Текст книги "Больше не уснёшь"

ENTER ENFER

В первую секунду голос показался мне очень знакомым… Свет всё не зажигался, и мне пришлось слушать страшную «исповедь» в полнейшей темноте.

В окнах перед кроватью висели туманные звёзды…

Я уже несколько дней подряд был один в этом доме. Но вот теперь ко мне добавился ещё и чей-то жуткий голос:

Другие дети мирно сопели во сне, когда створка окна медленно приоткрылась. Костя с Маняшей, «сон-час соседи» через узкий проход, тревожно замерли в своих кроватях.

– Началось? Снова началось!? – прошептала девочка, испуганно глядя из щели между миром наволочки сна и покрывалом.

Мальчик ей не ответил. Незачем было сейчас отвечать… А створка одной половины окна в этот момент открылась полностью.

Маняша и Костя приготовились к худшему исходу дальнейших событий. Напуганные пятилетние дети никак не могли свыкнуться с собственным страхом, особенно здесь и в сон-час.

Костя всё ждал какого-то сигнала, знака Изменений, но через окно пылало лето, и ветерок играл с ветвями деревьев во дворике детского сада, а в спальне никто не исчез.

Раздался быстрый звук Последнего Прыжка… – на подоконнике уселся очень чёрный кот.

Дети облегчённо вздохнули. Смещенье отменяется!

– Это всего лишь кот, – Маняша улыбнулась.

– Это всего лишь я, – с улыбкой согласился тот.

Мальчик и девочка, казалось, примёрзли к своим койкам. Всё-таки нет, не отменяется…

– Эй, да ладно, успокойтесь, – разговорчивый Кот приблизился к самому краю, а затем, изображая жертву насмерть закрытого парашюта, смешно рухнул в проход. Поднявшись, он судорожно отряхнулся, раскланялся и произнёс:

– Детишки, я к вам на подмогу.

Кот раскинул верхние лапы в стороны, изображая крест. В каждой зажата какая-то сласть.

– Жвачки со вкусом гудрона.

Кот бодро протягивал им цветастые фантики. Костя с Маняшей вежливо угостились. Кот же сказал, что ни за что не стал бы есть эту гадость.

– И всё-таки – кто вы такой? – спросила с недоверием Маняша. Кот усмехнулся, присел к ней на кровать.

– Я ваш спаситель, дорогуши, – он с интересом оглядел всех остальных (пока что не проснувшихся) детей. – Завтра к вам переведут ещё одну парочку «умеющих смотреть сквозь Измеренья».

Костя с удивленьем приподнялся над подушкой.

– А разве есть ещё такие?

Кот долго загибал коготки, как будто бы считая что-то, и наконец-то произнёс:

– Да их полно!

За дверью спальни послышались шаги.

– Воспитательница! – шутливо ужаснулся Кот и прыгнул под Маняшину кровать. Через момент дверь тихо приоткрылась, и в помещенье заглянула тётя Таня (по мнению детей – «самая взрослая воспитательница» – девушка лет 22-х).

Маняша с Костей (а также скрытый Кот) удачно притворились очень спящими.

Когда тётя Таня ушла, пушистый посетитель выбрался из укрытия и продолжал рассказ: В каждом детском саду происходит то же, что и в вашем. Совсем недавно соседний, как у нас говорят, «костёр» потух… Тьма Зеркала «закрылась»… Теперь там эти двое больше не нужны, их отправляют к вам.

Костя и Маняша переглянулись. Кот сделал то же сам с собой. Затем он выкатился в проход и, сладко потянувшись, промурлыкал:

– А я вам с ними буду помогать «играть», – он улыбнулся, – всего лишь потому, что лучше меня – только моё отраженье. Демонический Ангел, Полночный Проповедник, Кот-Скорпион, Подарок доброй девочке на день рожденья… Всё это я – обычный 4ёрно4ёрный Кот.

