Текст книги "Рудники счастья"

То, как здешние технологи подходили к делу, меня порой откровенно пугало, и я на всякий случай заранее изучил, где находятся штатные огнетушители и эвакуационные выходы. Тем не менее, я не мог не признать, что они умеют добиваться требуемого результата, пусть даже ценой новых пятен химических ожогов на руках и ворохом проеденных кислотами лабораторных халатов. Такую методологию я назвал «эффективная безалаберность» и просто позволил событиям идти своим чередом, втайне надеясь, что до жертв и разрушений дело все же не дойдет. Химические ожоги, как ни крути, все не так страшны, как лучевые.

Работа с таким коллективом также напоминала путешествие в прошлое, где мы смешивали марганцовку с алюминиевой пудрой, после чего устраивали спринтерские забеги, спасаясь от разъяренных соседей, чьи вопли еле пробивались через стоящий в ушах звон от взрыва самодельной петарды, а вечером еще сочиняли различные оправдания обгорелым дырам в одежде. Здесь люди не боялись экспериментировать, пробовать разные, подчас идиотские решения, не боялись неудач. Это выгодно отличало их от наших домашних технарей, выглядевших на их фоне как постылый плетущийся по проложенным рельсам трамвай рядом с брутальным внедорожником, так и норовящим забраться в самую непролазную грязь.

Наши доморощенные «специалисты» все больше напоминали мне детей, что не наигрались в кубики, и продолжающих городить громоздкие и бессмысленные замки из стандартных блоков, будучи не в силах выйти за рамки заученных стереотипов. А ежели перебор всех доступных вариантов не помогал, они просто задирали лапки кверху, смиренно признавая свое поражение. Реальные открытия и изобретения, как я понял, уже давно перебрались за Стену вместе с производством и сопровождающим его персоналом. Дома же все свелось к простому и бездумному воспроизводству решений, найденных кем-то другим. В лучшем случае, наши умельцы могли добиться более-менее приемлемого результата в лабораторных условиях, но вот масштабировать его до уровня полноценного промышленного производства раз за разом оказывалось выше их сил.

Руководство компании до последнего сопротивлялось неизбежному – никто по доброй воле не станет делиться своими секретами – но в конце концов вынуждено начало передавать часть производственных процессов сторонним организациям, основная масса которых базировалась за Стеной, в приграничных секторах. Моя командировка фактически явилась своего рода признанием сдачи еще одного бастиона, павшего под грузом деградации научной и инженерной школ. Все самое передовое и инновационное теперь создавалось здесь, в прикаспийской степи людьми, чей энтузиазм, помноженный на изрядный заряд авантюризма, позволял находить решения, гениальность которых порой граничила с чистым безумием.

У меня закрадывалось подозрение, что такая разница между подходами к работе наших и местных специалистов может объясняться в том числе и влиянием Медиаторов. Не исключено, что они, выравнивая баланс эмоций и страстей, помимо них захватывают еще и кое-какие побочные материи, вроде вдохновения или интуиции. Ведь подобные озарения тоже могут казаться яркими вспышками, резко выделяющимися на общем фоне, и автоматом попадать под асфальтовый каток Медиации. Иначе как объяснить, почему здесь люди, их образ мыслей и манера действовать напоминают горячую и жгучую энчиладу в сравнении с той пресной манной кашей, что творится дома?

Такая жизнь, полная неопределенностей и риска, приятно щекотала нервы и заставляла сердце биться чаще, но, сказать по правде, я не уверен, что смог бы работать в таком режиме достаточно долго. С возрастом шкала жизненных ценностей претерпевает неизбежные изменения, и эпизодические дозы адреналина только сильней оттеняют тепло и покой домашнего уюта. Я, конечно еще не настолько стар, чтобы переходить на питание жидкой кашицей, но после двух недель ударного труда «в поле», думаю, заслужил право на отдых. Да и по Кире я уже соскучился.

