если С В иногда требует определенности, а иногда допускает как определенную, так и неопределенную интерпретацию, то ситуация с НД НСВ является, что неудивительно, противоположной: у НСВ «крен» в сторону неопределенности: в каких-то случаях он требует интерпретировать объект как неопределенный, а в других случаях допускает как неопределенность, так и определенность объекта. Неопределенность требуется в тех случаях, когда действие происходит поочередно с рядом объектов, например: Петя (сейчас, актуально) ест груши, что означает:…съел грушу + съел грушу + съел грушу + ест грушу… Поскольку НД НСВ требует однородности действия, а груши реально разные (каждая груша как определенная, т. е. уникальная, груша отличается от всякой другой груши), то единственным способом обеспечить эту требуемую значением НСВ однородность – это интерпретировать груши как неопределенные. В таком случае каждая съедаемая груша рассматривается не в индивидуальном, а родовом аспекте, как представитель класса, а в этом отношении все груши одинаковые.

Глава 2
Семантические типы глаголов СВ
(в их соотношении с неопределенно-длительными глаголами НСВ)

1. Описанное выше инвариантное значение по-разному «преломляется» в различных с точки зрения лексической семантики глаголах СВ, давая различные с точки зрения специфики обозначаемых «цепочек» [см. Барентсен 1995] и характера противопоставления соотносительным глаголам НСВ типы СВ. При этом выделение различных типов СВ может происходить по разным основаниям и с разной степенью дробности. Здесь грамматическое (строгое и единое, несмотря на трудности с его определением) значение вида взаимодействует с лексической семантикой, которая бесконечно разнообразна, что дает уже не бесконечное, на порядки меньше, чем в лексике, но в десятки раз больше, чем в чистой грамматике, количество лексико-грамматических типов СВ, при этом деление на все более и более мелкие типы может идти вплоть до выделения отдельных своеобразных в отношении реализации инварианта глаголов. Традиционно в исследованиях по виду проводится разграничение между глаголами СВ и НСВ, парными по виду, и способами глагольного действия. Мы далее не будем придерживаться этого во многом слишком искусственного разграничения (которое, впрочем, все более и более «подрывается» в связи с включением в рассмотрение как парных глаголов начала действия / состояния [Гловинская 1982; 2001: 116–117; Падучева 1996: 155–156], ограничительных (делимитативных) глаголов и др.). В конце концов, наличие или отсутствие парного (в том или ином смысле НСВ) зависит от и связано с характером значения СВ, а для этого надо рассмотреть все СВ, не выделяя заранее какие-то из них в особую группу.

2. Наиболее простыми из глаголов СВ являются те, значение которых состоит из представления о двух последовательных С, каждая из которых сама по себе статична (неизменна). В их значении содержится только один «переход» от одной С к другой. Подобные глаголы не содержат указания на начало предшествующей С и конец последующей; определенным в их значении является только момент смены одной С другой; эта смена кладет конец одной С и дает начало другой. Здесь возможны следующие случаи.

Одна из С характеризуется чисто отрицательно (как такая, в которой не имеет места некоторое позитивное Р, обозначаемое соотносительным глаголом НСВ, имеющее место в другой ситуации). В свою очередь эти глаголы делятся на такие, где отсутствие Р составляет начальный, первый «этап» события ('не Р → Р'), и такие, где это отсутствие составляет заключительный, второй этап ('Р → не Р').

2.1. Тип 'не Р → Р' – возникновение некоторой ситуации. Наиболее грамматикализованные (делексикализованные) глаголы этого типа – начать(ся) – начал петь, началось восстание, положить начало (='начать что-то значительное, занимающее большой период времени') и стать (настать, наступить) [Падучева 2001]. При этом начать, в соответствии со своей внутренней формой, делает акцент именно на начальной фазе действия, указывает, что действие / процесс находятся в начальной фазе, т. е. является фазовым глаголом [Падучева 2001], в то время как стать обозначает смену ситуаций (возникновение ситуации) в наиболее чистом виде: сначала Р не было, а затем оно имеет место (см. подробнее в [Зализняк, Шмелев 2002]): …Честный Козлевич … тоже стал мигать обоими глазами (И. Ильф, Е. Петров. Золотой теленок). С этим связано то, что в случае контролируемых Р, когда возникновение Р зависит исключительно от выбора, воли субъекта, стать, но не начать, сигнализирует о выборе субъекта делать или – с отрицанием – не делать Р: «…Не стану есть, не буду слушать, умру среди твоих садов!» Подумала – и стала кушать (Пушкин. Руслан и Людмила). Понятно, что человек выбирает делать что-либо в целом, а не только начать; эта прагматическая, жизненная особенность ведет через обогащение признаками денотативной ситуации к возникновению особого «полузначения», типа употребления у стать. Поэтому у стать отрицается выбор, а у начать – отсутствие начальной фазы [Падучева 2001]: не стал кушать – (еще) не начал кушать (с пресуппозицией, что выбор 'кушать' был).

При этом начать и кончить можно / начаться и кончиться могут только действия и процессы [Падучева 2001], стать – шире, но в целом тяготеет к состояниям.