Маняша с Костей радостно заулыбались. Так долго ждали помощь. Дождались. Кот сообщил:

– Как тёмновидящий скажу вам, детишки. Что «смех-час» скоро закончится, а значит – мне пора…

Он вытащил какие-то обёртки и начал их считать.

– Всего лишь плата за проезд. Куплю Невидимость на сдачу, – он посмотрел на Костю. – Ты бы не мог меня поднять?

Кот указал на «небоскрёб» окна. Костя выбрался из-под наволочки, схватил Кота обеими руками и под кошачий крик «Лечу!» вознёс его на подоконник.

– Спасибо, друг. – Кот филигранно поклонился.

Маняша прощанием смотрела на него. Сказав «до завтра», Кот бодро улыбнулся и «вылетел» в окно.

[С ночных дорог осыпается пепел… На детской площадке мёртвый песок… Тёмное зеркало этого света открывает глаза… Как в пустоту падает тьма… Видит… Маняша: девочка уходит с мамой домой… Теперь видит – Костя: остался последним и ждёт, когда его заберут… Забирают… Детский садик тонет во мгле]

Почти всё, что он говорил, мне удалось записать в свой блокнот. Голос услужливо ждал, пока я зажгу свечу на столе…

Мягкий трепет теней по углам. Мой сотканный из ночи гость по-прежнему невидим. Лишь только слышен этот голос… Слова чужой истории летят волной. Он тихо говорит:

Иисус 2.5. Вернётся к нам опять…

Она нервно ходит по комнате. Свет темноты застилает глаза. Я лёг на пол, прислонился затылком к стене. Девушка говорит что-то про наше с ней Последнее Предназначение и начинает переливаться всеми оттенками чёрного. Она нервно ходит по комнате. Мы с ней в самом пустом здании этой заброшенной планеты. Здесь нет ничего.

В громадных залах обитает тьма.

– Всё, что было сделано Богом – только для тебя… – она шепчет, я слышу. – Твой старший брат распят и умер, и воскрес. Он сделал то, что смог, но ты – другой. Тебе не нужно умирать. Ведь ты воскрес, когда родился.

Она замолкла, уходит темнотой.

Абсолютно один на планете-пустыне, застигнут в шторм. Радиация смерти бушует снаружи. Но я один бессмертен.

Буря скоро кончится. Мне придётся выйти на свет, но воскрешать будет некого.

С мыслью «Нужны ли Спасители инопланетянам?» я засыпаю…

В том сне я оказываюсь внутри громадного комплекса, который являет собой сверхсекретный объект компьютерной игры. Здесь занимаются обучением очень тайных агентов и ещё какой-то ерундой. Я долго блуждаю по зданию, заходя в аудитории, извиняясь то и дело, что устроил проходной двор из очередного урока.

Я бы там долго бродил, если б не встретил ту девушку. Я попросил её показать мне выход, иначе я пойду в их библиотеку и стану там петь. Посмеявшись, она согласилась мне помочь. С условием, что покажет «только свой выход».

Она провела меня на самый верхний этаж, залезла на ржавую лестницу и открыла люк чердака. Я удивлённо спросил что-то вроде «Ты приходишь сюда через крышу?»

Моя новая знакомая кивнула, а потом пообещала пригласить меня к себе, если я пойду сейчас с ней…

Мы выбрались на крышу. Отсюда было видно, что здание «компьютерного института» представляет себя в виде гигантского готического замка, смыкающегося квадратом вкруг двора внутри.

Отличный летний день. Мы идём по крыше к «точке прыжка». Такое название места заставляет меня немного испугаться, но понимая, что моя новая знакомая проделывала процедуру выхода из Института много раз и всё ещё жива, я успокаиваюсь. Пока не появляется какой-то пиксельный монстр, похожий на плохо прорисованного клоуна из игры-ужастика. Он летает над нами, как безумный истребитель, и отбрасывает гигантскую тень, накрывающую нас словно туча. Я не знаю, что мне делать, как спасти себя и мою странную приятельницу, а она быстро находит что-то спрятанное и (под музыку песни Disturbed, звучащую внутри моей башки) стирает тень смеющегося клоуна. Монстр детской страшилки, без тени став вампиром, под жарким солнцем превращается ещё и в прах.