– Олег Викторович, Вы далеко? – снова захрюкала рация.

– Уже подъезжаю к воротам.

– Из аэропорта сообщили, что гиперджет готов, и, если поторопиться, то можно успеть вылететь до начала грозы. Иначе потом начнется пыльная буря, и все рейсы придется отменить как минимум до завтра.

– У меня все вещи собраны, я буду готов через десять минут.

– Отлично, тогда я вызываю автобус к проходной.

– Да, спасибо!

– Вы там про нас не забывайте, мы будем ждать от Вас весточек.

– Забудешь вас, как же! – я нырнул в арку ворот, махнув рукой дежурившему охраннику, – если так и дальше пойдет, то мне вообще сюда к вам переехать придется.

– Ну и замечательно! – у Володи замечательно обстояло почти все и почти всегда, – в чем проблема?

– Боюсь, жену уговорить будет не так-то просто.

– Ничего, в следующий раз привозите ее с собой – вместе мы ее быстро переубедим.

– Ладно, попробую, – я остановил квадроцикл перед подъездом жилого корпуса и спрыгнул на землю, – все, я на месте, побежал собираться. Еще увидимся!

* * *

Утро воскресенья воспринималось Юлией как маленький оазис, тихий островок среди бушующего океана суматохи будней. В этот день ее семье выпадала редкая возможность собраться за завтраком в полном составе. С тех пор, как отец передал бразды правления Лигой своему брату, у них, конечно, стало существенно больше свободного времени, но вот прочие домочадцы словно специально избегали слишком часто пересекаться с ними и друг с другом.

Андрюшка всю неделю почти безвылазно пропадал в колледже, а домой забегал только для того, чтобы быстренько перекусить и тут же нырнуть в Вирталию. А Алан, глава семейства, был настолько сосредоточен на работе, что иногда даже ночевать не приезжал, проводя в офисе сутки напролет.

Должность ведущего дизайнера корпорации «Техноскейп» требовала от него полной самоотдачи и, подчас, даже жертв, но Алан не жаловался. Ему нравилось амплуа первопроходца, его привлекала и будоражила возможность заглядывать вперед дальше других, придумывать и создавать нечто, на что до него никто не осмеливался. А иначе он бы и не смог занять столь высокий пост. Сотворение величайшего в истории виртуального мира требовало неординарных людей и нестандартных подходов, предоставляя взамен поистине неограниченные возможности для творчества и самовыражения. В некотором смысле, Алан приходился Вирталии кем-то вроде… Бога.

Хотя внешне он ничуть не походил на того седовласого бородатого старика, каким Творца изображают на картинках. Скорее наоборот, в облике Алана проступало что-то… демоническое. Черные как смоль гладкие волосы, худое лицо с отливающими синевой после бриться щеками и острыми как скальные утесы скулами, плюс возвышающийся над ними горный пик большого носа, который он теребил всякий раз, когда впадал в задумчивость. Должно быть, там у него размещался резервный отдел мозга, нуждающийся в регулярной стимуляции. До полного соответствия каноническому образу Мефистофеля Алану недоставало разве что аккуратной черной бородки, да еще надменной высокомерности, поскольку он до сих пор оставался в значительной степени все тем же увлеченным и непоседливым мальчишкой.

Разумеется, в решение столь масштабной задачи, как создание целой искусственной вселенной, оказывались вовлечены тысячи специалистов – художники, архитекторы, программисты. Кроме того, целая армия испытателей денно и нощно обшаривала самые далекие и глухие закоулки создаваемого мира в поисках нестыковок, огрехов и ляпов. Каждая новая подготовленная для включения в Вирталию локация обязательно подвергалась всестороннему тестированию, выявлявшему оставшиеся недочеты и генерировавшему постоянно ширящийся список предложений и пожеланий на будущее.

Тем не менее, несмотря на наличие целой армии профессиональных и опытных экспертов, Алан всегда очень внимательно прислушивался к мнению собственного сына – маленького добровольного испытателя, в своей детской непосредственности порой подмечавшего те нюансы, что ускользали от замыленного взгляда его взрослых коллег.