Настать, наступить, воцарилось – примерно эквивалентны стать, но сочетаются с именами [ср. Падучева 2001]: Настала / Наступила зима; Трудно даже измерить глубину молчания, воцарившегося на веранде (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).

Грамматикализованные глаголы начать, стать могут обозначать возникновение как актуального, так и неактуального состояния (в том числе повторяющегося действия): начал курить, стал раздражительным и т. п.

Лексикализованные (т. е. включающие в свое значение идею перехода вместе с указанием на то, какая именно С возникает) глаголы типа 'не Р → Р' также делятся на группы, примерно соответствующие начать(ся) и стать.

(1) Начинательные глаголы, указывающие, что Р находится в начальной фазе после перехода – тип 'не Р – начальная фаза Р', – образуются в русском языке с помощью приставки за-: запеть, зацвести, закипеть, забегать (по комнате), закричать, засмеяться; Меня заклонило в сон (разг. речь); И только небо осветилось, все шумно вдруг зашевелилось (Лермонтов. Бородино); и т. д. Х запел ='Х начал петь'. Такие глаголы в общем случае актуальны (ср. пример исключения из этого правила в [Зализняк, Шмелев 2000]: – Выйдя замуж, она заварила борщи). Глаголы на за– обозначают начало действий и процессов, но не состояний [Зализняк, Шмелев 2002: 212–213]; внутренние состояния вместе с их проявлениями—заволноваться, забеспокоиться, засомневаться, засмущаться и т. д. – в этом случае концептуализируются как процессы [там же]. Впрочем, в некоторых случаях глаголы с приставкой за– с почти стершейся, впрочем, внутренней формой, т. е. приставки там практически нет) могут обозначать переход в новое состояние (заметить, завести собаку и т. д.).

(2) Немаркированные в отношении начинательности глаголы «чистого» перехода ('не Р' сменилось 'Р', которое неопределенно длится): Х увидел Y = 'Х не видит Y → Х видит Y'; Х узнал, что Y = 'Х не знает, что Y → Х знает, что Y'; Х полюбил Y ='Х не любит Y → Х любит Y'; аналогично заметил, замер, обратил внимание, понял, возглавил ≈ 'встал во главе, стал главой.' и т. д. К этой группе примыкает важный глагол подумать в значении возникновения мысли / мнения: Он подумал, что ее нет дома и ушел.

Глаголы перехода от покоя к движению пошел, полетел, выехал, поехал и т. д. также относятся к типу (2): глагол здесь обозначает не просто начало, но начало и неопределенное продолжение начатого действия: Иван поехал в деревню = 'начал ехать и едет в деревню'; Удовлетворенный Остап, хлопая шнурками по ковру, медленно пошел назад (И. Ильф, Е. Петров. 12 стульев), где хлопая и медленно относятся не к компоненту 'начало', а к продолжающемуся действию 'идти' [Барентсен 1995: 10]; собственно говоря, назад тоже относится не к началу действия, а к действию в целом.

Многие глаголы, первично относящиеся к типу 'не Р → Р', могут пониматься и как обозначающие целостный акт (действие) типа 'не Р → Р → не Р' [Гловинская 2001: 116–117], начинают обозначать «по смежности» все действие в целом. Так, увидел может пониматься как 'не видит – видит – не видит', аналогично почувствовал, услышал. Ср.: Вдруг я услышал чьи-то шаги – 'начал и продолжаю слышать' и Затем я услышал выстрел – выстрел – краткое целостное событие, соответственно, таково же и событие его восприятия; аналогично Станция в ужасе замерла (М. Булгаков. Белая гвардия) – Она на мгновение замерла и затем тихо-тихо прошептала… Некоторые глаголы, например засмеялся, закричал, услышал, преимущественно понимаются как обозначающие целостное действие [Forsyth 1970: 42–43; Зализняк, Шмелев 2002: 216]: Горький выслушал, засмеялся, повесил трубку (А. Мильчин. В лаборатории редактора Лидии Чуковской; Корпус[17]17
  Корпус = Национальный корпус русского языка //www.ruscorpora.ru.


[Закрыть]) ≈ рассмеялся; Змея зашипела и т. п. Причины этого очевидно прагматические – подобные действия обычно занимают краткий промежуток, на котором не может в норме разместиться неопределенно-длительное действие, так, чтобы успеть сообщить об этом действии, а оно бы все продолжалось и было бы неизвестно, когда оно закончится.

Различие между (1) и (2) проявляется в образовании императивов. Императивы от собственно начинательных глаголов звучат странно, причем по чисто семантическим причинам: Закричи! Засмейся! Забегай! Запой! – формально вполне нормально, но странным является побуждение только начать действие. А как же с продолжением? Этот вопрос повисает в воздухе, и общий смысл побуждения остается неясным. Нормально здесь по понятным причинам Замолчи! – начало молчания ничем не отличается от его продолжения и не нуждается в притоке энергии для его поддержания. При этом соотносительный с запеть императив НСВ Запевай! употребляется в ситуации команды именно для побуждения к началу действия; почему здесь НСВ см. далее в разделе об императиве.