Моя новая знакомая красиво улыбается своей победе.

Чуть позже выясняется, что «точка прыжка» – всего лишь дыра в крыше, материализующая любого, рискнувшего пройти через неё – в телефонной будке перед зданием Института.

Наконец-то мы оказываемся на улице. Компьютерный город во сне меньше всего напоминает город… А нет. Просто показалось. Всё здесь очень даже обычно. Чётко прорисованные люди вокруг, яркие краски…

Мы приходим домой к моей новой знакомой, где я знакомлюсь;-) с её почтенным отцом. Дальше выясняется, что он – гениальный изобретатель, который придумал, как «оживить» галлюцинации, мечты и сны.

Мы сидим и пьём вино, слушая музыку, а вместе с нами в гостиной расположились всевозможные знаменитости кино и сцены (плюс ещё какая-то ерунда). Но демонстрация окончена. «Виртуальные» образы растворяются в пространстве. Тут я вспоминаю (понимаю), что сплю, и предлагаю себя «разбудить». Отец моей приятельницы охотно соглашается попробовать.

Девушка укладывает меня на диван и на последок спрашивает, вернусь ли я.

Сам не зная – почему, я говорю: конечно.

Её рукой закрытые глаза. Шум «смерти» в голове…

Я просыпаюсь на рассвете.

Мой голос-гость прервался. Наверно, он устал и больше говорить не станет… Я испугался таким мыслям. Вокруг неистово чернела ночь.

Теперь мне было совершенно не до сна. А этот старый дом стал для меня почти родным. И вдруг я вновь с огромной радостью услышал этот голос:

Тусклая полночь резала мир на части.

Толпы падших душ кипят у него под кожей. Демон глядит мне в глаза: сквозь откровения зрачков полураспад людей, которых он подвиг к самоубийству…

Изгиб луны шатается по облакам, как пьяный кровью вурдалак.

Сейчас нас только двое: он и я. Мы в крытом болью деревянном доме на окраине древней деревни. Все жители уже мертвы (конечно – по его вине).

Я гонялся за этой мразью многие месяцы, забираясь в самые жуткие концы и края, но вот он [наконец-то] задержался здесь. Понравились места…

Началось с того, что нечто по ночам стало «хозяйничать» в поселении, не давая спать ни людям, ни животным.

Бесконечные скрипы, стук в окно; беспрестанный лай собак во дворе; стоит зажечь свет, он непременно тут же гаснет; шаги на чердаке; грохот из подпола; а самое страшное – еле слышный шёпот по тёмным углам, чей-то страшный голос…

Они не смогли всё бросить и сбежать. Пошёл падёж скота. Амбарные запасы сгнили… После нескольких недель травли бессонницей люди в деревне поубивали друг друга.

Одержимые нечистым духом успешно начали резню, которая закончилась чуть меньше, чем за стуки.

Откуда я всё это узнал?

Последний живой (он был священник), перед тем как повеситься, оставил довольно подробное описание здешних событий…

А демон не успел уйти. Я всё-таки его настиг.

Голос откашлялся (звук был словно стук по крышке гроба).

После чего продолжал:

Я остановлюсь только со смертью.

Это она догонит и крикнет мне «Стоп!» шёпотом умирающих листьев этих страниц. Это она, а не кто-то другой. Не ты и не я сам, не моя покойная бабушка. Только лишь Смерть…

Приятный день твоей весны. Жара и солнце. Мягкий ветерок приветствует улицы весёлыми ручейками тёплого воздуха. Ты идёшь по городу, без забот и проблем. Глазеешь на девчонок и удивляешь себя своим настроеньем. «Боже, я будто в Раю…» – думаешь ты и тихонько смеёшься. Всё хорошо.