Однако по мере расширения Вирталии, а тем более с появлением «Дайвирта» – нейроимпланта, позволявшего обеспечить абсолютно полное погружение человека в виртуальный мир с передачей всей гаммы ощущений и чувств, менялось и отношение Алана к увлечению сына. Он категорически запретил Андрею даже думать о вживлении импланта, а без него парень при всем желании не мог в полной мере оценить все тонкости виртуального дизайна. Так что к его советам Алан прислушивался все реже, и конфликты на этой почве вспыхивали между ними с удручающей регулярностью.

Вот и сегодня…

Несмотря на свои обширные властные полномочия и тот факт, что именно ее оценками и рекомендациями нередко руководствовался Совет Лиги, дома, в кругу семьи, Юлия Саттар оставалась в первую очередь любящей женой и заботливой матерью. И, как любой матери, ей хватило одного взгляда на то, как Андрей ковыряет вилкой в тарелке, чтобы понять, что ее сына что-то беспокоит.

– Что случилось, Андрюш?

– А? – встрепенулся парень, словно очнувшись, – да нет, все нормально.

– Эй! Посмотри-ка на меня! – вилка Алана застыла в воздухе, нацелившись на сына.

– Зачем? – Андрей только ниже склонился над тарелкой.

– Затем, что я так сказал! Посмотри на меня!

– Ну и? – мальчишка с вызовом уставился на отца, то и дело моргая покрасневшими от недосыпания глазами.

– Опять всю ночь в Вирталии шлялся, – Алан недовольно поджал губы, – сколько раз тебе говорить…

– Нисколько! – огрызнулся Андрей, – я уже не маленький в конце концов!

Юлия только вздохнула, предчувствуя очередной раунд семейных разборок и прекрасно осознавая, что стоит ей вмешаться, как конфликтующие стороны, позабыв про свои распри, немедленно ополчатся на мать за то, что она лезет не в свое дело.

– Но если ты такой взрослый, что почему никак не поймешь, что нельзя бесконечно подменять реальную жизнь виртуальной фальшивкой!?

– Какого черта тогда ты сам потратил на создание этой «фальшивки» столько лет жизни? Для кого старался?

– В том числе и для тебя! Но не ради того, чтобы ты бессмысленно прожигал в Вирталии свои лучшие годы, а ради того, чтобы заработать достаточно денег и дать тебе возможность реализовать себя в чем-то серьезном, чем-то настоящем!

– По-твоему, Вирталия – это несерьезно? Да в ней вполне можно несколько почти настоящих жизней прожить! Ярких и интересных, не то что эта, – Андрей кивнул в сторону залитого солнцем окна.

– Здрасьте, приехали! – Алан отодвинул пустую тарелку, – для тебя что, нет совершенно никакой разницы между оригиналом и дешевой подделкой?

– А не все ли равно, если эта самая «подделка» – лучше?

– Да, согласен, у нее яркая и привлекательная обертка, но внутри, если покопаться – пустота. Всего лишь дешевый заменитель реальности для тех, кто не может позволить себе полноценную, настоящую жизнь, – глава семейства обвел руками окружающую обстановку, словно пытаясь объять своим жестом весь особняк с прилегающим поместьем и набережной, – но ты-то, слава Богу, не обделен! Зачем опускаться до убогого эрзаца?

– Да потому что в Вирталии я могу быть тем, кем захочу, а не тем, кем мне предписано родословной! Здесь я зажат в тесные рамки глупых стереотипов и безнадежно устаревших представлений о прекрасном, а там я – свободен!

– На досуге как-нибудь поинтересуйся у своих виртуальных соратников, – улыбнувшись, Алан взял дымящуюся чашку и сделал глоток кофе, – что бы они предпочли, будь у них выбор – сохранить такую вот мнимую свободу или оказаться на твоем месте, пусть даже ценой пожизненного отказа от виртуальных приключений? Думаю, их ответы слегка тебя отрезвят.