2.2. Тип 'Р → не Р'—прекращение некоторой ситуации. СВ этого типа также делятся на 2 группы, аналогичные (только зеркально противоположные) тем, что были выделены в типе 'не Р→ Р'.

(1) Глаголы, обозначающие переход к не Р из конечной фазы действия или процесса. Нелексикализованными глаголами этого типа являются кончить(ся) / закончить(ся), завершить(ся). Лексикализованными выразителями данного значения являются глаголы с приставкой до – (завершительный, или финитивный, способ действия): докурить, допеть, дописать и т. д. Помимо указания на то, какое именно действие завершается, глаголы этого типа включают дополнительный компонент в значение, а именно указание на то, что действие не просто прекратилось, но прекратилось в связи с исчерпанием объекта (докурил) или достижением результата (допел, дописал, договорил и т. п.). С многочисленными оговорками и уточнениями (которые мы здесь не будем делать) к этой группе в целом относятся глаголы движения дойти, долететь, добежать, добраться, достичь и т. д., обозначающие достижение конечного пункта (пункта назначения) движения и в связи с этим прекращение движения вообще или завершение какого-то этапа движения (в случае его продолжения): дошел до дерева и пошел дальше. При этом эти глаголы легко развивают «по смежности» значение целостного действия (от начала до конца), которое может быть охарактеризовано с точки зрения его продолжительности: доехал / долетел / дошел / добрался до пункта назначения в 15.00 (окончание действия) / за 2 часа (действие в целом). Дальше всех на этом пути продвинулся глагол добраться, который, видимо в связи с отсутствием у основы значения движения и неясностью внутренней формы, образовал обозначающий процесс передвижения НСВ добираться: Он добирался до места 2 часа; впрочем, актуально-длительное значение он еще в норме выражать не может: *Он сейчас добирается до места встречи с нами.

(2) Глаголы, обозначающие переход из Р (неопределенно-длящегося) к не Р: прекратил(ся), перестал (стучать), лексикализованные глаголы: Х разлюбил Y ='Х любит Y → Х не любит Y'; Х забыл Y= ʽX помнит Y → Х не помнит Y' (где соотносительные по виду глаголы супплетивны: помнить – забыть); потерял из виду (видит → не видит).

Прекращающиеся С в этой разновидности могут быть узуальными (неактуальными) действиями и процессами: Отговорила роща золотая… ='говорила (узуально) → не говорит'; отпел(ся) ='пел (узуально) → теперь не поет' и т. д., перестал / бросил курить и т. д.

* * *

Характерной особенностью глаголов возникновения и прекращения С является то, что между сменяющими друг друга С нет переходного «участка» (переход происходит, используя образ Ю. С. Маслова, «скачком» [Маслов 1984: 48]) и, соответственно, отсутствуют соотносительные по виду глаголы НСВ, обозначающие «прохождение» фрагмента мира через этот участок, рассматриваемые как наиболее типичные (прототипические) видовые пары к СВ: *Петя (постепенно) *полюбливает Катю / понимает, что он здесь лишний; *Он становится ходить перед ним; *Она становилась кушать и т. д. Понятно, почему Существование и несуществование – это вопрос да или нет, по крайней мере в обычном языке нельзя «существовать в какой-то и во все увеличивающейся или уменьшающейся степени». Что касается глаголов начать(ся) и кончить(ся), то они имеют парные НСВ особого типа: Дождь начинается означает, что дождь уже начался – всегда, когда можно сказать Дождь начинается, можно сказать и Дождь начался, потому что это говорится в ситуации, когда капли дождя уже падают, в противном случае мы скажем: Дождь собирается. Нельзя сказать: Дождя еще нет, но он уже начинается. Попросту говоря, это начальная фаза дождя, когда дождь еще слабый. НСВ этих глаголов обозначают прохождение ситуации (уже существующей) через начальную фазу, и говорится это тогда, когда эта начальная фаза характеризуется постепенным нарастанием интенсивности явления до тех пор, пока оно не войдет в свою устойчивую стандартную фазу Аналогично, кончается: Дождь кончается – дождь в своей конечной фазе, характеризующейся тем, что он становится все более и более слабым; еще более это очевидно в: У меня сахар кончается – говорится, когда сахар еще есть, но его осталось мало. Аналогично: Я сейчас заканчиваю свой новый роман; Иди обедать! – Сейчас, я уже кончаю писать письмо. Закончу и приду .

Особняком здесь стоит глагол закурить единственный из всех имеющий стандартную актуально-длительную видовую пару закуривать. Это обусловлено тем, что между не курить и курить может быть достаточно длительный переходный период, в течение которого субъект каузирует начало курения (ищет спички, чиркает, подносит к сигарете….) [Зализняк, Шмелев 2002: 216]. Однако в той мере, в какой он есть, этот глагол выходит из рассматриваемой группы и переходит в трехситуативные глаголы действия (каузации некоторого действия / процесса), присоединяясь к заводить / завести машину, включать / включить радио и т. п.