Я иду навстречу тебе, но ты меня почти не видишь. Взгляд устремлён в пространство Радости. Мы поравнялись. Я мимо прохожу.

Ты шествуешь дальше, но уже отчётливо понимаешь, что что-то не так. Всё изменилось.

Ты повернулся и смотришь на меня.

Я как и прежде свечусь чернотой. Ухожу вниз по улице.

Ты бежишь за мной, догоняешь и еле слышно говоришь мне «Стой…»

И вот – я мёртв…

Блондиночка после тысячи лет, проведённых вдвоём, наконец-то тебя замечает. Она торопиться вниз по улице, а город накрывает ливень. Идёт уверенно вперёд (ты еле поспеваешь следом).

Тоннель, проход под мост, какой-то старый парк, прибрежность, поворот, трущобы… Вы словно мчитесь сквозь пространства.

Блондиночка (само собой) красива. Куртка-тьма с капюшоном почти скрывает от дождя, но всё же чёлка чуть намокла.

Ты верно понимаешь, что не нужен ей. До Города Дорог она тебя опять заметит…

Сидя на заднем сидении такси я снова слышу этот голос. Он говорит со мной уже два дня, радуясь тому, что вернулся откуда-то.

– Обычно проявляется сначала голос, но если подождать – меня увидишь. Я ему говорю, что я не хочу.

А (пока ещё) невидимый парень не унимается. Его голос крепко засел в моей голове (только в моей, я проверяла, из остальных его никто не слышит) и рассказывает мне о свей «жизни». Невыносимо это слушать.

Я расплатилась, выхожу, иду домой. Голос – со мной.

В квартире темно, включаю свет, за окнами блуждает вечер.

Иду на кухню, чтобы включить чайник. На подоконнике во тьме сидит какой-то человек и курит в приоткрытое окно. Я собираюсь закричать, но он меня опережает. Голос в моей голове орёт что-то вроде «Призрак! Помогите…»

И я чувствую, как исчезаю…

Старый профессор археологии выходит на свежий воздух.

Теплый ветер играет на песке барханов. Глаз солнца гаснет.

Пустыня приготовилась ко сну. Старый профессор, безжизненно опираясь плечом на древнюю стену гробницы, достаёт сигарету и закуривает. В его мозгу дождём мелькает лишь одно: «Почему же он умер? Почему же я умер?…»

Блокнот мой был исписан уже наполовину. Свеча продолжала тускло гореть, а голос фантомного рассказчика всё говорил и говорил:

Блондиночка заказала блинчики и кофе. Ты – выпьешь пива и поешь.

Вы с ней сидите в кафе, где можно всё. Но кроме вас здесь нет других посетителей.

Она украдкой смотрит на тебя, но ты на взгляд не отвечаешь – хлебаешь пиво из стакана тишины…

Город Дорог усыпан тьмою, как всегда. Ты и Блондиночка целуетесь почти на каждом перекрёстке. Она представляет, что ты – привлекательный профессор археологии (опытный, но не слишком старый). Ты грезишь только ей…

Всё в Городе Дорог_пустынно. Жители съехали в Никуда. Но заведения всегда открыты. «У нас самообслуживание»…

Блондиночка сидит в пустом кафе и ждёт, когда ты принесёшь напитки. Ты всё не можешь выбрать, что себе налить… За окнами кафе блуждает тьма.

Ты возвращаешься за столик. Блондиночке – коктейль «пустая страсть» / «прощальный поцелуй» – себе…

Никто не смог ему побыть преградой на пути. Никто и никогда.

Мой лучший в мире друг – герой. Любовь и смерть его не раздражают.

Он волен делать, что захочет. Всегда быть первым, побеждать.

В своём великолепии превосходен… Мой лучший в мире друг. А мне _ лишь пустота… К легенде принадлежность, но не больше.

Я – второстепенный человек, а Он – прижизненно бессмертен. Он слишком знаменит, а я ему всего лишь друг.