– Вот уж вряд ли! – хмыкнул Андрей, но в его глазах отец увидел маленькую искорку сомнения, – имей они такую возможность, они в реальность и не возвращались бы вовсе! Зачем?

– Именно!

– Именно… что?

– В том-то все и дело, что у них, в отличие от тебя, в этом мире нет ничего такого, ради чего стоило бы возвращаться из Вирталии. Компьютерная симуляция им настоящую жизнь заменяет, тогда как для тебя она является лишь приятным дополнением, приправой к ней. Они погружаются в виртуал в поисках того, чего не могут получить иным образом, чтобы хоть так удовлетворить свои стремления. Это как, – Алан покрутил головой по сторонам в поисках подходящей аналогии, и его взгляд упал на пустые тарелки, – как дешевая синтетическая лапша с мясным вкусом вместо настоящего бифштекса. Когда у тебя имеется возможность слопать полноценный стейк – ты в ее сторону даже не взглянешь. Но ты с упорством, достойным лучшего применения, продолжаешь прожигать свои лучшие годы в бессмысленных симуляциях.

– А мне нравится лапша, – пожал плечами мальчишка, – что в этом предосудительного?

– Способность довольствоваться малым – похвальна, – осторожно кивнул отец, – хуже, когда она перерастает в удовлетворенность. Если ты вполне доволен теми жалкими крохами, что тебе перепадают, то лишаешься стимула добиваться большего. Ты останавливаешься, а потом начинаешь сползать вниз, раз за разом опуская планку приемлемого. Я бы не хотел, чтобы ты пошел по этому пути. Не хочешь деградировать – стремись вперед и вверх, ставь перед собой новые, все более амбициозные цели!

– И чем тебя с этой точки зрения Вирталия не устраивает? Там возможностей для совершенствования – масса!

– Тем, что ровно такие же возможности доступны любому человеку с улицы! И сложность достижения новых уровней адаптируется под способности конкретного игрока с тем, чтобы не утруждать его слишком сильно. Иначе он быстро утратит интерес и покинет игру. Там каждый вполне может увешать свои виртуальные стены такими же виртуальными трофеями и наградами, что и у тебя. Ты в любом случае не сможешь прыгнуть выше потолка, определяемого настройками системы. А если твое достижение с минимальными затратами усилий может повторить любой встречный, то в чем тогда его ценность? Коли на соревнованиях совершенно одинаковые медали выдают всем, кто пробежал стометровку быстрее 15 секунд, то ценность такой награды – ноль! Потому-то я и утверждаю, что Вирталия – одна большая пустышка!

– Хорошо, допустим, – неохотно согласился Андрей. Все же подростку сложно всерьез противостоять в споре подготовленному взрослому человеку с аргументированной позицией, – но чего тогда, по-твоему, в этом мире осталось реально стоящего? Ради чего стоит жить?

– Уж во всяком случае, не ради самообмана, – Алан поставил пустую чашку на стол, – для того, чтобы двигаться вперед, человеку нужны цели, заставляющие его сосредоточиться, напрячься, стать сильней и лучше. Подменяя их картонной имитацией, ты никогда ничего не добьешься. Ты не завоюешь сердце девчонки, обклеив дверь своей спальни ее фотографиями и предаваясь в темноте влажным фантазиям.

– Алан! – недовольно осадила его Юлия.

– Что не так? – отец развел руками, – он же сам говорил, что уже не маленький!

– Ты не мог бы придумать какой-нибудь другой пример?

– Сойдет и этот, тем более что провокационные образы лучше запоминаются, – Алан снова повернулся к сыну, – кроме того, существующие сервисы позволяют заказать синтетика с внешностью своей пассии и развлекаться ним всеми мыслимыми способами, а в Вирталии сконструировать себе партнера на любой вкус – вообще не проблема, но можно ли это считать достижением? Считать победой в полном смысле этого слова?