Почему же именно я так близок к сверх-таланту, но сам бесконечно далёк от него [?]

Хуже, чем моя бездарность, душу разрывает зависть… Я смотрю на своего всемирно известного друга и думаю: быть может, я – его отраженье…

– Зря для нас наступает заря, – твоя самая любимая спутница {Блондиночка} наблюдает в окно пробуждение света. – Мне так бы хотелось остаться здесь дольше…

Опасно. Ты это знаешь. Будете медлить – Он вас настигнет… Больше в чудном заброшенном доме находиться нельзя…

Край леса выводит вас дальше.

Голос умолк ненадолго… Он выждал, когда прекратится вой ветра.

И продолжал:

Я иду по следам этих тварей.

Их двое.

Шли через Город Дорог – добрались сюда.

Сквозь умерший лес я вышел к ограде.

Заброшенный дом.

Их место ночёвки. Внутри – никого.

Куда_идти_дальше_я_знаю…

Сон у тебя внутри – Ты в утробе – Ветер бьётся в железные трубы – Сизые трупы облаков парили над городом – В самом дорогом для тебя человеке всё давно умерло – Памятник чувств – Склоны холмов согреваются солнцем – Ты идёшь – Вниз…

Мы с ней в старом храме.

Когда-то здесь рядом жили люди. Большая община. Они построили храм. Но вместо святыни у них получилось «пятно темноты». Пространство для Входа.

И первый из наших, кто вылез сюда, вмиг превратил жизнь общины в кошмар.

А дальше – известно… Не всем удалось покинуть эти места. Расселившись по континенту, заполняя планету, люди забыли легенду о проклятом храме. Но в нескольких семьях, далёкие предки которых сумели спастись из погибшей общины, ещё о ней помнят. И не спешат искать этот храм.

Незримый рассказчик умолк. От нового порыва ветра на чердаке заскрипели ставни. Я напряжённо ждал, чем закончится эта история.

Из комнатной мглы донёсся призрачный шёпот:

Я легко отыскал старый храм.

Отсюда – весь Ад на Земле. Все ночные кошмары.

Открытые двери на входе: «девчонка и парень» уже ждут меня там. Я ничего не смогу для них сделать. Я никак не смогу причинить им вреда…

Входит Охотник (он сам – словно демон).

Я сижу на скамье у прохода. Моя [самая] стоит у алтаря как проповедник.

Месса Проклятых. Молитва ночному кошмару…

Я смотрю на Охотника, но он видит только её.

Блондиночка. Она говорит: Ты знаешь, что если нас убьёшь – всё просто повториться? Он кивает.

Она говорит: Ты знаешь, что твой лучший в мире друг будет всегда превосходить тебя во всём, где ты хотел бы оказаться первым?

Теперь он смотрит на меня. И говорит: Я знаю…

А ещё я знаю лишь одно: мне нельзя было касаться того зеркального камня.

Мой лучший в мире друг и девушка {не ставшая моей} покидают храм.

Я же останусь в Вечности Ночного Кошмара. Отсюда нельзя найти выход. И этот храм – теперь для меня.

Я не могу больше гнаться за ними. Я не хочу закончить свой [сон]…

Всё это: Бесконечно.

Голос опять перестал говорить. Я неподвижно сидел за столом.

За окнами старого дома было всё также темно, а блокнот мой оказался почти заполнен странными историями…

Что, если невидимый рассказчик сейчас уйдёт и больше не вернётся?

Меня ужаснула подобная мысль. За эти несколько бессонных часов я словно породнился с ним. Поэтому моя радость на этот раз была действительно безмерной, когда его голос снова заговорил:

{Меф}

,конечно,

(был)

сумасшедшим. Но Дэе на это вообще наплевать. Очень уж она красивая… Ну и что с того, что им двоим придётся куда-то идти (и, может, не вернуться)… {Смерть со сломанным в ухмылке ртом позади новобрачных}

Как им сказали в Последнем Посёлке: легенда – красотка и псих – путь через Чужесть.