– Ладно, я все понял, – буркнул Андрей, – вывод-то какой?

– Не опускать планку. Не соглашаться на подделку, когда ты можешь позволить себе подлинник. Не потакать своим комплексам и слабостям, а бороться с ними и побеждать! Судьба предоставляет тебе редкую возможность жить настоящей жизнью, так не прозевай ее, иначе ты ничем не будешь отличаться от той толпы неудачников, коими кишат виртуальные просторы, – Алан начал загибать пальцы, – зачем тебе симуляция автогонок, если ты можешь позволить себе гонять по настоящему треку? К чему тебе симулятор спецназа, когда в твоем распоряжении реальное стрельбище? Армия компьютерных рабов никогда не заменит настоящей, живой прислуги. Настоящий аквабайк, настоящий коптер… И так во всем – за что ни возьмись, у тебя всегда есть выбор между дешевой имитацией и неповторимым оригиналом. Неужели его настолько сложно сделать? Неужели так трудно определиться, кто ты есть – Человек с большой буквы или еще одна жалкая безликая букашка без роду и племени?

– То есть Человек – это тот, у кого просто больше денег? – съязвил мальчонка и поспешно умолк, испугавшись собственной дерзости.

– Андрей! – Юлия резко выпрямилась, сама встревоженная возможной реакцией отца.

– Я не это имел в виду, – неожиданно спокойно отозвался Алан, миролюбиво подняв руки перед собой, – получив свой Шанс, ты либо используешь его на все сто, либо спустишь в унитаз – вот в чем принципиальная разница. Именно это отличает Победителя от обитателя трущоб.

– Пусть так, но если я даже в лепешку разобьюсь, мой аквабайк не превратится в джет для гравислалома! Мне никто и никогда не доверит командование эскадрой планетарных бомбардировщиков, ибо их в вашей настоящей реальности попросту не существует! Я в жизнь не смогу построить своей Империи, покоряя страны и народы и заставляя их присягать мне на верность! Чем ты предлагаешь мне все это компенсировать? Осознанием того, что моя теннисная ракетка, хоть и не позволяет выполнять оверсплиты и дабл-флексы, но зато – настоящая? И, вдобавок, дорогая. Да надо мной даже смеяться никто не будет, к убогим обычно не испытывают ничего, кроме жалости!

– Никакой гипертеннис не передаст всю гамму ощущений от настоящей игры – хруст гравия, глухое гудение летящего на тебя мяча, упругая отдача от хорошо исполненного удара…

– Ой, да брось! – Андрей в возбуждении вскочил на ноги, энергично жестикулируя, – последняя модель «Дайвирта» позволяет испытать все то же самое и даже больше! Ярче! Насыщенней! Не говоря уже о виртуальных эскортессах, об искусности и изобретательности которых их живым соперницам остается только мечтать…

– Андрей… – негромко процедила Юлия сквозь плотно сжатые губы.

– Ну, так говорят, по крайней мере, – мальчишка, густо покраснев, плюхнулся обратно на стул.

– Вот, кстати, одна из причин, почему я категорически против вживления импланта. Такие вот гипертрофированные эмоции, что он генерирует, вполне могут выжечь нервную систему, особенно если речь идет о подростке. После чего, разумеется, окружающая действительность будет казаться блеклой и пресной.

– Я пытаюсь сказать, что виртуальные переживания не только интересней и увлекательней! Дело еще и в том, что для многих из них в реальном мире просто не существует полноценных аналогов, либо они оказываются далеко за рамками существующих ограничений, налагаемых законами и банальными нормами приличий! Тут уж, как ни выкручивайся, а вариантов немного – либо ныряй в Вирталию, либо сиди в сторонке и облизывайся. А ты именно это мне и предлагаешь!

– И правильно делает! – поддержала Юлия своего супруга, – не хватало еще тебе всякими извращениями забавляться!