"Ей самой будет приятно со мной…" Меф ухмыляется себе отражением в луже.

Эту легенду все знали с детства: Большое Смещенье накроет их «мир», тогда и останутся Двое. Сейчас это: Дэя и Меф.

(Скучная аннотация к учебничку Историй: Последний Посёлок – маленький «городок» на {самом краю}. Такие места не отмечают на картах, чтобы не допустить туда «паломников-туристов». Так называемое Пространство Искажений предположительно возникло на месте падения метеорита, вызвавшего глобальное похолодание климата Земли (тот самый Ледниковый Период), хотя другие источники считают, что эта Великая Аномалия «родилась» вследствие гибели Атлантиды.

Жители Последнего Посёлка обязаны хранить своё существование в тайне от мира, однако Верховное Правительство заинтересованно в снабжении их жизни, так как регулярные наблюдения за изменениями в структуре Разлома Кошмаров, данные о поведении его атмосферы и степени угрозы представляют собой информацию повышенной важности для ничего не ведающего о том человечества.)

Случилось то, чего все так боялись. «Внутренности» Разлома накрыли посёлок, но «невидимо», не слишком, незаметно… Так или иначе – все дети впали в кому. Однажды утром просто не проснулись.

Все поняли – сбывается Легенда, в которой каждые 23 поколения красавица и псих должны спасти Посёлок (а может, и весь мир). Так было в самый первый раз. И так должно быть.

– Из-за перегрузок в Аду возникла эта вот херня… – Меф чётко указал на Чужесть, стоя к ней спиной. Он был у зеркала часов, за ним чернели вихри.

Пальцы Мефа уткнулись в зеркало уже давно (часа, наверно, два) – он всё разглядывал Разлом через плечо и в отражении.

Но Дэе на это наплевать – она прощалась со своим любимым.

Ласковый взгляд светло-синего неба сквозь ресницы тёмных веток. Жаркая девушка-мороженка, жгучая как ночь в Аду.

И этот её парень… Он и его дружки всегда над Мефом издевались.

Ну и ладно, ей-то что!?

Меф отворачивается от зеркала и идёт к остальным.

– Теперь мы в паре, – говорит он Дэе, улыбаясь.

Чёрно-коричневые рельсы железнодорожного перекрёстка…

Она сдержала своего любимого от удара по лицу напарника-придурка.

– На этот поезд мне выдан кошачий билет: то и дело заглядывать в мир, которого нет. – Меф тихо говорит целующемуся со своим парнем отраженью Дэи. Равные души…

– Герои нашего пространства! Вам пора, – Доктор устало подозвал их.

– Как рюкзаки, всё в норме, всё на месте?

Меф кивнул одновременно с Дэей.

А дальше с ними попрощались, мешая страх в глазах с надеждой. И всё! – они пошли.

Там где обрывался посёлок {end-or-fin} (рисованные карандашом серые берёзы перед серой стеной серого неба) сразу начинался Разлом.

– Прямое попадание в другое измеренье, – Меф как бы пошутил.

Шли молча очень долго. Всё, вроде, как везде: трава, приятный ветерок…

Но вдруг меняется погода грозовыми облаками, затем опять мир «плавится» от солнца. «Перебегают» горы в разные концы, чуть отвернёшься от луны – она окажется перед глазами.

– А я-то думал, как войдём, накинется на нас какая-нибудь дрянь.

На это Дэя не ответит.

…Прозрачность местности. Полесье. Сепия степи…

Сквозь чуждое пространство они идут, как пара свеч, сожжённые одним огнём. Этакая "парочка ночного кошмара".

– Ну и какое же сейчас здесь время суток? – заговорила Дэя наконец-то. Меф долго глянул на неё. «Красивая… как это неприятно…» Потом сказал: похоже, что все сразу – одновременно утро, день и ночь.