– Ну почему же сразу извращения!? – Андрей даже застонал, наткнувшись на очередную стену родительского непонимания.

– Если не они, то что тогда?

– Да что угодно, взять хотя бы… – парень запнулся, слегка растерявшись перед необъятностью вставшей перед ним задачи, – каким образом, к примеру, я смогу испытать в реальности то чувство торжества, что охватывает тебя, когда ты стоишь над бездыханным телом поверженного тобой врага?!

– «Крушить врагов, видеть их порабощенными, слышать крики и стоны их женщин!» – усмехнулся Алан.

– Именно так! Никакой трек, стрельбище или боксерский спарринг не обеспечат и малой доли той невероятной гаммы чувств и эмоций, что я могу пережить… там.

– Тоже своего рода извращение, по-моему, – буркнула Юлия.

– А как ты воспроизведешь слабость, охватывающую все тело, когда ты едва-едва избежал верной гибели и только чудом остался жив, в последний миг зацепившись пальцем за край пропасти? Чем заменишь сладость давно планировавшейся и, наконец, осуществленной мести? Каким образом сможешь воспроизвести экстаз, испытываемый при виде ревущей армии твоих последователей, готовых пойти за тобой хоть на край света, хоть в ад? Ведь в реальности ты такое и за все деньги мира не купишь! А в Вирталии люди черпают это богатство чуть ли не ложками! Разве не так?

Помрачневшее лицо Алана однозначно свидетельствовало, что хорошего ответа на заданный сыном вопрос у него нет. Его же собственное детище, Вирталия, неожиданно обернулось против своего создателя и нанесло весьма болезненный удар под дых. Он всегда считал ее игрушкой для бедных, ищущих в ней забытье от серых будней, но, сам того не желая, увлекся и создал нечто большее. И теперь Вирталия вполне серьезно угрожала забрать у Алана его собственного ребенка.

– Строго говоря, – заговорил он, наконец, – любые эмоции сводятся к банальной биохимии. Весь спектр испытываемых человеком чувств формируется разными сочетаниями дофамина, серотонина и прочих гормонов. Вопрос лишь во внешних стимулах, заставляющих организм их вырабатывать. Подбери соответствующий ключ – и ты сможешь испытать все, что угодно. Нет никакой необходимости сверлить для этого дырку в черепе и засовывать себе в мозг коробку с проводками. Существует масса способов…

– Вот и отлично! – Андрей поднялся, давая понять, что на сегодня дискуссия окончена, – ничего не имею против твоего подхода. Когда у тебя на руках будут готовые коктейли вроде «горячка боя», «пылкая влюбленность» или, скажем, «самоотверженная преданность» – я с радостью помогу тебе их опробовать. Ну а пока, за неимением лучшего, буду довольствоваться дешевыми подделками. К ужину не ждите.

Мальчишка развернулся и вышел из столовой, оставив родителей наедине с их невеселыми мыслями.

– В наше время, – вздохнул Алан, – мы хотя бы знали, где заканчивается игра и начинается реальность. А сейчас все так перепуталось…

– Пустыми воспоминаниями о минувших славных деньках ты ничего не исправишь, – Юлия постучала ножом по краю тарелки, вызывая служанку, – можно сказать ему тысячу правильных слов, и все равно он поступит по-своему. Разве ты в его годы был другим?

– Если бы я тогда так же тратил на развлечения почти все свое время, то ничего бы не смог добиться! Почему он не хочет понимать, что упущенного времени уже не вернуть, и действовать надо уже сейчас!?

– Ты пытаешься взывать к его тщеславию, но в таком возрасте простые, чистые эмоции ценятся выше. Он впитывает их как губка, и ему хочется попробовать их все, а к зрелому пониманию того восторга, который испытываешь от удовлетворения своих амбиций, он придет чуть позже. Не торопи события.