– Это тебе голоса в голове объяснили? – ухмылочка красивого лица девчонки…

(Продолжение статьи из скучного учебничка Историй: по не самым проверенным данным Легенды Посёлка становиться ясно что, когда происходит распространенье аномальных качеств Разлома Кошмаров на населённый пункт, спасти ситуацию (если спасенье вообще возможно) предстоит двоим: самой красивой девушке и самому безумному парню. Надо заметить, что именно такой выбор рискующих собой людей вовсе не обязателен, но существует поверье, будто Чужесть (Разлом), словно некий живой организм-разум, способен «влюбиться» в красавицу. На практике это должно означать одно – ей не будет угрожать опасность.

К ней же в пару даётся сумасшедший, который пока ещё не потерял хотя бы самой малой связи с реальностью. Зато в аномальной структуре Разлома его (лишённые всякой нормальности) навыки и уменья могут очень помочь.)

Песчаная дорога вдруг переросла в асфальт, а он уже подальше «падал» вниз с обрыва «водопадом».

Девчонка Мефу: Мы сможем тут спуститься?

Он ей ответил: Нет… Вон там. И указал рукой на ржавые ступеньки.

Лестница торчала, точно рёбра скелета.

«Проверим – стоит ли вообще нам здесь идти…»

Сошли с горы без происшествий. А дальше – шкаф [Здание-шкаф в метре от окна открытыми полками]… Они внутри какого-то строенья.

Меф будто бы вообще не удивился. А Дэя «Где мы?!» напугалась.

– Тебе рюкзак не тяжело нести? – спросил ответом Меф.

Из огромного окна в коридоре «действительно» виднелся шкаф-гигант, уходивший далеко вверх/вниз и вправо/влево.

– Это галлюцинация? – отливы удивленья Дэи.

И да – и нет. Меф поудобней взял ружьё (Старое духовое ружьё, которое стреляет духами зомбированных африканских воинов, австралийских каторжников, духами древних индейских шаманов майя, духами умелых мексиканских брухо или чем-то другим… если ещё способно стрелять).

– Нам нужно выбраться наружу…

Мой призрачный гость в который раз умолк. Вероятно, ему требовалось перевести дух между разными частями рассказа.

Я покорно ждал, когда же он продолжит снова…

Послышался смешок – мой гость, похоже, был чем-то очень доволен.

Наконец он сказал:

Я чувствую, как разрастается моя могила. По стенам психушки скользят голоса. Тьма падает на опустевший город. Я стою в её центре, и ночь теряется во мне. Небо белое, точно бумага.

Из моего затылка, устремляясь ввысь, растут провода-прутья. На каждом рваном острие искрятся голоса. Я иду вечностью одиночества, а небо режут провода моих голосов. Но очень скоро они как будто опадают (мёртвые цветы) и загибаются назад (всего на пару сотен метров). Возможно, когда-нибудь они полностью опадут и будут тащиться за мной через весь умерший город.

А пока голоса говорят в небе – я слышу звук, который «падает» по проводам.

Шёпот падшей листвы, шелест страниц на столе в пустой комнате наших жизней, тихий смех ветерка, что играет в молодых занавесках…

И, наконец, чей-то голос в моей голове:

«Я снова слышу их! Как же это здорово…»

Голос внезапно оборвался, словно мгла всё-таки поглотила его, не позволяя рассказать что-то действительно важное…

Я пару минут прислушивался к ночной тишине, потом потух огарок свечки. Голос не возвращался.

Меня охватила невыносимая усталость – я лёг в кровать и сразу же уснул…

Осколки стеклянного ветра – Полураспад – Облучение жизнью – Возврат – Он и Она – Падение в Вечность – Голоса из дождя – Безликое Я – Расплавленный треск – Последний – Смех Смерти

В своём сне я превратился в Ничто… Остался только голос…

Я увидел какого-то человека в старом доме… В первую секунду он показался мне очень знакомым…

Я захотел рассказать ему всё, что сейчас услышал сам…

Он сел за стол и начал записывать…

В окнах перед кроватью висели туманные звёзды…