– Не торопить? Мне вот кажется, что я уже опоздал. Раньше, когда заядлые игроки выкладывали вполне реальные шестизначные суммы за виртуальные предметы, где-то в глубине души я всегда радовался, что наблюдаю за происходящим со стороны. А тут вдруг выясняется, что наш собственный ребенок уже на полпути в это безумие. И мысль о том, что я сам в значительной степени тому поспособствовал, не дает мне покоя.

– Мир меняется, дорогой, и то, что тебе может казаться диким, для молодого поколения выглядит абсолютно естественным. Новые времена – новые ценности. Пусть даже виртуальные, – Юлия подошла к мужу и положила руку ему на плечо, – ты же сам говорил, что любые эмоции, чувства, ради которых мы живем и дышим – суть биохимия. Так не все ли равно, насколько реальны те стимулы, что заставляют ее работать? Ты открыл людям ворота в новый восхитительный мир, полный увлекательных приключений и острых переживаний, сделал их жизнь насыщенней и ярче, а теперь пытаешься закрыть вход в него своему сыну? Так ты только настроишь его против себя.

– Да пусть развлекается, мне не жалко! – Алан вскинул руку и снова уронил ее на стол, – но почему этим обязательно нужно заниматься в компании каких-то голодранцев!?

– Что поделаешь, у большинства солидных людей просто нет времени на виртуальные приключения.

– Это да, но… – Алан замолк, о чем-то задумавшись, – ложками черпают, говоришь? Что он там бормотал про готовые коктейли?

* * *

У меня всегда вызывала легкое недоумение нелепая ситуация, когда, преодолев несколько тысяч километров на гипердждете, ты потом тратишь едва ли не больше времени на то, чтобы просто добраться от аэропорта до дома. И мне кажется, что в будущем тут мало что изменится. В одно мгновение телепортировавшись откуда-нибудь с Юпитера, мы будем потом точно так же долго и нудно трястись на такси по эстакадам от пересадочной станции до родных пенатов. Видимо, сумма сопутствующих издержек есть величина постоянная и, совершая новый технологический рывок в одной области, мы обречены жертвовать в чем-то другом. Даже заполучив в свои шаловливые ручки волшебную палочку, мы очень скоро столкнемся с необходимостью ее постоянно заряжать, проводить регулярное техобслуживание и сервис, каждый год собирать справки, необходимые для продления лицензии, и сочинять объяснительные в ответ на жалобы недовольных соседей, что в итоге сведет на нет все выгоды от ее использования.

В противном случае, победив все препоны и избавившись от необходимости преодолевать возникающие на пути трудности, человек рискует вновь превратиться в обезьяну, бесцельно валяющуюся под пальмой в ожидании очередного свалившегося сверху банана.

Хотя, надо сказать, то упорство, с которым Человечество продвигалось к этой своей вековечной мечте, уже приносило определенные плоды.

За окном как раз замелькали шеренги однотипных безликих коробок, выстроенных для проживания «Дайвов». Те несчастные, что так и не смогли найти свое место в изменившемся мире, где львиную долю повседневных забот взяли на себя автоматизированные системы и расторопные роботы, все чаще сбегали от окружающей безысходности в виртуальные миры. Хотя… почему несчастные? Если вместо бессмысленного валяния на диване ты имеешь возможность с головой погрузиться в увлекательные приключения и эпические битвы, оставив за бортом все житейские хлопоты, то такая альтернатива представляется самоочевидным выбором.

Тем более что широкое распространение «Дайвиртов» сделало их доступными даже людям, живущим на пособие. Операции по их имплантированию поставили на конвейер, отладив технологию настолько, что любые побочные эффекты остались в прошлом, а стоимость всего комплекса услуг опустилась до вполне приемлемых значений. Рассрочка на несколько лет плюс обязанность просматривать регулярные рекламные модули – не такая уж большая плата за побег из скучной реальности в яркий мир фантазий и адреналина.

На тот случай, если игроки, увлекшись, будут проводить в Вирталии сутки напролет, разработчики предусмотрели ряд мер, обеспечивающих нормальное функционирование оставленных без присмотра тел. Поскольку «Дайвирт», вживляемый в стволовой отдел мозга перехватывал и подменял сигналы, идущие от органов чувств, а также управляющие команды, отправляемые мышцам, то с его помощью было возможно заставить отключенное от мозга тело исполнять некоторые несложные действия.

Поначалу все ограничивалось регулярной гимнастикой, не позволяющей крови застаиваться и предотвращающей образование пролежней, но, по мере того, как алгоритмы совершенствовались, «Дайвы» научились практически полностью себя обслуживать, не отвлекая своего хозяина по пустякам. Строго говоря, для того, чтобы умыться, справить естественные потребности и позавтракать, особого интеллекта и не требуется. Так что многие теперь с головой погрузились в Вирталию, выныривая на поверхность не чаще раза в неделю. А чтобы упростить задачу своим Дайвам, они переселялись в типовые кварталы, где вся инфраструктура специально делалась максимально упрощенной и стандартизированной. Однотипные контрастные интерьеры, одинаковые кухонные станции, стандартные наборы белья и одежды – в таких условиях даже Дайвы первых поколений управлялись с хозяйством вполне сносно, а последние модели были уже настолько хороши, что отличить их поведение от обычного человека удавалось далеко не сразу.

Одна беда – заигравшись в Вирталии, человек постепенно отвыкал от самостоятельной жизни в обычном мире и, вернувшись, далеко не сразу мог восстановить нормальную координацию, путаясь в собственных конечностях и заново вспоминая даже простейшие действия, поскольку ранее «Дайвирт» конвертировал их в управляющие команды виртуального интерфейса. И чем больше времени игрок проводил внутри симуляции, тем дольше он потом приходил в норму. Со стороны такие «оффлы», бестолково сучащие руками, выглядели одновременно и забавно и пугающе, но истинных фанатов Вирталии такие трудности не останавливали.

Мне навстречу попалось несколько человек, делавших утреннюю пробежку, и только неестественная монотонная размеренность их движений вкупе с отсутствующим выражением лиц выдавала их истинную суть. У меня мелькнула любопытная мысль – ведь в реальности большинство из них скорее бы удавилось, чем занялось каким-нибудь спортом, а дисциплинированный Дайв будет исправно бегать, кувыркаться на тренажере, да еще и поддерживать в доме идеальную чистоту и порядок. Так что, хоть я и не одобрял подобного эскапизма, но был вынужден признать, что в итоге окружающий мир стал заметно лучше, чище и безопасней.

Впрочем, массовый исход страдающей от безделья публики в Вирталию являлся, несомненно, важной, но не основной причиной общего оздоровления обстановки. Куда большая часть работы легла на плечи Медиаторов.

Лет десять назад человечество уже успело попробовать на вкус образец идеального общества, где люди избавлялись от своих врожденных огрехов при помощи Психокоррекции, но, увы, успешная и действенная на первый взгляд методика оказалась все же не лишена своих побочных эффектов. То, что поначалу воспринималось как возможность построения земного рая, обернулось сущим адом, расхлебывать который пришлось долгие годы. Я до сих пор иногда просыпаюсь в поту после очередного кошмара, которые нет-нет, да и возвращаются ко мне, напоминая о пережитом в «Айсберге» ужасе. Даже сам Александр Саттар, работавший со мной впоследствии, так и не смог до конца загладить жуткие воспоминания, оставшиеся от трехсот этажей, наполненных безумием, насилием и болью.

Авторитет почти всемогущей Лиги Корректоров был существенно подорван, и требовалось как можно скорей найти выход из сложившейся ситуации, пока общество, разучившееся контролировать собственные страсти, не скатилось в полную анархию. К счастью, у Эдуарда Саттара уже имелось наготове решение, которое, при успешной его реализации, обещало если и не вернуть все на круги своя, то хотя бы сгладить негативные последствия.